CC BY
63ВОЕННАЯ ПСИХИАТРИЯ
© Коллектив авторов, 2010
УДК [355:616.89](470+571)(091)(045) «1910/2010»
Для корреспонденции
Шамрей Владислав Казимирович - доктор медицинских наук, профессор, начальник кафедры психиатрии Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова, главный психиатр Министерства обороны РФ
Адрес: 194044, г. Санкт-Петербург, ул. Боткинская, д. 17 Телефон: (812) 329-71-89 E-mail: v.shamrey@rambler.ru
В.К. Шамрей, А.Г. Чудиновских, К.В. Днов
О процессе становления и развития военной психиатрии в России (к 100-летию отечественной военной психиатрии)
Военно-медицинская академия им. С.М. Кирова, Санкт-Петербург The Kirov Military Medical Academy, St. Petersburg
#
On the process of establishment and development of military psychiatry in Russia (to mark the 100th anniversary of military psychiatry)
V.K. Shamrey, A.G. Chudinovskikh, K.V. Dnov
The paper reviews the historical aspects of creation and development of military psychiatry in Russia covering a hundred years since its inception. Noteworthy is the fact that the activity pursued by scholars of the department of neural and mental diseases at the Military-Medical (Medicosurgical) academy and their disciples was a major contributing factor to laying the scientific and organizational groundwork for this trend in domestic medicine, and to building up a modern concept of the delivery of psychiatric care in peace and war-time.
Key words: military psychiatry, historical aspects, mental health of servicemen
В статье рассматриваются исторические аспекты становления и развития военной психиатрии в России за вековой период ее существования. Отмечается, что деятельность ученых кафедры нервных и душевных болезней Военно-медицинской (Медико-хирургической) академии и их учеников в значительной степени способствовала научному и организационному оформлению этого направления в отечественной медицине, созданию современной концепции организации оказания психиатрической помощи в мирное и военное время.
Ключевые слова: военная психиатрия, исторические аспекты, психическое здоровье военнослужащих
Официальным рождением термина «военная психиатрия» можно считать 3 января (16 января по новому стилю) 1910 г., когда на III съезде отечественных психиатров состоялось заседание военной секции. С этого времени считается, что «военная психиатрия» была выделена в самостоятельный раздел психиатрии. Действительно, в начале XX в. начали складываться организационные принципы оказания психиатрической помощи в условиях боевых действий, тогда как становление основ оказания психиатрической помощи военнослужащим в мирное время произошло значительно раньше и связано с именем И.М. Балинского и учреждением кафедры и клиники душевных болезней в Медико-хирургической академии. Именно И.М. Балинский и его ученики создавали первые психиатрические отделения при военных госпиталях [8]. Так, в частности, в марте 1860 г. И.М. Балинский предложил проект создания психиатрического отделения Московского военного госпиталя [2], а в январе 1864 г. - психиатрического отделения 1-го военно-сухопутного Петербургского Николаевского военного госпиталя [1].
Во многом благодаря энергичной деятельности И.М. Балинского «в 1868 г. начали функционировать психиатрические отделения в Киевском и Тифлисском военных госпиталях, в 1881 г. - в Морском
74
#
В.К. Шамрей, А.Г. Чудиновских, К.В. Днов
военном госпитале в Санкт-Петербурге, в 1893 г. -в Варшаве, в 1895 г. - в Риге и Ташкенте, в 1901 г. -в Екатеринодаре, в 1903 г. - в местечке Верном в Туркестанском округе, в 1913 г. - в Омске и Хабаровске» [9]. При этом ряд казачьих войск (Донское, Забайкальское, Сибирское, Амурское, Уссурийское и др.) также «имели свои больницы» [8]. Таким образом, в конце XIX в. - начале XX в. в российской армии была сформирована, по словам С.Ф. Аляпкина (1995), «достаточно гибкая система оказания психиатрической помощи, способная перестраиваться в зависимости от изменяющейся обстановки» [1].
Особое место в истории военной психиатрии занимает русско-японская война, когда непосредственно на фронте впервые были заложены ее клинико-организационные основы. Как отмечает С.В. Литвинцев (1998): «В сложившейся тогда в русской армии системе медицинского обеспечения в военное время оказание психиатрической помощи не было предусмотрено никакими планами. Положение осложнялось еще и тем, что в Забайкалье и Приамурье не было военно-психиатрических лечебных заведений... Организация психиатрической помощи почти полностью перешла в ведение Российского Красного Креста» [4]. При Главном управлении РОКК весной 1904 г. была создана специальная комиссия под председательством директора Медицинского департамента В.К. Анрепа. К участию в работе комиссии были привлечены профессора Военно-медицинской академии В.М. Бехтерев и В.Н. Сиротинин. Чрезвычайно загруженный работой по Медицинскому департаменту В.К. Анреп «не мог уделять большого внимания комиссии» [11], поэтому реально ею руководил В.М. Бехтерев. Основная деятельность комиссии была направлена на выработку общего плана организации психиатрической помощи на театре военных действий. Уже в апреле 1904 г. было открыто психиатрическое отделение в Первом Харбинском госпитале, однако его коечная емкость оказалось «неадекватной наплыву пациентов» [12]. А.В. Шабунин (1998) подчеркивает, что подготовка персонала для работы в психиатрических отделениях военных госпиталей на Дальнем Востоке «была организована в Военно-медицинской академии при руководимой В.М. Бехтеревым кафедре» [11].
В.М. Бехтерев внимательно следил за работой психиатрических госпиталей, и когда в 1909 г. он был избран руководителем III съезда отечественных психиатров, то «впервые включил в программу съезда посвященные военной психиатрии доклады» (цит. по [11]). Жизнь настоятельно требовала безотлагательного переосмысления опыта по оказанию психиатрической помощи на войне, тем более что «организационные формы и методы ее уже стихийно сложились». Необходимы были «срочные научные обоснования», которые бы «узаконили военную
психиатрию» [2]. В рамках III съезда отечественных психиатров состоялось заседание специальной «военной секции». Были, в частности, заслушаны доклады П.М. Автократова, Х.Ш. Боришпольского, Л.М. Станиловского, Г.Е. Шумкова. В докладах указывалось, что «опыт войны оправдал существование полевых подвижных психиатрических лазаретов, а психиатр необходим в каждой дивизии» [10]. Развернувшиеся затем прения показали, что большинство присутствующих в своих выступлениях оперировали термином «военная психиатрия» как вполне привычным понятием. Наиболее категорично противоположную точку зрения высказывал профессор П.П. Кащенко, сравнивая военную психиатрию «с учебной дисциплиной гладиаторских школ» (цит. по [2]). Вместе с тем все эти замечания не являлись определяющими и были приняты лишь «к сведению». Оживленные прения завершились принятием резолюции, в которой констатировалось, что съезд «признает недопустимым повторение неподготовленности к призрению и эвакуации душевнобольных и считает необходимым впредь выработать заблаговременно соответствующую организацию этого дела» [3]. Резолюция съезда напомнила о себе, когда спустя четыре года России пришлось вступить в Первую мировую войну. В.М. Бехтерев «вновь активно включился в разработку практических мер, направленных на выявление, лечение и эвакуацию душевнобольных воинов». Владимир Михайлович настаивал также на целесообразности «объединения в военное время психиатрической и неврологической помощи, особенно в полевой обстановке» [11]. В этой связи следует заметить, что в период предыдущей (русско-японской) войны неврологическая помощь не предусматривалась. Вместе с тем, используя прежде всего опыт русско-японской войны, В.М. Бехтерев разработал и в сентябре 1914 г. предложил план оказания помощи душевнобольным военнослужащим [10]. Наиболее же подробно вопросы военной психиатрии В.М. Бехтерев осветил несколько позже (в 1915 г.), непосредственно в разгар войны, в своей работе «Война и психозы». Многие ее постулаты в дальнейшем явились основанием для разработки «Положения по организации призрения, эвакуации и распределения по лечебницам душевнобольных воинов действующей армии» [11].
Однако, несмотря на резолюцию съезда и дальнейшие шаги, к началу Первой мировой войны (1914) «план организации психиатрической помощи в боевых условиях» все же не был реализован [3], соответственно и организация медицинского обеспечения боевых действий «не предусматривала оказание специализированной психиатрической помощи в войсковых и фронтовых районах» [2]. Причем основанием для такого решения явился весьма своеобразный аргумент о том, что, в отличие от русско-японской войны, распространенность
75
ВОЕННАЯ ПСИХИАТРИЯ
#
психических расстройств у военнослужащих будет существенно ниже «в связи с запрещением употребления алкоголя» [3]. Не случайно, что основной вывод предыдущей войны о целесообразности приближения психиатрической помощи к передовым районам в русской армии был проигнорирован. Это в конечном итоге привело к тому, что «большая часть психически больных эвакуировалась с фронта и в боевые порядки не возвращалась» [4]. Как исключение можно рассматривать лишь инициативу Г.Е. Шумкова, который в мае 1917 г. на СевероЗападном фронте организовал первые «нештатные психоприемники», которые, впрочем, «просуществовали недолго из-за начавшейся революции» [3].
В то же время в армиях западных стран в полной мере использовались разработанные отечественными психиатрами (во время русско-японской войны) принципы организации психиатрической помощи, в том числе ее приближенность к боевым порядкам. Так, в американских экспедиционных войсках в каждом армейском корпусе развертывался неврологический госпиталь для лечения легких случаев военных неврозов (2-3 нед лечения), были сформированы так называемые психиатрические коллектора (отделения при военных госпиталях войскового района) - для оказания неотложной помощи психически больным. Причем наиболее важным достижением американцев в Первой мировой войне явилось введение в штат психиатров дивизий (находящихся при начальниках санитарных служб, а не при санитарных учреждениях). Во французской армии также были организованы психиатрические отделения в армейских госпиталях и «тыловые неврологические центры», а в британских войсках (с 1916 г.) - армейские «неврологические» госпитали для больных «военными неврозами». При этом на территории Великобритании и Ирландии создавались различные приюты («asylum»), превращенные из гражданских медучреждений в военные госпитали. Многое было сделано и для оптимизации психоневрологической помощи в немецких войсках. Так, только полевое невропсихиатричес-кое учреждение 5-й германской армии за время позиционной войны под Верденом с августа 1916 г. по июль 1917 г. имело 40 «наблюдательных» коек для психически больных и 80 коек для больных неврологического профиля.
Несмотря на то что итоги Первой мировой войны еще раз подтвердили целесообразность развертывания сети психоприемников «в соответствующих полевых госпиталях», данные рекомендации нашей армией так и остались невостребованными. В то же время принцип «приближенности психиатрической помощи» к передовым районам зарубежными армиями успешно использовался не только во время Первой мировой, но и в последующих войнах (Второй мировой войне, войнах в Корее, Вьетнаме, на Ближнем Востоке) [14-17, 19]. Наряду
с сугубо организационными аспектами определенное внимание в Первую мировую войну уделялось изучению клинических особенностей боевой психической патологии. В частности, проводились исследования по изучению влияния «удушливых газов» на нервную систему, поскольку во время боевых действий использовались отравляющие вещества [6]. В значительно меньшей степени, несмотря на очевидное преобладание контуженных в структуре потерь психоневрологического профиля, уделялось внимания другим формам патологии [2].
События 1917 г. привели к существенным изменениям в принципах построения и функционирования военной медицины, в том числе и военной психиатрии. 10-12 апреля правлением Русского союза психиатров и невропатологов была созвана конференция в Москве. На конференции П.П. Кащенко заявил, что «устройство особого «военного» психиатрического попечения невозможно и ненужно» (цит. по [3]). Приказами Наркомздрава психиатрическая служба в армии была практически ликвидирована, так как, по мнению военно-политического руководства того времени, «психических заболеваний в армейском коллективе в эпоху великих преобразований быть не должно», соответственно и не виделось перспектив «в лечении психически больных и сохранении их для военной службы» [7]. Военнослужащие с психозами поступали в гражданские психиатрические больницы, а лица с пограничными психическими состояниями концентрировались в неврологических отделениях военных госпиталей. Однако скоро стало ясно, что данное решение было поспешным и неправильным. По общему признанию, опытных военных специалистов не хватало, а те гражданские врачи, которые привлекались к оказанию медицинской помощи военнослужащим, не всегда ориентировались в вопросах военно-врачебной экспертизы, организации психиатрической помощи и особенностях боевой психической патологии. Не следует также забывать, что значительная часть наиболее опытных военных психиатров и невропатологов того периода, будучи выходцами из дворян, погибли в период Гражданской войны либо эмигрировали за границу. Поэтому в целях восстановлении должностей военных психиатров в 1928 г. было вынесено отдельное постановление об учреждении «штатной должности окружного военного психиатра». Реализация этого постановления ограничилась однако лишь тем, что в штат «московского Главного госпиталя» (в 1932 г.) возвратили психиатрическое отделение [2], тогда как для восстановления психиатрических отделений других военных госпиталей потребовалось еще почти полвека (например, в Ленинградском военном округе «штатное» психиатрическое отделение было введено лишь в 1961 г.) [1].
Благодаря активной деятельности сотрудников кафедры психиатрии Военно-медицинской
76
#
В.К. Шамрей, А.Г. Чудиновских, К.В. Днов
академии в приоритетном порядке развивалась научно-теоретическая база военной психиатрии. Достаточно сказать, что коллективный кафедральный труд «Вопросы психиатрической практики военного времени» (1941), выполненный В.П. Осиповым, С.П. Рончевским, В.А. Горовым-Шалтан, В.А. Макаровым и М.Ш. Глекелем, сыграл основную роль в подготовке военных психиатров в годы Великой Отечественной войны. Подготовка и выпуск данной работы (практически единственной к тому времени) являются особенно важными, так как необходимость изучения психических расстройств у военнослужащих в предвоенное время вообще ставилась под сомнение в связи с распространенными в этот период взглядами на них, как на «симулятивные». Следствием такого подхода, по мнению Н.Н. Тимофеева (1962), явилось то, что последовавшая затем Великая Отечественная война со всей очевидностью выявила «существенные недостатки в подготовке психиатров и невропатологов, недостаточное знание ими клиники пограничных состояний и закрытой травмы головного мозга» [10]. Наиболее образно данную ситуацию в своих воспоминаниях отразил профессор А.А. Портнов, который во время Великой Отечественной войны занимал должность армейского психиатра: «Во время войны я прибыл в 5-ю армию 3-го Белорусского фронта на должность армейского психиатра. Каково же было мое удивление, когда в руководстве медицинской службы армии мне заявили, что надобности в армейских психиатрах нет, да и должность такая штатным расписанием не предусмотрена... Здесь сказалось почти «бредовое» отношение к психическим расстройствам, как к чему-то позорящему социалистический строй. И как следствие этого, сформировалось негативное отношение к психиатрии. Однако армейская жизнь вскоре показала, сколь необходима в условиях армейского района психиатрическая служба. Большое количество больных с психогенными заболеваниями невротического уровня отправлялись в глубокий тыл, что способствовало фиксации патологических состояний на неопределенное время. Обычные психотерапевтические средства привели к тому, что никто с невротическими реакциями не отправлялся в тыловые учреждения. Как правило, достаточно было одного-двух дней для того, чтобы добиться выздоровления и выписать солдата в запасный полк» (цит. по [3]).
Когда стала очевидной неготовность психиатрической службы к войне, в 1942 г. была введена должность главного психиатра Советской армии, на которую был назначен Н.Н. Тимофеев. Наиболее значительную категорию пострадавших психиатрического профиля составляли в этот период «контуженные», включавшую самые разнородные контингенты больных: «перенесших коммоцию, контузию, эмоциогенный шок, реакцию страха, реак-
тивное состояние, декомпенсированные психопаты, невротики и т.д.» [10]. При этом следует отметить, что термин «контузия» стал широким, обобщающим и, скорее, не столько клиническим, сколько организационным понятием, применявшимся только в советской военной медицине периода Великой Отечественной войны. Использование этой диагностической категории в основном определяло направление эвакуации и объем медицинской помощи военнослужащим с психическими расстройствами на ранних этапах медицинской сортировки. Возможно, что при более дифференцированном подходе к диагностике психогенных расстройств боевой обстановки военнослужащие с различными проявлениями боевого стресса (например, с паническими реакциями) могли бы легко оказаться в сфере внимания немедицинских органов (полит-органов, особых отделов). Маскируя различные по своей природе психические расстройства единым лечебно-организационным понятием («контузия»), отечественные военные психиатры проявляли высочайший гуманизм (спасая значительное число лиц с «боевым стрессом» от возможных репрессивных мер) и обеспечивали при этом функционирование этапной системы оказания психиатрической помощи нуждавшимся. Вместе с тем в полном объеме опыт организации психиатрической помощи предыдущих войн, свидетельствующий, в частности, о необходимости развертывания «сети психоприемников в полевых госпиталях и психиатрических отделений в госпитальных базах армии», оказался невостребованным. Практическая помощь в действующих частях в основном «ограничивалась эвакуацией больных из армейского и фронтового районов в тыловые госпитали страны», при этом многие военные психиатры «не использовались по специальности» [4]. Поэтому, подводя итоги Великой Отечественной войны, Н.Н. Тимофеев был вынужден признать, что «основная задача (психиатрии войны)», особенно на начальном ее этапе, осталась «неразрешенной» [10]. Созданные позднее психоневрологические отделения в армейских госпиталях для легкораненых, оказавшись наиболее приближенными к линии фронта, приняли на себя основной поток «контуженных», став своеобразным «фильтром для больных с нервными и психическими заболеваниями в армейском районе» [4]. Организация такой помощи позволила «заканчивать лечение в армейском и фронтовом тыловом районах до 90% контуженным» [10] и возвратить в строй значительную часть из них.
В последующие годы интенсивное военное строительство, приоритет оборонных проблем в условиях развернувшейся «холодной войны» обеспечили «благоприятные организационные, кадровые, материальные и прочие условия для осуществления фундаментальных военно-психиатрических научных исследований» [4]. С появлением новых родов
Российский психиатрический журнал № 1, 2010
77
ВОЕННАЯ ПСИХИАТРИЯ
#
войск и видов вооружения, в том числе и массового поражения (напалм, ядерное, химическое оружие), активизировались исследования по вопросам психических последствий их применения. Наряду с боевой психической патологией особое внимание начиная со второй половины XX в. уделялось изучению проблем психического здоровья военнослужащих в условиях выполнения специфической военно-профессиональной деятельности. Открывались новые психиатрические отделения в военных госпиталях округов (флотов), акцентировалось внимание на подготовке кадров. В 1980 г. вышел приказ Министра обороны «О мерах по дальнейшему улучшению психоневрологической службы в армии и на флоте», который предписывал: «Обеспечить в 1981-1985 гг. строительство зданий психиатрических отделений и прекратить практику направления военнослужащих в психиатрические больницы Министерства здравоохранения» [2]. В ходе реализации этого приказа произошли значительные изменения в штатной структуре психиатрической службы: были «введены должности военных психиатров в учебных дивизиях, психоневрологов в мотострелковых, танковых и воздушно-десантных дивизиях», а также психиатров в целом ряде военных госпиталей и поликлинических отделениях, что позволило в течение пяти лет увеличить их численность почти в два раза [3].
Новым импульсом к пересмотру представлений о боевой психической травме и существовавших организационных подходах явилась война в Афганистане (1979-1989 гг.). Организация психиатрической помощи военнослужащим 40-й армии осуществлялась в сложных условиях оперативно-тактической, тыловой и медицинской обстановки. Советские войска находились на территории другого государства, в условиях неблагоприятного климата и горно-пустынной местности, во враждебной, культурально чуждой, эпидемиологически неблагополучной обстановке, при этом война не имела оправданных политических целей, носила затяжной характер, без очерченной линии фронта. Все это сказывалось как на клиническом оформлении боевой психической патологии (типичными чертами которой были регрессивный характер симптоматики с отсроченным началом, переживанием вины, агрессивностью, диссоциаль-ным поведением, злоупотреблением психоактивными веществами), так и на характере организации психиатрической помощи [5] вследствие «традиционного» игнорирования накопленного ранее опыта. Данное обстоятельство не позволило своевременно создать необходимые штатно-организационные структуры, способные обеспечивать психиатрическую помощь исходя из специфики боевых действий. Несмотря на предпринимаемые в процессе войны (с 1985 г.) меры по их оптимизации, вносимые изменения были явно недостаточными [4, 5].
Вместе с тем опыт, приобретенный во время войны в Афганистане и в последующих вооружен-
ных конфликтах, позволил разработать систему оказания психиатрической помощи личному составу войск в современной локальной войне, предусматривающей приближение ее к войсковому этапу, простоту и надежность, а также наличие достаточных штатно-организационных структур, которые способны оптимально функционировать в боевых условиях и обеспечивать необходимые лечебно-эвакуационные и реабилитационные мероприятия. При этом в качестве одного из главных выводов было сформулировано положение о необходимости создания войскового психопрофилактического звена. Ключевым, поворотным моментом в решении этой проблемы стало введение в действие в 1998 г. приказа МО РФ № 440 «О системе работы должностных лиц и органов управления по сохранению и укреплению психического здоровья военнослужащих Вооруженных сил Российской Федерации», в соответствии с которым в структуру окружных (флотских) военных госпиталей были введены кабинеты медико-психологической коррекции в составе психиатра, психофизиолога и психолога, а в штат соединений постоянной готовности и отдельных учебных центров - группы психического здоровья (врач-психиатр и психофизиолог).
Создание войскового звена психопрофилактической работы позволило не только обеспечить оптимальное оказание психиатрической помощи военнослужащим в условиях мирного времени, но и реализовать эффективную систему организации психолого-психиатрической помощи в условиях современных вооруженных конфликтов. Принципиальными положениями данной системы (с учетом опыта контртеррористической операции на Северном Кавказе) являются: приближенность психиатрической помощи к передовым районам; проведение прогностической сортировки на всех этапах медицинской эвакуации; максимальный возврат в строй легкопораженных из передового района; унификация подхода к диагностике, лечению и экспертизе психических расстройств у военнослужащих; соблюдение преемственности и последовательности в оказании психиатрической помощи; широкое использование мероприятий реабилитационной помощи начиная с передовых районов.
В заключение следует отметить, что за вековой период военная психиатрия прошла сложный путь развития, для которого были характерны как великие подъемы, так и определенные спады, обусловленные многими факторами и прежде всего характером прошедших войн и вооруженных конфликтов. Учет данного опыта (нередко трагического) является необходимым условием для дальнейшего развития не только сугубо военной психиатрии, но и психиатрии катастроф, чрезвычайных ситуаций мирного времени, в ликвидации последствий которых в последние годы все более тесно сотрудничают специалисты военного и гражданского здравоохранения.
78
ф
I ■ ■ M ITT
В.К. Шамрей, А.Г. Чудиновских, К.В. Днов
Сведения об авторах
Шамрей Владислав Казимирович - доктор медицинских наук, профессор, начальник кафедры психиатрии Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова (Санкт-Петербург), главный психиатр Министерства обороны РФ
E-mail: v.shamrey@rambler.ru
Чудиновских Анатолий Геннадьевич - кандидат медицинских наук, доцент кафедры психиатрии Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова (Санкт-Петербург) E-mail: chag@yandex.ru
Днов Константин Викторович - адъюнкт кафедры психиатрии Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова (Санкт-Петербург)
Литература
1. Аляпкин С.Ф. Очерк по истории психиатрических отделений 442 окружного военного клинического ордена Трудового Красного Знамени госпиталя им. З.П. Соловьева. -СПб., 1995. - 33 с.
2. Колупаев Г.П., Журавлев Г.П. Военная психиатрия в России. Истоки, пути исторического развития // Актуальные вопросы военной психиатрии. К 275-летию отечественной психиатрии: Материалы науч.-практ. конф. - М., 1998. -С. 9-14.
3. Колупаев Г.П. Очерки истории отечественной общей и военной психиатрии. - М.: ГВКГ им. Н.Н. Бурденко, 2005. -453 с.
4. Литвинцев С.В., Кузнецов Ю.М. Страницы истории военной психиатрии (К 200-летнему юбилею Военно-медицинской академии). - СПб.: Иван Федоров, 1998. - 56 с.
5. Литвинцев С.В., Снедков Е.В. Психиатрическая помощь военнослужащим в Афганистане (1979-1989 гг.). -СПб.: ВМедА, 1997. - 54 с.
6. Михайленко А.А. История отечественной неврологии. Петербургская неврологическая школа. -СПб.: Фолиант, 2007. - 480 с.
7. Сборник Приказов РВСР 1919 г. Приказ Революционного Военного Совета Республики № 1069 от 28 июня 1919 г.
8. Текутьев Ф.С. Исторический очерк кафедры и клиники душевных и нервных болезней при Императорской Военно-Медицинской (бывшей Медико-Хирургической) Академии. - СПб.: Военная типография, 1898. - 303 с.
9. Терехов Ф.М. Краткие сведения (справки законов) о психиатрических заведениях в Военном Ведомстве (по
1 января 1914) // Соврем. психиатрия. - 1914. - Т. 8, № 10. -С. 849-854.
10. Тимофеев Н.Н. Очерки военной психиатрии. - Л.: ВМА, 1962. - 280 с.
11. Шабунин А.В. Роль В.М. Бехтерева в становлении отечественной военной психиатрии // Журн. неврол. и психиатр. им. С.С. Корсакова. - 1998. - Т. 98, вып. 11. - С. 44-45.
12. Шерешевский A.M. Психиатрия в Петербурге XVIII-XIX столетия: Дис. ... д-ра мед. наук: спец. 14.00.18 / Ленингр. науч.-исслед. психоневрол. ин-т им. В.М. Бехтерева. -Л., 1983. - 540 с.
13. Юдин Т.И. Очерки истории отечественной психиатрии. -М.: Медгиз, 1951. - 480 с.
14. Belenky G.L., Tyner C.F., Sodetz F.G. Israeli battle shock casualties: 1973 and 1982. - USA: Walter Reed Army Institute of Research, 1983. - 38 p.
15. Forrissier R, Darmandieu M. La guerre du «Grand pardon» et le service de sante de l'annee d'Israel // Med. Armees. 1976. -Vol. 4, N 7. - P. 633-642.
16. Garland F.N., Robichand M.R. Knowledge of battle fatique among division combat medics and the effectiveness of training // Mil. Med. - 1987. - Vol. 152, N 12. - P. 608-612.
17. Johnson A.W. Combat psychiatry, Pt.I. A Historical review // Med. Bull. US Army, Europe. - 1969. - Vol. 26, N 10. - P. 305-308.
18. Newman R.A. Combat fatique: a review to the Korean conflict // Mil. Med. - 1964. - Vol. 129, N 10. - P. 921-928.
19. Spencer C.D., Gray B. What price leadership? Distress in a peacetime military unit // Mil. Med. - 1965. - Vol. 130, N 3. -P. 243-250.
79
