CC BY
73
ФИЛОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2010. № 3. С. 109-113.
УДК 808.2 Е.И. Бреусова
Сургутский государственный педагогический университет
О ПОМЕХООБРАЗУЮЩИХ ФАКТОРАХ В ЕСТЕСТВЕННОЙ ПИСЬМЕННОЙ РЕЧИ
Рассматривается вопрос о преодолении коммуникативных барьеров на графическом уровне в естественной письменной речи: неразборчивости почерка, небрежной каллиграфии, ошибок и описок, буквенной омонимии и прочего.
Ключевые слова: письменная речь, почерк, каллиграфия.
Настоящая статья является частью исследования по письменной коммуникации. Проблема письменного взаимодействия остается в наше время в числе малоисследованных. Определенный научный интерес представляет, как думается, изучение проблемы разборчивости почерка и преодоления помехообразующих факторов письма в целом (в том числе и печатных текстах естественной письменной речи).
Особым объектом русистики сегодня признана естественная письменная речь (данный термин используем вслед за Н.Б. Лебедевой), которая «пронизывает все наше повседневное бытие» [1, с. 14]. Она может быть противопоставлена профессиональной, обработанной, подготовленной письменной речи (т. е. «искусственной», по Н.Б. Лебедевой). Естественная письменная речь (ЕПР), находясь в оппозиции к искусственной письменной речи (ИПР), обладает следующими отличительными признаками: письменной формой (данная характеристика роднит ЕПР и ИПР), спонтанностью, непрофессиональностью использования, неофициально-стью, сферой бытования, отсутствием промежуточных лиц и инстанций (редакторов, корректоров, цензоров и пр.) между текстом, написанным самим автором, и читателем; непринужденностью, непосредственностью, вписанностью в повседневное бытие [2, с. 14]. Последнее свойство ставит письменную разновидность коммуникации (ЕПР) в один уровень с устной формой взаимодействия. На данный факт указывает и Н.Д. Голев: «Сейчас письмо - параллельная форма устной речи, активно участвующая в обыденном общении» [3, с. 10].
ЕПР характеризуется и специфическим жанровым подбором: объявление, открытки, письма, записки, компьютерные виды письма, современные граффити, рукописные альбомы, журналы (школьный журнал, журнал дежурства и пр.), книги отзывов и предложений, мемуары, дневники, заявления, записи на доске, различные виды конспектов, сочинения, изложения и т. п. Кроме того, необходимо отметить, что с активным внедрением компьютерных видов общения наблюдаются существенные изменения не только почерка пишущего (каллиграфия, разборчивость, полнота записи и т. п. - многие пишущие отмечают изменения
© Е.И. Бреусова, 2010
почерка не в лучшую сторону в связи с частым использованием компьютерных технологий), но и способов передачи звучащей речи на письме (использование как собственно графических1, так и парагра-фических средств, а также их интегрирование в пределах текста). Так, тексты ЕПР бывают далеки от канонов традиционного письма. Свобода графико-орфографичес-кого оформления приводит к тому, что в них мы наблюдаем отступления от норм правописания, которые могут быть использованы как средство экспрессии, как выразитель специфического смысла и пр. Языковая игра (как осознанная, так и неосознанная) на графическом уровне в качестве элемента стихийности ЕПР проявляется в попытках передать интонацию (например, ууууужааас), чувства, эмоции, указать на значимость отрезка смысла (крик, возмущение, негодования, акцента-ция внимания на информационном сегменте текста передается с помощью прописных букв, например, ПРЕКРАТИ!, инФОРМАция, ЗаСОНя; наличие смайликов и пр.). Эмфатическое2 употребление прописных букв, использование знаков латинского алфавита, символов (например, в стихийной записи лекции: Ч - человек, у - психология, психика, психический, психологический), аббревиатур (КР - культура речи, ПП - простое предложение и др.), передача редукции устной речи на письме (например: щас, хошь и др.) и т. п. делает графический уровень языка на современном этапе открытым. Как видим, графическое оформление ЕПР неизбежно вариативно.
Современные лингвисты все чаще обращают внимание и на процесс иерогли-физации письма - «ослабление опосредующей роли звучания речи при установлении корреляции “смысл - письменный текст” и особенно - “письменный текст - смысл”. Графическая запись стремится быть напрямую связанной со смыслом» [5, с. 7]. Это доказывает как процесс скорочтения, так и скорописи. Владеющий навыками чтения не читает побуквенно, а схватывает более крупные единицы письменного текста, коррелируемые с крупными элементами смысла. Так и владеющие скорописью и большой скоростью набора текста на компьютере отмечают, что «они печатают быстрее, чем думают (на самом деле, они имеют в виду, что пишут быстрее, чем проговаривают про себя). Это, конечно, мета-
фора, но в ней отражается идеал иероглифического письма. Звучащая речь в нем не должна обременять соединение письменного текста со смыслом. Никакой коммуникативной необходимости озвучивать предза-писываемый и читаемый текст нет. Тем более нет необходимости поэлементного: побуквенного (позвукового или пофонемно-го), послогового или даже пословного или поинтонационного письма и чтения» [6, с. 7]. Тенденция к иероглифизации наблюдается сегодня во всех функциональных сферах русского языка начиная от научных текстов рекламы до обыденной интернет-коммуникации, СМС-сообщения, где звукобуквенное письмо стремится к символизации: отражение крупных блоков смыслов в сжатой форме таблиц, схем, графиков и пр., аббревиатурные обозначения сложных терминов.
Как и любая другая форма коммуникации, письменная коммуникация, осуществляемая при помощи оптических знаков, призвана обеспечить передачу смыслов. В рамках коммуникативного акта пишущий, руководствуясь определенными интенциями, сначала строит информацию во внутренней речи, затем переводит ее в письменную, кодируя при помощи графических средств. Адресат же расшифровывает графические знаки и, опираясь на свой социальный опыт, распознает смысл высказывания. Важным в этом звене является то, как до получателя будет доведена информация, сможет ли он ее воспринять адекватно, сумеет ли соединить графические образы (знаки) со смыслом.
Хотя процесс коммуникации заведомо предполагает взаимопонимание (Н.Д. Голев отмечает, что «язык, как бы заранее запрограммированный на коммуникативный успех, обеспечивает автоматическое декодирование информации» [7]), но несовершенство каналов связи может привести к искажениям информации, вызванным различными помехами. В отличие от адресанта, для которого отправной точкой является содержание, который хочет выразить мысли и порождает текст, перекодируя внутреннюю речь в письменную при помощи графических средств, адресат воспринимает текст (графическую оболочку) и извлекает из него содержание. Читающий и пишущий, таким образом, стоят на разных коммуникативных позициях, а их деятель-
ность предстает как диаметрально противоположный процесс.
Хоть при письменном взаимодействии и предполагается, что получатель информации владеет навыками чтения, он должен быть способен прочитать переданное графически, но на практике оказывается, что получатель не всегда может произвести графическое декодирование информации (не только на уровне достижения общего контекста участниками коммуникации, но и на уровне распознавания написанного, т. е. распознавания графических знаков). Это связано с одной из основных особенностей единицы письма, которую отмечает Л.Б. Селезнева, - ее двунаправленной зависимости: с одной стороны, графический знак зависим от языка, поскольку в акте письма должны реализоваться отношения единицы графического уровня к другим языковым единицам, с другой - эта единица зависима от носителя языка, поскольку только он способен реализовать эти отношения [8, с. 7]. Такая двойная зависимость графического знака поднимает проблему эффективности получения и передачи информации в письменной коммуникации, в частности ЕПР.
В связи с этим ставим вопрос о коммуникативной эффективности в естественной письменной речи. Вслед за Н.Д. Голевым определяем коммуникативную эффективность как центральную единицу коммуникативно-прагматического плана письменной речи, способную решать вопрос о необходимости и достаточности коммуникативных усилий для обеспечения взаимопонимания. Основными составляющими эффективности выделяем понятия «коммуникативный успех», «коммуникативная неудача» и занимающее между ними положение «коммуникативная помеха» [9]. К числу коммуникативных помех, связанных с выбором и использованием графических средств, а также навыками владения ими, можно отнести следующие: небрежность в каллиграфии, плохой почерк, слабый нажим, ошибки, описки, шрифт, условные сокращения, неудачное пространственноплоскостное расположение текста, цвет шрифта, нечеткость написанного, цветовой фон, соединение средств двух график (латиницы и кириллицы) и/или собственно графических и параграфических средств в пределах одного слова, словосочетания, целого текста и др.
Все перечисленные помехи, обладая помехообразующей силой разной степени, препятствуют сиюминутному восприятию и пониманию сообщения. На шкале коммуникативной эффективности, как было уже замечено, они занимают промежуточное положение и являются коммуникативным барьером, который может быть либо преодолен, либо стать непреодолимым препятствием в процессе коммуникации. Тем более что разделенность в пространстве и времени между коммуникантами, которая может быть как небольшой, так и весьма существенной, может стать помехообразующим фактором письменной коммуникации. Так, при общении посредством компьютера в режиме онлайн, через записки и т. д. временное и/ или пространственное удаление может быть незначительным, т. е. в процессе коммуникации происходит достаточно быстрая взаимная адаптация участников общения. И наоборот, разде-ленность во времени и пространстве ощущается при перечитывании своих дневниковых записей, конспектов лекций и практических, при подготовке к экзаменам и пр., прочтении писем, написанных и переправленных традиционным способом - по почте. В последнем случае возможность выполнять адресатом рекурсивные ходы, т. е. уточнять смысл изложенного, отсутствует полностью или может быть отодвинута на неопределенный срок.
Обратимся к рукописным текстам ЕПР, которые в силу объективных обстоятельств имеют место в современной действительности и, как думается, не изживут себя ввиду своей специфики. Как показывает практика, в современной скорописи помехами на уровне графики, обладающими большей силой, выступают неразборчивый и/ или небрежный почерк с его индивидуальными особенностями начертания букв, описки, которые способны очень сильно исказить получаемую информацию (например, достаточно наглядными являются случаи описок великого русского поэта, приведенные С.М. Бонди в «Черновиках Пушкина» [10, с. 217-270]), а также использование символов и иероглифов.
В рукописных текстах встречается достаточно большое количество омонимичных написаний графических знаков. Например, омонимичными могут выступать начертания букв п, н, и, к; ш, т, м и пр.; сочета-
ния букв оп и ой, ый и от и пр., что характерно для скорописи.
Преодолеть же графическую омонимию, прочитать скоропись, адекватно понять написанное читающему в большей или меньшей степени в зависимости от коммуникативной ситуации письменного взаимодействия могут помочь следующие признаки:
1. Избыточность языка. Учеными установлено, что она колеблется в пределах 70-80 % т. е. «из 100 букв текста в любом “естественном” языке мира мы можем угадать 70-80 букв, если мы знаем этот язык (хотя и не знаем содержания текста)» [11, с. 39];
2. Контекст, за счет которого в ряде случаев снимается начертательная омонимия. Он способен помочь уточнить или восстановить смысл переданного графическими знаками;
3. Выходящие из строки экспоненты букв, служащие ориентиром для общего охвата и чтения текста, выделения не так предложений, как целых слов. Через указанные элементы графических знаков также возможно распознавание написанного слова при неразборчивом почерке.
4. Пробелы. Их наличие в тексте также способствует его восприятию, поскольку они помогают не читать текст последовательно от начала до конца (особенно написанный неразборчивым почерком), «но более или менее произвольно выхватывать из него какие-то фрагменты и самостоятельно связывать их между собой, угадывая таким образом смысл фразы» [12, с. 105-106].
5. Частота появления букв. Во-первых, написание чаще встречающихся букв быстрее схватывается глазом, во-вторых, такие буквы менее информационно насыщены, а потому создают меньшие трудности при распознавании написанного неразборчиво.
6. Начальные буквы как носители наибольшей информационной нагрузки в письменном слове. Читатель по первым графическим знакам уже может «спрогнозировать» написанное слово.
Это далеко не полный перечень своего рода «защит», выработанных самим языком, от помех письменной коммуникации.
Однако любой почерк, как справедливо советует С.М. Бонди, «...нужно научиться свободно читать.. , привыкнуть к его своеобразию. Это довольно быстро достигается
практикой, внимательным чтением, подыскиванием неразборчивых букв и сочетаний в других местах, в легком, понятном контексте» [13, с. 234]. Указанное выше является одним из главных требований при чтении не только рукописей, но и любого рукописного текста, который не отличается каллиграфией и разборчивостью.
Как уже было отмечено, не только неразборчивый почерк, небрежность каллиграфии, но и ошибки, а также описки в текстах снижают эффективность письменной коммуникации. Описка иногда более вредоносна, чем ошибка. Орфографические ошибки даже в меньшей степени обладают помехообразующими способностями (чаще всего ошибки не искажают смысла слов), чем описки, поскольку «описки в большей мере нарушают важнейшие коммуникативные требования письменной речи, они существенно мешают восприятию (идентификации) слов» [14].
Так, вслед за С. М. Бонди выделяем следующие виды описок: 1) уподобление одной буквы (обычно гласной) другой, стоящей или в предыдущем слоге, или в последующем (регрессивная/прогрессивная ассимиляция); 2) пропуск буквы или нескольких букв; 3) перестановка букв; 4) написание лишней буквы либо нескольких лишних штрихов графического знака; 5) описка как «следствие столкновения в одном и том же моменте двух разных мыслей, из которых одна вытесняет другую»; 6) разрыв слова на две части в торопливом письме: «рука уже спешит двигаться вправо для нового слова, а пальцы дописывают прежнее слово» и др. [15, с. 253-257]. Преодоление этого помехообразующего фактора3 в определенных случаях возможно через внимательное чтение написанного, через контекст.
Сам процесс чтения, суть которого в декодировании информации, и так предполагает механический возврат к уже прочитанному, независимо от сложности текста. «При традиционном чтении количество регрессий составляет в среднем 10-15 на каждые 100 слов» [16, с. 46]. Наличие же помехообразующих факторов в письменном тексте увеличивает количество регрессий, за счет этого не только уточняется, актуализируется значение некоторых слов, речевых фрагментов, но и происходит преодоление помех коммуникации. При их наличии получатель информации больше рас-
ходует времени на узнавание, на идентификацию единиц письма рукописного текста, если контекст не помогает восстановить смысл написанного.
Незнакомые слова получатель информации читает побуквенно, а в остальных случаях адресат схватывает глазами более крупные единицы письма, скачкообразными движениями «водя» глазами по строчке. При беглом чтении, которое привычно и естественно для владеющего навыками чтения, очень важно, чтобы облик каждого слова «был резко характерен, отличался от физиономии всех других слов» [17, с. 89]. Если же помехообразующие факторы письма очень устойчивы и изобилуют в скорописи, то читающему придется чаще прибегать к побуквенному чтению, восстанавливать смысл непонятно написанных слов из контекста и т. п.
Как видим, преодоление коммуникативных барьеров на графическом уровне в естественной письменной речи - это одно из немаловажных условий повышения эффективности письменной коммуникации.
ПРИМЕЧАНИЯ
1Под графикой понимаем «совокупность средств письменности, используемых для фиксации речи» [4, 123-124]. К собственно графическим относим буквы как основные графические средства, к параграфическим - знак ударения, дефис, знаки препинания, апостроф, знак параграфа, пробел, гарнитуры, кегль, цвет шрифта, шрифтовые выделения, пространственное расположение текста, нетекстовые элементы, включающие цвет фона, рисунок и фотографии, логотипы и объемные детали.
2 Эмфаза (типографика) - визуальное выделение
части текста с целью сделать его более заметным.
3 В этой связи определенный научный интерес, как
думается, может представлять проведение эксперимента на предмет порога понимания /
непонимания написанного (т. е. определения того, при каком количестве описок смысл текста перестанет восприниматься адресатом).
ЛИТЕРАТУРА
[1] Лебедева Н. Б. Естественная письменная речь:
основные понятия и аспекты изучения // Письменная культура народов России: материалы Всероссийской научной конференции / под ред. Б. И. Осипова. Омск, 2008. С. 12-18.
[2] Там же.
[3] Голев Н. Д. Современная русская письменная
речь в коммуникативной парадигме (письменная ментальность: холистическая и иероглифическая тенденции) // Письменная культура народов России : материалы Всероссийской научной конференции / под ред. Б. И. Осипова. Омск, 2008. С. 4-12.
[4] Касаткин Л. Л. и др. Краткий справочник по современному русскому языку / под ред. П. А. Леканта. М., 1991. С. 123-124.
[5] Голев Н. Д. Указ. соч.
[6] Там же.
[7] Голев Н. Д. Помехи письменной речи как пробле-
ма коммуникативной орфографии русского языка. URL: http://lingvo.asu.ru/golev/articles/ z54.html.
[8] Селезнева Л. Б. Графический уровень в систе-
ме русского языка // Язык и письмо : сборник научных трудов. Волгоград, 1995. С. 4-15.
[9] Голев Н. Д. Помехи письменной речи...
[10] Бонди С. М. Черновики Пушкина // Бонди С. М. Над пушкинскими текстами. М., 2006. С. 69270.
[11] Кондратов А. М. Звуки и знаки. М., 1966. 207 с.
[12] Успенский Б. А. Ego Loquens: Язык и коммуникативное пространство. М., 2007. 320 с.
[13] Бонди С. М. Указ. соч.
[14] Голев Н. Д. Ошибка или описка - что хуже? (к основаниям теории функциональной орфографии русского языка). URL: http://lingvo. asu.ru/golev/articles/z54.html.
[15] Бонди С. М. Указ. соч.
[16] Гойхман О. Я., Надеина Т. М. Речевая коммуникация. М., 2007. С. 46.
[17] Панов М. В. И все-таки она хорошая! Рассказ о русской орфографии, ее достоинствах и недостатках. М., 1964. С. 89.
