CC BY
64УДК 343.8
А. А. Храмов
О ПРАВОВЫХ ОСНОВАНИЯХ ОГРАНИЧЕНИЯ ПЕРЕПИСКИ ОСУЖДЕННЫХ К ЛИШЕНИЮ СВОБОДЫ
В статье рассматриваются основания ограничения переписки осужденных к лишению свободы. На основе ретроспективного анализа литературы и законодательства (в том числе зарубежного) делается вывод, что перечень сведений, запрещенных к распространению в тексте корреспонденции осужденных, довольно противоречив и сохраняет в себе пережитки «закрытой» советской системы исполнения наказаний.
Обосновывается, что установленный в настоящее время на подзаконном уровне запрет на упоминание ряда сведений в корреспонденции осужденных не только никак не связан с предупреждением преступности, обеспечением безопасности, реализацией иных целей, предусмотренных Конституцией РФ (ч. 3 ст. 55), но и, в отдельных случаях, противоречит положениям некоторых международных актов в области исполнения лишения свободы. В то же время по непонятным причинам допускается возможность распространения в переписке сведений об организации службы режима (надзора) учреждений УИС, о сотрудниках учреждения, которые могут быть использованы осужденными и иными лицами для совершения преступлений и других правонарушений, дестабилизации оперативной обстановки в учреждении.
В целях устранения подобных недостатков в статье предлагается установить основания изъятия (и уничтожения при необходимости) входящей и исходящей корреспонденции осужденных на уровне федерального закона (а именно — УИК РФ), приведя их в соответствии с ограничениями, установленными для телефонных разговоров осужденных, с учетом соблюдения справедливого баланса между интересами личности, общества и государства, целей уголовного и уголовно-исполнительного законодательства.
Ключевые слова: переписка осужденных; корреспонденция; цензура; контроль; тайна переписки.
A. A. Khramov
ON THE LEGAL GROUNDS FOR RESTRICTING THE CORRESPONDENCE OF PRISONERS TO DEPRIVATION OF LIBERTY
The article considers the grounds for restricting the correspondence of convicts to imprisonment. On the basis of a retrospective analysis of literature and legislation (including foreign), it is concluded that the list of information prohibited in the text of correspondence of convicts is quite contradictory and retains the remnants of the "closed" Soviet penal system.
© Храмов А. А., 2021 © Khramov A. A., 2021
It is justified that the ban established at the by-law level on mentioning a number of information in the correspondence of convicts is not only not related to the pr evention of crime, ensuring security, the implementation of other goals provided for in the Constitution of the Russian Federation (part 3 of article 55), but, in some cases, also contradicts the provisions of some international acts in the field of imprisonment. At the same time, for unknown reasons, it is possible to disseminate in correspondence information about the organization of the service of the regime (supervision) of penal institutions, about employees of the institution who can be used by convicts and other persons to commit crimes and other offenses, destabilize the operational situation in the institution.
In order to eliminate such shortcomings, the article proposes to establish the grounds for the removal (and destruction, if necessary) of incoming and outgoing correspondence of convicts at the level offederal law (namely, the Penal Code of the Russian Federation), bringing them in accordance with the restrictions established for telephone conversations of convicts, taking into account the observance of a fair balance between the interests of the individual, society and the state, the goals of criminal and penal legislation.
Keywords: correspondence of convicts; correspondence; censorship; control; secrecy of correspondence.
В современных условиях развития гражданского общества и демократических начал Российского государства теоретическая разработка проблем соблюдения и защиты прав личности на неприкосновенность частной жизни, в том числе — тайну переписки, играет важную роль. На это нас ориентируют не только отдельные положения Конституции Российской Федерации (далее — Конституция РФ) (ст. 2, 23, 24 и др.), но и положения международных нормативно-правовых актов (ст. 12 Всеобщей декларации прав человека, ч. 1 ст. 9 Конвенции СНГ о правах и свободах человека), устанавливающие запрет на осуществление цензуры переписки. Исключение составляют случаи, когда это необходимо для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). Допускает установление подобного рода ограничений и ряд общих международных актов со ссылкой на необходимость обеспечения интере-
сов национальной безопасности, общественного порядка, прав и свобод населения и других лиц (ч. 2 ст. 9 Конвенции СНГ о правах и свободах человека), общего благосостояния и удовлетворения справедливых требований морали (ст. 29 Всеобщей декларации прав человека). Применительно к сфере исполнения наказаний подобный подход демонстрируется в Европейских пенитенциарных правилах в ред. от 2020 г. (ст. 24.2), предусматривающих возможность ограничения переписки осужденных в целях обеспечения расследования уголовных дел, порядка, безопасности и защиты, предупреждения преступлений.
Скрупулезный анализ норм федерального законодательства позволяет сделать вывод, что в настоящее время термин «цензура» употребляется в 11 федеральных законах (помимо Конституции РФ), при этом механизм ее осуществления предусмотрен лишь в шести из них. Несмотря на, казалось бы, небольшое количество нормативно-правовых актов, содержащих в себе термин «цензура», в законодательстве до
сих пор отсутствует единый подход к определению ее содержания. По мнению С. А. Куликовой, легально определенное содержание цензуры можно разделить на три семантических группы: 1) ограничение права излагать свое мнение и давать оценку тем или иным событиям, распространять определенную информацию; 2)ограничение доступа к определенной информации, предметам материального мира; 3) просмотр корреспонденции тех или иных лиц [11, с. 15-16]. Автор считает, что последний подход к определению содержания цензуры демонстрируется, в частности, и в уголовно-исполнительном законодательстве, с чем отдельные ученые-пенитенциаристы не согласны.
Ряд авторов (Д. Э. Марченко, В. А. Борченко, А. И. Дроздов) считают, что цензура входящей и исходящей корреспонденции осужденных, исходя из смысла и содержания ст. 91 УИК РФ, заключается не только в изучении ее содержания, но и возможном вмешательстве в нее [13, с. 48]. В свою очередь, В. И. Руднев понимает под цензурой действия государственных органов по ограничению свободы переписки, в результате которых осужденные и иные лица могут не получить соответствующую корреспонденцию вовсе [25, с. 73]. Не способствует разрешению сложившейся проблемы и содержание различных словарей (в том числе — юридических), в которых смешиваются между собой термины «контроль», «надзор», «перлюстрация», «просмотр», «изучение», «вмешательство». В конечном итоге это отрицательно влияет на определение законодательных пределов и условий ее осуществления, а также реализацию конституционного права на неприкосновенность частной жизни [10].
Не вдаваясь в полемику относительно юридической природы, содержания цензуры и ее отграничения от других сходных категорий, мы лишь считаем
нецелесообразным ее рассмотрение в отрыве от возможности вмешательства в переписку посредством изъятия и конфискации соответствующей (нежелательной для прочтения) корреспонденции, поскольку иное бы ставило под сомнение саму суть данного мероприятия и достижение его целей (в виде предупреждения преступлений, обеспечения безопасности и др.). Единственно, что для этого нужно — это исчерпывающий перечень сведений, не подлежащих разглашению в переписке, который должен определяться не субъективным мнением цензора, а в соответствии с нормативными правовыми актами (а если быть точнее, то федеральным законом — в соответствии с ч. 3 ст. 55 Конституции РФ) [26, с. 110]. К сожалению, ретроспективный анализ соответствующей литературы и нормативных правовых актов в области исполнения уголовных наказаний позволяет сделать вывод, что перечень подобных сведений зачастую определялся не законодательными актами (в частности, ИТК РСФСР 1924, 1933, 1970 гг., которые содержали в себе норму о возможности цензуры), а ведомственными приказами и инструкциями (как правило, носящих ограничительные грифы) либо указаниями должностных лиц, не был исчерпывающим и постоянно корректировался.
Так, например, в конце XIX — начале XX в. в письмах осужденных могла содержаться информация лишь о семейных новостях, об урожае, погоде (например, грозах, дождях и т. п.). Не допускались и исключались (вырезались, зачеркивались) из корреспонденции сведения о начале войны или о ее ходе (в частности, о Русско-японской войне 1904 г.), критика действующей власти, иная информация, которая, по мнению цензора, не могла быть «по общей предосудительности содержания отправлена» адресату [5, с. 263]. Причем, как показывает практика того времени
(1923 г.), цензуру корреспонденции в отдельных случаях осуществляли не только сотрудники учреждения, но и сами осужденные (по назначению) [7].
В 30-е гг. XX в. перечень запрещенной к употреблению в письмах информации был уточнен. Причем к исходящей корреспонденции предъявлялись несколько иные требования, нежели к входящей. В частности, в первой не допускались антисоветские высказывания, сведения об учреждениях, исполняющих наказания и отбывающих в них осужденных, критика исправительно-трудовой системы, жалобы на государственные органы, способы незаконной переписки и пересылки запрещенных предметов. В письмах же, адресованных осужденным, были запрещены: критика государства, любая политическая информация, информация о стихийных бедствиях, преступлениях, способах незаконной переписки и получении запрещенных к хранению осужденными предметов. Также в сообщениях не допускались нецензурная лексика, клевета на условия содержания, скрытый смысл. Такие письма подлежали конфискации и уничтожению [22, с. 118].
Несколько сузился перечень нежелательной информации в письмах в предвоенные годы. В 1939 г. была принята и сразу же засекречена инструкция о режиме содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях, которая запрещала распространение сведений о количестве осужденных в лагере, режиме их содержания и охраны, а также о характере производства. Подобного рода корреспонденция уничтожалась по акту, который приобщался к личному делу осужденного [3]. Как отмечает Е. В. Су-веров, это делалось во избежание подготовки побегов, массовых беспорядков, поступления на территорию учреждения запрещенных предметов [27, с. 30].
Принятие в 1970 г. нового ИТК РСФСР не повлияло на практику установления ограничений переписки осуж-
денных на уровне подзаконных нормативных правовых актов и отдельных указаний должностных лиц. Адресату не направлялись письма, исполненные тайнописью, шифром или с применением других условностей, а также носящие явно клеветнический или циничный характер либо содержащие сведения, не подлежащие оглашению [12, с. 185]. Помимо официальных изъятий и уничтожений писем по мотивам «недозволенности» содержащихся в них сведений, львиная доля писем (иногда до половины), как отмечается в юридической литературе, просто исчезала [1, с. 101]. Причем основанием такой конфискации корреспонденции могла послужить не запрещенная подзаконными актами информация о выполняемой осужденными работе (нормах, зарплате, травматизме и др.) [1, с. 124]. Единственным нововведением являлось то, что об уничтожении такого письма должно было объявляться осужденному, что, несомненно, было положительным моментом, однако на практике не всегда соблюдалось.
На уровне нормативно-правового акта (хотя и подзаконного), опубликованного официально для всеобщего сведения в соответствии с ч. 3 ст. 15 Конституции РФ, основания изъятия и конфискации корреспонденции нашли свое отражение лишь в конце 90-х гг. XX в. в Правилах внутреннего распорядка исправительных учреждений (далее — ПВР ИУ) от 30.05.1997 № 330. К таковым правоприменитель отнес наличие в письме сведений: носящих циничный характер, направленных на причинение вреда охраняемым законом правам государственных органов, общественных объединений и отдельных граждан, составляющие государственную, служебную тайну, а также передаваемые при помощи тайнописи, шифра, жаргона или других условностей. Такая корреспонденция уничтожалась, а осужденный ставился в известность.
Позднее, в 2005 г. из ПВР ИУ данная норма была исключена. Не содержат перечня сведений, не подлежащих разглашению, и новые Правила 2016 г. По мнению некоторых ученых, в силу данного законодательного пробела сотрудники продолжают придерживаться не действующих норм — применявшихся ранее ПВР ИУ 1997 г., чем нарушают принцип законности [2, с. 41-42]. Данная позиция представляется весьма спорной. Дело в том, что сотрудники ИУ в своей деятельности не применяли (и не применяют) по аналогии нормы ПРВ ИУ редакции 1997 г., поскольку исключенная в 2005 г. из ПВР ИУ норма, устанавливающая основания изъятия и конфискации корреспонденции, спустя год была перемещена в Инструкцию по цензуре корреспонденции осужденных, отбывающих наказание в виде лишения свободы, утвержденную приказом Минюста России от 2006 г. (далее — Инструкция) Что касается нарушения принципа законности, то таковое действительно нами усматривается, но не в применении норм по аналогии, а в том, что закрепленные основания изъятия и уничтожения писем содержатся в нормативном акте с грифом «для служебного пользования» вопреки требованиям ч. 3 ст. 15 Конституции РФ и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Тем не менее, в судебной практике уже долгое время превалирует противоположная позиция. Так, например, по делу гражданина Г. суд пришел к выводу, что довод заявителя о том, что указанная Инструкция не подлежит применению в связи с тем, что не представлена ему в полном объеме для обозрения, не может быть принят во внимание, поскольку данный приказ является документом для служебного использования, был представлен суду в форме выписки для обозрения и оглашен в судебном заседании [8].
В настоящее время положения Инструкции определяют достаточно широ-
кий перечень оснований, в соответствии с которыми входящая и исходящая корреспонденция подлежит изъятию: 1) шифрованная; 2) кодированная; 3) в тексте которой имеются сведения, составляющие государственную тайну, а также иные, не подлежащие оглашению. К последней, в частности, относится информация: о готовящемся или совершенном преступлении; о внутренней дислокации исправительного учреждения и его подразделений; численности и составе осужденных; об организации службы охраны учреждений УИС; о характере и объеме строительства на жилых и производственных объектах; об эпидемиях и массовых заболеваниях; о других происшествиях в учреждениях УИС; излагающая способы переписки и получения запрещенных к хранению предметов; с рисунками и репродукциями порнографического характера; с литературой, запрещенной к распространению на территории России; с географическими, топографическими картами и атласами транспортных магистралей; содержащая угрозы для жизни других лиц [23]. Анализ указанных оснований позволяет сделать вывод, что большая часть из них действительно установлена в целях предупреждения преступлений и обеспечения безопасности не только отдельных граждан, но и органов государственной власти. В то же время некоторые из них, на наш взгляд, уже не отвечают требованиям сложившихся реалий, отдельным положениям норм международных правовых актов и никак не связаны с теми целями, которые установлены ч. 3 ст. 55 Конституции РФ.
В частности, речь идет о наличии в тексте письма информации о численности и составе осужденных, характере строительства, об эпидемиях и массовых заболеваниях, совершенных преступлениях и других происшествиях в учреждениях УИС. В настоящее время (в условиях развития открытости УИС)
большая часть из указанной информации не представляет никакого секрета, является доступной в сети «Интернет» и предоставляется, в том числе, официальными сайтами ФСИН России и ее территориальных органов.
Изучение последних (например, официальные сайты УФСИН России по Алтайскому краю, Омской, Томской, Костромской области, Республике Хакасия, ГУФСИН России по Кемеровской области — Кузбассу) позволяет сделать вывод, что на момент опубликования сведений в разделе «статистическая информация» (как правило, на начало года) в воспитательной колонии (далее — ВК) г. Бийска содержалось 40 осужденных, в исправительной колонии особого режима г. Рубцовска — 921 человек, в ВК для несовершеннолетних женского пола г. Томск — 34 человека, колонии-поселения (далее — КП) в п. Осташково — 96 человек. В разделе «информация» можно увидеть, что, например, в КП № 2 ГУФСИН России по Кемеровской области с июля 2019 г. шло строительство нового банно-прачечного комплекса, в информации указано количество различных модулей и размещены фотографии со стройки, а в ИК-29 УФСИН России по Республике Хакасия с 2016 г. шло строительство нового общежития для осужденных (причем в информации имеются не только фотографии со стройки, но и дата введения нового объекта в эксплуатацию). Что касается сведений о составе осужденных, то таковую можно установить не только исходя из предоставляемых ФСИН России данных, средств массовой информации, но и требований ст. 58 УК РФ, которая определяет порядок назначения осужденным к лишению свободы вида исправительного учреждения в зависимости от тяжести совершенного ими преступления и других критериев.
Не совсем понятен и оправдан запрет распространения сведений о совершенных преступлениях и правона-
рушениях (например, о собственной травме) в УИС, эпидемиях и массовых заболеваниях. Здесь, как представляется, не вполне объективно и соразмерно ограничивается право осужденных на получение информации, предусмотренное ч. 4 ст. 29 Конституции РФ. На необходимость обеспечения реализации данного права неоднократно в своих решениях указывал и Конституционный суд РФ (далее — КС РФ). По его мнению, право на тайну переписки в силу требований ч. 3 ст. 56 Конституции РФ не является абсолютным, однако его ограничения допустимы лишь при условии их адекватности, соразмерности и могут быть оправданы лишь необходимостью обеспечения указанных в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ целей (Определение КС РФ от 8.11.2005 № 439-О). Указанные ограничения могут распространяться лишь на сведения, составляющие государственную тайну, либо связанные с частной жизнью, коммерческой, профессиональной, изобретательской или служебной деятельностью. Вся иная информация не может быть отнесена к сведениям ограниченного доступа и должна быть доступна гражданину (Постановление КС РФ от 18.02.2000 № 3-П) (выделено нами — А. Х.). Подобный подход к реализации права осужденных на переписку отражен и в международных нормативно-правовых актах. В частности, в соответствии с п. 24.9 Европейских пенитенциарных правил (в ред. от 2020 г.) заключенным должно быть разрешено немедленно информировать свои семьи о любых серьезных заболеваниях или травмах, которые они могут перенести. Между тем, поскольку получение сужденным травмы либо заболевания (например, массового) относится к происшествиям в учреждениях УИС, то такая информация вопреки положениям международных актов до адресата в соответствии с действующей Инструкцией не должна доставляться.
Отдельный интерес представляет противоречивая практика реализации указанных в Инструкции оснований изъятия и конфискации корреспонденции осужденных.
Так, например, Михайловский районный суд Приморского края, отказывая в удовлетворении заявления гражданина А. о признании незаконными действий должностных лиц ФКУ ИК-10 по изъятию и неотправке его письма, пришел к выводу, что, поскольку в результате осмотра исходящей корреспонденции были обнаружены проколы над определенными буквами текста, дающие основание подозревать тайнопись, такая корреспонденция была уничтожена (выделено нами — А. Х.). Между тем, пояснить, что же зашифровано в данном тексте и каким образом данная информация создает угрозу для других лиц, цензор не смог [24].
Аналогичное решение вынес и Соликамский городской суд Пермского края по делу гражданина Р., но уже в части предоставления им в письме информации о происшествии в учреждении. Как пояснил ответчик, письмо было конфисковано и уничтожено в связи с тем, что в нем содержалась неправдивая, недостоверная информация о том, что истцу во время отбывания наказания в колонии сломали ребра. Ложная информация такого рода о происшествии в учреждении не может быть отправлена родственнику, поскольку может вызвать переживания и повредить жизни и здоровью адресата (выделено нами — А. Х.) [9]. На наш взгляд, в данном случае цензор не совсем верно расширительно истолковал положения Инструкции, отождествив понятие «информация, содержащая угрозы для жизни других лиц» и «информация, которая может повредить жизни и здоровью», чего делать было нельзя. Более того, подобные действия противоречат п. 24.9 Европейских пенитенциарных правил (в ред. от
2020 г.), в соответствии с которым осужденным должно быть разрешено немедленно информировать своих родственников о полученных ими травмах.
В практике встречаются и случаи, когда администрация ИУ в процессе цензуры корреспонденции не изымает и уничтожает полностью, а «корректирует» ее содержание. В качестве примера можно привести ситуацию, когда цензором одной из колоний Свердловской области в письме, адресованному гражданину К. , были уничтожены (закрашены) телефонные номера ряда государственных учреждений, а также первосвященника, которые являются открытыми для всеобщего сведения. Судом первой инстанции было установлено, что действия администрации законны и обоснованы, поскольку были направлены на исключение какой-либо возможной тайнописи из текста в виде цифр, наличие которых в соответствии с требованиями Инструкции (помимо графиков, геометрических фигур, чертежей, которые могут служить кодом) должно подвергаться особому вниманию со стороны цензора. Отменяя данное решение, суд второй инстанции справедливо отметил, что, во-первых, каких-либо доказательств, подтверждающих факт тайнописи, ответчиком не было представлено (хотя в первом приведенном нами примере подобное положение не помешало Михайловскому районному суду отказать гражданину А. в удовлетворении жалобы), во-вторых, Инструкция о цензуре не предусматривает каких-либо действий по зачеркиванию информации в письме в случае обнаружения в ней тайнописи [14]. Следует отметить, что в правоприменительной практике встречаются случаи зачеркивания не только тайнописи, но и другой не запрещенной информации (например, нецензурных слов, жаргонов, иностранных слов). В то же время вряд ли можно согласиться с тем, что изъятие входящей и исходящей корре-
спонденции, содержащее иностранные слова и отправленное через службу отправки электронных сообщений «ФСИН-ПИСЬМО», будет являться нарушением прав осужденных и иных лиц, поскольку в данном случае возникают не уголовно-исполнительные отношения, а гражданско-правовые, связанные с оказанием услуг [15].
Изложенное приводит к выводу, что сегодня перечень сведений, запрещенных к употреблению в тексте корреспонденции, довольно противоречив и, как показал ретроспективный анализ литературы и законодательства, сохраняет в себе пережитки советской системы исполнения наказаний (лишь за некоторым исключением идентичен перечню почти вековой давности). Отдельные основания изъятия и уничтожения корреспонденции и вовсе нелогичны, например, когда осужденному в переписке запрещено говорить о преступлениях, происшествиях, заболеваниях, количестве осужденных, в то время как по телефону он может это сделать свободно. Это связано с тем, что действующая редакция ПВР ИУ от 2016 г. устанавливает лишь запрет на передачу сведений в ходе телефонного разговора о готовящемся к совершению преступлении или ином правонарушении, об охране ИУ, администрации ИУ, а также способах передачи запрещенных предметов. Одновременно с этим Инструкция по не совсем понятным причинам допускает возможность распространения в переписке сведений об организации службы режима (надзора) учреждений УИС, о сотрудниках учреждения. Первая, как представляется, имеет не меньшее значение, чем информация об охране учреждения (в частности, для колонии-поселения, где подобные сведения могут позволить осужденному спланировать побег, приобрести запрещенный предмет, передать определенные сведения и др.). Что касается второй, то сведения о сотрудниках (например, адрес проживания, номер те-
лефона, транспортных средств и др.) могут быть использованы осужденными и иными лицами для совершения в отношении них преступлений, шантажа и т. п.
Обращаясь к законодательству ряда зарубежных стран [4; 16; 17; 18; 19; 20; 21; 28], следует отметить, что российское законодательство в интересующей нас части во многом с ним схоже (см. таблицу). Как правило, основания изъятия и уничтожения корреспонденции осужденных устанавливаются на подзаконном уровне. Причем из восьми исследованных нами государств лишь в Республике Казахстан (так же, как и в России) такие ограничения установлены на уровне акта, не опубликованного для всеобщего сведения (с грифом «для служебного пользования»). Что касается содержания самих оснований, то почти во всех странах (за исключением Молдовы, где цензура не является обязательным режимным элементом) выделяется «тайнопись» и «применение других условностей (шифр, символы, жаргон)». В Республике Кыргызстан, Узбекистан, Беларусь, Украина законодателем дополнительно выделяются «сведения, составляющие государственную и служебную тайну», в Азербайджане — «сведения, связанные с деятельностью учреждения отбывания наказания». В свою очередь, в Республике Молдова используется несколько иная формулировка, позволяющая не только объединить между собой две вышеперечисленные, но и несколько их расширить: «Сведения, которые могут поставить под угрозу безопасность государства, безопасность учреждения, его государственных служащих с особым статусом или других лиц, их имущества». Что касается сведений «о численности осужденных, заболеваниях и эпидемиях, совершенных преступлениях», то передача таковых в корреспонденции, как показал анализ законодательства ряда зарубежных стран (в большинстве своем — СНГ), в отличие
от России, не запрещена, что говорит о необходимости пересмотра установленных отечественной Инструкцией по цензуре корреспонденции оснований ее изъ-
Подводя итог, отметим, что в настоящее время перечень сведений, запрещенных распространению в тексте корреспонденции осужденных, довольно противоречив и, как показал ретроспективный анализ литературы и законодательства, сохраняет в себе пережитки советской системы исполнения наказ а-ний, которая носила «закрытый» характер. Об этом свидетельствует ряд обстоятельств.
ятии и уничтожения с учетом реального их влияния на достижение целей, предусмотренных ч. 3 ст. 55 Конституции РФ.
Таблица
Во-первых, установление перечня ограничений переписки осужденных и получения ими информации на подзаконном уровне, причем с присвоением Инструкции по цензуре грифа «для служебного пользования» (собственно, как это было на протяжении большей части XX в.) вопреки требованиям ч. 3 ст. 15, ч. 3 ст. 55 Конституции РФ и ряда положений международных правовых актов в
Страна Основания изъятия и уничтожения корреспонденции осужденных
Кыргызстан Выполненная тайнописью, шифром, с применением других условностей или специфической лексики (жаргона) либо содержит сведения, составляющие государственную, служебную тайну
Казахстан Установлены Правилами проведения контроля отправляемой и получаемой осужденными корреспонденции, утвержденными приказом МВД Республики Казахстан от 21.08.2014 № 86 ДСП
Молдова Содержит сведения, которые могут поставить под угрозу безопасность государства, безопасность учреждения, его государственных служащих с особым статусом или других лиц, их имущества, либо информацию о фактах, которые могут иметь преступный характер
Узбекистан Содержит в тексте секретные надписи и знаки, составляющие государственную или иную охраняемую законом тайну, а также нецензурные выражения
Беларусь Выполненная тайнописью, шифром, с применением других условностей или жаргона, а также носящая циничный характер, направленная на причинение вреда охраняемым законом правам государственных органов, общественных объединений и отдельных граждан либо содержит сведения, составляющие государственную, служебную тайну
Украина Письма, выполненные тайнописью, шифром, а также письма, содержащие сведения, не подлежащие разглашению
Азербайджан Выполненная тайнописью, шифром, с применением условностей или (жаргона), носящая циничный характер, а также отражающая не подлежащие раскрытию сведения, связанные с деятельностью учреждения отбывания наказания
Монголия Содержащая призывы к совершению побега или других преступлений, оскорбления или угрозы, порнографические материалы, информацию, которая может психически воздействовать на осужденного, написанная секретными символами на непонятном языке
сфере обеспечения прав и свобод человека и гражданина.
Во-вторых, запрет на упоминание в корреспонденции сведений, которые, на наш взгляд, никак не связаны с предупреждением преступности, обеспечением безопасности, реализацией иных целей, предусмотренных Конституцией РФ (ч. 3 ст. 55) и являются общедоступными (не связаны с государственной, служебной и иной охраняемой законодательством тайной). Часть из них, как показал анализ зарубежного законодательства, в настоящее время свободно распространяется в переписке осужденных, содержащихся в ряде стран СНГ и Средней Азии, а ограничение в получении родственниками осужденных информации о травмах, преступлениях в отношении последних (которая запрещена Инструкцией о цензуре в России), и вовсе противоречит положениям некоторых международных актов в области исполнения лишения свободы (п. 24.9 Европейских пенитенциарных правил в ред. от 2020 г.).
В-третьих, действующая Инструкция по непонятным причинам допускает возможность распространения в переписке сведений об организации службы режима (надзора) учреждений УИС, о сотрудниках учреждения, которые так же, как и информация об охране, могут быть использованы осужденными и иными лицами для совершения преступлений и других правонарушений, дестабилизации оперативной обстановки в учреждении (побега, приобретения запрещенных предметов, угроз сотруднику и его семье и др.). В то же время, как отметил М. Н. Гернет еще сто лет тому назад, наивно полагать, что существующая в исправительных учреждениях цензура корреспонденции — могущественное средство в борьбе с побегами и другими преступлениями в учреждениях, поскольку львиная часть осужденных способна лишь на совершенно безобидную переписку. В связи с чем един-
ственным критерием ограничения переписки осужденных, по справедливому мнению автора, должна стать опасность общения и подготовляемого преступления. При этом для борьбы с ними следует устанавливать ограничения на общение лишь в тех пределах, в каких допускает это общий закон и для лиц, находящихся на свободе [6, с. 88].
Таким образом, в перспективе целесообразно установить основания изъятия (и уничтожения при необходимости) входящей и исходящей корреспонденции осужденных на уровне федерального закона (а именно — УИК РФ), приведя их в соответствии с ограничениями, установленными для телефонных разговоров осужденных, с учетом соблюдения справедливого баланса между интересами личности, общества и государства, целей уголовного и уголовно-исполнительного законодательства. К таковым следует отнести наличие в тексте корреспонденции: 1) сведений, выполненных тайнописью, шифром, с применением нецензурных слов и жаргонизмов; 2) сведений, распространение которых запрещено законодательством Российской Федерации (сюда мы относим не только государственную и служебную тайну, но и, например, личную, семейную и другую тайну работников УИС, а также иную информацию, распространение которой запрещено, но не связано с установлением тайны); 3) сведений, способствующих нарушению осужденным порядка и условий исполнения и отбывания наказания (в данном случае речь идет о незаконных методах переписки, получения запрещенных предметов и др.). Что касается информации о готовящемся преступлении или ином правонарушении, то здесь изъятие содержащей ее переписки должно, на наш взгляд, происходить не в уголовно-исполнительном порядке, а в рамках осуществления оперативно-розыскной деятельности.
Литература
1. Андрей Твердохлебов — в защиту прав человека [Текст] : сб. / сост. В. Чалидзе. — Нью-Йорк : Хроника, 1975.
2. Бочкарев, В. В., Южанин, В. Е. Уголовно-исполнительные средства реализации частно-предупредительной функции наказания в виде лишения свободы : монография / д-р юрид. наук, проф. В. Е. Южанин, канд. юрид. наук В. В. Бочкарев. — Новокузнецк : ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России, 2019.
3. Временная инструкция о режиме содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях НКВД СССР. 2 августа 1939 г. // ГА РФ. — Ф. P-9401. — Оп. 1а. — Д. 35. — Л. 17 об. —28. Типографский экз. Опубл.: ГУЛАГ: Главное управление лагерей.
4. Внутренние правила пенитенциарных учреждений Республики Узбекистан // URL: https://www.lex.uz/docs/2216121 (дата обращения: 28.02.2021).
5. Гернет, М. Н. История царской тюрьмы. В 5 т. — Т. 3: 1870-1900.
6. Гернет, М. Н. Очерки тюремной психологии: Психология переписки и свиданий в тюрьме // Право и Жизнь. — Москва, 1924. — Кн. 1.
7. Документ № 3. Доклад Коллегии ГПУ начальника Юридического отдела ГПУ В. Д. Фельдмана о результатах обследования Северных лагерей ГПУ 20 сентября 1923 г. // URL: https://alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1000700 (дата обращения: 28.02.2021).
8. Дело № 2а-726/2019, Куйбышевский районный суд г. Иркутск // URL. http://xn--90afdbaav0bd1afy6eub5d.xn--p1ai/44354577/extended (дата обращения: 28.02.2021).
9. Дело № 2а-315/2017 ~ М-23/2017 Соликамский городской суд // https://bsr.sudrf.ru/bigs/showDocument.html (дата обращения: 28.02.2021).
10. Значение термина «цензура» в словарях // URL: http://endic.ru/legal/C.enzura-20713.html (дата обращения: 28.02.2021).
11. Куликова, С. А. Конституционный запрет цензуры: понятие, признаки и гарантии // Информационное право. — 2011. — № 2.
12. Курс исправительно-трудового права: Проблемы Особенной части. — Москва : Юрид. лит., 1985.
13. Марченко, Д. Э., Борченко, В. А., Дроздов, А. И. Соблюдение прав осужденных к лишению свободы, отбывающих наказание в исправительных учреждениях: учебное пособие / Д. Э. Марченко, В. А. Борченко, А. И. Дроздов. — Самара : Самарский юридический институт ФСИН России, 2012.
14. Определение Свердловского областного суда от 09.04.2013 по делу № 332758/2013 // СПС «Консультант-Плюс» (дата обращения: 22.02.2021).
15. Официальный сайт «ФСИН-ПИСЬМО»: служба отправки электронных сообщений в учреждениях ФСИН России // URL. https://fsin-pismo.ru/client/app/info (дата обращения: 28.02.2021).
16. Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений уголовно-исполнительной системы Кыргызской Республики // URL : http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/12302?cl=ru-ru (дата обращения: 28.02.2021).
17. Правила внутреннего распорядка учреждений уголовно-исполнительной системы Республики Казахстан // URL: http://adilet.zan.kz/rus/docs/V14C0009984 (дата обращения: 28.02.2021).
18. Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений Республики Беларусь // URL: http://pravo.levonevsky.org/bazaby11/republic44/text387.htm (дата обращения: 28.02.2021).
19. Приказ от 28.08.2018 № 2823/5 «Об утверждении Правил внутреннего распорядка учреждений исполнения наказаний» // URL: https://ips.ligazakon.net/document/view/re32462?an=1&ed=2020_09_23 (дата обращения: 28.02.2021).
20. Правила внутреннего распорядка тюрьмы Монголии // URL: https://www.legalinfo.mn/annex/details/5090?lawid=8136 (дата обращения: 28.02.2021).
21. Правила Внутреннего распорядка учреждений отбывания наказания. — Баку : Издательство Бакы Университети, 2018.
22. Первова, К. А. Переписка осужденных: история и современность // Пермский период : сборник материалов VI Международного научно-спортивного фестиваля курсантов и студентов. — 2019.
23. Решение Томского областного суда по делу № 33-100/2015 (33-3880/2014;) // URL: http://xn--90afdbaav0bd1afy6eub5d.xn--p1ai/4143706 (дата обращения: 28.02.2021).
24. Решение Михайловского районного суда по делу № 2-310/2013 от 19.07.2013 // URL: https://sudact.ru/regular/doc/3KZFVOanJsVw/ (дата обращения: 28.02.2021).
25. Руднев, В. И. О реализации лицами, содержащимися под стражей, права на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений // Журнал российского права. — 2006. — № 3 (111).
26. Рябова, Л. В. Проблематика режима в исправительных учреждениях // Вестник Северо-Кавказского государственного технического университета. — 2007. — № 1.
27. Суверов, Е. В. К вопросу о режиме содержания заключенных в местах лишения свободы в Западной Сибири во время великой отечественной войны // Вестник Томского государственного университета. История. — 2015. — № 1 (33).
28. Устав отбывания наказания заключенными в Республике Молдова // URL: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=13201 (дата обращения: 28.02.2021).
References
1. Andrej Tverdohlebov — v zashchitu prav cheloveka [Andrey Tverdokhlebov — in human rights protection]. Collected vy V. Chalidze. New York, Chronicle, 1975.
2. Bochkarev V. V., Yuzhanin V. E. Ugolovno-ispolnitel'nye sredstva realizacii chastno-predupreditel'noj funkcii nakazaniya v vide lisheniya svobody [Penal implementers of private and precautionary function of imprisonment]. Novokuznetsk, Kuzbass Unstitute of the FPS of Russia, 2019.
3. Vremennaya instrukciya o rezhime soderzhaniya zaklyuchennyh v ispravitel'no-trudovyh lageryah NKVD SSSR [The temporary instruction about detention regime concluded in labor camps of People's Commissariat for Internal Affairs of the USSR]. On August 2, 1939. In: HECTARE of the Russian Federation. Form. P-9401. Inv. 1a. 35. P. 17.
4. Vnutrennie pravila penitenciarnyh uchrezhdenij Respubliki Uzbekistan [Internal rules of penal institutions of the Republic of Uzbekistan]. URL: https://www.lex.uz/docs/2216121 (accessed 2/28/2021).
5. Gernet M. N. Istoriya carskoj tyur'my [History of tsarist prison]. In 5 vol. Vol. 3: 18701900.
6. Gernet M. N. Ocherki tyuremnoj psihologii: Psihologiya perepiski i svidanij v tyur'me [Essays of prison psychology: Psychology of correspondence and dates in prison]. In: Pravo i ZHizn' [The Law and Life]. Moscow, 1924. Vol. 1.
7. Dokument № 3. Doklad Kollegii GPU nachal'nika YUridicheskogo otdela GPU V.D. Fel'dmana o rezul'tatah obsledovaniya Severnyh lagerej GPU 20 sentyabrya 1923 g. [Document No. 3. Report of Board of GPU of the head of legal department of GPU V. D. Feldman on results of inspection of Northern camps of GPU on September 20, 1923]. URL: https://alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1000700 (accessed 2/28/2021).
8. Delo № 2a-726/2019, Kujbyshevskij rajonnyj sud g. Irkutsk [Case No. 2a-726/2019, Kuibyshev district court Irkutsk]. URL. http://xn--90afdbaav0bd1afy6eub5d.xn--p1ai/44354577/extended (accessed 2/28/2021).
9. Delo № 2a-315/2017 ~ M-23/2017 Solikamskij gorodskoj sud [Case No. 2a-315/2017 ~ M-23/2017 Solikamsk city court]. URL: https://bsr.sudrf.ru/bigs/showDocument.html (accessed 2/28/2021).
10. Znachenie termina "cenzura" v slovaryah [Value of the term "censorship" in dictionaries]. URL: http://endic.ru/legal/C.enzura-20713.html (accessed 2/28/2021).
11. Kulikova S. A. Konstitucionnyj zapret cenzury: ponyatie, priznaki i garantii [Constitutional will lock censorships: concept, signs and guarantees]. Informacionnoepravo [Information Law], 2011, no. 2.
12. Kurs ispravitel'no-trudovogo prava: Problemy Osobennoj chasti [Course of the corrective-labor right: Problems of the Special part]. Moscow,: Legal Literature, 1985.
13. Marchenko D. E., Borchenko V. A., Drozdov A. I. Soblyudenie prav osuzhdennyh k lisheniyu svobody, otbyvayushchih nakazanie v ispravitel'nyh uchrezhdeniyah [Observance of the rights of the convicts to imprisonment serving sentence in correctional facilities]. Samara, Samara Law Institute of the FPS of Russia, 2012.
14. Opredelenie Sverdlovskogo oblastnogo suda ot 09 aprelya 2013 po delu №33 -2758/2013 [Definition of the Sverdlovsk regional court of 09.04.2013 on case No. 332758/2013]. Help Legal System "Consultant Plus" (accessed 2/22/2021).
15. Oficial'nyj sajt "FSIN-PIS'MO" sluzhba otpravki elektronnyh soobshchenij v uchrezhdeniyah FSIN Rossii [Official site of FSIN-letter: service of sending electronic messages in institutions of the FPS of Russia]. URL. https://fsin-pismo.ru/client/app/info (accessed 2/28/2021).
16. Pravila vnutrennego rasporyadka ispravitel'nyh uchrezhdenij ugolovno-ispolnitel'noj sistemy Kyrgyzskoj Respubliki [Regulations of correctional facilities of penal correction system of the Kyrgyz Republic]. URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/view/ru-ru/12302?cl=ru-ru (accessed 2/28/2021).
17. Pravila vnutrennego rasporyadka uchrezhdenij ugolovno-ispolnitel'noj sistemy Respubliki Kazahstan [Regulations of institutions of penal correction system of the Republic of Kazakhstan]. URL: http://adilet.zan.kz/rus/docs/V14C0009984 (accessed 2/28/2021).
18. Pravil vnutrennego rasporyadka ispravitel'nyh uchrezhdenij Respubliki Belarus' [Regulations of correctional facilities of the Republic Belarus]. URL: http://pravo.levonevsky.org/bazaby11/republic44/text387.htm (accessed 2/28/2021).
19. Prikaz ot 28.08.2018 № 2823/5 "Ob utverzhdenii Pravil vnutrennego rasporyadka uchrezhdenij ispolneniya nakazanij". URL: https://ips.ligazakon.net/document/view/re32462?an=1&ed=2020_09_23 (accessed 2/28/2021).
20. Pravila vnutrennego rasporyadka tyur'my Mongolii [Regulations of prison of Mongolia]. URL: https://www.legalinfo.mn/annex/details/5090?lawid=8136 (accessed 2/28/2021).
21. Pravila Vnutrennego rasporyadka uchrezhdenij otbyvaniya nakazaniya [Regulations of institutions of serving sentence]. Baku, Baku University Publishing, 2018.
22. Pervova K. A. Perepiska osuzhdennyh: istoriya i sovremennost' [Correspondence of convicts: history and present]. In: Permskij period [Perm period]. Collection of materials VI of the International scientific and sports festival of cadets and students. 2019.
23. Reshenie Tomskogo oblastnogo suda po delu №33-100/2015 (33-3880/2014;) [Decision of the Tomsk regional court on case No. 33-100/2015 (33-3880/2014;)]. URL: http://xn--90afdbaav0bd1afy6eub5d.xn--p1ai/4143706 (accessed 2/28/2021).
24. Reshenie Mihajlovskogo rajonnogo suda po delu № 2-310/2013 ot 19 iyulya 2013 g. [Decision of Mikhaylovsky district court on case No. 2-310/2013 of 19.07.2013]. URL: https://sudact.ru/regular/doc/3KZFVOanJsVw/ (accessed 2/28/2021).
25. Rudnev V. I. O realizacii licami, soderzhashchimisya pod strazhej, prava na tajnu perepiski, telefonnyh peregovorov, pochtovyh, telegrafnyh i inyh soobshchenij [About realization by the persons who are held in custody, rights for the mystery of correspondence, telephone negotiations, post, cable and other messages]. Zhurnal ros-sijskogo prava [Magazine of Russian Law], 2006, no. 3 (111).
26. Ryabova L. V. Problematika rezhima v ispravitel'nyh uchrezhdeniyah [Problems of the mode in correctional facilities]. Vestnik Severo-Kavkazskogo gosudarstvennogo tekhnicheskogo universiteta [The Bulletin of the North Caucasian State Technical University], 2007, no. 1, p. 106-111
27. Suverov E. V. K voprosu o rezhime soderzhaniya zaklyuchyonnyh v mestah lisheniya svobody v Zapadnoj Sibiri vo vremya velikoj otechestvennoj vojny [To a question of detention regime of prisoners in places of detention in Western Siberia during the Great Patriotic War]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya [The Bulletin of the Tomsk State University. History], 2015, no. 1 (33).
28. Ustav otbyvaniya nakazaniya zaklyuchennymi v Respublike Moldova [The charter of serving sentence concluded in the Republic of Moldova]. URL: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=13201 (accessed 2/28/2021).
Сведения об авторе
Александр Александрович Храмов: ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России (г. Новокузнецк, Российская Федерация), преподаватель кафедры уголовно -исполнительного права и криминологии. E-mail: Khramov_Alexandr@mail.ru
Information about the author
Alexander A. Khramov: Kuzbass Institute of the FPS of Russia (Novokuznetsk, Russia), lecturer of the Chair Penal Law and Criminology. E-mail: Khramov_Alexandr@mail.ru
