CC BY
17
Вопросы экономики
О ПРИРОДНОЙ РЕНТЕ
КАК СОСТАВЛЯЮЩЕЙ НАЦИОНАЛЬНОГО БЮДЖЕТА
H.H. МОЧАЛИН, профессор
Особенность природно-ресурсного потенциала России — его крупномасштабность и комплектность. Ни у одной страны мира нет минерально-сырьевой базы такого объема и спектра - от нефти, газа, угля до практически всех металлических и неметадаических полезных ископаемых.
Доля России в мировых запасах нефти составляет 12-13%, газа - 32%, угля - 11%, железа - 26%, цикеля - 36%, кобальта - 18%, свинца — 10%, цинка - 15%. За рубежи России вывозится 41-45% добываемой в стране нефти и 30-35% производимых нефтепродуктов, 30-33% газа, около 90% меди, до 97-99% никеля и алюминия. Экспорт этих важнейших видов минерально-сырьевой продукции обеспечивает до 70% валютных поступлений в страну
На'современном этапе в России на первый план выходят цели достижения высоких устойчивых темпов экономического роста и решения социальных проблем. Согласно прогнозу Минэкономразвития России, темп годового прироста ВВП возрастет в 2005 г. до 4,5-4,7%, а абсолютный рост ВВП достигнет 5 960 млрд руб. (220 млрд дол. США).
Оживление промышленного производства повлечет за собой рост потребностей в продукции горно-добывающих и перерабатывающих комплексов в пределах существующей ресурсно-мине-ральной базы, что обусловлено уровнем и структурой внутреннего потребления и необходимостью
выполнения экспортных обязательств. Внутренний же спрос на минеральное сырье и продукты его переработки определяется состоянием экономики страны, финансовыми возможностями и состоянием технологических систем. Так, по данным Минэкономразвития России, при условии развития традиционных нефтедобывающих центров и формировании новых добыча нефти в 2005 г. может быть увеличена до 317-323 млн т, а по расчетам Минэнерго России — к 2010 г. до 335 млн т. За этот период (до 2005 г.) при сохранении сложившихся тенденций добыча газа может колебаться от 580 до 650 млрд куб. м. (табл.).
Вместе с тем за прошедшее десятилетие добыча нефти и угля сократилась более чем на одну треть, газа — на 9%, производство железной руды — на 20%, стали — на 45%, никеля, меди, титана, молибдена, вольфрама — на 11-63%, редких и редкоземельных металлов — более чем на 90%. За этот же период внутреннее потребление минеральных ресурсов сократилось в еще больших размерах — в 1,2-1,4 раза по энергетическим ресурсам, до 10 раз по цветным и редким металлам. Несмотря на это, получаемые уровни прироста запасов по нефти, газу, железным рудам, бокситам, меди, никелю, золоту, свинцу, молибдену не обеспечили даже простого воспроизводства минерально-сырьевой базы. Накопленный за период с 1994 по 2000 гг. дефицит прироста запасов нефти составил 698 млн т, газа -
Таблица
Развитие минерально-сырьевой базы России
Виды сырья 2000 г. 2005 г.
Добыча и производство (оценка) Добыча и производство (прогноз) Внутренняя потребность (прогноз)
Нефть и конденсат, млн т 305,7 320,0 130,0
Газ, млрд куб. м 600,0 650,0 430,0
Товарная железная руда, млн т 81,3 104,0 85,1-88,9
Товарная хромовая руда, тыс. т. 397,2 487,2 1740,0
Товарная марганцевая руда, тыс. т 124,7 197,8 430,0
Источник: «Основные положения программы развития минерально-сырьевой базы Российской Федерации на 2001-2005 годы», Минприроды России и РАН, 2003 г.
ДАЙДЖЕСТтЫШСЫ
№
2,3 трлн куб. м. Особенно следует отметить, что на протяжении последних 30 лет в России впервые не введена в освоение ни одна новая нефтеносная провинция. Дебиты нефти снизились с 26 т в сутки в 1980-х гг. до 8-10 т в сутки в конце 2000-х. К 2010 г. может произойти 50%-ное исчерпание условно рентабельных запасов по нефти, бокситам, золоту, олову, свинцу, хрому, фосфатам, к 2015 г. — вольфрама, цинка, меди, к 2020 г. - угля, марганца, к 2025 г. — газа.
Обладая таким запасом природного сырья в масштабах страны, представляется насущным вопрос о его хозяйственном использовании (как на внутреннем рынке, так и за рубежом), о природной отрасли, о правильном определении собственника и, наконец, о природной ренте как составляющей национального богатства страны.
Рента - это цена на землю и то, что находится под землей, т.е. на природные ресурсы. Рента отличается от прибыли. Прибыль — отдача на капитал, т.е. на станки, оборудование, машины - все, что создано в результате инвестиций. Если природные ресурсы куплены теми или иными лицами, тогда налогообложение ренты ничем не отличается от налогообложения прибыли. Если же природные ресурсы не куплены, то рента облагается налогом иначе (в каждой стране по-разному).
Во многих добывающих странах мира создаются специальные фонды, в которых в тех или иных объемах аккумулируются доходы от продаж сырья. В России с 2004 г. формируется специальный «стабилизационный» фонд — стабилизационный для бюджета. В него поступают доходы казны в виде экспортных пошлин на нефть и налоги на добычу полезных ископаемых — в той их части, которая образуется при ценах на нефть выше 20 дол. США за баррель.
В мире такие фонды существуют давно. Например, в Норвегии главная нефтяная компания страны 81аЮП почти полностью принадлежит государству, причем ставка налога на прибыль компаний — в части добычи и транспортировки нефти - составляет 78%. С 1995г. в Норвегии существует также специальный фонд, куда направляются все нефтяные платежи государству. Часть этого фонда может использоваться в интересах бюджета, но основная часть инвестируется в зарубежные акции и облигации, которые приносят определенные дивиденды. Фонд создан в основном «для будущих поколений», когда нефти в стране станет меньше, а пенсионеров — наоборот, намного больше. Сегодня в этом фонде почти 90 млрд дол. США, и это всего на 4,5 млн норвежцев.
Еще недавно в России тоже существовала практически «публичная» собственность. Потом
5 (1251 - 2005
собственность на природные ресурсы и на предприятия, капитал которых практически принадлежал всему населению, была передана государством небольшому числу отдельных лиц. Вернуть из нынешнего положения в такое, при котором будет благоденствовать и получать доход от природных ресурсов все население — вопрос очень сложный.
Можно, например, попытаться провести новую «публичную» приватизацию, считает профессор Калифорнийского университета Михаил Бер-нштам («публичная» собственность — это частная собственность большого числа собственников). И создать пенсионные фонды, фонды образования и здравоохранения, в которых будет являться собственниками большое количество людей.
Есть, правда, сомнения в том, что подобный сценарий в принципе возможен в России. То есть «публичную» собственность на недра — через национализацию и повторную приватизацию — вряд ли будут создавать... Получается, что и любые схемы «прямой» передачи всем гражданам доходов от продажи нефти, основанные именно на «публичной» собственности, в России мало реальны....
По мнению профессора Бернштама, все зависит от структуры фондов. Можно построить ее так, что люди сами будут выбирать, на что им тратить деньги.
Например, созданный в 1976 г. фонд американского штата Аляска (кстати, аналогичные фонды существуют и в других странах) фактически представляет трастовый фонд, целью которого является создание инвестиционной базы, которая могла бы обеспечить доход для будущих поколений. Каждый гражданин штата Аляска ежегодно получает часть доходов от продажи нефти в виде дивидендов по инвестициям. Доходы штата от продажи нефти инвестируются, принося ту или иную прибыль в зависимости от конъюнктуры рынка. Когда фонд только создавался, население Аляски было меньше, а нефти там добывалось больше, чем сегодня, и жители штата получали в конце года весьма приличную сумму.
Управляют этим фондом исключительно местные власти штата Аляска, и федеральное правительство не имеет к нему никакого отношения. Правда, жители Аляски должны платить федеральные налоги с этих дивидендов, так как они являются частью их дохода.
С 1 февраля 2004 г. Правительство России повысило ставку вывозной пошлины на сырую нефть до 33,9 дол. США за тонну, на нефтепродукты -30,5 дол. США за тонну. Причина этого повышения, безусловно, понятна всем — мировые цены на нефть, которые уже на протяжении нескольких месяцев держатся на крайне высоком уровне.
ДДЙДХЕСШШСЫ
Напомним, что сверхдоходы от высокой цены на энергоресурсы правительство направляет в Стабилизационный фонд. По сведениям Минфина России, объем средств в Стабилизационном фонде по состоянию на 1 февраля 2005 г. составил 564,8 млрд руб.
В верхних эшелрнах власти не утихают споры — снимать или не снимать в нефтяных компаниях сверхдоходы, так называемую ренту. В Минэкономразвития России пришли к выводу, что при мировой цене на нефть более 25 дол. США за баррель сумма таких изъятий составит 1-2 млрд дол. США. В настоящее время цены на нефть достигли рекордной отметки и составляют величину 50 дол. США за баррель. В бюджете заложено два прогноза цен на нефть: оптимистический — 22 дол. США за баррель и пессимистический — в 18 дол. США за баррель. Так что сверхдоходы есть откуда брать.
При этом следует отметить, что иногда подменяются неналоговая основа природной ренты налогом с присущими ему элементами. Так, по мнению бывшего заместителя председателя Комитета Госдумы по бюджету и налогам М. Задорнова, следует говорить не о природной ренте, а только о налоговой нагрузке на конкретную отрасль.
Кроме того, считается, что рента — это налог и поэтому ее следует рассматривать в качестве основания для фискального увеличения налоговой составляющей. Так, по расчетам С. Глазьева, дополнительную фискальную налоговую нагрузку только на «нефтянку» можно увеличить до 8 млн дол. США. Одновременно он считает, что рента относится к категории сверхприбыли. В соответствии с этим С. Глазьев уже несколько лет предлагает ввести налог на дополнительный доход (НДД) от добычи углеводородов, считая, что НДД - это налог на сверхдоходы.
Сторонники введения природной ренты и ее противники единодушны в понимании, что природная рента является налогом и должна взиматься через налоговую систему. Разница между ними лишь количественная — сколько через систему налогообложения можно изъять дополнительных денежных средств в бюджет государства.
На взгляд автора, природная рента — это не налог и налогом быть не может. Прежде всего потому, что ренту должен платить тот, у кого она возникает, а не граждане России, оплачивающие, в конечном счете, товары и услуги, в цену которых включена рента и другие налоги на недропользование. Иными словами, чтобы у недропользователя образовалась рента в денежном выражении, она включается в рыночную цену реализации товаров и услуг, к примеру бензина. Поэтому она не может быть основанием для увеличения или уменьшения
; ДАИДКЕСТ МШШ
налогооблагаемой базы, так как не является результатом деятельности недропользователей. Рента - это дар природы, принадлежащей всему обществу, а не отдельным лицам.
Экономическая сущность природной ренты связана с дополнительным доходом, получаемым от эксплуатации лучших участков недр, находящихся в собственности государства. В Российской Федерации существует государственная собственность на недра (ст. 1-2 закона «О недрах»). Это значит, что государству, а в его лице всему обществу, и должен принадлежать этот дополнительный доход в виде природной ренты (земельной, горной, водной, лесной и др.).
Рента - есть доход, получаемый сверх нормативных затрат недропользователя с учетом действующей системы налогообложения и нормативной прибыли добывающей отрасли. При этом нормативные затраты и прибыль, обеспечивающие расширенное воспроизводство недропользователя, должны с самого начала оговариваться в лицензионном соглашении между недропользователем и собственником недр. Нормативные затраты недропользователя должны формироваться с учетом современных требований к эксплуатации оборудования, технологии и рабочей силы. Что касается нормативной прибыли на вложенный капитал (затраты), то исторически сложилось так, что для добывающих нефть на своем внутреннем рынке компаний она составляет 5-6% годовых (ставка LIBOR плюс 2-3%, как премия за риск). Однако, если эти компании работают как транснациональные в развивающихся странах, в странах с переходной экономикой, то нормативная прибыль возрастает до 15-17% годовых (ставка LIBOR плюс 12-14% премия за риск).
Сегодняшние дискуссии вокруг объемов природной ренты находятся в микроэкономической плоскости. Но на этом уровне, на взгляд автора, ренту установить нельзя. Поэтому все рассуждения о сумме природной ренты в макроэкономическом смысле есть не более чем иллюзия, искажающая истинную денежную сумму ренты, возникающую в добывающих отраслях. Все разговоры оппонентов «на тему некоего нового, более справедливого порядка дележа сверхдоходов» для нефтяников сводятся к сумме, не превышающей 2 млрд дол. США (по данным Минэкономразвития России за 2002 г.). При этом ими утверждается, что в отношении отраслей добывающей промышленности налоговая нагрузка уже и так предельна. Для подтверждения этого прилагается обоснование совокупной налоговой нагрузки на нефтяную отрасль (прямая нагрузка плюс НДС, плюс прямые и косвенные выплаты РАО «ЕЭС России», ОАО «Транс-
' 25
нефть», МПС), которая в 2002 г. составила 32,4 млрд дол. США (57% выручки).
По их мнению, анализ бюджета нефтяной отрасли за 2003 г. показывает, что на микроуровне природной ренты нет и быть не может. Так, если из выручки отрасли вычесть себестоимость добычи и переработки нефти, транспортировку нефти и нефтепродуктов, инвестиции в бизнес, налоги, средства в приобретенные активы и дивиденды акционерам, то собственный доход нефтяных компаний России в 2003 г. будет равен нулю. Поэтому, по мнению противников введения природной ренты в России, повышением налоговой нагрузки можно существенно подорвать инвестиционные возможности нефтяной отрасли, которые и так ограничены.
Однако, наоборот, природная рента в России имеется, и немалая. По оценкам автора, она составляет не менее половины выручки капитала, вывозимого за рубеж. Именно благодаря этому в России появилась уникальная возможность в течение нескольких лет стать долларовым миллиардером и через систему трансфертных цен и оффшорные зоны вывезти из страны значительные капиталы. Многие авторитетные источники утверждают, что из России ежегодно вывозится до 25 млрд дол. США. Бесспорно, основой такого вывоза следует считать природную ренту, которая присваивается и капитализируется отдельными недропользователями страны.
Еще раз повторим: по нашему глубокому убеждению, рассчитать природную ренту на уровне макроэкономики невозможно. Она появляется на микроуровне, на уровне конкретных природных объектов. При этом размер ренты будет зависеть от соответствующих социально-экономических, при-родно-геологических и горно-технических условий разработки месторождений. На величину ренты влияют дебит скважины, состояние освоенности и обустройства месторождений, количество и качество запасов нефти и газа, использование современного добывающего оборудования и технологий, степень удаленности от нефтегазопровода или транспортных (железнодорожных) коммуникаций, наличие высококвалифицированной рабочей силы и организация менеджмента.
Все эти факторы учитываются при геолого-экономической оценке (далее ГЭО) конкретного месторождения, которая должна являться неотъемлемой частью выдаваемых лицензий. Собственно, в ГЭО фиксируется чистый доход недропользователя, который является горной рентой, подлежащей взаимоприемлемому разделу между государством и недропользователем. Часть горной ренты можно оставить недропользователю на инвестиции и новые лицензионные участки.
Поэтому только мониторинг действующих лицензионных соглашений, включающих ГЭО, позволит объективно устанавливать сумму ренты и регулировать поступление рентных платежей во внебюджетные фонды, которые, по мнению автора, должны расходоваться на социально значимые и экономические эффективные цели Российского государства.
Впервые в настоящее время разработана методика определения собственной природной стоимости каждого вида полезного ископаемого -нефти, газа, металлов, горных пород и минералов
— независимо от затрат на их добычу, обогащение, металлургический передел и от географического положения и глубины залегания, а в зависимости от их распространенности в земной коре.
Определение природной стоимости минерального сырья необходимо для оценки первоисточника и потенциала важнейшей части национального богатства — месторождений полезных ископаемых. Конкретно оцененное месторождение принесет собственнику недр строго определенную сумму, независимую от рентабельности горно-рудного производства, ставит всех недропользователей в равное положение, создает условия продажи, т.е. снимает практически все вопросы, которые присутствовали в случае рентных и арендных платежей, принятых законом «О недрах».
Настоятельной причиной введения природной стоимости за минеральные ресурсы и вообще за все природные ресурсы в главные ценообразующие факторы наравне с затратами труда и капитала является сложившаяся в конце XX в. острокризисная ситуация во взаимоотношениях человека с природой.
Современная теоретическая экономика во всех странах не учитывает важнейшие несоответствия двух разнонаправленных векторов:
— трактовку самой экономикой постоянного требования удовлетворения широко растущих потребностей, которые безграничны, полностью неутолимы и усугубляемы ростом населения;
— ресурсы планеты (которых не так уж и много), необходимые человечеству для удовлетворения своих благ и расходуемые без учета их естественных запасов.
Возникающий кризис очевиден, перерастание его в катастрофу - дело ближайших десятилетий.
На справедливость такого мрачного прогноза указывают доклад Римского клуба (1972), Декларация международных конференций в Рио-де-Жанейро (1992, 2002), экологический манифест Н.Ф. Реймерса (1992) и др., включая мнения ряда крупных академиков РАН на 3-м Всероссийском
ДДЯДЖЕСТ-ОННАНЕЫ
съезде по охране окружающей среды (Москва, ноябрь 2003 г.).
Современная политэкономия, несмотря на огромные достижения разработанных теорий и методов экономических оценок и индикаторов развития общества, в целом мало отличается от классической политэкономии А. Смита и Д. Рикардо в отношениях общества и природы. Основной является теория трудовой стоимости, где считаются только с двумя показателями: затратами труда и затратами капитала. Природные ресурсы, к созданию которых не приложен труд человека, рассматривались бесплатными и в случае повышенного спроса могли приносить ренту.
Вот так трактует Д. Рикардо ренту с рудников: «Доход, доставляемый беднейшим рудником, не платящим никакой ренты, будет регулировать ренту всех других более производительных рудников. Предполагается, что этот рудник дает обычную прибыль на капитал. Все, что другие рудники дают сверх не$, будет, разумеется, уплачиваться их владельцам в качестве ренты».
Ошибочность этого рассуждения заключается в том, что земля есть средство товарной продукции, и она может приносить столетиями данную ренту. Месторождение полезных ископаемых есть товарная продукция, и оно истощается или вырабатывается полностью, так как происходит изъятие полезного компонента. При этом национальное достояние, минеральное полезное ископаемое, по остаточному принципу будет оценено на малорентабельном руднике, не платящем ренту, как бесплатное, а на рентабельном — как процент от дохода (разница от отпускной рыночной цены и затрат, понесенных предприятием). По сути, минеральное сырье и собственно месторождения своей цены не имели, и рентные платежи характеризуют только хозяйственную деятельность предприятия.
В XX в. начала укореняться плата-роялти, так как собственники недр не были удовлетворены мизерными отчислениями только по рентным платежам, даже малорентабельные предприятия полностью опустошали земные кладовые. Названная как плата за полезные ископаемые, она несет все тот же порок, что и рента, исчисляется по процентам от дохода, и поэтому ее называют арендной платой. Она также не определяет собственной стоимости извлекаемого полезного ископаемого и вовлеченных природных ресурсов.
Современная экономическая теория считает, что «если предприниматель использует ресурсы земли, недвижимости или ископаемые сырьевые ресурсы, то собственники этих ресурсов получают доходы в форме ренты и (или) арендной платы.
Учитывая вышеизложенные обстоятельства,
приходим к однозначному выводу о необходимости расширения экономической теории новыми категориями оценки природных ресурсов - природной стоимостью в зависимости от их ограниченности, так как рента и плата-роялти автора не удовлетворяют.
В создание природных ресурсов не вложен труд человека, поэтому определение их ценности в денежном измерении традиционными экономическими способами не представляется возможным. Необходимо искать новые способы. Исходя из известного принципа, что любое вещество, будь то химический элемент или минеральный комплекс, тем ценнее, чем его в земной коре меньше и, наоборот, то, чего в земной коре много, должно меньше цениться. На наш взгляд, основным критерием при определении ценности химических элементов и минерального сырья является их количество в земной коре.
Применительно к рассматриваемым вопросам основоположник геохимии В.И. Вернадский сформулировал по эмпирическим данным четыре закона:
• химические элементы в земной коре никуда не исчезают, они только мигрируют, и количество их постоянно;
• химические элементы находятся в рассеянном состоянии, в разных системах (породах) их количество не одинаково;
• для каждого элемента закономерно собственное среднее содержание в земной коре;
• для каждой системы закономерно определение содержания элемента по коэффициенту концентрации относительно среднего содержания в земной коре (кларк концентрации). Современные данные по составу и строению
верхней части земной коры А.Б. Ронова (1990г.) и С.Р. Тейлор (1998г.) позволили рассчитать аналогичную представлениям В.И. Вернадского и А.Е. Ферсмана таблицу кларков (средневесовых процентных содержаний) с охватом совокупной оболочки из 4-х сфер и назвать ее тетрасферой.
Все природные ресурсы, возможные для использования человечеством, ограничены тетрасферой. Процентные содержания химических элементов в тетрасфере показывают их природную ценность независимо оттого, в какой мере они используются человеком.
Мерилом ценности труда человечество из всех химических элементов выбрало золото, и оно долгое время являлось одновременно товаром и деньгами. Это предопределяет его роль в качестве эквивалента природной ценности химических элементов, а также минералов и горных пород. Если разделить кларк железа на кларк золота, то полу-
чаем коэффициент распространенности железа по золоту, а разделив 1 г золота на коэффициент распространенности железа, получим природную ценность железа в граммах золота. Проделав подобную операцию со всеми химическими элементами, получаем шкалу их природной ценности.
Ценность природного ресурса в граммах золота предлагается именовать золотым грамм-эквивалентом элемента или ресурса. Эту величину предложено назвать «вернад» в честь основоположника геохимии академика В.И. Вернадского.
Кларк золота и кларк любого элемента в тет-расфере постоянны, и поэтому природная ценность химического элемента тоже всегда будет постоянной, а выраженный в денежном выражении золотой грамм-эквивалент элемента определяет его природную стоимость, и она всегда тоже будет постоянна.
Природная стоимость золота в денежном выражении не равна цене золота на мировом рынке, так как последняя слагается из многих факторов, что влйяет на ее «плавающий курс». Природная стоимость представляет собой какую-то часть от рыночной отпускной цены золота.
Предложено принять за постоянную теоретическую мировую цену золота последнюю официальную цену — 42,22 дол. США за 1 тройскую унцию золота, равную 31,1 г, т.е. 1,3569 дол. за 1 г при паритете валют на февраль 1973 г.
Для определения переводного коэффициента между постоянной теоретической мировой ценой золота и его природной ценой используется коэффициент пропорциональности (0,02) мирового круговорота пресных и морских вод. Подробно это рассмотрено в работе авторов «Определение природной цены полезных ископаемых в недрах и ее доля в отпускной цене на рынке сбыта» (Геология и разведка, 1996 г, № 6).
По известным постоянной теоретической цене золота (1,3569 дол. за 1 г золота) и коэффициенту пропорциональности между ней и природной стоимостью золота определяется природная стоимость золота в недрах в денежном выражении, равная 0,027 дол. за 1 г золота.
При этом, например, расчет природной стоимости железа в богатой руде в недрах с концентрацией железа 40% следующий: металл в руде - 400 000 г; кларк концентрации — 8,4;
природная стоимость железа: (0,24 х 10~7 х 0,027 х 8,4 х 400 000) = 0,002 дол.
Одно из важных достоинств методики - месторождение полезных ископаемых не потеряет своей природной стоимости ни при какой инфляции, в том числе при оценке месторождений нефтяных и газовых ресурсов.
В арабских странах, Норвегии, Англии государство установило тотальный контроль за добычей и экспортом углеводородов. Поэтому прибыли там высокие, а налоги — низкие.
Почему, например, маленькая Норвегия занимает одно из первых мест в мире по доходам на душу населения? Потому, что практически вся сверхприбыль от добычи и продажи природного газа, нефти на шельфе Северного моря идет в бюджет. Каждый норвежец знает, что с момента рождения за ним стоит общественный фонд, который покроет расходы на образование, здравоохранение и даст ему возможность чувствовать себя уверенно. Аналогичные механизмы действуют в большинстве нефтедобывающих стран.
В Российской Федерации социальную нестабильность (специалисты по инвестициям называют ее социальным риском и одной из главных причин отсутствия внешних инвестиций и оттока российских капиталов за границу) создает растущая разница в степени накопления капитала природо-пользователями и обеднением государственного бюджета, не способного удерживать уровень социально необходимых затрат на образование, науку, здравоохранение, пенсионное обеспечение, ликвидацию детской беспризорности и т. д.
Сырьевые корпорации в настоящее время лишают Российское государство его национального достояния, составляющего до 70% общих и подтвержденных запасов самых ценных металлов в наиболее выгодных рудах с самой низкой арендной платой за последние 10 лет. При этом недополученные государством и народом средства от продаж металлов по мировым ценам присваиваются узкой группой лиц.
В целях прекращения оттока капиталов за границу и использования их в групповых интересах в ущерб государству необходимо изымать в государственный бюджет природную прибавочную стоимость по каждому месторождению для дальнейшего ее перераспределения с учетом интересов всего общества.
