CC BY
19
О ПРАГМАТИЧЕСКИХ ФАКТОРАХ В СЕМАНТИКО-СИНТАКСИЧЕСКОЙ КАТЕГОРИИ КОНВЕРСНОСТИ
С.А. Добричев
Ключевые слова: конверсные отношения, прагматические факторы, пресуппозиция, референция, выбор языкового выражения, эмпатия.
Keywords: converse relations, pragmatic factors, presupposition, reference, choice of linguistic expression, empathy.
Понятие конверсных отношений в языке всегда ассоциировано с понятием выбора или альтернативы; собственно, это онтологически важное и имманентное свойство категории конверсности становится определяющим при переходе от конверсной парадигмы в системе языка к конкретному высказыванию в дискурсе.
Актуализация ситуационного фрейма в дискурсе, а значит, и определенного вектора отношения, предполагает взаимодействие целого комплекса факторов прагматического, семантического и структурного плана. В частности, при построении высказывания, как отмечает Н.Д. Арутюнова, происходит постоянное и сложное взаимодействие его ономатологического (назывного) аспекта и механизма, реализующего коммуникативное задание; на первый план выдвигается то одна, то другая функция синтагматической организации предложения [Арутюнова, 1972, с. 304].
В непосредственной же стадии перехода от ситуационного фрейма как когнитивной структуры к внешнеречевому высказыванию доминантную функциональную роль играют прагматические факторы, совокупность которых создает прагматический фокус в речепорожде-нии. Под прагматическим фокусом понимается акт выбора, критерием для которого является успешность и эффективность коммуникации и взаимодействия; это значит, что при произнесении предложений или частей предложений происходит выбор тех объектов, которые говорящий считает наиболее важными для слушающего [ван Дейк, 1978, с. 319].
Весьма близким к прагматическому фокусу понятием оказывается понятие прагматического пика, введенное представителями референ-
циально-ролевой грамматики Р. Ван Валином и У. Фоли в связи с рассмотрением проблемы организации предложения в терминах дискурс-ных ролей отдельных его составляющих. Под прагматическим пиком понимается наиболее значимая именная группа в предложении, которая детерминируется двумя взаимодействующими факторами: выде-ленностью в дискурсе и «фокусом интереса» говорящего [Ван Валин, Фоли, 1982, с. 389-390].
На ведущую роль факторов, создающих прагматический пик в процессе речепорождения, при выборе адекватных речевой ситуации синтаксических структур указывают многие лингвисты. Вот как трактует их роль К.А. Переверзев в связи с проблемой выбора конверсных структур в речи: «Отношения таких пропозиций (пропозициональных функций) - в центре которых находятся предикаты конверсивной семантики либо предикаты, противопоставленные по залогу, - отвлечены от деталей восприятия и концептуализации. Эти отношения объясняются коммуникативной функцией языка. А выбор и использование одной из пропозиций в речи описывается в категориях прагматики» [Переверзев, 1998, с. 33].
С.Д. Кацнельсон полагает, что в процессе порождения речи существенную роль играет не только содержание пропозиций, но также учет конкретной ситуации речи, степени осведомленности слушателя, общих целей коммуникации, места данного предложения в составе коммуникации и т.д. [Кацнельсон, 1986, с. 141].
Данная функционально-ролевая совокупность содержательных и прагматических факторов в речепорождении основана на постулате о том, что «сознание представляет собой скоординированное единство прагматических и когнитивных структур» [Никитин, 2001, с. 62]. Мысль человека субъективно приводит данные структуры в движение, называемое мыслительным процессом, в соответствии с заданной кон-ситуацией коммуникативной стратегией.
Широкий спектр прагматических аспектов при реализации когнитивного основания синонимических парадигм выделяется Т.С. Сорокиной, в концепции функциональной грамматической синонимии которой широко трактуемый прагматический фактор речепоро-ждения включает пресуппозиционную составляющую (лингвистическое окружение языковой единицы, конкретную речевую ситуацию, энциклопедическую информацию, знания коммуникантов о языке) и коммуникативную часть (коммуникативную интенцию говорящего) [Сорокина, 2003, с. 103].
Прагматические факторы признаются облигаторными и ключевыми условиями порождения речи и многими другими лингвистами (Н.Д. Арутюнова, В.Г. Гак, Е.С. Кубрякова, Е.В. Падучева и др.).
Прагматический аспект присутствует на всех стадиях актуализации ситуационного фрейма, включая и сам результат данного процесса актуализации - поверхностные синтаксические структуры дискурса.
Выбранные из числа возможных альтернатив, потенциально заложенных в семантике и структуре фреймов, вербализованные синтаксические конструкции становятся единицами актуального синтаксиса -синтаксиса текста, прагматического феномена в том смысле, что он, по мнению Н.А. Слюсаревой, является синтаксисом самовыражения, нацеленным на восприятие слушающим не только логического развертывания мысли, но и отношения говорящего к сообщаемому. Н.А. Слюсарева особо подчеркивает, что актуальный синтаксис в известной мере модален, так как выражает отношение говорящего к сообщаемому, но эта модальность особого рода, поскольку она выявляет личностную окраску информации; кроме того, ключевые функции актуального синтаксиса - тему и рему - можно именовать прагматическими [Слюсарева, 1986, с. 5].
Доминирующая роль прагматических аспектов в функционировании языка объясняется тем, что любой участок текста как продукта речевой деятельности невозможно интерпретировать в отрыве от целей и стратегий говорящего, которые фактически предопределяют и содержательную, и формальную составляющие единиц текста. Не случайно поэтому и семантика, и синтаксис в лингвистических трудах последних десятилетий становятся все более прагматически ориентированными.
Трактовка прагматики как имманентного свойства языкового функционирования позволяет М.В. Никитину сделать концептуальный вывод о том, что язык насквозь прагматичен, и в его основании лежит прагматико-эгоцентрический фактор, который является базисным принципом структуры речевой деятельности [Никитин, 1996, с. 715].
В речевой деятельности прагматика теснейшим образом переплетается и взаимодействует с семантикой и формальным синтаксисом, что позволяет представить означающее синтаксических единиц как совокупность трех содержательных планов: семантико-синтаксического, коммуникативно-синтаксического и коммуникативно-прагматического [Никитин, 1996, с. 589].
Наличие данного триединства, репрезентирующего означающее синтаксических единиц, в том числе и предложений, исходит из из-
вестного постулата о трехмерном пространстве языка с его базовыми координатами: семантикой, синтактикой и прагматикой [Степанов, 1998, с. 380].
Отталкиваясь от данного положения, мы исходим из гипотезы, согласно которой выбор альтернативных конверсных структур в динамичном и сложном порождающем процессе речетворчества обусловлен факторами, имеющими семантическую, синтаксическую и прагматическую природу.
На органическую связь семантики, синтактики и прагматики, их взаимозависимость и взаимопроникновение друг в друга на разных стадиях процесса порождения речи указывают многие ученые, рассматривая данную триаду в рамках проблемы выбора синтаксических структур, в том числе и конверсных. Говоря о взаимодействии номинативного и коммуникативного аспектов предложения, Н.Д. Арутюнова отмечает, что «коммуникативное задание, возможно, дает о себе знать в выборе глагола, выражающего ту или иную направленность действия, то есть проникает в саму номинацию. Ср.: Отец дал мальчику разрешение (при альтернативном выборе Мальчик получил разрешение от отца)» [Арутюнова, 1972, с. 304]. Коммуникативное задание здесь рассматривается как часть общей прагматической стратегии одного из коммуникантов в процессе общения, что основано на подчиненно-видовом отношении коммуникации к прагматике, охватывающей многочисленные проблемы как лингвистики, так и смежных с ней наук.
О структурно-смысловом единстве пропозиции, представляющей синтаксическую схему предложения вместе с ее смыслом, а также фактически определенный вектор отношения между аргументами, говорит Е.С. Кубрякова: «При описании ситуации и события говорящий членит их соответственно собственному восприятию происходящего, вследствие чего факт актуального членения будущего предложения определяется вместе с формированием пропозиции. Пропозиция содержит в себе не только зародыш будущей субъектно-объектной схемы предложения, но и ее тема-рематического членения» [Кубрякова, 1986, с. 107].
Таким образом, триединство прагматики, семантики и синтаксиса, заложенное уже на когнитивном уровне, требует комплексного подхода при анализе механизмов, обеспечивающих выбор конверсных структур в процессе коммуникации. Ведущую роль в данной триаде играет прагматический фактор. Поэтому, вслед за Р. Ван Валином и У. Фоли, мы считаем обоснованным рассматривать взаимодействие между синтаксисом, семантикой и прагматикой как отношение, при
котором синтаксические конструкции предопределяются в первую очередь, но не исключительно взаимодействием семантических и прагматических факторов [Ван Валин, Фоли, 1982, с. 378].
Выделение прагматических факторов, влияющих на выбор кон-версных структур, представляет сложную задачу, поскольку прагматика пронизывает всю речевую деятельность, взаимодействуя и с ее содержательной ипостасью - семантикой, и с формальной структурой -синтаксисом; при этом наиболее тесная органичная и взаимопроникающая связь существует у прагматики с семантикой. По мнению М.В. Никитина, начинаясь с прагматики, язык как эгоцентрически ориентированный организм, предназначенный обслуживать и продвигать прагматические интересы говорящего, беспредельно обрастает семантикой. Процесс семантизации прагматики, в свою очередь, сочетается со встречным процессом прагматизации семантики, в результате чего со всей очевидностью «выявляется невозможность практически разграничить семантику и прагматику по предмету на основе того определения, что предмет семантики очерчивается отношениями знака к денотату и сигнификату, а предмет прагматики - отношениями между знаками и их пользователями» [Никитин, 1996, с. 716].
Именно прагматика делает семантику лингвистической дисциплиной в отличие от логической и математической семантики, привнося человеческий фактор в процесс отражения и концептуализации реального мира с помощью языковых знаков и обогащая тем самым и систему языка, и речевую деятельность свойствами и особенностями алогичного характера, к числу которых относится языковое явление кон-версности.
Отмечая тесную взаимосвязь прагматики и семантики в процессе речепроизводства, вряд ли имеет смысл говорить о чисто прагматической составляющей функционирования конверсных структур в языке и соответственно выделять чисто прагматические факторы, влияющие на выбор конверсных структур из парадигматической «обоймы». В этой связи вполне логичным и обоснованным представляется использование многими лингвистами для характеристики разнообразных языковых явлений термина «прагмасемантический», в структуре значения которого ведущим компонентом признается прагматический.
Подчеркивая еще раз, что прагматические аспекты речевой актуализации пропозиций охватывают широчайший комплекс вопросов как лингвистического, так и междисциплинарного характера и по сути дела не имеют определенных контуров и границ, мы делаем попытку сосредоточиться на прагмасемантических факторах, которые основаны на
постулатах фреймовой семантики и парадигматического синтаксиса. В такой трактовке данные факторы являются тем самым прагмасеманти-ческими пиками, релевантными для реализации альтернативных кон-версных структур в процессе коммуникации.
Одним из таких ключевых прагматических понятий, имеющих также и логико-семантическую природу, следует, на наш взгляд, считать референцию говорящего, трактуемую в лингвистике как «отнесение языковых выражений к предметам действительности, вытекающее из намерения говорящего» [БЭС, 2000, с. 390].
В прагмалингвистике выделяются следующие виды референции по ее отношению к фонду знаний коммуникантов: 1) интродуктивная (когда называемый предмет известен только говорящему), 2) идентифицирующая (когда называемый предмет известен обоим коммуникантам), 3) неопределенная (когда называемый объект неизвестен обоим коммуникантам) [БЭС, 2000, с. 411]. Реализация прагматической функции референции в дискурсе оказывается одним из важных факторов выбора направления предикативного отношения между двумя конверсантами, каждый из которых может получить интродук-тивную, идентифицирующую или неопределенную функцию в речевой цепи в зависимости от пресуппозиционного фонда и коммуникативной интенции говорящего.
Как показал анализ материала, в абсолютном большинстве случаев реализуется коммуникативно-тематический принцип «от известного - к неизвестному»: при прочих равных условиях преимущественное право точки отсчета отношения в предложении текста получает актант, идентифицированный и говорящим, и слушающим. Как правило, актант с интродуктивной или неопределенной референцией занимает позицию в правом окружении конверсного предиката, например:
1) Cone is eating a Coney Island red-hot piled high with mustard, relish, sauerkraut, and peppers. He bought it from a sidewalk vendor, along with a can of cherry cola [Saunders, 1988, p. 87];
2) Then she brings out the blade she claims she borrowed from another dealer [Saunders, 1988, p. 318].
В случае, когда оба конверсанта имеют статус идентифицирующей референции, то есть при определенном референтно-прагматическом равновесии говорящий в равной степени может выбрать один из двух векторов отношения, основываясь на других праг-масемантических факторах, ср.:
1) My late husband taught me to be thorough. He was a teacher - of geometry [Hailey, 1971, p. 174];
2) It's a man named D.O. Guerrero. You sold him an insurance policy tonight, didn'tyou? [Hailey, 1971, p. 378].
Следует также отметить, что в ряде структур, организованных некоторыми типами конверсных предикатов (например, трехместными и объектно-субъектными), один из объектов описываемой ситуации в силу коммуникативной незначимости или отсутствия необходимой информации у говорящего может «уходить в тень», не будучи выраженным в поверхностной структуре, например:
1) Burne left in a quietly dramatic manner a week later. He sold all his possessions and came down to the room to say goodbye, with a battered old bicycle, in which he intended to ride to his home in Pennsylvania [Fitzgerald, 1977, p. 420];
2) Martinez, we borrowed three mirrors while you were gone. Look! [Bradbury, 1981, p. 39].
В приведенных контекстах отсутствует именование одного из ключевых участников описываемых событий передачи-приобретения -покупателя или заимодавца, однако, несмотря на свою имплицитную удаленность и неопределенность, он вполне осознается коммуникантами как прототипический конверсант во фреймах «sell-buy» и «lend-borrow». Здесь мы имеем дело с имплицитной неопределенной прото-типической референцией.
Таким образом, в дискурсе могут быть реализованы прагматически обусловленные различные виды референции по отношению к одному и тому же объекту (прототипическому актанту), ср.:
1. John bought the book from Nick (идентифицирующая референция);
2. John bought the book from my relative (интродуктивная референция);
3. John bought the book from a student (неопределенная референция);
4. John bought the book (имплицитная неопределенная референция).
Представляется, что потенциальная возможность конверсного преобразования данных структур (выражение отношения от продавца к покупателю) у говорящего градуально различна, что обусловлено разными типами реализованной референции; максимум конверсного потенциала заложен в первой структуре, минимум - в четвертой.
Вторым важнейшим прагмасемантическим фактором, существенно влияющим на выбор способа конверсизации, является, на наш взгляд, пресуппозиционный фонд коммуникантов, синтезирующий
различного рода знания, которые необходимы для адекватного и успешного решения коммуникативных стратегий и задач. Хотя у каждого коммуниканта есть свой пресуппозиционный фонд, в процессе выбора и порождения конверсных структур в дискурсе примарным оказывается пресуппозиционный фонд говорящего, который, однако, в своей речевой деятельности обязан учитывать и пресуппозиционный фонд слушающего.
Наше понимание пресуппозиционного фонда опирается на широкую трактовку понятия пресуппозиции, которое включает: 1) общую пресуппозицию - универсальные знания людей о мире, 2) частную пресуппозицию - знания о конкретной дискурсной ситуации и 3) лингвистическую пресуппозицию - знания о языке, которым пользуются коммуниканты.
Кроме референции и пресуппозиции, к блоку прагмасемантиче-ских факторов, безусловно, относится коммуникативная интенция говорящего, которая входит в коммуникативный аспект предложения. Одной из дискурсных реализаций коммуникативной интенции является «организация высказывания в соответствии с тем, чему в сообщении придается наибольшее значение» [БЭС, 2000, с. 390]. Ключевым моментом такой организации признается выведение говорящим наиболее значимого участника описываемой ситуации в левую позицию предложения и создание тем самым уже упоминавшегося прагматического пика. В другой терминологической системе названный процесс определяется как топикализация, то есть оформление темы сообщения [БЭС, 2000, с. 449].
Особо следует подчеркнуть, что одним из важнейших параметров коммуникативной интенции говорящего является учет коммуникативных и информативных интересов слушателя, его пресуппозиционного фонда. Поэтому, как справедливо отмечает С.Д. Кацнельсон, в порядке развертывания предложения «отражается таким образом "равнение" на слушателя, учет степени его осведомленности. Темой высказывания становится член пропозиции, который, по догадке говорящего, наиболее известен слушателю и может поэтому послужить трамплином для скачка к неизвестному, к реме» [Кацнельсон, 1986, с. 138].
Вместе с тем коммуникативная интенция говорящего (или пишущего) не ограничена интересами только адресата речи: в ее сфере находятся намерения самого говорящего, который во многих случаях идентифицирует себя с одним из участником описываемого события, излагая его с точки зрения данного участника. Данное явление интенсиональной сферы семантики, сигнификата и смысла [Степанов, 2002,
с. 358] получило в лингвистике название эмпатии. С реализацией эмпа-тии в языке связывается широкий круг явлений, в котором одну из центральных позиций занимают конверсные преобразования.
Точка зрения, или эмпатия, говорящего по отношению к ситуации основана на осмыслении человеком как носителя когниции некоторого фрагмента реальности и имеет, таким образом, когнитивный статус. С точки зрения когнитивной семантики «важным является ракурс, выбираемый «концептуализатором» при рассмотрении ситуации и для выразительного портретирования ее. Полная семантическая характеристика выражения устанавливается на основе таких факторов, как уровень конкретности восприятия ситуации, фоновые предположения и ожидания, относительная выделенность отдельных единиц и выбор точки зрения (перспективы) на описываемую сцену» [КСКТ, 1996, с. 73-74].
Изменение фокуса эмпатии представляет собой один из когнитивно-коммуникативных механизмов, с помощью которых реальная действительность проецируется в семантику естественного языка. Содержательная сторона статуса фокуса эмпатии состоит в том, что «человек обладает способностью представить себя смотрящим на мир глазами другого человека или с его точки зрения, и в том, что эта способность влияет на использование языка» [Чейф, 1982, с. 313].
Таким образом, актуализация одного из конституентов конверс-ной парадигмы в тексте, являющемся продуктом мыслительно-речевой деятельности человека, зависит от воздействия целого комплекса взаимообусловленных факторов, приоритетную роль среди которых играют прагмасемантические факторы.
Примат прагматики в полифакторном подходе к проблеме выбора между конверсными структурами определяет данную проблему как когнитивно-коммуникативную.
Литература
Арутюнова Н.Д. Синтаксис // Общее языкознание. Внутренняя структура языка. М., 1972.
БЭС - Большой энциклопедический словарь. Языкознание. М., 2000.
Ван Валин Р., Фоли У. Референциально-ролевая грамматика // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1982. Вып. 11.
ван Дейк Т.А. Вопросы прагматики текста // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978. Вып. 8.
Кацнельсон С.Д. Общее и типологическое языкознание. Л., 1986.
КСКТ - Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.
Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. М., 1986.
Никитин М.В. Курс лингвистической семантики. СПб., 1996.
Никитин М.В. Знак - Значение - Язык. СПб., 2001.
Переверзев К.А. Высказывание и ситуация : об онтологическом аспекте философии языка // Вопросы языкознания. 1998. № 5.
Слюсарева Н.А. Категориальная основа тема-рематической организации высказывания-предложения // Вопросы языкознания. 1986. № 4.
Сорокина Т.С. Функциональные основы теории грамматической синонимии // Вопросы языкознания. 2003. № 3.
Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка. М., 1998.
Степанов Ю.С. Имена, предикаты, предложения (Семиологическая грамматика). М., 2002.
Чейф У. Данное, контрастивность, определенность, подлежащее, топики и точка зрения // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1982. Вып. 11.
Источники
Bradbury R. A Medicine for Melancholy. New York, 1981.
Fitzgerald F.S. The Great Gatsby. Tender is the Night. This Side of Paradise. The Beautiful and Damned. The Last Tycoon. London, 1977.
Hailey A. Airport. New York, 1971.
Sanders L. The Timothy Files. New York, 1988.
