CC BY
212
О ПРИЗНАНИЕ СДЕЛКИ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОЙ
Васенева Марина Анатольевна, к.ю.н., доцент, преподаватель кафедры гражданского права филиала ГОУ ВПО. Место работы: Сочинский Государственный Университет Туризма и Курортного дела в г. Ейске.
Аннотация: В представленной статье автор высказывает точку зрения, что сегодня преимущественное право, не имеет эффективных механизмов защиты, а те способы защиты, которые установлены законом либо неприменимы на практике, либо применимы со значительными оговорками и сопряжены с целым рядом несоответствий и противоречий.
Ключевые слова: преимущественное право, недействительность, сделка, способ защиты.
ABOUT THE RECOGNITION OF THE TRANSACTION VOID
Vaseneva Marina Anatolevna, the Candidate of jurisprudence, the senior lecturer, the teacher of chair of civil law of branch.
Place of employment: The Sochi State University of Tourism and Resort business Yeysk.
Annotation. In presented article the author states the point of view that today the right of priority, has no effective mechanisms of protection, and those ways of protection which are established by the law or are inapplicable in practice, or are applicable with considerable reservations and are interfaced to variety of discrepancies and contradictions.
Keywords: the right of priority, invalidity, the transaction, a way of protection.
Невозможность заявления требования о признании сделки недействительной для случаев нарушения преимущественного права (прежде всего, преимущественного права покупки) стала уже общим местом. На указанных позициях устойчиво стоят и судебная практика, и теория гражданского права.
Вместе с тем действующее законодательство не позволяет сформулировать общий тезис о недопустимости применения в качестве способа защиты нарушенного преимущественного права требования о признании сделки недействительной и применении последствий такой недействительности. Дело в том, что в отдельных случаях рассматриваемый способ защиты прямо предусмотрен законом. К ним (таким случаям) прежде всего, следует относить правила ст. 684 ГК РФ («Преимущественное право нанимателя на заключение договора на новый срок»), предусматривающей, что в случае, если наймодатель отказался от продления договора в связи с решением не сдавать помещение внаем, но в течение года со дня истечения срока договора с нанимателем заключил договор найма жилого помещения с другим лицом, наниматель вправе требовать признания такого договора недействительным и (или) возмещения убытков, причиненных отказом возобновить с ним договор. Несложно заметить, что гипотеза и диспозиция данной нормы почти дословно воспроизводят положения ст. 621 ГК РФ («Преимущественное право арендатора на заключение договора аренды на новый срок»), однако в отличие от последней способы защиты нарушенного преимущественного права здесь совершенно иные. В
данном случае управомоченное лицо вправе требовать не перевода прав и обязанностей по договору (см. абз. 3 п. 1 ст. 621 ГК РФ), заключенному в нарушение преимущественного права, а признания такого договора недействительным. Кстати, на такое несоответствие указывается и в литературе. Так, например, Е.Е. Богданова по этому поводу, в частности, отмечает: «...представляется целесообразным предусмотреть в действующем гражданском законодательстве единое последствие нарушения преимущественного права...: перевод на себя прав и обязанностей по договору. Таким образом, необходимо в ч. 4 ст. 684 ГК РФ заменить положение о том, что «наниматель вправе требовать признания такого договора недействительным», на правило, согласно которому наниматель вправе потребовать в суде перевода на себя прав и обязанностей по заключенному договору». В целом соглашаясь с приведенным мнением, отметим, что не следует искать в содержании абз. 4 ст. 684 ГК РФ какой-либо скрытый смысл, объясняющий анализируемое несоответствие указанных нормативных положений и правил ст. 621 ГК РФ. Такое несоответствие, на наш взгляд, обусловлено исключительно недостатками юридической техники и, безусловно, требует соответствующей корректировки.
Другим случаем, предусматривающим необходимость при нарушении преимущественного права использовать в качестве способа защиты признание сделки недействительной и применение последствий ее недействительности, является п. 4 ст. 8 Федерального закона «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения». Напомним, что при продаже земельного участка из земель сельскохозяйственного назначения субъект Российской Федерации, а в
надлежащих случаях - муниципальное образование обладают преимущественным правом его покупки. При этом п. 4 ст. 8 упомянутого закона предусматривает, что сделка по продаже земельного участка, совершенная с нарушением данного преимущественного права покупки, ничтожна. Соответственно надлежащим способом защиты в данном случае следует считать применение последствий недействительности ничтожной сделки.
Кроме отмеченного, такой способ защиты, как признание сделки недействительной и применение последствий ее недействительности, применим, на наш взгляд, и в некоторых других случаях нарушения преимущественного права. Так, рассмотрим возможность его использования в случаях, когда преимущественное право установлено не законом, а соглашением сторон.
Считается, что в данной ситуации такой способ защиты, как перевод прав и обязанностей по договору, заключенному в нарушение преимущественного права, не может быть применим. Такой позиции придерживаются, например, К. Скловский и М. Смирнова. Как уже отмечалось выше, сегодня принято полагать, что указанный способ защиты возможен только в тех случаях, когда он прямо предусмотрен законом.
Представляется, что в случае, когда преимущественное право установлено соглашением сторон и участник договора, обязанный соблюдать обусловленные наличием такого права ограничения, выйдет за их пределы (например, заключит договор с иным, третьим лицом, а не с контрагентом), совершенная им сделка является оспоримой и может быть признана недействительной по иску лица - обладателя преимущественного права.
Васенева М.А.
О ПРИЗНАНИЕ СДЕЛКИ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНОЙ
Необходимо отметить, что в научной литературе высказываются иногда противоположные суждения. Так, в частности, А.А. Павлов по этому поводу отмечает, что негативные последствия, вызванные нарушением преимущественного права, могут устраняться как требованием о переводе прав и обязанностей по договору с третьим лицом на обладателя преимущественного права, так и признанием совершенной сделки недействительной. Той же точки зрения придерживается, например, Ю. Андреев, отмечающий, что в случае нарушения преимущественного права на приобретение дополнительных акций или иных эмиссионных ценных бумаг, конвертируемых в акции, заинтересованный акционер вправе потребовать через суд признания сделки недействительной. В отдельных случаях и судебная практика дает нам примеры отступления от того ставшего общим правила, согласно которому нарушение преимущественного права не влечет за собой недействительности сделки.
Обозначенные различия с позиций защиты преимущественного права лучше всего можно проследить на примере реализации прав участника общей долевой собственности, в рамках которой ст. 250 ГК РФ установлено преимущественное право покупки. Так, в силу п. 1 ст. 246 ГК РФ, распоряжение имуществом, находящимся в общей долевой собственности, осуществляется по соглашению всех ее участников (сособст-венников). При этом ссылки на возможность обращения в суд в случае недостижения согласия в отличии, например, от п. 1 ст. 247 ГК РФ («Владение и пользование имуществом, находящимся в долевой собственности») указанная норма не содержит, и, значит, несогласие хотя бы одного из сособственников полностью парализует возможность распоряжения таким имуществом. Соответственно сказанному определяются и способы защиты прав участников долевой собственности: совершение одним из сособственников вопреки воле других участников или без их ведома распорядительных действий в отношении общего имущества прямо нарушает вещные права таких сособственни-ков, а потому в качестве способа защиты в зависимости от конкретных обстоятельств, может быть избрана виндикация или признание сделки недействительной. Названные способы защиты в данном случае выступают как средства защиты права собственности и, что важно, предполагаются заявленными в общих интересах всех участников долевой собственности.
В противоположность отмеченному свобода распоряжения долей в праве собственности не требует согласованного волеизъявления сособственников и ограничивается для этих последних только правилами ст. 250 ГК РФ, устанавливающей необходимость учитывать предусмотренную законом привилегию на приобретение доли (п. 2 ст. 246 ГК РФ).
Вместе с тем утверждение о недопустимости признания сделки недействительной и применения последствий ее недействительности в качестве способа защиты нарушенного преимущественного права, со ссылкой при этом исключительно на вещно-правовой характер рассматриваемого способа защиты, представляется несостоятельным. В данном случае необходимо согласиться с мнением, высказанным на этот счет В.А. Рыбаковым и В.А. Тарховым, отмечавшим, что «...иск... о признании сделки недействительной... сам по себе не является ни иском о защите права собственности (потому что сделка может быть никак не связана с правом собственности), ни обязательственным иском, потому что из сделки отнюдь не всегда
возникает обязательство; характер этого иска зависит от характера оспариваемого правоотношения».
Поэтому декларированная выше невозможность применения в качестве способа защиты нарушенного преимущественного права признания сделки недействительной и применения последствий ее недействительности должна иметь под собой иные, более весомые основания.
Прежде всего, для целей разрешения поставленного выше вопроса представляется необходимым различать способы защиты нарушенного преимущественного права отдельно для случаев, когда последнее установлено законом или соглашением сторон. В первой ситуации при допущении возможности применения рассматриваемого способа защиты к нарушенному преимущественному праву управомоченным лицом может быть заявлен иск о применении последствий недействительности ничтожной сделки (ст. 168 ГК РФ), во втором, как уже отмечалось выше, - иск о признании недействительной оспоримой сделки по основаниям, предусмотренным ст. 174 ГК РФ («Последствия ограничения полномочий на совершение сделки»).
Как известно, возможность реализации такого способа защиты права, как признание сделки недействительной и применение последствий ее недействительности, обусловлена специальным требованием к субъектам соответствующего иска: согласно п. 2 ст. 166 ГК РФ в указанном качестве относительно ничтожной сделки может выступать любое заинтересованное лицо, а применительно к сделкам оспоримым - только лица, прямо поименованные в ГК РФ. При этом очевидное на первый взгляд сужение круга субъектов иска по оспоримой сделке в действительности иллюзорно, поскольку в данном случае для признания лица надлежащим истцом достаточно указания закона, а при предъявлении иска о применении последствий недействительности ничтожной сделки обратившийся за защитой должен будет доказать свою прямую (а иногда и косвенную) заинтересованность в применении соответствующих последствий, что зачастую может оказаться связанным со значительными трудностями, особенно для лица, не являющегося участником оспариваемой сделки.
Понятие такой заинтересованности довольно четко и последовательно определяется у нас в литературе и на практике. Так, в частности, Н.Д. Шестакова, характеризуя юридическую заинтересованность лица - истца, отмечает, что последнюю «...определяет его материально-правовой интерес в деле, который вызывается необходимостью защиты его права или охраняемого законом интереса. Лицо является заинтересованным в том случае, если судебное решение об удовлетворении иска принесет ему материальноправовую выгоду».
Возвращаясь к проблеме возможности применения последствий недействительности ничтожной сделки в отношении договора, заключенного с третьим лицом в нарушение установленного законом преимущественного права (ст. 168 ГК РФ), и оценивая данную возможность через призму необходимости установления заинтересованности обладателя преимущественного права - потенциального заявителя соответствующего требования, мы неизбежно столкнемся с непреодолимыми трудностями ее обоснования. Другими словами, в случае нарушения такого основанного на законе преимущественного права наделенное им лицо не может быть признано юридически заинтересованным в применении последствий недействительности ничтож-
ной сделки, поскольку указанные последствия согласно п. 2 ст. 167 ГК РФ затрагивают исключительно права и обязанности самих участников сделки и выражаются в двусторонней реституции - восстановлении того правового положения сторон, которое существовало до ее совершения. Удовлетворение в данном случае исковых требований, основанных на норме ст. 168 ГК РФ, само по себе никак не отразится на юридическом или имущественном положении обладателя нарушенного преимущественного права. Все это в совокупности и позволяет согласиться с тезисом о невозможности применения правового механизма недействительности ничтожной сделки в качестве способа защиты установленного законом преимущественного права.
Что касается соответствующей защиты преимущественного права, установленного соглашением сторон, то она, как уже отмечалось выше, имеет своим основанием ст. 174 ГК РФ, и, следовательно, приведенная аргументация на нее не распространяется.
Описанные же выше случаи прямого указания закона на необходимость использования в качестве способа защиты нарушенного преимущественного права признание сделки недействительной и применение последствий ее недействительности являются исключениями, обоснованная необходимость устранения которых только подтверждает общее правило.
Невозможность применения недействительности сделки в качестве способа защиты нарушенного преимущественного права, установленного законом, сложности реализации иных средств защиты рассматриваемой категории гражданских прав позволяют нам сделать вывод о том, что сегодня преимущественное право, являясь, по существу, важнейшей гарантией прав и интересов субъектов гражданского права, не имеет эффективных механизмов защиты, а те способы защиты, которые установлены законом либо неприменимы на практике, либо применимы со значительными оговорками и сопряжены с целым рядом, в том числе теоретических, несоответствий и противоречий. Все это негативно сказывается и на практической реализации соответствующих прав. Поэтому теория способов защиты преимущественного права требует дальнейшей разработки, совершенствования действующего законодательства, а также, возможно, разъяснений высших судебных органов.
РЕЦЕНЗИЯ
В своей статье М.А. Васенева затрагивает очень серьезную тему - преимущественное право. Преимущественное право - явление давно известное отечественному гражданскому законодательству и уходящее своими корнями еще в римское частное право. Да и сегодня роль указанной правовой категории настолько велика, что обнаружить ее присутствие можно в целом ряде гражданско-правовых институтов: от собственности до отдельных видов обязательств. Такая широта в использовании, как следствие, влечет за собой огромное количество практических и теоретических проблем, связанных с осуществлением и защитой преимущественных прав.
С сожалением необходимо констатировать, что при невероятной практической значимости и теоретической актуальности правовой институт преимущественного права почти полностью лишен внимания со стороны науки гражданского права. Пределами двух десятков работ ограничиваются сегодня научные исследования, прямо посвященные рассматриваемому правовому институту. По большей части это статьи,
затрагивающие лишь отдельные аспекты проблем, связанных с осуществлением и защитой преимущественных прав, главным образом преимущественного права покупки. Кроме этого, только авторы различных комментариев к действующему законодательству в силу специфики содержания последних вынуждены довольно подробно анализировать отдельные виды преимущественных прав. Вопрос же о правовой природе преимущественных прав в целом, об их значении и месте в системе субъективных гражданских прав наукой почти не затрагивается. В качестве приятного исключения следует отметить только статью В.А. Белова «Основы учения о преимущественных правах», изданную в 2001 году, небольшой объем которой не позволил автору исследовать заявленную проблему во всех ее аспектах.
Однако серьезных комплексных исследований монографического характера, посвященных преимущественному праву как специфическому правовому явлению, а также отдельным разновидностям преимущественных прав, установленных действующим
гражданским законодательством, сегодня не существует.
Думается, что настоящая статья - существенный шаг в осмыслении и реализации преимущественного права в вопросах оспаривания сделки.
Д.ю.н., профессор,
Данильченко И.В.
