CC BY
15
УДК 81'25 М.Е.Коровкина
доцент кафедры теории и практики перевода факультета переводческого мастерства Межотраслевого института повышения квалификации МГЛУ; e-mail: korovkin@starnet.ru
О ПЕРЕВОДЧЕСКИХ СООТВЕТСТВИЯХ ВЫРАЖЕНИЯ СМЫСЛА «СИЛА - СИЛЬНЫЙ» В РУССКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ
В статье проводится сравнительный анализ концепта «сила - сильный» в картине мира двух языков и объясняется его связь с особенностями менталитета представителей двух лингвосоциумов. Также приводятся межъязыковые соответствия, используемые при передаче данного концепта при переводе. Очевидно, что перевод с родного языка на иностранный и перевод словосочетаний представляют особые трудности, связанные с различиями в концептуальной и языковой картинах мира представителей разных лингвосоциумов.
Ключевые слова: концептуальная картина мира; языковая картина мира; культурный контекст; фоновые знания; концепт; перевод; сочетаемость; межъязыковое соответствие; ассоциативный эксперимент; категория интенсивности.
Korovkina M. Y.
Associate Professor, the Department of Translation Theory and Practice, the Faculty of Upgrading Translation Skills, the Interdisciplinary Professional Training Institute, Moscow State Linguistic University; e-mail: korovkin@starnet.ru
ADDRESSING THE ISSUE OF LANGUAGE EQUIVALENTS IN ORDER TO RENDER THE MEANING СИЛА - СИЛЬНЫЙ / FORCE IN RUSSIAN AND ENGLISH
The article makes a comparative analysis of the concept force in the conceptual and linguistic world view of the Russian and English languages. The article also explains a close link between this concept and the specifics of the world view of Russian and English speakers. The article presents equivalents used in translation of this concept. It is evident that translation from a native language to a foreign one in general and translation of collocations in particular present special difficulties attributable to the language specifics of the world view, which are being shaped up by the conceptual world outlook.
Keywords: conceptual world image (outlook); linguistic world image (outlook); cultural context; background knowledge; concept; translation; collocations / collocability; language equivalents; associative experiment; category of intensity.
В статье описывается фрагмент языковой картины мира английского и русского языков, связанный с концептом «сила». Для этого проводится сравнительный анализ этого концепта в картине мира двух языков, а также приводятся межъязыковые соответствия, используемые при передаче этого концепта в процессе перевода. Как известно, описание общности и различий в языковой картине мира разных языков служит практическим целям перевода и приводит к большему взаимопониманию представителей разных культур и лингвосоциумов.
По мнению В. И. Заботкиной, «для успешного контакта двух культур необходимо, чтобы две системы знаний либо полностью совпадали (что является исключительным случаем), либо имели tertium сотрагайош8, либо были переводимы одна в другую» [6, с. 328]. Как нам кажется, tertium comparationis и предполагает такую возможность перевода, так как если в языках нет прямых соответствий, то перевод осуществляется на основе третьего компонента, о котором речь пойдет ниже, служащим основанием для сравнения и нахождения общности в смысле единиц перевода. В. И. Заботки-на предлагает в качестве такого tertium comparationis рассматривать широкий прагматический контекст [там же]. Широкий прагматический контекст состоит из трех компонентов: «1) дейктический контекст, включающий в себя: а) отношения говорящего и слушающего (цели, вид речевого акта, социальный статус, общие обязательства); б) дейксис речевой ситуации - я и ты, здесь и там, сейчас и тогда; 2) общий дискурсивный (текстовой) контекст - знания, разделяемые говорящими и слушающими, полученные из предшествующего контекста (дискурса); 3) общекультурный контекст - общие знания о физической и культурной вселенной» [15, с. 324]. Общекультурный контекст всегда присутствует в двух остальных видах контекстов.
Изучением универсального и национально-специфичного в культуре и языке занимались представители различных научных направлений, прежде всего лингвисты. Исследованиями «духа» языка в гумболь-диантском смысле, т. е. национально-специфичного в языке занималась А. Вежбицкая, описывая культурные сценарии разных языков на языке семантических примитивов. Язык семантических примитивов доказывает глобальную универсальность языков и принципиальную возможность перевода. Культурные сценарии характеризуют языковую специфичность. И удивительным является не то, как пишет Е. В. Падучева, что «в эскимосском языке есть много названий для снега, а в арабском - для
верблюда, в китайском для риса: язык отражает условия существования его народа и содержит имена и реалии, специфические для данного народа. Гораздо более удивительно, что языки существенно различаются степенью тщательности разработки вполне абстрактных семантических полей - таких как каузация, агентивность, сфера эмоционального и др.» [3, с. 21]. Эта разница в абстрактных представлениях языка, в концептуализации действительности и объясняется особенностями национального характера, обусловленными психологическими и религиозными факторами, а также различиями в климате, образе жизни народов, т. е. материальными причинами.
Концептуализация, т. е. восприятие и осмысление мира, составляет концептуальную картину мира, которая находится с языковой картиной мира в сложном единстве: в процессе такого осмысления мира человек дает имена его сущностям. При этом концептуальная картина мира выражается не только в словах посредством языка, она гораздо шире и многограннее. Она также воплощается в искусстве, культовом и светском, социокультурных стереотипах поведения людей (этикете, моде), способах ведения хозяйства [12, с. 21]. «Картина мира - это то, каким себе рисует мир человек в своем воображении - феномен более сложный, чем языковая картина мира, т. е. та часть концептуального мира человека, которая имеет привязку к языку и преломление через языковые формы. Не все воспринятое и познанное человеком ... поступающее извне по разным каналам в голову человека, имеет или приобретает вербальную форму» [7, с. 142]. Лингвистов интересует, каким образом концептуализация действительности человеком воплощается в языковые формы.
Развивающаяся в настоящее время когнитивная лингвистика дает новую теоретическую базу для проведения сопоставительного анализа языковых структур разных языков на основе когнитивно-лингвистических моделей, представляющих собой обобщенные понятия - концепты. Концептом называется совокупность представлений, переживаний, ассоциаций, которыми сопровождается то или иное слово. По мнению Ю. С. Степанова, «концепты не только мыслятся, но и переживаются», они представляют собой «основную ячейку культуры в ментальном мире человека» [15, с. 43].
Н. Д. Арутюнова отмечает, что концепты дискретны, мир континуален [1, с. 293]. Его членение в разных языках различно. Таким образом, можно говорить о языковой интерпретации действительности.
Языковая картина мира связана со значением слова. Лингвисты-когнитологи выделяют в структуре значения слова национально-специфичные или культурно-специфичные компоненты. Культурно-специфичные концепты могут выражаться ядром значения, его интенсионалом, и тогда они представляют собой реалии. Таких слов не так много. В основном интенсионалы слов выражают понятия, универсальные для различных культур. «Благодаря тому, что ин-тенсионалы разных слов соотносятся с одним и тем же фрагментом в концептуальной картине мира, возможен адекватный перевод с одного языка на другой» [6, с. 337]. Чаще культурно-специфичные концепты выражаются на уровне импликационала, т. е. периферией структуры значения слова, и тогда речь идет о коннотациях, связанных с национально-культурными ассоциациями или фоновыми знаниями (термин Е. М. Верещагина и В. Г. Костомарова [4]).
Вследствие различной концептуализации действительности место и роль концептов в языке различна, также различна структура значения концептов.
Рассмотрим концепт «сила» в языковой картине мира русского и английского языков. В картине мира концепт «сила» входит в ядро языкового сознания русских в соответствии с данными свободного ассоциативного эксперимента. Ядро языкового сознания было выявлено Н. В. Уфимцевой при помощи результатов анализа и обобщения материалов свободного ассоциативного эксперимента и созданием ассоциативных словарей на основе его результатов. Его состав практически не зависит от набора слов - стимулов, которые использовались в ассоциативном эксперименте [16, с. 9].
Под языковым сознанием Н. В. Уфимцева понимает «опосредованный языком образ мира той или иной культуры, т. е. «совокупность перцептивных, концептуальных и процедурных знаний носителя культуры об объектах реального мира» [16, с. 9], а под ядром языкового сознания - «некоторую совокупность (как правило 5075 единиц) слов, имеющих наибольшее число связей с другими словами в ассоциативно-вербальной сети, которая строится по результатам массового ассоциативного эксперимента с достаточно большим числом испытуемых (от 100 до 1000)» [16, с. 9]. По нашему мнению, термин «языковое сознание» в значительной степени соотносится с общепринятым термином «концептуальная и языковая картины мира».
Результаты проведенного эксперимента показали, что концепт «сила» находится на 22 месте, «сильный» - на 23. То, что данный концепт занимает особое, выделенное, место следует из целого ряда доказательств:
Первое: словарная выборка показывает, что «слово "сила" почти самое многозначное существительное в словаре; смысл «сила» входит в толкование внушительного массива лексики, превышающего тысячу двести единиц (ср. ворваться - войти силой), чрезвычайно грамматикализован морфологически (разгореться, расходиться, перетревожиться, достучаться, вырвать(ся), выстудить, нахлестать, промерзнуть и др.) и синтаксически (в силу обстоятельств, от силы); синонимизирует слово сильный с большим количеством оценочных определений (крепкий, ловкий, резкий, жесткий, тяжелый, трудный и др.), связан с выражением каузации (вынудить, заставить); является наиболее стандартным способом выражения и представления семантического параметра Magn» [13, с. 27-28], выражающим смысл «очень», «много», а также характеризующим степень проявления того или иного признака [8, с. 90].
Второе: способ концептуализации действительности русским языком, в соответствии с которым «большое количество жизненно важных и культурно значимых явлений концептуализируется в русском как особые, действующие самостоятельно «силы», как «действующий субъект» - жизненные, душевные, нравственные, политические, артистические, вооруженные силы; силы воли, души, духа, ума, воображения; в силу обстоятельств, условий, привычки, особенностей (характера), традиции» [13, с. 28]. Сила является «одновременно и ценным ресурсом, и способностью, и действующим субъектом, и инструментом» [там же].
Третье: «разделение сил на высшие, низшие и "естественные", воплощающие идею о контроле, а точнее - о неподконтрольности человеку многого, происходящего в мире» [13, с. 28].
Данные выводы перекликаются с выводами А. Вежбицкой. Она тоже отмечает склонность русских людей к пассивности и к фатализму, антирационализм, неконтролируемость и иррациональность: «Та сверхчеловеческая сила, которой подчинялось восточное человечество, принимала многоразличные формы» [3, с. 37], и это нашло свое отражение в языке. Идея неконтролируемости и иррациональности выражается в русском языке инфинитивными конструкциями
с предикатами необходимости и возможности, инфинитивными конструкциями без модальных слов, рефлексивными конструкциями, все возрастающим количеством безличных предложений в современном русском языке. А. Вежбицкая делает вывод, что «богатство и разнообразие безличных конструкций в русском языке показывает, что язык отражает и всячески поощряет преобладающую в русской культурной традиции тенденцию рассматривать мир как совокупность событий, не поддающихся ни человеческому контролю, ни человеческому уразумению, причем эти события, которые человек не в состоянии до конца постичь и которыми он не в состоянии полностью управлять, чаще бывают для него плохими, чем хорошими, как и судьба» [3, с. 76].
Это коррелирует со взглядами Ш. Балли, который в своей работе «Язык и жизнь» выделяет два подхода, характеризующих восприятие действительности языком:
1. Феноменистический (импрессионистический) подход. Он характеризуется обилием безличных глаголов, например: по реке несет лед, несет пар из бани (примеры из [2, с. 188], причем данные глаголы имеют чисто переходный смысл. В. Г. Гак интерпретирует данный подход следующим образом: «При феноменистическом, или импрессионистическом, подходе разум ограничивается первоначальным впечатлением от ситуации, причина происходящего не выявляется, феномен интерпретируется как внутренняя деятельность» [2, с. 14].
2. Каузальный. В данном случае «мысль инстинктивно обращается к поискам причины и следствия; определенный феномен вызывает идею агенса, производящего транзитивное действие, способное влиять на объект. Когда реальная действительность не предлагает агенса, его, не колеблясь, воображают...» [2, с. 186].
В настоящее время продолжают развиваться бессубъектные грамматические конструкции, что подтвержается исследованиями русского языка. Так, Е. М. Галкина-Федорук пишет: «Количество безличных предложений в современном русском языке все время возрастает. Этот рост следует объяснять не только постоянным развитием и совершенствованием форм мышления . но и различными грамматическими процессами, природа которых, в конце концов, тоже подчинена растущей сложности содержания речи. Наши данные показывают, что многие личные глаголы начинают употребляться
по типу безличных. С другой стороны, некоторые виды безличных предложений остаются в языке в виде реликтов более старых форм мысли» [5, с. 151].
Преобладание феноменистического, или импрессионистического, подхода в языке связано с таким устройством семантического универсума, которое предполагает действие высших сил, контролирующих жизнь и судьбу человека, что имеет также непосредственную связь с концептом «сила» в русском языке. Выше была приведена его краткая характеристика в картине мира носителей русского языка. При проведении сравнительного анализа бытования данного концепта в картине мира носителей английского языка выявляются существенные различия.
В английском языке «представление о силе "раздробленно" между power, force, strength (или выражается более отдаленными эквивалентами energy, might, еще далее - competence, ability, validity, vigorousness, credit, effect, effort...)', никак не грамматикализовано, не связано прямо с параметром Magn, т. е. играет в описании мира незначительную роль (ср.: это выше моих сил - it is beyond me)» [13, с. 29]; т. е. смысл «сила», выражающийся в русском языке на уровне поверхностных структур словом «сила», в английском восстанавливается с помощью собственных идиоматичных средств. Например: сила яда - virulence; сила удара (главный удар) - brunt; сила духа - fortitude; сила моральная - spirit;
сила воли - volition, gut (guts) (в английском есть и несклеенное
выражение этого смысла - the force of will);
сила духовная (из мира непроявленных энергий) - presence;
силы духовные человека - moral courage, stamina;
сила, богатство воображения - pregnancy;
сила изображения - verve;
сила главная движущая - mainspring;
сила движущая, первопричина - prime mover (driving forces); сила тяжести (тяготение) - gravity; сила движущая, импульс силы - momentum; сила физическая (мускулатура) - sinew, muscle.
Приведенные выше примеры демонстрируют, что смысл «сила», относящийся к различным областям человеческого опыта, выражается в русском языке при помощи существительного «сила»
и уточняющего существительного или прилагательного; в английском языке в большинстве случаев этот смысл передается идиоматично, склеено - одним словом (при этом в данной статье мы не рассматриваем синонимы слова «сила», например «энергия»).
Выше мы отметили, что представление о силе в английском языке «раздроблено» между power, force и strength. Так, те явления, которые обладают реальной силой и могут измеряться в физических величинах, описываются при помощи слова power (в сочетании с прилагательными, относящимися к различным терминологическим областям). Например:
подъемная сила - lifting power;
электрическая сила - electric power;
гидравлическая сила - hydraulic power;
излучающая сила - emitting (ionizing) power;
лошадиная сила - horsepower;
двигательная сила - propelling power;
сила сопротивления, убойная сила - stopping power;
репродуктивная способность, или сила, - reproductive power и др.
Очевидно, что некоторые явления не обладают реальной физической силой, например, репродуктивная сила, но они могут измеряться в соответствующих единицах. В терминологическом значении, в случае если речь идет об измеряемых величинах, с power пересекается слово force, например, force of steam, of electricity, of gravity, centrifugal force - сила пара (электричества), центробежная сила, сила тяжести, the force of explosion - сила взрыва. Также force употребляется с явлениями, имеющими реальную физическую силу, но в каких-то контекстах не являющимися измеряемыми величинами: the force of the blow. Кроме того, force употребляется с явлениями, не имеющими реальную силу, но характеризующимися с точки зрения интенсивности проявления признака: the force of superstition, the force of will, the force of circumstances, the force of example. В свою очередь, force пересекается с strength при характеристике ментальных состояний: the strength of mind, of will, of words (сила ума, воли, слов); strength, как и force (и как power), характеризует силу проявления физических величин: the strength of current, the strength of pulse. При характеристике силы проявления признака (интенсивности) явлений (цвета, запаха, света, звука, крепости различных жидкостей, включая напитки, - в основном это параметры /
рецепторы чувственного восприятия) употребляется только слово strength (of smell, sound, acid, coffee, tea). Синонимом strength в данном случае выступает слово depth (of sound, colour, feeling) и слово pitch (of light, excitement rose to the utmost pitch, the noise rose to a deafening pitch - волнение достигло предела, наивысшей точки; шум сделался оглушительным) [17]. Такова краткая характеристика концепта «сила» в русском и английском языках.
Как показал ассоциативный эксперимент Н. Ф. Уфимцевой, за концептом «сила» сразу следует прилагательное «сильный» [16, с. 11]. Дело в том, что концепт «сила» тесно связан с категорией интенсивности в русском языке, поэтому «квалификация интенсивности явления как сильного более естественна для носителя русского языка» [13, с. 29]. Категория интенсивности играет большую роль в языке и речи, в первую очередь потому, что связана с описанием и выражением одного из наиболее важных аспектов внешнего и внутреннего мира человека - идеей количества в самых разнообразных ее проявлениях.
В языке категория интенсивности соотносится с уже упоминавшимся выше семантическим параметром (СП) Magn модели «смысл - текст».
В этой связи интересно проанализировать сочетаемость прилагательного «сильный» в русском языке и передачу этих смыслов в английском языке.
О переводческих трудностях, возникающих в результате расхождений в сочетаемости слов в русском и английском языках, упоминает А. Д. Швейцер [17, с. 85]. При этом отмечаются две типичные ошибки начинающих переводчиков: 1) расхождения при употреблении слов в прямом и переносном значениях; 2) перенос заданного лексического соответствия на все сочетания данного слова (причем эти ошибки взаимосвязаны).
Итак, в своем прямом значении прилагательное сильный означает (1) проявляющий значительную силу - относящийся преимущественно к действиям; в переносном - (2) имеющий большую степень проявления признака [10, с. 257-258]. Оно может характеризовать, с одной стороны, явления, обладающие реальной силой и измеряемые в физических величинах (например, сила ветра, сила тока или сила удара - сильный ветер, ток, удар), с другой - те явления, сила которых измерена быть не может.
Прилагательное «сильный» сочетается с именами, называющими следующие явления:
- физические явления, фиксируемые внешним наблюдателем (сквозняк / духота / мороз / ветер);
- процессы, действия (удар /рост) и другие явления;
- перцептивные раздражители (звон /шорох /свет);
- физические ощущения (боль /недомогание / привкус);
- чувства, эмоциональные и ментальные состояния (жалость / интерес / подозрение)1.
При этом явления, обладающие силой, измеряемой физическими величинами, или силой проявления признака, не имеющей измерения, в картине мира носителей русского языка не различаются, так как на интуитивно-бытовом уровне между ними трудно провести четкую границу.
Анализ выборки примеров [9] показал, что в прямом значении прилагательному «сильный» соответствует английское прилагательное strong (man / constitution / stomach). При переводе переносного значения нужно подбирать переводческий эквивалент, руководствуясь правилами сочетаемости, и хотя прилагательное strong может употребляться в переносном значении, все же наиболее частотными способами перевода таких переносных значений являются английские прилагательные deep, heavy, bitter, acute, sharp, severe, keen, которые сочетаются:
- с существительными, называющими явления природы (физические явления): heavy (shower /rain /storm), bitter (cold/frost), hard (climate /frost/winter), sharp (wind/frost), severe (frost/ thunderstorm / winter), keen (wind/ cold/frost), high (wind/ heat);
- с существительными, называющими процессы и действия: heavy (blow /punch), hard (hit /pull);
- с существительными, называющими физические (перцептивные) характеристики явлений: deep (stillness / gloom), heavy (sound / applause), strong (voice / light / smell);
- с существительными, называющими чувства, их физиологические проявления, эмоциональные и ментальные состояния, а также физические ощущения: deep (love/gratitude/interest/breath /
1 Семенова С. Ю. Исследование языковых средств выражения параметрической информации и алгоритмизации ее поиска в тексте: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М.: Моск. гос. ун-та, 1994. - 25 с.
sight); heavy (grief/ disappointment /sorrow/fear / cold/sleep); bitter1 (grief/disappointment/hatred/ tears); acute (jealousy /pleasure /pain); sharp (envy / desire / pain / hunger / thirst); severe (disappointment / nervous shock / pain / illness / attack of coughing); keen (sorrow / disappointment /pleasure/ delight; intellect / intelligence / sensibilities / sight / pain / hunger / appetite).
Данные прилагательные также могут:
- входить в состав несвободных словосочетаний (фразеологизмов): deep (drinker / enemies), to go off the deep end1, heavy (drinker / sleeper / eater / smoker), bitter (enemy),
- выражать сложные параметры: Magn + время - deep (night / winterf, high (noon / day / summer / time); Magn + смысл «чрезмерность»: heavy (with wine / exhaustion / sleep), a tree heavy with fruit.
Словарная выборка [9] также показала, что кроме прилагательных deep, heavy, bitter, tough, hard, acute, sharp, severe, keen, high, в английском языке есть ряд других прилагательных - harsh, rattling, smacking, saturated, loud, smart, grievous, exquisite, splitting, headlong, lovely, имеющих тот же смысл в некоторых сочетаниях, но с более ограниченной сферой употребления, поэтому они могут использоваться в некоторых контекстах при переводе прилагательного сильный при сочетаемости с существительными, означающими:
- физические явления, перцептивные раздражители (наблюдаемые внешним наблюдателем): harsh, rattling (wind/sound); smacking (wind), saturated (colour), loud (smell / noise);
- процессы, действия, воздействия: smart (blow /punishment), grievous (wound);
- эмоции, их физиологическое выражение, физические ощущения: exquisite (joy / pain), splitting (headache / laughter), grievous (pain), headlong (fury);
- ментальные и психические структуры: lively (recollection / faith / description / idea).
1 Bitter также сочетается с другими отрицательными явлениями и состояниями (hardships /poverty)
2 Фразеологизм to go off the deep end означает «разозлиться, взволноваться» - IncepMagn - сложный параметр, выражающий резкое, бурное, «сильное» начало действия.
3 В русском языке данный смысл также выражается идиоматичными средствами: глухая ночь, разгар зимы.
Данные примеры показывают, что в русском языке прилагательное «сильный», выражающее смысл «интенсивность» (выше нормы, крайний), сочетается с большим количеством слов; в то время как в английском языке в соответствующих контекстах используются синонимы, объединенные общим компонентом значения - превышение нормы или достижение верхнего предела шкалы (значение параметра Magn). Поэтому при переводе прилагательного «сильный», сочетающегося с различными группами существительных, происходит передача данного смысла при помощи идиоматичных средств английского языка.
В заключение можно сделать вывод, что анализ результатов исследований, проведенных в русле концептуального анализа и материалов словарной выборки, показывает, что представление о силе и о ее различных проявлениях заложено в русском языке и картине мира: «Оно многообразно лексикализовано, грамматикализовано, аксиологично и концептуально продуктивно. Из рядового физического параметра оно превратилось в важнейшую (фоновую) характеристику, создающую целостный динамический образ мира, упорядочивающую жизненные ценности в нем и выделяющую то, что им движет» [13, с. 28].
В английском языке данный концепт не имеет такого важного значения и не выражается одним словом, как в русском, а представлен целым рядом синонимов, так как «в английской картине мира выделяется не то, что правит миром и изменяет его, а какие изменения в нем происходят и каков их результат» [13, с. 29].
Возможно, такие языковые выводы напрямую подтверждают обобщения, высказываемые лингвистами, процитированными выше (Ш. Балли, В. Г. Гаком, А. Вежбицкой), о том, что русский язык принадлежит к феноменологическому, или импрессионистскому, типу, это значит, что в менталитете его носитилей и в картине мира важное значение имеет занимает смирение перед высшей силой и необходимость подчинения обстоятельствам, часто кажущимся негативными, в то время как в соответствии с каузальным подходом английского языка, представители англоязычного лингвосоциума пытаются взять окружающую действительность под свой контроль, навязывая свою волю обстоятельствам.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. -М. : Наука, 1988. - 338 с.
2. Балли Ш. Язык и жизнь. - М. : УРСС, 2003. - 230 с.
3. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. - М. : Русские словари, 1997. -416 с.
4. Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура. Три лингвострано-ведческие концепции: лексического фона, рече-поведенческих тактик и сапиентемы. - М. : Индрик, 2005. - 1040 с.
5. Галкина-Федорук Е. М. Безличные предложения в современном русском языке. - М. : Изд-во Моск. ун-та, 1958. - 332 с.
6. Заботкина В. И. Слово и смысл. - М. : РГГУ, 2012. - 432 с.
7. Кубрякова Е. С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. - М. : Наука, 1988. - С. 141-172.
8. Мельчук И. А. Опыт теории лингвистических моделей «смысл - текст». -М. : Языки русской культуры, 1999. - 345 с.
9. Новый большой англо-русский словарь / под ред. Э. М. Медниковой и Ю. Д. Апресяна: в 3 т. - М. : Русский язык, 1993-1994; - Т. 1., 1993. -832 с.; - Т. 2., 1993. - 828 с.; - Т. 3., 1994. - 824 с.
10. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / под ред. Ю. Д. Апресяна. - Вып. 1. - М. : Языки русской культуры, 1999. - 511 с.
11. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / под ред. Ю. Д. Апресяна. - Вып. 2. - М. : Языки русской культуры, 2000. - 487 с.
12. Постовалова В. И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. - М. : Наука, 1988. С. 8-69.
13. Рябцева Н. К. Теоретическое и лексикографическое описание научного изложения: Межъязыковой аспект. - М. : Наука, 1996. - 112 с.
14. Тарасов Е. Ф. Межкультурное общение - новая онтология анализа языкового сознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. - М. : ИЯ РАН, 1996. С. 7-22.
15. Степанов Ю. С. Константы: словарь русской культуры. - М.: Академический проект, 2004. - 992 с.
16. УфимцеваН. Ф. Ядро языкового сознания русских // Межкультурная коммуникация и перевод: материалы межвузовской научной конференции. -М. : МОСУ, 2002. - С. 9-12.
17. Швейцер А. Д. Основные проблемы обучения переводу с русского языка на иностранный // Актуальные проблемы преподавания перевода
и иностранных языков в лингвистическом вузе: сб. науч. тр. - М. : Рема, 1996. - С. 84-90.
18. Givon T. Mind, code and context: Essays in Pragmatics. Hillsdale; New Jersey; L., 1989.
