О природе регулирующего воздействия уголовно-процессуальной формы на процессуальную деятельность Текст научной статьи по специальности «Право»

УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС

DOI 10.24412/2227-7315-2023-4-249-255 УДК 343.1

М.Т. Аширбекова, Н.С. Манова, Д.С. Устинов

О ПРИРОДЕ РЕГУЛИРУЮЩЕГО ВОЗДЕЙСТВИЯ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ФОРМЫ НА ПРОЦЕССУАЛЬНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Введение: в науке уголовно-процессуального права утвердилось понимание того, что уголовно-процессуальная форма (процедура) подчиняет себе деятельность субъектов уголовного процесса. Однако полного научного объяснения тому, как именно уголовно-процессуальная форма регулирует процессуальную деятельность, в трудах ученых нет. В связи с этим в статье рассматривается вопрос о природе регулирующего воздействия уголовно-процессуальной формы, поскольку она сама есть результат реализации норм уголовно-процессуального закона. Цель — обосновать, что уголовно-процессуальная форма проявляется на уровне индивидуального (правоприменительного) регулирования, поскольку уголовный процесс — вид юрисдикцион-ного правоприменительного процесса. Методологическая основа: методы познания, в том числе анализ, синтез, структурный анализ и формально-юридический метод. Результаты: выдвигается гипотеза о том, что уголовно-процессуальная форма воздействует не на общественные отношения, подлежащие регулированию (они регулируются нормами), а на фактическое поведение субъектов уголовного процесса, наполняющее возникающие уголовно-процессуальные отношения, координируя последние. Выводы: уголовно-процессуальная форма — явление постнормативное, выражающееся в деятельностной плоскости (но не в нормативной); возникает одновременно с актами реализации субъективных прав и обязанностей, правоприменением и постановлением актов правоприменения; упреждает появление факторов, препятствующих достижению целей правового регулирования, посредством

© Аширбекова Мадина Таукеновна, 2023 ¡

Доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры уголовного процесса (Саратовская госу- е дарственная юридическая академия), профессор кафедры процессуального права и криминалистики и

(Волгоградский институт управления — филиал РАНХ и ГС) *

© Манова Нина Сергеевна, 2023 4

Доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой уголовного процесса (Саратовская госу- I дарственная юридическая академия) )

© Устинов Дмитрий Сергеевич, 2023 2

Кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса (Саратовская государственная 2

юридическая академия); e-mail: ustinov681@yahoo.com © Ashirbekova Madina Taukenovna, 2023

Doctor of Law, Professor, Professor of the Department of Criminal Procedure (Saratov State Law Academy), Professor of the Department of Procedural Law and Criminalistics (Volgograd Institute of Management — Branch of RANH and GS)

© Manova Nina Sergeevna, 2023

Doctor of Law, Professor, Head of the Department of Criminal Procedure (Saratov State Law Academy) © Ustinov Dmitry Sergeevich, 2023

Candidate of Law, Associate Professor of the Department of Criminal Procedure (Saratov State Law Academy) 249

норм. Данный вывод позволяет объяснить подключение уголовно-процессуальной формы к уголовно-процессуально-правовому регулированию.

Ключевые слова: процессуальная форма, нормы, правоотношения, механизм правового регулирования, уголовно-процессуальная деятельность.

M.T. Ashirbekova, N.S. Manova, D.S. Ustinov

ON THE NATURE OF THE REGULATORY IMPACT OF THE CRIMINAL PROCEDURE FORM ON PROCEDURAL ACTIVITY

Background: in the science of criminal procedural law, the understanding that the criminal procedural form (procedure) subjugates the activities of the subjects of the criminal process has been established. However, there is no full scientific explanation of how exactly the criminal procedural form regulates procedural activity in the works of scientists. In this regard, the article discusses the nature of the regulatory impact of the criminal procedure form, since it itself is the result of the implementation of the norms of the criminal procedure law. Objective — to substantiate that the criminal procedure form is manifested at the level of individual (law enforcement) regulation, since criminal procedure is a type of jurisdictional law enforcement process. Methodology: methods of cognition including analysis, synthesis, structural analysis and formal legal. Results: a hypothesis is put forward that the criminal procedural form does not affect social relations that are subject to regulation (they are regulated by norms), but the actual behavior of the subjects of the criminal process, filling the emerging criminal procedural relations, coordinating the latter. Conclusions: the criminal procedural form is a postnormative phenomenon expressed in the activity plane (but not in the normative one); arises simultaneously with acts of realization of subjective rights and obligations, law enforcement and the resolution of acts of law enforcement; preempts the emergence of factors that impede the achievement of the goals of legal regulation through norms. This conclusion allows us to explain the connection of the criminal procedural form to the criminal procedural and legal regulation.

Keywords: procedural form, norms, legal relations, mechanism of legal regulation, criminal procedural activity.

Уголовно-процессуальная форма как вид процессуальной формы в широком смысле этого понятия представляет собой юридическую процедуру по реализации норм материального и процессуального закона. В науке уголовно-процессуального права признается, что уголовно-процессуальная форма проявляется через порядок и последовательность процессуальных действий, порядок принятия процессуальных решений, а также через установление структуры этих решений, определение круга вопросов, на которые в этих решениях должен быть дан ответ [1, с. 20].

Тем не менее не все вопросы, связанные с уголовно-процессуальной формой, получили в науке полное объяснение. Так, интерес представляет вопрос о ее регулирующем воздействии на уголовно-процессуальную деятельность. Данный тезис высказывался, например, М.Л. Якубом, отмечавшим, что «отношения в процессе регулируются посредством процессуальной процедуры» [2, с. 19].

Другой классик науки уголовно-процессуального права И.Л. Петрухин также подчеркивал, что уголовно-процессуальная форма «сама по себе не имела бы

значение, если не подчиняла себе деятельность всех участвующих в уголовном судопроизводстве лиц и органов задаче выяснения дела» [3, с. 7].

Иными словами, из суждений, высказанных в науке уголовно-процессуального права по поводу уголовно-процессуальной формы, вытекает вывод о том, что процессуальная форма организует и упорядочивает деятельность субъектов уголовного процесса, словом, выступает регулятором этой деятельности. Вследствие этого возникает вопрос: как она это делает, если она и есть результат реализации уголовно-процессуальных норм? А нормы — «кирпичики» в фундаменте правового регулирования. В результате реализации уголовно-процессуальных норм возникает собственно уголовно-процессуальная деятельность, проистекающая в форме правоотношений. При таком подходе напрашивается вывод о том, что либо уголовно-процессуальная форма тождественна уголовно-процессуальным нормам и правоотношениям, либо весь уголовный процесс и есть уголовно-процессуальная форма. Последнее утверждение отнюдь небезосновательно, если рассматривать уголовный процесс как вид (мегаформу) юрисдикционного правоприменительного процесса. Однако вряд ли это утверждение приемлемо для понимания уголовно-процессуальной формы как самостоятельной категории, выполняющей служебную роль в собственно уголовном процессе, то есть наряду с такими категориями, как принципы, их гарантии, меры процессуального принуждения и т.п.

Видимо, надо исходить из того, что уголовно-процессуальная форма порождается особой группой уголовно-процессуальных норм — норм процедурного характера, которые «определяют порядок, условия и формы реализации регулятивных и охранительных норм» [4, с. 180], например нормы, предписывающие е

т

процедуру вынесения вердикта присяжными в совещательной комнате с опре- и деленным алгоритмом формулирования ими ответов на поставленные вопросы а? (ст. 341-343 УПК РФ). Словом, речь идет не о том, что присяжные должны ис- о

в

полнить, а о том, в какой процедуре они должны осуществить свою обязанность о

по разрешению вопросов факта. Тем не менее все равно получается, что порядок С

или процедура — результат реализации указанных процедурных норм, а не само |

средство регулирования. По этой причине обозначенный нами тезис об уголовно- е

процессуальной форме как неком рациональном порядке, оказывающем регули- о

рующее воздействие, в юридической науке отдельными учеными ставится под р

сомнение. Так, А.Т. Рагимов подчеркивает, что «ни процессуальная форма, ни 1

ч

юридический процесс не содержат в перечне своих специфических признаков к

о

способность распределять права и обязанности участников процессуальных КК отношений на нормативном и индивидуальном уровнях процессуального регу- | лирования» [5, с. 5]. и

По поводу нормативного уровня следует согласиться с тем, что нормы — «пер- ¡§ вородные» правовые средства. Нет нормы — нет правоотношения. Между тем 5

о 3

нужно признать, что индивидуальный уровень процессуального регулирования т может выражаться только в процессуальной форме, поскольку в уголовном про- 3 цессе он может существовать, как думается, только на уровне правоприменения. Так, в приведенном случае о постановлении присяжными вердикта последний потеряет свою юридическую значимость, если произойдет отступление от надлежащей процедуры его вынесения в совещательной комнате. Соответственно, и приговор суда, постановленный на основе такого вердикта, не обретет свойство законности как правоприменительный акт. Иными словами, уголовно-процессу- 251

альная форма поддерживает индивидуальное правовое регулирование, проявляемое, например, в постановлении приговора или иного судебного решения, более того, генерирует их свойства законности с точки зрения порядка их принятия.

Но как можно объяснить такое подключение уголовно-процессуальной формы к процессуально-правовому регулированию? Ответ видится в позиции В.Д. Холоденко, который рассматривает уголовно-процессуальную форму в числе элементов механизма уголовно-процессуального регулирования. В частности, в механизм уголовно-процессуального регулирования, по мнению В.Д. Холоденко, входят задачи деятельности; полномочия, права и обязанности участников уголовного судопроизводства; юридические факты; уголовно-процессуальные правоотношения; уголовно-процессуальная форма; санкции и ответственность [6, с. 170]. Такой подход позволяет приблизиться к объяснению регулирующего воздействия уголовно-процессуальной формы на деятельность субъектов уголовного процесса.

Потребность в применении норм права возникает для разрешения правового конфликта, то есть тогда, когда заложенное в нормах права развитие правоотношений попадает в кризис в силу того, что кто-либо из субъектов правоотношения, которое должно складываться определенным образом ввиду нормативного предписания, не исполняет свои обязанности.

По большому счету уголовный процесс, как и иной вид правоприменительного юридисдикционного процесса, призван восстанавливать должный ход развития охранительных правоотношений. Соответственно, механизм уголовно-процессуального регулирования как конкретное проявление процессуально-правового д механизма, по словам Г.С. Беляевой, является «самостоятельным комплексом

0 „ 0

? процессуальных средств, который включается при возникновении препятствии

т о

а для нормальной реализации правовых норм и имеет охранительную направ-| ленность. К процессуальным средствам в составе механизма процессуального

1 регулирования относятся: нормы процессуального права (общеобязательное || правило поведения процессуально-процедурного характера, установленное госу-I дарством и регулирующее общественные отношения, складывающиеся в сфере § юрисдикционной и иной позитивной деятельности управомоченных субъектов); | процессуальные правоотношения (возникающая на основе норм процессуального § права определенная связь его субъектов, взятая в единстве с их фактическим

поведением); акты реализации прав и обязанностей, то есть процессуальные | акты» [7, с. 21-22].

| В приведенном суждении, как видим, регулирующее воздействие процессу-

& альной формы не выделяется: она не включена в механизм процессуально-право-| вого регулирования.

ё Однако отдельные ученые, как и В.Д. Холоденко, либо видят уголовно-про-

§ цессуальную форму в числе средств механизма уголовно-процессуального ре-| гулирования, либо поясняют, как она коррелирует с отдельными элементами | названного механизма. Так, Т.Д. Дудоров отмечает, что уголовно-процессуальная форма, являясь элементом этого механизма, связывает его нормативную основу и результативную сторону, упорядочивает совокупность процессуальных правоотношений, придавая ей системность [8, с. 401-402].

Из приведенных суждений вытекает важное положение о том, что уголовно-процессуальная форма воздействует на уже сложившиеся или складывающиеся 252 правоотношения, поскольку последние выступают результатом реализации

уголовно-процессуальных норм. Данному суждению соответствует по своему смыслу мнение И.И. Ахматова, полагающего, что процессуальная форма как порядок производства по делу координирует развитие уголовно-процессуальных отношений [9, с. 105].

В любом из этих суждений обращает на себя внимание то, что уголовно-процессуальная форма воздействует не на общественные отношения, подлежащие регулированию (тут нужны будут нормы), а на правоотношения, которые, как известно, есть продукт регулирования нормами. Тем не менее позиция ученых, видящих регулирующее влияние уголовно-процессуальной формы, образно говоря, на «готовые» правоотношения (то есть урегулированные нормами), интересна и продуктивна, хотя и не вписывается в традиционное понимание механизма уголовно-процессуального регулирования.

Мнение о том, что уголовно-процессуальная форма должна рассматриваться в контексте ее регулирующего воздействия на уголовно-процессуальную деятельность, следует разделить. Но это суждение, думается, можно дополнить следующим умозаключением, которое отчасти излагалось ранее, что уголовно-процессуальная форма поддерживает индивидуальное процессуально-правовое регулирование, завершающееся постановлением процессуальных правоприменительных актов. Следует добавить, что в уголовном процессе процессуальная форма присуща и актам реализации субъективных прав и юридических обязанностей, поскольку в юрисдикционном процессе они «выкладывают» путь к разрешению основного вопроса о наличии или отсутствии оснований для уголовной ответственности, попутно разрешая и правовые споры, имеющие процессуальный характер (о применении мер пресечения, производства следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав лиц, например обыск или выемка, и др.).

К слову, Ю.С. Решетов, рассматривая индивидуальное регулирование как правоприменительное, отмечает, что «действия участников реализации права, которые завершаются изданием индивидуальных правовых актов, входят в правовое регулирование» [10, с. 18-19].

Иными словами, любая процессуальная деятельность проистекает в результате реализации норм процессуального закона во всех формах (исполнение, использование, соблюдение, правоприменение). Все эти формы реализации норм процессуального права, включая постановление процессуальных решений, основанных на нормах материального права, происходят именно в уголовно-процессуальных отношениях. Необходимо учитывать, что реализация субъективных прав и обязанностей, а также применение норм материального и процессуального закона являют собой фактические действия субъектов уголовного процесса и составляют, что важно, материальное содержание правоотношения. Без такого материального наполнения правоотношения представляют собой лишь «возможность реального действия, но не сами действия. Последние образуют иное, так называемое материальное содержание правоотношения» [11, с. 34].

Вернемся к обозначенному тезису о регулятивном воздействии уголовно-процессуальной формы именно на деятельность, а не на общественные отношения. Деятельность — это фактическое правовое поведение субъектов уголовного процесса в результате реализации норм процессуального закона. Видимо, уголовно-процессуальная форма «работает» не на уровне возможного поведения,

а на уровне его фактического осуществления в рамках возникших правоотношений, то есть процессуальной деятельности.

Таким образом, с точки зрения сложившегося учения об элементах механизма правового регулирования можно заключить, что уголовно-процессуальная форма заявляет о себе на уровне актов фактической реализации субъектами уголовного процесса норм закона (акты реализации субъективных прав и обязанностей, акты применения норм права). Иными словами, она — явление постнормативное, усиливающее воздействие механизма уголовно-процессуального регулирования в деятельностной плоскости (но не в нормативной), а также упреждающее возникновение факторов, которые угрожали бы интересам участников уголовного процесса или ставили под сомнение допустимость доказательств, а также законность процессуальных действий и решений властных субъектов уголовного процесса.

Библиографический список

1. Уголовный процесс: учебник: в 3 ч. Ч. 1: Общие положения уголовного судопроизводства. 4-е изд., перераб. и доп. / под ред. В.Г. Глебова, Е.А. Зайцевой. Волгоград: Волгогр. акад. МВД России, 2013. 308 с.

2. Якуб М.Л. Процессуальная форма в советском уголовном судопроизводстве. М.: Юрид. лит., 1981. 144 с.

3. Петрухин И.Л. Уголовный процесс: учебник. М.: Проспект, 2001. 518 с.

4. Лукьянова Е.Г. Теория процессуального права. М.: Норма, 2003. 240 с.

5. Рагимов А.Т. Теоретические основы исследования метода процессуального регулирования // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2010. № 3. С. 4-12.

6. Холоденко В.Д. О совершенствовании механизма правового регулирования деятельности суда по собиранию и проверке доказательств // Судебная власть и уголовный процесс. 2019. № 1. С. 170-176.

7. Беляева Г.С. Процессуально-правовые средства: понятие, признаки и виды // Lex russica. 2015. Т. 100, № 3. С. 19-27.

8. Дудоров Т.Д. Доктринальное толкование категории «уголовно-процессуальная форма» и ее роль в механизме правового регулирования уголовно-процессуальных отношений // Вестник Воронежского государственного университета. Сер.: Право. 2009. № 1. С. 392-403.

9. Ахматов И.И. Понятие, признаки и система уголовно-процессуальных правоотношений: дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2017. 242 с.

10. Решетов Ю.С. Нормативное и индивидуальное правовое регулирование // Вестник Пермского университета 2013. № 2(20). С. 17-22.

11. Сырых В.М. Теория права о понятии и составе правоотношений // Право и образование. 2002. № 5. С. 27-36.

References

1. Criminal process: textbook. At 3 h. Part 1. General Provisions of Criminal Proceedings. 4th ed., revised. and additional / ed. by V.G. Glebova, E.A. Zaitseva. Volgograd: Volgograd Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2013. 308 p.

2. Yakub M.L. Procedural Form in the Soviet Criminal Proceedings. M.: Yurid. lit., 1981. 144 p.

3. Petrukhin I.L. Criminal Process: textbook. M.: Prospekt, 2001. 518 p.

4. Lukyanova E.G. Theory of Procedural Law. M.: Norma, 2003. 240 p.

5. Ragimov A.T. Theoretical Foundations of the Study of the Method of Procedural Regulation // Legal Science and Law Enforcement Practice. 2010. No. 3. Р. 4-12.

6. Kholodenko V.D. On the Improvement of the Mechanism of Legal Regulation of the Activities of the Court for the Collection and Verification of Evidence // Judicial Power and Criminal Procedure. 2019. No. 1. P. 170-176.

7. Belyaeva G.S. Procedural Legal Means: Concept, Features and Types // Lex russica. 2015. V. 100, No. 3. P. 19-27.

8. Dudorov T.D. Doctrinal Interpretation of the Category "Criminal Procedural Form" and Its Role in the Mechanism of Legal Regulation of Criminal Procedural Relations // Bulletin of the Voronezh State University. Series: Law. 2009. No. 1. P. 392-403.

9. Akhmatov I.I. The Concept, Signs and System of Criminal Procedural Legal Relations: dis. ... cand. of law. Yekaterinburg, 2017. 242 p.

10. Reshetov Yu.S. Normative and Individual Legal Regulation // Bulletin of the Perm University 2013. No. 2(20). P. 17-22.

11. Syrykh V.M. Theory of Law About the Concept and Composition of Legal Relations // Law and Education. 2002. No. 5. P. 27-36.

n

о

го

о

X

О

Sc о

о

S

QJ

тз

0 —I

го ф

1 I

о

Sc

5

тз

S

д

х ф о

X

О Sc а ж

ш д

ф §

ю