CC BY
59УДК 342 ББК 67
DOI 10.24411/2073-3313-2020-10568
О РОЛИ ПОЛИЦИИ В ОБЕСПЕЧЕНИИ САНИТАРНО-ЭПИДЕМИОЛОГИЧЕСКОГО НАДЗОРА В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В XVIII ВЕКЕ
Сергей Александрович ЛУКЬЯНОВ, профессор кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин Московского областного филиала Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук Е-mail: lukjanova.ira@mail.ru
Александр Григорьевич УДОДОВ, доцент департамента правовых дисциплин Московского финансово-промышленного университета «Синергия», кандидат юридических наук, доцент Е-mail: jantagan@rambler.ru
Научная специальность по публикуемому материалу: 12.00.01 — теория и история права
и государства; история учений о праве и государств
Аннотация. В статье анализируется деятельность полицейских органов и учреждений по обеспечению санитарно-эпидемиологического надзора и борьбе с эпидемиями в Российской империи в XVIII в. На основе ряда источников авторы раскрывают одну из функций русской дореволюционной полиции, связанной с обеспечением здравоохранения и созданием системы противоэпидемиологических мероприятий. Как показано в статье, данная функция являлась одной из основных в деятельности полиции наряду с функцией охраны общественного порядка и безопасности. В результате указанной деятельности к концу XVIII в. сформировалось понятие «медицинская полиция», включавшее ряд обязанностей полицейских органов по обеспечению «народного здравия».
Ключевые слова: полиция, эпидемии, чума, оспа, санитарно-эпидемиологический надзор, санитарно-эпидемиологические мероприятия, карантинные мероприятия, медицинская полиция.
Annotation. The article analyzes the activities of police agencies and agencies to provide health and epidemiological surveillance and fight epidemics in the Russian Empire in the 18th century. On the basis of a number of sources, the authors reveal one of the functions of the Russian pre-revolutionary police, related to the provision of health care and the creation of a system of anti-epidemic measures. As shown in the article, this function was one of the main functions in the activities of the police, along with the function of public order and security. As a result of these activities, by the end of the 18th century, the concept of «medical police» was formed, which included a number of duties of the police authorities to ensure «people's health».
Keywords: police, epidemics, plague, smallpox, sanitary and epidemiological surveillance, sanitary and epidemiological activities, quarantine activities, medical police.
Идея Петра I о создании «регулярного государства» объективно формировала стремление максимально расширить влияние государства на все стороны жизни. Это стремление затронуло и область здравоохранения. Полученные Петром I, в том числе и за рубежом, медицинские знания и личный интерес царя к изучению медицины непосредственно влияли на развитие сферы здравоохранения в описываемый период. Царь занимался улучше-
нием многих сторон здравоохранительной деятельности: повышение уровня лечения поданных, предупреждение распространения инфекционных заболеваний, развитие аптечного дела, сохранение здоровья военнослужащих, подготовка отечественных медицинских работников, организация стационарной помощи больным1.
По мнению Е.А. Войтенкова, в развитии медицины в Российской империи и законодательства в сфере здравоохранения важную роль сыг-
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2020
рали принятые Петром I Артикул воинский 1716 г. и Морской устав 1720 г., в которых регламентировались различные аспекты медицинской деятельности2. В них немалое внимание обращалось и на вопросы организации санитарно-эпидемиологического надзора.
В Артикуле воинском, в частности, говорилось об обязанностях обслуживающего персонала госпиталей проводить гигиенические мероприятия: чтобы воздух в помещениях был «легкий и невредительный», предписывалось постоянно окуривать их можжевельником и «докторскими порошками»3.
Особое внимание обращалось на предупреждение массовых кишечных инфекционных заболеваний военнослужащих, что было отражено в артикуле 90 главы 11 «О квартирах и лагерях»: «В обозе всюду чисто держано имеет быть, буде же кто обрящется, что он на оном месте, где не надлежит, испорожнитца, или во оной воде, которую пиют, или на варение берут, мыть, или лошадей тамо поить, или вне учрежденнаго места скотину бить будет: оный имеет не токмо то нечистое сам вычистить, но и сверх того жестоко наказан быть»4.
Меры по обеспечению санитарно-гигиенических правил более тщательно были прописаны в Морском уставе, принятом 13 апреля 1720 г. В целях предотвращения желудочно-кишечных инфекций в главе 1 книги третьей «О капитане» было указано, чтобы на корабль принимались только доброкачественные продукты, а капитан обязывался соблюдать соответствующие санитарно-гигиенические условия на корабле. В частности, в § 42 «О осторожности от покупки и взятия припасов в местах заповедных» было указано избегать приобретение воды и продуктов в местах с наличием инфекционных заболеваний («моровой болезни»). За соблюдением санитарно-гигиенического режима на корабле осуществлял надзор также и профос, которому вменялось в обязанность смотреть за чистотой корабля и особенно гальюнов, осуществлять контроль за тем, чтобы моряки производили физиологические отправления только в строго определенных для этого местах. Согласно § 24 главы 1 книги четвертой предписывалось систематически чистить и мыть корабль, особенно места, где содержались животные, предназначенные для питания в походе5.
Петром I была продолжена начатая при его предшественниках деятельность по обеспечению общественной гигиены и санитарии в городах. В этом деле важное место было отведено создан-
ным им органам полиции. Разумеется, царь, весьма критично относившийся к состоянию общественной гигиены в западноевропейских городах, в частности в Париже, желал в первую очередь видеть в этом отношении образцовым свой «парадиз» — Санкт-Петербург.
Указом от 25 мая 1718 г. вводились «Пункты, данные Санкт-Петербургскому Генерал-полицмейстеру»: «О смотрении, чтобы строение домов производилось по указу; о содержании улиц в чистоте; о допущении торговых шалашей в указанных местах; о съестных припасах, о подозрительных домах, о гулящих людях, о приезжих и отъезжающих; об определении с дворов караульщиков, в каждой слободе или улице старост и при каждых десяти дворах десятского и о распространении повинности постоя на людей всякого чина и звания».
Пункт третий гласил: «Надлежит содержать все улицы и переулки в чистоте, дабы проезд был беструден, и были б сухи, свободны и неввозб-ранны».
Пункт пятый ограждал население от приобретения и употребления в пищу недоброкачественных продуктов: «Тако же опасно хранить надлежит в рядах и местах, а наипаче где столовые харчи продаются, дабы отнюдь нездорового какого съестного харчу не продавали, а паче вредительского чего, но все б держали здоровое».
Пунктом шестым предусматривались обязанности жителей по выполнению санитарно-гигиенических правил: «Тако же в надсмотре-нии иметь чистоту улиц и переулков, рынков, рядов и мостов; и каждому жителю дать указ, дабы все пред своим двором имели чистоту и сор чистили, и возили на указанное место, а наипаче надлежит хранить, дабы отнюдь на реку зимою не возили, а летом не бросали, также протоки и каналы сором не засыпали под жестким штрафом»6.
При этом полиция обладала правом самостоятельно определять меру наказания нарушите -лю установленных правил; за неоднократную продажу испорченных продуктов назначалась каторга, а за сброс мусора и нечистот в Неву и ее притоки применялся кнут.
Обязанности полиции в обеспечении здравоохранения и санитарно-гигиенических норм были предусмотрены и «Регламентом или Уставом Главного магистрата» от 16 января 1721 г.: «...понеже полиция особливое свое состояние имеет, а именно: предостерегает все приключившиеся болезни, производит чистоту по улицам и в домах»7.
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2020
Меры по предупреждению «повальных» болезней в петровскую эпоху стали неотъемлемой частью обеспечения здравоохранения как важной социальной функции государства. Сложилось устойчивое мнение о том, что в последующую эпоху дворцовых переворотов наследники Петра Великого мало обращали внимания на вопросы, связанные с реализацией многих социальных функций государства, полностью сосредоточившись на борьбе за власть.
Я.В. Ханыков писал: «До вступления на престол императрицы Екатерины II усовершенствования эти (в организации здравоохранения. — Авт.) не составляли коренных преобразований. Впрочем, царствование Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны ознаменованы были довольно важными улучшениями»8. Анализ нормативной базы и организационных мер в сфере здравоохранения периода 1725 — 1762 гг. позволяет сделать вывод о том, что начинания великого реформатора были в определенной степени продолжены, хотя и реализовывались не столь активно.
При этом обязанности по обеспечению мероприятий санитарно-эпидемиологического надзора, как и было установлено Петром I, возлагались на формирующиеся полицейские органы. Например, при создании полицмейстерских канцелярий и полицейских команд в 23 губернских и крупных городах империи в качестве главной причины их учреждения в докладе Главной полицмейстерской канцелярии «Об учреждении полиции в городах» от 23 апреля 1733 г. указывалось на необходимость борьбы с развитием и распространением инфекционных заболеваний. Особое внимание было обращено на то, что во многих городах (прежде всего в Астрахани) имеет место быть «за несмотрением чистоты... самый вредный и язвительный смрад», способствующий развитию «заразительных болезней».
По мнению автора доклада генерал-полицмейстера В.Ф. Салтыкова, в войсках, которые будут дислоцироваться в этих местностях, могут возникнуть эпидемии, что неминуемо приведет к потерям среди личного состава, поэтому и необходимо в ряде городов создать полицию9.
Постепенно круг обязанностей полиции по обеспечению санитарно-эпидемиологического и ветеринарно-эпизоотического надзора расширялся. Например, одним из пунктов сенатского указа «О поправлении торговли мясников и хлебников без обременения покупателей» от 31 мая 1733 г. команде Санкт-Петербургской полицмейстерской канцелярии предписывалось не
допускать заготовки и продажи недоброкачественного мяса10.
Меры по сохранению чистоты в реках и контролю за чистотой воды возлагались на полицию именным указом «О небросании сору в реки Фонтанку и Мью» от 9 июня 1735 г.11. Наблюдение за доброкачественностью продаваемого на рынках мяса, чистотой в лавках, а также за исполнением правил при забое и торговле мясом и рыбой предписывалось полиции сенатским указом от 3 сентября 1736 г. «О переводе построенных в Санкт-Петербурге по речке Мье мясных и рыбных рядов на отведенные на адмиралтейском острову и за речками Мьею и Глухою места; о надзоре Полицмейстерской Канцелярии за чистотою оных и продажей лучшего мяса, и о выборе для сего присмотра из купечества Альдерма-на и двух человек Старшин»12.
Нормативные акты, устанавливающие карантинный режим во время эпидемий, принимались и в царствование Елизаветы Петровны. Например, сенатским указом от 18 октября 1755 г. «О мерах к пресечению в Санкт-Петербурге заразительных болезней: оспы, кори, лопухи и тому подобного» устанавливался запрет на перемещение по городу и выход из дома больных инфекционными заболеваниями на срок от четырех недель до двух месяцев. Особо говорилось о наказании нарушителей указа, которые могли находиться в местах, посещаемых императрицей. Запрещалось приносить в церковь младенцев, больных инфекционными заболеваниями с признаками сыпи. Для таких детей выделялись специальные церкви в разных местах Санкт-Петербурга и определялись специальные священники. Устанавливались особые правила отпевания и похорон для лиц, умерших вследствие инфекционных заболеваний, которые также проводились в специально установленных церквях, а здоровым людям запрещалось посещать эти церкви. Доведение содержания указа до сведения населения и контроль за его исполнением возлагались на полицию13.
Обращалось внимание и на предупреждение эпизоотий, которые могли вызвать заражение людей. Сенатский указ от 11 июля 1756 г. «Об отгоне зараженных лошадей от жилищ в дальние леса и поля и о зарывании падалиц в ямы» предусматривал следующие меры: удаление больных лошадей подальше от мест проживания населения, запрет на приближение людей к больным лошадям, обязательность зарытия трупов лошадей по определенным правилам, обеспечи-
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2020
вающим изоляцию останков от воздействия на человека14.
Контроль за исполнением подобных указов поручался полиции. Например, указом Сената от 12 июля 1756 г. «О предосторожностях от скотского падежа и о смотрении, чтобы палых лошадей и скота по дорогам и близ оных не бросали и без зарывания не оставляли» устанавливалось наблюдение и исполнение полицией мер по изоляции больных лошадей, правил по зарыванию павших лошадей, наложения штрафов и телесных наказаний за их неисполнение15.
Именным указом от 18 июля 1756 г. «О наблюдении чистоты в Санкт-Петербурге и окрестностях; об отводе особых мест за городом для зарытия палого скота, о содержании для смотрения за отвозом падалища, особых пикетов, о назначении особых смотрителей за бойнями, о содержании дворовых собак на цепях и об учи-нении повестки уездным обывателям, чтобы они имели всякую предосторожность от скотского падежа» полиции предписывалось выявление лиц, бросающих мертвых лошадей в открытой местности и нарушающих правила зарывания трупов, а также установление постов для недопущения скота и больных людей из мест заражений в город. Полицейским чинам устанавливалось в обязанность контролировать забой скота, качество мяса на продажу, недопущение продажи недоброкачественного мяса, а также фиксация падежа скота. Вменялась обязанность наблюдать, чтобы все собаки были привязаны во дворах и не разносили падаль по городу16.
В правление Екатерины II было предпринято значительное расширение обязанностей полиции по обеспечению санитарно-эпидемиологического и ветеринарно-эпизоотического надзора. В своем отношении к вопросам здравоохранения Екатерина II руководствовалась модными в ту эпоху просветительскими идеями умножения народонаселения как условия всеобщего благоденствия. Разумеется, это предполагало и создание эффективной системы борьбы с эпидемиями и эпизоотиями.
В данном вопросе императрица нашла ответы в труде М.В. Ломоносова «О сохранении и размножении российского народа», в котором великий ученый перечислил 13 способов «сохранения и приращения подданных», часть которых непосредственно относилась к вопросам предупреждения «повальных» болезней17.
Значительным шагом, предпринятым Екатериной II в деле предупреждения эпидемий, яви-
лось внедрение оспопрививания, начатого еще в правление Елизаветы Петровны. Вопреки сложившемуся в Европе негативному отношению к прививанию коровьей оспы, императрица показала личный пример своим подданным, привившись сама и повелев привить оспу наследнику Павлу Петровичу, в связи с чем Сенат предложил считать день «монаршего оспопрививания» 21 ноября 1768 г. праздничным, выбив медаль в честь императрицы с надписью: «Собою подала пример».
В 1769 г. Екатерина II вызвала в Санкт-Петербург лифляндского пастора Георга Эйзена, который открыл в столице курсы по оспопрививанию простолюдинам, а из Англии пригласила известного медика Т. Димсдейля, который в течение нескольких месяцев популяризировал вариоляцию в России18.
По указу Екатерины II «оспенные дома» по прививанию коровьей оспы в 1783 г. были открыты в Санкт-Петербурге, Москве, Ораниенбауме, Царском Селе, Киеве, еще ранее, в 1772 г., в Иркутске. При вариоляции привитому выдавался от казны серебряный рубль, однако, как писал в 1896 г. в журнале «Мир Божий» некий анонимный автор, «.благодаря тому, что дело попало сразу в руки грубых неучей — ос-пенников, благодаря тому, что полицией пускались в ход насильственные приемы для привлечения населения к прививкам, а население, при общей неразвитости, не понимало и не могло понять пользу прививок — благодаря всему этому закон о прививках успеха не имел»19.
Серьезным испытанием для существовавшей на тот момент системы здравоохранения, да и всей системы государственной власти и управления, стали события, связанные с «московской чумой» 1770 — 1772 гг.
Причиной эпидемии было проникновение чумы из Азии вследствие боевых действий в ходе Русско-турецкой войны. Эпидемия началась в ноябре 1770 г., когда в период с 18 ноября по 22 декабря от неизвестной болезни умерли 13 человек в Казенном госпитале на Веденских горах в Москве. Консилиум ведущих московских врачей не сразу признал, что данная болезнь «моровая язва», т.е. чума20.
Однако незамедлительно был издан указ «О прекращении опасной болезни по госпи-талю21».
31 декабря 1770 г. последовал манифест «О предосторожностях от заразительной болезни, появившейся в польских провинциях», в котором указывалось, что чума была занесена в Россию «вероломными и зверскими турками»,
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2020
описывались пути и способы передачи болезни, указывались меры санитарно-гигиенического и карантинного характера, устанавливаемые на границах, но не в Москве22.
Карантинные меры в Москве были введены указом Сената «О предосторожностях противу заразительной болезни, оказавшейся в польских провинциях, прилежащих к турецким границам» от 9 января 1771 г. Согласно данному указу все мероприятия по борьбе в Москве с «моровой язвой» возлагались на полицию, которой предписывалось вести учет больных и умирающих, делать объявления для жителей о принимаемых властями мерах по борьбе с эпидемией, перевозить больных из дома до больницы на полицейских лошадях, уничтожать одежду заболевших путем сжигания, выставлять караул около дома заболевшего, чтобы «никого из дома не выпускал», окуривать для дезинфекции комнаты дома, в котором жил заболевший можжевельником или иными очищающими смесями, погребать умерших, перевозить людей с подозрением на заболевание чумой в карантинные дома.
В соответствии с указом в Москве были устроены специальные лечебные учреждения — «предохранительные дома». В эти учреждения помещались лица без признаков болезни, но контактировавшие с больными, выздоровевшие больные после выписки из больниц, лица без признаков заболеваний, но находившиеся до этого в местностях, где были случаи «моровой язвы».
Для данных строений устанавливались специальные правила устройства входов и выходов, помещений, персонала, охраны, снабжения одеждой и продуктами за счет правительства. Полиции было вменено в обязанность закрыть и опечатать общественные бани, а специально выделенным полицейским чинам производить розыск тел умерших и лежащих на улице с дальнейшим их погребением. Поскольку заранее предполагалось, что жители могут безответственно отнестись к карантинным и санитарно-гигиеническим мероприятиям, полиции было также вменено в обязанность вести разъяснительную работу о недопустимости посещения населением мест с тесным общением и необходимости прекращения контактов с другими людьми23.
Несмотря на предпринимаемые меры, эпидемия стремительно распространялась, пик заболеваемости и смертности пришелся на лето 1771 г. К концу августа 1771 г. за одни сутки число заболевших в Москве составляло порядка 500 человек и столько же ежедневно умирало. На
основе указа от 18 августа 1771 г. «О употреблении работников для рытья ям и засыпки тел умерших от заразы, из назначенных на поселение колодников» силами полиции и освобожденных из тюрем под обещание амнистии заключенных осуществлялось погребение трупов. По этому же указу на полицию возлагалась организация контроля за продажей алкоголя населению исключительно через зарешеченные двери и окна «питейных заведений»24.
Принимаемые властями меры оказались неэффективны, действия полиции вызывали страх и недовольство москвичей. Особенное недовольство вызывала такая мера, как уничтожение имущества зараженных путем сожжения, причем без контроля и выплаты компенсаций, поэтому население весьма активно противодействовало полиции, способствуя дальнейшему распространению заболевания. Жители не только утаивали больных и умерших, но зачастую специально выкидывали последних из домов на улицу, чтобы невозможно было определить, в каком доме они ранее находились и этим постараться избежать для себя и семьи негативных последствий карантинных мер. В связи с этим был издан указ от 26 августа 1771 г. «О неутайке больных, и о невыбрасывании из домов мертвых», который оповещал о наказании вечной каторгой за подобные проступки25.
Недовольство населения нарастало и усиливалось после бегства из столицы генерал-губернатора П. С. Салтыкова и обер-полицмейстера Н.И. Бахметева.
Последней каплей стал запрет на «прикладывание» к иконе Боголюбской Богоматери у Варварских ворот, изданный московским архиепископом Амвросием в рамках карантинных мер. Слух о «чудодейственном исцелении» от данной иконы активно распространялся московскими старообрядцами, которые в итоге спровоцировали население на восстание.
15 сентября 1771 г. огромная толпа, оттеснив воинскую команду, стала громить Чудов монастырь и питейные погреба, при этом толпа требовала выдачи на самосуд генерал-поручика П.Д. Еропкина, принявшего на себя обязанности обер-полицмейстера, и зверски растерзала архиепископа Амвросия.
Бунт был окончательно подавлен с применением вооруженной силы прибывшим в Москву фаворитом императрицы Г.Г. Орловым, который возглавил специально созданную комиссию по расследованию «чумного бунта» и ликвидации эпидемии.
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2020
В результате работы комиссии Г.Г. Орлова 300 человек были привлечены в качестве подследственных, четыре непосредственных участника убийства архиепископа Амвросия повешены, 173 человека биты кнутом и отправлены в Сибирь26.
Г.Г. Орловым было затребовано от императрицы принятие самых жестких мер для ликвидации эпидемии. Указом от 12 октября 1771 г. «Об учинении смертной казни тем, кои дерзнут входить в вымершие домы и грабить там оставшиеся пожитки» была предусмотрена смертная казнь на месте совершения преступления для мародеров, грабивших дома умерших от чумы, причем исполнение указа возлагалось на полицию27.
Положительный перелом в развитии эпидемии наступил в конце октября 1771 г., когда в значительно сократилось число заболевших и умерших: в октябре — 17 561 человек, в ноябре — 5235, в декабре — 805.
Тогда же начались мероприятия по обеззараживанию вещей, оставшихся в домах умерших. С декабря 1771 г. и до весны 1772 г. специальными «курильщиками», среди которых были и полицейские, началась сплошная дезинфекция жилых помещений домов Москвы путем окури-вания28.
В марте 1772 г. в Москве начались мероприятия по поиску наспех зарытых или непогребенных тел умерших и их вещей с целью перезахоронения тел на кладбищах и уничтожения вещей и одежды, оставшихся от умерших и заболевших. В октябре 1772 г. московской полицией были выявлены факты мародерства в отношении могил богатых москвичей, скончавшихся во время эпидемии. В связи с этим последовал указ от 5 октября 1772 г. «О охранении кладбищ и могил от разрытия и о наказании виновных, покусившихся на сие преступление»29.
В 1772 г. заболеваемость чумой пошла на спад, за весь год умерло от чумы лишь 3592 человека. Указом Екатерины II от 15 ноября 1772 г. «Об объявлении Москвы благополучною» было констатировано, что эпидемия в целом ликвидирована, но Комиссия по борьбе с чумой была расформирована лишь в 1775 г.30.
Московские события 1770 — 1772 гг., несомненно, повлияли на отношение правительства к вопросам выполнения государством ряда социальных функций. Кроме того, события показали, что московская полиция, в силу ряда причин, действовала неэффективно, проведение большинства противоэпидемиологических ме-
роприятий осуществлялось воинскими командами. Это отразилось в последующем законодательстве.
Изданным 7 ноября 1775 г. «Учреждении для управления губерний Всероссийской империи» создавалась сельская (уездная) полиция, на которую возлагались, в том числе, прямые обязанности в рамках обеспечения санитарно-эпидемиологического и ветеринарно-эпизоотическо-го надзора.
Так, в главе 18 «О должности земского исправника, или капитана» содержались нормы, предписывающие начальникам уездной полиции принимать эффективные и незамедлительные меры при опасности возникновения инфекционных заболеваний: ст. 238 «О свидетельстве прилипчивых болезней», ст. 239 «О язве и о предосторожностях от иной», ст. 240 «О селениях, зараженных одною болезнию, и о попечении для сохранения рода».
Аналогичные по содержанию статьи, например, ст. 260 «О свидетельстве прилипчивых болезней, и о лечении больных», ст. 261 «О язве и о предосторожностях от оной», содержались и в главе 19 «О городничем и его должности»31.
8 апреля 1782 г. был издан «Устав благочиния или полицейский», регулирующий вопросы организации и деятельности городской полиции, в том числе касающихся задач организации здравоохранения. Главными из них для полиции оставались вопросы надзора за соблюдением санитарно-гигиенических норм.
В статье 232 «Подтверждение запрещения учинить уголовное преступление противу общенародного здравия» устанавливался перечень уголовно наказуемых деяний в сфере здравоохранения, находящихся в компетенции полицейских органов:
«1) разнос заразы.
2) продажа испорченнаго припаса пропитания».
Согласно ст. 274 в случае выявления лиц, совершивших указанные правонарушения, полиции предписывалось «имав под стражу, отослать к суду»32.
Нужно отметить, что реорганизацию городской полиции Екатерина II проводила в соответствии со своими представлениями о полиции, которая, по ее мнению, не только борется с преступностью и охраняет общественный порядок, но и активно действует в социальной сфере. В качестве подтверждения этого можно привести именной указ «Об учреждении под ведомством тамошней полиции особой больницы, бо-
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2020
гадельни и работных домов» от 12 августа 1775 г., данный московскому обер-полицмейстеру Н.П. Архарову, в котором ему предписывалось «учредить под ведомством здешней полиции особую больницу и богадельню».
По замыслу императрицы в данное учреждение предполагалось принимать «отставных солдат, приказного и духовного чина неимущих, увечных и престарелых обоего пола, не возбраняя лечиться и добровольно приходящим. с оплатой издержек»33.
Известный своей исполнительностью Н.П. Архаров незамедлительно исполнил указание государыни.
19 июня 1776 г. в деревянных зданиях карантинного дома, ныне находящегося в центре Москвы на ул. Щепкина в доме № 61/2, была торжественно открыта Екатерининская больница, впоследствии именуемая Старо-Екатерининской.
Павел I также придавал большое значение роли полиции в обеспечении вопросов здравоохранения. В принятом 12 сентября 1798 г. «Уставе столичного града Санкт-Петербурга» в § 19 главы 6 «О полиции» предписывалось обер-полицмейстеру города, полицмейстерам отделений, частным инспекторам, унтер-инспекторам и комиссарам в кварталах наблюдать за всем, что до «устройства чистоты. города относится»34.
В принятом 17 января 1799 г. «Уставе столичного града Москвы» полиция обязывалась участвовать во многих медицинских мероприятиях. Например, полиции было предписано смотреть за городскими госпиталями и богадельнями, «наблюдать, чтобы скот в бойни был вводим здоровый и незаморенный», наблюдать за чистотой в кварталах35.
Вместе с тем полиции предоставлялось право и вменялось в обязанность привлекать медицинский персонал к решению вопросов охраны общественного порядка и безопасности. Так, сенатским указом от 24 августа 1799 г. «О выдаче прогонных денег уездным врачам для объезда селений, из суммы на непредвиденные расходы ассигнуемой» констатировалось, что уездные врачи были обязаны по требованию городничих выезжать в отдаленные селения для освидетельствования фактов скоропостижной смерти, убийств, регистрации вспышек инфекционных заболеваний и скотских падежей36.
Таким образом, к концу XVIII в. одной из важных функций российской полиции стала функция обеспечения противоэпидемиологи-
ческого и противоэпизоотического надзора. Данная функция сохранялась за полицией Российской империи на всем протяжении ее существования.
Возложение на полицию обязанностей в сфере охраны «народного здравия» можно расценивать как подтверждение мнения о том, что именно в екатерининскую эпоху были заложены основы российского полицейского государства. Именно в конце правления Екатерины II появился термин «медицинская полиция», сформулированный венгром по происхождению, профессором анатомии и хирургии Московского университета Ф.Ф. Керестури в его речи, произнесенной 28 июня 1795 г. в университете на латинском языке «De politia medica ejusque in Rossia usu» («О медицинской полиции и ее использовании в России») и изданной отдельной брошюрой в том же году в Москве.
Во второй части речи Ф.Ф. Керестури дал определение предмета судебной медицины и сформулировал определение понятия «медицинская полиция».
Ф.Ф. Керестури обосновывал необходимость разделить судебную медицину и медицинскую полицию, которую понимал как общественную гигиену, на две отдельные дисциплины. По его определению, медицинская полиция направлена на решение следующих задач: «Медицинское дело и все средства в государстве правильно направлять и с их помощью обеспечивать жизнь, здоровье и рост народонаселения, иметь возможность наверстать упущенное и таким образом осуществить общественное здравоохранение, искоренить причину зла, предотвратить распространенные болезни, создать условия на пользу всех граждан».
Главной задачей медицинской полиции Ф.Ф. Керестури считал устранение всяких преград на пути общественного здравоохранения. При этом наиважнейшей проблемой для медицинской полиции должен являться «нездоровый» и «гнилой» воздух по причинам естественного характера, т.е. образующийся за счет болот и стоячих водоемов, а также и антропогенного характера, т.е. образующийся в связи с производственной деятельностью людей, от кожевенных заводов, мыловарен, скотобоен и т.д.37.
Понятие «медицинская полиция» в последующем будет детально разработано и станет основным в официальной концепции обеспечения здравоохранения в Российской империи.
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2020
1 Сальников В.П., Стеценко С.Г. Законодательная регламентация медицинской деятельности в России во времена правления Петра I // Правоведение. 2001. № 4. С. 219—230.
2 Войтенков Е.А. Становление и развитие основ государственного управления и законодательства в сфере здравоохранения в Российской империи: теоретические и историко-правовые аспекты // История гос-ва и права. 2014. № 21. С. 59—62.
3 Книга Устав Воинский. Напечатана с повелением Царского Величества в Санкт-Петербурге. Лета Господня 1717. СПб., 1717. С. 106.
4 Российское законодательство X — XX вв.: В 9 т. Т. 4. М.: Юрид. лит., 1986. С. 343.
5 Книга Устав Морской о всем что касается управлению в бытности флота на море (репринт. изд.). СПб.: Тип. морского шляхетского кадетского корпуса, 1763. С. 90, 97.
6 Российское законодательство X — XX вв. ... С. 341—365.
7 История полиции России. Краткий исторический очерк и основные документы: Учеб. пособие. М.: Щит-М, 1998. С. 48—49.
8 Ханыков Я.В. Очерки истории медицинской полиции в России // Из Журнала МВД. Ч. XXXIV. Кн. 4. СПб.,1851. С. 50.
9 Полное собрание законов Российской империи (далее — ПСЗРИ). Собр. 1. Т. IX. № 6378.
10 Там же. № 6426.
11 Там же. № 6746.
12 Там же. № 7044.
13 Там же. Т. XIV. № 10476.
14 Там же. № 10581.
15 Там же. № 10582.
16 Там же. № 10584.
17 Жажда познания. Век XVIII: Советов Н. Вознося главу! Век просвещения: документы, мемуары, литературные памятники / Сост., предисл., вступит. ст. к доку-
ментам и коммент. А. Орлова и Ю. Смирнова М.: Молодая гвардия, 1986. С. 408—423.
18 Ханыков Я.В. Указ. соч. С. 73—74.
19 К столетию оспопрививания // Мир Божий. СПб., 1896. С. 19.
20 История Московского военного госпиталя в связи с историею медицины в России к 200-летнему его юбилею 1707 — 1907 гг. / Сост. А.Н. Алелековым. М.: Тип. Штаба Моск. военного округа, 1907. С. 136.
21 Описание моровой язвы, бывшей в столичном городе Москве с 1770 по 1772 годе с Приложением всех для прекращения оной тогда установленных учреждений по Всевысочайшему повелению напечатано 1775 года в Москве при Императорском университете. М., 1775. С. 35.
22 ПСЗРИ. Собр. 1. Т. XIX. № 13551.
23 Там же. № 13552.
24 Там же. № 13552.
25 Там же. № 13648.
26 90 лет на защите здоровья. Медицинская служба МВД России. М., 2011. С. 37—38.
27 ПСЗРИ. Собр. 1. Т. XIX. № 13674; № 13675; № 13676.
28 Описание моровой язвы, бывшей в столичном городе Москве... С. 30.
29 ПСЗРИ. Собр. 1. Т. XIX. № 13877.
30 Описание моровой язвы, бывшей в столичном городе Москве. С. 654.
31 Российское законодательство X — XX вв. . Т. 5. С. 170—295.
32 Там же. С. 324—387.
33 ПСЗРИ. Собр. 1. Т. XIX. № 14357.
34 Там же. Т. XXV. № 18663.
35 Тма же. № 18822.
36 Там же. № 19094.
37 Баринов Е.Х., Мальцев С.В. Франциск Керестури — один из первых судебных медиков Москвы // Судебно-медицинская экспертиза. 1998. № 6. С. 44—46.
ЗАКОН И ПРАВО • 12-2020
