CC BY
20Лакоба Амина Дауровна,
преподаватель Абхазского государственного университета, консультант государственной нотариальной конторы (г. Сухум, ул. Академика Марра, 5), e-mail: amina@inbox.ru
12.00.03 - гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право
О СИСТЕМАХ ЗАЩИТЫ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА (НА ПРИМЕРЕ «МОДЕЛЕЙ» ОГРАНИЧЕНИЯ ПРАВА НА ЖИЗНЬ)
Аннотация. Обосновывается целесообразность выделения европейской и американской систем защиты прав и свобод человека в силу их принципиально различных подходов к пониманию сущности и пределов ограничения права человека на жизнь. Доказывается, что Российская Федерация, не являясь «классическим примером» европейской системы, использовала один из ее самых значимых и ценностных институтов - запрет на применение смертной казни, который наглядно продемонстрировал, что в правовом государстве реальны различия между законом (и даже Конституцией, допускающей смертную казнь) и правом, обеспечивающим ценность прав и свобод человека (акт Конституционного Суда России, который запретил ее применение).
Ключевые слова: Конституция, право, норма, закон, законодательство, права, свобода, человек, гражданин, система, защита, государство, ценность, стандарт, регулирование, гарантия, конвенция, протокол, смертная казнь, штат, убийство, ограничение, жизнь, суд, Конституционный Суд, обычай.
Lakoba Amina Daurovna,
lecturer of the Abkhazian state University, consultant, state notary's office
Sukhum, street Academician Marr, 5
ON SYSTEMS OF PROTECTION OF HUMAN AND CIVIL
RIGHTS AND FREEDOMS (ON THE EXAMPLE OF «MODELS» OF RESTRICTION OF THE RIGHT TO LIFE)
Annotation. The expediency of allocation of the European and American systems of protection of human rights and freedoms owing to their essentially various approaches to understanding of essence and limits of restriction of the human right to life is proved. It is proved that the Russian Federation, being not a «classic example» of the European system, used one of its most important and valuable institutions - the ban on the use of the death penalty, which clearly demonstrated that in a legal state the differences between the law (and even the Constitution that allows the death penalty) and the law that provides the value of human rights and freedoms (the act of the constitutional Court of Russia, which banned its use) are real.
Key words: Constitution, law, norm, law, legislation, rights, freedom, person, citizen, system, protection, state, value, standard, regulation, guarantee, Convention, Protocol, death penalty, state, murder, limitation, life, court, constitutional Court, custom.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРВО № 4 • 2018
УДК - 347 ББК - 67.404
Автор статьи в юридической литературе уже неоднократно предпринимала попытку обратить внимание на недопустимость игнорирования конституционных норм о приоритетном характере ценностей российского государства [4]. Так, указание на то, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью» (ст. 2 Конституции России), не может, по нашему мнению, быть тождественным новой (или, точнее, «хорошо забытой») «формуле» о равной мере защиты всех конституционных ценностей, согласно которой права государства и индивида должны быть в равной мере обеспечены защитой.
В настоящей статье мы предпримем попытку охарактеризовать еще одну проблему, связанную с приоритетной, как того требует российская Конституция, защитой прав и свобод человека и гражданина.
Прежде всего отметим, что в юридической литературе немного исследований, в которых акцент делается именно на системности (необходимости наличия такой системы) институтов, средств, сил, обеспечивающих защиту конституционных прав и свобод человека и гражданина. Причем, как правило, эта проблематика сужается в зависимости от конкретного предмета исследований того или иного ученого или исследовательского коллектива.
Например, многие авторы выделяют так называемые европейскую и американскую системы защиты прав и свобод человека (разумеется, с различными вариантами и выделением в них соответствующих подсистем). При этом ученые отмечают, что «фундаментальной особенностью европейской системы защиты прав человека, созданной на основе Конвенции [о защите прав и основных свобод - А.Л.], является сложное динамическое взаимодействие между выработкой и установлением единых европейских стандартов и реализацией государственного суверенитета в сфере правового регулирования, с учетом доктрин пределов усмотрения (margin of appreciation) и субсидиарности (subsidiarity). То есть процесс имплементации конвенционных норм характеризуется, с одной стороны, единством (или скорее единообразием) понимания их природы, сущности и объема предоставляемых гарантий, а с другой стороны, разнообразием и вариативностью практических способов их реализации в каждом из государств - участников Конвенции» [9, с. 17]. Следовательно, другим вариантом является так
называемая американская система защиты прав человека, основу которой составляют такие документы, как, прежде всего, Американская декларация прав и обязанностей человека и Американская конвенция о правах человека [10, с. 30, 31].
Думается, обоснованность такого выделения (а по нашему мнению, и противопоставления!) этих систем имеется. Очевидно их ключевое отличие в понимании сущности и пределов ограничения самого важного права - права человека на жизнь.
Американская система, как правило, не исключает возможности ограничения права на жизнь и применения смертной казни. Причем в такой стране, как США, это, мягко скажем, спорное «ограничение» («отягощаемое» многочисленными судебными ошибками) приводит к очевидной несправедливости: за одно и то же деяние человек лишается жизни или остается в живых в зависимости только от того, где он совершил это деяние! Полагаем, это очень «веский» довод для сторонников применения подобного вида уголовного наказания.
В менее эмоциональном контексте это объективируется, как правило, в следующей информации, которая дает нам и дополнительные аргументы в части «четкости» оснований для применения смертной казни. «Специфика федеративного устройства США, - пишет Е.В. Ква-шис, - предопределяет наличие 52 автономных правовых систем и юрисдикций - законодательства и судебных систем 50 штатов и федерального округа Колумбия, а также федерального законодательства и федеральных органов правосудия. При этом отправление правосудия в США - главным образом прерогатива штатов и местных органов. Поэтому применение смертной казни основано, прежде всего, на уголовном законодательстве штатов, которое, как правило, предусматривает смертную казнь за убийство при отягчающих обстоятельствах или же за убийство, совершенное в ходе другого опасного преступления. Вместе с тем законы штатов во многом по-разному определяют круг преступлений и лиц, наказуемых смертной казнью, порядок ее назначения и исполнения. Действующее уголовное законодательство большинства штатов, где предусмотрена эта мера, называет ее в качестве обязательного наказания за убийство первой степени, т.е. за убийство при отягчающих обстоятельствах. Причем в ряде штатов уголовный закон не содержит описания и тем более перечня
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2018
такого рода отягчающих обстоятельств (Делавэр, Айдахо, Кентукки, Миссури). В большинстве других штатов число отягчающих обстоятельств варьируется от 1 до 18, как, например, в Алабаме и Пенсильвании; в Иллинойсе - до 21, в Индиане - 16, в Теннеси и Неваде - 15, в Луизиане - 12, в Оклахоме - до 8 и т.д., причем для квалификации содеянного в качестве убийства первой степени достаточно доказательства одного из этих обстоятельств (чаще всего это - убийство в особо жестокой форме и многократные убийства). Что же касается убийства второй степени, которое не влечет наказания в виде смертной казни, то различие между этими двумя видами убийств настолько неопределенные, что даже судьями улавливаются с трудом» [3, с. 65].
Как думается, комментарии здесь будут явно излишними. Тем не менее на современном этапе количество «государств, сохраняющих или же отменивших этот вид наказания, приблизительно одинаковое. Так, в 64 государствах не только сохраняют, но и применяют смертную казнь. К их числу относятся США, где вопрос о сохранении и применении смертной казни, во-первых, решается даже не центральной властью, а каждым штатом самостоятельно, во-вторых, смертная казнь применяется и в отношении несовершеннолетних и женщин» [11, с. 49-51].
Как думается, сама правовая регламентация процесса применения смертной казни противна идеям и концепциям правового государства; для аргументации приведем лишь одну цитату: «Смертные приговоры в США приводятся в исполнение способом, предусмотренным законодательством штата: основным способом приведения смертной казни в исполнение на сегодняшний день выступает смертельная инъекция, наряду с которой применяются электрический стул, газовая камера, повешение и расстрел - в том случае, если они предусмотрены в законодательстве и на момент приведения смертной казни в исполнение, в силу разного рода причин, инъекция недоступна. Причем в некоторых штатах способ исполнения приговора может выбрать сам осужденный, например: расстрел или смертельную инъекцию в штатах Юта и Оклахома, смертельную инъекцию или электрический стул в Виргинии и Флориде» [6, с. 185].
И, наконец, нельзя забывать, что судебная ошибка ставит знак равенства между этой «мерой наказания» и фактически «узаконенным» убийством невиновного человека. Так, напри-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРВО № 4 • 2018
мер, «к началу 2000 г. в США наиболее драматичная ситуация сложилась в Иллинойсе, где из 24 осужденных к смертной казни 12 оказались невиновными и лишь спустя многие годы оправданными. Это вызвало бурную реакцию губернатора штата Дж. Райна, первым в США объявившим о введении моратория на казни. А незадолго до этого председатель Верховного суда Иллинойса Мозес Харрисон заявил: «Мы знаем, что наша судебная система не является непогрешимой. Несмотря на все усилия реформировать практику применения смертной казни, сделать ее справедливой и надежной, система не работает. Практика применения этой меры является аморальной и должна быть отменена» [3, с. 239].
Европейская система защиты прав и свобод человека и гражданина запрещает применение смертной казни. Это утверждение позиционируется зачастую как аксиома, но, увы, здесь тоже имеют место исключения. Так, государства - участники Протокола № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод не могут отступать от запрета смертной казни, но только в мирное время [8, с. 130]; и лишь участники Протокола № 13 сохраняет это обязательство в военное время [10].
Российская Федерация, возможно, и не является классическим примером европейской системы защиты прав и свобод человека и гражданина, но взяла от этой системы один из самых значимых и ценностных институтов - запрет на применение смертной казни. Этот запрет наглядно продемонстрировал, что в России - правовом государстве - реальны различия между законом (и даже Конституцией, допускающей смертную казнь) и правом, обеспечивающим ценность прав и свобод человека (акт Конституционного Суда России, который запретил ее применение).
В Определении Конституционного Суда России от 19 ноября 2009 г. 3 1344-О-Р указано, что «в Российской Федерации в настоящее время действует конкретизирующий закрепленные Конституцией Российской Федерации гарантии права на жизнь комплексный мораторий на применение смертной казни, сформировались устойчивые гарантии права не быть подвергнутым смертной казни и сложился легитимный конституционно-правовой режим, в рамках которого - с учетом международно-правовой тенденции и обязательств, взятых на себя Россией, - происходит необратимый процесс, направленный на отмену смертной казни, т.е. на реали-
зацию цели, закрепленной статьей 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации» [7].
Этот акт Конституционного Суда России носит столь неординарный характер (фактически он признает «неконституционность» - в контексте реальности принципата примата международного права и прав человека - конституционных норм), что многие авторы даже констатируют установление им нового и уникального международного обычая.
«Вместе с тем в практике Конституционного Суда РФ, - пишет А.В. Должиков, - имеется удачный образец интуитивного установления им международного обычая. В Определении от 19 ноября 2009 г. № 1344-О-Р фактически были выявлены объективный и субъективный элементы международной региональной обычной нормы, предусматривающей отмену смертной казни в государствах - членах Совета Европы. Подтверждением первого элемента такого обычая выступает указание на практику государств («тенденций в мировом сообществе», «в международном нормотворчестве существует устойчивая тенденция к отмене смертной казни», «в контексте сложившихся правовых реалий», «легитимировано сложившейся правоприменительной практикой»), длительный («действует в течение достаточно большого срока», «сохраняет свое действие более 10 лет») и всеобщий ее характер (запрет смертной казни обязателен в 46 государствах - членах Совета Европы). Opinio juris как второй элемент международного обычая был выражен при анализе позиции национальных органов в отношении обязательности такой складывающейся практики (в решении цитируется мнение Президента РФ, депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ, правовые позиции самого Конституционного Суда РФ и т.д.)» [1, с. 11-31].
К сожалению, констатировать, что такой вариант развития отечественной системы защиты прав и свобод человека и гражданина тождественен полной «победе» принципа примата прав человека, пока преждевременно. Так, некоторые авторы отмечают, что «одним из существенных условий для приглашения России в Совет Европы было условие об отмене смертной казни, однако Россия до сих пор не ратифицировала Протокол № 6, не предприняла действий, направленных на абсолютный отказ от смертной казни, поэтому проблемы неприменения смертной казни как вида уголовного наказания продолжают сохранять свою актуальность» [2, с. 35-38].
Очевидно, что ратификация (или ее отсутствие) Протокола № 6 в данном случае не имеет принципиального юридического значения (для аргументации этого суждении достаточно обратиться к тексту Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»). Другой вопрос, что не могут не настораживать сомнения в том, что отмена смертной казни - окончательный и бесповоротный шаг российского государства на пути построения государства правового. Так, например, А.В. Иванов отмечает, что «в нашей стране нет реальной почвы для овладения идеей отмены смертной казни массовым сознанием. Отмена смертной казни по отношению к убийцам все еще воспринимается большей частью населения как несправедливое отношение к простым гражданам, не защищенным от угрозы убийства. В то же время говорить о возобновлении применения смертной казни бессмысленно. Пока Европа в лице своего Совета (Европы) придерживается стандарта на запрет смертной казни, добиваться для России какого-то исключения из этого правила - наносить себе ре-путационный ущерб» [5, с. 6-9].
Мы надеемся, что такого «возобновления» не будет никогда, поскольку Российская Федерация, не являясь «классическим примером» европейской системы защиты прав и свобод человека и гражданина, использовала один из ее самых значимых и ценностных институтов - запрет на применение смертной казни, который наглядно продемонстрировал, что в российском государстве реальны различия между законом и правом.
Список литературы:
[1] Должиков А.В. «Гордость и предубеждение»: соразмерность полного конституционного запрета заключенным голосовать в России. Постановление Европейского Суда по правам человека от 4 июля 2013 года // Международное правосудие. 2013. № 4.
[2] Иванов А.В. Проблемы отмены смертной казни в решениях Конституционного Суда Российской Федерации // Российский судья. 2015. № 7.
[3] Квашис В.Е. Смертная казнь. Мировые тенденции, проблемы и перспективы. М.: Юрайт, 2008. - 800 с.
[4] Лакоба А . Д. О соотношении прав человека, интересов народа и государства (в контексте вопроса о приоритетах их защиты) // Современный юрист. 2018. № 1.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2018
[5] Макаров Н.И. Пожизненное заключение без права на условно-досрочное освобождение // Законность. 2014. № 1.
[6] Малешина А.В. Преступления против жизни в странах общего права. М.: Статут, 2017.
- 480 с.
[7] Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 19.11.2009 № 1344-О-Р «О разъяснении пункта 5 резолютивной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 года № 3-П по делу о проверке конституционности положений статьи 41 и части третьей статьи 42 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, пунктов 1 и 2 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 16 июля 1993 года «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2010. № 1.
[8] Протокол № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод относительно отмены смертной казни от 28 апреля 1983 г. (с изм. и доп. от 11 мая 1994 г.) //Действующее международное право: В 3 т. / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. М., 1999. Т. 2.
[9] Российский ежегодник Европейской конвенции по правам человека (Russian Yearbook of the European Convention on Human Rights) / М.В. Агальцова, Д.В. Афанасьев, Е.Е. Баглаева и др. М.: Статут, 2017. Вып. 3: Имплементация Конвенции по правам человека в национальное право. - 672 с.
[10] Русинова В.Н. Права человека в вооруженных конфликтах: проблемы соотношения норм международного гуманитарного права и международного права прав человека: Монография. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2017.
- 400 с.
[11] Цалиев А.М. Право на жизнь и смертная казнь // Законность. 2013. № 12.
Spisok literatury:
[1] Dolzhikov A.V. «Gordost' i predubezhde-nie»: sorazmernost' polnogo konstitucionnogo za-preta zaklyuchenny'm golosovat' v Rossii. Posta-novlenie Evropejskogo Suda po pravam cheloveka ot 4 iyulya 2013 goda // Mezhdunarodnoe pravo-sudie. 2013. № 4.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРВО № 4 • 2018
[2] Ivanov A.V. Problemy' otmeny' smert-noj kazni v resheniyax Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii // Rossijskij sud'ya. 2015. № 7.
[3] Kvashis V.E. Smertnaya kazn'. Mirovy'e tendencii, problemy' i perspektivy'. M.: Yurajt, 2008. - 800 s.
[4] Lakoba A.D. O sootnoshenii prav cheloveka, interesov naroda i gosudarstva (v kontekste vo-prosa o prioritetax ix zashhity') // Sovremenny'j yurist. 2018. № 1.
[5] Makarov N.I. Pozhiznennoe zaklyuchenie bez prava na uslovno-dosrochnoe osvobozhdenie // Zakonnost'. 2014. № 1.
[6] Maleshina A.V. Prestupleniya protiv zhizni v stranax obshhego prava. M.: Statut, 2017. - 480 s.
[7] Opredelenie Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii ot 19.11.2009 № 1344-O-R «O raz"yasnenii punkta 5 rezolyutivnoj chasti Postanovleniya Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii ot 2 fevralya 1999 goda № 3-P po delu
0 proverke konstitucionnosti polozhenij stat'i 41
1 chasti tret'ej stat'i 42 Ugolovno-processual'no-go kodeksa RSFSR, punktov 1 i 2 Postanovleniya Verxovnogo Soveta Rossijskoj Federacii ot 16 iyulya 1993 goda «O poryadke vvedeniya v dejstvie Zakona Rossijskoj Federacii «O vnesenii izme-nenij i dopolnenij v Zakon RSFSR «O sudoustro-jstve RSFSR», Ugolovno-processual'ny'j kodeks RSFSR, Ugolovny'j kodeks RSFSR i Kodeks RSFSR ob administrativny'x pravonarusheniyax» // Vestnik Konstitucionnogo Suda RF. 2010. № 1.
[8] Protokol № 6 k Konvencii o zashhite prav cheloveka i osnovny'x svobod otnositel'no otmeny' smertnoj kazni ot 28 aprelya 1983 g. (s izm. i dop. ot 11 maya 1994 g.) // Dejstvuyushhee mezhdunarodnoe pravo: V 3 t. / Sost. Yu.M. Kolosov, E'.S. Krivchikova. M., 1999. T. 2.
[9] Rossijskij ezhegodnik Evropejskoj konvencii po pravam cheloveka (Russian Yearbook of the European Convention on Human Rights) / M.V. Agal'cova, D.V. Afanas'ev, E.E. Baglaeva i dr. M.: Statut, 2017. Vy'p. 3: Implementaciya Konvencii po pravam cheloveka v nacional'noe pravo. - 672 s.
[10] Rusinova V.N. Prava cheloveka v vooruzhenny'x konfliktax: problemy' sootnosheniya norm mezhdunarodnogo gumanitarnogo prava i mezhdunarodnogo prava prav cheloveka: Monografiya. 2-e izd., pererab. i dop. M.: Statut, 2017. - 400 s.
[11] Caliev A.M. Pravo na zhizn' i smertnaya kazn' // Zakonnost'. 2013. № 12.
