Научная статья на тему 'О соотношении источников сведений об образе автора и образе адресата мемуарного текста'

О соотношении источников сведений об образе автора и образе адресата мемуарного текста Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
459
95
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ИМПЛИЦИТНАЯ ИНФОРМАЦИЯ / ОБРАЗ АВТОРА / ОБРАЗ АДРЕСАТА / ТОЧКА ЗРЕНИЯ НАБЛЮДАТЕЛЯ / ПОСТУЛАТЫ ГРАЙСА / МЕМУАРНЫЙ ТЕКСТ / AUTHOR’S IMAGE / ADDRESSEE’S IMAGE / NARRATOR’S POINT OF VIEW / IMPLICIT INFORMATION / CONVERSATIONAL MAXIMS / MEMOIRS

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Бакланова Ирина Ивановна

В статье рассмотрены различия между источниками сведений об имплицитно отражённом в мемуарном тексте образе его автора и образе его предполагаемого адресата. Показано, что источником выведения образа автора мемуарного текста является информация о том, что именно сказано в тексте и какие языковые средства входят в лексикон автора. Эти сведения могут быть получены на основании теории Б. А. Успенского о четырех планах отражения в тексте точки зрения его отправителя: плане оценки, плане выбора языковых средств, плане фактуальной информации и плане психологии. В свою очередь, источником выведения образа предполагаемого адресата являются сведения о том, каким образом передается информация в тексте. Они могут быть получены на основании постулатов речевого общения Г. П. Грайса: постулатов категории Количества, категории Качества, категории Отношения и категории Способа.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

On Correlation between Sources of Information about the Author’s Image and the Addressee’s Image in Memoir Texts

The article deals with differences between the sources of information about the author’s image and the addressee’s image, which is implicitly expressed in texts of memoirs as well as in other non-fiction texts. It is shown that the author’s image can be explicated from what is said in the text on the basis of B. A. Uspensky’s theory described in his book “The Poetics of Composition” meanwhile the addressee’s image can be explicated from how it is said in the text on the basis of H. P. Grice’s conversational maxims.

Текст научной работы на тему «О соотношении источников сведений об образе автора и образе адресата мемуарного текста»

УДК: 811.161.1:659.117.3 ББК: Ш100.3

Ирина Ивановна Бакланова,

кандидат филологических наук, доцент, Государственный институт русского языка им. А. С. Пушкина (Москва, Россия), e-mail: ibaklanova@yandex.ru

О соотношении источников сведений об образе автора и образе адресата мемуарного текста

В статье рассмотрены различия между источниками сведений об имплицитно отражённом в мемуарном тексте образе его автора и образе его предполагаемого адресата. Показано, что источником выведения образа автора мемуарного текста является информация о том, что именно сказано в тексте и какие языковые средства входят в лексикон автора.

Эти сведения могут быть получены на основании теории Б. А. Успенского о четырех планах отражения в тексте точки зрения его отправителя: плане оценки, плане выбора языковых средств, плане фактуальной информации и плане психологии. В свою очередь, источником выведения образа предполагаемого адресата являются сведения о том, каким образом передается информация в тексте. Они могут быть получены на основании постулатов речевого общения Г. П. Грайса: постулатов категории Количества, категории Качества, категории Отношения и категории Способа.

Ключевые слова: имплицитная информация, образ автора, образ адресата, точка зрения наблюдателя, постулаты Грайса, мемуарный текст.

Irina Ivanovna Baklanova,

Candidate of Philology, Associate Professor, Pushkin State Russian Language Institute (Moscow, Russia), e-mail: ibaklanova@yandex.ru

On Correlation between Sources of Information about the Author’s Image and the Addressee’s Image in Memoir Texts

The article deals with differences between the sources of information about the author's image and the addressee's image, which is implicitly expressed in texts of memoirs as well as in other non-fiction texts. It is shown that the author's image can be explicated from what is said in the text on the basis of B. A. Uspensky's theory described in his book “The Poetics of Composition” meanwhile the addressee's image can be explicated from how it is said in the text on the basis of H. P. Grice's conversational maxims.

Keywords: implicit information, author's image, addressee's image, narrator's point of view, conversational maxims, memoirs.

Многие, безусловно, замечали, что внимательный читатель, знакомясь с любым нехудожественным текстом, может составить представление о его авторе и о том адресате, для которого текст был предназначен. По поводу отражённого в тексте образа его автора ещё Сократ отмечал: «Заговори, чтобы я тебя увидел» [16]. А об образе адресата немецкий писатель XVIII века Георг Кристоф Лихтенберг писал: «В письмах умного человека отражается характер тех, кому они адресованы» [12].

В наших предыдущих публикациях [2; 3] было показано, что источником сведений об образе автора нехудожественного текста является теория Б. А. Успенского о планах отражения точки зрения отправителя текста [17],

а источником образа предполагаемого адресата текста - постулаты речевого общения Г. П. Грайса [10]. В связи с этим может возникнуть вопрос: принципиально ли различие между этими теориями и не способны ли они в одинаковой степени служить основой для выведения образа автора и образа адресата текста? В данной статье мы попытаемся обосновать отрицательный ответ на этот вопрос. В качестве иллюстрационного материала в статье использованы воспоминания российских мемуаристов ХХ-ХХ1 веков.

Обратимся к рассмотрению источников выведения из нехудожественного текста образа автора.

Б. А. Успенский, отталкиваясь от работ М. М. Бахтина и В. В. Виноградова [4; 5; 6], по-

© И. И. Бакланова, 2013

33

казал, как в художественном тексте отражаются сведения о позиции того наблюдателя, с точки зрения которого ведется повествование. Б. А. Успенский выделил четыре аспекта текста художественного произведения, в которых может проявляться точка зрения повествователя: план оценки, план фразеологии, план пространственно-временной характеристики и план психологии. Поскольку в нехудожественной литературе тоже есть повествователь, то логично предположить, что его образ отражается в тексте примерно в тех же аспектах, которые были выявлены Б. А. Успенским.

Учитывая неоднозначность некоторых терминов Б. А. Успенского (особенно в применении к нехудожественным текстам), мы далее будем называть план идеологии планом оценки, план фразеологии - планом выбора языковых средств, для обозначения плана пространственно-временной характеристики возьмём термин, разработанный И. Р. Гальпериным, и назовём его планом фактуальной информации, а название плана психологии оставим без изменения [7, с. 26].

Первый источник сведений о точке зрения повествователя - это план оценки. Как показывает Б. А. Успенский, анализируя оценки, высказанные в тексте, можно судить о том лице, с позиции которого ведётся изложение. Аналогичным образом можно утверждать, что оценки общественно известных лиц и фактов в нехудожественном тексте несут информацию о его взглядах и системе ценностей автора. Признаком плана оценки может быть возможность комментария «Автор оценивает Х как Р».

Второй источник сведений о точке зрения повествователя - это план выбора языковых средств. Б. А. Успенский показывает, что по языковым выражениям, употреблённым в тексте, можно судить о том, с позиций какого лица ведётся повествование. Аналогичным образом можно утверждать, что языковые выражения, использованные в нехудожественном тексте, несут информацию о его авторе: по особенностям речи автора можно судить о его языковой личности, в частности о его лексиконе, о степени владения им литературным языком и его функциональными стилями, а также нелитературными разновидностями языка, теми или иными терминологиями, иностранными языками и т. п., а также о его темпераменте и уровне речевой культуры [8; 11]. Признаком плана выбора языковых средств является возможность комментария «Для выражения смысла X автор использует языковую единицу Y».

Третий источник сведений о точке зрения повествователя - это план фактуальной информации. Б. А. Успенский считает, что по тому, как описываются события, можно судить о занимаемой наблюдателем этих событий позиции. Аналогичным образом можно предположить, что по отражённым в нехудожественном тексте фактам можно судить о биографии, жизненном опыте автора, характере его знаний, кругозоре и сфере его интересов. Признаком плана фактуальной информации может быть возможность комментария «Автору известны события Х, X Z и лица А, В, С».

Четвёртый источник сведений о точке зрения повествователя - это план психологии. Б. А. Успенский полагает, что по описанию внутреннего состояния персонажей или их внешних проявлений можно судить о позиции наблюдателя описываемых состояний. Аналогичным образом можно утверждать, что эксплицитное или имплицитное отражение автором его чувств и эмоций в тот или иной момент позволяет судить о его характере и психологии. Признаком плана психологии является возможность комментария «Событие Х или лицо А вызывает у автора эмоциональное состояние Р».

Теперь обратимся к рассмотрению источников выведения образа адресата из нехудожественного текста.

Основой для выведения имплицитно отражённого в нехудожественном тексте образа адресата могут служить постулаты речевого общения Г. П. Грайса, выступающие в качестве логического регулятора передачи информации от автора к адресату в соответствии с Принципом Кооперации. Указанный Принцип требует от каждого участника общения на каждом шаге диалога такого коммуникативного вклада, который определяется совместно принятой целью этого диалога. Это постулаты категории Количества, категории Качества, категории Отношения и категории Способа. При соблюдении Принципа Кооперации подсознательная осведомлённость говорящего и слушающего о постулатах даёт им широкие возможности для передачи информации в неявном виде. Но справедливо и обратное: анализируя текст и зная, что для построения текста его отправителем были соблюдены постулаты речевого общения, исследователь может вывести из этого текста имплицитно отражённый в нём образ предполагаемого адресата [18].

Из постулатов категории Количества -«Твоё высказывание должно содержать не

меньше и не больше информации, чем требуется (для выполнения текущих целей диалога)» - вытекает, что автор передаёт информацию в том объёме, который необходим предполагаемому адресату для понимания. Поэтому степень подробности изложения может нести информацию о знаниях предполагаемого адресата.

Из постулатов категории Качества -«Старайся, чтобы твоё высказывание было истинным», «Не говори того, что ты считаешь ложным» и «Не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований» - вытекает, что автор передаёт адресату достоверную информацию. Поэтому источником сведений об образе адресата является наличие или отсутствие аргументации, подтверждающей достоверность передаваемой информации.

Из постулата категории Отношения -«Не отклоняйся от темы» - следует, что адресату должен быть понятен ход мыслей автора. Поэтому источником информации об образе предполагаемого адресата текста является наличие или отсутствие показателей логических связей между частями текста.

Из постулатов категории Способа -«Выражайся ясно», «Избегай непонятных выражений» и «Избегай неоднозначности» - следует, что автор должен использовать понятные адресату языковые средства. Поэтому источником информации об образе предполагаемого адресата текста может быть наличие или отсутствие комментария к использованным в тексте нестандартным языковым средствам.

Всё сказанное позволяет нам перейти к детальному сопоставлению источников выведения образа автора и образа адресата. Начнём с плана оценки.

Как уже было отмечено, высказанные автором оценки отражают его взгляды и систему ценностей, поэтому на их основании можно судить об образе автора. Однако адресат может эту оценку разделять или не разделять. Поэтому в зависимости от того, каким образом оценка выражена, т. е. сопровождает ли автор свою оценку аргументацией, в соответствии с постулатами категории Качества из текста можно вывести образ его предполагаемого адресата. Сопоставим в этом аспекте следующие два примера.

(1) «Мой взгляд на события тех лет направлен не сверху, не с генеральской колокольни, откуда всё видно, а снизу, с точки зрения солдата, ползущего на брюхе по фронтовой грязи, а иногда и уткнувшего нос в эту грязь. Естественно, я видел немногое и видел специфически.

В такой позиции есть свой интерес, так как она раскрывает факты совершенно незаметные, неожиданные и, как кажется, не такие уж маловажные» [15].

(2) «Почему же так? Разве не могло быть иначе? Ведь столько сил и средств тратилось перед войной на армию! Теперь уже не скрывают, что сил в начале войны у нас было достаточно. <...> Одним словом, как всегда, был развал, головотяпство, негодная организация. <...> Здесь сказалась наша национальная черта: делать все максимально плохо с максимальной затратой средств и сил. Иногда в мемуарах генералов встречаются слова: “Если бы сделали так, а не так, если бы послушали меня, все было бы иначе.” Если бы да кабы!.. Иногда винят Сталина или других лиц. Конечно, Сталин - главное зло. Но ведь он появился не на пустом месте» [15].

Анализируя эти тексты на основании высказанных в них оценок, можно вывести следующий образ автора: из текста (1) вытекает, что, по мнению автора, воспоминания рядового бойца о войне важны, а из текста (2) -что автор считает И. В. Сталина главным виновником больших потерь советской стороны во Второй мировой войне.

В то же время из того, каким образом в каждом примере выражены оценки, на основании постулатов категории Качества можно вывести образ адресата. На основании текста (1), где автор аргументирует свою оценку воспоминаний простого солдата как важных и интересных, можно сказать, что его предполагаемый адресат, скорее всего, может посчитать воспоминания простого рядового маловажными и неинтересными и потому нуждается в аргументации авторской точки зрения. На основании текста (2), в котором автор, негативно оценивая роль И. В. Сталина в Великой Отечественной войне, не аргументирует эту оценку, можно сказать, что его адресат, скорее всего, оценивает И. В. Сталина так же, как и автор.

Перейдём теперь к плану выбора языковых средств.

Использованные в тексте языковые средства несут информацию об образе его автора. Однако эти средства могут быть понятными или непонятными его предполагаемому адресату. Поэтому в зависимости от того, сопровождает ли автор использованные им языковые средства разъясняющим комментарием, в соответствии с постулатами категории Способа, из текста можно вывести образ его адресата. Рассмотрим примеры.

(3) «Среди шекспировских строк, которые она <Ахматова> знала и могла к случаю вспомнить, был стих из “Ромео и Джульетты”, слова Ромео: “For nothing can be ill, if she be well" (Ни в чём не может быть изъяна, если с ней всё хорошо)» [14].

(4) «Это ответ тем, кто по-прежнему считает десятые годы блаженным “серебряным веком”, а всё последующее - случайностью, неожиданным вывихом, потому что век оступился. Теория вывиха - the time is out of joint - самоутешение, потому что кости можно вправить» [13].

Рассматривая эти тексты с точки зрения использования в них языковых средств, можно вывести следующий образ автора, одинаковый для обоих текстов: поскольку в обоих текстах их отправители цитируют английские тексты В. Шекспира, можно утверждать, что каждый из авторов достаточно хорошо владеет английским языком и знаком с оригинальными текстами пьес В. Шекспира.

В то же время из того, каким образом в каждом из текстов оформлены английские цитаты, на основании постулатов категории Способа из этих текстов можно вывести разные образы адресата. Из текста (3), в котором автор сопровождает английскую цитату переводом на русский язык, вытекает, что его предполагаемый адресат, видимо, не владеет или недостаточно владеет английским языком и потому нуждается в переводе. Из текста (4), в котором автор не переводит английскую фразу на русский язык, следует, что его адресат, скорее всего, в достаточной степени владеет английским языком.

Обратимся к плану фактуальной информации.

Характер фактуальной информации в тексте несёт сведения об образе его автора. Однако адресат, может быть, во-первых, осведомлён или не осведомлён о содержащейся в тексте информации, а во-вторых, понимать или не понимать, с какой целью она передаётся. Поэтому в зависимости от того, в каком количестве передана в тексте фак-туальная информация, из этого текста можно вывести образ адресата. В соответствии с постулатами категории Количества, если фактуальная информация передана в тексте развернуто, его предполагаемый адресат не располагает данной информацией; если же фактуальная информация передана сжато, следовательно, адресат, скорее всего, уже знаком с ней. Кроме того, в соответствии с постулатом категории Отношения, если текст

содержит показатели логических отношений между фрагментами с разной фактуальной информацией, значит, у его предполагаемого адресата могут возникнуть затруднения в определении подобных показателей; если же текст не содержит подобных показателей, следовательно, его предполагаемый адресат и без этих показателей легко может понять ход мысли автора. Рассмотрим это на примерах.

(5) «Седобородый хохмач Ардов, у которого в начале революции расстреляли отца, написал судьям, разбиравшим гражданский иск Льва Гумилёва, длинное послание, в котором сообщил про судьбу отца, Николая Степановича, и о том, что сам Лёва много лет провёл в лагерях: по политической статье» [13].

(6) «К стыду всей нашей семьи, существует ещё одно письмо Ардова, написанное в подобном “тоне” и на том же “языке”, и оно тоже было адресовано в Ленинград. Я имею в виду позорное обращение отца в тамошний суд, когда разбиралось дело о судьбе архива Ахматовой» [1].

Анализируя эти тексты на основании приведённой в них фактуальной информации, можно вывести из них следующий образ автора, одинаковый для обоих текстов: поскольку и в тексте (5), и в тексте (6) упомянут факт написания В. Е. Ардовым письма в суд по поводу Л. Н. Гумилёва, можно утверждать, что авторы обоих текстов осведомлены об этом событии.

Однако из того, что в тексте (5) подробно излагается содержание упомянутого письма, на основании постулатов категории Количества следует, что предполагаемый адресат этого текста, скорее всего, не осведомлён об этом содержании. В то же время из того, что в тексте (6) автор упоминает о письме свёрнуто, вытекает, что его предполагаемый адресат, скорее всего, знает об этом письме.

Рассмотрим ещё пару примеров, в которых передаётся фактуальная информация.

(7) «Каждый раз по приезде в Питер навещая их <родителей> могилу, расположенную в конце еврейского участка, я прохожу мимо древнего покосившегося и заросшего мхом могильного камня с изображением мо-гендовида и надписями золочёными буквами по-русски и на иврите. Здесь похоронен в 1896 году лейб-гвардии фельдфебель Шимон Черкасский, видимо, выходец из кантонистов, отдавший жизнь за обретённую им негостеприимную Родину. <...>

Что же касается эха войны, то оно ещё немало лет возвращалось ко мне. Дождливым сентябрьским днём 2000 мне довелось принимать участие в официальной церемонии открытия немецкого военного кладбища в деревне Сологубовка под Мгой, неподалёку от Синявинских высот, для немецких солдат, погибших под Ленинградом в годы войны» [9].

(8) «Статья Сергея Булгакова написана в начале века, когда устойчивый быт ещё мешал увидеть, что интеллигенция, элита и революционное подполье, также и нейтральный слой, тяготеющий к одному из двух полюсов, в равной мере заражены своеволием и оно должно неизбежно выплеснуться наружу. Бердяев не понял, насколько более опасные формы своеволие приняло в революционном подполье» [13].

Рассматривая эти тексты с точки зрения отражения в них фактуальной информации, из каждого из них можно вывести свой образ автора. Из рассказа о посещениях могилы родителей (7) вытекает, что автор почтителен к их памяти, а описание соседней могилы свидетельствует о его наблюдательности и любознательности. В свою очередь, его воспоминания о церемонии открытия немецкого военного кладбища характеризуют его как общественного деятеля. Об авторе текста (8) можно сказать, что он хорошо знаком с историей русской философии, в частности ему известны работы С. Булгакова и Н. Бердяева.

В то же время из того, каким образом в каждом из примеров передаётся фактуаль-ная информация, в соответствии с постулатом категории Отношения можно вывести разные образы адресатов. На основании текста (7), где автор маркирует переход от темы посещения родительского кладбища к теме войны метатекстовым показателем Что же касается эха войны, то оно ещё немало лет возвращалось ко мне, можно сделать вывод о том, что его предполагаемый адресат нуждается в детальном объяснении хода мысли автора. На основании второго текста, который содержит довольно неожиданный, без метатекстовых показателей типа в свою очередь, напротив, однако, но и т. п., переход от упоминания статьи С. Булгакова к мнению Н. Бердяева, можно заключить, что предполагаемый адресат этого текста хорошо ориентируется в истории философии, а поэтому он без метатекстовых показателей сможет определить характер смысловых отношений между этими предложениями.

Обратимся к плану психологии.

Описанное в тексте психологическое состояние автора несёт информацию об образе этого автора. Однако адресат может понимать или не понимать, зачем автор говорит о своих чувствах и эмоциях. Поэтому в соответствии с постулатом категории Отношения можно вывести из текста образ его предполагаемого адресата: если текст содержит обоснование обращения к описанию психологического состояния автора, значит, у его предполагаемого адресата могут возникнуть затруднения в определении хода авторской мысли; если же текст не содержит обоснование обращения к описанию психологического состояния, следовательно, его предполагаемый адресат легко может понять причины появления авторских ассоциаций. Рассмотрим примеры.

(9) «Я сейчас расскажу вам то, что знаю, помню, вижу до сих пор отчётливо, как в кино. <...>

Солнечные лучи, легко пронзая белые занавеси, веером разлетаются по комнате.

Что сулит мне этот долгожданный воскресный день? Может, буду помогать маме собираться на дачу. На даче, в двух шагах от застеклённой веранды, висит удобный, глубокий гамак, в который так хочется поскорее залезть, что он мне снится по ночам - в виде сказочной ладьи, плывущей над сосновым лесом. <...> Но это - мечты. А покамест я ещё лежу в своей кровати. <...>

Приходит папа. <...>

- Лена, - медленно говорит он, - сегодня война началась. Война с Германией» [19].

(10) «Для меня война началась не 22 июня, а 1 мая 1941 года, на первомайской демонстрации, на которые я любил ходить вместе с отцом. Колонна картографической фабрики ВМФ, двигавшаяся по улице Герцена (сейчас - Большая Морская) через Исаакиевкую площадь, ненадолго остановилась у здания немецкого консульства, на котором развевался огромный красный флаг с белым кругом и чёрной свастикой посередине. <...>

Я отчетливо помню ясный июньский день, когда отец приехал из города на дачу и сказал, что началась война. В это трудно было поверить, - вокруг стояла невозмутимая июньская тишина и казалось, что ничего не изменилось» [9].

Рассматривая эти тексты с точки зрения отражения в них психологического состояния авторов в день начала войны, можно вывести следующий образ автора, одинаковый для обоих текстов: и для одного, и для другого от-

правителя текста их чувства и эмоции в день начала войны запомнились им на всю жизнь, несмотря на то, что оба автора в то время были маленькими детьми.

В то же время из того, каким образом информация о психологическом состоянии авторов связана с предтекстом, в соответствии с постулатом категории Отношения можно вывести разные образы адресатов. На основании текста (9), где автор предваряет описание своего психологического состояния в день начала войны словами Я сейчас расскажу вам то, что знаю, помню, вижу до сих пор отчётливо, как в кино, можно сделать вывод о том, что предполагаемый адресат этого текста нуждается в объяснении хода мысли автора. На основании текста (10), который содержит довольно резкий переход от описания первомайской демонстрации 1941 года к описанию психологического состояния ав-

тора 22 июня 1941 года, можно утверждать, что предполагаемый адресат этого текста не требует объяснения хода мысли автора.

Таким образом, подтверждая отрицательный ответ на возможный вопрос о тождестве источников, из которых могут быть выведены сведения об образе автора и образе адресата нехудожественного текста, можно сказать следующее. Образ автора выводится из текста на основании того, что именно сообщает автор и какие языковые средства он для этого использует, при этом основой выведения образа автора являются планы отражения точек зрения отправителя текста, выделенные Б. А. Успенским, а образ адресата выводится из текста на основании того, каким образом отправитель текста это сообщает, основой выведения образа адресата при этом являются постулаты речевого общения Г. П. Грайса.

Список литературы

1. Ардов М. Легендарная Ордынка. Портреты: Воспоминания. М.: Б. С. Г.-Пресс, 2001. 528 с.

2. Бакланова И. И. Образ адресата рекламного текста и постулаты речевого общения Г П. Грайса // Русский язык за рубежом. 2011. № 6. С. 71-77.

3. Бакланова И. И. Образ автора нехудожественного текста // Русский язык за рубежом. 2012. № 5. С. 44-49.

4. Бахтин М. М. Язык в художественной литературе // Бахтин М. М. Собрание сочинений в семи томах. М.: Русские словари, 1996. Т. 5. С. 287-297.

5. Виноградов В. В. О теории художественной речи. М.: Высшая школа, 1971. 240 с.

6. Виноградов В. В. Стиль «Пиковой дамы» // Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. С. 176-239.

7. Гальперин И. Р Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. 140 с.

8. Гольдин В. Е., Сиротинина О. Б. Внутринациональные речевые культуры и их взаимодействие // Вопросы стилистики. Проблема культуры речи. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1993. Вып. 25. С. 9-19.

9. Городницкий А. М. «Атланты держат небо...»: Воспоминания старого островитянина. М.: Яуза: Эксмо, 2011. 448 с.

10. Грайс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 217-238.

11. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 264 с.

12. Лихтенберг Г. К. Большая книга афоризмов. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 588 с.

13. Мандельштам Н. Я. Вторая книга: Воспоминания. М.: Моск. рабочий, 1990. 560 с.

14. Найман А. Г. Рассказы о Анне Ахматовой. М.: Худож. лит., 1989. 302 с.

15. Никулин Н. Н. Воспоминания о войне. URL: http://www.belousenko.com/books/nikulin/ nikulin_vojna.htm (дата обращения: 04.08.2013).

16. Лунёва М. А. Заговори, чтобы я тебя увидел. URL: http://www.b17.ru/article/6308/ (дата обращения: 07.08.2013).

17. Успенский Б. А. Поэтика композиции // Успенский Б. А. Семиотика искусства. М.: Языки русской культуры. С. 9-218.

18. Федосюк М. Ю. Соблюдают ли русские постулаты речевого общения Грайса? // Язык. Культура. Общение: сб. научн. трудов в честь юбилея засл. проф. МГУ им. М. В. Ломоносова С. Г. Тер-Минасовой. М.: Гнозис, 2008. С. 95-104.

19. Фонякова Э. Е. Хлеб той зимы. Новосибирск: Запад.-Сиб. кн. изд-во, 1970. URL: http://lib.ru/PROZA/FONQKOWA_E/hleb.txt (дата обращения: 04.08.2013).

References

1. Ardov M. Legendarnaja Ordynka. Portrety: Vospominanija. M.: B. S. G.-Press, 2001. 528 s.

2. Baklanova I. I. Obraz adresata reklamnogo teksta i postulaty rechevogo obshhenija G. P. Grajsa // Russkij jazyk za rubezhom. 2011. № 6. S. 71-77.

3. Baklanova I. I. Obraz avtora nehudozhestvennogo teksta // Russkij jazyk za rubezhom.

2012. № 5. S. 44-49.

4. Bahtin M. M. Jazyk v hudozhestvennoj literature // Bahtin M. M. Sobranie sochinenij v semi tomah. M.: Russkie slovari, 1996. T 5. S. 287-297.

5. Vinogradov V. V. O teorii hudozhestvennoj rechi. M.: Vysshaja shkola, 1971. 240 s.

6. Vinogradov V. V. Stil' «Pikovoj damy» // Vinogradov V. V. O jazyke hudozhestvennoj prozy.

M.: Nauka, 1980. S. 176-239.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

7. Gal'perin I. R. Tekst kak ob#ekt lingvisticheskogo issledovanija. M.: Nauka, 1981. 140 s.

8. Gol'din V. E., Sirotinina O. B. Vnutrinacional'nye rechevye kul'tury i ih vzaimodejstvie //

Voprosy stilistiki. Problema kul'tury rechi. Saratov: Izd-vo Sarat. un-ta, 1993. Vyp. 25. S. 9-19.

9. Gorodnickij A. M. «Atlanty derzhat nebo...»: Vospominanija starogo ostrovitjanina. M.:

Jauza: Jeksmo, 2011. 448 s.

10. Grajs G. P. Logika i rechevoe obshhenie // Novoe v zarubezhnoj lingvistike. Vyp. 16. Lingvisticheskaja pragmatika. M.: Progress, 1985. S. 217-238.

11. Karaulov Ju. N. Russkij jazyk i jazykovaja lichnost'. M.: Nauka, 1987. 264 s.

12. Lihtenberg G. K. Bol'shaja kniga aforizmov. M.: JeKSMO-Press, 2000. 588 s.

13. Mandel'shtam N. Ja. Vtoraja kniga: Vospominanija. M.: Mosk. rabochij, 1990. 560 s.

14. Najman A. G. Rasskazy o Anne Ahmatovoj. M.: Hudozh. lit., 1989. 302 s.

15. Nikulin N. N. Vospominanija o vojne. URL: http://www.belousenko.com/books/nikulin/ nikulin_vojna.htm (data obrashhenija: 04.08.2013).

16. Lunjova M. A. Zagovori, chtoby ja tebja uvidel. URL: http://www.b17.ru/article/6308/ (data obrashhenija: 07.08.2013).

17. Uspenskij B. A. Pojetika kompozicii // Uspenskij B. A. Semiotika iskusstva. M.: Jazyki russkoj kul'tury. S. 9-218.

18. Fedosjuk M. Ju. Sobljudajut li russkie postulaty rechevogo obshhenija Grajsa? // Jazyk.

Kul'tura. Obshhenie: sb. nauchn. trudov v chest' jubileja zasl. prof. MGU im. M. V. Lomonosova

S. G. Ter-Minasovoj. M.: Gnozis, 2008. S. 95-104.

19. Fonjakova Je. E. Hleb toj zimy. Novosibirsk: Zapad.-Sib. kn. izd-vo, 1970. URL: http://lib. ru/PROZA/FONQKOWA_E/hleb.txt (data obrashhenija: 04.08.2013).

Статья поступила в редакцию 10 августа 2013 г.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.