CC BY
76УГОЛОВНОЕ ПРАВО И КРИМИНОЛОГИЯ. УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЕ ПРАВО. УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС
УДК 340
УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ И УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ НОРМЫ В МЕХАНИЗМЕ УГОЛОВНОЙ ПОЛИТИКИ
CRIMINAL LAW AND CRIMINAL PROCEDURE STANDARDS IN THE MECHANISM OF CRIMINAL POLICY
КОНДРАТ Иван Николаевич
доктор юридических наук, профессор кафедры правовых основ управления МГИМО (У) МИД России, г. Москва, Россия. E-mail: inkodrat@mail.ru
Составляющие предмет правового регулирования уголовного и уголовно-процессуального законодательства общественные отношения пронизаны объективно существующими связями, которые именуются как предметно-системные связи норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства. В правовой науке распространенной является точка зрения о том, что процессуальные отрасли являются «продолжением соответствующих материальных отраслей». В то же время необходимо уточнить вопрос о том, а каково же соотношение материального и процессуального элементов в структуре единого механизма уголовной политики. Уголовно-правовое регулирование является важным элементом системы уголовной политики, имеющий собственные предмет и методы. Следовательно, структурные элементы механизма уголовно-правового регулирования имеют сходство с элементами механизма правового регулирования уголовной политики в целом. Уголовно-процессуальные отношения существуют для того, чтобы субъекты этих правоотношений, посредством реализации своих субъективных прав и обязанностей, могли прийти к выводу о наличии или отсутствии юридических фактов, предусмотренных материальными нормами уголовного права.
Ключевые слова: уголовная, уголовно-правовая, уголовно-процессуальная, оперативно-розыскная, уголовно-исполнительная, уголовно-превентивная, уголовно-организационная политика.
KONDRAT Ivan Nikolaevich
Doctor of Sciences (Law), Professor of the Department of Legal Support of Management of MGIMO University, Moscow, Russia.
E-mail: inkodrat@mail.ru
Those public relations that are the subject of legal regulation of criminal and criminal-procedural legislation are imbued with entita-tive bonds, which are referred to as subject system bonds of criminal and criminal procedure legislation. In modern jurisprudence, the view is quite common that procedural branches are "continuation of relevant material areas". At the same time, it is necessary to clarify the question of the relation between substantive and procedural elements in the structure of a single criminal policy mechanism. The author considers criminal law regulation as an important element of the criminal policy system, which has its own subject and methods. Consequently, structural elements of the mechanism of legal regulation by their basic characteristics are similar to elements of the mechanism of legal regulation of criminal policy in general. Criminal procedure relations exist in order to let the subjects of these relations, through implementing their subjective rights and duties draw conclusion of the presence or absence of legal facts provided by substantive standards of criminal law.
Key words: criminal policy; criminal law policy; criminal procedure policy; operational research policy; penal policy; criminal preventive policy; criminal organizational policy.
Общественные отношения, составляющие предмет правового регулирования уголовного и уголовно-процессуального законодательства, пронизаны объективно существующими связями, именуемыми предметно-системными связями норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Соглашаясь с распространенной в науке точкой зрения о том, что процессуальные отрасли являются «продолжением соответствующих материальных отраслей» [33, с. 3940], мы считаем необходимым уточнить вопрос: каково же соотношение материального и процессуального элементов в структуре единого механизма уголовной политики.
Мы понимаем, что материальное и процессуальное право диалектически связаны, а их разделение в значительной мере носит характер исторически обусловленного эволюционного развития общества. Материальные отношения по своей природе всегда являлись инструментом непосредственного регулирования общественных отношений, поэтому их принято называть «регулятивными». Особенностью материальных правоотношений является то, что в процессе правоприменения они не реализуются сами по себе, а требуют специального правоприменительного процесса. Процессуальные правоотношения, возникая и развиваясь именно в связи с наличием соответствующих материальных правоотношений, имеют своей задачей обеспечение реализации таких материальных отношений [34, с. 90-96]. Уголовно-правовое регулирование рассматривается нами как важный элемент системы уголовной политики, имеющий собственные предмет и методы. Следовательно, структурные элементы механизма уголовно-правового регулирования по своим основным характеристикам имеют сходство с элементами механизма правового регулирования уголовной политики в целом.
Особое положение уголовно-правового элемента по отношению ко всей уголовной политике государства естественно, так как именно уголовное право как основное средство реализации уголовной политики устанавливает круг общественно опасных деяний, за совершение которых может быть назначено уголовное наказание или применены иные уголовно-правовые меры, а также виды наказаний и порядок их назначения. Вместе с тем сейчас уже понятно, что уголовная политика не ограничивается лишь ее уголовно-правовым элементом. Авторитетный специалист в области уголовной политики, профессор А.И. Коробеев ведет речь как минимум о четырех ее элементах (уголовно-правовая, уголовно-процессуальная, криминологическая, пенитенциарная политика) [18], а профессоры А.И. Александров [4, с. 262-282], В.П. Сальников, С.И. Захарцев и М.В. Сальников анализируют шесть элементов уголовной политики (уголовно-правовая политика, уголовно-процессуальная политика, оперативно-розыскная политика, уголовно-исполнительная политика, уголовно-превентивная политика и уголовно-организационная политика) [17; 25; 26; 27; 28; 29; 30; 31; 32].
Безусловно, без уголовно-правовой политики невозможно существование любого другого из шести ее элементов, в том числе и уголовно-процессуальной политики, которая, используя механизм правового регулирования, разрабатывает форму осуществления уголовного преследования, изобличения виновного, рассмотрения дела в суде и избрания меры наказ а-ния. П.С. Элькинд отмечала: «Уголовно-процессуальные отношения находятся в неразрывной связи с отношениями уголовно-правовыми... Процессуальные отношения, будучи вторичными по отношению к материально-правовым отношениям, являются как бы удвоенной формой общественных отношений, ибо представляют собой форму (разумеется, содержательную) материально-правовых отношений, которые, в свою очередь, являются формой других (производственных, политических и т.д.) отношений». В той мере, в какой «процесс есть только форма жизни закона», уголовно-процессуальные отношения возникают и развиваются в связи с уголовно-правовыми и по поводу уголовно-правовых, которые, в свою очередь, могут быть реализованы только через отношения уголовно-процессуальные [40, с. 9-14]. Следовательно, уголовно-процессуальная политика вырабатывает формы реализации уголовно-правовой политики на основе учета закономерных качественных различий в предметах уголовно-правового и уголовно-процессуального регулирования. А.И. Александров предлагал
следующий оригинальный образ-ассоциацию: «Вспомним эмблему советских правоохранительных органов - щит и меч. На наш взгляд, такая эмблема подойдет и для уголовной политики. При этом уголовно-правовая, уголовно-розыскная и уголовно-исполнительная политика больше ассоциируются с мечом, тогда как уголовно-процессуальная и уголовно-предупредительная - со щитом. Уголовно-процессуальная политика и уголовный процесс -это щит гражданина от необоснованного подозрения, обвинения и наказания. Задача уголовного процесса - отделить виновного от невиновного, защитить человека, непричастного к совершению преступления, а причастного - отдать под меч уголовного права. Поэтому в юридических кругах говорят, что Уголовный кодекс пишется для преступника, а Уголовно-процессуальный - для честного человека» [3, с. 71-77].
С.С. Алексеев пишет: «Под строго инструментальным углом зрения в механизме правового регулирования выделяются три основных элемента: юридические нормы, средства регулирования, а также акты реализации прав и обязанностей» [5, с. 75, 126]. Юридические нормы закрепляют в абстрактном виде модели ожидаемого государством и обществом поведения субъектов. Поэтому в механизме уголовно-правового регулирования первым элементом являются нормы уголовного и уголовно-процессуального права, которые в совокупности представляют собой единую систему норм, определяющих уголовную правосубъектность. Вторым элементом в механизме уголовно-правового регулирования являются уголовно-правовые и уголовно-процессуальные средства регулирования. При наличии конкретных юридических фактов правовые отношения переводят субъективные права и юридические обязанности из абстрактных возможностей в плоскость конкретных субъективных юридических прав и обязанностей носителей таких прав и обязанностей. Средства регулирования в механизме уголовно-правового регулирования играют роль связующего звена между нормами уголовного и уголовно-процессуального права и актами их реализации. Ко второму элементу механизма уголовно-правового регулирования, по мнению Н.М. Кропачева, необходимо также отнести правообразующие, правоизменяющие и правопрекращающие юридические факты, находящиеся с названными правоотношениями в тесной взаимосвязи [19, с. 21].
Требования, предъявляемые к системе средств воздействия на поведение субъектов уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений, удачно были сформулированы П.С. Элькинд. С ее точки зрения, эти средства должны быть: а) дозволенными законом; б) этичными; в) научными; г) эффективными и д) экономичными [40, с. 88]. А.А. Васильченко считает, что специфика метода регулирования процессуальных отраслей права заключается также в том, что эти отрасли права регулируют не только общественные отношения, но и определенный порядок, определенную последовательность в возникновении процессуальных правоотношений [10, с. 148]. Однако заметим, что подобная специфика свойственна любой отрасли права, поскольку процессуальные отношения есть разновидность общественных отношений.
Акты реализации прав и обязанностей, в соответствии с которыми наступает юридически значимый результат, выступают в качестве третьего элемента механизма правового регулирования. В них отражаются юридические факты, которые лежат в основе возникновения, изменения и прекращения уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений. Согласно точке зрения А.В. Малько, «акты реализации прав и обязанностей можно отнести к средствам-деяниям (технологиям), которые связаны с использованием средств-установлений, имеют энергетический, динамический характер и находятся в сфере сущего» [21, с. 188]. Последний элемент рассматриваемого механизма необходимо видеть во взаимосвязи с формами реализации запрещающих, управомочивающих и предписывающих норм уголовного права. Запрещающие уголовно-правовые нормы реализуются в форме соблюдения субъектами содержащихся в этих нормах формальных запретов. Такая форма реализации уголовного права осуществляется в первую очередь в рамках общерегулятивного уголовно-правового отношения, когда физические лица добровольно воздерживаются от совершения деяний, запрещен-
ных уголовным законом под угрозой наказания. Управомочивающие нормы уголовного права реализуются в форме использования их адресатами содержащихся в этих нормах дозволений. Обязывающие нормы уголовного права реализуются путем исполнения их адресатами содержащихся в этих нормах предписаний к активному поведению [22, с. 14].
Соблюдение уголовно-правовых запретов, использование управомочивающих норм и исполнение обязывающих норм осуществляется субъектами в рамках конкретных охранительных и регулятивных уголовно-правовых отношений. Такое понимание средств соответствует философской категории «средство», которая включает как инструментарий, так и его использование при достижении желаемого результата. «В содержании цели сущее трансформируется в должное. Средства же призваны обеспечить обратный переход должного (цели) в сущее (результат)» [21, с. 193]. Для проведения анализа характера предметно-системных связей уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм представляется необходимым рассмотреть их место и роль в рассмотренном выше механизме уголовно-правового регулирования.
В уголовно-процессуальной теории существует точка зрения, что «...в механизме правового регулирования материальные и процессуальные нормы выступают в качестве единого способа правового воздействия, представляя собой две подсистемы единой системы юридических норм, а связь и взаимосвязь уголовного и уголовно-процессуального права проявляется в единых целях, в единых принципах законности, согласованном использовании и единстве целого ряда категорий, понятий, терминов, важнейшее место среди которых занимает уголовная ответственность [36, с. 29]. Под процессом при этом предлагается понимать применение права. В целом соглашаясь с представленной позицией, полагаем необходимым несколько уточнить содержание механизма уголовно-правового регулирования.
Правоприменительная деятельность имеет предметом материально-правовые отношения, а процессуальное право - общественные отношения по поводу применения норм права [13, с. 7, 24]. Как мы уяснили ранее, механизм правового регулирования состоит из двух основных и полярных по сути проявлений: способов воздействия (выраженных в нормах права дозволений и запретов) и способов реализации права в самих урегулированных общественных отношениях (предписания совершения дозволяемых действий, воздержания от запрещенных действий), которые связываются промежуточными звеньями - правосубъектностью, юридическими фактами, правоотношениями. Необходимость реализации материально-правовых отношений уголовной ответственности помимо воли и желания правонарушителя влечет за собой в качестве компонента уголовно-процессуальной формы наличие арсенала средств процессуального принуждения. Характер таких средств зависит от особенностей самих материально-правовых отношений, являющихся предметом правоприменительной деятельности. При этом средства процессуального принуждения могут быть применены не только к лицу, нарушившему материальный закон, но и к иным лицам, вовлекаемым в орбиту уголовно-процессуальной деятельности [13, с. 34]. Возможность принудительного осуществления тех или иных видов деятельности, возникающая по поводу общественно опасных правонарушений, особенно характерна для уголовного процесса. Нормы уголовно-процессуального права, как это следует из ст. 1-7 УПК РФ, регулируют общественные отношения, имеющие своим содержанием порядок уголовного судопроизводства, т.е. порядок производства (досудебного и судебного) по уголовным делам [1]. Значение уголовно-процессуальной формы уголовного преследования определяется следующими задачами:
а) обеспечением прав и законных интересов граждан;
б) осуществлением законности в следственной и судебной деятельности;
в) обеспечением расследования и разрешения уголовных дел по существу;
г) обеспечением воспитательного влияния в деятельности суда, прокуратуры и органов расследования.
А.И. Александров выделял следующие основные характеристики и особенности уголовно-процессуальных отношений [3, с. 71-77].
1. Существование общественных отношений, складывающихся в сфере урегулированного правом уголовного судопроизводства, в форме правоотношений.
2. Государственно-властный характер этих отношений, которые в большинстве случаев складываются независимо от воли вступающих в эти отношения субъектов, в силу требований закона.
3. Неразрывную связь уголовно-процессуальных отношений с отношениями уголовно-правовыми.
4. Связь уголовно-процессуальных отношений с уголовно-процессуальной деятельностью.
5. Специфический круг субъектов уголовно-процессуальных отношений.
При сходстве основных позиций по поводу процессуальных отношений имеется ряд различий при определении их значения в механизме правового регулирования. УПК РФ в ст. 5 определяет субъекты применения процессуального закона, а следовательно, и уголовного закона, называя в качестве таковых суд, прокурора, следователя и дознавателя. Их деятельность по установлению события преступления, его квалификации, установлению обстоятельств, имеющих значение для назначения наказания и его исполнения, возмещению ущерба и предупреждению преступлений - это определенный процесс, имеющий начало и окончание и состоящий из ряда последовательных стадий применения норм уголовного права. Вместе с тем, по убеждению А.А. Васильченко, некоторые из видов деятельности правоприменителей носят характер познавательной, организационной или обеспечительной. Например, передача уголовного дела по подсудности, решение об отводе при наличии обстоятельств, исключающих участие в уголовном судопроизводстве, применение мер процессуального принуждения, соединение и выделение уголовных дел и т. п. не связаны с непосредственным применением уголовного закона [10, с. 114]. Как мы считаем, роль данных правоотношений заключается в том, что, при наличии предусмотренных нормами конкретных обстоятельств, они переводят формально определенные возможности правоприменителей в конкретные субъективные права и юридические обязанности. В результате воздействия механизма уголовно-процессуального регулирования на общественные отношения они приобретают характер правовых отношений и на всем протяжении своего существования находятся в функциональной зависимости от уголовных правоотношений. Факторами, непосредственно вызывающими соответствующие изменения в правоотношениях, являются акты реализации права. Данные условия представляют собой материальные образования и являются объективными, так как могут способствовать изменениям в предмете регулирования уголовного права. В отличие от них названные факторы могут быть как объективными, так и субъективными. Под субъективными факторами при этом подразумевается возможность усмотрения правоприменителя в процессе принятия решения по конкретному делу [6, с. 203].
Соглашаясь с существующим в науке мнением о том, что «уголовный закон реализуется и вне уголовного процесса, когда граждане добровольно выполняют его предписания» [10, с. 116], считаем важным отметить, что наличие или отсутствие уголовно-правовых отношений материального характера (как охранительных, так и регулятивных) может быть установлено лишь посредством уголовно-процессуальных отношений, т.е. в рамках правоприменительной деятельности. Наличие или отсутствие тождественности фактически совершенного деяния признакам состава преступления закрепляется в уголовно-процессуальных документах. Их виды определяются стадией уголовного процесса. Такие документы содержат государственно-властное веление, направленное на индивидуальное регулирование конкретных общественных отношений, и являются актами применения уголовного и уголовно-процессуального права. Иными словами, они «...играют особую роль в процессе переноса воли управляющего субъекта, выраженной в нормативном предписании, на управляемый объ-
ект, выполняя функцию оперативного блока, связывающего управляющую и управляемую системы» [34, с. 162]. Конечным предметом любой процессуальной деятельности является установление характера материально-правовых отношений. При этом правильным будет утверждение, что способ процессуальной деятельности тесно связан с характером связанных с данным видом процесса материально-правовых отношений. Так, при определении частного предмета доказывания, по убеждению С.Н. Чурилова, учитываются следующие его отношения с общими условиями уголовной ответственности [38]:
- связь с признаками, выражающими предпосылки уголовной ответственности;
- связь с признаками элементов состава преступления, определяющими наличие основания уголовной ответственности;
- связь с обстоятельствами, исключающими преступность деяния;
- связь с обстоятельствами, влияющими на степень и характер уголовной ответственности;
- связь с обстоятельствами, влекущими освобождение от уголовной ответственности и наказания.
Все эти обстоятельства в совокупности с обстоятельствами, подлежащими доказыванию, изложенными в уголовно-процессуальном законе, составляют основную часть предмета расследования. Но производность уголовно-процессуальных отношений от материальных вовсе не означает, что они возникают непосредственно в результате преступления. Юридическим фактом, влекущим возникновение уголовно-процессуальных отношений, является наличие информации о совершенном или готовящемся преступлении (т.е. повода к возбуждению уголовного дела). В связи с этим деятельность органов следствия и дознания по установлению оснований к возбуждению уголовного дела уже подчиняется процессуальному порядку [20, с. 119].
В сообщении о преступлении, поступившем в орган следствия или орган дознания, не всегда содержатся конкретные сведения о признаках совершенного преступления, что не позволяет принять законное и обоснованное процессуальное решение на основании одного лишь сообщения о преступлении. В связи с этим уголовно-процессуальное законодательство (ч. 1 и 2 ст. 144, ч. 4 ст. 146 УПК РФ) предусматривает в подобных случаях проверку сведений, содержащихся в сообщении о преступлении. Отдельные авторы рассматривают проверку сообщения о преступлении как своеобразную форму уголовно-процессуального доказывания. Основываясь на сущности уголовно-процессуальной природы данного вида деятельности, они рассматривают осуществление проверки сообщения о преступлении как обязательный элемент стадии возбуждения уголовного дела [8, с. 18]. Однако это мнение разделяют не все, отмечая негативные стороны проверочных действий на стадии возбуждения уголовного дела и предлагают от них отказаться [7, с. 53; 11], и полагая, что процессуальные отношения начинаются лишь с момента принятия решения о возбуждении уголовного дела, а предшествующая деятельность не является процессуальной. Так, А.И. Александров представляет возможным считать правоотношения одновременно и способом реализации правовых норм, и результатом правового регулирования. Одновременно он предлагает рассматривать уголовно-процессуальные отношения как правовую форму деятельности органов следствия, прокуратуры и суда, осуществляющих возложенные на них задачи, а саму эту деятельность - в качестве содержания уголовно-процессуальных отношений [3, с. 75]. Разделяя приведенную точку зрения А.И. Александрова, А.А. Васильченко ставит знак равенства между уголовно-процессуальными отношениями и средствами регулирования, определяя их как «объективно существующие связи между адресатами норм уголовно-процессуального права, которые выражены в одном лишь обладании ими установленными действующим уголовно-процессуальным законодательством субъективными правами и юридическими обязанностями (уголовно-процессуальным статусом)» [10, с. 107]. Поддерживая мнение А.А. Васильченко, мы можем сделать вывод о том, что предметно-системные связи между уголовно-правовыми и уголовно-процессуальными отношениями проявляются в том, что субъективные права и
обязанности могут принадлежать одному и тому же индивидуально определенному субъекту. Например, следователь при рассмотрении вопроса о возбуждении уголовного дела руководствуется принципами как уголовного, так и уголовно-процессуального законодательства и является участником правоотношений, урегулированных нормами как уголовного, так и уголовно-процессуального законодательства.
Кроме того, юридические факты, образующие, изменяющие или прекращающие уголовно-процессуальные отношения, не могут существовать без своей материально-правовой основы. Поэтому существует объективная связь между правообразующими, правоизменяю-щими и правопрекращающими юридическими фактами, входящими, как было сказано ранее, в механизм уголовно-правового регулирования. Так, например, уголовно-правовой факт преступления порождает охранительное уголовное правоотношение, тесно связанное с таким правообразующим уголовно-процессуальным фактом, как обнаружение прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем признаков преступления. Далее возникает уголовно-процессуальное отношение, содержание которого составляет обязанность названных субъектов принять меры по установлению события преступления, изобличению лиц, виновных в совершении преступления (ч. 2 ст. 21 УПК РФ). Но полномочия прокурора, следователя и дознавателя по уголовным делам частного и частно-публичного обвинения ограничены уголовно-процессуальным законом (ч. 2, 3 ст. 20 УПК РФ), поскольку они возникают при наличии заявления потерпевшего. При отсутствии такого заявления по названным делам уголовное преследование от имени государства не осуществляется, за исключением случаев, когда преступление совершено в отношении лица, находящегося в зависимом состоянии или по иным причинам не способного самостоятельно воспользоваться принадлежащими ему правами (ч. 4 ст. 20 УПК РФ). Кроме того, данные полномочия зависят от волеизъявления руководителя коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, если деяние, предусмотренное гл. 23 УК РФ, причинило вред исключительно интересам такой организации (ст. 23 УПК РФ).
Из приведенных примеров видно, что наличие или отсутствие охранительных или регулятивных уголовно-правовых отношений может быть формально установлено лишь посредством уголовно-процессуальных отношений. Такую связь представляется правильным раскрывать в процессе характеристики этапов правоприменительной деятельности. Но, тем не менее, мы не можем согласиться с наиболее простым выводом о полной вторичности процессуальных отношений. Действительно, очень часто уголовные материальные и процессуальные отношения находятся в состоянии диалектического единства. Нередко они существуют одновременно. Однако, по мнению О.И. Рабцевича, «...в пользу их самостоятельности говорит возможность существования какого-то одного вида отношений при отсутствии другого. В частности, когда совершенное преступление остается скрытым от правоохранительных органов, уголовно-правовое отношение возникает и существует до истечения срока давности привлечения к уголовной ответственности, а уголовно-процессуальные отношения отсутствуют» [24, с. 21]. Разделяя данную точку зрения, возможно привести иной пример, когда посредством уголовно-процессуальных отношений устанавливается отсутствие уголовных правоотношений (например, при отсутствии события преступления или состава преступления в деянии конкретного лица). Также мы можем рассмотреть отношения в связи с возмещением ущерба, причиненного преступлением, в связи с предупреждением совершения преступления, отношения, складывающиеся после вынесения приговора, и т. д. Отсюда возможен вывод о том, что не каждое уголовно-процессуальное отношение направлено на установление материального уголовного правоотношения. Названные обстоятельства свидетельствуют о частичной независимости уголовно-процессуальных отношений от материальных.
В научной литературе в вопросах об этапах реализации уголовно-правовых норм, к примеру, нет единства позиций о количестве этапов правоприменения при расследовании
преступления. Наиболее убедительным представляется мнение о трех основных стадиях процесса применения права [10; 14; 35; 37]:
1. Установление наличия фактической основы уголовного дела.
2. Установление юридической основы уголовного дела (правовая квалификация).
3. Принятие решения по уголовному делу.
Фактическая основа уголовного дела связана с конкретными объективными жизненными обстоятельствами, поэтому процесс применения уголовного закона всегда начинается с установления и исследования объективных фактов, в отношении которых и применяются нормы уголовного права. На этом этапе, независимо от стадии уголовного процесса, субъекты, уполномоченные осуществлять уголовное преследование, обязаны устанавливать обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу, а также обстоятельства, способствовавшие совершению преступления (ст. 73 УПК РФ). Как видно, при определении предмета доказывания решающее значение имеют обстоятельства, перечисленные в ст. 73 УПК РФ, и уголовно-правовая характеристика элементов состава конкретного вида преступления. То есть частный предмет доказывания находится под воздействием конкретных норм уголовно-процессуального права и уголовного права. Однако частные предметы доказывания по уголовным делам о некоторых видах преступлений испытывают существенное влияние административного, гражданского и других отраслей права, а также подзаконных нормативных актов [39, с. 187, 188].
Установление наличия или отсутствия обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, осуществляется на основе сведений, допущенных в качестве доказательств (ст. 74 УПК РФ). Установление фактической основы уголовного дела в досудебном производстве включает в себя собирание относимых, допустимых, достоверных и достаточных доказательств (ст. 88 УПК РФ) наличия или отсутствия правообразующих, правоизменяющих и правопрекращающих юридических фактов, которые лежат в основе конкретных охранительных или регулятивных уголовных правоотношений. Сбор доказательств начинается с установления факта события преступления (сведения о времени, месте, способе и других обстоятельствах совершения преступления), характере и размере причиненного вреда (п. 1 и 4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ). Далее следователь или дознаватель анализируют имеющие значение для дела характеристику личности подозреваемого (согласно п. 3 ч. 1 ст. 73 УПК РФ - личность обвиняемого), особенно относящуюся к признакам субъекта преступления (гл. 4 УК РФ). Если подозреваемый признает свою вину, характер и размер причиненного преступлением вреда, а также не оспаривает правовую оценку деяния, приведенную в постановлении о возбуждении уголовного дела, то дознание производится в сокращенной форме (ч. 1.1 ст. 150 и п. 2 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ). В случае, если имеются сомнения во вменяемости подозреваемого, обвиняемого или в его способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве, а также в достижении им возраста уголовной ответственности, следователь путем назначения и производства судебных экспертиз устанавливает его психическое или физическое состояние (п. 3 ст. 196 УПК РФ) в момент совершения преступления. Тем самым устанавливается наличие субъекта уголовно-правового отношения (ст. 19-21 УК РФ). При производстве по уголовному делу устанавливается и подлежит доказыванию виновность лица в совершении преступления, форма его вины и мотивы (п. 2 ч. 1 ст. 73 УПК РФ), т. е. признаки субъективной стороны преступления (гл. 5 УК РФ).
В процессе установления основания уголовной ответственности (ст. 8 УК РФ) органы предварительного расследования определяют следующие юридические факты, изменяющие или прекращающие охранительное уголовное правоотношение:
- обстоятельства, исключающие преступность деяния, - юридические факты, изменяющие или прекращающие «дозволительное» уголовное правоотношение по поводу право-
мерного причинения вреда уголовно-правовым отношениям при определенных законом обстоятельствах (гл. 8 УК РФ и п. 5 ч. 1 ст. 73 УПК РФ);
- обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания (гл. 11 и 12 УК РФ и п. 7 ч. 1 ст. 73 УПК РФ);
- обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание (ст. 61, 63 УК РФ и п. 6 ч. 1 ст. 73 УПК РФ);
- обстоятельства, подтверждающие, что имущество, подлежащее конфискации (ст. 104.1 УК РФ), получено в результате совершения преступления или является доходами от этого имущества либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия преступления либо для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации) (п. 8 ч. 1 ст. 73 УПК РФ);
- обстоятельства, способствовавшие совершению преступления: (ч. 1 ст. 2 УК РФ и ч. 2 ст. 73 УПК РФ).
На следующем этапе применения уголовного закона, при рассмотрении сообщения о преступлении или при производстве по уголовному делу, установленным обстоятельствам дается уголовно-правовая квалификация. Решается вопрос, какая уголовно-правовая норма устанавливает уголовно-правовой запрет на совершение данного деяния, имеется ли основание уголовной ответственности и порождает ли оно конкретное охранительное или регулятивное уголовное правоотношение. Результатом уголовно-правовой квалификации являются соответствующие процессуальные решения [2]. Признание состава преступления основанием уголовной ответственности следует из норм уголовного законодательства (ст. 8 УК РФ) и уголовно-процессуального законодательства, в соответствии с которым отсутствие в деянии состава преступления является одним из обстоятельств, исключающих производство по делу, в связи с чем уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное подлежит прекращению (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК). Этого же правила придерживается и судебная практика [9]. Между тем отметим, что ни в УК РФ, ни в УПК РФ не формулируется обязанность суда устанавливать уголовную ответственность. В УК РФ говорится о назначении по приговору суда меры государственного принуждения. В ст. 29 УПК РФ указывается, что только суд правомочен признать лицо виновным и назначить ему наказание. Следовательно, возможность признания лица виновным, назначения и применения мер уголовной ответственности должна быть полностью исследована стороной обвинения до суда и представлена в суд. И это решается в уголовном преследовании, важным этапом которого составляет обвинение лица в совершении преступления. Без этого суд не может постановить ни обвинительный, ни оправдательный приговор. Именно поэтому и возникает вопрос: достаточно ли для формулирования обвинения «основания уголовной ответственности» в понимании ст. 8 УК РФ?
Такого понимания уголовной ответственности для ее реализации, по мнению А.Э. Жалинского, недостаточно в силу норм УК РФ и УПК РФ: «По действующему уголовному закону в существующих уголовно-процессуальных рамках сторона обвинения не может ограничиться только установлением всех признаков состава преступления, а суд не может в соответствии со ст. 60 УК РФ действительно наказание назначить» [16]. Во избежание противоречий в уголовном и уголовно-процессуальном праве следует, по нашему мнению, четко различать собственно деяние и реально существующие обстоятельства его совершения, личность исполнителя, включая его психическую деятельность. Это значит, что:
а) основанием уголовной ответственности по УК РФ и УПК РФ являются нормативно определенные факты, достаточные для обоснования решения об уголовной ответственности и получившие уголовно-правовую оценку;
б) все обязательные элементы решения об уголовной ответственности должны иметь свое основание и базироваться на фактах;
в) нормативно определенные факты должны иметь соответствующее правовое значение и быть представлены суду либо иному субъекту уголовно-правового решения в соответствующей форме.
Как на этапе возбуждения уголовного дела, так и на этапе предварительного расследования (т.е. в процессе реализации уголовно-процессуальных отношений) с помощью средств доказывания устанавливается субъект уголовно-правовых отношений - лицо, совершившее преступление. В реализации прав и обязанностей такого субъекта находят свое проявление как уголовно-правовые, так и уголовно-процессуальные отношения. В ходе расследования проясняется предмет уголовно-правового отношения (преступление), доказывается вина конкретного лица в его совершении. В результате доказывания собирается совокупность доказательств, которая позволяет лицу, производящему расследование, т. е. субъекту уголовно-процессуального отношения, вынести решение о привлечении лица, совершившего преступление, к уголовной ответственности [15, с. 27]. По результатам рассмотрения сообщения о преступлении следователь, руководитель следственного органа, орган дознания, дознаватель принимают одно из следующих решений: о возбуждении уголовного дела публичного, частного или частно-публичного обвинения в порядке, установленном ст. 146 и 147 УПК РФ (копия постановления руководителя следственного органа, следователя, дознавателя о возбуждении уголовного дела незамедлительно направляется прокурору); об отказе в возбуждении уголовного дела (ст. 148 УПК РФ); о передаче сообщения по подследственности в соответствии со ст. 151 УПК РФ, а по уголовным делам частного обвинения - в суд в соответствии с ч. 2 ст. 20 УПК РФ.
Как мы видим, из перечисленных процессуальных решений только постановление об отказе в возбуждении уголовного дела является актом реализации прав и обязанностей, в соответствии с которыми наступает юридически значимый результат, т. е. имеет свойства третьего элемента механизма правового регулирования. В нем констатируется наличие общерегулятивного уголовного правоотношения. Остальные из названных решений являются промежуточными процессуальными актами на пути к принятию окончательного решения по результатам рассмотрения сообщения о преступлении. Установление юридической основы уголовного дела в судебном производстве состоит в квалификации, даваемой судом доказанному совершенному деянию, содержащему все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ.
К промежуточным процессуальным актам применения норм уголовного права следует отнести постановление о привлечении в качестве подозреваемого или обвиняемого (ст. 46 и 171 УПК РФ), обвинительное заключение (ст. 220 и 221 УПК РФ), обвинительный акт (ст. 225, 226, 476 УПК РФ) и обвинительное постановление (ч. 1 ст. 226.7 УПК РФ), в которых от имени государства формулируется обвинение лица в виновно совершенном общественно опасном деянии, запрещенном нормами Особенной части УК РФ. Только в законном решении следователя (дознавателя), прокурора и во вступившем в законную силу обвинительном приговоре суда властно констатируется наличие охранительного уголовного правоотношения.
После установления фактической и юридической основы уголовного дела суд, прокурор, следователь или дознаватель должны принять решение, предусмотренное уголовно-процессуальным законом, и оформить его в соответствии с процессуальным законодательством. Если две предшествующие стадии применения права создавали условия применения уголовного закона, то в ходе принятия решения осуществляется применение уголовного закона. В решении уполномоченных лиц и органов действие применяемой уголовно-правовой нормы распространяется на конкретные лица и события, а также изменяется правовой статус отдельных субъектов. «Именно в уголовно-процессуальном решении норма уголовного права приобретает индивидуально-властный характер, устанавливается окончательная ее связь с фактом, подлежащим разрешению» [23, с. 70].
Применением по уголовному делу уголовного закона сопровождается одновременно правоприменительным актом суда, прокурора, следователя или дознавателя в письменной
форме. Лишь с момента вступления в законную силу такого акта и в зависимости от его характера можно говорить о результатах регулирования уголовных правоотношений либо об их отсутствии. В досудебных стадиях уголовного процесса деятельность его участников направлена на установление наличия или отсутствия общерегулятивных либо охранительных уголовных правоотношений, поэтому в постановлении о прекращении уголовного дела судом констатируется юридически значимый результат. В зависимости от результатов установления судом фактической и уголовно-правовой основы уголовного дела им может быть принято решение прекратить уголовное дело или уголовное преследование полностью или в соответствующей его части (п. 3-6 ч. 1, ч. 2 ст. 24, п. 3-5 ч. 1 ст. 27, ч. 7 ст. 246 или ч. 3 ст. 249 УПК РФ). На этих стадиях прокурор, следователь, орган дознания или дознаватель могут принять следующие решения по делу, указывающие на следующие юридические факты:
- отсутствие уголовных правоотношений - вынесение постановления о прекращении уголовного дела в отношении лица, совершившего запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости;
- наличие общерегулятивных уголовных правоотношений - вынесение постановления об отказе в возбуждении уголовного дела или постановления о прекращении уголовного дела по реабилитирующим основаниям или по нереабилитирующим основаниям, исключающим уголовную ответственность;
- прекращение существующих охранительных уголовных правоотношений - вынесение постановления о прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям, не исключающим уголовную ответственность, но влекущим освобождение от нее;
- изменение существующего охранительного уголовного правоотношения - вынесение постановления о прекращении уголовного преследования и возбуждении перед судом ходатайства о применении к несовершеннолетнему обвиняемому принудительной меры воспитательного воздействия.
Наряду с общими элементами этапов установления фактической основы уголовного дела в досудебном и судебном производстве в последнее дополнительно включается установление судом вида наказания (ст. 44 УК РФ) и вида исправительного учреждения и режима (п. 9 ч. 1 ст. 299 УПК РФ). В приведенных примерах мы вновь видим наличие предметно-системных связей уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм. По словам Д.Ю.. Гончарова: «Наличие предметно-системных связей между нормами двух отраслей законодательства (уголовного и уголовно-процессуального) означает, во-первых, наличие у каждой из них собственного предмета правового регулирования, а следовательно, их самостоятельности; во-вторых, нормы процессуального уголовного законодательства не должны ни «вторгаться» в материальное уголовное законодательство, ни тем более противоречить ему, ибо как уголовно-процессуальные отношения предназначены для установления, реализации уголовно-правовых отношений, так же и уголовно-процессуальные нормы предназначены для реализации материальных уголовных норм» [12, с. 16].
Таким образом, характеризуя предметно-системные связи уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм, мы приходим к выводу, что уголовно-процессуальные отношения существуют для того, чтобы субъекты этих правоотношений, посредством реализации своих субъективных прав и обязанностей, могли прийти к выводу о наличии или отсутствии юридических фактов, предусмотренных материальными нормами уголовного права. Следовательно, возможно заключить, что предметно-системная связь уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений происходит через акты реализации субъективных прав и обязанностей. При этом необходимо учитывать, что не каждое уголовно-процессуальное отношение направлено на установление материального уголовного правоотношения. Названные обстоятельства свидетельствуют о частичной независимости уголовно-процессуальных отношений от материальных.
Библиографические ссылки
1. Постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. № 27. Ст. 2804.
2. Абубакиров Ф.М. Уголовно-правовая оценка насилия в уголовном законодательстве и судебной практике // Российский судья. 2011. № 8. С. 19-22.
3. Александров А.И. Уголовная политика и уголовный процесс в российской государственности: история, современность, перспективы, проблемы / под ред. В.З. Лукашевича ; предисл. акад. РАН, лауреата Государственной премии СССР, Заслуженного деятеля науки Российской Федерации, д-ра. юрид. наук В.Н. Кудрявцева. СПб. : СПбГУ, 2003.
4. Александров А.И. Философия зла и философия преступности (вопросы философии права, уголовной политики и уголовного процесса) / Вступительное слово член-корреспондента Российской академии наук, доктора юридических наук, профессора Д.А. Керимова. СПб. : СПбГУ, 2013.
5. Алексеев С.С. Право. Азбука. Теория. Философия. Опыт комплексного исследования. М. : НОРМА ; ИНФРА М, 1998.
6. Баев О.Я. Уголовно-процессуальное исследование преступлений : монография. М.: Юрлитин-форм, 2009.
7. Бажанов С. Оправданна ли так называемая доследственная проверка // Законность. 1995. № 1.
8. Бурцев С. Типичные нарушения уголовно-процессуальных норм органами дознания на стадии возбуждения уголовного дела // Право и жизнь. 2010. № 5.
9. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации № 9 2001 года «Обзор надзорной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации за 2000 год. URL: http://www.vsrf.ru/vscourt_detale.php? id=2338.
10. Васильченко А.А. Взаимосвязь уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений : монография. М. : Ось-89, 2006.
11. Вицин С. Институт возбуждения дела в уголовном судопроизводстве // Российская юстиция. 2003. № 6. С. 54-56.
12. Гончаров Д.Ю. Взаимосвязи и коллизии норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург : Уральский юридический ин-т МВД РФ, 2004.
13. Даев В.Г. Взаимосвязь уголовного права и процесса. Л. : ЛГУ, 1982.
14. Егоров С.Е. Права человека в уголовном процессе: международные стандарты и российское законодательство М. : НОРМА, 2006.
15. Ефимичев П.С., Ефимичев С.П. Расследование преступлений: теория, практика, обеспечение прав личности. М. : Юстицинформ, 2008.
16. Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. 2-е изд. М. : Проспект, 2009.
17. Захарцев С.И., Сальников В.П. Оперативно-розыскная политика: понятие и сущность // Юридическая наука: история и современность. 2016. № 4. С. 95-110.
18. Коробеев А.И. Уголовно-правовая политика // Правовая политика России (общетеоретические и отраслевые проблемы) : учебное пособие / под науч. ред. А.В. Малько. М. : Юрлитин-форм, 2014. С. 125-156.
19. Кропачев Н.М. Механизм уголовно-правового регулирования : дис. ... д-ра юрид. наук. СПб. : СПбГУ, 2000.
20. Малышева О.А. Современная уголовная политика Российского государства и ее реализация на досудебных стадиях уголовного судопроизводства : дис. ... д-ра юрид. наук. М. : Академия права и управления Министерства юстиции РФ (ФСИН России), 2006.
21. Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права : учебник. М. : Юристъ, 2004.
22. Огурцов Н.А. Правоотношения и ответственность в уголовном праве. Рязань, 1975.
23. Профатилова Н.В. Оценка следователем достаточности доказательств при принятии основных процессуальных решений по уголовным делам : монография. М. : Юрлитинформ, 2009.
24. Рабцевич О.И. Международное уголовно-процессуальное право: к вопросу о самостоятельности нормативного комплекса // Российский юридический журнал. 2011. № 3.
25. Сальников В.П., Захарцев С.И., Сальников В.П. Уголовно-исполнительная политика // Вестник Самарского юридического института. Научно-практический журнал. 2016. № 4.
26. Сальников В.П., Захарцев С.И., Сальников М.В. Оперативно-розыскная политика как концентрированное выражение экономики // Правовое поле современной экономики. 2016. № 3. С. 90-97.
27. Сальников В.П., Захарцев С.И., Сальников М.В. Оперативно-розыскная политика как элемент уголовной политики современной России // Юридическая наука: история и современность. 2016. № 6. С. 96-108.
28. Сальников В.П., Захарцев С.И., Сальников М.В. Уголовно-превентивная политика как элемент уголовной политики современной России // Юридическая наука: история и современность. 2016. № 8.
29. Сальников В.П., Захарцев С.И., Сальников М.В. Уголовно-исполнительная политика как элемент уголовной политики современной России // Юридическая наука: история и современность. 2016. № 7.
30. Сальников В.П., Захарцев С.И., Сальников М.В. Уголовно-правовая политика как элемент уголовной политики современной России // Юридическая наука: история и современность. 2016. № 5. С. 94-107.
31. Сальников В.П., Захарцев С.И., Сальников М.В. Уголовно-процессуальная политика как элемент уголовной политики современной России // Юридическая наука: история и современность. 2016. № 9 С. 70-97.
32. Сальников В.П., Захарцев С.И., Сальников М.В. Уголовная и уголовно-процессуальная политика // Юридическая наука и практика. Вестник Нижегородской академии МВД России. 2016. № 3. С 260-283.
33. Санталов А.И. Теоретические вопросы уголовной ответственности. Л., 1982.
34. Стахов Я.Г. Уголовная политика и ее реализация субъектами Российской Федерации : дис. ... д-ра юрид. наук. М. : Академия управления МВД РФ, 2006.
35. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации : учебник / отв. ред. П.А. Лупин-ская. М. : Юристъ, 2005.
36. Уголовный процесс : учебник / под ред. А.Д. Прошлякова, В.С. Балакшина, Ю.В. Коз-убенко. М. : Волтерс Клувер, 2011.
37. Францифоров Ю.В. Противоречия уголовного процесса. М.: Приориздат, 2006.
38. Чурилов С.Н. Методика расследования преступлений: общие положения. М. : Юстицинформ, 2011.
39. Чурилов С.Н. Предмет доказывания в уголовном судопроизводстве и криминалистике : научно-практич. пособие. М. : Юстицинформ, 2011.
40. Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976.
References
1. Postanovlenie Konstitutsionnogo Suda RF ot 29 iyunya 2004 g. № 13-P «Po delu o proverke kon-stitutsionnosti otdel'nykh polozhenii statei 7, 15, 107, 234 i 450 Ugolovno-protsessual'nogo kodeksa Rossiiskoi Federatsii v svyazi s zaprosom gruppy deputatov Gosudarstvennoi Dumy» (The judgment of the Constitutional Court of the Russian Federation on June 29, 2004 № 13-P "On the case
on the constitutionality of certain provisions of Articles 7, 15, 107, 234 and 450 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation in connection with the request of the State Duma deputies group"), Sobranie zakonodatel'stva Rossiiskoi Federatsii. 2004. № 27. St. 2804.
2. Abubakirov F.M. Ugolovno-pravovaya otsenka nasiliya v ugolovnom zakonodatel'stve i sudebnoi praktike (Criminal law assessment of the violence in criminal law and judicial practice), Rossiiskii sud'ya, 2011, No. 8, pp. 19-22.
3. Aleksandrov A.I. Ugolovnaya politika i ugolovnyi protsess v rossiiskoi gosudarstvennosti: istori-ya, sovremennost', perspektivy, problemy (Criminal policy and criminal procedure in the Russian statehood: History, present and prospects, problems), pod red. V.Z. Lukashevicha; predisl. akad. RAN, laureata Gosudarstvennoi premii SSSR, Zasluzhennogo deyatelya nauki Rossiiskoi Federatsii, d-ra. yurid. nauk V.N. Kudryavtseva. SPb. SPbGU, 2003.
4. Aleksandrov A.I. Filosofiya zla i filosofiya prestupnosti (voprosy filosofii prava, ugolovnoi poli-tiki i ugolovnogo protsessa) (Philosophy of evil and philosophy of crime (questions of philosophy of law, criminal policy and criminal procedure)), Vstupitel'noe slovo chlen-korrespondenta Rossiiskoi akademii nauk, doktora yuridicheskikh nauk, professora D.A. Kerimova. SPb. SPbGU, 2013.
5. Alekseev S.S. Pravo. Azbuka. Teoriya. Filosofiya. Opyt kompleksnogo issledovaniya (Law. Alphabet. Theory. Philosophy. Experience of a complex research). M. NORMA, INFRA M, 1998.
6. Baev O.Ya. Ugolovno-protsessual'noe issledovanie prestupleniy, monografiya (Criminal procedure investigation of crimes: Monograph). M. Yurlitin-form, 2009.
7. Bazhanov S. Opravdanna li tak nazyvaemaya dosledstvennaya proverka (Is the so-called pre-investigation check worth doing?), Zakonnost'. 1995. No. 1.
8. Burtsev S. Tipichnye narusheniya ugolovno-protsessual'nykh norm organami doznaniya na stadii vozbuzhdeniya ugolovnogo dela (Typical violations of criminal procedure standards by inquiry bodies at the stage of initiation of criminal action), Pravo i zhizn'. 2010. No. 5.
9. Byulleten' Verkhovnogo Suda Rossiiskoi Federatsii No. 9 2001 goda «Obzor nadzornoi praktiki sudebnoi kollegii po ugolovnym delam Verkhovnogo Suda Rossiiskoi Federatsii za 2000 god (The Russian Federation Supreme Court Bulletin number 9, 2001 "Review of the supervisory practices of the judicial board on criminal cases of the Supreme Court in 2000). URL: http://www.vsrf.ru/vscourt_detale.php? id=2338.
10. Vasil'chenko A.A. Vzaimosvyaz' ugolovno-pravovykh i ugolovno-protsessual'nykh otnoshenii, monografiya (Interconnection of criminal law and criminal procedure relations: Monograph). M. Os'-89, 2006.
11. Vitsin S. Institut vozbuzhdeniya dela v ugolovnom sudoproizvodstve (Institute of the initiation of proceedings in criminal justice), Rossiiskayayustitsiya, 2003, No. 6, pp. 54-56.
12. Goncharov D.Yu. Vzaimosvyazi i kollizii norm ugolovnogo i ugolovno-protsessual'nogo za-kono-datel'stva (The relationships and conflicts of criminal and criminal procedure legislation), avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. Ekaterinburg, Ural'skii yuridicheskii in-t MVD RF, 2004.
13. Daev V.G. Vzaimosvyaz' ugolovnogo prava i protsessa (Interconnection of criminal law and procedure). L. LGU, 1982.
14. Egorov S.E. Prava cheloveka v ugolovnom protsesse: mezhdunarodnye standarty i rossiiskoe zakonodatel'stvo (Human rights in criminal proceedings: international standards and Russian law). M. NORMA, 2006.
15. Efimichev P.S., Efimichev S.P. Rassledovanie prestuplenii: teoriya, praktika, obespechenie prav lichnosti (Investigation of crimes: theory, practice and providing the rights of the individual). M. Yustitsinform, 2008.
16. Zhalinskii A.E. Ugolovnoe pravo v ozhidanii peremen: teoretiko-instrumental'nyi analiz (Criminal law in anticipation of changes: theoretical and instrumental analysis). 2-e izd. M. Prospekt, 2009.
17. Zakhartsev S.I., Sal'nikov V.P. Operativno-rozysknaya politika: ponyatie i sushchnost' (Operative search policy: Concept and essence), Yuridicheskaya nauka: istoriya i sovremennost'. 2016, No. 4, pp. 95-110.
18. Korobeev A.I. Ugolovno-pravovaya politika. Pravovaya politika Rossii (obshcheteoreticheskie i ot-raslevye problemy), uchebnoe posobie (Criminal law policy. Legal Policy of Russia (general theoretical and branch problems): Textbook), pod nauch. red. A.V. Mal'ko. M. Yurlitinform, 2014, pp. 125-156.
19. Kropachev N.M. Mekhanizm ugolovno-pravovogo regulirovaniya (The mechanism of legal regulation), dis. ... d-ra yurid. nauk. SPb. SPbGU, 2000.
20. Malysheva O.A. Sovremennaya ugolovnaya politika Rossiiskogo gosudarstva i ee realizatsiya na dosudebnykh stadiyakh ugolovnogo sudoproizvodstva (Modern criminal policy of the Russian state and its implementation at the pre-trial stage of criminal proceedings), dis. ... d-ra yurid. nauk. M. Akademiya prava i upravleniya Ministerstva yustitsii RF (FSIN Rossii), 2006.
21. Matuzov N.I., Mal'ko A.V. Teoriya gosudarstva i prava, uchebnik (Theory of state and law: Textbook). M. Yurist", 2004.
22. Ogurtsov N.A. Pravootnosheniya i otvetstvennost' v ugolovnom prave (Legal relations and responsibility in criminal law). Ryazan', 1975.
23. Profatilova N.V. Otsenka sledovatelem dostatochnosti dokazatel'stv pri prinyatii osnovnykh protsessual'nykh reshenii po ugolovnym delam, monografiya (Assessment of sufficiency of the evidence by the investigator when making key procedural decisions in criminal cases: Monograph). M. Yurlitinform, 2009.
24. Rabtsevich O.I. Mezhdunarodnoe ugolovno-protsessual'noe pravo: k voprosu o sa-mostoyatel'nosti normativnogo kompleksa (International Criminal Procedure Law: to the question of the independence of the regulatory complex), Rossiiskii yuridicheskii zhurnal, 2011, No. 3.
25. Sal'nikov V.P., Zakhartsev S.I., Sal'nikov V.P. Ugolovno-ispolnitel'naya politika (Penitentiary policy), Vestnik Samarskogoyuridicheskogo instituta. Nauchno-prakticheskii zhurnal, 2016, No. 4.
26. Sal'nikov V.P., Zakhartsev S.I., Sal'nikov M.V. Operativno-rozysknaya politika kak kontsen-trirovannoe vyrazhenie ekonomiki (Operative search policy as a concentrated expression of economics), Pravovoepole sovremennoi ekonomiki, 2016, No. 3, pp. 90-97.
27. Sal'nikov V.P., Zakhartsev S.I., Sal'nikov M.V. Operativno-rozysknaya politika kak element ugolovnoi politiki sovremennoi Rossii (Operative search policy as an element of criminal policy of modern Russia), Yuridicheskaya nauka: istoriya i sovremennost', 2016, No. 6, pp. 96-108.
28. Sal'nikov V.P., Zakhartsev S.I., Sal'nikov M.V. Ugolovno-preventivnaya politika kak element ugolovnoi politiki sovremennoi Rossii (Criminal preventive policy as an element of criminal policy of modern Russia), Yuridicheskaya nauka: istoriya i sovremennost', 2016, No. 8.
29. Sal'nikov V.P., Zakhartsev S.I., Sal'nikov M.V. Ugolovno-ispolnitel'naya politika kak element ugolovnoi politiki sovremennoi Rossii (Penitentiary policy as an element of criminal policy of modern Russia), Yuridicheskaya nauka: istoriya i sovremennost', 2016, No. 7.
30. Sal'nikov V.P., Zakhartsev S.I., Sal'nikov M.V. Ugolovno-pravovaya politika kak element ugolovnoi politiki sovremennoi Rossii (Criminal law policy as an element of criminal policy of modern Russia), Yuridicheskaya nauka: istoriya i sovremennost', 2016, No. 5, pp. 94-107.
31. Sal'nikov V P., Zakhartsev S.I., Sal'nikov M.V. Ugolovno-protsessual'naya politika kak element ugolovnoi politiki sovremennoi Rossii (Criminal procedure policy as an element of criminal policy of modern Russia), Yuridicheskaya nauka: istoriya i sovremennost', 2016, No. 9 pp. 70-97.
32. Sal'nikov V.P., Zakhartsev S.I., Sal'nikov M.V. Ugolovnaya i ugolovno-protsessual'naya politika (Criminal and criminal procedure law policy), Yuridicheskaya nauka i praktika. Vestnik Nizhego-rodskoi akademii MVD Rossii, 2016, No. 3, pp 260-283.
33. Santalov A.I. Teoreticheskie voprosy ugolovnoi otvetstvennosti (Theoretical issues of criminal responsibility). L., 1982.
34. Stakhov Ya.G. Ugolovnaya politika i ee realizatsiya sub"ektami Rossiiskoi Federatsii (Criminal policy and its implementation by the Russian Federation subjects), dis. ... d-ra yurid. nauk. M. Akademiya upravleniya MVD RF, 2006.
35. Ugolovno-protsessual'noe pravo Rossiiskoi Federatsii: uchebnik (Criminal Procedure Law of the Russian Federation: Textbook), otv. red. P.A. Lupinskaya. M. Yurist", 2005.
36. Ugolovnyi protsess, uchebnik (Criminal process: Textbook), pod red. A.D. Proshlyakova, V.S. Balakshina, Yu.V. Kozubenko. M. Volters Kluver, 2011.
37. Frantsiforov Yu.V. Protivorechiya ugolovnogo protsessa (Contradictions of criminal process). M. Priorizdat, 2006.
38. Churilov S.N. Metodika rassledovaniya prestuplenii: obshchie polozheniya (Methods of investigation of crimes: general provisions). M. Yustitsinform, 2011.
39. Churilov S.N. Predmet dokazyvaniya v ugolovnom sudoproizvodstve i kriminalistike, nauchno-praktich. posobie (Subject evidence in criminal justice and criminology: Research and practical aid). M. Yustitsinform, 2011.
40. El'kind P.S. Tseli i sredstva ikh dostizheniya v sovetskom ugolovno-protsessual'nom prave (The aims and means of their achievement in Soviet criminal procedure law). L., 1976.
Дата поступления: 20.01.2017 Received: 20.01.2017
УДК 342.4
ДИНАМИКА КОРРУПЦИОННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В 2012-2015 гг. АНАЛИЗ СТАТИСТИЧЕСКИХ СВЕДЕНИЙ СУДЕБНЫХ ОРГАНОВ (ЧАСТЬ 3)
ПУДАКОВ Евгений Рустамович
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права, процесса и криминалистики, Башкирского Института Социальных технологий (филиал) АТи СО (Москва), начальник учреждения ФКУ ИК-13 УФСИН России по Республике Башкортостан, г.Уфа, Россия. Е-шаИ: evg-pudakov@yandex.ru
Успешность проводимой государством работы по противодействию коррупции напрямую зависит от наличия актуальных и объективных сведений, как в правоохранительной, так и судебной деятельности в данной сфере, в первую очередь, для определения эффективности принимаемых мер. И проводимая в последнее время интенсивная нормотворческая работа законодательной власти и координирующая деятельность исполнительной и судебной властей по противодействию коррупции в нашей стране указывает на определенные как положительные, так и отрицательные результаты.
Ключевые слова: коррупционные преступления; Генеральная прокуратура; судебный департамент; лишение свободы; конфискация имущества; штраф; сведения о доходах; государственные служащие.
DYNAMICS OF CORRUPTION-RELATED CRIMES IN 2012-2015. ANALYSIS OF STATISTICAL INFORMATION OF THE JUDICIARY
(PART 3)
PUDAKOV Evgeniy Rustamovich
Candidate of Sciences (Law), Assistant Professor of the Œair of Criminal Law, Procedure and Forensics of the Bashkir Institute of Social Technologies (branch) of the AL and SR (Moscow), Head of the Institution FGICC-13 of the FPS of Russia for the Republic of Bashkortostan, Ufa, Russia Е-mail: evg-pudakov@yandex.ruр
The success of the State's work on anticorruption is directly dependent on the availability of relevant and objective information, both in law enforcement and judicial activities in this field, in the first place to determine the effectiveness of the measures. Intensive standard-setting work of the legislature carried out in recent years as well as coordinating activities of the executive and the judiciary to combat corruption in our country indicates certain, both positive and negative results.
Key words: corruption-related crimes; General Prosecutor's Office; Judicial Department; deprivation of liberty; confiscation of property; fine; information on incomes; civil servants.
