CC BY
113
Ж.Б. Доржиев
зав. кафедрой государственно-правовых дисциплин, кандидат технических наук, доцент Восточно-Сибирского государственного технологического университета (г. Улан-Удэ)
О НОРМОГЕНЕЗЕ И СОЦИАЛЬНЫХ НОРМАХ В МОНГОЛЬСКОМ ОБЩЕСТВЕ Х11-Х111 вв.
До сих пор остается нерешенным вопрос о наличии или отсутствии соционормативной системы регулирования у древних монголов периода империи Чингисхана. В этой связи существуют две диаметрально противоположные точки зрения: первая — утверждение, что монголы со времен Чингисхана руководствовались в своей деятельности новыми законами, называемыми Ясой или Великой Ясой, обосновываемое евразийцами1; вторая — в Ясе не содержится законов, определяющих основные принципы жизнедеятельности общества2.
Сложность решения проблемы определяется следующими факторами: недостаточностью и фрагментарностью источников и недостаточной разработанностью проблем права в общетеоретическом плане. Причем проблема касается не только монголоведения, но и всего кочевниковедения и, более того, возможно, всей цивилизации.
В связи со сказанным предполагается, что исследование истоков и закономерностей возникновения социальных норм и нормативного типа регулирования общественных отношений может помочь понять, является Яса новым законом или она представляет собой систематизацию обычаев монгольского общества того времени присущим ему способом.
Возникновение социальных норм и нормативного типа регулирования связано с процессами социализации и рационализации человеческих отношений и в целом поведения человека как особого природно-биологического и вместе с тем социального существа. Нормогенез в любом обществе представляет собой процесс взаимодействия стихийности и сознательности. Объективный процесс формирования норм, который всегда и во всех обществах носит стихийный характер, необходимо отличать от субъективного осознанно-целенаправленного процесса их формирования (устно или письменно) соответствующими авторитетными и властными инстанциями коллектива, общества, государства.
Нормогенез связан в широком смысле со всеми четырьмя разновидностями субъективной деятельности человека — практической, гносеологической, праксеологической и прагматической. При самом широком подходе он осуществляется тремя путями. Первый (назовем его онтологическим) служит отражением спонтанных системных явлений, процессов, в которых не выделены сознание и деятельность субъекта. Объективное нормообразование здесь есть результат системной автономии, саморегулирования. Второй путь образования норм (назовем его праксеологическим) связан с общественным осознанием необходимости упорядочения общественных отношений. Такое осознание проявляется в двух аспектах: субъективное отражение в нормообразах объективно сложившихся нормореалий и отражение их в духовных отношениях. В указанных аспектах представлено «вертикальное и горизонтальное» образование социальных норм3. Третий путь — (социологический), когда на образование социальных норм кроме первых двух путей нормогенеза накладываются социально-исторические закономерности, т. е. происходит реальное нормообразование в виде нормативных действий, нормативного поведения.
Здесь следует сделать небольшое замечание. Существует общий принцип корреляции социальной организации и социальной нормы. Согласно ему, качество (структура) и количество (степень) социальной организации находятся в прямой зависимости от качественных и количественных характеристик социальных норм, обусловленных субъективной деятельностью (организационной), в частности нормотворческой. Таким образом, социальная организация в первом приближении есть нормоорганизация общественных отношений, а степень (количество) социальной организации (упорядоченности) измеряется нормооформленностью общественных отношений.
В целом нормогенез имеет две стороны для рассмотрения: социально-историческую — с точки зрения исторического развития социальных норм, и системно-конструктивную — с точки зрения участия и роли норм в системосозидательных процессах (главным образом в общественных отношениях). Нас в данном случае интересует второй аспект. В связи с этим необходимо рассмотреть, как формируется социальная организация общественных отношений. При самом общем подходе можно выделить три типа организации общественных отношений.
Первый отражает организацию общественных отношений, возникающую в социальных системах в результате действия имманентных объективных системных механизмов. По своему генезису он сходен с организацией системных связей и процессов во всей природе. И в этом смысле возникновение ритуалов, обрядов, обычаев и т. п. как социальных норм обусловлено влиянием естественных законов, и образуются они как бы за спиной действующих лиц. Такой тип организации общественных отношений, в котором воплощается слепая естественная необходимость, преодолевающая произвол отдельных индивидов, можно выразить формулой О-О (объект-объект) 4.
Второй и третий типы организации общественных отношений исходят из многообразной субъективной деятельности, но они существенно отличаются друг от друга. Второй тип организации хотя и имеет своим источником субъективную деятельность, однако представляет собой ее косвенный результат, в основном обусловленный имманентными системными процессами. Являясь итогом субъективной деятельности, выходящим за пределы субъективного контроля, организация данного типа приобретает черты, характерные для объективных естественных связей, устанавливающихся во всей природе, и отражается формулой С-О (субъект-объект). На существование такого типа организации, представляющей собой ненамеренный, незапланированный итог субъективных действий и отношений, указывали не раз К. Маркс и Ф. Энгельс5. Это тип организации общественных отношений, который хотя и порожден теми или иными субъективными акциями, но, тем не менее, не зависит в своем дальнейшем существовании от субъекта, неподвластен людям.
Для иллюстрации сказанного призовем на помощь этническую историю. Согласно современной теории этногенеза, суперэтнос можно определить как группу этносов, возникшую в результате «пассионарного толчка» в одном регионе и связанную общностью исторической судьбы6. Учитывая, что каждый этнос представляет собой оригинальную форму адаптации человека в биоценозе ландшафта, можно заметить, что суперэтносы обычно существуют в границах определенных этноландшафтных зон. Речь идет именно об этноландшафтных зонах, так как они образуются в результате взаимодействия, симбиоза человека и ландшафта, когда они начинают дополнять друг друга. Ландшафт (естественная среда обитания) действует на этнос принудительно, и поэтому при его смене этнос вынужден либо исчезнуть, либо выработать новые формы адаптации, что означает смену стереотипа поведения. И это уже свидетельствует о появлении нового субэтноса или даже нового этноса, если популяция мигрирует за пределы этноландшафтной зоны7. В таком случае единственно надежным критерием отличия суперэтносов, как и этносов, является не язык, не религия, не тип производственных отношений, а стереотип поведения. При этом основной единицей отсчета при системном подходе к этносу служит не человек, а «характеристика связи», т. е. системообразующие связи определенного типа, объединяющие сообщество с новым стереотипом поведения. И здесь мы уже переходим от этногенеза к социальной сфере, общественным отношениям.
Именно новый стереотип поведения обусловил новые системообразующие связи между «людьми длинной воли»8 в Монголии на рубеже ХП-ХШ вв., сформировавшиеся вследствие «пассионарного толчка»9. Новые «характеристики связи» (стереотип поведения), в свою очередь, определяют новые отношения, совершенно отличные от устоявшихся, общинных, родовых отношений. Возникновение новых отношений, соответствующих новому стереотипу поведения, обусловило появление социальных норм второго типа. Однако это еще не было Ясой — новой соционормативной системой монголов.
Новые «характеристики связи» выделяют людей с особым поведенческим настроем, энергичностью, предприимчивостью («люди длинной воли»), которые объединяются в конвиксии, консорции, этносы, субэтносы и суперэтносы. Эти «характеристики связи», отражающие новый стереотип поведения, представляют собой незапланированный, ненамеренный итог субъективных действий и отношений. Дальнейшее функционирование новых правил поведения и основанных на них новых отношений не зависит от воли и сознания отдельных индивидов, так как все происходит в силу естественной необходимости нового поведения. Они организуют и упорядочивают отношения между «пассионарными» индивидами, «людьми длинной воли». Таким образом, следует различать организацию общественных отношений, не выходящую из-под власти людей, формирующуюся согласно сообща обдуманному плану, и организацию, складывающуюся с естественной необходимостью, подобную связям природы.
И наконец, третий тип организации общественных отношений утверждается в соответствии с субъективными целями, планами и выступает нередко как запрограммированный итог соответствующей субъективной деятельности — организационной, упорядочивающей. Формирование такой организации выразим формулой С-Ос (субъект-объект), причем объектом, точнее, предметом субъективного действия служит именно организация общественных отношений. Как реальное явление она представляет собой специфический продукт сознательной целенаправленной деятельности, часто принимающий форму специализированной деятельности, ориентированной на саму организацию общественных отношений.
При анализе существующих фрагментов, например из Абуль Фараджа, Джувейни, Великой Ясы Чингисхана, мы можем получить представление об обустройстве монгольского улуса, воинском уставе, свободе вероисповедания, о дипломатической переписке, о ямской службе и т.д. В данном случае Яса для рядового монгола-обывателя выступает как принудительный, чуждый, навязанный ему извне закон. Да и самими «пассионариями» Яса воспринимается как обременительный закон 10.
Таким образом, организация общественных отношений, складывающаяся по формулам О-О и С-О, является стихийной, а системные связи, зависимости, характеризующие общественные отношения, — многозначными. Организация общественных отношений по формуле С-Ос представляет собой запрограммированный результат субъективной деятельности и имеет однозначный характер. И нормоформирующие процессы в системе общественных отношений обусловлены тем или иным образом определенной субъективной деятельностью. Соответственно, нормогенез в широком смысле объективно связан с организационной (упорядочивающей) деятельностью субъекта по созданию норм (правил поведения) в качестве своего необходимого условия жизнедеятельности. Вследствие этого очень важно установить объективность социальной организации и выяснить роль (место) в нормоотношениях и нормопроцессах субъекта нормоорганизации, являющегося генетическим источником социальных норм (и вообще нормоорганизации общественных отношений) на определенном этапе функционирования нормопроцессов.
Объективные закономерности социальной организации реализуются в субъективных отношениях, т. е. отношениях, связывающих людей, наделенных сознанием и преследующих в своей деятельности определенные цели. И здесь имеют место естественность, стихийность социальной организации иного характера, чем организация природных процессов, ибо новый стереотип поведения прошел через рефлексию человеческой субъективности. Такая социальная организация определила новый уровень проявления себя каждым членом консорций на основе возникновения качественно нового уровня взаимодействия «людей длинной воли» как между собой, так и с внешней средой. В свою очередь, субъективная деятельность играет роль генератора социальной организации, причем именно нормотворчество (новое!) служит формой генерации упорядочивающих (неэнтропийных) процессов в новой системе общественных отношений.
В этом аспекте весьма важной становится проблема субъекта нормотворчества (нормопроцессов в целом) в обществе, поскольку от его (субъекта) качественных и количественных характеристик зависит характер нормогенеза. На нормотворчестве отражается, кем представлен субъект — индивидом или группой людей (социальным объединением), насколько он способен проникать в сущность социальных явлений и постигать глубинные процессы (законы) общественного бытия, институционализирован субъект или нет, какой властью и полномочиями наделен и т.д. И здесь очень важно, что Тэмуджин, избранный ханом с именем Чингис (предполагающим связь с «Вечно Синим Небом», т.е. Богом) и наделенный, таким образом, соответствующими полномочиями, был одним из «людей длинной воли». Однако все перечисленные вопросы требуют отдельного изучения. Мы остановимся лишь на одном из них.
Как было показано ранее, в качестве объекта нормосознания (нормореалии) в гносеологическом аспекте могут выступать нормативные образования, складывающиеся по всем трем формулам ( О-О, С-О, С-Ос), в прагматическом аспекте (в смысле организации общественных отношений) — главным образом по формуле С-Ос, частично по формуле СО. Соответственно этому различаются виды нормогенеза в широком смысле. В праксеологическом же аспекте (в узком смысле) нормогенез тождествен нормотворчеству. Другими словами, это особая деятельность субъекта по конструированию моделей социальной организации, в узком смысле — это по созданию социальных норм. Именно такие нормы имеют в своей структуре императив и диспозицию и образуют сложные функциональные системы (в сегодняшнем понимании — законы). Императив социальных норм определен закономерностями этногенеза, обусловленными природными процессами. Здесь проявляется «стихийность» указанных норм (формула С-О). Однако через рефлексию человеческой субъективности этот императив естественным образом заключен в социальной норме — модели реальной организации общественных отношений. Сама реальная организация первична и представляет собой множество реальных норм, являющихся объектом нормосознания, и организацию производную, растиражированную в реальных поступках, действиях, поведении людей по указанной модели (закону). В данной модели выражен принцип объективного вменения, выступающий логическим элементом нового общественного императива «Будь тем, кем должен быть», который трансформировался в один из главных законов о взаимопомощи и взаимовыручке. Ничего подобного в существующих до ХШ в. социальных нормах монгольского общества нельзя обнаружить.
Из всего сказанного ясно, что задачей Великой Ясы Чингисхана было не кодифицировать нормы обычного права, а создать новые нормы права в соответствии с изменением самих людей, их стереотипа поведения, «характеристики связи», а не внешних факторов (экономических, идеологических, религиозных и т.п.). И поэтому большинства вопросов обычного права — родового, племенного — Яса даже не касается. Не в этом было ее назначение. В жизнь рода, семьи Яса почти не вмешивается, оставляя такие вопросы обычаям, и в данном отношении не кодифицирует, а лишь подтверждает существующие нормы, большей частью, как сказали бы сегодня, по умолчанию. А в других случаях, например в уголовных отношениях, Яса, наоборот, явным образом отменяет действие прежних норм как не соответствующих новому стереотипу поведения, новым «характеристикам связи» между людьми.
Примечания
1 Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. М., 1997. С. 439; Вернадский Г.В. История права. СПб.,1999.С. 134; Alinge G. Mongolische Gezetze.Leipzig, 1934. S. 44-45 и др.
2 Rachnevsky P. Cinggis-khan: Seinleben und Wirken. Wiesbaden, 1983. S. 166-170; Скрынникова Т.Д. Социально-политическая организация и правовые нормы монголов ХП-Х1Увв. // Монголоведные исследования. Улан-Удэ, 1996. Вып.1. С. 44 и др.
3 Плахов В.Д. Традиции и общество: Опыт философско-социологического исследования. М., 1982. С. 90-91; Диалектика и практика. М., 1994. С. 290-294 и др.
4 О вопросах социальной организации см.: Яковлев Г.С. Проблемы марксистской теории организации // Вопросы философии. 1971. № 5. С. 31-44; Гвиашвили Д.М. Организация и управление. М., 1972; Ратьковский В.В. Диалектика социальной организации развитого социализма. Саратов, 1978; Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 352-376 и др.
5 См., напр.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 113; Т. 20. С. 294-296; Т. 21. С. 174-175.
6 Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. СПб., 2001. С. 390-419.
7 Гумилев Л.Н., Иванов К.П. Этнические процессы: два подхода к изучению // Социологические исследования. 1992. № 1. С. 50-57.
8 Доржиев Ж.Б. К вопросу о становлении монгольской государственности и права (эпоха Чингис-хана) // Академический юридический журнал. 2001. № 1(3). С. 23-26.
9 Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. С. 432-464.
10Ням-Осор Н. Историческая роль закона «Их Засаг» (Великая Яса) Чингисхана в общественно-экономической жизни Монголии Х111 в.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Улан-Удэ, 1998.
