CC BY
78
Марина КАШИНА
О ПОЛИТИЧЕСКИХ СЛЕДСТВИЯХ АМБИВАЛЕНТНОСТИ В ОПРЕДЕЛЕНИИ ПРЕДМЕТА И МЕТОДОЛОГИИ ГЕНДЕРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
В статье обсуждаются три аспекта гендерных исследований: научный, учебно-образоватепьный и политический. Государственная политика по продвижению гендерного равенства должна быть основана на понимании гендера как стратифицирующего фактора, иначе она превращается в политику консервации гендерных различий.
In this article scientific, educational and political aspects of gender researches are discussed. The national policy of gender equality must be based on interpretation of gender as a factor of stratification; otherwise it will result in conservation of gender difference.
Ключевые слова:
гендер, гендерные исследования, государственная политика гендерного равенства, методология, стратификация; gender, gender researches, state policy of gender equality, methodology, stratification.
История появления термина «гендер» связана с развитием психологии пола. Сначала в ней жестко фиксировалась дихотомия мужского и женского, затем в 1930-60-х гг. появилась «психология половых различий», а в конце 1970-х гг., по мере того как ослабевал биологический детерминизм, возникли исследования «различий, связанных с полом», причем предполагалось, что эти различия могут вообще не иметь биологической подосновы. Логическим следствием этого стало введение сексологом Д. Мани термина «гендер» для разграничения пола как фенотипа и сексуально-генитальных, сексуально-эротических и сексуально-прокре-ативных качеств личности1.
Разнообразной становится типология признаков пола и социальных групп, выделенных по гендерному основанию. Наряду с группами по половому признаку (мужчины и женщины), появляются группы, формируемые по типу культурного образца гендерного поведения: маскулинные, фемининные, андрогинные и недифференцированные группы, а также группы, создаваемые по сексуальным предпочтениям: гетеросексуалы, гомосексуалы, бисексуалы.
Таким образом, «гендер» употребляется в широком смысле, подразумевая любые психические или поведенческие свойства, ассоциирующиеся с маскулинностью и фемининностью и предположительно отличающие мужчин от женщин. Появление в психологии понятия «гендер» позволило отделить биологическое от социального и тем самым поставить под сомнение прямую и однозначную связь пола человека и его ролей в обществе. Гендерные роли более не рассматриваются как простая надстройка над биологическим полом индивида, зависят не от биологических половых различий, а от социальной организации общества. Социологами гендер стал пониматься как «социальные ожидания относительно поведения, рассматривающегося как соответствующее для мужчин и женщин, а также социально формируемые особенности мужественности и женственности»2.
Для психологии и сексологии признание множественности ген-
1 Кон И.С. Пол и гендер. Заметки о терминах // Сексология. Персональный сайт И.С. Кона // http://sexology.narod.ru/publ037.html
2 Гидденс Э. Социология / при участии К. Бердсолл: пер. с англ. — 2-е изд. — М. : Едиториал УРСС, 2005, с. 603.
КАШИНА
Марина
Александровна — к.филос.н., доцент; доцент кафедры социологии и социальной работы СЗАГС, г. Санкт-Петербург казЫпа [email protected]
дера и гендерных идентичностей было шагом к расширению понятия нормы. Для социологии переход от эссенциализма к теории социального конструирования привел к смене парадигмы в исследовании ролей мужчин и женщин. Гендер стал выступать не столько дифференцирующим, сколько стратифицирующим фактором, потому что в гендерном подходе «всегда присутствует тезис о неравном распределении ресурсов по признаку приписанного пола, об отношениях господства-подчинения, исключения-признания людей, которых общество относит к разным категориям пола»1. Именно поэтому центральное место в социологических гендерных исследованиях занимает проблема социального неравенства мужчин и женщин.
Казалось бы, точки над ; расставлены: пол отделен от гендера, а исследования различий, связанных с полом, — от гендерных. Однако в России гендерный подход «развивается в интеллектуальном климате эссенциализма и биологического детерминизма и противоречит основному направлению российского либерального дискурса». В силу этого гендерные исследования рассматриваются как ориентированные на нежелательные изменения в сфере отношений между полами и, прежде всего, на разрушение семьи2. Как показывает практика, за время, прошедшее с момента возникновения российских гендерных исследований, этот климат мало изменился. Можно напомнить выступление в декабре 2010 г. председателя синодального Отдела по взаимоотношениям церкви и общества протоирея Всеволода Чаплина, предложившего ввести общероссийский дресс-код для женщин.
Говоря о гендере и гендерных исследованиях, следует четко различать три ракурса рассмотрения этой темы: собственно научный (методологический), учебно-образовательный и политический. Поскольку гендерные исследования так или иначе уже инкорпорированы в российское высшее образование, и гендерная тематика присутствует даже в учебниках для средней школы, то актуальным явля-
1 Здравомыслова Е.А., Темкина А.А. Социология гендерных отношений и гендерный подход в социологии // Социологические исследования, 2000, № 11, с. 17.
2 Там же, с. 22.
ется вопрос о содержательном и непротиворечивом наполнении этих дисциплин.
Политическая актуальность определения предмета гендерных исследований вызвана существованием такого направления государственной политики, как поддержка семьи и детства, а также необходимостью выполнения Россией своих международных обязательств по преодолению в обществе гендерного неравенства. В полоролевой концепции гендер выступает социальной характеристикой биологической сущности человека. В академическом феминизме, основанном на теории социального конструирования реальности, он объясняет отношения доминирования и подчинения социальных групп мужчин и женщин. При этом оба этих направления имеют своих последователей и, как считают некоторые ученые, могут считаться равнозначными в логическом отношении. Соответственно, та и другая научная традиция будут предлагать свои рекомендации по решению гендерных проблем. Полоролевая — по закреплению/акцен-титрованию гендерных различий, социально-конструктивистская — по их преодолению. Вопрос в том, к каким из них прислушается власть.
Можно согласиться с Д. Воронцовым, что чиновник выберет те рекомендации ученых, которые соответствуют ценностям системы (государства)3. Не оспаривая в принципе сам тезис о влиянии государственной идеологии на социальные науки и их востребованность, необходимо отметить два важных, с нашей точки зрения, момента, которые упускает этот исследователь. Во-первых, точное название государственной гендерной политики в международных документах — «политика по продвижению гендерного равенства и улучшению положения женщин»4, т.е. в самом ее названии властное измерение гендера (в смысле слабости позиций женщин в обществе) обозначено. Проводить такую политику, опираясь на рекомендации, разработанные в рамках полоролевого подхода, просто невозможно, или тогда нужно согласиться с тем, что эта политика обречена быть выхолощенной и безрезультатной.
3 Воронцов Д.В. Гендерная психология общения. - Ростов н/Д : Изд-во ЮФУ, 2008, с. 80.
4 Пекинская декларация и Платформа действий. Приняты IV Всемирной конференцией женщин. — Пекин, 1995; http://www.un.org
Во-вторых, если мы отдаем право выбора системе, то с вероятностью, близкой к 100%, она будет реализовывать рекомендации полоролевого подхода. Актуальный пример — поддержка в ряде российских регионов идеи раздельного обучения мальчиков и девочек в средней школе. Причина этого — неотрадиционализм российского общества, господство гендерных стереотипов, усиление в общественном сознании идей о восстановлении «исконных традиций» мужественности и женственности1. Гендерные исследования как анализ отношений власти и социальной несправедливости государство будет «зажимать» как не соответствующие «ценностным основаниям социальной системы», в т.ч. традиционным семейным ценностям.
В то же время взаимодействие чиновника, занимающегося гендерными проблемами по долгу службы (прежде всего, в сфере социальной политики и социальной работы), и гендерного исследователя может оказаться более вариативным, чем то, которое диктуется господствующими гендерными ценностями политиков. Дело в том, что эти ценности не позволяют практикам ответить на вопросы, с которыми им приходится сталкиваться в своей повседневной работе, например, как сократить насилие в семье, которое в рамках патриархатных представлений вполне легитимно.
Представляется, что помимо официальной идеологии в этом процессе взаимодействия ученых и власти необходимо учитывать социальный опыт, личностную гендерную картину мира и индивидуальные гендерные представления самих чиновников. Эти индивидуальные характеристики могут сознательно и целенаправленно формироваться и изменяться в процессе обучения, например в ходе дополнительного профессионального образования, получение которого является обязательным для российских государственных гражданских служащих.
Это позволяет ставить вопрос о повышении гендерной компетентности наших чиновников с позиций критической гендерной теории, которая дает ответ на такие вопросы. Для этого необходимо
1 Здравомыслова Е.А., Темкина А.А. История и современность: гендерный порядок в России // Гендер для «чайников»: сб. статей. — М. : Звенья, 2006, с. 77.
определиться в содержательном наполнении, методологических и методических подходах к преподаванию гендерных учебных дисциплин, главной из которых в настоящее время выступает «Гендерология и феминология». Это — единственная специальная дисциплина, входящая в государственный образовательный стандарт (ГОС) высшего образования по специальности «социальная работа».
Как показывает анализ содержания дидактических единиц этой дисциплины, она изначально задумывалась в феминистской перспективе, а значит, «гендер» в ней означает отношения власти, вокруг которых должно выстраиваться все остальное. В ГОСах первого поколения, принятых в 1995 г., дисциплина называлась «Феминология». В ней рассматривались методологические принципы феми-нологии, женский вопрос и его эволюция, семья и брак в жизни женщины, равноправие мужчин и женщин как социальная проблема, социальная поддержка женщин в условиях рыночных реформ др. В ГОСах второго поколения, утвержденных в 2000 г., этот курс сохраняет статус специальной дисциплины, но называется уже «Гендерология и феминология». Ее содержание несколько расширяется, вводится понятие гендера. По сравнению с предыдущим стандартом — это явно шаг вперед, поскольку появляется тема гендерных стереотипов, рассматриваются особенности мужской и женской социализации, выделяются гендерные аспекты социальной работы.
Возникает вопрос, может ли такой курс читать преподаватель, не владеющий методологией критического (феминистского) гендерного анализа? В случае если педагоги в силу стереотипности своих гендерных представлений будут следовать привычному эссенциализму и полоролевому подходу и рассматривать гендер как дифференцирующий, а не стратифицирующий фактор, освоение студентами данного курса сработает как дифференциальное усиление (Ш. Берн), закрепляя у будущих социальных работников существующее в общественном сознании представление о разделении социальных ролей на мужские и женские как естественном и неизменном. Тем самым у студентов будут усиливаться гендерные стереотипы, которые с большой долей вероятности будут ограничивать возможности их лич-
ностного и профессионального развития, а в будущем — снижать эффективность их деятельности в качестве социальных работников.
В стандарте подготовки бакалавров по этому направлению, утвержденном в том же 2000 г., дисциплина «Гендерология и феминология» отсутствует, а в стандарте подготовки магистров по социальной работе гендерная тематика оказывается «размытой» в разделе 521103 — «социальная работа с разными группами населения». В нем вообще нет речи о гендере. Возникает вопрос, на какой теоретической базе должен выстраивать магистрант свое представление об отношениях мужчин и женщин в обществе и о гендерных аспектах социальной работы, если в бакалавриате курс по гендерологии им не осваивался?
Можно возразить, что существуют региональная и вузовская составляющие ГОСа, позволяющие дать необходимые знания через спецкурсы или дисциплины по выбору. Однако, учитывая общий патриархатный настрой нашей высшей школы, вряд ли можно рассчитывать на увеличение числа курсов с гендерной тематикой. Исключений пока немного, и связаны они, главным образом, с активностью региональных гендерных центров (например, в Иваново и Саратове).
В результате критическая (феминистская) гендерология заменяется традиционной полоролевой, не требующей слома стереотипов и пересмотра традиционных представлений о мужском и женском. Ситуация усугубляется качеством учебной литературы. Используя гендерную терминологию, авторы учебников ставят в центр своего внимания лишь гендерные различия, а не отношения власти, конструирующие гендер. Яркий пример — работы по женскому стилю управления1, когда в качестве достоинств жен-щинам-руководителям приписывают черты, формируемые гендерной социализацией (эмпатию, доброжелательность, готовность к компромиссам). Это способствуют не преодолению, а наоборот, закреплению стереотипного образа женщины, который и обрекает ее на вторые позиции в обществе и управлении.
1 Резник С.Д., Макарова С.Н. Гендерный менеджмент: женщины в управлении: учеб. пособие. — М. : Финансы и статистика, 2009.
То же самое в отношении мужского стиля управления. Акцентирование на традиционно мужских чертах — целеустремленности, агрессивности, суровости — лишает мужчин-руководителей значительной части репертуара управленческих стратегий и ведет к кризису маскулинности в случае невозможности соответствия нормативным образцам.
Предлагаются пять сфер для женского бизнеса: производство товаров и услуг (изготовление одежды, искусственных цветов, мелкого инструмента и т.п.), бытовое обслуживание, народные промыслы и художественное творчество, обучение, деловые услуги. Все эти виды деятельности целиком находятся в сфере малого бизнеса, во многом повторяя сложившееся в обществе разделение профессий на мужские и женские.
Признание равнозначности двух трактовок гендера в условиях доминирования в обществе патриархатных гендерных представлений ведет к совсем не безобидным политическим последствиям. Сначала можно обойтись без «стратифицирующего гендера» в социальной теории, затем можно изъять критический гендерный подход из социальной работы и, в конечном счете, поставить под вопрос саму необходимость со стороны государства заниматься гендерными проблемами как проблемами неравенства и социальной несправедливости.
Подведем итоги. В социально-конструктивистской (феминистской) методологии гендер — это обозначение отношений власти между полами. С позиций эссен-циалистской (полоролевой) методологии, гендер — это дифференцирующая категория, в основе которой лежат анатомические различия мужчин и женщин. Если мы перестаем отстаивать стратифицирующую природу гендера в науке, образовании и политике, то вся государственная политика по улучшению положения женщин и повышению их роли в обществе утрачивает актуальность и обессмысливается. Что мы, собственно, и наблюдаем в нашей стране, где в Государственной Думе РФ с 2004 г. не могут провести второе (не говоря уже о третьем) чтение законопроекта федерального закона о государственных гарантиях конституционного принципа гендерного равенства.
