О ПЕРВОМ НАБРОСКЕ СТИХОТВОРЕНИЯ «УВЫ! ЗАЧЕМ ОНА БЛИСТАЕТ» (К вопросу о датировке) Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

III. ЗАМЕТКИ

О ПЕРВОМ НАБРОСКЕ СТИХОТВОРЕНИЯ «УВЫ! ЗАЧЕМ ОНА БЛИСТАЕТ» (К вопросу о датировке)

1-

Элегия «Увы, зачем она блистает» впервые была опубликована Пушкиным в «Полярной звезде» на 1823 г.1 и в том же году перепечатана в «Новостях литературы».2 И там, и здесь время ее создания не было указано. Но в собраниях стихотворений Пушкин ввел указание на время возникновения элегии: и в сборнике 1826 г., и в «Стихотворениях» 1829 г. был назван 1819 г. Между тем в двух беловых автографах этого стихотворения, в датирующих пометах, приведены другие, более поздние даты.

Известно несколько автографов элегии: 1) беловой в «Записной книжке 1820—1822 гг.» (ПД, № 830, л. 4—4 об.); 2) беловой в «третьей кишиневской» тетради' (ПД, № 833, л. 2 об.—3); 3) беловой, отосланный издателям «Полярной звезды» (ПД, № 50в); 4) автограф в тетради гр. П. И. Капниста, не сохранившийся до нашего времени и известный по публикациям Л. Н. Майкова 3 и Б. В. Тома-шевского.4 Этот перечень в 1949 г. был дополнен указанием С. М. Бонди на место первого, чернового автографа (№ 5) в «Записной книжке», на л. 4а (следующем после беловика) — от него сохранилась лишь полоска бумаги у корешка с обрывками начальных букв первого стиха («Ув(ы)») и прописными буквами «У(н)» и «У» — началом двух стихов ниже средней части листа; это, конечно, не автограф, а лишь след его, указание на его место в «Записной книжке», которое нужно учитывать в дальнейшем анализе рукописных источников.5 Заключает этот перечень черновой набросок (№ 6) стихов 13—16, опубликованный в 1957 г. (XVII, 17).

Два автографа из названных — беловые 1 и 2 — датированы Пушкиным. Беловик в «Записной книжке», записанный на оставшемся чистом листе слева

1 Полярная звезда: Карманная книжка для любительниц и любителей русской словесности на 1823 год, изданная А. Бестужевым и К. Рылеевым. СПб., 1823, с. 335-336.

2 Новости литературы, 1823, кн. III, № 1, с. 13—14.

Майков Л. Н. 1) Автографы Пушкина, принадлежащие гр. П. И. Капнисту. — Известия ОРЯС, 1896, т. 1, кн. 3, с. 579; 2) Материалы для академического издания сочинений Пушкина. СПб., 1902, с. 68.

Т о м а ш е в с к и й Б. В. Материалы по истории первого собрания стихотворений Пушкина (1826 г.). И. «Капнистовская тетрадь». — Литературное наследство. М., 1934, т. 16-18, с. 851-852.

5 Сводку источников, сделанную С. М. Бонди, см.: II, 622—623, 1078.

от черновика, имеет две пометы — локальную «Юрзуф» над текстом, временную «8 февраля. 1821. Киев» и рядом кратко для памяти о чем-то «9 fev.(rier) ар.(res) d.(iner)» 6 — внизу, под текстом. Второй беловой автограф — в тетради № 833 — датирован: «1820. Юрзуф».

Итак, текст стихотворения автор датировал тремя разными датами, тремя разными годами: 1819, 1820, 1821. Каков смысл каждой из дат? Как соотносятся они между собою?

Обратимся прежде всего к двум датированным автографам и сопоставим их пометы. В первом — «Юрзуф» и «8 февраля! 1821. Киев»; во втором — «1820. Юрзуф». В обоих случаях в состав помет входит как элемент указание на Гурзуф; оно связывает возникновение элегии с пребыванием Пушкина в Гурзуфе, в семье генерала Раевского, в 1820 г., с 19 августа по 5 сентября. Следовательно, помета «Юрзуф» датирует 1820 г., 19 августа —5 сентября, не только второй, но и первый автограф. Что касается даты «8 февраля 1821» первого автографа, то она может быть прокомментирована с помощью второго, точнее — с помощью тетради ПД, № 833, в которой находится этот второй автограф.

Тетрадь ПД, № 833, так называемая «третья кишиневская», была начата Пушкиным в феврале 1821 г. в Киеве, куда он приехал 30 января из Каменки к Раевским на время «контрактов» и где пробыл около двенадцати дней. В нее он начал собирать вполне законченные и отделанные стихотворения, объединенные общим замыслом подражаний древним. Записав вверху первого листа общее заглавие — «Эпиграммы во вкусе древних», Пушкин в первый день переписал в тетрадь пять стихотворений, сопроводив некоторые из них пометами. Это были: «Нереида» и «Редеет облаков летучая гряда», с пометой «Каменка» (л. 1 — 1 об.); «Морской берег. Идиллия Мосха», с пометой «8 февр. 1821. Киев» (л. 1 об. —2); «Мила красавица, когда свое чело», с пометой «9 (февраля 1821)». (л. 2); «Элегия» («Увы, зачем она блистает»), с пометой «1820. Юрзуф» (л. 2 об.— 3). Следующие четыре стихотворения вписаны в тетрадь, судя по помете на л. 3 об., по-видимому, 22 февраля 1821 г. в Каменке; третья группа, из пяти стихотворений, — в Кишиневе, 5 апреля 1821 г.; последняя группа, также из пяти стихотворений, записывалась где-то близко к предыдущей дате, 6—12 апреля.7 Как видим, элегия вошла в число самых первых стихотворений, определивших цикл, таких как «Нереида» и «Редеет облаков летучая гряда» — стихотворений чисто антологических по своему стилю; как идиллия «Земля и море» и четверостишие «Мила красавица. . .» — стихотворений, создававшихся непосредственно для этого цикла и датированных первое «8 февраля. 1821. Киев» и второе «9 (февраля 1821)». Обе последние даты важны для нас потому, что обе они присутствуют в первом беловом автографе элегии в «Записной книжке» — и полная дата «8 февраля. 1821. Киев», и сокращенная запись «9 fev. ар. d.». Именно совпадение дат, и при этом даже двойных дат, позволяет утверждать, что дата под беловиком в «Записной книжке» обозначает не время создания, а время доработки и перебелки элегии, предпринятых в момент работы по осуществлению замысла цикла подражаний древним (по-видимому, в это же время, после перебелки элегии, был вырван и уничтожен черновик ее на л. 4а «Записной книжки»), и что дата «1820. Юрзуф» является датой замысла и создания элегии.

6 «9 февраля после обеда» (франц.).

7 Описание первых листов тетради ПД, № 833 см.: Сандомир-с к а я В. Б. Из истории пушкинского цикла «Подражания древним» : (Пушкин и Батюшков). — В кн.: Временник Пушкинской комиссии. 1975. Л., 1979, с. 17 — 19.

Вопрос об истории текста элегии встает в связи с более ранним этапом ее создания. Материал для суждений об этом дает нам набросок из трех стихов в «Записной книжке» (см. автограф № 6), опубликованный в дополнительном томе академического издания как «набросок первоначальной редакции стихов 13—16» (XVII, 17):

В забвеньи чист(ом) (?) насладись.

Наслушайся речей волшебных.

Красы небесной наглядись.

(Л. 7)

Сравнивая этот текст с опубликованной элегией, мы видим, что ни один из этих стихов не вошел в таком виде в окончательный текст стихотворения. Но образы их угадываются в стихах 13—16:

Спешу в волненьи дум тяжелых, Сокрыв уныние мое, Наслушаться речей веселых И наглядеться на нее.

(11,143)

Первоначально, в первом беловике (№ 1), эти стихи занимали другое место — сразу после вступительного четверостишия. По-видимому, так они были записаны и в черновом уничтоженном тексте (№ 5); так же, вторым четверостишием, Пушкин переписал их 8 февраля 1821 г., перебеляя черновик, и лишь в процессе переписывания он нашел им лучшее, более удачное место, отмеченное им в рукописи (№ 1) крестиком — знаком переноса на место перед последним четверостишием. Таким образом, эта особенность первого беловика дает возможность предт ставить, хотя бы отчасти, вид уничтоженного черновика — в нем первое четверостишие начиналось словом «Увы», во второе же четверостишие входили стихи, созданные на основе первоначального наброска. Итак, сопоставление с известными автографами элегии позволяет заключить, что черновик трех стихов представляет собой первый, самый ранний набросок замысла элегии «Увы, зачем она блистает».

Попытаемся теперь выяснить, когда была сделана эта запись. Обратимся для этого к анализу положения, которое занимает она в «Записной книжке». Она сделана в нижней части 7-го листа черными чернилами поверх карандашного черновика стихотворения «Зачем безвременную скуку» и ниже черновика стихов 32—39 элегии «Погасло дневное светило», записанного теми же чернилами и поверх того же карандашного черновика. Можно определенно сказать, что наш набросок сделан после черновика «Зачем безвременную скуку» и, по-видимому, одновременно с наброском стихов к элегии «Погасло дневное светило».

Черновик элегии «Зачем безвременную скуку» принадлежит к группе записей, сделанных карандашом в близком расстоянии друг от друга — между беловиком эпилога «Руслана и Людмилы» (л. 3—4) и началом черновиков «Кавказского пленника» (л. 9). Кроме элегии на л. 7 — 7 об., здесь находятся еще черновик стихотворения «Я видел Азии бесплодные пределы» (л. 6 об.) и нерасшифрованная заметка для памяти — «Владимир. 1820. Августа 24» (л. 9); карандашные записи были также и на вырванном листе 5а, судя по началам трех строк, оставшимся на корешке. Среди них запись с датой — последняя по положению в тетради. Дата

относится ко времени пребывания Пушкина в Гурзуфе. Ею, в пределах 19—24 августа 1820 г., датируются черновики обоих стихотворений — и «Я видел Азии. . .», и интересующий нас «Зачем безвременную скуку», поверх которого записан первый набросок элегии «Увы, зачем она блистает» — следовательно, набросок сделан не раньше этой даты.

Остается выяснить- вопрос о второй временной грани: не позже какой даты мог быть сделан набросок. Это выясняется из сопоставления с наброском стихов 32—39 к элегии «Погасло дневное светило». Известны слова Пушкина, что он написал эту элегию «ночью на корабле» (XIII, 19), во время« переезда морем из Феодосии в Гурзуф ночью с 18 на 19 августа; в Петербург она была отослана в письме Льву Пушкину 24 сентября 1820 г., уже из Кишинева, и опубликована с авторской пометой «Черное море. 1820 сентябрь».8 Этот автограф, отосланный Н. И. Гречу, не сохранился, как не сохранился и черновик стихотворения. Но «Записная книжка» предоставляет все же возможности для некоторых хронологических и текстуальных сопоставлений. В ней на л. 5 имеется датирующая помета, близкая ко времени отправки элегии в Петербург, — это помета «1820. Юрзуф. 20 сентября» под черновым текстом стихотворения «Мне вас не жаль, года весны моей» (л. 5).9 Эта помета свидетельствует, что «Записная книжка» была в руках Пушкина в первый же день по приезде в Кишинев после путешествия с Раевскими и несколькими днями раньше дня, в который писалось письмо к Льву Пушкину. В самом же стихотворении обращает на себя внимание повторение образов стихов 5—7-го («Мне вас не жаль, неверные друзья,---Мне вас не жаль, изменницы младые») в стихах наброска к элегии «Погасло дневное светило» («И вы забыты мной, [любовницы] изменницы младые»), причем характерно, что в предшествующих стихах элегии мы находим и первую часть этого своеобразного двучлена: «Я вас бежал, питомцы наслаждений,ЦМинутной младости минутные друзья».

Такое совпадение не случайно. Оно заставляет искать причины, которыми вызвана подобная перекличка образов и словесных формул двух стихотворений; причину вероятнее всего следует видеть в одновременности работы над ними.

Гурзуфским впечатлениям Пушкин обязан целым рядом лирических стихотворений, но характерно, что там Пушкин не довел до завершения, до художественной отделки ни одного из них — известны черновики «Записной книжки», но нет ни одного беловика, относящегося ко времени между 19 августа и 8 сентября. В Гурзуфе.все его время начиная с конца августа (после 24-го) было отдано работе над большим замыслом — поэмой «Кавказ», вскоре ставшей поэмой о «Кавказском пленнике». По-видимому, в черновиках оставалась и элегия, сочинявшаяся ночью на корабле (можно даже предположить место этих черновиков в «Записной книжке» — вероятно, это лист, следовавший после л. 5, от которого теперь осталась лишь полоска у корешка шириною 1.5—2 см; на этой полоске видны три прописные

8 Сын отечества, 1820, т. 65, № 46, с. 271-272.

9 Судя по датировке стихотворения в академическом издании (II, 1080), С. М. Бонди прочел эту дату как «20 сентября», М. А. Цявловский — как «20 октября» (см.: Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества Пушкина. М., 1951, с. 259). Б. В. Томашевский в комментарии к этому стихотворению читал дату черновика как «1820. Юрзуф. 20 октября», замечая: «В дате ошибка, так как в октябре Пушкин уже не был в Крыму. Возможно, что дату следует читать „2 сентября41» (Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10-ти т. 2-е изд. М., 1956, т. 2, с. 397—398). Однако на примере пушкинской пометы к стихотворению «Увы, зачем она блистает» мы уже имели случай убедиться, что вполне возможно сочетание пометы «Юрзуф» с датой более позднего, не гурзуфского времени. Мы читаем эту дату так же, как С. М. Бонди, — «20 сентября».

буквы — начала трех стихов (первого, второго и четвертого), вписанных карандашом — «П» (?), «Но (На)» и «Во»).

Принято считать, что элегия «Погасло дневное светило», с авторской пометой «Черное море. 1820. сентябрь», была и начата и вполне окончена в Гурзуфе, т. е. в сентябре до 8-го числа. Однако перекличка стихов и мотивов ее заключительной части с стихотворением «Мне вас не жаль. . .», датированным автором 20 сентября 1820 г., причем перекличка не в полном тексте элегии, а еще в наброске, который был существенно изменен при доработке, заставляет прийти к другому выводу: что элегия «Погасло дневное светило» дорабатывалась и перебелялась одновременно с работой над стихотворением «Мне вас не жаль. . .», в первые дни по приезде в Кишинев, т. е. 20—24 сентября (20 сентября — дата элегии «Мне вас не жаль. . .», 24 сентября — дата письма Льву Пушкину, в котором был отослан в Петербург и беловой текст элегии «Погасло дневное светило»); так же датируется и сам набросок к элегии на л. 7.

Перекличка мотивов двух стихотворений позволяет не только уточнить дату одного из них, но и понять, почему Пушкин отказался от напечатания вполне оконченного, изящного по форме стихотворения. При жизни поэта элегия «Мне вас не жаль. . .» так и осталась в черновой записи в «Записной книжке», потому что темы его и даже элементы композиционного решения Пушкин перенес в элегию «Погасло дневное светило» — произведение, которое первым из созданных на юге стихов появилось в печати, открыв собою новый, романтический период его творчества.

Наконец, определив Дату наброска элегии «Погасло дневное светило» как 20— 24 сентября, мы можем датировать этими же числами и второй набросок, записанный одновременно с ним — набросок элегии «Увы, зачем она блистает». Тем самым датируется и замысел стихотворения.

В. Б. Сандомирская

О ТЕАТРАЛЬНЫХ СТРОФАХ «ЕВГЕНИЯ ОНЕГИНА» Русская Терпсихора

В авторском отступлении, написанном в Михайловской ссылке (гл. 1, строфа XIX), поэт спрашивает:

Мои богини! что вы? где вы? Внемлите мой печальный глас: Все те же ль вы? другие ль девы, Сменив, не заменили вас? Услышу ль вновь я ваши хоры? Узрю ли русской Терпсихоры Душой исполненный полет?

(VI, 12)

«Словарь языка Пушкина» указывает, что Терпсихора — «муза танцев в греческой мифологии, символ танца» и что в нарицательном употреблении это слово обозначает балерину.1 Против такого толкования не приходится возражать, разве что само слово «балерина» вошло в русский язык не в пушкинское время,

1 Словарь языка Пушкина. М., 1961, т. 4, с. 504.