CC BY
62"Культурная жизнь Юга России "
64 —
М> 1 (30), 2009
Проблемы мировой и региональной истории
В. В. БОНДАРЬ
О РАСПРОСТРАНЕННЫХ ОШИБКАХ В ОСВЕЩЕНИИ РАННЕЙ ИСТОРИИ ЕКАТЕРИНОДАРА
В статье рассматриваются распространенные ошибки и заблуждения в трактовке событий и фактов истории первых лет г. Екатеринодара и предлагается понимание исторической действительности на основе документальной базы, а также пути решения некоторых спорных вопросов.
Ключевые слова: Екатеринодар, город-крепость, городская топография, Карасун, Ореховатое озеро.
В последние годы, на волне пробуждения особого интереса к истории нашей малой родины, причем интереса не только научного, но и любительского, и журналистского, появилась масса публикаций по истории кубанской столицы -г. Екатеринодара-Краснодара. Эти материалы как в печатных изданиях, так и на радио и телевидении зачастую содержат, а иногда и тиражируют ошибки в воспроизведении тех или иных фактов биографии города. Однако есть и другая сторона медали - подобные публикации актуализируют некоторые спорные вопросы екатеринодарской и краснодарской истории.
Настоящей публикацией мы намерены обозначить ставшие традиционными ошибки и недоразумения в вышеназванной теме, а также предложить свое видение решения некоторых спорных вопросов ранней истории Екатеринодара, сделав предварительно оговорку. Под ранней историей города мы понимаем 1793-1801 годы, т. е. период от момента возникновения поселения до издания первого «Положения о Черноморском казачьем войске», вводившего новую систему управления городом.
В ряду самых распространенных ошибок в описании первых месяцев жизни Екатеринодара первое место занимает, безусловно, утверждение, что главный город земли Войска Черноморского был назван казаками в честь святой великомученицы Екатерины - «покровительницы казаков». Это явное заблуждение опровергается текстом второй статьи хрестоматийно известного «Порядка общей пользы»: «Ради войсковой резиденции, к непоколебимому подкреплению и утверждению состоящих на пограничной страже кордонов при реке Кубану (так в тексте. - В. Б.) в Карасунском куте воздвигнуть град и для вечного достопамятства нынешней жизнодательни-цы и благодетельницы нашей Всемилостивейшей Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны, Самодержицы Всероссийской, именовать его Екатеринодар» [1].
Комментарии излишни, за исключением одного: в эпоху правления «градоздательни-цы» Екатерины Великой было основано 165 городов, пять из которых - Екатериненштадт, Екатериноград, Екатеринослав, Екатеринофельд и Екатеринодар - были названы в ее честь (воз-
никший раньше Екатеринбург был назван в честь Екатерины Первой).
Не так давно родился еще один «миф» екатеринодарской истории - средства массовой информации, с легкой руки некоторых краеведов, стали называть основателем города А. В. Суворова. Даже на открывшемся несколько месяцев назад на Мариинском бульваре памятнике великому полководцу поначалу красовалась надпись: «А. В. Суворов}' - основателю Екатеринодара». И хотя ее убрали, но до сих пор есть желающие утверждать, что именно Суворов основал Екатеринодар. Это суждение строится на двух доводах. Первый
- в 1778 году при слиянии рек Кубани и Карасуна под руководством генерал-поручика Суворова был построен Архангельский фельдшанец; второй
- якобы именно граф Суворов-Рымникский «дал разрешение» на строительство главного города кубанских казаков. Архангельский фельдшанец -небольшое земляное укрепление замкнутого типа
- действительно находился между Кубанью и левым берегом Карасуна, к востоку от Карасунского кута, где в июне 1793 года черноморцы основали Екатеринодар. Но он изначально не имел ни постоянного гарнизона, ни какого-либо поселения рядом, а со временем вообще был оставлен войсками. По этой причине Архангельский фельдшанец можно отнести лишь к предыстории Екатеринодара. Что касается вышеупомянутого «разрешения» полководца, то сначала стоит отметить отсутствие документального подтверждения этого факта, а затем указать на «Жалованную грамоту» Екатерины Великой Черноморскому Войску от 30 июня 1792 года, где подразумевалась его автономия в вопросах организации внутренней жизни, и на все тот же «Порядок общей пользы», post factum, юридически оформивший основание Екатеринодара.
В краеведческой и исторической литературе существует мнение, что Екатеринодар был основан и долгое время существовал как город-кре-пость [2]. Нам такой подход кажется несостоятельным по нескольким причинам. Во-первых, до марта 1794 года, когда был поставлен вопрос о строительстве крепости, в документах шла речь только о необходимости строительства куреней, «покоев для войскового правительства» и т. п. Во-вторых, в «Порядке общей пользы» о
Екатеринодаре говорится как о «войсковой резиденции», а не о крепости - налицо отличие от Кизляра, Моздока, Екатеринограда, Ставрополя, Оренбурга и других городов, которые возникали именно как крепости и только впоследствии становились городами.
Современники отличали город-крепость от крепости при поселении - об этом свидетельствуют документы. Так, в выписке из журнала заседаний Черноморского войскового правительства от 18 сентября 1794 года говорится, что таврический губернатор Жегулин, рассмотрев план Екатеринодара, «нашел его выгодным по положению места, а прикрытие его укреплением со стороны Кубани (выделено нами. - В. Б.) <.. .> на основании всех правил, к тому относительных» [3]. П. П. Короленко в работе «Кубанские казаки» сообщает, что «на берегу Кубани, в Карасунском куте, был основан войсковой град Екатеринодар и при нем крепость (курсив наш. - В. Б.)» [4]. В «Истории Кубанского казачьего войска» Ф. А. Щербина писал: «В передней части города, к югу, против излучины Кубани, была устроена крепость» [5].
Очевидно, что во всех трех случаях крепость рассматривается отдельно от городского поселения, вне него. Отметим, что в XVIII - первой половине XIX века города-крепости представляли собой поселения внутри контура крепостных стен, за которыми снаружи могло располагаться лишь укрепленное ретраншементом (рвом и валом) предместье - форштадт. На планах таких «классических» городов-крепостей, как Оренбург, Елизаветград, Кизляр, Александровск, Омск, четко прослеживается крепость как историческое ядро. Здесь рост городского поселения происходил за счет появления форштадтов и срастания их с поселением в крепости [6]. Близки к этому типу городов-крепостей Моздок (особенность крепостного укрепления в том, что стены были возведены вокруг уже существовавшего небольшого поселения), Черкасск (возник еще в конце XVI века как укрепленный городок донских казаков, в конце XVIII века оборонительных сооружений почти не имел, был окружен множеством предместий) и Ростов-на-Дону (образовался в процессе постепенного территориального сближения Темерницкой таможни и крепости св. Дмитрия Ростовского).
Планы Екатеринодара 1818 и 1819 годов показывают, что в начале XIX века была сделана попытка приблизить пространственную организацию городского поселения к типу регулярного города-крепости. На этих планах сам город представлен как прикрепостной форштадт и даже показан ретраншемент (реальное существование которого не подтверждается другими источниками), но в самой крепости, которая была сооружена без соблюдения правил фортификации, находились лишь курени (казармы), войсковой собор и денежная кладовая. Никакого постоянного поселения здесь не было [7].
Вышеперечисленные обстоятельства дают основание для утверждения, что применение понятия «город-крепость» к Екатеринодару конца XVIII - первой половины XIX века несостоятельно.
Между тем некоторые черты сближают Екатеринодар с «классическими» городами-крепостями: подобно Кизляру, Моздоку, Екатеринограду и Ставрополю, возникшим как крепости Азово-Моздокской укрепленной линии, Екатеринодар был основан как один из форпостов Черноморской кордонной линии (хотя не Екатеринодарская крепость, а Главный Екатеринодарский кордон был одним из опорных пунктов и центром управления линией); как и все военные поселения и города-крепости, возникшие в конце XVIII века, Екатеринодар получил регулярную ортогональную планировку, определившую впоследствии его градостроительную композицию и отчасти архитектурный облик.
Следующая распространенная ошибка, имеющая отношение к ранней истории города, а точнее, его топографии, - это считавшееся еще недавно непреложным утверждение о происхождении Карасуна как старицы Кубани [8]. Карасун, существующий ныне в виде цепи рукотворных озер, в конце XVIII века представлял собой сложную речную систему, находящуюся на первой надпойменной террасе Кубани. Проанализированные нами факты позволили сделать вывод: Карасун был самостоятельной рекой родникового происхождения. Это мнение существовало и раньше: в начале минувшего столетия П. П. Короленко писал, что «Речка Карасун берет свое начало из родников, выходящих из балки за станицей Пашковской» [9]. Сама этимология гидронима «Карасун» имеет двоякое значение: «Кара су» можно перевести с тюркского не только как «черная вода» (по оттенку воды, происходящему от обилия темного ила и водорослей), но и как «вода из земли», т. е. «родниковая вода» [10].
В документах Черноморской войсковой канцелярии от 1801 года упоминается, что «при первоначальном заселении куренных селений по Кубани и назначении чрез оные от Екатеринодара к Усть-Лабинской крепости трактовой дороги, Пашковского селения жителями <.. .> из природных Малого Карасуна родников, оное селение обтекающего, сделана как для перевоза, так и водопоя гать». Далее в документе говорится, что войсковой судья А. А. Головатый «намеревался <...> пропускать с того пашковского пруда воду в Большой Карасун, обтекающий с одной стороны Екатеринодар, и сделать на плотине в Екатеринодаре для войсковой пользы мельницу» [11].
Помимо прямого указания на родниковое происхождение реки приведенный документ свидетельствует и о том, что отрезок Карасуна, впадавший в Кубань и образовавший полуостров Карасунский кут, назывался Большим Карасуном, а «пашковский» Карасун именовали «Малым», а не наоборот, как указывается в вышеупомянутых краеведческих изданиях и даже в справочной литературе.
Основательно исследовал Карасун как элемент естественного ландшафта Карасунского кута С. Р. Илюхин. Он пришел к выводу, что исток Карасуна, бывшего единственным правым притоком Кубани в среднем и нижнем течении, находился в 45 ки-
"Культурная жизнь Юга России " 66 -
№ 1 (30), 2009
лометрах восточнее города (севернее нынешней станицы Старокорсунской); у восточной окраины станицы Пашковской (современные размеры территории) Карасун раздваивался на два потока, вновь сливавшихся у нынешней Дмитриевской дамбы [12]. Такое суждение подтверждается отчетливо выраженным характером рельефа местности в юго-восточной части Краснодара и окрестностях Пашковской и отчасти планами Ека-теринодара 1795-1848 годов.
Версия о происхождении Карасуна как старицы Кубани несостоятельна еще и потому, что в окрестностях Карасунского кута эти две речные системы располагались на террасах, разница между которыми по высоте составляла 6,5-7 м, в то время как максимальный подъем воды в Кубани в паводковый период на этом участке (до сооружения водохранилищ) составлял 6 м.
И все же частично Карасун соединялся с Кубанью еще до впадения в нее. Петля кубанского русла (современное озеро Старая Кубань), размывая правый берег в северном направлении, периодически перехватывала южный поток Карасуна, сделав его слабо текущей рекой. После отчленения петли (из-за размыва ее основания) от основного русла и превращения ее в озеро напор воды в Карасуне сильно уменьшился. Очевидно, именно петля кубанского русла, ставшая со временем подковообразным озером Старая Кубань, разделяла Малый и Большой Карасуны. Воды Малого изливались в озеро, и Большой Карасун, отрезанный таким образом от истока, постепенно заболачивался. Северный поток Карасуна был, по-видимому, слабый и не заполнял в достаточной мере Большой Карасун, который был к тому же перегорожен дамбой в 1778 году при строительстве Архангельского фельдшанца или в 1793-м, в первые месяцы существования Екатеринодара.
До заболачивания часть потока Большого Карасуна, огибая кут с юга и юго-запада уже вдоль бровки надпойменной террасы, впадала в существовавшее в северо-западной оконечности Карасунского кута пойменное озеро Ореховое (Ореховатое), представлявшее собой одну из многочисленных малых стариц Кубани. Возможно, на дне озера били ключи или же оно имело подземный водообмен с Кубанью - только так можно объяснить его живучесть (судя по планам города, Ореховое озеро просуществовало до 1820-1830 гг.) после заболачивания Карасуна [13].
Есть мнение, что гидронимом «Ореховатое озеро», произошедшим от обилия водяного ореха (чилима или стрелолиста) солдаты временного гарнизона Архангельского фельдшанца обозначали часть Карасуна, образующую кут (вместо ногайского гидронима «Карасун») [14]. Однако на всех известных нам планах города конца XVIII - первой половины XIX века указывается только «река Карасу(н)», а в документах войсковой канцелярии гидронимы «Ореховатое» и «Ореховое» употребляются как синонимы и применительно к пойменному озеру в северо-западной оконечности Карасунского кута. Чилим растет в водоемах со
стоячей водой повсеместно (кстати, перед переселением на Кубань черноморские казаки собирались близ находящейся в Таврической губернии Ореховатой Балки [15], конечно же он рос в Карасуне и сейчас встречается в Карасунских озерах). Поэтому главный кордон Черноморской линии, устроенный, по-видимому, на месте бывшего фельдшанца, был назван Ореховатым.
Литература и источники
1. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. 249. Оп. 1. Д. 2830. Л. 1-3.
2. Солодухин Л. А., Куценко Я. И., Чучмай Г. Т. Краснодар: исторический очерк. Краснодар, 1968. С. 28, 31; Куприянова Л. В. Города Северного Кавказа во второй половине XIX в. М., 1981. С. 29; Шевченко Г. Н. Социально-экономическая структура городов Кубани в дореформенный период // Новейшие исследования по социально-экономической и культурной истории дореволюционной Кубани: сб. науч. тр. Краснодар, 1989. С. 4; Очерки истории Кубани с древнейших времен по 1920 г. Краснодар, 1996. С. 178 и др.
3. ГАКК. Ф. 250. Оп. 1. Д. 3. Л. 56 об.
4. Короленко П. П. Кубанские казаки // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1894. Т. 3. С. 16.
5. Щербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1910. Т. 1. С. 556.
6. См. подробнее: Шквариков В. А. Планировка городов России XVIII и начала XIX века. М., 1939. С. 66-67, 71,197,228-229; КрашенинниковаН. Принципы планировки регулярных городов-крепостей XVIII в. на примере Оренбурга // Архитектурное наследство. 1973. № 21. С. 13-30.
7. Российский государственный военно-исто-рический архив (РГВИА). Ф. 349. Оп. 12. Д. 5550; ГАКК. Ф. карт (коллекция карт и планов). Д. 112.
8. Бардадым В. П. Этюды о прошлом и настоящем Краснодара. Краснодар, 1978. С. 47-48; Соловьев В. А. Суворов на Кубани. Краснодар, 1992. С. 113; Он же. Екатеринодарская крепость. Краснодар, 1995. С. 8; Екатеринодар - Краснодар: Два века города в датах, событиях, воспоминаниях...: материалы к летописи. Краснодар, 1993. С. 18; Большой Карасун // Энциклопедический словарь по истории Кубани с древнейших времен до октября 1917 года. Краснодар, 1997. С. 64 и др.
9. Короленко П. П. Екатеринодарская крепость. Рукопись//ГАКК. Ф. Р-1547. Оп. 1. Д. 31. Л. 56.
10. Галкин Г. А., Коровин В. И. «Родословная» реки Кубани//Кубанский краевед. Краснодар, 1992. Вып. 3. С. 180.
11. ГАКК. Ф. 250. Оп. 2. Д. 39. Л. 35.
12. Илюхин С. Р. При реке Кубани, в Карасунском куте, или Ландшафтная экология Екатеринодара в историческом плане. Краснодар, 1998. С. 78.
13. Там же. С. 79.
14. Екатеринодар - Краснодар: Два века... С. 18; Энциклопедический словарь по истории Кубани... С. 319. Примечательно, что ссылки на архивные документы, приведенные в «Энциклопедическом словаре по истории Кубани...», не дают привязки гидронима к местности: на плане Екатеринодара из «Рукописного атласа Новороссийской губернии»
(РГВИА. Ф. ВУА. № 20159) Карасун обозначен как «Река Карасу», «Ореховое озеро» находится в севе-ро-западной части кута, а второй документ - «План части города Екатеринодара» (РГВИА. Ф. 349. Оп. 12. Д. 5562) относится уже к середине 1830-х годов,
и такие объекты, как «Ореховатое озеро» и «Ореховое озеро», на нем не обозначены вообще.
15. Дмитренко И. И. Сборник исторических материалов по истории Кубанского казачьего войска. Т. 3. СПб., 1896. С. 627."
V. V. BONDAR. ABOUT COMMON MISTAKES IN THE SURVEY OF EKATERINODAR EARLY HISTORY
This article is dedicated to widespread mistakes and delusions in the explanations of events and facts in the history of Ekaterinodar early years. The author offers to understand historical reality on the documentary basis and gives solutions to some contradictive questions.
Key words: Ekaterinodar, town-fortress, town typography, Karasun, Orekhovatoe lake.
Р. С. КАНД0Р
ОРГАНЫ АДМИНИСТРАТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ КУБАНСКОЙ ОБЛАСТИ В РАЗРЕШЕНИИ КОНФЛИКТНЫХ СИТУАЦИЙ
(конец 60-х - начало 70-х годов XIX века)
Автором анализируется реальная историческая практика нейтрализации межнациональных конфликтных ситуаций в Кубанской области во второй половине XIX века в контексте применения административных ресурсов наряду с привлечением общественных сил местного населения.
Ключевые слова: Северный Кавказ, Кубанская область, разрешение конфликтных ситуаций.
Северный Кавказ - один из самых многонациональных регионов нашей страны. На его территории проживают десятки народов, каждый из которых обладает яркой и самобытной культурой, уникальным историческим опытом, пронесенным сквозь века. Современные процессы дезинтеграции полиэтничных регионов, не затухающие, а порой и вспыхивающие вновь очаги межнациональной напряженности заставляют искать научно обоснованные пути разрешения и предотвращения этнополитических конфликтов на ранних стадиях. Решение данной проблемы предполагает анализ развития и проявления конфликтных ситуаций, выявление их причин, факторов эскалации и локализации, обстоятельное изучение интересов участников конфликтов и стратегий их реализации.
Предметом настоящего исследования явились конфликты, происходившие в Кубанской области в конце 60-х - начале 70-х годов XIX века, в частности, возмущение кабардинцев, проживавших в районе реки Ходз, беспорядки в ауле Ульском, а также волнения черкесов-абад-зехов в селениях, расположенных на берегах рек Белой и Фарс. По форме проявления конфликтная ситуация на реке Ходз носила латентный характер, но события, произошедшие в Лабинском округе в июне 1867 года, придали ей к весне 1868-го форму открытого конфликта. По характеру действий конфликтующих сторон эти события представляли собой вооруженные столкновения с участием регулярных войск. Еще в августе 1866 года кабардинцы через прапор-
щика Довлет-Гирея Кудинетова подали начальнику Кубанской области прошение об оставлении у них крепостных крестьян навсегда [1]. Усилиями начальника Лабинского округа полковника Абдрахманова конфликтную ситуацию удалось погасить, но, как оказалось, только на время.
В июне 1867 года на должность начальника Лабинского военного округа назначается есаул Пентюхов, до этого недолгое время исполнявший обязанности помощника начальника Эльбрусского округа [2]. Вскоре после этого назначения отношения нового начальника округа с черкесским дворянством, особенно с кабардинскими владельцами селений, резко обостряются, подвергается аресту целый ряд уважаемых в народе дворян. В частности, прапорщик Довлет-Гирей Кудинетов, пользовавшийся непререкаемым авторитетом у жителей Ходзских поселков, отправляется в ссылку, откуда его возвращают только по личному ходатайству бывшего начальника Кубанской области генерал-адъю-танта графа Евдокимова [3]. Причем тяготение Пентюхова к использованию так называемых «доверенных» лиц, которые нередко своими действиями провоцировали неповиновение крестьян своим владельцам, даже вынудило начальника Кубанской области графа Сумарокова-Эльстона сделать ему замечание, что «подобные доверенные лица могут возбудить только беспокойные в народе толки и, пожалуй, вызвать открытое неудовольствие со стороны всего аульного общества» [4].
