CC BY
203
УДК 111.1
С. Д. Лобанов
О понятии вещи, или веще-ориентированной философии
Сегодня главное для нас - прийти в чувство. Нам надо научиться видеть больше, слышать больше, больше чувствовать. Наша задача - не отыскивать как можно больше содержания в художественной вещи, тем более не выжимать из нее то, чего там нет, наша задача - поставить содержание на место, чтобы мы вообще могли увидеть вещь.
Сьюзен Сонтаг. 1964 г.
В статье рассматривается связь двух направлений современной философии - поворота к эмоциям (эмоциональный поворот) и поворота к вещи (реалогический поворот). Эта связь ведет к проблеме вещи, острием которой служит отношение человека и вещи, содержание которого образуется интервалом между ними. Предлагается решение проблемы вещи через понятие и деление вещи. В качестве исходного определения мира допускается следующее: мир есть совокупность (порядок) вещей. Выделяются пространственные, временные, операциональные определения вещи, вещи как единства материи и формы, вещи-изделия, а также связь понятий меры человека и меры вещи (или человекоразмерность). Дается анализ отношения вещи и арте(факта). Утверждается, что образ есть посредник между человеком и вещью. Кратко прослеживается отношение вещи и слова (в значении собрания людей).
The article discusses the connection between the two trends of modern philosophy - the turn to emotions (emotional orientation) and twist to things (reologicheskie rotation). This link leads to the problem of things, the point of which is the relationship of man and things, the content of which is formed by the interval between them. The proposed solution of things through the notion and division of things. As the source of the world allowed determining the following: the world is a combination (order) of things. Allocated spatial, temporal, operational definitions of things, things as the unity of matter and form, things-products, as well as the relationship of concepts of human measure and measure things (or human dimensionality). The analysis of the relations of things and Arte(the fact). It is argued that the image is the mediator between man and thing. Briefly traces the relationship of things and words (in the sense of meeting people).
Ключевые слова: поворот к эмоциям, поворот к вещи, метафизика вещи, веще-ориентированная философия, прагматургия, понятие и деление вещи, мера вещи, мера человека, факты, артефакты.
Keywords: the turn to emotions and the turn to things, metaphysics, things, thing-oriented philosophy, pragmaturgy, the notion and division of things, measure things, measure of man, facts, artifacts.
О повороте к эмоциям
В современной философии принято отмечать направления её развития через повороты: онтологический, лингвистический, феноменологический, трансмодернистский, герменевтический, прагматический и т. д. К такому повороту относится и эмоциональный (emotional turn), связанный с обращением к живым чувствам и эмоциям людей.
Обращение к чувствам (эмоциям) и культивирование их - это своего рода освобождение их на волю или в их собственную стихию, спасение от рассудочных интерпретаций. Следует отметить, что подобное обращение далеко не единственное в истории, это, к примеру, концепции эмотивной этики Франца Брентано, Макса Шелера и Анри Бергсона [1], с первенством волевого и ценностного начала, а также романтизм, сентиментализм, импрессионизм и т. д. Один из современных подходов к решению труднейшей проблемы сознания состоит в выделении «квалиа (qualia)», чувственных качеств, сферой которой является «народная психология», связанная поведением людей и наделением их сознанием. Точность измерений - основа строгого, объективного познания, и одной из характеристик научных приборов, хотя и в метафорическом значении, служит чувствительность.
В этом движении чувства и эмоции вновь и вновь возрождаются, становятся современными. Что это такое, чувство и чувства современности?
© Лобанов С. Д., 2015
Это вопрос, ведущий к вопросу о ценностях или о том, что принимается или не принимается людьми, а также об их выборе в условиях принятия решений, например, в отношении существующего положения вещей.
Обращение к чувствам связано с проблемой отчуждения человека от природы, мира, других людей и самого себя. Эта проблема имеет юридические корни в значении отчуждения собственности, своего начала, самостоятельности, «самости», или «аутентичности». Например, отчуждение происходит тогда, когда человек перестает быть самим собой, личностью и превращается в бездушную вещь в порядке вещей. Отчуждение может отождествляться с предметностью (овнеш-нением), овеществлением, или объективацией человеческого начала - труда [2]. В «мягкой» форме отчуждение переходит в значения явлений и понятий, связанных с дилеммами «свое»/»чу-жое», «тождественное»/»иное», «близкое/ «далекое».
О повороте к вещи
Насколько собственное существование и окружающий их мир вызывают интерес у людей? или так: заинтересованность в мире и существовании? Через интерпретацию слова «интерес» (от лат. inter-esse) открывается еще одно значение вещей: «Inter-esse значит: быть среди вещей, между вещей, находиться в центре вещи и стойко стоять при ней» [3].
Кроме того, inter-esse образует мир. Мир - это все существующее в определенном порядке. Мир прежде всего состоит из вещей. Здесь можно принять определение Лейбница: «Я называю миром все следствия и всю совокупность существующих вещей, чтобы уже нельзя было утверждать, будто могут существовать еще многие миры в разные времена и в разных местах» [4].
Понимание человека как малого мира (микрокосмоса), перевернутое Шопенгауэром на «мир - это макроантропос», не теряет своего значения через века. Когда в 1648 г. при дворе Христины Шведской Рене Декарт, великий геометр и философ, танцует вместе с балетмейстером Ан-туаном де Болье в балете «Рождение мира», совершается взаимное действие двух миров, или порядков вещей, - вещи протяженной (res extensa, материи) и вещи мыслящей (res cogitans, ума).
Здесь вполне уместна аналогия между рождением большого мира, происходящего без присутствия и участия человека, и рождением малого мира повседневной жизни человека: и там, и там участвуют стихии земли, воды, огня и воздуха, к которым присоединяется стихия человеческого существования.
Отсюда внимание к вещам, которое закрепляется выделением сфер культуры и культурологии (включая антропологию и этнографию), а также отдельных гуманитарных дисциплин, например античная и средневековая scientia rerum (наука вещах), реизм (Т. Котарбинский), реало-гия, или вещеведение (Г. С. Кнабе, М. Эпштейн, Ю. Л. Щапова и др.), имущественное право, социология вещей и т. д., а также исследования, посвященные истории вещей (Ю. Липс и др.) и значению вещи в отдельных культурах [5]. Своеобразной вехой на этом пути стал призыв основоположника современной феноменологии Э. Гуссерля «К самим вещам!». В одном из направлений современной философии - объектно-ориентированная мысль - предлагается не разделять объект и вещь [6], поэтому допустимо другое его название, а именно: веще-ориентированная философия, или метафизика вещей.
В Германии с 1918 по 1930 г. развивалось художественное движение «новая вещественность» (Neue Sachlichkeit) с обостренным вниманием к предметности существования людей. В 1922 г. в Берлине вышли в свет три номера журнала «Вещь» под редакцией Эля Лисецкого и И. Г. Эренбурга, придерживающхся конструктивистского направления. Первая треть ХХ в. - это время становления дизайна в качестве самостоятельного рода деятельности и дисциплины, связанных с организацией предметной среды существования человека, прежде всего вещей. В 1940-е и 1950-е гг. расцвет получило направление «неореализма» со стремлением выразить действительность такой, какая она есть.
«Вещи к нам куда ближе любых ощущений» [7]. В этом высказывании Мартина Хайдеггера весьма точно выражена проблема вещи. Если учесть кальку слова «вещь» в латинском языке «res», то откроется путь к пониманию определения «вещи» в значении «то, что есть», «что вообще есть», «нечто», а именно: «вещество», «сущее», «дело», «реальность», «ребус», «республика», «Rerum Novarum» (знаменитая энциклика папы Льва XIII), realpolitik, res judicata (окончательное решение), corpus delicti (вещественное доказательство), rebus sic stantibus (оговорка неизменных обстоятельств) и т. д., а греческий язык ведет к пониманию мировоззрения или явлений: npáy^a (вещь, дело) - прагматизм и хргща (вещь, предмет, дело, нечто, имущество, деньги и т. д.) - хре-мастика (наука об обогащении) и хремафобия (боязнь брать в руки деньги); и т. д. [8]. Интересно, что в России до XIX в. наука о лекарствах носила наименование «врачебное веществословие», что 14
служило переводом названия работы основателя фармакогнозии Диоскорида (I в. н. э.) "De Materia medicina".
Подобная всеохватность - на грани чрезмерности и пустоты содержания - образует дилемму отстраненное (далекое)/близкое, лежащую в основе проблемы вещи. Восприятие любой вещи является одновременно и абстрактным, «чистым», так как отвлекается от самого себя в пользу вещей, и конкретным, поскольку связывает человека с вещами, служит посредником в отношении между этим человеком и той вещью.
Острие проблемы вещи образует еще одна фундаментальная дилемма. Это дилемма предметное/непредметное, которая имеет форму понятие о вещи/понятия вещи.
О понятии вещи
В содержание понятия о вещи входит представление вещи, постановка вещи «перед» чувствами и созерцанием человека («Вот вещь!», например, «Вот ключ!»), в глубину, «под», в основу явлений и признаков (свойств) в виде «субстанции», «субстрата», «подстава», или «по ту сторону» - вещи в себе. Это своего рода пространственное определение вещи, где вещь отождествляется с предметом или объектом внимания, познания и т. д. Здесь слова суть обозначения, имена вещей. Отнесение (референция) имен к вещам составляет сложнейшую проблему, одним из решений которой является их отождествление при допущении, что имена обладают силой (энергией), а не пустым знаком: «...имя вещи есть сама вещь» [9]. Эта формула прямо противоположна определению Д. С. Милля, согласно которому имя обозначает (не есть) вещь [10].
Вещь в таком подходе определяется через отношение к другим вещам, т. е. вещь имеет соотносительную природу, например: «"Вещь" называется по-китайски дун-си, "восток - запад"» [11]. В современных терминах такой подход называется «сетевым» [12], одним из примеров которого служит Интернет вещей (IoT), вычислительная сеть физических объектов, способная быть источником процессов с ограниченным участием человека на основе взаимодействия самих вещей.
В качестве рабочего определения вещи при таком подходе можно предложить следующее: «Вещь - это то, что имеет место». Такое определение предполагает, что вещь - это единство формы и материала (материи), имеет те или иные размеры, а также объемлет некое пространство. Например, вода (материя) приобретает ту или иную форму, воплощая во внешнем образе внутреннюю структуру (состав). Кроме того, то, какое место занимает вещь в жизни людей, определяет предназначение вещи, или её функцию. Отсюда следует деление вещей на простые и сложные, материальные и духовные, бытовые и возвышенные, полезные (утилитарные) и ненужные и т. д.
Итак, мерой вещи является её значение (место) среди вещей.
Другой подход основывается на понятии вещи - это временное определение вещи, в котором предполагается единство смысла вещи и её восприятия. Это обстоятельство хорошо выражается в латинском языке, где sensus означает и «чувство», и «смысл», а также в немецком языке, в котором Sinn - это также и «смысл», и «чувство». Здесь вещь отличается от предмета (объекта), и это обстоятельство предполагает не формальное понятие (дефиницию), а концепт вещи. «Концепт» (от лат. conceptus) означает «понятие», но, как и в случае со словом maler (художник, работник по окраске поверхностей), приобретает отдельное от логической «дефиниции» значение «схватывания» посредством синтеза мышления, интуиции, созерцания, чувств, воли, воображения и т. д., в чем-то аналогичное восприятию, перцепции (лат. perception). Здесь процесс схватывания (понимания) длится подобно самой жизни. Время показывает, что такое эта вещь.
Способ существования вещи заключается в её образе, а именно: в сознании человека, образе действия с вещью или образе в самой вещи, отличающей её от других вещей. Это ведет к труднейшей проблеме отношения образа и вещи, одним из решений которой является тема беспредметности, или общего признака образа вещи и времени.
Кроме того, по способу существования вещи могут делиться на реальные (например, золото) и вымышленные («золотая гора»).
Итак, мерой вещи служит концепт, или заключенное в ней время-смысл.
Третий подход связан с изготовлением вещи. В этом случае пространственные и временные определения вещи соединяются в одно. Необходимо отличать вещь как изделие и факт. Факт (от лат. factum - сделанное, свершившееся) указывает на независимое от человека положение вещей, установленное посредством наблюдения и закрепленное в языке. «Упрямость» фактов связана с их достоверностью в этом месте и в это время.
Вещь-изделие ведет к аналогии с творением, в простейшем виде - способностью к соединению формы и материи (ens creatum), прежде всего в утвари, ручной работы. По точному замечанию Мартина Хайдеггера, изделие занимает «своеобразное срединное положение между вещью и творением» [13]. Изделие заключает в себе возможности природы и человека, общества и индивида. В ряд с теургией, металлургией, хирургией, галургией можно поставить прагматургию (работу с вещью, аналог техники, от греч. techne - искусства и умения изготовления вещей).
Вопрос о вещи как единства формы и материала имеет одним из своих решений проблему ничто, или беспредметного мира. В общем виде, «беспредметность» равносильна отсутствию значения или бессмысленности. В самом деле, как возможны вещи без формы и материала? Однако в вопросе о вещах смысл беспредметности устанавливается двояким допущением: 1) отрицания первичного материала (материи) и создания вещей «из ничего», например, в виде «чистого восприятия»; 2) отрицания материальной формы, определенности, предметности и создания вещей из предельного и предельным; это - прежде всего форма вообще (или идея), несущая печать вечности (вещи), а также образ пути, потока жизни или судьбы. Например, Е. А. Турчинов переводит Дао [Путь] (в «Дао-Дэ цзине») через вещь с коннотацией существо [14]. Здесь вещи - это воплощение некой идеи (праформы).
Решением дилеммы предметность/беспредметность может быть предложенное Георгом Зиммелем решение противоречия между индивидуальным (личным) и отречением (растворением в другом - теле и природе) в виде стиля, общим, опосредующего эти крайности: «В человеческом произведении стиль есть нечто промежуточное между неповторимостью индивидуальной души и абсолютной всеобщностью природы» [15]. Здесь вещи обладают своеобразной выразительностью, образом или видом, что отличает её от безликой штуки, или штуковины (от нем. Stück - части, куска однородного, отличной(-го) от Sache и Ding, собственно вещей).
Другое решение дилеммы предметность/беспредметность можно найти в высказывании М. Хайдеггера: «Вещь веществует» [16]. Это веществование, по Хайдеггеру, собирает [17]. Интересно, что и Хайдеггер (через древневерхненемецкое слово thing, и М. Фасмер (в «Этимологическом словаре») относят исконное значение слова «вещь» к «вече», или собранию людей, где вещь - то, о чем происходит совет).
Так и превосходящее образность («Черный квадрат» <прямоугольник> К. Малевича) «ничто» или идея, воплощенная в вещи, обретают свой образ в создании общего для формы и материала вещи.
Вещь служит операциональным понятием у Юлии Кристевой в работе «Черное солнце», где также прослеживается взаимосвязь вещи, объекта и непредставимости (беспредметности). Здесь Вещь имеет значение бессознательной материи, «Вещи-матери(-и)», порождающего начала, или архаической Вещи: «Будем называть Вещью реальное, противящееся означиванию, полюс притяжения и отталкивания, обитель сексуальности, из которой будет выделен объект желания» [18]. Уход вещи от означивания (понимания) - это «настойчивость без присутствия», равное ослепляющему высшему благу, свету представления при отсутствии представления, ясному и черному одновременно.
Ролан Барт в поиске ответа на вопрос «Когда вещь начинает что-то значить?» выделяет две коннотации, связанные с решением этого вопроса. Первую он называет экзистенциальной, поскольку в этом случае исходным является нечеловеческое существование вещей, ведущее к бесконечной субъективности при попытках понять вещи. Вторая - технологическая, где вещь есть нечто созданное, воспроизводимое во множестве копий и потребляемое, стремящееся в бесконечную социальность. Барт замечает, что «у вещи всегда есть смысл, который не покрывается ее применением» [19].
Последнее замечание Барта можно признать за решение указанной им дилеммы вещи: нечеловеческое существование/человеческое производство и потребление. Другими словами, смысл вещи существует postfactum, есть приращение по отношению к сделанному. Это связано с тем, что в самом общем виде вещи, созданные человеком, делятся на два типа, исходя из материала: телесные (res corporales) и бестелесные (res incorporales) [20]. Человек в определенной мере создает «горизонт» своего существования через создание окружающей среды («enacted» environment, «созданная» окружающая среда) [21], а главное - образов сознания и бессознательного, прежде всего воображением. Здесь находится главное отличие вещи от факта. Дело в том, что если факт - это уже совершенное, то преобразование (осуществление) образов в вещь является фундаментальной проблемой существования людей. Образ - это посредник между человеком и вещью, закрепляемый символом.
Артефакты несут в себе «нагрузку» технического, искусственного произведения, «добавленной реальности» по отношению к естественному миру. Отсюда следует проблема реальности 16
артефактов. Если вещи служат точкой отсчета реального положения дел, то от артефактов для «доказательства» их права на существование требуется действие, или эффект (аЬ effectu, «на основании действия») [22].
Здесь коренится другое важнейшее отличие факта и вещи. Факты, артефакты и вещи имеют общий признак, а именно «сделанное» по способу своего существования. Но вещи и артефакты в силу их связанности с действием несут в себе некое достоинство, в то время как факты принципиально находятся вне ценностного измерения.
В. Н. Топоров показал, что вещь имеет значения продукта «низкой» деятельности для того, что «потребно» и «полезно» (от «польга», «легко») до сакрального, священного, но главное - к чему «прилепляется» душа. Именно привязанностью к ничтожным вещам объясняется образ Плюшкина (добавим: отчасти синдром Диогена): «Это был не ключник, а сам барин, хозяин дома и поместья и, может быть, еще важнее - того "вещного" хаоса, который составлял содержание и смысл этой комнаты, ибо именно она, по замыслу автора, определяла с достаточной полнотой и надежностью ее хозяина, а хозяин в свою очередь был творцом-демиургом этого "вещного" мира» [23]. Однако здесь можно согласиться с характеристикой, которую дал Плюшкину Алексей Ремизов: «Плюшкин - венец человеческого хозяйства». Вещи несут в себе свою меру, свой огонь -это время (маятник), заканчивающийся их конечным сроком, после которого они распадаются в пыль и пепел. В итоге «ни человека, ни людей» (Ремизов А. «Огонь вещей»).
Понятие ценности определяется значимостью для человека. В связи с этим ценность вещи (и артефакта) прежде всего понимается в значении близости человеку. С этой точки зрения и бытовые вещи (одежда, посуда, мебель, обувь, разного рода инструменты) и «высокие», священные вещи (символы веры, памяти и т. д.) имеют то общее, что настолько близки человеку, что открывают и сохраняют в нем человеческое начало.
По верному замечанию М. Хайдеггера, «вопрос "что такое вещь?" - это вопрос "кто такое человек?"» [24].
Итак, мера вещи заключается в её человекоразмерности, или так: мера вещей и мера человека суть одно и то же.
Заключение
Замечание Жана Бодрийяра о том, что «бытовые вещи (о машинах здесь речи нет) стремительно размножаются, потребностей становится все больше, процесс производства заставляет вещи рождаться и умирать все быстрее, в языке не хватает слов, чтобы их именовать» [25], есть достаточно точный диагноз современного состояния проблемы отношения вещей и человека. Умножение вещей приобрело такой масштаб, что конкретные предметы обозначаются просто -«вещь». Более того, это становится новым мотивом старой темы «восстания вещей».
В связи с этим можно привести другое верное замечание: «Мир вещей не оставляет в покое» [26].
Отсюда берут начало расстояние, интервал, дистанция, могущие доходить до пропасти в отношении человека и вещи, а также смысла и вещи.
Здесь находится источник веще-ориентированной философии, важнейшая перспектива которой заключается в значении вещи как собирания людей.
Примечания
1. Брентано Ф. О происхождении нравственного познания / пер. с нем. А. А. Анипко. СПб.: Лаборатория метафизических исследований философского ф-та СПбГУ; Алетейя, 2000; Шелер М. Формализм в этике и материальная этика ценностей // Шелер М. Избр. произв. / пер. А. В. Денежкина. М.: Гнозис, 1994. С. 259337; Бергсон А. Два источника морали и религии / пер. с фр. А. Б. Гофмана. М.: Канон, 1994.
2. См., например: Лукач Г. Предисловие (1967 г.). Овеществление и сознание пролетариата // Лукач Л. История и классовое сознание. Исследования по марксистской диалектике / пер. с нем. С. Н. Земляного. М.: Логос-Альтера, 2003. С. 83-84; 179-302.
3. Хайдеггер М. Что значит мыслить? / пер. А. С. Солодовниковой // Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. Избранные статьи позднего периода творчества. М.: Высш. шк., 1991. С. 136.
4. Лейбниц Г. В. Опыты теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла // Лейбниц Г. В. Соч.: в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1989. С. 135.
5. Например: Вещь в японской культуре. - М.: Вост. лит., 2003; Турчинов Е. А. Вещь и вещность в китайской и европейской философии // Пути философии Востока и Запада: познание запредельного. СПб.: «Азбука-классика», «Петербургское Востоковедение», 2007. С. 85-95.
6. См., например: Харман Г. Четвероякий объект: Метафизика вещей после Хайдеггера / пер. с англ. А. Морозов и О. Мышкин. Пермь: Гиле Пресс, 2015. С. 17.
7. Хайдеггер М. Исток художественного творения. Вещь и творение // Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет / пер. А. В. Михайлова. М.: Изд-во «Гнозис», 1993. С. 60.
8. Ср.: «Вещи в себе и вещи являющиеся, все сущее, что вообще есть, на языке философии называется вещью» // Там же. С. 55.
9. Лосев А. Ф. Вещь и имя // Лосев А. Ф. Бытие - имя - космос / сост. и ред. А. А. Тахо-Годи. М.: Мысль, 1993. С. 810 и др.
10. См.: Милль Д. С. Система логики силлогистической и индуктивной: Изложение принципов доказательства в связи с методами научного исследования / пер. с англ. В. Н. Ивановского; предисл. и прил.
B. К. Финна. Изд. 5-е, испр. и доп. М.: ЛЕНАНД, 2011. С. 152.
11. Жюльен Ф. Великий образ не имеет формы, или Через живопись - к не-объекту / пер. А. В. Шеста-кова. М.: Ад Маргинем Пресс, 2014. С. 282.
12. Ср.: «Объекты являются «производными» некоторых устойчивых множеств или сетей отношений». Ло Д. Объекты и пространства / пер. В. Вахштайна // Социология вещей. М.: Изд. дом «Территория будущего, 2006. С. 223.
13. См.: Хайдеггер М. Вещь и творение. С. 65.
14. См.: Турчинов Е. А. Вещь и вещность в китайской... С. 85-87.
15. Зиммель Г. Рама картины. Эстетический опыт / пер. с нем. Л. Кортуновой // Социология вещей. М.: Изд. дом «Территория будущего», 2006. С. 52.
16. Хайдеггер М. Вещь и творение. C. 321, 323 и др.
17. Там же. С. 321.
18. Кристева Ю. Черное солнце. Депрессия и меланхолия. М.: Когито-центр, 2010. С. 10. URL: http://fb2.traumlibrary.net. (дата обращения 02.12.2015).
19. Барт Р. Семантика вещи. Система Моды. Статьи по семиотике культуры / пер. с фр. С. Н. Зенки-на. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2004. С. 417-418.
20. Можно согласиться с замечанием Никласа Лумана о «предметной схеме староевропейского представления о мире»: «Вплоть до Нового времени мир описывали с помощью предметной схемы. Предполагалось нечто, учреждающее единство элементов смысла. Можно сказать, что смысл использовался, но не понимался. В качестве описания мира схема вещей имела универсальное значение. Соответственно в роли основного различия выступало различие res corporales/res incorporales, обеспечивающее обобщение схемы". Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теории / пер. И. Д. Газиева. СПб.: Наука, 2007. С. 103, 413, прим.
21. Там же. С. 187.
22. См. подробнее: Онтология артефактов: взаимодействие «естественных» и «искусственных» компонентов жизненного мира / под ред. О. Е. Столяровой. М.: Изд. дом «Дело» РАНХиГС, 2012.
23. Топоров В. Н. Вещь в антропоцентрической перспективе (апология Плюшкина) // Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: «Прогресс» -«Культура», 1995. С. 58.
24. Цит. по: Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического.
C. 82.
25. Бодрийяр Ж. Система вещей / пер. С. Зенкина. М.: Рудомино, 1999. С. 7.
26. Понж Ф. На стороне вещей. М.: Логос, 2000. С. 130.
Notes
1. Brentano, F. On the origin of moral cognition, Ed. with us A. A. Anipko. - SPb.: Laboratory of metaphysical studies of the philosophical faculty, Saint Petersburg University; Aletheia, 2000; Scheler, M. Formalism in ethics and material ethics of values //sheler M. FAV. prod. /translated by A. V. Denezhkina. - Moscow: Gnosis, 1994. - P. 259337; A. Bergson Two sources of morality and religion, Transl. with FR. A. B. Hoffman. - M.: Kanon, 1994.
2. See, for example: Lukács, Preface (1967). The reification and the consciousness of the proletariat // L. Lukacs History and class consciousness. Studies in Marxist dialectics, Transl. with it. S. N. Earth. - M.: Logos-Altera, 2003, P. 83-84; 179 - 302.
3. M. Heidegger What is called thinking? /Translated by A. S. Solodovnikov //Heidegger M. Conversation on a country road. Selected articles of the late period of creativity. - M.: Higher. Sch., 1991. - P. 136.
4.Leibniz G. W., Experiments of theodicy on the goodness of God the freedom of man and the beginning of evil //Soch. 4 T. T. 4. - M.: Mysl, 1989. - P. 135.
5. For example: Thing in Japanese culture. - M.: Eastern. lit-RA, 2003; Turchynov EA. Thing and essence in Chinese and European philosophy //the Path of philosophy East and West: the knowledge of the beyond. - SPb.: «The alphabet-classics», «the Petersburg Oriental studies», 2007. - P. 85 - 95.
6. See, for example, Harman G. Chetverki object: things Metaphysics after Heidegger /per. s angl. A. Morozov and O. Myshkin. - Perm: Guilé Foundation Press, 2015. - P. 17.
7. Heidegger M. Source of artistic creation. Thing and creature //Heidegger M. Works and reflections of different years /transfers A. V. Mikhailov. - M.: Publishing house «Gnosis», 1993. - P. 60.
8. Wed.: «The things in themselves and things which, of all things, ««what is, in the language of philosophy is called the thing». P. 55.
9. Losev A. F. The Thing and the name //Losev A. F., Genesis - name - space/Comp. and edited by A. A. Takho-godi Moscow: Mysl, 1993. - S. 810, etc.
10. See: Mill D. S. the System of syllogistic and inductive logic: principles of evidence in connection with the methods of scientific investigation /Translation from English. V. N. Ivanovskogo; forew. and ADJ. V. K. Finn. Ed. 5th, Rev. and extra. - M.: LENAND, 2011. - P.152.
11. Julien Francois. The great image has no form, or Through the painting - to a non-object in / Translated by A. V. Shestakov. - M: Ad Marginem Press. - P. 282.
12. Wed.: «Objects are «derived» some stable sets or networks of relations». - D. lo Objects and space, Transl. Wachstein V. //Sociology of things/ - M.: Publishing house. home «Territory of the future, 2006. - P. 223.
13. See: Heidegger, M. The Thing and creation, p. 65.
14. See: Turchynov E. A. The Thing and its materiality in China, pp. 85-87.
15. Zimmel G. A picture Frame. Aesthetic experience /Transl. with it. The subject to Kortunova L. // Sociology of things. - M.: Publishing House. house territory of the future, 2006. - P. 52.
16. Heidegger M. The Thing //C. 321, 323, etc.
17. Ibid., p. 321.
18. Kristeva Yu Black sun. Depression and melancholia. - M.: Kogito-CENTR, 2010. - S. 10. URL: http://fb2.traumlibrary.net. (accessed 02.12.2015).
19. Barth R. Semantics things. The System Of Fashion. Articles about semiotics of culture /Per. with FR. S. N. Zenkin. - M.: Publishing house of them. Sabashnikova, 2004. - P. 417 - 418.
20. We agree with the observation by Niklas Luhmann about «subject to the scheme of old European view of the world»: «until the early modern period the world was described by using the subject scheme, it was Assumed something establishing the unity of the elements of sense. We can say that the meaning was used, but not understood. As the description of the world the scheme of things have a universal value. Accordingly the main differences was the difference in res corporales/incorporales res, providing a generalization of the scheme". -Luhmann N. Of the social system. Essay of General theory, Transl. I. D. Gaziev. - SPb.: Science, 2007. - P. 103, 413 approx.
21. Ibid., p. 187.
22. See, read more: the Ontology of artifacts: an interrelation between «natural» and «artificial» components of the life-world /under the editorship of O. E. Stolyarova. - M.: Publishing house «Delo» Rankhigs, 2012.
23. Toporov V. N. Thing from an anthropocentric perspective (the hoarder's apology) //. Toporov V. N. Myth. Ritual. Symbol. Image: studies in the mythopoetic field: favorites. - M.: «Progress» - «Culture», 1995. - P. 58.
24. Op. by: Toporov V. N. Myth. Ritual. Symbol. Image: studies in the mythopoetic field: favorites. - М.: «Progress» - «Culture», 1995. - P. 82.
25.Baudrillard J. The system of things /Translated by S. Zenkin. - M.: Rudomino, 1999. - P. 7.
26. Pong F. Side of things. - M.: Logos, 2000. - P. 130.
УДК 130.2
Л. А. Ермолина
Человек в пространстве и времени как в культурно-смысловом поле
В данной статье использованы современные научные изыскания по теме пространства и времени, проанализировано бытие человека в пространственно-временных координатах, существование человека в природных и социальных ритмах, рассмотрены социальное время и пространство, определено понятие «ритм». Автор рассмотрел наличие социальной составляющей как способ понимания феноменов пространства и времени. В тексте статьи помимо более обширного временного социального пространства автор выделяет социальное пространство человека и делает различия между ними. Также автор создал два вектора в социальном пространстве, а именно развертывание пространства в ширину и в глубину. Важная роль отведена культуре как фактору восприятия человеком этих феноменов. Культура помогает человеку осмыслить пространство и время в историческом контексте, а также создает культурно-смысловое поле, необходимое для самоопределения и бытия человека. Мифологическое сознание представлено как более глубокое понимание места человека в пространстве и времени, в отличие от современного представления о них. В статье сделан акцент на то, что у людей в прошлые исторические эпохи было единое понимание о мире, которое охватывало все слои жизни и наполняло бытие человека. При этом в статье рассмотрены различные символы древних славян, которые являются яркими представителями системы понимания о мире.
This article used modern scientific research on the topic of space and time, analyzed the existence of man in the space-time coordinates of human existence in the natural and social rhythms, considered a social time and space, defined the concept of rhythm. The author has considered the existence of a social component as a way of understanding the phenomena of space and time. The text of the article in addition to the more extensive temporary social space the author identifies the social space of the person and makes the difference between them. Also author created two vectors in the social space, namely, the deployment of the space width and depth. An important role is
© Ермолина Л. А., 2015
