CC BY
14
СТАТЬИ
О СОСТОЯНИИ ЦИВИЛИСТИЧЕСКОЙ НАУКИ И ЕЕ ЗАДАЧАХ
Р. П. Мананкова
Правовую науку у нас не принято именовать фундаментальной, хотя и к числу прикладных ее официально тоже не относят. Более того уже давно бытует расхожее мнение о том, что общественные науки как бы и не науки вовсе, поскольку обслуживали антинародные режимы и теперь должны нести ответственность за все, что произошло со страной после 1917 года. Как не прискорбно, но именно это отношение к общественным наукам, и к правовым наукам в частности, отчетливо проявилось в последнем во времени документе - "Концепции реформирования Российской науки на период 1998-2000 годов.", утвержденной постановлением Правительства РФ от 18 мая 1998 г. № 453.
В этом стратегическом документе проблемы правовых наук обозначены вскользь и по весьма примитивной схеме по типу "сосредоточить усилия на борьбе с алкоголизмом, наркоманией и проституцией". Очевидно мы не можем и в дальнейшем рассчитывать на улучшение финансовой ситуации в научных исследованиях..,
Между тем события последнего десятилетия существенно повлияли на массовое сознание: миллионы разумных и трезвых людей на своих судьбах реально ощутили значимость закона, опасность его несовершенств, и надо полагать, хотя бы в общих чертах представляют связь качества законода!ельства с существованием научных коллективов.
Специальные термины ученых-цивилистов прочно вошли в повседневный оборот акционеров, предпринимателей, потребителей, в связи с чем объективно усилился контроль за качеством нормативного материала и степень ответственности теоретиков за содержание нормативных предписаний. Огромный социальный эффект произвел Гражданский кодекс РФ, являющийся стержневым в нормативном массиве переходного периода. Обнаружившееся несовершенство его новых институтов (доверительное управление, рента), схематизм института вещных прав и другие уже ставшие заметными и для неспециалистов дефекты ГК РФ не должны ставиться в упрек его творцам: смена эпох, кризис во всех областях жизни явно не лучшее время для создания "экономической конституции". Удивительно до сих пор, что именно в период распада удалось несмотря на колоссальные трудности как объективного, так и в значительной степени субъективного плана, принять и запустить в действие этот столь необходимый обществу акт.
За Гражданским кодексом последовал неиссякаемый, судя по всему, поток нормативных актов различного уровня, дополняющих, либо корректирующих предшествующие, а также восполняющих имеющиеся пробелы. Наши традиционные представления о стабильности, даже закостенелости гражданскоправовых норм и институтов сменяются на прямо противоположные. И таким образом идет процесс формирования адекватного новым отношениям законодательства и синхронно отражающий этот процесс очередной виток в развитии отечественной цивилистической науки.
Целые пласты правовых проблем, требующих своего разрешения, выдвигают цивилистику из числа правовых наук на первое место, Может быть никогда в истории России не проявлялась с такой острой потребность в надежных, правильных правовых ориентирах в повседневной жизни людей. Социальные претензии к законодателю, а следовательно и к ученым, в условиях общего кризиса в стране характеризуются многообразием форм. И хотя цивилистика перестала быть кабинетной наукой, что несомненно обогащает ее и ускоряет
процесс появления нужного закона, она оказалась в настоящее время в высшей степени политизированной. Это в принципе может оцениваться негативно, поскольку в таком качестве наука перестает выполнять свою роль. Доказательства политизации науки гражданского права обнаруживаются не только на страницах научных журналов, но и в содержании "заказных" норм и нормативных актов.
Бесконечные коррективы в правовую материю вносит сама жизнь, заставляя оперативно откликаться на неплатежи, взаимозачеты, передел собственности и т.п. явления сотрясающие общество. Можно предполагать, "что основные научные силы и средства уйдут на обслуживание неотложных потребностей общества в необходимых правовых актах, иными словами законодательство переходного периода будет очень дорого стоить. При благоприятном развитии событий в стране нормативная масса существенно уменьшится в объеме, и главное, в качественном отношении может быть безупречной. Кстати говоря, есть все основания рассчитывать на оптимальный результат труда известных цивилистических научных школ и перспективных молодых ученых. "Диссертабельно" теперь все, поскольку впереди огромный объем работы.
В соприкосновении с реалиями рыночной стихии устоявшиеся, казалось бы незыблемые, теоретические положения, оказываются уязвимыми. Показательны в этом смысле правовые аспекты "рельсовой войны" шахтеров, по значимости и объему проблем достойные специального исследования на уровне докторской диссертации. Обзор информации по акциям протеста шахтеров и их последствиям показывает многообразие позиций участников и "жертв"; по существу эти позиции полярны.
Рассчитывать на принципиальные оценки прошедших событий со стороны судов вряд ли следует. Во-первых, судьи сейчас более, чем когда-либо зависимы. Яркий пример беспрецедентной демонстрации этой зависимости судебной власти показало центральное телевидение в информационном Сообщении о беседе Президента РФ с Председателем Верховного Суда. Во-вторых, гражданское законодательство в нынешнем его объеме суды освоят через много лет, сейчас в основной массе они его не просто не знают, а даже не чувствуют. Причины общеизвестны - нечеловеческие перегрузки, лавина первоочередных уголовных дел и т.д. В-третьих, в значительной степени устарела литература, нет средств на подписку на юридическую периодику, прервалась деятельность общества "Знание". Традиционные формы общения судов и научных коллективов по актуальным проблемам правоприменения не работают по финансовым причинам.
Основной теоретический вопрос при оценке поведения сторон в судебных спорах (а сколько споров погаснет, не дойдя до судов!), естественно, вопрос о правонарушении и его элементах. Колоссальные убытки у министерства путей сообщения, управлений железных дорог и их многочисленной клиентуры, а гакже пассажиров причинно связаны с активным поведением шахтерских коллективов, прекративших движение поездов на нескольких транспортных магистралях. Доказать наличие имущественного вреда в любом процессе не составит особого труда и в этом смысле одно из условий возможной ответственности как бы налицо. Что же касается остальных элементов требуемого для возложения ответственности правонарушения, то все не так просто, как может показаться на первый взгляд оптимистам из числа юрисконсультов, решившихся представлять интересы сторон. Потенциальные истцы и ответчики предельно политизируют свои позиции, в чем можно убедиться, если следить за публикациями на эту тему в средствах массовой информации. Изначальный вопрос, было ли правомерным поведение шахтеров? Критерии противоправности в гражданском праве более четки, по сравнению с другими отраслями и поэтому формально просто обвинить шахтеров в нарушении многих норм, прежде всего норм транспортного законодательства, а также субъективных прав перевозчиков. В то же время в судебном решении нельзя проигнорировать факты грубейшего беспрецедентного в мировой практике отнощения государства, правительства, работодателей к своим гражданам т.е. противоправного их поведения, что не тре-
бует особых доказательств. По меньшей мере нарушен КЗОТ, если забыть о Декларации прав человека и Конституции РФ.
Приобретает практическое значение, и это видно миллионам граждан, проблема причинной связи между убытками и противоправным поведением участников этого конфликта. По большому счету цивилисты давно не принимали участия в ее разработке и этому есть свое обоснобание. В плановой экономике потребности в углубленном исследовании причинной связи по существу не было. В центре внимания была всегда поставка и соответственно к концу 80-х годов было написано более 120 диссертаций именно по поставке.
В тексте закона тонкости причинной обусловленности явлений выразить в доступной форме невозможно, это материя, невидимая для неспециалистов, как каркас, на котором крепится здание. Практики, не привыкшие и в советские времена читать теоретические журналы, тем более не в состоянии заниматься этим сейчас. Вероятно мы вовлечены в какой-то необъяснимый с точки зрения логически мыслящего человека процесс упрощенчества. Монографии, оказывается, слишком сложны для современного читателя и сами редакторы советуют превращать их в учебные пособия. Статьи же будем подделывать под читающего практика, переводя их в форму научно-популярных изданий, брошюр "в помощь юристу-практику", консультации в СМИ под рубрикой "Юридический ликбез" и т.п..
Что же касается научной базы о причинной связи как элементе гражданского правонарушения, то тут и популяризировать пока нечего. Студент юридического факультета в лучшем случае в состоянии лишь перечислить теоретические конструкции о сущности причинной связи, а через несколько дней забыть их навсегда. Поэтому даже новое поколение юристов не имеет четких ориентиров в повседневной работе. Применительно к "рельсовой войне" проблема причинной обусловленности убытков приобретает практическую значимость уже при определении круга ответчиков. Процессуальное соучастие, правопреемство, замена ненадлежащей стороны предполагают наличие причинной связи между противоправным поведением ответчика и неблагоприятными имуществами последствиями для истца. Убытки у грузополучателей можно связать не только с действиями железной дороги, просрочившей доставку груза, но и с деятельностью профсоюза шахтеров, организовавших акции протеста и руководивших ими. Наконец, в процесс можно привлечь работодателей, а также Министерства угольной промышленности, финансов и даже Правительство Российской Федерации. Если бы это удалось осуществить хотя бы в одном процессе, он вошел бы в историю.
Особую актуальность приобретает и вопрос о вине. Акции протеста выявляют целый пласт проблем, которые открытым текстом в нашей литературе не обсуждались. Мы не привыкли обвинять высших должностных лиц в непрофессионализме, грубых просчетах, тем более в коррупции. Таков, к сожалению наш менталитет, таковы жестокие уроки российской истории. Для Западно-Сибирского региона практически значимыми оказались и нормы действующего законодательства о непреодолимой силе, как обстоятельстве, освобождающем от ответственности. Термин "непреодолимая сила" даже в Гражданском кодексе упоминается более десяти раз; вряд ли кто сосчитает их в иных нормативных норм. Но определенную озабоченность вызывает несовершенство некоторых норм, прежде всего их несогласованность с легальным определением понятия "непреодолимая сила". Явно недоработана ч.2 ст. 794 ГК РФ, предусматривающая возможность освобождения перевозчика за неподачу транспортных средств и отправителя груза за неиспользование поданных транспортных средств. При буквальном толковании нормы, закрепленной в абзаце 2 ч.2 ст. 794 и выраженной в формулировке "если это произошло вследствие непреодолимой силы, а также иных явлений стихийного характера (пожаров, заносов, наводнений) и военных действий", получаются весьма неожиданные выводы. Во-первых, что непреодолимая сила может квалифицироваться как разновидность (?) явлений стихийного характера. Причем перечень этих явлений исчерпывающий - пожары, заносы, наводнения. Непонятно, где же среди них место непреодолимой силе? Во-вторых, военные действия названы наряду с непреодолимой силой, что вряд ли верно по
существу. По сравнению с ГК РСФСР (ст. 85), определявшим непреодолимую силу как событие, действующий Гражданский кодекс, вслед за Основами существенно расширил границы непреодолимой силы, обозначив ее как обстоятельство, т.е. и действие, и событие, обладающее совокупностью квалифицирующих признаков: чрезвычайности и непредотвратимо-сти при данных условиях. Акции протеста в этом плане легко вписываются в правовое поле как разновидность непреодолимой силы. Современные отечественные цивилисты даже в учебной литературе пишут об этом недвусмысленно, полагая, что социальные явления (гражданские войны, беспорядки, забастовки) могут квалифицироваться как непреодолимая сила. Справедливости ради следует вспомнить, что и в эпоху социализма теоретики несмотря на неблагоприятный политический фон (тоталитаризм) относили социальные явления к непреодолимой силе. Другое дело, что не было условий для практического применения этих выводов.
В настоящее время акцент переносится на обоснование атрибутов непреодолимой силы. Применительно к шахтерским акциям протеста основная сложность, как видно, заключается в обосновании чрезвычайности и непредотвратимости их действий. Но тут уже начинается большая политика и, следовательно, заканчивается наука. Рецепты теоретиков права, какими бы убедительными и обоснованными не были, скорее всего окажутся невостребованными, поскольку способны помешать реализации планов могущественных лиц. А это в свою очередь не побуждает ученых к разработке теоретических проблем ответственности за убытки, возникшие в результате социальных явлений. В законе можно ожидать возврата к прежнему узкому понятию непреодолимой силы, как только "события", с исчерпывающим либо примерным перечнем явлений стихийного характера.
Нельзя не сказать о необходимости работы над резервным вариантом законодательства. Теоретически социальный переворот (революция) вполне возможны. Еще не забыты уроки августа 1991 года, когда ГКЧП одним актом объявило об отмене важнейших законов. По той схеме и теперь проще всего аннулировать комплект основных рыночных законов. Центральным может стать вопрос о судьбе приватизированного имущества. Представляется, что наиболее простой способ воссоздания государственной собственности на основные средства производства, т.е. национализация, в принципе не должен осуществляться по рецептам большевиков. В.И. Ленин в 1918 году писал: "...Плох тот революционер, который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона. Законы в переходное время имеют временное значение. И если закон препятствует развитию революции, он отменяется или исправляется" [1]. Соответственно и была проведена социалистическая национализация, которая с юридической стороны представляла собой "экспроприацию экспроприаторов", принудительное безвозмездное изъятие капиталистической частной собственности.
Национализация в России на рубеже 2000 года теоретически возможна по типичной для развитых стран модели на основании специального закона, отношении особо важных объектов: (банки, отрасли промышленности, природные объекты), без упразднения частной собственности как таковой, на возмездных началах. Именно эта модель и заложена в нормах ГК РФ, предусматривающего национализацию, "обращение в государственную собственность имущества, находящегося в собственности граждан и юридических лиц" (ст. 235) в качестве основания прекращения права собственности. Но пока не принят специальный закон, "прекращающий право собственности" (ст. 306), национализация невозможна. Это должен быть закон Российской Федерации, а не ее субъекта. Любые попытки обратить в государственную собственность имущество, принадлежащее иным собственникам, при отсутствии федерального закона должны квалифицироваться как правонарушение соответствующих органов власти либо должностных лиц.
Нельзя в тоже время игнорировать тенденцию регионов к децентрализации, разрушению Федерации. В ряде регионов налицо попытки присвоить полномочия, отнесенные к исключительной компетенции Российской Федерации; собственные конституции рассматриваются как основной закон, имеющий юридическое верховенство по отношению к Консти-
туции России; принимаются законы, сужающие объем провозглашенных в стране прав и свобод граждан. Прокуроры противодействуют неконституционному нормотворчеству как одному из наиболее опасных факторов, размывающих единое правовое пространство. В 1997 году выявлено 103 тысячи правовых актов, изданных в нарушение Конституции Российской Федерации и Федерального законодательства, что на 17,9% больше, чем в 1996 году. По протестам прокуроров отменено и изменено 79 тысяч незаконных правовых актов, в том числе 700 правовых актов субъектов Федерации, свыше 21 тысячи незаконных правовых актов органов местного самоуправления [2].
В императивных нормах ГК РФ провозглашена возмездная форма национализации и никаких исключений не установлено. Бывшему собственнику должна быть возмещена стоимость национализированного имущества и "другие убытки" (ст. 306). Сам факт появления этих норм в российском законодательстве свидетельствует о глубине происшедших перемен, о максимально возможной защите интересов любого собственника от произвола государства. Но ясно и другое: это нормы на перспективу, на стабильное состояние общества. В переходное время в критических ситуациях придется их корректировать в установленном законом порядке.
Буквальное толкование ст. 306 ГК РФ дает основание для вывода о возможности национализации конкретного вида имущества (например, угольной отрасли) в случае принятия соответствующего Федерального закона и в отсутствие общего закона "О национализации". Иначе говоря возвратить государству определенное имущество можно быстро, приняв в установленном порядке серию соответствующих законов. В этих законах можно вообще ничего не обосновывать, а просто объявить об обращении объектов в собственность государства, не заостряя внимание на механизме исполнения. Бывшие собственники, не согласные с размером причиненных законом убытков, имеют право спорить с государством в суде (ст. 306). В связи с этим представляется остро актуальной проблема разработки общего федерального закона "О национализации" (вариант - "О прекращении права собственности"). Необходимость в нем обусловлена совокупностью причин: 1. Национализация затронет насущные интересы миллионов граждан, являющихся акционерами и предпринимателями; 2. В общих нормах нужно определить принципиальную позицию по отношению к массовым нарушениям законодательства о приватизации, предусмотреть исключения из общего правила о возмездное™, определить круг объектов, не подлежащих национализации (в частности, жилищный фонд), а также закрепить четкий механизм исполнения установленных норм.
Особый интерес представляет квалификация последствий приобретения государственного имущества с грубейшими нарушениями законодательства о приватизации: занижение стоимости, продажа вне конкурса и т.д. Если сейчас принять Федеральный закон, например, о национализации "Норильского никеля", то, следуя букве закона, государство обязано будет выплатить покупателю стоимость имущества, а также возместить убытки. Но стоимость имущества значительно выше, чем цена; государство получило от покупателя сумму, не соответствующую его действительной стоимости. Выходит, что нормы о национализации создают ситуацию неосновательного обогащения прихватизаторов опять же за счет государства. Очевидно, это противоречие требует устранения, причем именно в общем правовом акте о национализации.
Преимущества национализации заключаются в ускоренном варианте возврата государству ранее принадлежащего ему имущества. Арбитражные процессы, безусловно свидетельствующие об элементах демократического государства, в критической политической ситуации могут просто не состояться, как говорится, по техническим причинам. Но рано или поздно будет возвращено государству неправомерно перешедшее к другим лицам имущество, последствия должны быть одинаковыми, то есть конфискационными по своему характеру. В арбитражном суде сделки по приватизации должны признаваться недействительными по ст. 169 ГК, поскольку были совершены с целью заведомо противной основам правопорядка. Имущественное последствие - в виде недопущения реституции. Односторонняя реститу-
ция вряд ли может быть применима: трудно предположить, что одна из сторон не имела умысла на совершение такой сделки.
Доказательства неправомерности приобретения объектов государственной собственности в процессе приватизации должны в примерном перечне упоминаться как в общем законе о национализации, так и применительно к соответствующему объекту в специальном федеральном законе. Предполагается, что законодатели возьмут на себя функции суда при решении вопроса о правомерности перехода государственного имущества к иным лицам и соответственно о возмещении убытков, обусловленных принятием закона о национализации этого объекта.
В качестве резюме имеет смысл подчеркнуть субъективный характер приведенных суждений, оценок и выводов. Иное и невозможно в период безвременья даже в такой классической науке как цивилистика.
1. В.И. Ленин, соч., т. 27, с. 474
2. Статистические данные взяты из доклада Генерального прокурора РФ Ю. Скуратова "О состоянии законности и правопорядка в стране и работе органов прокуратуры в 1997 году", опубликованного в "Российской газете" за 7 апреля 1998 г.
СОВРЕМЕННЫЕ ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СООТНОШЕНИЯ ЧАСТНОГО И ПУБЛИЧНОГО ПРАВА
В. В. Тихонова
История развития различных правовых систем убедительно показывает, что старый, традиционный вопрос о делении права на частное и публичное право и их соотношении приобретает в условиях кардинальных социальных преобразований особое теоретическое и практическое значение, ибо от его правильного решения во многом зависит качество, оптимальность правового регулирования (так было на рубеже 19-20 столетий, в начале 20-х годов в отечественной правовой науке, в настоящее время).
Но если на предыдущих этапах развития общей теории права главным был вопрос об отличиях публичного права от частного права, их качественных особенностях, то в современном правоведении на первое место вышла проблема их соотношения и особенно их взаимосвязи, взаимодействия, взаимопроникновения. Эго не значит, что вопрос о критериях различения частного и публичного права убедительно и успешно решен в настоящее время в обшей теории права.
Продолжается научный спор о значении материального и формального критериев. Как и столетия тому назад, со времен римских юристов классического периода, многие современные правоведы считают главным критерием, чьи интересы, чью пользу выражают и призваны обеспечить правовые средства, что представляет собой содержание правоотношений [1]. С точки зрения их постоянных оппонентов, деление права на две подсистемы на основе интересов является несостоятельным, относительным, неопределенным. Как аргументировано показал Н.М. Коркунов, неверно противопоставлять интересы общие и частные, поскольку общие интересы есть всегда совокупность частных интересов - в этом смысле можно сказать, что все право установлено ради охраны интересов отдельных лиц; с другой стороны, правовая охрана дается только тем интересам отдельных лиц, которые имеют определенное общее значение, то есть всякое право охраняет общие интересы [2].
Выдвижение на первый план формальных критериев, выраженных в специфике способов, приемов, методов регулирования, известное правоведению прошлых эпох, - нашло свое признание и обстоятельное развитие в современной теории права. При этом верно под-
