О памятниках археологии в бывшей Казанской губернии из показаний крестьянского населения Текст научной статьи по специальности «История и археология»

О памятниках археологии в бывшей Казанской губернии из показаний крестьянского

населения

И. М. Покровский. 1916 г Из личного архива О. Троепольской.

Разбирая личный архив Ивана Михайловича Покровского* — профессора Казанской духовной академии, а после 1917 г. сотрудника Казанского губернского архива, мы не раз встречали упоминания о сделанном им 22 апреля 1928 г. докладе на заседании Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете на тему «Историко-ар-хеологические памятники бывшей Казанской губернии в народной памяти и представлении местного населения по сохранившимся остаткам от них». Однако самой рукописи этого доклада, к сожалению, в его архиве не оказалось. Иван Михайлович, очень строго относившийся к изданию своих трудов, сожалел, что эта его работа осталась неопубликованной.

В «Отзыве о трудах проф. И. М. Покровского» профессор Казанского университета и Восточно-педагогического института Н. Н. Фирсов и ученый-историк М. К. Корбут писали: «С 1898 г. в течение 30-ти лет проф[ессор] Покров-

* Личный архив И. М. Покровского хранится у его внучки О. В. Троепольской.

40.

ПЕРЕЛИСТЫВАЯ РЕДКИЕ ИЗДАНИЯ И РУКОПИСИ «ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2015

Диплом действительного члена Общества археологии истории и этнографии при Казанском университете И. М. Покровского. 22 сентября 1898 г Из личного архива О. В. Троепольской.

скии состоит действительным членом Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете, являясь ныне в нем старейшим членом и деятельным работником. Большая половина 50-летнего существования общества, открытого в 1878 г., прошла не только на памяти его, но и при постоянном участии его в научных работах общества... 22 апреля 1928 г. т. Покровский выступил в обществе с любопытным докладом "Археология в бывшей Казанской губернии из показаний крестьянского населения". В докладе с иллюстрациями воспроизведено, где сохранились археологические памятники в Казанской губернии в виде старинных укреплений — развалин валов, рвов и стен, старинных погребов, лех*, подземных ходов, пещер, колодцев, мест разбойничьих кладов, провалов почв и т. п., и какие народные воспоминания, рассказы и предания соединены с ними. Оказывается, что много остатков по местной археологии, которые в Казанской губернии целы были в 80-х

* Леха — гряда, полоса, ряд, борозда в пашне, межа.

годах и много позже, ныне уничтожены и даже не осталось от них следов, а народные воспоминания о них подчас очень смутны и даже фантастичны. Некоторые укрепления в народных преданиях связаны с никогда не бывшими в Казанской губернии войнами русских с турками. Народ помнит об этих войнах, но географически их не представляет и переносит на свою территорию. »1

Рукопись И. М. Покровского «Исто-рико-археологические памятники бывшей Казанской губернии в народной памяти и представлении местного населения по сохранившимся остаткам от них» интересна тем, что раскрывает не столько документальные свидетельства о древних памятниках археологии, сколько отношение к ним народа и чиновников на местах. Первое впечатление, которое складывается при знакомстве с текстом, что древность не интересовала особо никого — ни крестьян, ни местных чиновников. Последние, видимо, частью просто проигнорировали распоряжение властей собрать данные о древних фортификациях и задокументировать их. Вероятно, с этим

О ПАМЯТНИКАХ АРХЕОЛОГИИ В БЫВШЕЙ КАЗАНСКОЙ ГУБЕРНИИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ КРЕСТЬЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

241

связано и то, что часть волостей просто никак не ответила на запрос или отписалась, сославшись, что запрашиваемых объектов у них нет.

Что касается крестьян — источника информации, то складывается впечатление, что они мало интересовались тем, что им было непонятно и не нужно. Это подтверждают и слова самого И. М. Покровского: «Мы часто встречаемся с случаями плохой осведомленности крестьянства о местной археологии. Местные крестьяне, видимо, мало интересовались остатками старины, находившимися близ их сел и деревень, или имели о них самые смутные понятия»2. Но так ли это было на самом деле?

Трудно поверить, что крестьяне ничего не знали об особенностях местности и остатках сооружений близ поселений или не замечали проводившихся раскопок. Последнее особенно невероятно, поскольку крестьяне были основной рабочей силой на раскопках, а платили там достаточно щедро. Поэтому можно усомниться в искренности информаторов.

Безусловно, некоторые крестьяне действительно были равнодушны к остаткам поселений. Но была и другая сторона «незнания». Добыча и продажа древних вещей и монет были выгодной статьей дохода для многих из них. Существовал неофициальный рынок артефактов и на них был спрос. Казанские, петербургские и московские коллекционеры, отчасти и музеи, охотно покупали предметы старины в Казанской губернии. И даже те сильно заниженные суммы, которые получали крестьяне от перекупщиков, видимо, были для них немаленькими. Исходя из этого разглашать место находки было бы опрометчивым.

С другой стороны, была и боязнь наказания: многочисленные циркуляры МВД предписывали местным полицейским чинам строго следить за появлением добытых на государственных землях древних находках и кладах. Даже покупка таких древностей от непосредственных находчиков могла обернуться весьма серьезными неприятностями для новых владельцев, даже в том слу-

чае, если они были и из другого сословия.

Таким образом представляется, что скупость информации во многом связана с этим обстоятельством. Кроме того, известные на сегодняшний день предания о древних памятниках чаще всего повествуют, что якобы на месте древних «жилищ» скрыты несметные сокровища — клады Пугачева, Стеньки Разина и т. д. Эти версии очень популярны и бытуют по сей день.

Не менее живучими были представления о тяжких проклятиях, которые настигнут вторгнувшихся на заповедные территории любопытствующих или тех, кто разгласит их месторасположение. Все это вместе взятое позволяет предположить, что крестьяне намеренно не озвучивали свои знания.

Любопытна в этом отношении ситуация с Ананьинским могильником (тогда в Вятской губернии), который регулярно посещали коллекционеры, в том числе и иностранные. Один из них еще в конце XIX в. писал, что после первых раскопок местные крестьяне буквально на снос раскопали весь могильный холм и продавали свои находки приезжающим. Были случаи, когда местные власти препятствовали вообще любым изысканиям без особого на то распоряжения, даже при наличии официальных бумаг. Конечно, суевериями чиновники не руководствовались, но особого удовлетворения от «вторжения» чужаков они явно не испытывали. Вероятно, этим (кроме простого формализма) обусловлена невнятность, как отметил И. М. Покровский, присланных отчетов.

Не стоит забывать, что при всей, казалось бы, неполноте собранных данных, в них содержатся сообщения о ряде неизвестных археологических объектов.

Еще одна важная информация, содержащаяся в рукописи, которая крайне необходима при изучении древних памятников, это то, как их описывали крестьяне. И. М. Покровский писал по этому поводу: «Больше всего крестьяне дали сведений о валах или земляных крепостных насыпях, даже таких, от ко-

42;

ПЕРЕЛИСТЫВАЯ РЕДКИЕ ИЗДАНИЯ И РУКОПИСИ «ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2015

торых сохранились только следы. Одни называют их валами, другие — просто насыпями, третьи — оврагами или рвами, а некоторые смешивают земляные валы с курганами и называют их именно курганами»3.

В эту достаточно запутанную ситуацию добавились и те комментарии, которые в ряде случаев дал сам И. М. Покровский. Например, он писал следующее: «Мы несколько остановились на старом, ныне не существующем вследствие истощения руды горном деле в бывшем Казанском крае и Казанской губернии с тем, чтобы показать возможность образования таким же образом других рвов и валов в бывшей Казанской губернии, которые крестьяне считают остатками военных укрепле-ний»4. Наблюдение чрезвычайно ценное, но оно должно рассматриваться как дополнение к археологии с учетом сведений по геологии. Тем не менее впервые в археологии Казанской губернии рудные отвалы и штольни были представлены как археологический объект. Заметим, что по сей день эта научная проблема в археологии Татарстана остается неизученной.

Не менее важным представляется и такое суждение И. М. Покровского о народных преданиях, касающихся памятников археологии и так называемой исторической памяти: «Политическое прошлое Казанского края преломлялось в народной памяти, а также искажалось и представляло собой смесь действительности с народной фантазией или выдумкой. Все это можно видеть в тех преданиях и сказаниях, которые связаны с памятниками старины в бывшей Казанской губернии, о которых до сего времени шла речь. Это мы называли в настоящем докладе отражением народной политики в крестьянской археологии по бывшей Казанской губернии»5. Последняя фраза — очень тонкая и верная характеристика изученной И. М. Покровским информации. Эта источниковедческая сторона такого рода сведений еще ждет своего исследователя. И. М. Покровский по сути был первым, кто проанализировал такие материалы и попытался дать им оценку

с точки зрения достоверности и историзма.

Видение «крестьянской археологии» И. М. Покровским нельзя сказать, что окончательное, но точно авторское и оригинальное. Оно требует своего исследования как часть творческого наследия ученого. Актуальны сейчас замечания, сделанные профессором в процессе размышлений об этих памятниках: «Целые века, а может быть, тысячелетия прошли, когда возникли первые из них. Время наложило на них свою печать разрушения, но не стерло их с лица земли. Этому разрушению помогали рука и соха с плугом крестьяни-на-хлебопашца»6.

Заключение, сделанное самим И. М. Покровским в рукописи, лучше всего говорит о значении данного материала: «Московский архив Министерства юстиции, стремясь восполнить документальные данные о памятниках старины, не напрасно обращался за этими дополнениями к крестьянским массам. В этих массах сохранились знания, может быть, не точные, подчас фантастические, но все же полезные для археологических изысканий, в частности, по Казанскому краю»7.

Интерес к старине и археологии у И. М. Покровского проявился еще в детстве. Позже, в 1928 г. в письме однофамильцу историку Михаилу Николаевичу Покровскому он писал: «Еще в бытность учеником в старших классах семинарии я лазил по чердакам, собирал там заброшенную старину и сдавал ее в Тамбовский губернский музей, не называя себя и не указывая места находки старых предметов, которые сам я очищал и отмывал в реке прежде [чем] отдать их в музей»8. В 1899 г. И. М. Покровский был командирован в г. Киев на XI археологический съезд, по результатам работы которого им было напечатано несколько статей в «Православном собеседнике» за 1899 г. Также он принимал активное участие в работе XIV археологического съезда, проходившего в 1908 г. в г. Чернигове.

О том, что И. М. Покровский был неравнодушен к сохранению исторических ценностей, расположенных на тер-

О ПАМЯТНИКАХ АРХЕОЛОГИИ В БЫВШЕЙ КАЗАНСКОЙ ГУБЕРНИИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ КРЕСТЬЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

243.

ритории Казанской губернии, говорят и материалы, хранящиеся в Национальном архиве Республики Татарстан9.

Предчувствуя близкий конец*, 27 декабря 1940 г. в день конференции, посвященной 45-летнему юбилею Краеведческого музея ТАССР, на которой был сделан доклад сотрудником музея Н. Ф. Калининым «Археологическое изучение Татарии и Центральный музей», И. М. Покровский передал Краеведческому музею ТАССР подлинник своей неопубликованной рукописи «Историко-археологические памятники бывшей Казанской губернии в народной памяти и представлении местного населения по сохранившимся остаткам от них» на 82 листах (черновики, сам текст статьи и приложения № 1-14 — схематические чертежи) с дарственной надписью: «Центральному краеведческому музею ТАССР к 45-летнему юбилею его от И. М. Покровского».

Как нам удалось выяснить, Н. Ф. Калинин сумел сберечь у себя эту рукопись, а после его смерти она была передана в библиотеку Института языка, литературы и искусства им. Г. Ибрагимова АН РТ, где и хранится в личном архиве Н. Ф. Калинина (ф. 8, оп. 2, ед. хр. 33).

Кроме этого «дара» в феврале 1941 г. И. М. Покровский передал музею (имеется дарственная надпись: «Центральному музею краеведения Татарской А.С.С. республики от краеведа любителя-кружковца Покровского Ивана Михайловича. 16/11-1941 г.») коллекцию шамаилей в количестве 70 штук, которую собрал и переплел в виде альбома в типолитографии В. В. Вараксина (на каждом шамаиле стоит личная печать И. М. Покровского).

Заметим, что в последние месяцы своей жизни И. М. Покровский дарил музею и другие ценные и редкие книги и уникальные рукописи из своей библиотеки, которую он называл «самой большой своей ценностью». Директор музея В. М. Дьяконов в своей книге «Поиски, встречи, находки» писал: «Бывший профессор Казанской духовной

* И. М. Покровский скончался 19 апреля 1941 г. от сердечного приступа.

Н. Ф. Калинин. 1950-е гг.

Из личного архива О. Троепольской.

академии П[окровский], ведший очень замкнутую жизнь, постепенно сделался завсегдатаем наших музейных вечеров-встреч с коллекционерами, стал приносить нам в дар редкие книги. Однажды обещал передать музею "очень-очень ценный документ". И вот приходит раз к нам, усаживается в кресло, протягивает большой пакет за пятью сургучными печатями: "Вот я и принес обеща..." Мы подскочили со стаканом воды, но было поздно: профессор скоропостижно скончался. А документ оказался и в самом деле редкий, скажем более — редчайший: подлинная рукопись следствия над крестьянами — участниками известного Безднинского восстания 1861 года!»10

Публикацией рукописи доклада И. М. Покровского «Историко-археоло-гические памятники бывшей Казанской губернии в народной памяти и представлении местного населения по сохранившимся остаткам от них» мы хотим выполнить последнюю волю Ивана Михайловича. Как нам кажется, этот доклад до сих пор представляет интерес для археологов, историков и краеведов.

44

ПЕРЕЛИСТЫВАЯ РЕДКИЕ ИЗДАНИЯ И РУКОПИСИ «ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2015

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Фирсов Н. Н., Корбут М. К. Отзыв о трудах проф. И. М. Покровского. - Казань, 1928. - С. 18, 20.

2. Отдел рукописей, научный и архивный фонд ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова АН РТ, ф. 8, оп. 2, ед. хр. 33, л. 25.

3. Там же, л. 28.

4. Там же, л. 32.

5. Там же, л. 58.

6. Там же, л. 64.

7. Там же, л. 65.

8. Рукописный черновик письма И. М. Покровского М. Н. Покровскому // Из личного архива О. В. Троепольской.

9. НА РТ, ф. 1, оп. 4, д. 6466, л. 6-25; ф. Р-7, оп. 1, д. 21, л. 40-40 об., 41 об.

10. Дьяконов В. М. Поиски, встречи, находки. - Казань. - 1977. - С. 81.

Историко-археологические памятники бывшей Казанской губернии в народной памяти и представлении местного населения по сохранившимся остаткам от них I

В 1914 году Московский архив Министерства юстиции, стремясь восполнить документальные данные о древних крепостных и подземных сооружениях, сохранившихся в пределах тогдашней России, и убедившись, что собирание сведений об указанных памятниках может быть целесообразнее произведено путем непосредственного обращения к волостям, так как волостной и сельский сход лучше всех осведомлены, где именно и в каком количестве сохранились указанные сооружения в пределах их волости, обратился в Центральный статистический комитет [при Министерстве] вн[утренних] дел с просьбой помочь в этом деле.

Ввиду такой просьбы министр внутр[енних] дел предложением от 12 марта 1914 года просил казанского губернатора Боярского собрать через посредство волостных правлений и доставить непосредственно в архив Мин[истерства] юстиции сведения по следующим шести вопросам:

1. Существуют ли в пределах стана и волости предания и рассказы в народе о старинных погребах, лехах, подземных ходах, пещерах, разбойничьих кладах и колодцах.

2. Имеются ли остатки или развалины старинных укреплений в виде валов, рвов и стен.

3. Случаются ли, и где именно (назвать село, храм, дом, лес, поле), оседания и провалы почвы.

4. Назвать находящиеся вблизи обнаруженных подземелий старинные здания или их развалины, овраги, берега реки.

5. Указать (в аршинах) глубину залегания подземелий, по возможности, размер кирпичей, клейма на них и вещественные находки.

6. Желательны, по возможности, чертежные наброски, изображения и фотографические снимки памятников.

В силу министерского предложения казанский губернатор, как председатель местного губернского статистического комитета, 12 апр[еля] 1914 г. предписал всем волостным правлениям быв[шей] Казанской губернии собрать требуемые сведения об остатках или развалинах старинных укреплений, о подземных сооружениях, ходах, провалах, вещественных находках — на подлежащих сходах путем непосредственного опроса крестьян-старожилов*; все сообщения обстоятельно записать, конечно, проверить их на местах и собранные данные срочно доставить в губернский статистический комитет не позднее 1 августа 1914 года. Если в пределах той или другой волости не окажется требуемых сведений, то и об этом нужно было донести статист[ическому] комитету. Способ собирания указанных сведений на волостных сходах посредством опроса крестьян-старо-

* Здесь и далее выделения чертой соответствуют выделениям в документе (прим. ред.).

ГУБЕРНИИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ КРЕСТЬЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

О ПАМЯТНИКАХ АРХЕОЛОГИИ В БЫВШЕЙ КАЗАНСКОЙ

Титульный лист рукописи «Историко-археологические памятники бывшей Казанской губернии в народной памяти и представлении местного населения по сохранившимся остаткам от них». Отдел рукописей, научный и архивный фонд ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова АН РТ, ф. 8, оп. 2, ед. хр. 33, л. 18.

жилов и дал нам основание назвать тему настоящего доклада «Крестьянская археология».

II

Сведения из волостных правлений начали поступать в Каз[анский] губерн[ский] статистический комитет с конца мая, и последние сведения доставлены были в конце августа. Это, как известно, совпало с[о] временем объявления европейской империалистической войны, когда создались неблагоприятные условия для собирания сведений и проверки их на местах. С 14 июля, т. е. со дня объявления войны, было не до того. Ничем иным можно объяснить то обстоятельство, что срочная доставка сведений затянулась на лишний месяц. Тем не менее большинство волостных правлений поторопилось собрать и доставить нужные сведения до 14 июля. И только несколько волостных правлений совершенно не доставили сведений — ни положительных, ни отрицательных. Таковых оказалось сравнительно не много, а именно: по Лаишевскому уезду — одна Урахчинская волость, по Мамадышскому уезду — три: Абдинская, Шеморбашская и Мало-Кирменская, по Свияжскому — Ширданская и Косяковская, по Спасскому — Гусихинская, по Тетюшскому — Старо-Барышевская, по Царевококшайскому — Петриковская, по Цивильскому — три волости: Ново-Ковалинская, Сиделевская и Старо-Тябердинская, по Чебоксарскому — Никольская, по Чистопольскому — Старо-Челнинская. Как видно, из большинства уездов совершенно отмолчались по одной волости. Отрицательных сведений с краткими ответами: «нет», «не имеется», «не наблюдали» и т[ак] д[алее] дано гораздо больше, чем положительных. Любопытно, что по Свияжскому уезду из 11-ти волостных правле-

46;

ПЕРЕЛИСТЫВАЯ РЕДКИЕ ИЗДАНИЯ И РУКОПИСИ «ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2015

ний два, как сказано, совершенно не дали сведений, а остальные девять дали отрицательные ответы, как будто в Свияжском уезде совершенно не оказалось требуемых сведений. Невероятно. Из 20 волостных правлений Казанского уезда положительные сведения, и то очень неопределенные, дало только одно Мульминское вол[остное] правление, в волости которого находилась тогда дер. Князь-Камаево; из 12-ти волостей Козьмодемьянского уезда также только из одной Вилотоврагской, где находилось село Малый Сундырь, поступили положительные сведения, из 18 волостей Лаишевского уезда пять волостей: Сараловская, Чирповская, Алексеевская, Масловская и Бетьковская дали положительные ответы, остальные волости ответили отрицательно; из 19 волостей Мамадышского у[езда] только одна — Старо-Юмьинская — ответила положительно. Из 15 волостей Спасского уезда подавляющее большинство, именно 10 волостей, дали положительные ответы, из Тетюшского уезда из 18 волостей только три — Алькеевская, Чирки-Кильдуразовская и Больше-Флоровская нашли у себя требуемые сведения, в Царевококшайском у[езде] из 11 волостей таковой оказалась только одна Кшкловская, из 13-ти волостей Цивильского у[езда] — также одна Хормалинская, из 11 волостей Чебоксарского у[езда] — также одна — Богородская, из 21 волости Чистопольского уезда в 8-ми волостях оказались требуемые сведения, а в Ядринском у[езде] из 14 волостей только в одной — Балдаевской волости. Положительные сведения в большинстве случаев касались одного какого-либо населенного пункта в волости, редко — двух.

Сведения, доставленные в Казанский губернский статистический комитет, кем-то внимательно были прочитаны, все нужное было подчеркнуто синим или красным карандашом. Были ли эти сведения в сводках или выдержках представлены в Московский главный архив Министерства юстиции или нет, мы не знаем. Только подлинные рапорты и донесения волостных правлений остались в Казани и найдены нами при разборке библиотеки статистического управления Татреспублики среди книг и бумаг этой библиотеки. Чьей-то заботливой рукой они были разобраны по уездам и прочно связаны шпагатом. (Едва ли мы ошибемся, если скажем, что это сделал покойный знаток Казанского края и широко интересовавшийся историей его Вл. Вл. Перцев1, который в 1921 г. п[е]ред самой смертью (29 авг[уста] 1921 г.) взял было на себя труд по приведению в порядок библиотеки Татстатуправления.

III

Познакомившись с подлинными донесениями, мы убедились, что в большинстве случаев надежды архива Министерства юстиции на археологические познания крестьянства были несколько ошибочны, по крайней мере в отношении Казанской губернии. Здесь мы часто встречаемся с[о] случаями плохой осведомленности крестьянства о местной археологии. Местные крестьяне, видимо, мало интересовались остатками старины, находящимися близ их сел и деревень или имели о них самые смутные понятия. Так, в донесении Мульминского волостного правления Казанского уезда от 30 июля 1914 г. мы читаем: «Остатков или развалин старинных укреплений, подземных сооружений, ходов, провалов и вещественных находок в здешней волости не имеется. Есть лишь разговор у крестьян деревни Князь-Камаево, что в одной версте от их деревни на берегу оврага (sic) очень давно была Старая Казань и раньше были следы развалин укреплений, но теперь ничего подобного не заметно и местность эта представляет лужайку и пашню2. Кроме того, у тех же крестьян есть разговор, что в местности "Чермасы" на земле Князь-Камаевского земельного товарищества лет 20 тому назад (т. е. в начале 90-х гг. XIX в.) были провалы почвы, но они с течением времени засыпались землей и обросли лужайкой, так что теперь ничего там кроме нескольких обыкновенных канав, обросших лужайкой, не имеется».

Даже к знаменитым болгарским древностям местные жители отнеслись как-

то холодно. Видимо, их так же мало интересовала болгарская культурная стари-«

CTgJ._О ПАМЯТНИКАХ АРХЕОЛОГИИ В БЫВШЕЙ КАЗАНСКОЙ У^К

^^ ГУБЕРНИИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ КРЕСТЬЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

на с ее уцелевшими зданиями и развалинами; их больше интересовал камень из развалин, который идет на крестьянские постройки. Трех-Озерское волостное правление, в ведении которого находилось с. Болгары, несомненно, со слов болгарских крестьян, дало самые поверхностные сведения о болгарских древностях. Само донесение о них местами даже лишено смысла. В нем от 15 авг[уста] 1914 г. писалось: «В селе Болгарах, вокруг этого села имеется вал и последний, судя по имеющимся остаткам развалин, кирпич был хорошо укреплен. (Какой смысл в этой фразе, понять трудно). В том же селе Болгарах около 10 лет тому назад (в самом нач[але] XX в.) произошло оседание одного каменного столба ворот храма глубиной до 10 четвертей. При раскопке по исправлению осевшего столба каких-либо подземелий и вещественных находок обнаружено не было. В с. Болгарах имеются следующие старинные здания: в ограде православной церкви развалины (sic) старинного каменного здания, которое жителями с. Болгар называется "Палаткой". На окраине села стоит второе еще совсем сохранившееся большое каменное старинное здание, которое именуется "Черной палаткой", а против него в восточной части села на расстоянии 120 саж[ен] стоит высокий каменный магометанский минарет. Других каких-либо памятников старины, как в с. Болгарах, так и в других селениях волости не имеется». Вот все, что могли сказать болгарские крестьяне, а с их слов Трех-Озерское волостное правление, о знаменитых болгарских древностях. Кто был в с. Болгары и видел эти древности, тот поймет, как мало знают местные крестьяне археологию своей местности и историческое прошлое, связанное с ней3.

IV

Больше всего крестьяне дали сведений о валах или земляных крепостных насыпях, даже таких, от которых сохранились только следы. Одни называют их валами, другие — просто насыпями, третьи — оврагами или рвами, а некоторые смешивают земляные валы с курганами и называют их именно курганы. Особенно последнее нужно заметить в сообщениях из Лаишевского уезда. Так, близ села Чирпы Чирповской волости, на левом берегу р. Брыссы, по показаниям местных крестьян, имеется небольшой курган (насыпь), по-видимому, часть древней крепости времен Булгарского царства. Полагают, что этот курган является остатком старинного круглого невысокого вала. Возвышенность (курган) сохранилась только с южной стороны вала. Все остальное осыпалось и развали-лось4.

В Сараловской волости в дер. Ташкирмень указывают два старинных кургана (земляные насыпи), расположенные друг от друга на расстоянии 100 сажен. Между ними проходит овраг. Курганы имеют круглообразную форму высотой до 15 сажен. Среди курганов углубление до 2-х сажен. Один из курганов более половины осыпался и продолжает осыпаться. Местные крестьяне не сомневаются, что сохранившиеся курганы были земляными крепостными валами, точнее, нужно сказать, земляными крепостями, о чем свидетельствует их форма5.

В Масловской волости близ дер. Сорочьи Горы к р. Каме имеются два рва [...]*. Один из них глубиной в 4 арш[ина] [...] тянется на протяжении 250 сажен. В этом овраге или рве, по рассказам местных жителей, находили старинные цепи, топоры и сабли6. По народному преданию ров вырыт татарским ханом времен Казанского царства. Второй ров глубиной в 2 1/2 аршина [...] находится на берегу р. Камы и тянется на 30 сажен7. Во время раскопок тут находили старинные молоточки и разные костяные вещи.

По народным преданиям в этом рву во время покорения Казанского царства похоронен татарский хан с золотым оружием.

В Бетьковской волости при с. Троицкий Урай указывают курган, называемый «Широкая Гора». Никаких преданий среди местных жителей с этим курганом не указано, а само название его «Широкая Гора» ни о чем не говорит8.

* Здесь и далее в документе пропущены ссылки на номер чертежа (прим. ред.).

'Ч ПЕРЕЛИСТЫВАЯ РЕДКИЕ ИЗДАНИЯ И РУКОПИСИ \У«ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2015

В Алексеевской волости Лаишевского уезда при дер. Затеевке 26 июля 1893 года был провал почвы. И раньше на том же месте были провалы, но никто из местных жителей не мог определить их время9.

Мало интересного в археологическом отношении в сообщениях из Мамадышского уезда по Старо-Юмьинской волости. Тут крестьяне показали, что 1, — в дер. Малой Кня-Юмье в овраге, называемом «Учашура», имеется вид вала ? Не совсем понятно, как это в овраге имеется вид вала, 2, — в дер. Байлянгар в местности, называемой «Конь-Булынь», видны остатки шести валов, 3, — в дер. Старой Кня-Юмье близ речки видны два вала, и 4, — в дер. Балыклы на поле, называемом «Нижний», в двух местах, как сказано в донесении, «имеются признаки белой почвы земли, употребляемой ныне под посевы» (очевидно, распаханной). Крестьяне правильно объясняют происхождение «признаков белой почвы земли» и самих валов. Все это, по преданию, образовалось вследствие выработки в подземных ходах и шахтах руды.

Объяснение происхождения валов в указанных местах Старо-Юмьинской волости, которое дали крестьяне, вполне основательно. Известно, что горное дело существовало в Казанском крае еще с[о] времен господства в нем булгар, а затем татар. Об этом свидетельствуют остатки ям, открытых в Тетюшском уезде при дер. Бакырчи, и пещер на правом берегу Волги, найденных в том же уезде. В нач[але] XVII в. в Казанский край для отыскания медных руд были присланы ученые иноземцы, один из которых тогда открыл руду в нынешнем Мамадышском кантоне близ дер. Кукмор и устроил небольшой завод с горнами для плавки руды. В 1649 году туда был послан из Москвы торговый человек гостинной сотни Онуфриев, которому было предписано быть у медных дел. В помощь Онуфриеву были даны русские мастеровые люди, плавильщики и подплавильщики и ссыльные денежного дела воры. При Петре Великом на р. Кокшаге близ Царевококшайска, переименованного в Краснококшайск, а ныне носящего другое название по-чувашски, был открыт чугунно-плавильный завод для обработки медной руды. Более всего развитию медно-плавильного дела, в частности в Мамадышском уезде, содействовали пленные шведы в конце первой четверти XVIII в., устроившие на правом берегу р. Вятки простые горны для плавки медной руды. В то время в Казанской губернии, обнимавшей огромное пространство, были построены для разработки местной руды заводы Иноземцевым, Михляевым, Осокиным и др. Всего насчитывалось 16-ть заводов в уездах Мамадышском, Лаишевском, Царевококшайском и др.* Главными пунктами, где разрабатывалась местная руда в Мамадышском уезде, были Нырты — завод Нырты Абдинской волости и Кукмор Старо-Юмьинской волости. В этой последней волости, занимавшей северную часть нынешнего Мамадышского кантона, находятся те места, где видна белая почва и сохранились валы, образовавшиеся, по объяснениям крестьян, вследствие выработки руды в подземельных ходах и шахтах.

Мы несколько остановились на старом, ныне не существующем вследствие истощения руды, горном деле в быв[шем] Казанском крае и Казанской губернии с тем, чтобы показать возможность образования таким же образом других рвов и валов в б[ывшей] Казанской губ[ернии], которые крестьяне считают остатками военных укреплений. Ведь искатели и плавильщики казанской руды в течение пяти-шести сот лет с[о] времен Булгарского царства до половины XVIII в. изрыли почти всю быв[шую] Казанскую губернию.

Довольно много городищ, валов, курганов и рвов, помимо болгарских древностей, показано в Спасском уезде.

В Юхмачинской волости на Верхне-Качеевском поле сохранился вал неправильной круглой формы протяжением до 300 сажен; канава его имеет глубину от 5 до 7 аршин; высота насыпи 2 аршина, ширина от 3 до 4-х сажен10.

* Памятная книжка Каз[анской] губ[ернии] на 1862 г. Изд[ательство] Каз[анского] стат[истического] комитета. -Казань, 1862. - С. 138-146 (прим. автора документа).

ГУБЕРНИИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ КРЕСТЬЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

О ПАМЯТНИКАХ АРХЕОЛОГИИ В БЫВШЕЙ КАЗАНСКОЙ

В Кузнечихинской волости крестьяне показали два интересных вала со рвами [...]. Один между селом Кузнечиха и дер. Даниловской, другой — между Кузнечихой и дер. Болховской. Один от другого находятся в 8 верстах. Первый вал со рвами по обе стороны. Внутренний ров овальной формы тянется почти на 3 версты; ширина его от 2-х до 3-х сажен; внешний ров гораздо короче, но шире. Ширина его от 10 до 15 сажен, а глубина от 2 до 3 сажен. Сам вал мало возвышается над общей поверхностью земли. Пространство, обнесенное этим валом со рвами, можно назвать городищем11. Второй вал со рвом находится в быв[шей] даче Голосовой и тянется на одну версту, [он] также не высок. Ров около него имеет одинаковую ширину и глубину — от 2-х до 3 сажен. Рвы вырыты с незапамятных времен как военные укрепления или сторожевые посты.

В Жедяевской волости, по показаниям крестьян, имеются четыре городища, окруженных валами и рвами. Первое из них в 4-х верстах от Волостниковки, оно имеет круглую форму, длина его около 400 сажен, ширина около 150 саж[ен]. Городище обнесено валом шириной в 2 саж[ени]. Длину вала определить невозможно, так как вал распахан. Второе городище в 3-х верстах от дер. Шмелевки полукруглой формы, площадью около 1 400 кв. сажен и окружено тремя валами, между которыми пролегают рвы. Длина валов до 1 500 саж[еней], ширина 4 саж[ени], ширина рвов 6 саж[еней]12. Третье городище — при дер. Кокрять; оно находится на возвышенном месте площадью в 25,300 кв. саж[ен] и окружено двумя валами с пролегающим между ними рвом шириной в 6 сажен и длиной 840 с[ажен]. Глубина рва не показана. Кокрятьское городище сохранилось не вполне и ныне распахивается13.

То же самое происходит с четвертым городищем, находящимся в 1 версте от дер. Грязнухи, расположенном также на горе и имеющим овальную форму. Распахиваемое городище занимает площадь в одну квадратную версту, оно окружено валом и рвом. Вал тянется на протяжении 280 сажен, имея ширину от 1 до 4 саж[ен]. Ширина рва до 6 сажен14. Крестьяне считают эти городища военными крепостями. По буквальному донесению Жедяевского волостного правления «при случайных раскопках и во время распашки в городищах находили человеческие черепа и прочие древние монеты, а также предметы, имеющие виды оружий и хозяйственных принадлежностей».

Подобные укрепления, по показаниям крестьян, сохранились в Базарно-Матаковской волости. В 4-х верстах к северо-западу от дер. Нохрат (Нохратского городка) на возвышенном месте имеются остатки земляной крепости — насыпи, в которую, по словам местных старожилов, был подземный ход от самой дер. Нохратского городка. Местность, где находилась крепость, с двух сторон защищалась реками — с севера р. Мутовкой, с запада — р. Ахтай, а с востока — оврагами. Сама крепость площадью около 30 тыс[яч] кв. саж[еней] была обнесена рвом с двумя валами, образовавшимися при рытье рва. Наружный вал выше берега реки на 4 сажени, внутренний вал от дна рва возвышается на 5-7 сажен. К речке Ахтай из крепости заметны два выхода, один от другого на расстоянии 3-х сажен. В самом укреплении, в восточной его части, имеется ров глубиной от 5 до 7 сажен, который проходит ч[е]рез все укрепление с севера к западу, разделяя его на две неравные части. Посредине рва в большее укрепление устроен особый ход15. По преданию, около крепостных рвов были зарыты клады, но их никто не находил [...].

Остатки почти такого же укрепления, стоявшего также на возвышенном месте, сохранились близ самой дер. Нохрат. Из этой крепости подземный ход, по местному преданию, шел в село Старые Матаки16. Местность, где расположено было это земляное укрепление, с севера и юга защищалось оврагами, а с запада — рекой Нохраткой. Сама крепость площадью около 10 000 кв. саж[еней] была обнесена рвом с двумя валами. Наружный вал возвышается над берегом реки Нохратки на 3 1/2 сажени, внутренний вал от дна рва возвышается на 5-7

ПЕРЕЛИСТЫВАЯ РЕДКИЕ ИЗДАНИЯ И РУКОПИСИ

«ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2015

сажен [...]. К северо-западу рядом с наружным валом имеется провалившийся бугор17. На территории этой крепости находили небольшие клады с серебряными турецкими (sic) монетами и старинные вещи, литые из серебра и золота18. Последний клад из нескольких монет был найден в 1911-1912 годах.

Крестьяне волостного села Базарные Матаки недалеко от их села указали целую группу провалившихся курганов. Их всего шесть — три к северу от села, один к западу и два к юго-востоку19. Все курганы похожи на обвалившиеся пещеры (воронки), каждая из них в диаметре имеет от 10 до 15 сажен, глубиной от поверхности земли от 1 до 2 саж[ен], а от сохранившихся вершин курганов глубина воронок от 2 до 3 сажен. Никаких сказаний о происхождении провалившихся курганов среди местного населения не сохранилось. По преданию, село было окружено глухими лесами и, так[им] обр[азом], курганы были в лесу [...].

В Щербетской волости в 4-х верстах от села Щербеть близ дороги в с. Новомордово на отрубном участке крестьянина слободы Новославки Петра Ивановича Лаврентьева в быв[шем] имении княгини А. А. Голицыной сохранился ров в форме квадрата, который тянется на две версты 40 сажен, имея глубину в 1 сажен. Он обнимает площадь, которую местные крестьяне называют «городком». По преданию, этот городок служил крепостью и устроен был во время взятия Булгарского царства20. Очевидно, это было такое же земляное укрепление, какие мы видим в Базарно-Матакской волости. Такое же (военное) значение имел ров, сохранившийся на надельной земле крестьян с. Красной Слободы той же Щербетской волости, глубиной от 1 до 5 саж[ен], который тянется приблизительно на две версты до самого села Болгар. По местному преданию, он вырыт также во время взятия Болгарского царства21.

В Маросинской волости на поле Старо-Камкинского сельского общества местные крестьяне показывают остатки старинного вала, по преданию, служившего укреплением только не во время завоевания Булгарского царства, а во время войны между татарами и русскими при покорении царства Казанского. Почти круглая площадь, обнесенная этим валом — насыпью со рвом, равняется пяти десятинам; ров же имеет глубину до 4 1/2 аршин, а насыпь — вал до 3 1/2 ар-

шин22 [. ].

В Нижне-Алькеевской волости около дер. Чувашский Брод сохранились остатки укреплений в виде земляного вала, тянущегося на версту23. Такое же укрепление осталось при с. Еряйкино, но во время общественных работ в 1911/1912 г. ров и валы были сравнены с общей поверхностью земли, и в настоящее время от этих земляных укреплений не осталось никаких следов24.

Следы земляных укреплений еще сохранились в Николо-Пичкасской волости того же Спасского уезда, а именно на Кадаевском поле местные крестьяне показали остатки земляного вала вышиной в одну сажень при длине на 1 1/2 вершка с рвом шириной 2 сажени, а на Пичкасском поле сохранилось двухсаженное возвышение площадью в 3 000 кв. саж[еней], которое у местных жителей называется «городком»25. Оно окружено рвом шириной в две сажени. Крестьяне уверенно говорят, что этот городок был земляным укреплением и возник во время войн, но каких, когда и с кем, преданий не сохранилось. Но несомненно, что все городища, городки, валы и рвы, сохранившиеся в Спасском уезде, где был центр Болгарского царства — стол[ица] гор. Болгары, являются однотипными с той только разницей, что некоторые из них были не столько военными укреплениями, сколько мирными городами, исчезнувшими с лица земли при превратности судеб царств, сменявших одно другое.

К типу мирных населенных мест можно отнести остатки жилья, показанные крестьянами села Куркул Полянской волости того же Спасского уезда. Близ их села сохранилось местечко, которое они называют «Башкирская плотина». Тут изредка попадаются находки в виде женских украшений из серебра26. При дер. Средние Тиганы около леса сохранились остатки кладбища и развалины

ГУБЕРНИИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ КРЕСТЬЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

О ПАМЯТНИКАХ АРХЕОЛОГИИ В БЫВШЕЙ КАЗАНСКОЙ

каменной мельницы и др[угие] какие-то развалины, неизвестные местным жителям. Тут нередко находят серебряные вещи, являющиеся, по выражению крестьян, памятниками древности27.

В показаниях крестьян соседних между собой Чирки-Кильдуразовской и Больше-Флоровской волости Тетюшского уезда мы снова попадаем в полосу памятников военных действий. В селе Чирки-Бибкеево Больше-Флоровской волости и в соседних селениях хранится предание, что во времена татарского ханства в районе этих поселений происходили постоянные бои между русскими и татарами. Особенно упорно сражался татарский князь Деуш, по имени которого названа нынешняя деревня Деушево Чирки-Кильдуразовской волости. Воинственный Деуш на двух вершинах гор устроил укрепления для отражения русских. Он соединил эти укрепления подземным ходом с деревней Деушево. Ход был проложен под рекой Свиягой. Во время боев на вершинах гор показывалась дочь Деуша — княжна девица. Во время одного из таких появлений на горе она была убита, почему остатки укреплений и сами горы называются поныне «Девичьи горы». На одном из укреплений Деуш похоронил свою убитую дочь, положив с ней много денег. В настоящее время на вершинах гор остались только признаки укреплений28, но никаких подземных ходов не видно [...].

Сообщения Чирки-Кильдуразовского волостного правления говорят, по-видимому, о тех же укреплениях, но с иным вариантом предания о них. По этим сообщениям около дер. Деушево сохранились остатки старинных валов29. Тут, по преданию, хранящемуся среди местного населения, была ханская ставка и происходили военные действия между ханами во времена татарского ханства. По этому преданию выходит, что укрепления близ дер. Деушево построены не с целью отражения русских, а во время междоусобиц татарских ханов. Какое предание более исторично, сказать трудно. При сообщении Чирки-Кильдуразовского волостного правления от 21 июля 1914 г. также приложен чертеж остатков валов. Но чертежи Больше-Флоровского волост[ного] правления и Чирки-Кильдуразовского совсем не одинаковы. Тут, очевидно, мы имеем дело с разными частями довольно больших и сложных укреплений30 [. ].

В Алькеевской волости того же Тетюшского уезда, около дер. Алькеево сохранилась возвышенность, на которой, по народному преданию, во времена Грозного зарыта лошадь с ездоком и деньгами. Тут, будто бы, некоторые слышали подземный гул. Нет надобности останавливаться на этом предании. Оно слишком фантастично. Что касается самой Алькеевской возвышенности, то она, может быть, представляет собой остаток земляного укрепления, раз она связана с именем Грозного. Что же касается погребения на ней всадника с конем или наоборот коня со всадником, то тут больше фантазии, чем действительности, если иметь в виду времена Грозного.

И в другом показании алькеевских крестьян также видно одно фантазерство. По их сообщениям, около оврага той же деревни Алькеево, называемого «Утяш», лет 15 тому назад (т. е. в самом конце XIX в.) видны были огненные вспышки (горящий огонь, как сказано в донесении). По рассказам старожилов, тут должен храниться клад, зарытый в котле. На бугорке оврага «Утяш» имеется девять видов котлов (котлован). На одном из них, также приблизительно в конце XIX в., видели всадника с шашкой в руках.

Положительные сведения дали байтеряковские крестьяне той же волости. Только эти сведения касаются не земляных укреплений, не кладов, а старинного кладбища31. На берегу оврага при с. Байтеряково, называемого «Красный овраг», сохранились два надгробных камня с древне-арабскими надписями; прочитать их из местных жителей никто не мог. По преданию, камни лежат на могиле основателя с. Байтеряково — чувашина Байтеряка. При запоздалом донесении Алькеевского волостного правления от 31 авг[уста] 1914 г. приложен список надписи на одном из камней, сделанной волостным писарем Антоновым. Камень

ПЕРЕЛИСТЫВАЯ РЕДКИЕ ИЗДАНИЯ И РУКОПИСИ

«ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2015

имеет в ширину 12 вершк[ов], длину 1 арш[ин] 6 верш[ков] (22 вершка) и обращен на восток [...].

Из одиннадцати донесений волостных правлений Царевококшайского (Краснококшайского) уезда только в одном донесении Кшкловского волостного правления сообщалось, что на крестьянском поле дер. Кубяк-Спочинка, и[ли] просто Кубяк, на правой стороне р. Ашита сохранилась возвышенность площадью около десятины, называемая «Калатау». Тут видны остатки старинных валов в виде насыпей с обвалами, образовавшими ямы. В настоящее время местные крестьяне в эти ямы зарывают умерший скот.

Из того же возвышенного места с ямами местные жители добывают камень — дикарь-булыжник. Его вырывают из земли в виде больших обделанных гладких плит. Поэтому полагают, что здесь когда-то находились город или крепость или даже монастырь. Основанием для последнего предположения служит то, что здесь иногда находили старинные иконы. Но нам не известно, чтобы здесь когда-либо существовал монастырь. До сего времени хранится местное предание, что будто бы здесь в старину были подземные ходы с правой стороны р. Ашита вышиной до одного аршина. Ныне ходов не заметно, но по ночам иногда здесь видели огненный столб вышиной до 2-х аршин.

Из семи донесений по Цивильскому уезду только в одном донесении Хормалинского волостного правления сообщено, что при селе Хормалы на ровном поле сохранился круглый бугор в виде кургана. Это место называется «Илька Кереметти». Здесь раньше было озеро. По местному преданию, в этом месте стояло войско Ивана Грозного. По словам крестьян, в кургане лет 65 тому назад (в [первой] половине XIX в.) находили древние вещественные памятники, как-то: железные изделия, медные чашки, кирпичи и даже кости. Но кто находил эти вещи, и куда они девались, в донесении не сказано.

Из Чебоксарского уезда в числе десяти донесений только одно прислано с положительными данными, именно из Богородского волостного правления, в котором писалось, что «по тщательным расспросам и осмотрам» в его волости только при деревне Альменево оказались ряды холмов на близком расстоянии друг от друга32. По рассказам местных старожилов, холмы являются «остатками стоянки войск при взятии Казани».

В Ядринском уезде оказалась только одна Балдаевская волость, в которой при дер. Аптыш-Касах на проезжей дороге в Курмыш сохранился земляной курган площадью до 20 кв. сажен и высотой до 5 аршин. По сообщению местных крестьян, на основании хранящегося среди них предания в этом кургане находилось земляное жилье, в котором помещался казацкий пикет (охрана). Казаки, жившие там, охраняли бойкую проезжую и торговую дорогу от нападения разбойников. Ныне курган оказался среди пахотного поля и представляет собой простую земляную насыпь, поросшую травой. В недрах его не встречается ни камня, ни дерева.

После болгарских древностей в пределах быв[шей] Казанской губернии одним из замечательных памятников старины является известная историческая гора — бывшая крепость-город в Козмодемьянском уезде в Вилотоврагской волости при селе Малый Сундырь на правой стороне по течению Волги от Козмодемьянска приблизительно в 15 верстах, а от Казани в 160 верстах33. У местных жителей-крестьян до сего времени с этой горой связано не одно предание. Эти предания уже известны в печати и изложены у проф[ессора] Шпилевского в его сочинении «Древние города и др[угие] булгаро-татарс[кие] памятники в Каз[анской] губ[ернии]»34. Главное предание говорит о том, что на горе во время владычества татар был укрепленный город. По другому преданию, хранимому местными крестьянами-старожилами, р. Волга когда-то протекала под самой этой горой. Постепенно она принимала иное направление и таким образом удалилась от горы в луговую сторону на расстояние около 5 верст. При подошве горы, когда

ГУБЕРНИИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ КРЕСТЬЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

О ПАМЯТНИКАХ АРХЕОЛОГИИ В БЫВШЕЙ КАЗАНСКОЙ

на ней существовал город с древними укреплениями, где теперь расположено село Малый Сундырь, был затон, в котором приставали к городу суда с солью. Гора ныне изменилась сравнительно с тем, когда на ней стоял укрепленный город. Кто видел малосундырскую гору в последнее время, тот знает, что все же она по-прежнему высока и утесиста. С юго-западной стороны из нее, как 65 лет тому назад, выглядывают огромные скалы, а с сев[еро]-западной стороны она несколько отлога. Эти отлогости, покрытые травой-дерном, представляют собой как бы уступы, которые, вероятно, образовались в позднейшее время от обвала горы. Сама вершина горы представляет собой ровную площадку, не тронутую плугом хлебопашца. Здесь сохранились остатки древних укреплений. Они начинаются с юго-западного края едва приметным рвом, почти сравнявшимся с площадкой. К югу ров становится значительнее. Далее всю южную сторону приблизительно на четверть версты огибает полукруглый земляной вал вышиной местами в два аршина. Ров, идущий рядом с валом, имеет глубину более аршина. Вал и ров идут до северного края горы, кончающейся крутым утесом к волжской стороне. Середина вала и рва прорезана, по всей вероятности, существовавшими здесь воротами и ходом для вылазок. Самым уязвимым пунктом для города была его южная сторона, примыкающая к равнине, ныне обращенной в пашню. Поэтому и укрепления с этой стороны носили характер оборонительный. С других сторон крутые края горы были неприступны для русских. Только со временем они постепенно обвалились и продолжают обваливаться. Уцелевшая площадь укрепления теперь имеет в окружности не более одной версты. На ней уже не видно никаких следов сооружений. Сохранились только две квадратные ямы на самом краю горы с волжской стороны. Полагают, что это были погреба. Тут же заметны остатки части набитых столбов в виде свай. Нет сомнения, что площадь на верху горы, где стоял укрепленный город, раньше была гораздо больше. Но значительная часть ее осталась, и все, что тут находилось, свалилось под гору и уничтожилось.

Среди крестьян хранится предание, что кругом города-крепости на горе в старину рос дубовый лес, укрывавший город от нападения неприятеля. При подступах врага к крепости со стороны Волги из крепости, будто бы, на него скатывали с вершины горы дубовые кряжи и тем самым топили в Волге приступающихся. Все же в конце концов город был взят русскими у татар. С взятием города русскими у местного черемисского населения связано особое предание, о чем скажем после.

В настоящее время поблизости к Малому Сундырю татар совсем нет, у черемис же гора, равным образом и бывшая на ней крепость-город, никакого особого названия не имеет. По смутному преданию город назывался «Салым городок». (У Шпилевского — Чалымский городок). Это название объясняют различно. В 1870-м году в Мало-Сундырской горе производились раскопки и найдены были предметы древности — «огнестрельное оружие и снаряды древней системы», как сказано в донесении Вилотоврагского волостного правления. Все найденное, по словам старожилов, взято в Казань*.

Особым разнообразием, пожалуй, и богатством отличаются археологические познания и показания крестьян Чистопольского уезда. Тут есть сведения об остатках земляных укреплений, о провалах почвы, курганах, разбойничьих жилищах, о кладах, древних кладбищах и т. д.

I. В Старо-Мокшинской волости:

А. — По грани Новодемкинского поля от Киреметской казенной лесной дачи сохранился земляной вал на протяжении ок[оло] 1 1/2 версты35.

Б. — На Карасинском поле близ деревни около реки Сульчи имеется пло-

* Описание горы и городка было составлено Ст. Михайловым в 1852 г. «Сундырская гора» (Каз[анские] губ[ернские] вед[омости], 1852 г., № 29). Здесь оно буквально перепечатано и как будто в течение 60 лет с горой не произошло никаких изменений (см. у Шпилевского, стр. 531) (прим. автора документа).

ПЕРЕЛИСТЫВАЯ РЕДКИЕ ИЗДАНИЯ И РУКОПИСИ

«ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2015

щадь, окруженная валом, известная под названием «Городок». Несомненно, это был крепостной городок36.

На том же поле против деревни Татарское Сунчелеево около реки Большой Сульчи до сего времени уцелела высокая насыпь, окруженная валом. Насыпь носит название «Девичья гора»37. Между «Городком» и «Девичьей горой» вал тянется по полю приблизительно на одну версту. По народному преданию, в Девичьей горе имеется клад. В «Городке» лет 15-20 тому назад, т. е. в самом конце XIX века, находили старинное оружие и человеческие кости.

В. — На Ново-Мокшинском поле недалеко от казенного леса находится место окруженное валом под названием «Печка». Полагают, что здесь было какое-то укрепление38. По рассказам местных старожилов, здесь находили старинные медные монеты и даже топоры, цепи и т. п.

Любопытно отметить, что сюда съезжаются на поклонение татары. Откуда ведут начало эти съезды и чем обуславливаются, в донесении Старо-Мокшинского вол[остного] правления ничего не сказано.

II. В Ерыклинской волости приблизительно в 300 саженях от с. Ракашева начиная от Тавельской горы на протяжении одной версты сохранились остатки искусственной насыпи — вала. С одной стороны вала во многих местах вырыты глубокие ямы от одной до двух сажен глубиной и от 1 1/2 до 3-х саж[ен] в ширину и длину. По народному преданию, это было военное земляное укрепление, но когда оно было устроено и кто с кем воевал при его устройстве совершенно не известно, и преданий о том не сохранилось.

III. В Аксубаевской волости:

A. При с. Аксубаеве к западу в 2-х верстах от села сохранились два вала. Первый из них высотой 2 саж[ени], шириной 3 сажени и длиной 20 саж[еней]. За ним расположен второй вал — высотой 3 саж[ени], шириной 5 саж[еней] и длиной 150 саж[еней]. Внутри второго вала имеется площадь до 100 саж[еней] в диаметре. Вал разрывается в нескольких местах, а сама площадь, окруженная ими, ныне распахана39 [...].

Б. При с. Новое Ильдеряково с восточной стороны в 2-х верстах от села уцелел вал высотой 1 1/2 саж[ени] шириной 3 саж[ени] и длиной 80 саж[еней]. Вал загибается полукругом, огибая площадь земли в 60 саж[еней] в диаметре, которая ныне распахана. Вал разрывается в двух местах, причем один конец вала сливается с обрывом оврага около реки Сульчи, находящейся в 150 саженях от самого вала40 [...].

B. При дер. Старое Ибрайкино с западной стороны его в 200 саж[енях] имеется вал высотой 2 арш[ина], шириной 2 саж[ени] и длиной 80 саж[еней]. Один конец вала упирается в обрыв оврага около р. Сульчи, находящейся в 50 саж[енях] от самого вала. Земля около вала распахана41 [...].

В Аксубаевской волости при р. Сульче, очевидно, был целый ряд укреплений и военный стратегический пункт. Сама р. Сульча была естественной стратегической линией. По ней шли крепостные валы.

IV. В Ново-Шешминской волости:

А. Около пригорода Новошешминска сохранился вал, который тянется на 17 верст шириной на всем протяжении в 3 саж[ени] и высотой от 1 до 5 арш[ина]. Вал прерывается в нескольких местах. В разных местах вала вырыты так называемые городки. Их насчитывается до 10. По преданию, вал устроен при взятии Казани. Но это едва ли так. Вернее всего он вырыт уже по взятии Казани и вместе с валами по р. Сульче входил в состав сторожевой линии и [был] защитой от вторжения башкир и других соседних народов в территорию вновь присоединенных к России мест42.

Б. Возможно, что такое же назначение имели овраги при слободе Черемуховой той же Ново-Шешминской волости, находящиеся в 4-х верстах от слободы южнее пригорода Новошешминска и почти примыкавшие к валам по р. Сульче43. По рас-

ГУБЕРНИИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ КРЕСТЬЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

О ПАМЯТНИКАХ АРХЕОЛОГИИ В БЫВШЕЙ КАЗАНСКОЙ

сказам местных старожилов, в этих оврагах жили разбойники. Те же старожилы-крестьяне показали, что в оврагах находили «разбойничьи» топоры, кинжалы, части кольчуг и т. п. Но, вернее, тут были военные пикеты или даже стоянки.

В. Провалы почвы на поле соседней с[о] слободой Черемуховой — слободы Екатериновки44, о которых доносило Новошешминское волостное правление, непонятные местным жителям, могут быть объяснены существованием здесь каких-либо подземных военных сооружений. Эти места с подземными сооружениями топографически сливаются с валами по р. Сульче и новошешминским валом и черемуховскими оврагами.

В ту же сеть укреплений входят остатки земляных укреплений в виде валов, сохранившихся в Билярской волости близ пригорода Билярска45 [...].

Недалеко от той же р. Сульчи в городке в 10 верстах от с. Чулпаново Старо-Максимкинской волости местные крестьяне указали «дыру» в горе, находящуюся среди леса, окруженного большими глубокими оврагами. По их словам, это подземный ход. По преданию в оврагах жили разбойники. Возможно, что здесь скрывалась, выражаясь по-старинному, «разная голытьба», но те же овраги могли служить и целям обороны государства, как и искусственные валы. Они находились в одной линии с последними и составляли самый конечный южный пункт военных укреплений, бывших в нынешнем Чистопольском кантоне на границе с кантоном Татреспублики.

Кстати отметим, что по рассказам крестьян с. Барское Чулпаново (быв[шее] имение Столыпиной и Сазоновой) в 3-х верстах от села близ р. Черемшан зарыт клад крестьянином Тафеевым. Кто-то искал этот клад, нарыл много ям, но ничего не нашел.

В заключение обзора археологических познаний и показаний крестьян Чистопольского уезда отметим их показания о двух старинных кладбищах.

В Каргалинской волости на Старо-Ромашкинском поле близ дороги по Бугульминскому тракту на овражном мысу сохранилось заброшенное магометанское кладбище близ бывшей дер. Галуши. По народному преданию, это кладбище относится к XIV-XV векам46. На кладбище уцелело 16-ть каменных плит-памятников с арабскими надписями. Некоторые надписи сохранились очень хорошо47. Когда была основана татарская деревня Галуша и когда она прекратила свое существование, среди местного населения не сохранилось никаких преданий [. ].

В Красноярской волости того же Чистопольского уезда в дер. Николаевка при обвале берега реки обнаруживаются человеческие кости. Видимо, тут когда-то было старое кладбище, но никто этого не помнит, и преданий об этом кладбище не сохранилось48.

На территории быв[шей] Казанской губернии в течение многих веков сменилась не одна господствующая национальность. История знает булгар, которых сменили и подчинили себе татары, с половины XVI века татар подчинили себе русские. В подчинении господствующих национальностей в разное время находились другие нац[иональные] меньшинства, жившие в Среднем Поволжье и Прикамье — таковы чуваши, черемисы, вотяки и др. Чуваши, как известно, считают себя даже аборигенами Казанского края. Давно обитают в нем и черемисы, преимущественно горные, которые были также старой национальностью среди средне-волжских племен. Они отличались воинственностью, хотя никогда не были господствующей национальностью. Между разными национальностями издавна шла вражда, в основе которой лежали преимущественно экономические интересы и борьба за власть. Воспоминания о национальной борьбе за власть и экономическое преобладание, а также о междоусобицах среди отдельных национальностей всегда хранились в народной памяти. Несомненно, за долгие века народная память много растеряла, многое исказила или перепутала, и таким образом составились и дошли до нашего времени народные предания, которые

ПЕРЕЛИСТЫВАЯ РЕДКИЕ ИЗДАНИЯ И РУКОПИСИ

«ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2015

передавались из рода в род, из поколения в поколение и чаще всего конкретно прикреплялись к определенным местам или связывались с пережитыми событиями из народной жизни, а нередко с отдельными историческими лицами или даже созданными народной фантазией.

Политическое прошлое Казанского края преломлялось в народной памяти, а также искажалось и представляло собой смесь действительности с народной фантазией или выдумкой. Все это можно видеть в тех преданиях и сказаниях, которые связаны с памятниками старины в бывшей Казанской губернии, о которых до сего времени шла речь. Это мы называли в настоящем докладе отражением народной политики в крестьянской археологии по быв[шей] Казанской губернии.

По преданию, в городищах близ дер. Грязнуха Жидяевской волости Спасского уезда жило татарское население, подвластное булгарскому царю. После падения Булгарского царства эти городища сделались татарскими крепостями. В том же уезде, там, где ныне село Базарные Матаки, находились «шайки орды»? Что представляли собой эти орды и из кого они состояли, предание не говорит. Так, очевидно, народная память представляет колонизационное передвижение народностей в быв[шей] Казанской губернии. Народ помнит болгарские и татарские войны, но больше всего у него воспоминаний о взятии Казани. Вполне понятно, что последние воспоминания живут главным образом среди русского населения. Ров, идущий от села Красная Слобода до с. Болгар Спасского уезда, в народной памяти связан с покорением булгар татарами. Такие же воспоминания связаны с постройкой городка при селе Щербеть того же уезда. Рвы и валы при с. Сорочьи Горы Лаишев[ского] у[езда] считаются укреплениями татарского происхождения. В одном из них, как говорит народное предание, похоронен татарский хан с золотым оружием. Но большинство земляных укреплений, остатки которых сохранились в пределах быв[шей] Казанской губернии, русского происхождения и связаны с покорением Казанского царства Иваном Грозным. Таковы рвы и насыпи на поле Старо-Камкинского сельского общества. Стоянки русских войск времен Ивана Грозного указывают при с. Хормалы Цивильского уезда и дер. Альметево Чебоксарского уезда. И нужно заметить, что времена Ивана Грозного крестьянской археологией относятся к слишком глубокой старине, если судить по преданию о возвышенности или холме, находящемся около дер. Алькеево Тетюшского уезда. Во времена Грозного на этом холме, будто бы, была зарыта лошадь с всадником и деньгами. Как известно, погребение с конем — очень древнее погребение и во времена Грозного не имело места, конечно, как ритуал. Нельзя не отметить и того, что ряд однородных соседних земляных укреплений местные крестьяне считали одновременно укреплениями болгарского, татарского и русского происхождения. Очевидно, крестьянские сведения, по преданию, были смутными и спутанными. И вообще нужно заметить, что народная политика, связанная с остатками казанской старины, не отличается большой историчностью. На территории бывшей Казанской губернии, оказывается, происходили даже войны с Турцией. Такая война происходила в Кузнечихинской волости Спасского уезда, а близ села Нархат того же уезда находили клады с турецкими монетами49. Последнее возможно, но чтобы в Кузнечихинской волости была война с Турцией, это уже достояние темной народной политики.

Очень показательны немногие народные предания из крестьянской археологии, в которых выражаются, с одной стороны, героизм национальных вождей, с другой — национальные междоусобицы. Таковы предания о воинственном татарском князе Деуше, геройски боровшемся с русскими, о чем уже была речь. То же предание в другом варианте говорит и о ханских междоусобицах, которые действительно имели место при покорении Казанского царства Иваном Грозным.

Между коренными племенами, населявшими бывшую Казанскую губернию до включения ее территории в состав Русского государства, наблюдались нелады. Сохранилось выразительное предание о том, что, напр[имер], черемисы не

ГУБЕРНИИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ КРЕСТЬЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

О ПАМЯТНИКАХ АРХЕОЛОГИИ В БЫВШЕЙ КАЗАНСКОЙ

хотели подчиняться татарам по личному недовольству их властей и тяготели к русским. Таково предание, связанное с[о] взятием татарского укрепленного города на малосундырской горе. По этому преданию один черемисский старшина дер. Шалтыково (ныне Емангашской волости Васильсурского уезда), подвластный татарам, как-то подарил своего отличного жеребца татарскому вельможе, управлявшему городом на малосундырской горе и всей черемисской. Кстати поясним, что по легенде укрепленный город был центром управления для черемис во время подчинения их татарам. Вельможа, будучи недоволен подарком черемисского старшины, вырезал спину у жеребца. Это так оскорбило и раздражило старшину, что он решился отомстить неблагодарному вельможе. Раздосадованный, он приходит к татарину-вельможе и коварно просит у него позволения отправиться в Н[ижний] Новгород за русскими товарами. Тут новая черта отношений между татарами, черемисами и русскими — это мирная торговля. Начальник-вельможа, не проявляя своего гнева и не подозревая коварства своего подчиненного, отпускает его в Н[ижний] Новгород. Старшина прибыл в Н[ижний] Новгород и вместо того, чтобы покупать товары, отправился к русскому царю, шедшему тогда походом на Казань, рассказал ему о городке на горе при р. Волге и просил царя дать ему сто человек воинов и несколько возов пороху. Просьба старшины-черемиса была исполнена, и ему дано все. Коварный черемис отправился обратно, но с тем расчетом, чтобы прибыть на место к вечеру. Данных ему воинов он спрятал в возе, укрыл их вместе с порохом и увязал их, как дорогой товар. Татарский вельможа хотел посмотреть товар, но хитрый черемис уговорил его отложить осмотр товара до утра, так как впотьмах трудно рассмотреть его. Когда же все в городе уснули, черемисский хитрец развязал воз, освободил воинов и с их помощью зажег порох и таким образом разрушил весь город, почти все жители его погибли. После разрушения города герой-черемис вместе с русскими воинами возвратился в Н[ижний] Новгород, явился опять к царю, рассказал ему о своем подвиге и падении татарского города, за что, конечно, щедро был награжден и по добру — по здорову возвратился домой. Это предание, точнее легенда, похоже на сказку, но все же в нем ярко выражена народная политика, имеющая в своей основе исторические события, приукрашенные народной фантазией. Тут есть что-то похожее на падение Трои и хитрость данайцев, принесших в дар троянцам деревянного коня, набитого солдатами. (Подробнее см. у С. М. Шпилевского — Древние города и другие булгаро-татарские памятники в Казанской губ[ернии], Казань, 1877. стр. 531-537).

Памятники старины в быв[шей] Казанской губернии, являющиеся достоянием крестьянской археологии, главным образом относятся к военным памятникам. С ними соединены народные воспоминания о борьбе народностей в Казанском крае. Целые века, а может быть, тысячелетия прошли, когда возникли первые из них. Время наложило на них свою печать разрушения, но не стерло их с лица земли. Этому разрушению помогали рука и соха с плугом крестьянина-хлебопашца. Все же они пока целы, хотя и в жалких обломках, и со всей очевидностью свидетельствуют, что господствующие и подчиненные национальности на территории Казанского края долго и упорно боролись друг с другом за национальную свободу, родную культуру и экономическое благополучие.

Выступая с настоящим докладом, мы остановились только на тех археологических памятниках из прошлого Казанского края, память о которых хранится в народной памяти, и в которых нами отмечены следы старой народной политики. Сравнительно бедная археология по памятникам военной и культурной старины на территории быв[шей] Казанской губернии имеет несомненную ценность для проверки и изучения прошлого и настоящего Казанского края. И московский архив Мин[истерства] юстиции, стремясь восполнить документальные данные о памятниках старины, не напрасно обращался за этими дополнениями к крестьянским массам. В этих массах сохранились знания, может быть, не точные,

ПЕРЕЛИСТЫВАЯ РЕДКИЕ ИЗДАНИЯ И РУКОПИСИ

«ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2015

подчас фантастические, но все же полезные для археологических изысканий, в частности по Казанскому краю.

Наше общество50, не напрасно работавшее в течении полустолетия, также может воспользоваться местной археологией и в свою очередь должно прийти на помощь народным массам, исторически и правильно осветив то, что имеется в народных преданиях и сказаниях, связанных с остатками старины, указанными крестьянами, и теснее связаться с ними в общей работе.

Проф[ессор] И. Покровский 22/ГУ-28 [г.] 1 ч. 5 м. дня (воскресенье)*.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Перцев В. В., ученый-лесовод, до 1917 г. занимал пост заведующего оценочно-статистического бюро Казанского губернского земства.

2. Остатки вала и рва сохранились до сегодняшнего дня на Камаевском городище, о котором здесь идет речь.

3. Интересно, что летом 1914 г. Общество археологии, истории и этнографии проводило стационарные раскопки на Болгарском городище, а местные крестьяне принимали в них участие (см.: Руденко К. А. Переписка Н. М. Петровского и С. И. Порфирьева как исторический источник // И это все пройдет. Судьбы и время: русские интеллигенты в начале ХХ в. Переписка Нестора Мемноновича Петровского и Сергея Ивановича Порфирьева (1899-1921 гг.). - Казань, 2012. - С. 20-

4. Речь идет об Именьковском городище — памятнике V-VII вв., который дал название имень-ковской археологической культуре добулгарского времени. Городище было укреплено высоким кокошниковидным валом только с одной стороны, с остальных сторон узкого мыса укреплений не было. Исследовалось в конце 1940-х гг. Н. Ф. Калининым. Булгарские материалы, выявленные в результате исследований, незначительны (см.: Археологическая карта Татарской АССР. Пред-камье. - М., 1981. - С. 114, № 537).

5. Ташкирменское городище относится к именьковской археологической культуре V-VII вв. Имеет полукольцевой вал с проездом (?) посередине. Мысовая часть городища издавна разрушается, что и было зафиксировано в начале ХХ в. Процесс разрушения продолжается и поныне. Городище стационарно не исследовалось. В конце ХХ в. на его площадке было выявлено захоронение имень-ковского времени, опубликованное П. Н. Старостиным (см.: Старостин П. Н. Ташкирменьский могильник // Памятники древней истории Волго-Камья. - Казань, 1994. - С. 123).

6. Судя по чертежу, это городище Кашан II. Оно не имеет культурного слоя. По характеру укреплений — один вал и один ров с напольной стороны и со стороны р. Камы — городище отнесено к булгарскому времени. По рассказам местных крестьян, здесь находили кольчуги, сабли и т. п. предметы, однако за последние 100 лет факт таких находок остался не подтвержденным (см.: Руденко К. А. Итоги исследования городища Кашан I в Татарстане: к вопросу о формировании булгарских городов и протогородов // Новые исследования по средневековой археологии Поволжья и Приуралья. Материалы Международного полевого симпозиума. - Ижевск-Глазов, 1999. -С. 111-134; он же. Материальная культура булгарских селищ низовий Камы XI-XIV вв. - Казань, 2001. - С. 33).

7. Это городище Сорочьи горы, относящееся к VII-V вв. до н. э., хотя встречаются единичные находки XI-XШ вв. н. э. Исследовалось в XIX в. П. А. Пономаревым, в 1980-х гг. В. Н. Марковым, в 1989-1991 гг. археологической экспедицией Казанского государственного университета под руководством А. Х. Халикова. В XIX в. такие городища получили название «костеносных» из-за обилия встречавшихся на них изделий из кости и рога. В настоящее время их относят к археологической культурно-исторической ананьинской общности.

8. Рядом с с. Троицкий Урай находятся два городища, укрепленные валами и рвами. Раскопки, проведенные П. Н. Старостиным в 1970-х гг., показали, что большое городище относится к именьковской культуре, причем в одной из ям были найдены монеты VII в. Часть находок относится к булгарской культуре (см.: Старостин П. Н. Работы на Троицко-Урайском I городище в 1973 г. // Древности Волго-Камья. - Казань, 1977. - С. 31-41).

9. Об этом писал в статистическом обозрении Казанской губернии И. А. Износков (см.: Износков И. А. Список населенных мест Казанской губернии с кратким их описанием // Казанские губернские ведомости. - 1885. - №№ 107, 121).

10. Упоминаемый памятник сейчас называется Нижнекачеевское городище. Был описан П. Н. Рычковым в XVIII в. В те времена там еще были остатки кирпичных строений. Стационарно не исследован. Шурфовка городища, проведенная в 1996 г. в связи с образовавшимся в те годы провалом земли, вероятно, на месте древнего колодца показала, что основной материал отно-

* На полях дописано: «Кое-что следовало бы переделать, но... мои не только годы, но и месяцы уже сочтены. Ведь я родился 17 янв[аря] 1865 г. 27 дек[абря] 1940 г. И. П.».

Отдел рукописей, научный и архивный фонд ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова

АН РТ, ф. 8, оп. 2, ед. хр. 33, л. 18-65.

22).

ГУБЕРНИИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ КРЕСТЬЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

О ПАМЯТНИКАХ АРХЕОЛОГИИ В БЫВШЕЙ КАЗАНСКОЙ

сится к XI-XII вв. Городище булгарского времени. Его окружают обширные селища-посады того же времени. У местного чувашского населения в 1996 г. записаны легенды, относящиеся к этому памятнику (см.: Руденко К. А. Отчет о археологических работах в Татарстане в 1996 году. Т. II. Разведки археологических памятников в Арском, Атнинском, Алексеевском, Алькеевском, Ак-танышском, Спасском, Новошешминском, Лаишевском, Рыбнослободском районах Татарстана. - Казань, 1996 // Архив Института археологии РАН).

11. Судя по чертежу № 2, это Кузнечихинское (Суварское) городище, интерпретированное в настоящее время как остатки города Сувара. Городище имеет кольцевую планировку и мощную систему укреплений, состоящую из нескольких валов и рвов весьма внушительных размеров. Утверждение, что «вал мало возвышается над поверхностью земли», не точное. Исследовалось в 1932-1933 гг. А. П. Смирновым, в 1984 г. — Т. А. Хлебниковой, в середине 1990-х гг.— Р. Ф. Шарифуллиным и Ф. Ш. Хузиным (см.: Смирнов А. П. Волжские булгары. - М., 1951. — С. 230-265; Хлебникова Т. А. Работы 1974 г. на Суваре // Средневолжская археологическая экспедиция. — Куйбышев, 1977. — С. 134; Хузин Ф. Ш., Шарифуллин Р. Ф. Город Сувар: некоторые итоги и задачи археологического исследования // Проблемы древней и средневековой археологии Волго-Камья. — Казань, 1999. — С. 85-100).

12. Танкеевское городище булгарского времени. Небольшие раскопки были проведены Т. А. Хлебниковой во второй половине 1960-х гг. В 1970-х гг. на городище был устроен скотомогильник, уничтоживший не менее половины культурного слоя памятника (обследования К. А. Руденко 1990 г.). Датируется второй половиной Х^П вв.

13. Кокрятьское городище (Ульяновская область) относится к булгарской культуре и частично застроено современным селом. Часть укреплений разрушена, площадки распахиваются (обследования К. А. Руденко 1990 г.); не раскапывалось (см.: Моця А. П., Халиков А. Х. Булгар — Киев. Пути, связи, судьбы. — Киев, 1997. — С. 143-147).

14. Старомайнское городище (Ульяновская область). Исследовалось в 1980-х гг. Г. И. Матвеевой. Основная часть материала относится к именьковской культуре УУП вв. Верхний слой отложился в булгарское время — в конце Х — начале XIII в. (см.: Матвеева Г. И. Болгарский слой Старо-майнского городища // Новое в средневековой археологии Евразии. — Самара, 1993. — С. 153-169).

15. Староматакское городище. В настоящее время мысовая часть памятника занята под кладбище села, укрепления частично разрушены для удобства заезда на городище. Овраги были перекрыты дамбами в первой половине 1990-х гг. и сейчас там большой пруд (обследования К. А. Руденко 1996-1997 гг.). В окрестностях городища или на нем в начале 2010-х гг. был найден клад серебряных слитков XI-XII вв. (см.: Идрисов Р. М. Денежно-весовые слитки из Старых Матак в Татарстане // Исследования по средневековой археологии Евразии. — Казань, 2012. — С. 266-281).

16. Эта легенда бытует и по сей день.

17. Старонохратское городище, относящееся к булгарскому времени, до сих пор отличается хорошей сохранностью валов и рвов. Только с напольной стороны часть укреплений в начале 2000-х гг. была разрушена. Городище окружено многочисленными неукрепленными поселениями. Оно шурфовалось Н. Ф. Калининым в конце 1940-х гг., частично исследовалось во второй половине 1990-х гг. (см.: Калинин Н. Ф., Халиков А. Х. Итоги археологических работ за 19451952 гг. — Казань, 1954. — С. 78-80).

18. В районе городища в конце XIX — начале ХХ в. были найдены булгарские серебряные украшения, в том числе и плетеный проволочный браслет XI-XII вв. На окружающих селищах встречались монеты золотоордынского времени.

19. На археологической карте Татарстана они не отмечены, но, по рассказам местных жителей, они существуют и по сей день.

20. Щербетьское городище долгое время считалось булгарским. Однако исследования, проведенные Е. П. Казаковым в 1990-х гг., показали, что это городище именьковской культуры УН-УЗ вв.

21. Краснослободской вал, точнее Никольский, как назвал его Н. Ф. Калинин, обследовавший его в конце 1940 — начале 1950-х гг., вероятно, разновременный. Часть рвов, по мнению Н. Ф. Калинина, является водоотводом (см.: Калинин Н. Ф., Халиков А. Х. Итоги археологических работ за 1945-1952 гг. — Казань, 1954. — С. 124). А. П. Смирнов считал, что вал был сооружен в булгарское время (см.: Смирнов А. П. Волжские булгары. — М., 1951. — С. 98).

22. Старокамкинское городище булгарского времени. Не раскапывалось. Интересной особенность его является наличие рва с внутренней стороны укреплений. Через овраг располагаются селища XI-XIII вв. (обследования К. А. Руденко 1996 г.).

23. Чувбродское городище булгарского времени. Площадка и укрепления повреждены хозяйственной деятельностью и застройкой в ХХ в. (обследования К. А. Руденко 1996 г.).

24. В археологической литературе этот памятник не отражен. В районе с. Еряйкино зафиксированы только местонахождения булгарской керамики (см.: Археологические памятники бассейна р. Черемшан. — Казань, 1990. — С. 12, №№ 17, 18).

25. Возможно, речь идет о Старокуйбышевском городище в Спасском районе Республики Татарстан.

26. Куркульское городище конца Х^П в. К концу ХХ в. укрепления памятника сохранились плохо: вал и ров заплыли и стали практически незаметны. Рядом с укреплениями в конце ХХ в. был расположен летний выгон для скота. Овраги, между которыми располагался памятник, были перекрыты дамбами, в результате чего здесь образовался пруд, функционирующий по сей день. Края городища размываются. За сильно оплывшим валом находится селище (обследования К. А. Руденко 1996 г.).

ПЕРЕЛИСТЫВАЯ РЕДКИЕ ИЗДАНИЯ И РУКОПИСИ

«ГАСЫРЛАР АВАЗЫ - ЭХО ВЕКОВ», № 1/2, 2015

27. Между Средними и Большими Тиганами располагается несколько селищ XI-XIV вв. О каком именно из них идет речь, сказать трудно.

28. Судя по чертежу № 7, описывается Чирки-Бибкеевское городище и селища именьковской культуры ^УП вв. (см.: Археологическая карта Татарской АССР. Предволжье. - Казань, 1985. -С. 59, № 464).

29. Возможно, это Деушевское городище, хотя в этой же местности зафиксирован и небольшой (250 м) вал (см.: Археологическая карта Татарской АССР. Предволжье. - Казань, 1985. - С. 36-37, №№ 235, 237).

30. Насколько они относятся к древним временам, не ясно.

31. Следы кладбища и остатки надгробных памятников сохранились по сей день. Надгробия относятся к XIV в. (обследование К. А. Руденко 1996 г.).

32. Альменевское городище булгарского времени.

33. Мало-Сундырское (Важнангерское) городище XIV-XV вв. Исследовалось в 1960-х гг. Т. А. Хлебниковой, в начале 2000-х гг. Т. Б. Никитиной (см.: Никитина Т. Б., Михеева А. И. Алам-нер: миф и реальность (Важнангерское (Мало-Сундырское) городище и его округа). - Йошкар-Ола, 2006. - 196 с.).

34. Шпилевский С. М. Древние города и другие булгарско-татарские памятники в Казанской губернии. - Казань, 1877. - 620 с.

35. Возможно, речь идет о поздней противопожарной обваловке лесных угодий.

36. Карасинское городище булгарского времени. Археологически стационарно не исследовалось (обследования К. А. Руденко 1996 г.) (см.: Руденко К. А. Волжская Булгария в XI — начале XIII в.: поселения и материальная культура. - Казань, 2007. - С. 130, рис. 19-4).

37. Татарско-сунчелеевское городище именьковской культуры. В 1982 г. рядом с ним были найдены два котла «гуннского типа» (см.: Археологические памятники бассейна р. Черемшан. - Казань, 1990. - С. 22, №№ 140, 142).

38. Новомокшинский археологический комплекс, включающий городище и четыре селища. Не раскапывалось (обследования К. А. Руденко 1996 г.) (см.: Руденко К. А. Волжская Булгария в XI — начале XIII в.: поселения и материальная культура. - Казань, 2007. - С. 130, рис. 19-1).

39. Аксубаевское городище булгарского времени. Не исследовано (обследования К. А. Руденко 1996 г.) (см.: Фахрутдинов Р. Г. Археологические памятники Волжско-Камской Булгарии и ее территория. - Казань, 1975. - С. 93, № 124).

40. На археологической карте сведений об этом объекте нет.

41. На археологической карте сведений об этом объекте нет.

42. Предположение верное. Это валы Новой Закамской засечной черты XVIII в.

43. Черемуховослободское городище булгарского времени XI-XII вв. В настоящее время валы и рвы практически полностью распаханы и обнаружить его тяжело (обследования К. А. Руденко 1996, 2007 гг.) (см.: Руденко К. А. Волжская Булгария в XI — начале XIII в.: поселения и материальная культура. - Казань, 2007. - С. 135, рис. 24-1).

44. Около Екатерининской слободы имеются два городища: одно весьма обширное у самого села, второе находится в отдалении, меньшего размера. Где и о каких провалах идет речь, не ясно.

45. Билярское городище (см.: Руденко К. А. Волжская Булгария в XI — начале XIII в.: поселения и материальная культура. - Казань, 2007. - С. 132, рис. 21).

46. Староромашкинское кладбище XIV-XV вв. Датировка верная. Неоднократно исследовалось в ХХ в. У села имеется небольшое городище с селищами, а также татарское кладбище XVII-XVIII вв. «времен Пугачева или Ивана Грозного», как утверждали местные жители (см.: Руденко К. А. Отчет о разведках в Чистопольском районе ТАССР в 1989 г. - Казань, 1989 // Архив Института археологии РАН, Р-1, № 14836, 64 л.; он же. Волжская Булгария в XI — начале XIII в.: поселения и материальная культура. - Казань, 2007. - С. 134, рис. 23-4).

47. В настоящее время полностью сохранилось пять надгробий, остальные — частично или с небольшими утратами (обследования К. А. Руденко 2006 г.).

48. На археологической карте сведений об этом объекте нет.

49. Турецкими называли монеты с арабографичными надписями. Хотя, как правило, это монеты золотоордынского периода.

50. Общество археологии, истории и этнографии при Казанском университете.

Публикацию подготовили Ольга Троепольская, кандидат физико-математических наук, Наталья Троепольская, Константин Руденко, доктор исторических наук

О ПАМЯТНИКАХ АРХЕОЛОГИИ В БЫВШЕЙ КАЗАНСКОЙ ГУБЕРНИИ ИЗ ПОКАЗАНИЙ КРЕСТЬЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ

261