CC BY
6УДК 342.4 DOI 10.25724/VAMVD.JABC
ББК 67.400.22
М. Ю. Попов
О ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ СУЩНОСТИ НАРОДА И НАСЕЛЕНИЯ
КАК ОСОБЫХ СУБЪЕКТОВ ПРАВОВЫХ ОТНОШЕНИЙ
В статье автор на основе комплексного анализа исследует место и роль таких субъектов правовых отношений, как народ и население, применительно к институту народовластия в целом. Актуальность данной темы обусловлена резким качественным изменением мировой тенденции общественного развития в условиях быстрой трансформации и слома ранее сложившихся традиционных отношений внутри триады «гражданин — народ — государство». Ранее автором уже определялся ряд неблагоприятных факторов в практике государственно-правовой жизни России, которые несут в себе угрозу национальной безопасности страны. Проведя анализ сущности таких субъектов правовых отношений, как народ и население, исследовав их роль в историческом процессе России, автор пришел к обоснованным выводам об их правосубъектности не только с точки зрения места в системе правоотношений, но и как субъектов и объектов исторического процесса в целом.
Ключевые слова: народ, население, нормы, принципы, народовластие, законодательство, право, политика, суверенитет, государство, гражданство.
M. Yu. Popov
POLITICAL AND LEGAL ESSENCE OF THE PEOPLE AND POPULATION
PERCEIVED AS SPECIAL SUBJECTS OF LEGAL RELATIONS
On the basis of a comprehensive analysis the author of the article has studied the place and role of such subjects of constitutional and legal relations as the people and population with regard to the people's power institution in general. The author has identified the relevance of the given topic in view of dramatic qualitative changing of the world tendency of social development in the context of rapid transformation and breakdown of previously established traditional relations in the system of political and legal interconnection in such a fundamental triad as "a citizen - the people - the state". Earlier, in previous publications the author has already identified a number of unfavorable factors in the practice of State-based legal life in Russia, which constitute a significant threat to the national security of the country. Having analyzed the essence of such subjects of constitutional and legal relations as the people and population, having examined their place and role in the historical process in Russia, the author has come to the reasonable conclusions regarding the essence of their legal capacity not only in terms of place and role in the system of legal relations but also viewing them as subjects and objects of the historical process on the whole.
Key words: the people, population, norms, principles, people's power, legislation, law, politics, sovereignty, state, citizenship.
Протекающие уже четверть века мировые и региональные процессы слома существовавших ранее, казавшихся устойчивыми политико-правовых принципов и порожденных ими парадигм заставляют нас сфокусировать свой взгляд на таких понятиях, как народ и население.
На протяжении последних десятилетий мы являемся свидетелями и невольными участниками глобализации. Деяния отдельных «игроков» гло-
бального масштаба, в основе которых лежат управляемые и стихийные начала, выступают средством уничтожения идеи суверенного государства. Более того, это ставит под сомнение само существование имеющихся «классических» внешних форм организации государственной власти в целом. В таких условиях нарастает тотальная неспособность современных (особенно относительно молодых) государств к контролю за проникающими в
них глобальными процессами, что неизбежно ведет к ослаблению их внутренних и внешних суверенных прав. Безусловно, эта тенденция имеет объективный характер. Вместе с тем есть и иная точка зрения, которая указывает на субъективность рассматриваемого явления. Однако несомненно, что глобализация уже зримо влечет за собой трансформацию существовавшей ранее государственности. В частности, реальным фактом стало возникновение нового вида государственного суверенитета — ограниченного. В свою очередь, во внутренней политике ряда стран (Россия не исключение) обозначились два весьма противоречивых направления развития: 1) увеличение отдельными представителями высших государственных органов собственных полномочий и урезание полномочий органов самоуправления различного вида, все более ужесточающийся контроль за деятельностью последних; 2) сохраняющее еще инерцию с 1970-х гг. государственно-правовое движение в сторону децентрализации всей системы вертикали власти, которое в некоторых странах часто сопровождается передачей значительных полномочий центральной власти под прямое внешнее управление известных всем нам государств и союзов конфедеративного типа, эволюционирующих в сторону федеративных империй [1], причем в этих условиях мнение самого носителя суверенитета и единственного источника власти в демократическом правовом государстве на практике никого из «принимающих решение» не интересует. Есть, правда, и иной вариант, когда эти «принимающие решение» лица опираются в своих устремлениях на малочисленную люмпенизированную часть общества, организованную по известным технологиям манипуляции общественным сознанием для осуществления «бархатных революций». Такие группы создаются исключительно для обрамления подобных деяний ореолом некой легитимности. При этом и политики, и представители «улицы» выступают, как правило, от имени народа или населения.
«Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле, утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие, сохраняя исторически сложившееся государственное единство, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов, чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость, возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость ее демократической основы, стремясь
обеспечить благополучие и процветание России, исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями, сознавая себя частью мирового сообщества, принимаем Конституцию Российской Федерации» [2]. Похожие преамбулы (по смыслу целеполагания «отцов-учредителей») присущи практически всем конституциям государств, появившихся в ходе демократических преобразований или революций.
Российский конституционализм сумел вобрать в себя все основные принципы так называемого «классического» конституционализма, который, в свою очередь, изначально базировался на принципе верховенства народного суверенитета, рожденном теорией народовластия. Таким образом, учредительные полномочия народа в системе конституционно-правовых отношений не могут быть подвергнуты никаким сомнениям. Это было наглядно доказано самим способом принятия российской Конституции в декабре 1993 г. Но вместе с тем ее авторы дали достаточно размытое понятие народа как субъекта конституционно-правовых отношений. Исходя из преамбулы, ст. 3 Конституции и реалий жизни, вероятнее всего, категория «народ» в России в силу ее национально-исторических особенностей есть понятие, основанное на дуализме внутреннего содержания. С одной стороны, это социально-политическая общность, вобравшая в себя всю гамму этнического многообразия России, т. е. некий монолит. Именно так нас представляют за рубежом, как, впрочем, и мы в быту представляем себе граждан Китая или Индии (с точки зрения субъектного состояния на общенациональном уровне независимо от различных факторов, российский народ един). С другой — это группа лиц, обладающая собственным языком, правом на собственную землю (территорию проживания), равными правами с другими схожими по признакам группами (ст. 5, 9, 68 Конституции Российской Федерации). Права народов законодатель давно уже ввел в правовой и политический оборот, а обязанности и ответственность опустил. Между тем само содержание правосубъектности как правового состояния с правами без обязанностей и ответственности теряет всякий смысл. Или придает иной смысл самому понятию правосубъектности?
Общеприемлемое для всех государственно-правовое понимание содержания категории «народ» отсутствует. Разные авторы применяют различные термины: нация, народ, национальность. Эти категории могут существовать как синонимы, переплетаться, замещать друг друга либо быть
самостоятельными. С точки зрения содержания существуют несколько основных взглядов на понятие народа как субъекта конституционно-правовых отношений.
Условно первый. «В конституционной теории развитых стран понятия „нация" и „народ" фактически отождествляются» [3, с. 105], — пишет М. В. Баглай. Представляется, что данное утверждение верно, поскольку с точки зрения своего политико-юридического содержания они равны. Разница существует лишь в культурно-правовых доминантах законодателя, так как само слово нация пришло в российскую правовую культуру из европейского (в частности, польского) права в эпоху Петра I.
Условно второй, выразителями которого выступают В. А. Прокошин, А. Л. Пашин, С. Ю. Кузнецов, фиксирует, что народ — это простая физическая сумма лиц, имеющих одно национальное начало и проживающих в пределах одной исторически определенной территории [4, с. 31—32]. Полагаем, что здесь авторы попали в типичную «ловушку сознания», где присутствует путаница малого с большим. Не стоит отождествлять нацию и национальность (этнос), в первую очередь в полиэтничном государстве.
Условно третий базируется на утверждении, что нация и народ имеют разную юридическую природу, поэтому не могут быть равны [5, с. 228]. Нация есть нечто неосязаемое, абстрактное, следовательно, занимающее не зависимое от составляющих ее людей положение, в том числе правовое. Народ же является предельно предметной категорией, поскольку представляет собой некую обособленную общность именно граждан, охваченных в рамках конкретного государства [6, с. 122]. Такая точка зрения заслуживает уважения, но в то же время порождает сомнения в полноте охвата: оперирование простой суммой чисел оправданно в избирательном праве, даже демографические показатели дают качественные характеристики, но чаще всего уже за рамками собственно демографии.
Условно четвертое мнение состоит в том, что народ определяется по территории расселения (проживания). Приверженцы данной точки зрения считают, что народ — это «все население данного государства, образующее единую общность» [7, с. 14]. Однако то, что берется за основу создания такой общности, выходит за скобки рассуждений при анализе ее неоднородного состояния (не только социального, но и правового).
Существует еще одна позиция, адепты которой утверждают, что категория «народ» не может иметь единого толкования, так как в разных условиях на нее могут налагаться разные смысловые нагрузки, следовательно, разное значение [8].
Общеизвестно (в этом случае нет необходимости в какой-либо доктринальной ссылке), что только граждане имеют право на участие в делах государства. Часть конституций указывает на данное обстоятельство косвенным образом, а часть, включая Основной закон России (ст. 32), содержит прямой императив. Политическая деятельность на территории Российской Федерации также доступна только гражданам. Именно они в полной мере вправе использовать имеющиеся политические права и свободы. В этих условиях неизбежно возникает соблазн ввести их в категорию «народ». Однако все ли они обладают равной правосубъектностью? Не требуется даже детального анализа, чтобы говорить об обратном. Жизнь современного российского гражданина пронизана различными «цензами допуска». Возраст — один из них. Он является главным барьером для участия в делах государства в наиболее доступной форме — в форме избирателя (ст. 4 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» [9]). Кроме возраста есть и иные обстоятельства объективно-субъективного характера, препятствующие реализации права на участие в выборах: признание лица недееспособным, его содержание в местах лишения свободы по приговору суда (ч. 3 ст. 32 Конституции Российской Федерации). Являются ли для гражданина эти ограничения абсолютно постоянными? Нет. Таким образом, ошибочно подменять категорию «народ» усеченным образом избирательного корпуса [10, с. 138]. Как говорилось выше, значительная часть исследователей сводит качественные характеристики народа к суммам правосубъектности отдельных граждан. Представляется, что здесь ученых снова поджидает «ловушка сознания» в виде суммы определенных прав граждан. Между тем народ — это качественно иной субъект правоотношений, чем каждый гражданин в отдельности. Есть уверенность в том, что он выступает субъектом только в конституционных правоотношениях и более не в каких иных. Государственная власть без народа теряет всякий смысл: «правительство в изгнании», «параллельное правительство» — сколько их было, и где они?! Таким образом, народ есть государствообразующая общность. С одной стороны, это социально-политическая база государства,
с другой — непосредственный субъект государственно-правовых отношений в демократическом государстве. Отсюда следует, что суверенитет демократического государства тесно связан с суверенитетом народа. Они неотъемлемы друг от друга.
Народ — это сложная правовая категория, в которой за внешней простотой и очевидностью прячется большое количество недоговоренностей. В условиях противоречивых, а иногда взаимоисключающих мнений представляется, что уместнее всего сделать компилятивное обобщение, тем более что отечественный законодатель предпринял такую попытку 25 лет назад (см. Преамбулу Конституции Российской Федерации).
Народ — это являющаяся источником и носителем наивысшей политической власти культурно-историческая общность граждан конкретного государства.
В системе организации и осуществления местного самоуправления в России население выступает социально-политической основой и прямым субъектом, реализующим местное самоуправление непосредственно [11]. Именно к такому выводу придет любой исследователь текста ст. 130 Конституции Российской Федерации. В ней устанавливается императив, в соответствии с которым местное самоуправление в Российской Федерации обеспечивает самостоятельное решение населением вопросов местного значения. Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» от 6 октября 2003 г. определил место и роль населения в организации и функционировании местного самоуправления, наделил его ролью прямого субъекта ответственности за результаты деятельности муниципальных образований. Согласно ст. 1 указанного федерального закона местное самоуправление в Российской Федерации — это форма осуществления народом своей власти, обеспечивающая самостоятельное и под свою ответственность решение населением непосредственно и (или) через органы местного самоуправления вопросов местного значения исходя из интересов населения с учетом исторических и иных местных традиций [12].
Таким образом, население — вполне реальная политическая основа и прямой субъект осуществления местного самоуправления. Вместе с тем четкость в определении правового статуса населения в части его внутреннего содержания и функциональных возможностей как таковая отсутствует. До сих пор эта проблема носит дискуссионный характер, однако ее решение необходимо для по-
нимания сущности местного самоуправления как одного из институтов представительной и непосредственной власти народа в целом и населения в частности.
«Государственная власть на территории Волгоградской области осуществляется на основе сочетания и уважения интересов населения Волгоградской области, интересов всего многонационального народа Российской Федерации и общегосударственных интересов» (ч. 3 ст. 6 Устава Волгоградской области) [13]. Категория «население» в России выступает как обозначение особого субъекта теперь уже конституционно-правовых отношений. Но население краев, областей, городов федерального значения, российских автономий, муниципальных образований, являясь политической основой существования и деятельности этих видов субъектов конституционно-правовых отношений в Российской Федерации, ни национальным, ни тем более народным суверенитетом не может обладать по определению, это всего лишь часть многонационального народа.
История человечества хранит множество примеров того, как идея организации самостоятельного государства овладевала массами людей без наличия, казалось бы, зримых предпосылок обособления по государственно-национальному признаку. Одним из них может служить история возникновения Соединенных Штатов Америки. Однако и российское государственно-территориальное строительство развивалось не линейно, достаточно вспомнить такой забытый (и замалчиваемый) факт нашей истории, как существование Дальневосточной Республики в 1920-х гг.
На протяжении ряда лет мы видим, как, в частности, на Украине, находящейся под внешним управлением и в состоянии фактического паралича собственной центральной власти, не желающей в силу ряда причин защищать собственное население от произвола отдельных политических групп, происходят процессы трансформации значительной части населения Юго-Востока в народ, против которого был развязан откровенный этнокультурный и физический геноцид, которому в наиболее грубой форме отказывают в праве жить на земле своих предков, иметь собственное представление об истории (как неразрывной с историей России), говорить и думать так, как он привык (на русском). Из этого следует, что мы стали невольными свидетелями превращения населения отдельного региона в народ, который взял судьбу в свои руки. В какие формы государственности разовьются данные процессы, сегодня с точностью опреде-
лить не сумеет никто: слишком много развилок на этой дороге. Но в субъектное состояние населения Украины народ Донецкой и Луганской республик уже не вернется никогда, даже если формально и оста-
нется в составе государства правах некой автономии (что маловероятно): народ Юго-востока Украины перестал быть простой суммой людей [14], живущих на данной территории.
1. Грачев Н. И. Госуда рственное устройство и суверенитет в современном мире: вопросы теории и практики: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2009.
2. Конституция Российской Федерации (принята всенародным общим голосованием 12 декабря 1993 г.). М., 2012.
3. Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации. М., 2001.
4. Прокошин В. А., Кузнецов С. Ю., Пашин А. Л. Право и реальность власти народа: демократизация региональных отношений. М.; Тула, 1999.
5. Конституционное право / отв. ред. В. В. Лазарев. М., 1999.
6. Козлова Е. И., Кутафин О. Е. Конституционное право России: учебник. М., 2004.
7. Савин В. И. Проблема становления и развития публичной власти в Российской Федерации и ее основные методологические аспекты // Теоретические и практические вопросы становления и развития публичной власти / под общ. ред. В. И. Савина. Орел, 2001.
8. URL: http://enc-dic.com/legal/Narod-10626.html (дата обращения: 12.02.2019).
9. Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации: федер. закон от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
10. Дубовицкий В. Н. Понятие и система органов исполнительной власти в законодательстве Республики Беларусь // Журнал российского права. 2007. № 2.
11. Фроленков Ю. О. Конституционно-правовой статус населения как субъекта местного самоуправления: понятие и основное содержание. URL: http://bfveteran.ru/pravo/697 (дата обращения: 18.03.2019).
12. Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации: фе-дер. закон от 6 октября 2003 г. № 131-Ф3 (ред. от 25.07.2018). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
13. Устав Волгоградской области от 24 февраля 2012 г. № 1 ОД. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант Плюс».
14. Попов М. Ю. Гражданство как элемент
1. Grachev N. I. The State's Structure and Sovereignty in the Modern World: the Issues of Theory and Practice. Abstract of dissertation of the doctor of juridical sciences. Moscow, 2009.
2. The Constitution of the Russian Federation. Moscow; 2012.
3. Baglay M. V. The Constitutional Law of the Russian Federation. Moscow; 2001.
4. Prokoshin V. A., Kuznetsov S. Yu., Pashin A. L. The Law and Reality of the People's Power: Democratization of Regional Relations. Moscow; Tula; 1999.
5. Constitutional Law. Executive editor V. V. Laza-rev. Moscow; 1999.
6. Kozlova E. I., Kutafin O. E. The Constitutional Law of Russia. Textbook Moscow; 2004.
7. Savin V. I. The Problem of Formation and Development of Public Power in the Russian Federation and Its Main Methodological Aspects. In: Theoretical and Practical Issues of Formation and Development of Public Power. Edited by V. I. Savin. Orel; 2001.
8. Available from: http://enc-dic.com/legal/Narod-10626.html. Accessed: 12 February 2019.
9. The Federal Law No. 67-FZ of 12 June 2002. "On Basic Guarantees of Electoral Rights and the Right of citizens of the Russian Federation to Participate in a Referendum". Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".
10. Dubovitsky V. N. The Concept and System of Executive Authorities in the Legislation of the Republic of Belarus. Journal of Russian Law. 2007; 2.
11. Frolenkov Yu. O. The Constitutional and Legal Status of the Population as the Subject of Local Self-Government: the Concept and Main Contents. Available from: http://bfveteran.ru/pravo/697. Accessed: 18 March 2019.
12. Federal Law No. 131-FZ of 6 October 2003. "The General Principles of Organizing Local Self-Government in the Russian Federation" (as amended on 25/07/2018). Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".
13. The Charter of the Volgograd Region No. 1 OD of 24 February 2012. Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".
14. Popov M. Yu. Citizenship as an Element of
социально-политической основы конституционного государства в России // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2018. № 1 (44). С. 40—45.
© Попов М. Ю., 2019
Socio-Political Basis of the Constitutional State in Russia. Journal of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2018; 44 (1): 40—45
© Popov M. Yu., 2019
Попов Михаил Юрьевич,
доцент кафедры конституционного и административного права Волгоградской академии МВД России, кандидат юридических наук, доцент; e-mail: volakdm@va-mvd.ru
Popov Mikhail Yurevich,
associate professor at the department of constitutional and administrative law of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, candidate of juridical sciences, docent; e-mail: volakdm@va-mvd.ru
* * *
