CC BY
25О НЕЗАКОННОМ СПОСОБЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ ОПРОСА НА ПОЛИГРАФЕ В ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Н. Н. Китаев
кандидат юридических наук, доцент кафедры специальных юридических дисциплин Иркутского государственного технического университета,
заслуженный юрист РФ
А. Н. Архипова
старший преподаватель кафедры специальных юридических дисциплин Иркутского государственного технического университета, аспирант
В последние годы в ряде регионов России нашла свое распространение трансформация результатов опроса на полиграфе, как одного из видов оперативно-розыскных мероприятий, в процессуальную форму — для последующего использования в процессе доказывания.
Так, приговором Увельского районного суда Челябинской области от 29 сентября 2003 г. В. Мальцев признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, и приговорен к 8 годам лишения свободы. Суд, обосновывая доказанность вины подсудимого, сослался на документ оперативного использования — справку о результатах опроса Мальцева на полиграфе.
Федеральный судья Мещанского районного суда Центрального административного округа г. Москвы в приговоре по делу И. Якушевой (ч. 1 ст. 105 УКРФ) сделал ссылку на справку о результатах опроса с использованием полиграфа. Данный документ, согласно которому «с высокой степенью вероятности И. Н. Якушева причастна к убийству гр. Сорокина...», использован судьей как доказательство, подтверждающее вину.
По уголовному делу об убийстве С. Ефремова подсудимый Д. Авдеев отказался от данных ранее признательных показаний. Кунцевский районный суд г. Москвы, взяв за основу показания, полученные в ходе предварительного расследования, обосновал свой обвинительный приговор, в том числе и тем, что «в материалах уголовного дела имеется справка по результатам опроса Авдеева с применением полиграфа, в которой указано, что Авдеевым совершено убийство Ефремова.».
В Ростовской области следователи приобщают к материалам уголовных дел результаты опроса с использованием полиграфа, оформленные в виде выписок из справки либо рапортов. При этом задания органу дознания на проведение исследований даются в рамках отдельных поручений по выполнению оперативно-розыскных мероприятий.
В Брянской области следователи разработали «механизм закрепления» результатов полиграфического опроса:
1. К материалам уголовного дела приобщается справка-меморандум о проведенных оперативно-розыскных мероприятиях и справка специалиста-полиграфолога.
2. Проводится допрос специалиста о результатах опроса и научных методах, используемых при снятии данных и подсчете результатов полиграмм.
3. Допрашивается лицо, опрошенное ранее на полиграфе, с предъявлением ему результатов опроса.
Следователи Брянской области считают материалы полиграфной проверки «иными документами», предусмотренными гл. 10 УПК РФ, поэтому оперируют ими в дальнейшем как доказательствами, отражая в обвинительном заключении.
Аналогичной позиции по привлечению полиграфологов в качестве специалистов с применением указанных процессуальных норм придерживаются и следователи Астраханской области.
Все эти примеры с перечислением «положительной» трансформации результатов полиграфического опроса в уголовно-процес-
суальное доказательство взяты нами из официального документа, подписанного первым заместителем Генерального прокурора РФ Ю. С. Бирюковым, и направленного во все структурные подразделения органов прокуратуры России1. Нужно отметить, что возникший в 2007 г. Следственный комитет при прокуратуре РФ до сих пор использует рекомендации данного обобщения в своей практической деятельности.
Сама по себе идея такого новаторства выглядела бы весьма похвальной, если не считать одно важное обстоятельство. В соответствии с п. 1.2 Инструкции о порядке использования полиграфа при опросе граждан, утвержденной 28 декабря 1994 г., сведения, полученные в ходе опроса с использованием полиграфа, не могут служить доказательствами, а имеют только ориентирующее значение из-за их вероятностного характера2.
Сторонники отнесения результатов полиграфических испытаний в категорию судебных доказательств обычно не упоминают про обстоятельство, делающее вероятностными (гадательными) выводы оператора, — большую вариабельность причин, по которым испытуемый может давать реакцию «виновного лица», хотя к преступлению непричастен, либо демонстрировать «симптомы невиновности» при убедительной совокупности изобличающих доказательств. Выяснилось, что конкретные общественные ситуации в разных странах позволяют неоднозначно толковать результаты полиграфических испытаний. Польские исследователи З. Божычко и Т. Ханаусек, определяя принципы полиграфических исследований, сообщают: «Исследования доказали, что общественные условия так обуславливают психические процессы личности, что различные изменения этих условий влекут изменения реакций на идентичные раздражители. С учетом этого исследования возможности применения полиграфа в польских условиях следует признать — как и для каждой страны — оригинальными, поскольку ценность методик, разработанных для одной страны, может быть не-
1 Обобщение практики использования возможностей полиграфа при расследовании преступлений : инф. письмо от 14 февр. 2006 г. № 8-15-05.
2 Шумилов А. Ю. Юридические основы оперативно-розыскных мероприятий. М., 1999. С. 55—56.
Глагол Ъ 1(2)/2011
ПРАВОСУДИЯ
пригодна в условиях другой»3. После проведения многолетних экспериментальных испытаний пригодности полиграфа в Польше, Т. Ханаусек и в других своих работах подтверждает тезис об уникальности результатов полиграфического исследования для каждой страны4.
Данное положение, отвергающее универсальность экспертных методик для полиграфа, свидетельствует, на наш взгляд, что этот метод может служить лишь ориентиром для криминалистов и оперативных работников, а его результаты не вправе претендовать на получение статуса уголовно-процессуальных доказательств. Если судебные медики и психиатры успешно осваивают зарубежные методики, то данное обстоятельство объективно доказывает достоверность и универсальность применяемых методик. В практике использования полиграфа такой достоверности нет, исследователи ссылаются на «уникальность» результатов полиграфической проверки для каждого государства, что говорит об отсутствии общепризнанных критериев диагностических признаков. Поэтому нельзя согласиться с мнением Я. В. Комиссаровой и А. П. Сошникова «о возможности, с процессуальной точки зрения, придания проверкам на полиграфе статуса самостоятельного вида экспертизы — психофизиологической»5 .
Л. М. Исаева обоснованно замечает, что «проблемой в использовании полиграфа является отсутствие стандартизированных методик, позволяющих оценить работу специалиста-полиграфолога... Поэтому результат данного исследования просто не имеет такого свойства доказательств, как достоверность, а, следовательно, не может быть доказательством»6.
3 Зинкевич И. Б. Проблемы использования полиграфа при расследовании преступлений в ПНР / / Теория и практика собирания доказательственной информации техническими средствами на предварительном следствии. Киев, 1980. С. 194-195.
4 Зинкевич И. Б. Указ. соч. С.195.
5 Комиссарова Я. В., Сошников А. П. Заключение полиграфолога как источник доказательств / / Актуальные проблемы современной криминалистики. Ч. 1. Симферополь, 2002. С. 68-69; См. также: Китаев Н. Н. Психофизиологическая экспертиза — грубое нарушение Инструкции о порядке применения полиграфа при опросе граждан // Рос. следователь. 2007. № 3.
6 Исаева Л. М. Использование психологических методов в сфере уголовного судопроизводства // Юрид. консультант. 2005. № 9. С. 25, 28.
Ю. И. Холодный уверяет, что «к началу 2008 г. известны уже десятки случаев, когда результаты опроса с использованием полиграфа, выполненные в форме судебно-психофи-зиологической экспертизы, были признаны доказательствами судами различных инстанций, в том числе — Военной коллегией и Коллегией по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации»1. В. Куликов и А. Веретенников сообщают, что с 1994 г. Верховный Суд России принял как доказательство «всего 24 такие экспертизы. Причем во всех случаях это были исследования, проведенные экспертами ФСБ. Экспертизы на милицейских полиграфах суды нередко отклоняли»2.
Авторы, призывающие придать результатам опроса на полиграфе статус уголовно-процессуальных доказательств, старательно избегают упоминания о многочисленных ошибках и нарушениях, которые очень дорого обходятся для испытуемых лиц. Достаточно вспомнить недавний случай (2003—2004 гг.) привлечения к уголовной ответственности несовершеннолетнего жителя Ставропольского края Д. Медкова, обвинявшегося в том, что он убил свою сестру, ее тело расчленил и по частям сжег в печи. Позднее выяснилось, что «убитая» сестра жива, вышла замуж в другом регионе страны, родила ребенка и не подозревала, что ее тайный отъезд к жениху обернется судебным вердиктом в отношении брата. По итогам служебного расследования данного случая следователь А. Анищенко и прокурор Г. Кашкидько написали рапорты об отставке, добровольно прекратил свои полномочия судья Ю. Иванов3. А основным доказательством вины Д. Медкова являлись показания его школьного товарища А. Хиленко, чья проверка на полиграфе была признана «полностью объективной», хотя на самом деле Хиленко лгал4.
В другом случае по обвинению в совершении убийства депутата думы Слюдянского района Иркутской области был арестован начальник Байкальского ГОВД В. Карабанов.
1 Холодный Ю. И. Судебно-психофизиологическая экспертиза с применением полиграфа: период становления // Вестн. криминалистики. 2008. № 1. С. 25.
2 Куликов В., Веретенников А. Охотники за головами / / Рос. газ. 2008. 16 сент.
3 Комс. правда. 2007. 21 февр.
4 Колесников В. Как «шили дело» на Диму / / Комс.
правда. 2007. 13 янв.
Руководитель УБОП ГУВД по Иркутской области Ф. Чернышев в своем интервью прессе заявил: «Исполнитель преступления Караба-нов прошел три полиграфических исследования, вынесено научно обоснованное заключение о том, что именно он совершил это убий-ство»5. Однако Иркутский областной суд оправдал В. Карабанова и освободил из зала суда: выяснилось, что Карабанов оговорил себя в процессе неправомерного получения от него показаний (Приговор Иркутского областного суда от 1 сентября 2008 г.).
О несостоятельности «психофизиологической» экспертизы свидетельствует и другое дело, изученное авторами. В июле 2006 г. в Москве на квартире И. Старуновой был убит ее знакомый Д., тело которого при невыясненных обстоятельствах подверглось расчленению здесь же, а затем исчезло. Сама Старунова при ее допросе сообщила, что убийство потерпевшего якобы в ее присутствии совершил Д. Тихонов, который расчленил тело в ванной комнате, а потом постепенно вынес части трупа из квартиры и где-то закопал.
Тихонов не отрицал, что в указанное время находился на квартире Старуновой вместе с Д. непродолжительное время, но никакого преступления не совершал. При осмотре жилища обнаружили замытые следы крови, нож и молоток со следами крови Д. Тихонова осудили к 8 годам лишения свободы. Дальнейшие жалобы осужденного и его адвоката привели к отмене приговора и повторному судебному рассмотрению дела. Записи видеокамер, установленных возле подъезда жилища Старуновой показали, что Тихонов и Д. вместе находились в данной квартире не более 25 минут, после чего Тихонов ушел без всяких предметов в руках. По заключению судебно-медицинского эксперта, за такое время невозможно совершить убийство, расчленить труп и упаковать его части (как утверждала «свидетель» Старунова). Последняя же, как зафиксировали видеокамеры, ранним утром следующего дня вынесла из подъезда явно тяжелую сумку.
Гагаринский районный суд г. Москвы назначил психофизиологическую экспертизу, поручил ее производство «независимому специалисту», И. Нестеренко. Тестированию на полиграфе подвергнули Старунову и Тихоно-
5 Самойленко С. Василий Сайков на свободе // Областная газета (г. Иркутск). 2008. 3 сент.
ва. Если Тихонов ответил охотно, как мог, на все вопросы, то Старунова свои ответы прервала на середине процедуры опроса — когда ее стали спрашивать о деталях убийства Д.: держала ли она в руках нож, наносила ли удары, расчленяла ли затем труп? В приговоре Гага-ринского районного суда от 19 мая 2009 г. цитируется вывод специалиста-полиграфолога:
«Тихонов Д. А. удары ножом Д. не наносил, руками к мертвому телу человека не прикасался, в руках документов на автомашину не держал. Старунова 10 июля 2006 года у себя в квартире нож в руках Тихонова не видела, не видела она, чтобы Тихонов расчленял труп Д., и видела потерпевшего после ухода из нее Тихонова. Вместе с указанными однозначными выводами эксперта существуют вероятностные выводы, полученные в результате проведенных исследований в порядке экспертной инициативы, которые с высокой вероятностью свидетельствуют о том, что Старунова в момент видеозаписи ее выхода из подъезда 11 июля 2006 года примерно в 06 часов утра в сумке выносит не системный блок компьютера. А также с высокой степенью вероятности можно предположить, что она сама производила расчленение тела Д.» (Лист 29 приговора от 19 мая 2009 г.).
За хищение имущества потерпевшего Д. суд приговорил Старунову к 8 годам 6 месяцам лишения свободы, а Тихонов Д. А. был оправдан по совершению убийства Д. и освобожден из-под стражи в зале суда.
Полагаем, что ссылки суда на доказательственное значение полиграфического опроса подсудимых, именуемого «психофизиологической экспертизой», несостоятельны, так как это прямо противоречит положениям Инструкции о порядке использования полиграфа при опросе граждан. Можно согласиться с таким утверждением в приговоре: «По мнению суда, следователь фактически уклонился от расследования обстоятельств исчезновения Д. по данному делу и, не случайно поэтому ... следственным путем не найден потерпевший или его тело, не установлены обстоятельства его исчезновения.» (Листы приговора
29—30). Однако плохая работа следственных органов — не повод для использования результатов исключительно оперативного мероприятия (опроса на полиграфе) в качестве судебного доказательства. Убийство Д. так и осталось нераскрытым1.
Д. А. Кокорев и О. В. Белюшина вынуждены признать: «Пока не решен вопрос относительно использования в экспертной практике математических алгоритмов обработки, применяемых в отечественных полиграфных устройствах. Эти алгоритмы не только не опубликованы, но даже не задекларированы в технической документации полиграфа, что полностью исключает возможность построения выводов экспертом на основе этих алгоритмов. А, следовательно, выводы, построенные на результатах математической обработки, в соответствии с ч. 3 ст. 75 УПК РФ могут быть признаны недопустимым доказательством»2. Об ошибках оператора полиграфа, ставших предметом специального обсуждения Верховного Суда РФ, говорится в специальной лите-ратуре3.
Мы убеждены, что использование отдельными судьями при вынесении приговора результатов опроса на полиграфе в качестве уголовно-процессуального доказательства является противозаконным, а тенденция умножения подобных случаев судебной практики требует немедленного официального разъяснения со стороны Верховного Суда РФ, подобно тому, как ранее этот судебный орган признал лишенным доказательственного значения такой документ, широко составляемый до сих пор, как акт применения собаки-ищейки на месте происшествия4.
1 Фалалеев М. Пятиминутка правды : Впервые детектор лжи в суде помог оправдать невиновного / / Рос. газ. 2010. 9 февр.
2 Белюшина О. В., Кокорев Д. А. Психофизиологическая экспертиза с применением полиграфа // Адвокат. 2005. № 7. С.50.
3 Китаев Н. Н., Китаева В. Н. Экспертные психологические исследования в уголовном процессе: проблемы, практика, перспективы. Иркутск, 2003. С. 179—182.
4 Вопросы уголовного права и процесса в практике Верховных Судов СССР и РСФСР. М., 1980. С. 294.
Глагол Ъ 1(2)/2011
ПРАВОСУДИЯ
