Научная статья на тему 'О происхождении аффиксальных морфем лично-посессивной парадигмы в тюркских языках'

О происхождении аффиксальных морфем лично-посессивной парадигмы в тюркских языках Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
189
52
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ЛИЧНО-ПОСЕССИВНОЕ СЛОВОИЗМЕНЕНИЕ / ПРЕДИКАТИВНЫЕ АФФИКСЫ / АЛЛОМОРФ / ПРОНОМИНАТИВ / ГЕНЕЗИС / PERSONAL POSSESSIVE WORD CHANGING / PREDICATIVE AFFIX / ALLOMORPH / PRONOMINATIVE / GENESIS

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Атакулова М.А.

В статье рассматривается генезис лично-притяжательных аффиксов в тюркских языках.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The geneses of personal possessive affixes in Turkic languages is concerned in this article.

Текст научной работы на тему «О происхождении аффиксальных морфем лично-посессивной парадигмы в тюркских языках»

ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ

Атакулова М.А.

О ПРОИСХОЖДЕНИИ АФФИКСАЛЬНЫХ МОРФЕМ ЛИЧНО-

ПОСЕССИВНОЙ ПАРАДИГМЫ В ТЮРКСКИХ ЯЗЫКАХ

Ошский технологический университет

Аннотация: В статье рассматривается генезис лично-притяжательных аффиксов в тюркских языках.

Abstract: The geneses of personal possessive affixes in Turkic languages is concerned in this article.

Ключевые слова: лично-посессивное словоизменение, предикативные аффиксы, алломорф, прономинатив, генезис.

Key words: personal possessive word changing, predicative affix, allomorph, pronominative, genesis.

Тюркологи единогласны во мнении, что лично-притяжательные аффиксы имеют местоименное происхождение.

Лично-притяжательное склонение свойственно не только тюркским, но и монгольским, тунгусо-маньчжурским, угро-финским и другим семьям алтайского сообщества языков, чукотско-камчатским, эскимосо-алеутским, семито-хамитским и другим языкам.

Приведем отдельные примеры:

В бурятском языке (4, V, с. 20-24):

1 л.ед. —м, -мни, -ни^миний «мой» (род.п. лич.м. би «я»),

2 л.ед. -ш, -шна^шиний «твой» (род.п. личн.м. ши «ты»),

1 л.мн. —мнай, -най ^манай «наш» (род.п. лич.м. бидэ «мы»),

2 л.мн. -тнай ^танай «ваш» (род.п. лич.м. та «вы»),

3 л.ед. и мн. —нь, -гынь, -шинь, -ынь, -инь < ину «его, их»(др. -монг.).

В орокском языке (4, V, с. 175, 180):

1 л.ед. -би, -ви ^ мест. би, бии «я»,

2 л.ед. -си, -ти, -чи^мест. си, сии «ты»,

3 л.ед. -ни ^ мест. нони «он, она, оно»,

1 л.мн. -пу ^ мест. бу «мы»,

2 л.мн. -су, -тчу, -чу ^ мест. су «вы»,

3 л.мн. -тчи, -чи ^ ночи «они».

Перед нами два пути образования лично-притяжательных аффиксов. В бурятском языке лично-посессивные аффиксы произошли

из форм родительного падежа, в орокском - из номинативных форм личных местоимений.

К.Е. Майтинская отмечает: «Присоединяясь к именам существительным, личные местоимения переходят в лично-притяжательные форманты. Непосредственно личные местоимения в указанные форманты превращаются в языках, в которых в функции притяжательных местоимений используются личные.... В языках же, в которых притяжательные местоимения образовались раньше, чем притяжательное склонение, в лично-притяжательные форманты могли переходить уже имеющиеся притяжательные местоимения. Но поскольку последние сами, как правило, происходят от личных местоимений, в конечном счете, можно считать, что лично-притяжательные аффиксы, в общем, образуются от личных местоимений» (1, с. 212).

Относительно происхождения лично-притяжательных формантов в тюркских языках существует две гипотезы:

1. Аффиксы принадлежности восходят к предикативным показателям лица, а предикативные показатели - к личным и лично-указательным местоимениям (Н.К. Дмитриев, Э.В. Севортян, К. Назаров, А.М. Щербак и др.).

2. Аффиксы принадлежности и предикативности параллельно восходят к личным и лично-указательным местоимениям (Б.А. Серебренников, Н.З. Гаджиева), при этом лично-предикативная парадигма глагольных форм условного наклонения и прошедшего времени на -ды... и лично-притяжательная парадигма представляют одну линию, а другие предикативные аффиксы - другую линию образования.

Происхождение лично-притяжательных аффиксов было предметом изучения целого ряда исследователей тюркских языков (О. Бетлингк, Н.К. Дмитриев, Б.А. Серебренников, Н.З. Гаджиева, В.М. Насилов, А.Н. Кононов, Э.Р. Тенишев, Э.В. Севортян, С. Кудайбергенов, К. Назаров, И. Суяров, А.М. Щербак и др.)

Обстоятельно данный вопрос исследуется в трудах А.М. Щербака. Кратко изложим основные положения теории происхождения лично -посессивных аффиксов, принадлежащей этому тюркологу, с позиции категории личности-безличности в языке, высказывая свои соображения по каждому выводу ученого.

1 л.ед. - м<*мен. Такая реконструкция обосновывается наличием полного и стяженного вариантов аффикса в предикативном спряжении татарского, башкирского, киргизского, хакасского и других языков. Ср.: бара-м - бара-мын «пойду, хожу».

В качестве притяжательного аффикса используется компрессионная форма без -ен. По-видимому, -м восходит к лично-местоименному энклитику *ми, давшему начало и личным местоимениям, и личным окончаниям.

2 л.ед. -ц <*сец. В составе глагольных словоформ: 1) алт. берер-иц «ты даешь», башк.(диал.) бара-ц «ты идешь» и т.д.; 2) кирг.бара-сыц «ты пойдешь» келе-сиц «ты придешь» и т.д. А.М. Щербак предполагает усечение начального с в лично-предикативных формах (1) и в лично-посессивном аффиксе 2 л.ед.

Личные местоимения 2 л.ед. в виде сац «ты» встречается в говорах узбекского языка.

Мы считаем, что -сыц... и сац возводятся к -сын... и сен «ты» и вторичны по отношению к ним. Имеется аналогия: аффикс исх.п. -дац, -дец, -тац, -тец, -нац, -нец в хакасском языке легко возвести к общетюркскому аффиксу, реализуемому в алломорфах -дан, -ден, -дон, -дън, -тан, -тен, -тон, -тън, -нан, -нен, -нон, -нън в алт. и кирг.языках, -дан в узб. языке, -дин, -тин в уйгур. языке и т.д. Здесь наше мнение расходится с точкой зрения Щербака.

3 л.ед. -ы (н), -и(н)<*ын/ин. В современных тюркских языках подобные местоимения 3 л.ед. в номинативе не встречаются. А.М. Щербак усматривает древнее местоимение в составе наречий типа ыцды «та, другая сторона», ынаар «туда», ында «там» в тувинском языке, нар/нары «туда, по ту сторону», анда «тогда» в киргизском языке и т.д. В то же время узбекское у «он, она, оно» вполне могло быть прототипом показателя 3 л.ед. -и в узбекском языке, -ы, -и, -у, -\ в киргизском языке после основы на согласный.

Что касается алломорфа аффикса -си., присоединяемого к основе на гласный, то на этот счет существует одно достаточно убедительное предположение. Предполагается, что в древнем языке могло существовать местоименно-энклитическое слово *си, которое, вероятно, указывало на лицо или предмет, находящиеся в непосредственной близости к говорящему. Из него возникли местоименные корни и аффиксы со значением 2 л.ед., 3 л.ед. и указательные местоимения:

сы+н 2 л.ед.: баласыц «ты (еще) ребенок» *си< 3 л.ед.: барсын «пусть пойдет» сы^ 3 л.ед.: баласы «его, ее, их ребенка».

Ср.: шорск. алсын «пусть берет» персин «пусть дает», алсынар «они берут» персиннер «пусть дают».

По поводу с в звукомплексе алломорфов аффикса принадлежности 3л.ед., присоединяющихся к основам на гласный, существует и другая

точка зрения. По мнению В.А. Богородицкого, это вставочное <с> находится в «родстве с элементом с, встречающимся в глагольных аффиксах будущего времени с отрицанием...», а также с в причастии будущего времени на -сы, типа татарского барасы. Эта идея поддерживается Б.А. Серебренниковым, который дал объяснение появлению с в составе аффикса принадлежности. Он считает, что употребление типа барасы наряду с формами 1 -го и 2-го лица типа барасым, барасыц создавало впечатление, будто она содержит особый аффикс принадлежности -сы. Иначе говоря, здесь произошло переразложение: элемент с, показатель будущего времени, был отнесен к аффиксу принадлежности -ы и затем стал регулярно присоединяться к основам на гласный .

В порядке возражения Богородицкому и Серебренникову А.М. Щербак замечает: «Существование в тюркских языках формы будущего времени на -с никем не доказано. Что же касается будущего типа барасы, то оно является формой принадлежности 3-го лица, образованной от имени действия на -а.

На этот счет существует еще одно соображение. Оно высказывалось немецким ученым В. Бангом. По его мнению, лично-притяжательный аффикс 3 -го лица -ы образовался из -сы в результате ассимиляции звука с конечным согласным основы. Например, из *кагансы > происходит каганы. Аффикс

-сы при этом сопоставляется с аффиксом прилагательных -сыг/ -сиг, восходящим к самостоятельному слову *асыг-, которое образовано от глагола ас «вешать».

В данном случае происхождение аффикса объясняется многоступенчато и очень сложно. Наиболее простое объяснение находим у других тюркологов. В компаративистике существует мнение, согласно которому в праязыке могла иметь место дейктическая единица *si\se, указывающая на ближайшие к говорящему предметы и лица. Из нее были образованы личное местоимение sin\sen\sen «ты», лично-предикативный императивный аффикс 3 л.ед. -син/-сын/-сун/-с\н... «он, она, оно» (<*si\se+n) и лично-посессивный аффикс 3 л.ед. и мн.ч. -сы/-си/-су/-с\... (без конечного -н). Такое понимание происхождения личных аффиксов согласуется с теорией локации, возводящей генезис и развитие лично -прономинальных лексем и аффиксов к простейшему противопоставлению «Я - не-я».

Мы согласны с мнением о формально-семантическом изоморфизме лично-посессивного аффикса 1 л.мн. и личного местоимения 1 л.мн. и производности аффикса относительно лично-местоименной корневой

морфемы. Однако признание первичности начального глухого согласного в реконструируемом архетипе вызывает возражение: биз..., - миз... из*пис. Начальный глухой согласный имеет место, кажется, только в хакасском местоимении: пис «мы», в местоимении других языков не встречается.

С другой стороны, такое представление возникновения лично-посессивного форманта и личного местоимения 1 л.мн. вступает в противоречие с фактами якутского языка. Как известно, в этом языке 1 л.мн. представлено местоимением бикиги «мы» (экиги «вы»), лично-посессивным и лично -предикативным аффиксами -быт, -бит..., -пыт, -пит... и т.д. которые трудно подогнать к предложенной схеме и невозможно объяснить в пределах этой гипотезы.

Более простое объяснение мы находим в рамках ностратической теории, постулирующей генетическое родство алтайских, уральских, индоевропейских, семитохамитских, дравидийских, эскимосо-алеутских, чукотско-камчатских и других языковых семей.

В свете ностратики в праязыке Северной Евразии существовало местоимение *mi со значением «я», местоимения на *t-, *s-, *l-, *k- со значениями «ты», «он, она», «тот, та» и др.

Личное местоимение 1 л.мн., вероятно, образовалось из сочетания *mi с корневыми морфемами, указывающими как на второго участника речевого акта, так и на лиц, не принимающих участие в акте речи или находящихся в отдаленном расстоянии от говорящего и собеседника. В результате возникают местоименные корни 1 л.мн.: mis-, mit- и т.д., которые так или иначе представлены почти во всех языковых семьях. Из них и образованы лично-местоименные форманты. Для иллюстрации приведем отдельные примеры:

1) алеут. ада-н «мой отец» узб. ата-м «мой отец» ада-мас «наш отец» ата-миз «наш отец»

2) удм. ас-им «я сам» узб. уз-им «я сам» ас-меос «мы сами» уз-имиз «мы сами»

3) эск. пана-н «твое копье» якут. ага-ц «твой отец» пана-вут «наше копье» ага-быт «наш отец».

Следовательно, мы склоняемся к выводу о том, что в тюркских языках генетическое тождество личных местоимений и посессивных форм проявляется неодинаково. В языках, где лично-притяжательная форма 1 л.мн. представлена звуком <м>, они могли произойти параллельно:

-mis, -miz... «наш, наша, наше, наши»

*mis< бис, биз «мы».

В языках же, где и личное местоимение, и посессивный аффикс имеют начальный звук <б>, путь образования лично-посессивных форм мог быть несколько иным:

—>бис/биз/пис... «мы»—-бис/биз... «наш, наша...».

Лично-посессивный аффикс 2 л.мн. имеет местоименное происхождение, что изображается А.М.Щербаком следующим образом:

*сис>*сиз> - циз/цыз...

Более простым является объяснение: к форманту 2 л.ед. -ц присоединяются форманты с- и р- со значениями «ты», «он, она, оно», «тот, та, то». Звук <с> регулярно чередуется с <з>. В результате мы имеем: 1) -цар, -цер, -ыцар, -ицер в хакасском и тувинском языках (хак.ырыцар «ваша песня», турацар «ваш дом» и т.д.; тув. чуртум «моя страна», чуртуцар «ваша страна» и т.д.); 2) -нгиз, -ингиз в узбекском языке (уканг «твой братишка», укангиз «ваш братишка»), -цыз, -циз, -ыцыз, -ициз в каракалпакском языке (тамыц «твой дом», тамыцыз «ваш дом», ийтиц «твоя собака», ийтициз «ваша собака»). Последнее в киргизском и казахском языке выражает вежливую форму 2 л.ед.

Наряду с данными существует аффикс, происхождение которого не может быть интерпретировано на основе известных теорий. Это факты целого ряда тюркских языков. Применительно к их материалу можно предположить о наличии еще одной линии образования лично-посессивного аффикса 2 л.мн.:

*ки «ты» +с- «ты», «он, она, оно», «тот, та, то»>*кис/киз^-гиз, -гыз...

В результате мы имеем производные личные формы 2 л.мн., образованные параллельно выше отмеченным:

1) в кумыкском языке: атыц «твоя лошадь» - атыгыз «твоя лошадь», итим «моя собака» - итигиз «ваша собака»;

2) в карачаево-балкарском: устазыц «твой учитель» - устазыгыз «ваш учитель», таш \й\ц « твой каменный дом» - таш \й\г\з «ваш каменный дом» (мы использовали букву у вместо ю, г вместо гъ);

3) в башкирском: балац «ваш ребенок» - балагыз «ваш ребенок», ъйъц «твой дом»- ъйъгъз «ваш дом»;

4) в татарском: улыц «твой сын» - улыгыз «твой сын»; апац «твоя сестра» - апагыз «ваша сестра» и т.д.

Что касается предполагаемого местоимения *ки, имевшего в общетюркском значение «ты», «он, она, оно», то в современных языках есть отдельные факты, подтверждающие его наличие в древнем языке. Ср., например:

1) аффикс повелительного наклонения 2 л.ед. -гын, -гин, -гун, -г\н, -кын, -кин, -кун, -к\н в киргизском языке: кет-кин «уйди, уходи», баргын «иди, сходи»; те же в караимском языке: айткын «скажи», баргын «иди, сходи» и т.д.;

2) аффикс 2 л.ед. изъявительного и повелительного наклонений якутского глагола -гын, -гин, -гун, -г\н, -кын, -кин, -кун, -к\н, -хын, -хин и т.д.; барагын «иди», барбаккын «не ходи», бардаргын «если бы ты пошел», барардааххын «должен ты идти», бар иликкин «ещц не ушцл ты» и др., но ср.: мин биллим «я узнал», эн биллин «ты узнал» в прош.вр.;

3) личное местоимение 3 л. в якутском языке кини «он, она, оно» и кинилэр «они».

Звуковое соответствие и семантическая близость показателей 2-го и 3-го л. позволяют говорить об их происхождении из одного источника. Таким источником могла быть местоименная основа на к-, имевшая, вероятно, значение указания на ближайших лиц и на известные, упомянутые или недалеко находящиеся предметы.

Во всех случаях звук <н>, конечный в аффиксах и интерпозитивный в основе якутского личного местоимения, является формантом вторичного образования, функционально и материально напоминает <н>в составе личных местоимений 1 и 2 л.ед.

Аффикс 2 л.ед. -сиз... происходит из *сис. Считаем, что *сис состоит из удвоенных местоименных показателей: + , имевших значения «ты», «этот, тот, та», «тот, та, то», «он, она, оно».

Древнейший фонетический облик предполагаемого местоимения сохранен в бараба : сис «вы», но татар. сез «вы», узб. сиз «вы», что сравнивается с восточно-ительменским сузе «вы» и местоимениями 3 л.мн. уральских языков: удмурт. соос, -сеос «они», эрзян. -суз «они», мокшан. -саз «они».

Местоимения силер «вы» в тофаларском, тувинском, шорском и других языках, улар, олар, алар и др. «они» в различных языках имеют прозрачную структуру. Здесь в качестве признака 2 л. выступает си-(—^с-), 3 л. - у-, о-, а-. К ним присоединяется аффикс мн.ч., в результате чего возникают местоимения 2 и 3 л.мн.ч.

Эти местоимения послужили базой для лично-посессивных форм 2 и 3 л.мн.ч.

Признак 3 л.мн. числа лично-притяжательного спряжения идентичен форме ед.ч., т.е. формы обоих чисел 3 л. материально не дифференцируются и внешне тождественны почти во всех языках. Например, в тофаларском языке:

ата-м «мой отец» ата-быс «наш отец»

ата-ц «твой отец» ата-цар «ваш отец»

ата-сы «его|ее|их отец».

Так же в тувинском языке: чурт-у «его|ее, их страна». Ср. каракалпакские ат-ы «его/ее/их лошадь», бала-сы «его|ее|их ребенок» и т.д.

В некоторых языках мы обнаруживаем дифференцированное выражение форм числа. Например:

1) в крымчакском языке:

-ы, -сы (ед.) и -лары, -лери (мн.);

атасы «его, ее отец», аталары «их отец, их отцы».

2) в ногайском языке:

-ы, -и, -сы, -си (ед.) и -лары, -лери (мн.) атасы «его, ее отец», аталары «его, ее, их отцы», баласы «его, ее ребенок», балалары «его, ее, их дети» и т.д. Показатель мн.ч. имеет прозрачную структуру и состоит из аффикса мн.ч. в интерпозиции -лар-... и постфикса лица -ы, -и.

Происхождение аффикса 3 л.ед. допускает двоякое предположение. Одно из таких предположений высказывается А.М.Щербаком, предлагавшим схему:

-ы(н), -и(н) <*ын,\-*ин (см. выше). Однако логика лингвистического материала допускает еще одно мнение на этот счет. Алломорфы -сы, -си, -су, -с\, с одной стороны, и -ы, -и, -у, -\, с другой, вероятно, восходят к разным местоименным формантам. Первые имеют архетип *си «ты», «этот, эта, это», «он, она, оно», а вторые -архетип *у «этот, эта, это», «он, она, оно». До определенного времени и в определенных случаях они могли выступать как семантически тождественные единицы. Из первого архетипа могли образоваться личное местоимение 2 л.ед. (син, сен, сэн...) и лично-предикативный аффикс 3 л.ед. в составе глагола (-сын, - син...). Из второго архетипа произошло лично-указательное местоимение 3л.ед., сохранившееся в целом ряде языков. Ср., например, узб., уйгур, у «он, она, оно». Примечательно, что в узбекском языке местоимение у употребляется как в функции личного местоимения 3 -го лица, так и указательного местоимения.

По-видимому, позиционная специализация некогда синонимичных формантов *у и *си представляет собой явление более позднего времени, когда алломорфы форманта *у закрепились за основами на согласный (во избежание накладки и удлинения гласных на исходе словоформы), алломорфы форманта *си - за основами на гласный.

Таким образом, лично-посессивные аффиксы, как по семантике, так и материально связаны с личными и лично-указательными

местоимениями. Отдельные отклонения от общих правил тоже имеют свое объяснение.

Список литературы

1. Вольская Н.Н. Поликодовый медиатекст: пути исследования // Русская речь. 2016. № 2. С. 58-63.

2. Глухова Н.Н. Язык марийских заговоров и молитв // Диссертация на соискание ученой степени докора филологических наук. - Йошкар-Ола, 1997. - 366 с.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

3. Даржа У.А.О. Образование собственно сложных наречий в тувинском языке // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2015. № 1-1 (43). С. 53-55.

4. Магомедов М.И. Выражение пространственных отношений превербно-послеложными словосочетаниями в аварском языке // В сборнике: Выражение пространственных отношений в языках Дагестана Махачкала, 1990. С. 127-132.

5. Огородникова Л.А.Структурно-словообразовательные признаки словоформ в родительном падеже (на материале художественных и публицистических текстов второй половины XVIII в.) // Вестник Ишимского государственного педагогического института им. П.П. Ершова. 2013. № 1 (7). С. 121-125.

6. Зулпукаров К.З., Атакулова М.А. и др. Инвариантность в прономинальной и провербиальной парадигмах языка. - Бишкек, 2016. - 728 с.

Груздева М.А.

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ПОДХОДА ДЛЯ СОЦИАЛЬНОЙ СТРАТИФИКАЦИИ ОБЩЕСТВА

Вологодский научный центр Российской академии наук

Аннотация. В статье рассматриваются теоретические основы и методические возможности использования социокультурного подхода для изучения социальной стратификации общества.

Abstract. In the article considers the oretical bases and methodical possibilities of using the sociocultural approach for studying social stratification of a society.

Ключевые слова: социальная стратификация, социокультурный подход, ценности.

Key words: social stratification, sociocultural approach, values.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.