CC BY
14
4. Pregel, D. Zum Sprachstil des Grundschulkindes: Studien zum Gebrauch des Adjektivs u. zur Typologie der Stilalter / D. Pregel. - Päd. Verl. Schwann: Düsseldorf, 1970. - 223 S.
5. Цейтлин, С. Н. Язык и ребёнок: Лингвистика детской речи : учебное пособие для студентов высш. учеб. заведений / С. Н. Цейтлин. -М.: Гуманитарный изд. центр ВЛАДОС, 2000. - 240 с.
6. Klann-Delius, G. Spracherwerb / G. Klann-Delius. - Stuttgart; Weimar: Metzler, 1999. - 216 S.
7. Szagun, G. Sprachentwicklung beim Kind: Eine Einführung / G. Szagun. - 5. Aufl. - Weinheim: Psychologie Verlag Union, 1993. - 348 S.
8. Горелов, И. Н. Проблема функционального базиса речи в онтогенезе / И. Н. Горелов // Избранные труды по психолингвистике / отв. ред. К. Ф. Седов. - М.: Лабиринт, 2003. - С. 15-107
9. Oksaar, E. Spracherwerb / E. Oksaar // Lexikon der Germanistischen Linguistik / H.-P. Althaus u.a. (Hrsg.). - Tübingen: Niemeyer, 1973. - S. 303-308.
10. König, G. Strukturen kindlicher Sprache: Zum Schreibstil zehn- bis zwölfjähriger Schüler / G. König. - Düsseldorf: Päd. Verl. Schwann, 1972. -244 S.
11. Deußing, H. Der sprachliche Ausdruck des Schulkindes / H. Deußing // Zur Sprache des Kindes / hrsg. von H. Helmers. - Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1969. - S. 60-132.
12. Doderer, K. Zur sprachlichen Situation der Schulanfänger und der Grundschulkinder / K. Doderer // Zur Sprache des Kindes / hrsg. von H. Helmers - Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1969. - S. 308-352.
13. Basil Bernstein - URL: http://de.wikipedia.org/wiki/Basil_Bernstein (дата обращения: 17.01.2014).
14. Steinig, W. Sprachdidaktik Deutsch: Eine Einführung / Wolfgang Steinig, Hans-Werner Huneke. - Berlin: Erich Schmidt, 2002. - 103 S.
15. Lange, W. Der Strukturwandel der Kindersprache der Zeit vom 6. bis 9. Lebensjahr / W. Lange, W. Neuhaus // Zur Sprache des Kindes / hrsg. von H. Helmers. - Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1969. - S. 214-244.
16. Neuhaus, W. Das Verständnis der Adjektiva bei den 10-15jährigen Stadt- und Land- Schulkindern / W. Neuhaus // Zur Sprache des Kindes / hrsg. von H. Helmers. - Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1969. - S. 245-257.
© Амзаракова И. П., 2013
УДК [81-112+8Г34]::811Л6
О СИСТЕМНОСТИ НА ФОНЕМАТИЧЕСКОМ УРОВНЕ ЯЗЫКА И ЕЁ ЗНАЧИМОСТИ ДЛЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ ФОНЕМОЛОГИИ ЦЕПИ СЛАВЯНСКИХ ЯЗЫКОВ ОТ ПРАИНДОЕВРОПЕЙСКОГО В ЛИЦЕ ЕГО ПРОТОСЛАВЯНСКОГО ДИАЛЕКТА ДО РУССКОГО
Ю. Я. Бурмистрович
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
В статье показано, что учёт системности языковых систем позволяет устранить противоречия в историко-языковедческих исследованиях и делает реконструкцию и самих систем, и тех причин, которые начинают изменять эти системы, и тех процессов, которые вызывались этими причинами, наиболее реалистичной.
Ключевые слова: системность и её роль в выявлении причин, закономерностей и последовательности языковых процессов.
Недостатка в высказываниях о том, что язык системен и каждый его уровень (ярус) тоже системен, нет. И уж тем более нет, когда речь идёт о фонематическом уровне и когда в исследованиях и учебниках приводятся таблицы, в которых показываются разнообразные характеристики фонем и взаимоотношения этих фонем по их хар актеристикам.
И, тем не менее, очень часто, особенно когда речь идёт о фонематической истории языка, разговор о системности уходит на задний план или даже совсем исчезает, а на передний план выступает разговор о таких изменениях звуков и фонем, которые оказываются не системными, а одиночными, атомарными. Наиболее показательными случаями такого, уже совершенно несистемного рассмотрения фонематической истории являются параграфы, которые носят названия типа «История фонемы ять» [1, с. 190-194] и даже «История звука ять» [2, с. 36-38; 3, с. 75], хотя после Ф. де Соссюра и Н. С. Трубецкого такие параграфы, казалось бы, должны были бы быть невозможны, ибо в языке никогда не было и не могло быть в принципе отдельной истории отдельной фонемы, а была история системы оппозиций, в которые входила эта фонема, а уж история любого звука речи длится ровно то мгновение, пока звук произносится. И именно потому не может быть отдельной истории отдельной фонемы, что язык и, в частности, его фонематический уровень системны.
Когда мы говорим о системности фонематического уровня, то имеем в виду, прежде всего, что фонемы языка обязательно находятся между собой в отношениях противопоставленности, в оппозициях. Более того, характеристика любой фонемы зависит от взаимоотношений её с другими фонемами той же фонематической системы.
Например, фонема <ч'> современного русского литературного языка, несмотря на то, что в речи в функционально сильной позиции она воплощается только в палатальном аллофоне, не является палатальной и вообще находится в языке вне оппозиции 'палатальность-непалатальность'. Это связано с тем, что у названной фонемы в языке нет непалатального оппозита (противочлена), т. е. фонемы <ч>, которая противостояла бы названной фонеме <ч'> только своей непалатальностью. Фонему <ч'> если и можно назвать палатальной, то только не реально, а потенциально палатальной. Так можно поступить лишь в связи с тем, что она ведёт себя в речи как реально палатальные согласные фонемы, а не как реально непалатальные: в частности, как уже отмечено, в речи в функционально сильной позиции перед гласной фонемой она воплощается только в палатальном аллофоне, например: [ч'орт], как и [т'орт], а не как [торт]; далее и ударный, и безударный аллофон непереднерядной гласной фонемы после [ч'] становится, как и после любого другого палатального
согласного аллофона, передним, например: тот же [ч'орт], а также [ч'иэсок], как и [п'иэток], а не как [паток], и, таким образом, рассматриваемая фонема хотя и не входит в ряд реально палатальных согласных фонем, но примыкает к этому ряду.
Та же фонема <ч'> современного русского литературного языка, несмотря на то, что в речи в функционально сильной позиции она воплощается только в глухом аллофоне, не является и глухой и вообще находится в языке вне оппозиции 'глухость-звонкость'. Это связано с тем, что у названной фонемы в языке нет звонкого оппозита, т. е. фонемы <^'> (<д'ж'>), которая противостояла бы названной фонеме <ч'> только своей звонкостью. Фонему <ч'> если и можно назвать глухой, то только не реально, а потенциально глухой. Так можно поступить лишь в связи с тем, что она ведёт себя в речи как реально глухие согласные фонемы, а не как реально звонкие: в частности, как уже отмечено, в речи в функционально сильной позиции перед гласной фонемой она воплощается только в глухом аллофоне, например: [ч'ас], [ч'олкъ], [ч'эх], [ч'уп], [ч'йстъ], а с другой стороны, в функционально слабой позиции перед любым звонким шумным согласным аллофоном (кроме [в] и [в']) её глухой аллофон заменяется на звонкий, как и аллофон любой реально глухой согласной фонемы, например: лечь бы [л'Эр'бы], как и сесть бы [с'Эз'д'бы], и, таким образом, рассматриваемая фонема хотя и не входит в ряд реально глухих согласных фонем, но примыкает к этому ряду.
Если с фонемой <ч'> сравнить фонему <т'>, то нетрудно убедиться, что последняя не потенциально, а реально является и палатальной, и глухой.
Реальность палатальности фонемы <т'> легко доказывается тем, что у палатального аллофона [т'] в функционально сильной позиции, а именно в той же самой позиции, встречается и непалатальный коррелятивный оппозит [т], например: [плот'] - [плот].
Реальность глухости фонемы <т'> легко доказывается тем, что у глухого аллофона [т'] в функционально сильной позиции, а именно в той же самой позиции, встречается и звонкий коррелятивный оппозит [д'], например: [т'омъ] - [д'омъ] (русские имена мальчиков).
Коль скоро противочлены (оппозиты) той или иной оппозиции встречаются в одной и той же позиции, а значит, в позиции функционально сильной, то это означает, что данная оппозиция является оппозицией не только речевой, аллофонной, но и языковой, фонемной. Таким образом, палатальность и глухость наличествуют в фонеме <т'> безусловно, а значит, и реально.
Итак, мы убеждаемся, что характеристика фонемы зависит от её оппозиций в системе языка и что фонематический уровень языка, безусловно, системен. Тут, правда, возможен вопрос: «А не является ли фонема <ч'> вообще несистемной и, таким образом, не является ли фонематический уровень современного русского языка (а в принципе и любого языка в любое время) не совсем системным или не полностью системным?». Ответ на такой вопрос должен быть всё же отрицательным. Та или иная отдельная фонема может быть системной и в большей, и в меньшей мере, но совсем несистемной быть не может, ибо в каких-то оппозициях к каким-то другим фонемам она всё же находится. Например, рассмотренная фонема <ч'> находится в оппозиции по отношению к фонеме <ц> по признакам палатальности-непалатальности и нёбно-сти-зубности, а по отношению к фонеме <ш> по признакам палатальности-непалатальности и аффрикатив-ности-фрикативности. И всё это происходит именно потому, что фонематический уровень (как и другие уровни) в принципе системен.
Но системность этого уровня, пожалуй, в ещё большей степени проявляет себя в истории языка.
Во-первых, принципиальная системность фонематического уровня позволяет с большей уверенностью в правильности реконструкции реконструировать фонематические подсистемы древних языков, которые сегодня мы не можем воспринимать ни по письменным памятникам, ни по магнитофонным записям живой речи.
Во-вторых, та же принципиальная системность фонематического уровня позволяет с большей уверенностью в правильности реконструкции реконструировать и причины фонетико-фонематических изменений, и направленность этих изменений.
Так, например, сегодня в научной литературе можно найти разные реконструкции и начальной протосла-вянской фонематической системы, от которой обычно ведут историю всей цепи славянских языков, приведшей эту систему в конечном итоге к современному русскому состоянию, и той последовательности процессов, которые и составляют эту историю. И перед исследователем, и перед вузовским преподавателем стоит задача оценить все эти реконструкции1 и выбрать из них те, которые наиболее логичны, непротиворечивы в первую очередь с точки зрения системности языковых систем.
Подсистема согласных фонем (консонантов) - С
В современных учебных пособиях существует несколько разных реконструкций этой подсистемы, и важно, чтобы студент имел на вооружении такую реконструкцию, которая максимально свободна от противоречий.
Познакомимся с некоторыми из имеющихся реконструкций.
1 Конечно, со всеми реконструкциями, которые существуют на сегодняшний день, познакомиться невозможно даже просто физически. Но,
во всяком случае, с теми реконструкциями, которые представлены в многотиражных, а потому ходовых учебниках, мы знакомимся, как
говорится, волей-неволей. А это значит, что перед нами всегда стоит проблема выбора, которая может быть решена достаточно реалистично лишь в том случае, если имеющиеся у нас на руках схемы реконструкций будут проанализированы нами именно на реалистичность.
А) Реконструкция, представленная в учебном пособии Г. А. Турбина и С. Г. Шулежковой [4]
Место образования Способ образования Губные Язычные
переднеязычные среднеязычные заднеязычные
зубные велярные палато-велярные лабио-велярные лабио-палато-велярные
Шумные Смычные Чистые глухие Р 1 к к' к" к"'
Чистые звонкие Ь и 8 8' 8" 8"'
Придыхательные глухие р" 1" к" к""
Придыхательные звонкие Ь" и" 8" 8""
Щелевые Чистые глухие s
Чистые звонкие г
Сонанты неслоговые 111 п 1 г
Б) Реконструкция, представленная в учебном пособии М. Л. Ремнёвой [5]
Место Нёбные
Способ образования образования Губные Зубные палатовелярные велярные лабиовелярные
е Глухие Р 1 к' к к"
ы н м у Ш Звонкие Ь и 8' 8 8"
О и Придыхательные 1>И НИ 811' 8Ь 8Ь"
Фрикативные s (г)
Сонанты т " п 1 г |
В) Реконструкция, представленная в учебном пособии В. А. Масловой [6]
Место образования Язычные
Способ образования Губные Переднеязычные Заднеязычные
зубные велярные лабиовелярные
Чистые глухие Р 1 к к"
е Чистые Ь и 8 8"
ые звонкие
н м у Ш ы о Придыхательные глухие Р" 1" к" к""
Придыхательные Ь" и" 8" 8""
звонкие
Фрикативные s
Сонанты неслоговые т п 1 г
Из этих реконструкций в первых двух, т. е. в реконструкции Г. А. Турбина и С. Г. Шулежковой и в реконструкции М. Л. Ремнёвой, обнаруживается противоречие, связанное с игнорированием системности фонематической системы. В самом деле, если среди заднеязычных согласных выделяются мягкие (палатальные) согласные, то, казалось бы, можно было бы ожидать таких же согласных и в других фрагментах системы, т. е. в группе губных и в группе переднеязычных. Однако этого больше нигде нет. Правда, казалось бы, то же самое можно сказать и об огублённых (лабиализованных) заднеязычных согласных, т. е. о том, что в других фрагментах системы таких согласных также нет. Однако тут есть несколько моментов, учёт которых позволяет реконструировать лабиализованные заднеязычные согласные фонемы как достаточно реалистичные для данной системы.
Реалистичность лабиализованных заднеязычных как самостоятельных фонем в этой системе обосновывалась такими учёными, как В. И. Георгиев [7, с. 28-41], А. М. Шахмайкин [8, с. 43-88], В. А. Маслова [9, с. 76-90]. Кроме их обоснований, стоит привести и такое, которое базируется на учёте приёма реконструкции фонем на основе их системных парадигматических отношений. Суть приёма - в анализе оппозиций из одной и той же корреляции. Так, весь блок непридыхательных смычных фонем протославянского диалекта пра-индоевропейского языка, куда входили и заднеязычные, реконструируется как совокупность восьми фонем: двух губных <Ь> и <р>, двух переднеязычных зубных <й> и <Ь и четырёх заднеязычных <8^, <к1>, <82> и <к2>, где <8^ и <к1> - ряд чистых или собственно велярных заднеязычных, а <82> и <к2> - ряд или палатальных (точнее, палатовелярных), или лабиальных (точнее, лабиовелярных) заднеязычных. Этот блок состоял из разных оппозиций названных фонем, а эти оппозиции объединялись в разные корреляции. Одной из корреляций здесь могла быть следующая: {<Ь> : <р> : <Ь, <82> : <8^, <к2> : <к1>}.
Если в оппозициях <Ь> : <р> : <t> из этой корреляции левые оппозиты противопоставлялись правым как лабиальные нелабиальным, то и в оппозициях <&> : <к2> : <к1> из той же корреляции, вероятнее всего, левые оппозиты противопоставлялись правым также как лабиальные нелабиальным. Значит, дискуссионная пара фонем реконструируется как ^у> и <ку>, и вся эта корреляция приобретает вид:{<Ь> : <р> : <Ь, ^у> : <ку> : <к>}.
Заднеязычные типа ^у> и <ку> являются, строго говоря, не лабиальными, а лабиализованными. Лабиализо-ванность же и лабиальность - это не одно и то же. Артикуляционно при произнесении звуков лабиализованных губы складываются трубочкой и вытягиваются вперёд, а при произнесении звуков лабиальных губы просто смыкаются - и только. Акустически лабиализованность проявляется в сниженной, бемольной, тональности, а лабиальность - в простой, небемольной и недиезной, тональности. Однако то, что и в одном, и в другом случае работает хотя и по-разному, но всё же один и тот же орган - губы, очевидно, может на определённом этапе развития языка сближать такие разные фонемы, как лабиализованные и лабиальные, ибо не видно другой причины, по которой в дальнейшей истории потомков праиндоевропейского языка иногда лабиализованные заднее-язычные согласные переходили в собственно лабиальные согласные. Например, праиндоевропейское слово *gyIyбm дало в таком славянском языке, как русский, форму живу (где звук [ж] из праславянского [г'], который в свою очередь из более раннего праславянского же Щ по 1-ой переходной палатации заднеязычных), но в греческом Рюш 'живу', в латинском угуб 'живу'; *gyrdlб дало в русском языке горло и жерло, но в греческом вора, в латинском уогб 'пожираю'; ghyIla дало в русском языке жила, но в латинском Шит 'нить'; *куб|па дало в литовском языке каша 'цена', в русском цена (где звук [ц] из праславянского [с^], который в свою очередь из более раннего праславянского же [к] по 1-ой переходной палатализации заднеязычных), но в греческом Я01УЛ 'возмездие'. На основании этих фактов мы и реконструируем такую начальную протославянскую (соотносительно - позднепраиндоевропейскую) корреляцию, как {<Ь> : <р> : <Ь, ^у> : <ку> : <к>}.
Допускаемое же некоторыми учёными наличие в группе протославянских заднеязычных не лабиального (точнее, лабиализованного), а палатального ряда гораздо менее правдоподобно, потому что никакие другие палатальные фонемы в этой фонематической системе не восстанавливаются, и, следовательно, если бы в этой системе вдруг оказались фонемы и <к'>, то они предстали бы как явление совершенно обособленное от всех других фонем, иначе, как явление внесистемное. Сущность и настоящее содержание фонемы проявляются только в оппозициях. Но оппозиции, корреляции и вообще система являются не только проявителями или выявителями содержания фонемы, но и обязательным условием самого появления этого содержания [10, с. 74]. Если то в звуковой стороне языка, что претендует на статус фонемы, нарушает имеющиеся в фонематической системе языка системные отношения, то оно теряет необходимую для фонемы содержательную определённость и не может претендовать на фонемный статус. Правда, можно предположить, что палатальные заднеязычные появились в протославянской фонематической системе в результате каких-то более древних процессов и стали в ней новым противоречием, которое надо было как-то разрешать. Но когда имеется возможность выбора одного из нескольких предположений о подсистеме древних заднеязычных, то целесообразней выбирать то, что наименее противоречиво и логичней всего объясняется. Приём реконструкции фонем на основе их системных парадигматических отношений и даёт наиболее логичное объяснение тому, что в фонематической системе наверняка было и что в ней наверняка отсутствовало. А вот реалистичность палатальных заднеязычных как самостоятельных фонем М. Л. Ремнёвой как раз не обосновывается.
Кроме того, в её схеме имеется ещё одно противоречие, а именно указание на звонкие придыхательные при отсутствии глухих придыхательных. Такие схемы даются и некоторыми другими учёными, например, Е. А. Галинской, хотя последняя и допускает наличие глухих придыхательных [11, с. 1]. Но имеется целый ряд доводов в пользу того, что глухие придыхательные в начальной протославянской подсистеме консонантизма вполне могли иметь место.
Прежде всего, довод типологического характера, который впервые был высказан Р. О. Якобсоном. Согласно ему, в настоящее время в мире нет ни одного языка, где было бы тройное противопоставление фонем типа «чистая звонкая - чистая глухая - придыхательная звонкая», и, следовательно, маловероятно, чтобы такой язык был когда-то в прошлом [12, с. 103; 13, с. 40-41].
Наблюдения над разными языками мира показали, что «не может быть не только звонких придыхательных без соответствующих глухих придыхательных, но и любых звонких без соответствующих глухих, любых придыхательных без соответствующих непридыхательных (чистых), любых лабиализованных без соответствующих нелабиализованных, любых «мягких» без соответствующих «твёрдых» и в то же время вполне возможно обратное отношение, т. е. наличие глухих без звонких, «твёрдых» без «мягких», чистых без придыхательных и т. д. Другими словами, можно сказать и так: не может быть в языке ряда маркированных фонем при отсутствии в нём ряда соответствующих немаркированных фонем, но обратное возможно» [14, с. 8-9]. То соотношение чистых и придыхательных, которое мы допускаем для первоначальной подсистемы согласных фонем протославянского диалекта праиндоевропейского языка в настоящей работе, отмечено, например, в таком древнем и в то же время зафиксированном на письме языке, как санскрит [15, с. 7, 48-49, 57], т. е. это четверное соотношение (чистые глухие - придыхательные глухие - чистые звонкие - придыхательные звонкие) допустимо для протославянского диалекта принципиально, потому что в отличие от тройного соотношения представлено на Земле в реально существовавшем языке.
Ещё одним доводом в пользу существования в указанной начальной подсистеме протославянского консонантизма придыхательных фонем вообще и глухих придыхательных фонем в частности может служить то, что
в некоторых современных русских словах некоторые глухие согласные логичнее всего выводятся из древних протославянских придыхательных глухих. Так, например, в современном русском слове соха обе согласных, особенно вторая, с большой вероятностью в надёжности этимологии возводятся к праиндоевропейской (соотносительно - к протославянской) фонеме /кь/, ср.: русское соха, латышское saka, литовское Зака, древнеиндийское £akha, среднеперсидское sak и sax, новоперсидское sax, армянское сах, готское hoha [16, c. 1082-1083], на базе чего выводится праиндоевропейское Kh<s)OKha или Kh<s)aKha1 [17, c. 690]. Наряду с этой реконструкцией отмеченного слова в качестве праиндоевропейской, выводится и форма *soksa, на основе которой русское слово соха связывается с русским же словом секу [18, с. 1082-1083], но готская форма hoha заставляет вернуться к первой реконструкции, потому что фонема /h/ из фонемы /s/ в германских языках не выводится [19, с. 133-134]2
Всё сказанное даёт нам основание предлагать студентам такую реконструкцию начальной протославянской подсистемы согласных фонем:
Подсистема неслоговых согласных (консонантов) - с3
Место Язычные
ьт образования Губные (простые) переднеязычные (простые) заднеязычные (бемольные)
с о н ч зв. велярные лабиовелярные
у в З Способ образования - гл. зв. гл. зв. гл. зв. гл. зв. гл.
Шумные Смычные Непридыхательные b Р d t g k gu k«
Придыхательные bh ph dh th gh kh g"u khu
Щелинные Непридыхательные s
-е не Смычно-проходные Носовые m n
еы ыв но - £ Щелинные Плавные l
g ь С Дрожащие r
Нетрудно увидеть, что из других приведённых схем к нашей схеме ближе всего схема В. А. Масловой. Различие заключается только в том, что у нас приводятся ещё и данные об акустической характеристике всех фонем (простые, простые, бемольные). Это представляется немаловажным, ибо в дальнейшем рассмотрении истории фонематической системы от протославянского состояния до русского учёт акустических данных играет у нас исключительную роль.
Что касается схемы начальной протославянской подсистемы гласных фонем, то она почти у всех авторов учебников по курсу «Старославянский язык» одинакова и выглядит так:
Подсистема слоговых гласных (вокалов) - у
Лабиализованность Нелабиализованные Лабиализованные
Подъём Ряд передний средний задний
Верхний Т 1 О й
Средний ё ё ö б
Нижний а а
1 Знак Kh(s) означает, что звук kh подвергнется т. н. сатэмизации.
2 Если рефлекс праиндоевропейской придыхательной глухой /kh/ в славянских языках отличается от рефлекса праиндоевропейской чистой глухой /к/, а именно /h/, а не /к/, то рефлексы праиндоевропейских придыхательных глухих /ph/ и /th/ в славянских языках такие же, как и рефлексы праиндоевропейских чистых глухих /р/ и /t/, а именно /р/ и /t/. Поэтому для доказательства существования праиндоевропейских придыхательных глухих /ph/ и /th/ обычно приводят данные лишь таких языков, как древнеиндийский санскрит, древнеиранский (древне-персидский) авестийский, древнегреческий, в которых существуют рефлексы праиндоевропейских придыхательных глухих, отличающиеся от рефлексов праиндоевропейских чистых глухих, например: др.-инд. phalgü «слабый, ничтожный» - др.-греч. ^ElyüvEi «безрассудничает, несёт вздор»; др.-инд. prthü «широкий, большой» - др.-иран. рэгэии- «широкий, обширный, просторный» (данные из книги: К. Brugmann. Vergleichende Laut-, Stammbildungs- und Flexionslehre der indogermanischen Sprachen, Band 1. - Strassburg, 1897. - цит. по письму В. А. Дыбо от 7.12.1999 г. автору настоящей работы). Приведя эти примеры, В. А. Дыбо, правда, говорит, что они менее надёжны, чем примеры к слову соха, но тут можно взять на вооружение принцип парадигматической системности: если достаточно надёжно реконструируется /kh/, то почему бы фонематической системе не иметь в своём составе также /ph/ и /th/, если даже они не первичны по происхождению? Во всяком случае, для того периода, когда протославянский диалект только отделился от других праиндоевропейских диалектов, в частности, от индоиранских, это вполне можно предположить. И, кроме того, отсутствие /ph/ и /th/ при наличии /bh/ и /dh/ резко нарушает ту общеязыковую закономерность, в соответствии с которой в языке не может быть ряда маркированных фонем при отсутствии в нём ряда соответствующих немаркированных, а /bh/ и /dh/ как раз маркированные.
3 См.: [20, с. 46; 21, с. 20].
Я говорю не о полной одинаковости схем, а о том, что эти схемы почти одинаковы у разных авторов по следующей причине. Имеется одна схема, которая принципиально отличается от всех других. Речь идёт о схеме Г. И. Климовской, которая пишет: «В праславянском языке существовало 5 сильных гласных фонем: *а, *о, *е, *й, *1 ...Переменным, позиционно обусловленным конститутивным признаком гласных фонем праславянского языка была прежде всего их степень долготы: аллофоном каждой сильной долгой гласной фонемы была краткая гласная фонема: *а/*а, *о/*о, *ё/*ё, *й/*й, *г/*1» [22, с. 21-22]. Аналогично, только ещё и со смешением звуков и фонем, пишет об этом Т. А. Иванова: «Праславянский язык унаследовал из языка индоевропейского пять гласных звуков, различавшихся долготой или краткостью: ё — ё, I — I, й — и, о — о, а — а». И чуть ниже: «пять индоевропейских звуков, различавшихся первоначально только количественно, преобразовались в праславянском языке в восемь фонем, различавшихся не только количественно, но и артикуляционно» [23, с. 59] (подчёркнуто мною. - Ю. Б.).
К сожалению, эти высказывания противоречивы, и принять такие утверждения невозможно. Во-первых, если краткие гласные звуки не являются представителями самостоятельных кратких гласных фонем, а являются лишь аллофонами долгих гласных фонем, то это может означать только то, что и долгих гласных фонем в этой схеме быть не должно: ведь долгие как самостоятельные фонемы могут существовать только в том случае, если им противостоят в качестве опять-таки самостоятельных фонем фонемы краткие, а если таких кратких оппози-тов долгие не имеют, то это может означать только то, что признак долготы вообще не являлся дифференциальным. Во-вторых, без особого труда реконструируются протославянские примеры, в которых долгие и краткие звуки противостоят друг другу в одной и той же позиции и, следовательно, ни долгота, ни краткость гласных не являлись позиционно обусловленными признаками, ср.: *8Ьбй- (будущее русское гад) - *8бй-(будущее русское год).
Таким образом, начальная протославянская подсистема гласных фонем состояла не из пяти, а из десяти фонем.
До поры до времени я принимал такую же десятифонемную начальную протославянскую подсистему вокализма, добавляя в вышеприведённую схему лишь указание на акустические признаки фонем: гласные переднего ряда - диезные, гласные среднего ряда - простые, недиезные, гласные заднего ряда - бемольные.
Но в последнее время я прихожу к выводу, что эта схема всё же недостаточно реалистична. Ведь, строго говоря, системной является не только фонематическая парадигматика, но и фонематическая синтагматика или, другими словами, системными являются не только оппозитивные отношения фонем, но и отношения совместимости при сочетании фонем в составе слов. В приведённой же схеме начальной протославянской подсистемы вокализма синтагматический тип отношений фонем не учтён, а представленный только парадигматический тип отношений оказался противоречащим синтагматическому типу отношений.
Что здесь имеется в виду? Здесь имеется в виду то, что во внутрисловных сочетаниях согласных с гласными перед диезными гласными недиезные согласные, из которых только и состояла подсистема консонантизма, в принципе диезируются, т. е. артикуляционно становятся палатализованными, а заднеязычные, которые по природе являются бемольными, стремятся не только диезироваться, но и нейтрализоваться по признаку тональности, т. е. артикуляционно стать палатальными. Хотя такие отношения начинаются на аллофонном уровне, но они не могут не отражаться и на фонемном уровне.
Когда говорят о сочетаниях согласных с гласными в протославянском диалекте праиндоевропейского языка, никто не реконструирует диезации или нейтрализации согласных, оказывающихся в словах перед диезными гласными. Разговор об этом начинается только при рассмотрении фонематической истории праславянского языка. О чём это может свидетельствовать? Очевидно, только о том, что ни диезации, ни нейтрализации согласных в протославянских словах не было. А Это в свою очередь может свидетельствовать о том, что диезных фонем в протославянской подсистеме вокализма вообще не было. А что же было? В частности, что было на месте тех гласных фонем, которые относят к диезным? Ничего не остаётся, как признать, что в начальной протославянской подсистеме вокализма в верхнем и среднем подъёмах были гласные не переднего ряда, а среднего (в акустических терминах - не диезные, а простые, недиезные). Если показать это в таблице, то это выглядит так:
Подсистема слоговых гласных (вокалов) - у
Лабиализованность Нелабиализованные Лабиализованные
Подъём Ряд передний (диезные) СРедний (недиезные) задний (бемольные)
Верхний у У и й
Средний ё ё б б
Нижний а а
Можно, конечно, заметить, что уже в древнегреческом языке отмечаются гласные переднего ряда. Почему бы им не быть в протославянском? Но нельзя не отметить, что если начало древнегреческого относят к периоду не ранее 14-го века до нашей эры [24, с. 118] (а тот древнегреческий, который описан в известном учебнике
С. И. Соболевского [25, с. 2, 5], относится вообще к 5-4-м векам до н. э.), то конец протославянского относится к периоду не позднее 25-го века до н. э., а его начало уходит в глубину веков едва ли не к 40 веку до н. э.
Аналогично мы строим сегодня и начальную протославянскую подсистему неслоговых гласных фонем - §у: Подсистема неслоговых гласных (вокалических сонантов) - §у
Лабиализованность Нелабиализованные Лабиализованные
Ряд
Подъём передний средний задний
Верхний У У
Средний
Нижний
Как мы видим, опора на системность фонематических подсистем даёт возможность обосновывать эти подсистемы, а потому и строить их более реалистично, чем без этой опоры.
Но это ещё не всё. Учёт системности фонематических подсистем даёт возможность достаточно реалистично выявлять и причины тех фонетико-фонематических процессов и вызываемых ими изменений, которые в конечном итоге изменяют и всю фонематическую систему языка.
Люди - носители языка не ставят перед собою цели специально изменять фонематическую систему языка (как и другие его системы). Но если в фонематической системе оказывается то или иное противоречие, то носители языка даже незаметно для себя стараются осуществить такие фонетико-фонематические процессы, которые устранили бы это противоречие.
Таким образом, для того чтобы выявить причину тех или иных процессов, результат которых так или иначе отразился на языке, нужно, прежде всего, поискать, нет ли какого-либо противоречия в той системе, историю которой мы изучаем.
Прежде чем искать какое-либо противоречие в системе, в данном случае в фонематической системе, нужно иметь в виду, что единицы данной системы, т. е. фонемы, входят в два типа отношений между собой.
Первый тип отношений - это отношения противопоставленности (оппозитивности) дифференциальных признаков единиц системы. Такие взаимоотношения единиц называются парадигматическими (или парадигматикой).
Второй тип отношений - это отношения совместимости дифференциальных признаков единиц системы при сочетаемости этих единиц друг с другом в составе более крупных единиц. Такие взаимоотношения единиц называются синтагматическими (или синтагматикой).
Примером парадигматических отношений фонем могут служить отношения фонем <с> и <к> в словоформах слон и клон (противопоставленность по признакам места и способа образования), а примером синтагматических отношений фонем могут служить отношения тех же фонем <с> и <к> в словоформе леска (совместимость по признаку глухости).
В соответствии с этими двумя типами отношений единиц той или иной частной системы языка возможны и два типа противоречий в системе: противоречия парадигматические и противоречия синтагматические.
Парадигматические противоречия в фонематической системе заключаются в противоречии между постоянным стремлением носителей языка к тому, чтобы система была достаточно полной, и постоянным стремлением их же к тому, чтобы система была достаточно экономной. Практически такое противоречие возникает тогда, когда вследствие предшествующих процессов в языке какая-то единица данной системы становится без-оппозитивной по тому или иному признаку и тем более по нескольким признакам сразу.
Синтагматические же противоречия в фонематической системе заключаются в противоречии между постоянным стремлением носителей языка к различению, к полезному противопоставлению единиц данной системы и постоянным же их стремлением к гармонии, к сближению, к похожести этих единиц при сочетании и взаимодействии их в потоке речи. Практически такое противоречие возникает тогда, когда вследствие предшествующих процессов в языке какая-то единица данной системы становится несовместимой с другой единицей этой же системы в потоке речи.
Именно потому, что язык представляет собой систему систем, которая своей системностью и создаёт возможность общения, носители языка стремятся к тому, чтобы каждая частная система, в том числе и фонематическая, была как можно более полной и в то же время как можно более экономной. Эти тенденции, конечно, противостоят друг другу и уже поэтому представляют собой противоречие. Но без этого противоречия язык не мог бы развиваться.
Но что значит полнота фонематической системы?
В первую минуту можно было бы подумать о том, что в каждой подсистеме должны быть заполнены все клетки, то есть все пересечения дифференциальных признаков фонем. Но это стало бы уже переполненностью подсистемы, неэкономностью её, а потом и всей системы и, скорее всего, только мешало бы общению. Вполне очевидно, что полнота фонематических подсистем заключается не в том, чтобы все клетки их были заполнены, а в том, чтобы имеющиеся в наличии фонемы входили в как можно большее количество коррелятивных оппозиций, т. е. оппозиций, построенных на одном признаке, и в конечном итоге в как можно большее количество корреляций, т. е. совокупностей оппозициий, построенных не просто на одном, а на одном и том же признаке, которые своим количеством и своей мощью поддерживают своих членов, т. е. поддерживают фонемы, которые входят в них.
Те фонемы, которые входят в большее количество коррелятивных оппозиций, оказываются более сильно включёнными в систему и более устойчивыми в ней, а те фонемы, которые входят в меньшее количество коррелятивных оппозиций, оказываются менее сильно включёнными в систему и менее устойчивыми в ней.
Изменения происходят и с теми, и с теми фонемами, но с более слабыми по включённости в систему фонемами и чаще, и более сильно. И именно там, где имеются такие слабые фонемы, т. е., прежде всего, фонемы безоппозитивные, исследователь (а в принципе и студент) должен ожидать тех или иных изменений.
С другой стороны, изучая сочетаемость фонем в речи, т. е., по сути дела, сочетаемость аллофонов фонем как их речевых представителей, исследователь (а в принципе и студент) должен представлять, в соответствии с какой закономерностью на данном этапе развития языка одна фонема (в лице её аллофонов) сочетается с другой (особенно согласная с гласной), и если эта закономерность так или иначе нарушается, если начинают встречаться несовместимые аллофоны фонем, то в соответствующих сочетаниях следует ожидать каких-то изменений. Наверное, нетрудно понять, что если бы язык и, в частности, его фонематическая сторона не были бы системно организованы, то и никакая закономерность в нём не проявлялась бы. И надо полагать, что именно неучёт системности языка и его фонематической системы лишают многих авторов учебников возможности обнаружить все закономерности, которые действовали и в предках русского языка, и в нём самом, а вслед за этим достаточно реалистично объяснить и те фонетико-фонематические процессы, которые были вызваны этими закономерностями (фонетическими или фонематическими законами, которые необходимо различать).
Учитывая сказанное, можно следующим образом представить, почему показанные выше начальные прото-славянские подсистемы консонантизма и вокализма, т. е. подсистемы неслоговых согласных и слоговых гласных фонем, начали изменяться и как, в какую сторону пошло это изменение.
Внимательно рассмотрев начальную протославянскую подсистему консонантизма, мы довольно быстро можем заметить значительное противоречие: чрезмерная полнота смычного ряда (16 фонем) и чрезмерная бедность щелинного ряда (1 фонема). Эта единственная щелинная фонема - фонема <s> - была явно самым слабым звеном подсистемы. Эта слабость названной фонемы заключалась в том, что она входила в наименьшее количество коррелятивных оппозиций, - только в одну, а именно в оппозицию по признаку способа образования: <s> : <t> (<s> - щелинная, <t> - смычная). Все остальные согласные фонемы входили в гораздо большее количество коррелятивных оппозиций. Что касается оппозиций фонемы <s> по отношению ко всем другим согласным, кроме <t>, то все они были некоррелятивными. А некоррелятивные оппозиции и, следовательно, некоррелятивные связи фонем являются в принципе слабыми, не поддерживающими фонемы, находящиеся в таких связях.
Из этого наблюдения вытекает, что в самом слабом звене подсистемы консонантизма, а именно в фонеме <s>, и нужно ожидать каких-то изменений. Системный взгляд на данную подсистему подсказывает и то, какими могут быть эти изменения. Собственно, здесь возможны два типа изменений: 1) или устранение фонемы <s> из слов, а в конечном итоге и из подсистемы; 2) или порождение тем или иным способом ещё целого ряда щелинных фонем.
Реконструкция древнейших протославянских процессов показывает, что и первый, и второй путь изменений были испытаны носителями языка - протославянами.
Первый путь, точнее, его начало можно видеть при сравнении английского слова small и однокоренного русского слова мал, т. е. в начале этого слова когда-то явно была фонема <s>, которая у славян была устранена.
Однако такой путь устранения противоречия был испытан лишь на небольшом количестве слов. Это объясняется тем, что фонема <s> была очень частотна (что легко увидеть, пролистав любой словарь любого языка индоевропейской семьи языков).
Поэтому изменения пошли в основном по второму пути, и заключались они в том, что фонема <s> пережила несколько дивергенций (расщеплений), в результате которых в разных позициях в словах было порождено несколько разных щелинных звуков: наряду с [s1] также [z1], [suJ, [zuJ, [h1]. Это было серьёзной поддержкой фонеме <s> и всему щелинному ряду, но это было лишь половиной дела: указанные щелинные звуки появились в разных позициях и поэтому они не стали представителями новых щелинных фонем, а остались аллофонами той же самой фонемы <s>, на базе которой они появились. Для того чтобы и фонема <s>, и весь щелинный ряд по-настоящему укрепились, требовалось фонемизировать появившиеся новые щелинные аллофоны фонемы <s>, т. е. поместить их в одну позицию и тем самым вывести их из-под «юрисдикции» фонемы <s>, сделав аллофонами уже новых самостоятельных щелинных фонем.
Потребность фонемизировать новые щелинные аллофоны, т. е. потребность сделать эти аллофоны аллофонами новых щелинных фонем, вызвала к жизни новую серию процессов, в основном дивергенции (расщепление) целого ряда заднеязычных смычных фонем, а в одном случае и конвергенцию аллофона смычной фонемы со щелинным заднеязычным аллофоном щелинной фонемы <s> в пользу щелинного, в результате чего был порождён ряд щелинных аллофонов: [s2], [z2], [h2] (некоторые учёные считают, что процесс дивергенции заднеязычных смычных породил также и такие аллофоны, как [su2], [zu2], другие появление именно таких - лабиализованных - аллофонов отрицают).
Процесс дивергенции и конвергенции смычных заднеязычных фонем, в результате которых были порождены щелинные аллофоны этих фонем, по одному из конкретных примеров такой дивергенции, а именно: [k] ^
У" : "i»2^ *kmtom ^*sat9m' или *№tom ^ *sDtom 'сто', называется сатэмизацией. В принципе этот термин P1 P2 °
1 Древнеперсидское слово из священной книги «Авеста» со значением 'сто'
62
неплохой, но, пожалуй, лучшим был бы термин спирантизация1, лучшим тем, что он более конкретно указывает на суть дела, а именно на то, что в результате этого процесса появились, прежде всего, спиранты, т. е. звуки щелинные (или фрикативные), причём, с одной стороны, свистящие типа [«2], [г2], а с другой стороны, несвистящие типа [Ь2], который в отличие от других щелинных возник благодаря конвергенции [кЬ] х ^ [Ь2]. Вполне подходящим здесь был бы и соответствующий русский термин щелинизация.
А вот когда этот же процесс называют «сатэмной палатализацией», то этот термин следует признать неудачным, неточным, ибо этот последний термин практически противоречит фактам. Ведь палатализация предполагает какое-то смягчение её результатов, в данном случае указанных аллофонов [«2] и ^2], а этого как раз и не было, о чём свидетельствует, скажем, такой пример: *yëghбm ^ *yëzбm [а не *yëz'бm и не *yëz■бm], ср. также перевод: 'везу' [а не 'вез'у' и не 'везу']. Правда, В. А. Маслова пытается «спасти» этот термин тем, что у данного конкретного слова находит форму, где заднеязычный стоял перед гласным переднего ряда, диезным, который мог смягчить этот заднеязычный, а вслед за этим породить и смягчённый свистящий спирант, например: *yëghëtë ^ *uëz■ëtë или даже *yëz'ëtë (сегодняшняя русская форма [в'иэз'от'ь] из древнерусской везете), а по аналогии с подобными формами палатализованные или даже палатальные свистящие щелинные вполне можно предположить и перед исконными гласными непереднего ряда, в том числе и заднего. На вопрос же, почему не сохранились формы *yëz■бm или *yëz'бm и почему нет русской формы везю [в'иэз'у], отвечают, что получившиеся палатальные свистящие очень рано отвердели. Почему - ответа нет.
Несмотря на эту попытку доказать, что сатэмизация была палатализацией, эта попытка всё же не удалась.
Во-первых, нет-нет да встречаются случаи, когда заднеязычный звук, который якобы перешёл не только в щелинный, но и палатальный свистящий звук, находился во всех формах слова не перед гласным переднего ряда и, следовательно, для тех, кто не реконструирует исконных палатальных заднеязычных (В. А. Маслова как раз не реконструирует исконных палатальных заднеязычных), не находится возможности палатализировать их с помощью аналогичных форм, в которых после заднеязычного шёл бы гласный переднего ряда, например: *кауа ^ *«ауа 'сова', *ЬёгеЬа ^ *Ьёгаа 'берёза' (форма берёзе из древнерусской керез^ - весьма поздняя: в начальном протославянском эта форма была *Ьё^аУ, в конечном - *Ьё^а|).
Во-вторых, отсутствие ответа на вопрос, почему же получившиеся по сатэмизации якобы палатальные свистящие так быстро потеряли палатальность и эта палатальность никак не реконструируется, сводит сатэмизацию как якобы палатализацию к нулю.
В-третьих, постулирование всё же исконных палатальных заднеязычных возможно только при отрицании системности подсистемы протославянского начального консонантизма, а это отрицание системности системы принять нельзя, ибо в таком случае непонятно, что же объединяет согласные фонемы.
Наиболее реалистичным представляется такой взгляд на сатэмизацию, согласно которому она не порождала палатальных свистящих и, следовательно, не была палатализацией. Тем свистящим, которые были порождены сатэмизацией, фактически не из чего было становиться палатализованными, ибо те заднеязычные фонемы, которые перешли в переднеязычные свистящие, не были палатализованными и тем более палатальными, каковыми их нередко считают. Главной причиной сатэмизации была не палатализованность и не палатальность заднеязычных, которой не было, а их смычность и в то же время многочисленность. Подсистема согласных фонем протославян-ского диалекта требовала серьёзного увеличения количества щелинных фонем, которых было очень мало. Те переднеязычные свистящие [«г], ^2] и заднеязычный несвистящий [Ь2], которые были порождены сатэмизацией смычных заднеязычных, и явились щелинными. Нет данных, которые свидетельствовали бы о необходимости появления палатализованных или палатальных согласных в протославянской подсистеме консонантизма, поэтому они вряд ли могли появиться. Та палатализованность согласных звуков, которая могла бы появляться в речи перед гласными переднего ряда, была бы явно нефонематической, т. е. такой, которая для смыслоразличения не использовалась. Впрочем, обосновать даже речевую нефонематическую палатализованность согласных [«2] и ^2] и тем более [Ь2] невозможно, потому что ни для каких других протославянских согласных, в том числе и для Ы, М, [Ь1] она никем не реконструируется. Тем более для протославянской эпохи не реконструируется палатальность каких бы то ни было согласных. Те попытки обнаружить палатализованные или палатальные согласные в протославянском диалекте (пусть хотя бы на уровне звуков-аллофонов), которые предпринимались, к удачным отнести невозможно. И, видимо, не случайно и палатализованность, и палатальность согласных обнаруживают не ранее появления такого потомка протославянского диалекта, как праславянский язык.
И вот тот факт, что для протославянской эпохи практически не реконструируют даже речевой палатализо-ванности каких бы то ни было согласных, кроме временной якобы палатализованности или даже палатальности тех свистящих, которые появились по сатэмизации, вызывает законный вопрос, а были ли в начальной подсистеме протославянского вокализма вообще гласные переднего ряда (диезные), которые гораздо позже, в пра-славянскую эпоху, окажут палатализирующее воздействие на согласные - и не только на заднеязычные, но и на все другие тоже.
Системность (в данном случае - системность синтагматическая, т. е. учитывающая взаимоотношения фонем в их сочетаниях друг с другом в составе слов) говорит о том, что гласных переднего ряда (акустически -диезных) в первоначальной подсистеме протославянского вокализма просто не было. В этой первоначальной протославянской вокалической подсистеме были гласные лишь среднего ряда (недиезные) [у], [у], [е], Щ, [а], [а] и заднего ряда (бемольные) [и], [й], [б], [о], а они, не будучи диезными, не могли оказывать диезирующего
1 От слова-термина спирант, что означает 'фрикативный или щелинный'.
63
(смягчающего) воздействия на стоявшие в словах перед ними какие бы то ни было согласные, в том числе и на заднеязычные1. Вместе с устранением из теоретических выкладок первоначальных диезных гласных мы устраняем и те противоречия, которые возникают с их постулированием, т. е. с их утверждением без серьёзного анализа того, что получается, если их признать в начальной протославянской подсистеме вокализма.
Естественное теперь, в первой половине существования протославянского диалекта, появление из непалатальных заднеязычных смычных непалатальных же свистящих переднеязычных и несвистящего заднеязычного щелинных делает понятными дальнейшие изменения в фонематической подсистеме консонантизма. Свистящие щелинные звуки и а также несвистящий щелинный (все из ш), с одной стороны, ^2], [г2], [Ь2] (все соответственно из <к>, ^Ь>, <кЬ>), с другой стороны, даже если они первоначально несколько различались, всё же были попарно весьма похожи друг на друга, а потому стали и конвергировать (сливаться) попарно друг с другом: х ^2] ^ И, М х [22] ^ И, [Ь1] х [Ь2] ^ [Ь]. А так как теперь они могли попадать не только в разные позиции, но и в одну и ту же (как попадали в одну позицию ш и <к>, ^Ь>, <кЬ>), то вместе с указанной конвергенцией они становились представителями не разных фонем: ш, с одной стороны, и <к>, ^Ь>, <кЬ> - с другой, а одних и тех же новых щелинных: ш, «>, <Ь>. Это и значит, что продукты разных дивергенций-расщеплений (и одной конвергенции-слияния) фонемизировались, т. е. стали новыми не только алло-фонно, но и фонемно.
Таким образом, учёт системности языковых систем устраняет многие противоречия и делает реконструкцию и самих систем, и тех причин, которые начинают изменять эти системы, и тех процессов, которые вызывались этими причинами, наиболее реалистичной.
Библиографический список
1. Иванов, Вал. Вас. Историческая фонология русского языка / Вал. Вас. Иванов. - М.: Просвещение, 1990. - 358 с.
2. Кудряшова, Р. И. Историческая фонетика русского языка / Р. И. Кудряшова. - Волгоград: Перемена, 1996. - 128 с.
3. Литвина, З. Н. Историческая грамматика русского языка: учебная программа / З. Н. Литвина // Теория и история языка: программы дисциплин предметной подготовки по специальности 032900 - Русский язык и литература (для педагогических университетов и институтов). - М.: Флинта: Наука, 2001. - С. 62-91.
4. Турбин, Г. А., Старославянский язык / Г. А. Турбин, С. Г. Шулежкова. - Свердловск: Уральский ГУ, 1989. - 240 с.
5. Ремнёва М. Л. Старославянский язык / М. Л. Ремнёва. - М.: МГУ, 2004. - 358 с.
6. Маслова, В. А. Истоки праславянской фонологии / В. А. Маслова. - М.: Прогресс-Традиция, 2004. - 480 с.
7. Георгиев, В. И. Исследования по сравнительно-историческому языкознанию (родственные отношения индоевропейских языков) / В. И. Георгиев. - М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1958. - 317 с.
8. Шахмайкин, А. М. К вопросу о гуттуральных в индоевропейском праязыке / А. М. Шахмайкин // Диахроническая лингвистика и история лингвистических учений. - М.: МГУ, 1988. - С. 43-88.
9. Маслова, В. А. Истоки праславянской фонологии / В. А. Маслова. - М.: Прогресс-Традиция, 2004. - 480 с.
10. Трубецкой, Н. С. Основы фонологии / Н. С. Трубецкой. - М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1960. - 372 с.
11. Галинская, Е. А. Историческая фонетика русского языка / Е. А. Галинская. - М.: МГУ, 2004. - 159 с.
12. Якобсон, Р. О. Типологические исследования и их вклад в сравнительно-историческое языкознание / Р. О. Якобсон // Новое в лингвистике, вып. 3. - М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1963. - С. 95-105.
13. Широков, О. С. Современные проблемы сравнительно-исторического языкознания / О. С. Широков. - М.: МГУ, 1981.
14. Мартынов, В. В. Славянская и индоевропейская аккомодация / В. В. Мартынов. - Минск: Наука и техника, 1968. - 182 с.
15. Иванов, Вяч. Вс. Санскрит / Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров. - М.: Изд-во вост. лит-ры, 1960. - 134 с.
16. Преображенский, А. Г. Этимологический словарь русского языка: в 2-х т. / А. Г. Преображенский - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1959. - 1284 с.
17. Гамкрелидзе, Т. В. Индоевропейский язык и индоевропейцы: реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и прото-культуры: в 2-х кн. / Т. В. Гамкрелидзе, Вяч. Вс. Иванов. - Тбилиси: Тбилисский ГУ, 1984. - 1328 с.
18. Преображенский, А. Г. Этимологический словарь русского языка: в 2-х т. / А. Г. Преображенский. - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1959. - 1284 с.
19. Жирмунский, В. М. История немецкого языка / В. М. Жирмунский. - 5-е изд. - М.: Высшая школа, 1965. - 408 с.
20. Бурмистрович, Ю. Я. Историческая фонемология последовательного ряда или цепи славянских языков, связанных отношениями «предок - потомок», от праиндоевропейского в лице его протославянского диалекта до русского / Ю. Я. Бурмистрович. - Абакан: Изд-во ХГУ им. Н. Ф. Катанова, 2001. - 227 с.
21. Бурмистрович, Ю. Я. Предыстория и история русского языка, часть 1 - фонематическая / Ю. Я. Бурмистрович. - Абакан: Изд-во ХГУ им. Н. Ф. Катанова, 2006. - 99 с.
22. Климовская, Г. И. Историческая фонетика старославянского языка / Г. И. Климовская. - Томск: Томский ГУ, 1974. - 104 с.
23. Иванова, Т. А. Старославянский язык / Т. А. Иванова. - М.: Высшая школа, 1997. - 199 с.
24. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. - М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.
25. Соболевский, С. И. Древнегреческий язык / С. И. Соболевский. - СПб.: Алетейя: Летний сад, 2000. - 500 с.
© Бурмистрович Ю. Я., 2013
1 В своё время носители языка (по серьёзной и сегодня уже понятной причине) передвинут среднерядные гласные верхнего и среднего подъёмов в передний ряд и таким образом сделают их диезными, т. е. произойдёт: [у] ^ ['I], [у] ^ ['I], [ё] ^ ['ё], [ё] ^ ['ё] (то же произойдёт и с неслоговым гласным среднего ряда: [у] ^ Ц], но это случится очень поздно, ближе к концу существования протославянского диалекта, а свойство этих новых звуков смягчать предшествующие согласные звуки проявит себя уже в праславянском языке.
