CC BY
265
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви
2005. Вып. 1. С. 24-44
О НЕКОТОРЫХ УСЛОВИЯХ СЛУЖЕНИЯ ВОЕННОГО ДУХОВЕНСТВА В ГОДЫ Первой МИРОВОЙ ВОЙНЫ
А.А. Кострюков
кандидат богословия, научный сотрудник ПСТГУ
В статье рассматриваются некоторые из тех условий, в которых протекало служение военного духовенства в годы Первой мировой войны, в том числе духовное состояние русской армии, фактически переставшей к 1917 г. быть «христолюбивым воинством»; давление государственной бюрократической системы, материальные проблемы военно-духовного ведомства, а также крайний недостаток в армии военных священников, вследствие чего пастырь не мог активно воздействовать на настроение войск и препятствовать революционной агитации.
За последние годы появилось немало исследований, посвященных деятельности военного духовенства в годы Первой мировой войны1. Тема, закрытая втечение долгих десятилетий, наконец стала доступной для исследования и полемики. Немалое внимание во многих сочинениях уделяется героизму военных пастырей, выполнявших свой долг в действующих частях и госпиталях.
И все же, несмотря на множество великих подвигов, несмотря на многочисленные жертвы среди военного духовенства, оно не сумело преодолеть разлагающее влияние революционной пропаганды и воспрепятствовать развалу русской армии. Некоторые свидетели событий тех лет видят причину этого в нерадении пастырей. Генерал
1 Среди работ, посвященных военному духовенству в годы Первой мировой войны см. напр.: Балошина Н., Цветков И. Из истории православия в Российской армии и флоте // Клио. 1997. № 2; Ермаков В. Деятельность военного духовенства в русской армии в период Первой мировой и гражданской войн. Минск, 1994; Золотарев О. Христолюбивое воинство русское. М.: Граница, 1994; Кузнецов А. Православное духовенство морского ведомства России и его роль в укреплении флотских традиций (XVIII — нач. ХХ в.). М.: Военный университет, 2000; Пасенко В. Военно-морское духовенство России в начале ХХ в. Л., ЛДА, 1991; ПолоховД., свящ. Нравственно-патриотическое воспитание в Вооруженных Силах на основах православной христианской веры. Сергиев Посад, 2000; Поляков Г., прот. . Военное духовенство в России. М.: ТИ-ИЦ, 2002; Фирсов С. Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб., 1996; Он же. Военное духовенство России (К вопросу о материальном положении священно- и церковнослужителей русской ар-
24
О
Кострюков А.А. О некоторых условиях служения военного духовенства
А.И. Деникин, например, писал, что «голос пастырей с первых же дней революции замолк, и всякое участие их в жизни войск прекратилось», а «съезды духовенства в Ставке и в штабах армий не имели никакого реального значения»2. Он же утверждал, что «духовенству не удалось создать прочную связь с войсками»3. Подобный вывод делает и генерал Н. Епанчин, писавший, что военные священники в годы войны не имели тесной связи ни с офицерами, ни с нижними чинами4.
Думается, мы не имеем права отвергать выводы этих авторитетных военачальников, видевших ситуацию изнутри. И все же видеть причину неудачи пастырской проповеди лишь в нерадении священников — значит упрощать проблему. Чтобы понять, почему военное духовенство в целом не смогло противопоставить надежный заслон революционной пропаганде, необходимо учитывать те условия, в которых им приходилось выполнять свой долг.
Духовное состояние Русской армии в 1917 году
Глубокий духовный кризис, охвативший в начале ХХ в. все слои русского общества, не мог не отразиться и на армии, которая с введением всеобщей воинской повинности утрачивала свой кастовый характер. В годы же Первой мировой войны, с объявлением всеобщей мобилизации, армия пополнялась за счет представителей всех сословий тогдашней России. Вполне естественно, они принесли в армию и пороки русского общества.
В связи с этим представляется не совсем правильным возлагать вину за неудачу проповеди только на военных пастырей. Не следует забывать, что проповедь не помешала волнениям, охватившим Россию в 1905—1907 годах. Отступление народа от Бога и Церкви зашло слишком далеко. Задолго до 1917 г. многие видели, что процесс крушения государственной системы становится необратимым и что война может стать катализатором новых потрясений. Бывший министр внутренних дел член Государственного совета П.Н. Дурново в своей записке, поданной ещё в феврале 1914 г. императору Николаю II, писал: «Начнется с того, что все неудачи будут приписаны правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние
мии и флота в последней четверти XIX — нач. ХХ столетий) // Новый часовой. 1914. № 2; Чимаров С. Русская Православная Церковь и Вооруженные Силы России в 1800—1917 гг. СПб.: Нестор, 1999 и др.
2 Деникин А. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. Февраль — сентябрь 1917. Минск: Харвест, 2002. С. 7.
3 Там же.
4 См.: Епанчин Н. На службе трех императоров: Воспоминания. М.: Наше наследие; Полиграфресурсы, 1996. С. 362.
История Русской Церкви: синодальный период
сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения. Армия, лишившаяся за время войны наиболее надежного кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским отношением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить основой законности и порядка. Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению»5.
Не сомневался в грядущих переменах и протопресвитер Г. Ша-вельский. «Берегите себя, — писал он генералу Куропаткину 7 декабря 1914 г. — Вы еще очень нужны будете. России предстоит огромная работа во всех отраслях ее жизни. Если прошлая война всколыхнула ее и двинула далеко вперед, то эта всколыхнет еще больше»6.
Действительно, патриотический порыв, возникший в начале войны, стал угасать через несколько месяцев после начала боевых действий.
По свидетельству генерала П.Н. Краснова, количество дезертиров даже в первые годы войны исчислялось десятками тысяч7. По-видимому, не всегда была на должном уровне и нравственность русских воинов. Епископ (впоследствии митрополит) Трифон (Туркестанов), выполнявший в годы войны обязанности священника 163-го пехотного Миргородского полка, после занятия русскими войсками некоего городка, 4 ноября 1914 г., отметил в своем дневнике, что «пьянство и мародерство в городе страшное, был случай изнасилования». А вот запись, сделанная несколько дней спустя: «9 ноября... Остановились у графа Потоцкого, небогатого помещика. Жалуется на казаков, на их мародерство. Вообще, воинство худо себя ведет в этом отношении. Пьянство и грабежи, был даже случай вымогательства денег под угрозой пистолета, даже насилие женщин»8. Владыке принадлежит и свидетельство о том, что среди воинов уже в 1914 г. было «множество симуляций ран»9. Понятно, что к 1917 г. ситуация только ухудшилась.
К тому времени кадровый состав войска уже претерпел значительные изменения. Во многом это связано с гибелью основной части офицерского состава. Число погибших пополнялось за счет так называемых «офицеров военного времени» — прапорщиков, прошедших ускоренный курс обучения, штатских лиц, имевших об-
5 Цит. по: Кожинов В. Россия. Век XX (1901—1939). М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. С. 29.
6 РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 4006. Л. 10-10 об.
7 См.: Краснов П. Военная служба в мирное и военное время // Военная мысль в изгнании: Российский военный сборник. Вып. 16. М.: Военный университет; Русский путь. 1999. С. 165.
8
8 Трифон (Туркестанов), митр. Проповеди и молитвы: Материалы к жизнеописанию. М.: Сретенский монастырь; Новая книга; Ковчег, 1999. С. 147-148.
9 Там же. С. 144.
Кострюков А.А. О некоторых условиях служения военного духовенства
разование, а также унтер-офицеров. Вследствие этого, в пехотных полках к осени 1917 г. кадровые офицеры составляли около 4 % от всего офицерского состава (один-два офицера на полк), остальные 96% были офицерами военного времени — выходцами из разночинцев и крестьян10. Как отмечал в своем рапорте на имя командующего 5-й армией генерала Ю. Данилова генерал М. Сулькевич, эти офицеры представляли собой «механическую смесь лиц, одетых в офицерскую форму, лиц разного образования, происхождения, обучения, без взаимной связи, для которых полк — “постоялый двор”»11. Практически не было теперь среди воинов и представителей рабочей среды — призванные было в 1914 г., они вскоре были возвращены из-за нехватки квалифицированной рабочей силы12. Да и крестьяне, попадавшие теперь в армию, были уже не те — ехали на фронт с еще большей неохотой и недовольством.
В 1917 г. это была уже не та армия, которая начинала войну. Отдельные недостатки, замечавшиеся в начале войны, приняли уже гипертрофические размеры. Размах дезертирства стал таким, что, по свидетельству барона А. Будберга, маршевые роты приходили на фронт в составе лишь одних унтер-офицеров, в то время как основная масса — солдаты, разбегались по дороге13. Те же, кто оказывался на фронте, в подавляющем большинстве своем, уже не были «христолюбивыми воинами». «Развращенная, разнузданная толпа», — называет армию июня 1917 г. генерал Епанчин14. «Вооруженная толпа, страшная не для врага, а для своего народа», — характеризует ее генерал Алексеев15. Подобным образом отзывается об армии и протопресвитер Г. Шавельский. «В большинстве полков, — пишет он, — не начальство командовало солдатами, а солдаты — начальством. Командиры полков не решались приказать, чтобы мой шофер был накормлен, и мы голодными возвращались в мой вагон. Армия превратилась в толпу, более опасную для своего тыла, чем для врага»16.
Заведующий особым делопроизводством Управления генерал-квартирмейстера Генерального штаба полковник Сахаров 14 июля 1917 г., доносил: «Озверелые вооруженные банды дезертиров грабят
10 См.: Кавтарадзе А. Военные специалисты на службе Республики Советов 1917— 1920 гг. М.: Наука, 1988. С. 27. Следует при этом отметить, что в артиллерийских и некоторых других частях потери среди кадрового офицерского состава были меньше.
11 Революционное движение в русской армии 27 февраля — 24 октября 1917 года. М.: Наука, 1966. С. 164.
12
12 См.: Булдаков В. У истоков советской истории. Путь к Октябрю // Вопросы истории. 1989. № 10. С. 67.
13 См.: Будберг А. Дневник белогвардейца. Москва; Минск: АСТ-Харвест, 2001. С. 162.
14 Епанчин Н. Указ. соч. С. 479.
15 Революционное движение в русской армии... С. 62.
16 ГА РФ. Ф. 1486. Оп. 1. Д. 8. Л. 534-535.
История Русской Церкви: синодальный период
в тылу деревни и местечки, избивая жителей и насилуя женщин. В небольшом районе было задержано 12 тысяч дезертиров. Паника населения не поддается описанию. По приказу генерала Корнилова было расстреляно 14 мародеров, застигнутых на месте преступления в одном из местечек, где они грабили жителей и насиловали женщин»17.
Этот период войны характеризуется массовым дезертирством, братанием с врагом. Решать, идти или не идти в наступление, стали полковые комитеты. Начались аресты и убийства офицеров18.
Арестовывались и священники. Съезд духовенства 1-й армии 19 июня 1917 г. выразил даже протест в связи с тем, что военные священники самовольно арестовываются прежде суда и следствия19.
Именно в то время, летом 1917 г. был зверски убит священник 175-го Батуринского полка Николай Петровский. Убийство, по всей видимости, было совершено ради ограбления — с убитого были сняты сапоги, брюки, шляпа. Пропали также вещи из карманов20.
Понятно, что вести проповедь в таких условиях оказывалось совершенно невозможным. Характерен в связи с этим случай, который произошел со священником 10-го Особого пехотного полка Николаем Вешкельским. В своем рапорте он писал, что в дни Февральского переворота он вообще не решался раздавать листки религиозно-нравственного содержания, «дабы не было каких-либо эксцессов»21. Однако о. Николай все-таки был арестован за эти листки, которые решил раздать после службы. Поводом для унизительного ареста стал листок с молитвой пророку Илии. «Многие листки я просмотрел, — писал священник, — на этот же, как на молитву, не обратил внимания, думая, что здесь не может быть чего-либо идущего в разрез с духом времени»22. Велико было удивление пастыря, когда через несколько часов после службы он был арестован за монархическую пропаганду. Оказалось, что в молитве пророку Илии были слова: «И укрепи благоверного Государя Николая Александровича и даждь Ему мирное царство». Объяснения, что листки отпечатаны давно, ни к чему не привели. Под конвоем пастырь был отведен в штаб, где на следующий день подвергся суду. В действиях о. Николая не усмотрели злого умысла, он был оп-равдан23, однако отказался продолжать службу в ведомстве Протопресвитера и уволился в Финляндскую епархию24.
17 Революционное движение в русской армии.. С . 213.
18 См.: Там же.С. 26-27, 46, 51, 82-86.
19 РГВИА. Ф. 2044. Оп. 1. Д. 30. Л. 35.
20 Церковно-общественная мысль. 1917. № 5. С. 31.
21 РГВИА. Ф. 2044. Оп. 1. Д. 25. Л. 45.
22 Там же. Л. 45.
23 См.: Там же. Л. 45-46.
24 См.: Там же. Л. 50.
Кострюков А.А. О некоторых условиях служения военного духовенства
О том, насколько трудно стало вести проповедь, писал 19 сентября 1917 г. в своей докладной записке благочинному 1-й Туркестанской стрелковой дивизии священник 1-го Туркестанского стрелкового полка Димитрий Полянский: «Недоверие “к попам” переходит не только во враждебное отношение лично к нам, как священникам, но и к богослужению и к молящимся солдатам, которые “и ныне готовы слушать поповские басни”. Почему на богослужении бывает очень мало людей: 10—50 человек. При этом я не раз замечал выделяющиеся фигуры солдат с ухарским видом, в фуражке, шагах в десяти от молящихся, по сторонам и даже впереди, явно вызывающих священника на какой-либо инцидент»25.
Протоиерей Валентин Свенцицкий, с сентября 1917 г. состоявший проповедником при штабе 1-й армии, вспоминал, что ему было очень трудно заставить солдат поверить в искренность своих слов. «Сказать правду.. нетрудно! — писал о. Валентин. — Но как трудно заставить поверить правде! Я очень скоро с горечью должен был убедиться в этом. Слушая твою правду, солдат, прежде всего, интересовался не самой этой правдой, а тем, почему ты ее говоришь. Нет ли каких-либо “корыстных” целей в твоих словах. Недоверие, иногда грубое, иногда более деликатное, сопровождало всякий разговор о правде»26.
Вывод о потере пастырями авторитета можно сделать и из рапорта гарнизонного благочинного города Великие Луки священника Иоанна Смирнова Главному священнику армий Северного фронта, в котором тот сообщал о посещении 16 февраля 1917 г. Великих Лук миссионером А. Сокольским. Интересно, что среди причин его успеха, по мнению о. Иоанна, было появление миссионера «на кафедре не в рясе пастыря церкви, а в военном мундире»27.
О невозможности вести проповедь свидетельствовал и о. Г. Ша-вельский. В мае 1917 г. протопресвитер посетил Барановичский район. «Я до настоящего времени, — писал он позднее, — продолжаю вспоминать с ужасом о своей поездке. Мне приходилось в некоторых частях по часу выжидать, пока собирались на мою беседу распущенные солдаты. В 63-м Сибирском полку, когда я заговорил более решительным тоном, толпа двинулась на меня, и я мог бы быть убит, если бы старые унтер-офицеры, заслонив меня, не дали мне возможность добраться до автомобиля и уехать от разъяренной толпы»28.
Не удалась проповедь о. Георгия и во 2-й Гренадерской Кавказской дивизии, отказавшейся идти в окопы. «Начальник дивизии, — писал о. Георгий, — прямо предупреждал меня: “Будьте осторожны в каждом
25 РГИА. Ф. 806. Оп. 5. Д. 10115. Л. 72.
26 Свенцицкий А. Они были последними? М.: Грааль, 1997. С. 79.
27 РГВИА. Ф. 2044. Оп.1. Д. 20. Л. 132-132 об.
28 ГА РФ. Ф.1486. Оп.1. Д. 8. С. 534-535.
История Русской Церкви: синодальный период
слове, иначе я ни за что не ручаюсь!” Моя беседа сопровождалась выкриками и издевательствами со стороны солдат»29.
Протопресвитер отмечал, что ничего удивительного в неудаче проповеди нет. Порой даже самым талантливым проповедникам не удавалось повлиять на воинов. «В мае 1917 г., — вспоминает протопресвитер, — прибыл ко мне проповедник 3-й армии протоиерей Иван Авксентьевич Голубев, похудевший, измученный. “Судите меня, как хотите, но я не в силах дальше исполнять возложенной на меня должности, — обратился он ко мне. — За 25 лет службы в должности военного священника я успел узнать душу русского солдата, научился говорить с ним. Нервы у меня были железные. Но сейчас нервы мои не выдерживают, не нахожу я слов для своих речей. Вы не можете представить, что теперь приходится нам переживать. Начинаю говорить кротко, ласково, сердечно, как говорил бы отец со своими детьми. А из задних рядов раздаются реплики "Черт кудлатый!. водолаз!. Воевать хочешь, бери винтовку и воюй. Ты нам лучше расскажи, как разделить панскую землю, чтоб всем было поровну и каждый обрабатывал землю собственными руками, а машиной ни-ни".”»30
У пастырей опускались руки. Священник 479-го пехотного Кадни-ковского полка Иван Тарасевич 1 июля 1917 г. рапортовал Главному священнику армий Северного фронта: «В настоящее время в полку создались такие условия, при которых оставаться в нем дальше мне чрезвычайно тяжело. Наш полк, несмотря на все противодействия, окончательно подчинился влиянию большевистских идей и окончательно и устно и письменно заявляет, что приказам Временного правительства подчиняться он не хочет и в наступление не пойдет. До сих пор я ни с какими просьбами по начальству не обращался, но при создавшемся положении не могу не молить — освободите меня от обязанностей священника в этом полку и дайте мне какое угодно Вам другое назначение»31.
Неграмотный солдат охотнее впитывал те лозунги, которые провозглашали хлынувшие на фронт агитаторы. Если Церковь убеждала солдат продолжать войну до победы, то агитаторы призывали их к возвращению по домам, к разделу земли. Что мог выбрать крестьянин, не понимавший целей войны и утративший национально-державный дух своих предков? Начальник 184-й пехотной дивизии генерал Афанасьев в своем рапорте отмечал, что «большинство солдат. охотнее слушает тех, кто умеет сулить все хорошее, включительно обещания устроить в деревне трамваи»32.
29 Шавельский Г., протопресв. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1996. Т. 2. С. 278.
30 ГА РФ. Ф. 1486. Оп. 1. Д. 8. С. 533.
31 РГВИА. Ф. 2044. Оп. 1. Д. 25. Л. 156-156 об.
32 Революционное движение в русской армии... С. 139.
Кострюков А.А. О некоторых условиях служения военного духовенства
Военным пастырям, учившим идти в бой «За Веру, Царя и Отечество!», после отречения царя трудно было объяснить воинам, за что они воюют. Права единоверных сербов мало кого интересовали, как и чужда была судьба черноморских проливов, ибо, как справедливо отмечал Г. Честертон, солдат, потерявший в сражении ногу, не будет успокаивать себя словами: «Зато у нас будут все преимущества обладания незамерзающими портами»33. Вполне естественно, что для солдат в той ситуации раздел господской земли был куда более важным, чем судьба Отечества.
Готовая к компромиссу в политических вопросах, Церковь проявляла твердость, когда дело касалось продолжения войны. Пастырям не нужны были пораженческие идеи. Они не могли приветствовать братание с врагом и дезертирство. А это не встречало поддержку среди солдатских масс.
В армии росла озлобленность. Прямые угрозы и оскорбления в адрес духовенства принуждали военных пастырей покидать войска. Закономерными становились и изгнания священников. 21 ноября 1917 г. гарнизонный благочинный города Нарвы протоиерей Иоанн Юхновский писал: «И вот новый переворот и расстрел в Царском селе протоиерея Иоанна Кочурова (бывшего Нарвского законоучителя). Солдаты всего гарнизона совсем обезумели, озверели. На улицах — оскорбления священников и угрозы вслух: “погодите, мы и здесь перевешаем этих попов”»34.
А вот отрывок из рапорта Главному священнику армий Северного фронта священника 2-й Латышской стрелковой бригады Андрея Янсона от 30 декабря 1917 г.: «Доношу, что в совете депутатов 2 Латышской стрелковой бригады от 4 декабря с. г. вынесена по отношению духовных лиц, обслуживающих религиозные нужды названной бригады, следующая резолюция: “трех святых воронов — дармоедов необходимо в течение трех дней, считая с четвертого декабря, выселить из бригады” и, ввиду этого прошу отчислить меня от должности священника 2-й Латышской стрелковой бригады с увольнением в Рижскую епархию — Мариенбургскую Свято-Троицкую церковь»35.
Приказ Наркомата по военным делам № 39 от 16 января 1918 г. об упразднении института военного духовенства только констатировал свершившийся факт изгнания большинства священников из русской армии. В Красной армии на их место пришли другие «пастыри» — комиссары.
33
33 Честертон Г. Вечный Человек. М.: Политиздат, 1991. С. 180.
34 РГВИА. Ф. 2044. Оп. 1. Д. 20. Л. 718 об.
35 Там же. Л. 842-842 об.
История Русской Церкви: синодальный период
Возможно, проповедь имела бы успех при поддержке со стороны государства. Но, к сожалению, еще задолго до крушения самодержавия, Церковь такой поддержки не ощущала.
Военный пастырь и государственная система
Очень часто ревностный пастырь сталкивался с тем, что мешало его деятельности намного больше, чем неприязненное отношение к пастве. Препятствие это — государственная бюрократическая система, смотревшая на пастыря как на чиновника, дело которого лишь представлять отчеты. Формализм, создававший невыносимые условия для приходского духовенства, в полной мере проявлял себя и в армии.
Священника почитали не за священный сан, а потому, что так было принято. Лучшее доказательство тому - обязанность отдавать честь только священнику своего полка, а не священнику вообще. «Вот идет чиновник, — писал о. Иоанн Росляков в 1914 г., — все встают, отдают честь, сзади идет священник: все преспокойно лежат, курят, сидят. Изредка кто отдаст честь. Вот кучка солдат, около крепостных ворот — караул. При проходе священника переминаются, переглядываются между собой. недоумевают — отдать честь священнику или нет и невольно отворачиваются в сторону. тем более, что в уставах нет правил об отдаче чести священнику другой части. Многие при мобилизации из запасных удивлялись, почему это чиновник достоин почтения, а священник — нет»36.
О формальном отношении к вере говорит и тот факт, что во многих подразделениях не было утренней молитвы. Причина тому — отсутствие указания об утренней молитве в Уставе внутренней службы37.
Не соблюдались в армии и посты. В большинстве воинских частей в начале ХХ в. постились только первую и четвертую недели Великого поста, Страстную седмицу, а также три дня говения38.
Проблема военного священника была и в отсутствии у него свободы действий. «Священник в полку, — говорил о. Василий Цели-цо, — поставлен всякими циркулярами и разъяснениями на степень простого военного чиновника. Он не свободен, он, как и всякий служащий в части, зависит вполне от военного начальства»39. О бесправном положении священника в офицерской среде говорилось и на Первом съезде военного и морского духовенства40. О вмешательстве
36 Росляков И., свящ. К забытому вопросу // Вестник военного и морского духовенства (ВВиМД). 1914. № 24. С. 840.
37 См.: Братское собрание военного духовенства в Санкт-Петербурге 28 октября 1903 г. // Вестник военного духовенства. 1904. № 3. С. 86.
38 См.: Там же. С. 86.
39 Целицо В., свящ. По поводу писем в редакцию «ВВД» строевых капитана и полковника и «ответа» мне Олимпа Булатовича // ВВиМД. 1913. № 15—16. С. 558.
40 См.: Извлечения из трудов Первого Всероссийского съезда военного и морского духовенства // ВВиМД. 1914. № 15—16. С. 562.
32
Кострюков А.А. О некоторых условиях служения военного духовенства
командиров и начальников в деятельность военного духовенства говорил священник 42-го Якутского полка З. Ендасов. Пастырь направил Первому съезду военного и морского духовенства записку, в которой жаловался, что инспектирующий начальник, лютеранин, остался недоволен тем, что священник не пустил его в алтарь. Другой начальник высказывал недовольство тем, что священник встретил его без креста и святой воды, хотя этого не полагалось41.
Против вмешательства военного начальства в духовные вопросы высказался и Первый съезд военного и морского духовенства, который дал указание, чтобы священники не поступались перед светским начальством даже в незначительных вопросах, касающихся пастырской деятельности42.
Священник, пытавшийся противостоять падению духовности в армейской среде, растущему неверию, как это ни прискорбно, часто не пользовался расположением командиров. Один офицер, чье имя так и осталось неизвестным, писал в редакцию «Вестника военного и морского духовенства»: «Были и сейчас, несомненно, имеются в среде военного духовенства прямо-таки люди идейные и всецело преданные святому делу, всегда говорившие военному начальству и офицерству в глаза правду, никого не боясь и ничем не стесняясь. И что же выходило? Обыкновенно, таких беспокойных пастырей начальство не переваривало, старалось какими-либо путями сплавить из полка. Конечно, духовному начальству сыпались жалобы и доносы на таких ослушников, что будто бы это люди неуживчивые, нетактичные, идущие в разрез с военным начальством. Результатом всего получались бумаги, с известием, что такой-то священник переведен в медвежий угол»43.
Не мог справиться с ситуацией и протопресвитер А. Жело-бовский. «Я. сознаю, — говорил он на одном из собраний военного духовенства, — что многие из неуживчивых священников большей частью люди справедливые, ревностные пастыри и желающие принести своей духовной пастве пользу не на словах, но и на деле. И вот с горечью в сердце иногда приходится переводить таких священников на другое место. Научите. как я должен поступать в таких случаях»44.
«De jure, — утверждал священник Исмаил Островский, — облеченный полнотою духовной власти, включительно до права вязать и решить христианские души, de facto военный священник в своем служебном положении — личность безгласная, безвольная и бесправная, подавленная начальством и офицерской средой. А это ведет
41 Чимаров С. Указ. соч. С. 88.
42 Там же. С. 88.
43 Строевой полковник: Письмо в редакцию // ВВиМД. 1913. № 2. С. 82.
44 Там же.
История Русской Церкви: синодальный период
к вредному со стороны священника попустительству в ущерб интересам Церкви и духовным нуждам меньшего брата солдата — заискиваниям и унижениям, роняющим достоинство священного сана. Встречаются начальники, не терпящие проявления инициативы в священниках и видящие в ней посягательство на свои права и власть, — начальники, требующие себе встречи в храме по чину для ВЫСОЧАЙШИХ Особ установленному, служения панихид по магометанам, совершения венчаний без соблюдения предбрачных предосторожностей, — начальники, требующие от священника на просмотр проповеди, покрикивающие на своего отца духовного (встречаются и ктиторы такие, мнящие себя начальством над священниками), и т. п. За четверть века своей службы в военном ведомстве, только дважды на беседах и однажды на уроке Закона Божия в учебной команде я имел утешение видеть командира части, а инспектирующее воинскую часть высшее начальство лишь изредка радовало меня посещением храма и ласкало немногими словами привета и интереса к тому делу, которому служу»45.
К сожалению, такая ситуация не могла способствовать росту священнической активности. Перед священником стоял выбор - спокойно служить, никого не трогая, быть на хорошем счету у начальства, получая награды и благодарности, или встать на путь активной пастырской деятельности, и испортить отношения с командованием. Священник В. Целицо считал, что не нуждаться материально военный священник мог только в случае хороших отношений с командиром. «Попробуй. — возмущался пастырь, — проявить свою самостоятельность и свободу слова; в лучшем случае будешь. путешествовать с места на место и в конце концов из тебя выйдет одна мочала, измаешься, иссохнешь, разобьешь не только свои человеческие нервы, но и всю семью свою, ни в чем не повинную, лишишь хотя бы и эфемерных иллюзий на относительное спокойствие»46.
Некоторые пастыри поддавались этому искушению, становились членами офицерского собрания, играли в карты. «У нас, — писал в 1913 г. Б. Филатович, — священники часто подделываются под нас и гораздо естественнее, кажется, увидеть полкового священника, чокающегося за собранским столом, чем проповедующего там»47. Идейный, активный пастырь не был своим в офицерской среде. Более того, можно сказать, что часто воинское начальство сознательно или неосознанно мешало военному духовенству в деле воспитания нижних чинов.
45 Островский И., свящ. Мысли о религиозно-нравственном воспитании нижних чинов // ВВиМД. 1913. № 15-16. С. 538.
46 Целицо В, свящ. Указ. соч. // ВВиМД. 1913. № 15—16. С. 558.
47 Филатович Б. Что они делают // Разведчик. 1913. № 1173. С. 262.
Кострюков А.А. О некоторых условиях служения военного духовенства
В своем рапорте на имя протопресвитера Александра Желобовс-кого член Духовного правления прооиерей Иоанн Философов писал: «Начальство не только мало содействует в пастырском влиянии на нравственность нижних чинов, но иногда своими распоряжениями и парализует религиозно-нравственные распоряжения священника. Например: священник учит нижних чинов проводить воскресные и праздничные дни, по заповеди Господней, свято; а военное начальство на канун этих дней назначает в офицерских собраниях музыкальные и танцевальные вечера; в самые праздники, в часы литургийные назначаются телесные осмотры; о постах и говорить нечего — прямо предписывается варить в ротах мясную пищу в постные дни, кроме дней говения; жениться нижним чинам не позволяется, а посещать дома проституции не запрещается; вызов на дуэль, учит священник, есть грех против шестой заповеди Господней, а военное начальство разрешает такие вызовы, кончающиеся, нередко, убийством. При такой обстановке дела, могут ли пастырские наставления и беседы священника со своими пасомыми иметь надлежащее благотворное влияние на умы, сердца и волю воинских чинов»48.
Священники испытывали противодействие и в деле патриотического воспитания войск. «Незадолго до [Первой мировой] войны был издан Высочайший приказ, строго воспрещающий воинским чинам где бы то ни было вести разговор на современную политическую тему.. Накануне неизбежно предстоявшей Отечественной войны старательно избегали возбуждения здорового патриотизма, разъяснения целей и задач войны, ознакомления со славянским вопросом и вековой борьбой нашей с германизмом»49. Напрямую касалось это и военных пастырей. Согласно Уставу внутренней службы, священник не мог вести беседы на политические темы. «Устройство особых бесед о политической жизни, — говорилось в Приложении 14 к статье 3 Устава внутренней службы, — признается нежелательным; но в беседах духовных, по истории и законоведению следует разъяснять значение армии и внушать нижним чинам, что сущность убеждений всех чинов ея выражается в присяге и исполнении воли Царской, передаваемой через начальников»50. Таким образом, священник даже не мог принимать упреждающие меры по отношению к революционерам. А ведь политические и социальные вопросы приняли в то время особую остроту.
Далеко не всегда священнику помогали и верующие командиры. Протопресвитер Г Шавельский передает, казалось бы, парадоксальный факт — что военные священники считали лучшими командирами му-
48
48 Чимаров С. Религиозно-нравственное воспитание в русской армии. Мысли. Изречения. Исторический опыт. СПб, 1998. С. 136—137.
49 Деникин А. Указ. соч. С. 28.
50 Устав внутренней службы. Пг., 1916. С. 351.
История Русской Церкви: синодальный период
сульман, потом шли протестанты, затем католики. Православные командиры, особенно ревностные, считались наихудшими, так как постоянно вмешивались и не давали священнику работать51.
Противодействие священникам в деле воспитания воинов проявлялось и после начала мировой войны, во время военных действий. Священник Иоанн Иванов рапортовал Главному священнику Северного фронта, что по прибытии в полк в феврале 1917 г. со стороны командования не обнаружил ничего, кроме противодействия. «От командного состава, — писал пастырь, — я не имел никакой помощи, ни моральной, ни физической в форме хотя бы слабого воздействия на меньшую братию: младших офицеров и солдат. Скорее, были даже случаи противодействия: командир просил меня (т. е. приказал) “не затруднять бедных солдат частыми собеседованиями; ибо они и без того очень заняты”. Я раздавал в большом количестве религиознонравственные листки изданий Одесских Афонских подворий и Фе-сенки: командир выразил свое неудовольствие и потребовал на будущее время предварительно ему давать на просмотр»52.
Февральская революция только ухудшила положение священников. С одной стороны, Временное правительство как бы по инерции продолжало содержать в армии священников, желало продолжения войны до победы, с другой стороны - боялось, что военные могли взять власть в свои руки. Только так можно объяснить ту совершенно противоречивую ситуацию, возникшую на фронте после февраля 1917 года. Протопресвитер Г. Шавельский описывал эту ситуацию так: «Правительство, казалось, прилагало все усилия, чтобы окончательно разложить фронт. Дай Бог, чтобы никогда на нашей Святой Руси не повторилось такое явление, какое наблюдалось тогда! Обязанное заботиться о благоденствии страны, наше Временное правительство как будто старалось все сделать, чтобы привести великую державу к катастрофе. При этом нельзя не удивляться его непоследовательности. С одной стороны, оно продолжало содержать целую армию (до 5000 человек) военного и морского духовенства, тратя на это огромные средства. С другой стороны, Правительство засыпало деньгами - суточными, прогонными разных агитаторов, главным образом, из иудейского племени, которые, разъезжая по фронту, свои проповеди начинали призывами: “Не слушайте попов. Они вас обманывают.. Пусть сами возьмут в руки винтовки и сражаются, если им война нравится. А вам пора кончать войну, идти домой, чтобы делить помещичью землю и награбленное у народа панское добро. Засидитесь тут, — опоздаете, без вас всё поделят”»53.
51 ГА РФ. Ф. 1486. Оп. 1. Д. 8. Л. 313—314.
52 РГВИА. Ф. 2044. Оп. 1. Д. 25. Л. 224-224 об.
53 ГА РФ. Ф. 1486. Оп.1. Д. 8. С. 533.
Кострюков А.А. О некоторых условиях служения военного духовенства
Генерал Епанчин вспоминал, как своими действиями способствовал развалу армии генерал Ирман. «В Коломые, — вспоминает Епанчин, — появился вольноопределяющийся из жидов, который кем-то был уполномочен “нравственно воздействовать на воинов, на войска”. Для этого воздействия генерал Ирман выстраивал вверенные ему войска на Торговой площади Коломыя, сам становился перед фронтом их, и когда на балкон выходил “увещеватель”, то Ирман командовал “смирно” и держал руку под козырек»54.
Таким образом, при официальной поддержке духовенства, вся система, как государственная, так и армейская, фактически сковывала лучшие устремления священника, не позволяя ему активно воздействовать на воинов.
Материальные проблемы ведомства
Характерной для начала ХХ в. была уверенность в обществе, что государство незыблемо, как и вера в Бога в народной среде. Поэтому, люди, предупреждавшие, что страна несется к пропасти, называвшие недостатки, ведущие к катастрофе, не пользовались благоволением начальства. Генерал П. Залесский отмечал, что на хорошем счету были лишь те, кто умел «втереть очки», отрапортовать, что все благопо-лучно55.
«Вплоть до самой катастрофы, — вспоминал протопресвитер Г. Шавельский, — у нас не было недостатка в голосах, уверявших, что всё у нас слишком прочно и крепко, чтобы какая-либо сила могла не то что разрушить, но и поколебать его. Внешнее величие массива государства и Церкви закрывало от непроницаемого взора ту тлю, которая завелась внутри этих великанов, и медленно, но верно подтачивала их организмы»56.
Кризиса не замечали и в армейской среде, а следовательно, не видели нужды в дополнительных ассигнованиях на просветительскую деятельность военного духовенства — воинство, терявшее свои лучшие качества, продолжало казаться христолюбивым.
Материальная неустроенность военного духовенства была заметна задолго до начала Первой мировой войны.
Материальные трудности возникали, например, в связи с постройкой полковых храмов. Сумма, ежегодно выделяемая государством, составляла 100 тыс. рублей. Этого хватало лишь на два храма57. Частей, где отсутствовали храмы, было немало. Многие части
54 Епанчин Н. Указ. соч. С. 469.
55 См.: Залесский П. Грехи старой России и ее армии // Философия войны. М.: Анкил-воин, Российский военный сборник. 1995. С. 156, 207.
56 ГА РФ, Ф. 1486. Оп. 1. Д. 12. Л. 1 об.
57 См.: Извлечения из трудов Первого Всероссийского съезда военного и морского духовенства // ВВиМД. 1914. № 15-16. С. 556.
История Русской Церкви: синодальный период
если и имели храмы, то очень тесные. Священники порой размещали алтарь в неприспособленных для этой цели помещениях. В такой ситуации священник был вынужден выпрашивать деньги у командования части или искать благотворителя на стороне. Протопресвитер Г. Шавельский и сам подыскивал жертвователей, именно так удалось построить полковую церковь в Орле58.
Во время обозрения о. Георгием военно-морских церквей главный врач одного из лазаретов обратился к протопресвитеру с просьбой поддержать его ходатайство о строительстве отдельного здания храма, «так как церковь, помещаясь в самом лазарете, в отведенной для этого палате, значительно стесняет и так довольно скромное по размерам здание лазарета, лишая его целой палаты», на что протопресвитер мог только пообещать найти жертвователя59.
В описанном случае главный врач был заинтересован в строительстве храма. Однако далеко не все врачи шли навстречу пастырю.
Ситуация ухудшилась с началом мировой войны. Священники госпитальных и лазаретных церквей, не имевших собственных сумм60, оказались в прямой зависимости от расположения к ним госпитального начальства. Священник Хрисанф Григорович в 1916 г. писал, что «даже самый ничтожный отпуск средств на церковные нужды из экономических или артельных сумм является, любезностью, зависящей от личного взгляда главного врача и взаимоотношениями его со священником»61. Госпитальный священник, по словам о. Хри-санфа, зачастую не мог даже добиться денег на приобретение простой походной церкви, которая стоила 425 рублей. Говорить о строительстве церквей при госпиталях уже не приходится — средств на это не выделялось совсем62.
Положение полковых священников было ненамного лучше. Прибыль полковой церкви складывалась из трех источников — свечной прибыли, кружечного сбора и доброхотных пожертвований63. Понятно, что больших сумм в церкви быть не могло — она и в мирное время содержалась «на солдатские копейки»64. Поэтому, в таких условиях
58 См.: Архангельский В., прот. Обозрение о. протопресвитером военного и морского духовенства о. Г. Шавельским судовых церквей Балтийского флота и военноморских Прибалтийского края // ВВиМД. 1912. № 15-16. С. 567.
59 См.: Там же. С. 567.
60 См.: РГВИА. Ф. 2044. Оп. 1. Д. 23. Л. 37.
С 1
61 Григорович Х., свящ. Походная церковь и образцовый иконостас // ВВиМД. 1916. № 6. С. 175.
62 См.: Григорович Х., свящ. Тайна жизненности прихода // ВВиМД. 1916. № 15—16. С. 466.
63 См.: Постановления пастырского собрания священников 4-й Финляндской стрелковой дивизии 7 января 1916 г. // ВВиМД. 1916. № 10. С. 307.
64 ВВиМД. 1913. № 1. С. 30.
Кострюков А.А. О некоторых условиях служения военного духовенства
священник сам должен был изыскивать средства на постройку храма. Так, священник Д. Чирский в 1916 г. рассказывал, что обходиться без церкви ему удавалось только в летнее время, с наступлением же холодов возникла нужда в каком-либо помещении. Из добровольных пожертвований и церковного дохода удалось набрать сумму 700 рублей, после чего пастырь сам составил чертеж храма, отправился в Петроград, где на фабрике Кебке для полка была сделана церковь-палатка65.
Паству необходимо было обеспечить доступной литературой. Однако даже листки православно-патриотического содержания, не говоря уже о брошюрах, стоили военно-духовного ведомству немалых средств. Издаваемые листки и брошюры высылать бесплатно ведомство Протопресвитера, при всем желании, не могло.
Более того, цены за подписку на «Вестник военного и морского духовенства» приходилось увеличивать. Так, на Братском собрании военного и морского духовенства 28 октября 1915 г. было объявлено, что, «ввиду возвышения цен на материалы и труд, увеличить подписную плату за журнал с воскресными к нему листками до 15 рублей в год и за один журнал до 8 рублей»66. Для военных пастырей покупка этих изданий часто была затруднена из-за их дороговизны.
В отчетном рапорте за август - декабрь 1916 г. гарнизонный благочинный г. Великие Луки священник Иоанн Смирнов докладывал: «Священниками раздаются листки и брошюры религиозно-нравственного содержания. Но “воскресных листков” и других брошюр и книг, выписываемых священниками, мало, ибо для этого нужны огромные средства»67.
Съезд благочинных 7-й армии, состоявшийся 8-9 февраля 1917 г. высказал пожелание об удешевлении «воскресных листков» и выделении на их приобретение казенной субсидии. Съезд высказался и за удешевление изданий, поступающих со склада, организованного при Ставке протопресвитером Г. Шавельским68. Съезд отметил, что религиозно-патриотических изданий в армии не хватает, и выразил надежду, что воинское начальство окажет помощь военному духовенству в их приобретении69. Так духовенство было вынуждено просить денег у командования, нередко равнодушного к деятельности военных священников.
Вообще листки, брошюры, книжки должны были выписываться для бесплатной раздачи воинам из не только церковных, но и из хо-
65 См.: Чирский Д., свящ. Походная церковь // ВВиМД. 1916. № 9. С. 272.
66 Ласкеев Ф., прот. Братское собрание // ВВиМД. 1915. № 22. С. 682.
67 РГВИА, Ф. 2044. Оп. 1. Д. 20. Л. 24 об.
68 См.: Съезд о.о. Благочинных VII Армии 8—9 февраля с.г. // ВВиМД. 1917. № 11-12. С. 256.
69 Там же. С. 258.
История Русской Церкви: синодальный период
зяйственных сумм полка70. О том, что литература приобретается за счет церковных или полковых денег говорилось и на съезде благочинных 7-й армии в начале февраля 1917 года 71. На деле же закупка листов религиозно-патриотического содержания ложилась на одних священников. Более того, нередко бывало, что священник не мог распоряжаться и церковными деньгами. Как отмечали участники съезда благочинных 7-й армии, «некоторые командиры частей, особенно запасных полков, на церковные суммы смотрят, как на полковые, и самолично распоряжаются ими»72.
Священники госпитальных церквей, своих сумм не имеющие, и вовсе оказывались в положении жалких просителей. Об этом свидетельствует протокол съезда духовенства 5-й армии, состоявшегося 20 декабря 1916 года. Съезд отметил, что «многие главные врачи, совершенно отказывают священникам в средствах даже в таких нуждах, как на покупку церковного вина, ладана, свеч, крестиков, брошюр, листков, не говоря уже о приобретении необходимой утвари»73.
Понятно, что после Февральской революции материальное положение ведомства ещё более ухудшилось. При этом агитаторы заваливали окопы революционной литературой. Так, только за период с 12 июня по 15 июля 1917 г. в Действующую армию было бесплатно направлено 6708 экземпляров газеты «Правда», 20 630 экземпляров газеты «Солдатская правда», 10 954 экземпляра газеты «Социал-демократ», 1963 экземпляра газеты «Трибуна», 1803 экземпляра журнала «Спартак», 22 929 экземпляров различных брошюр, 1452 экземпляра — программ. В этот период на фронт ежедневно поступало 872 экземпляра книг и брошюр и 1200 экземпляров газет74.
Вне всякого сомнения, невнимание к материальному состоянию военно-духовного ведомства сыграло немалую роль в неудаче миссии военных пастырей.
«Жатвы много, а делателей мало» (Мф 9: 37)
Нехватка священников явилась, наверное, одной из главных причин того, что духовенство не сумело справиться с развалом армии в 1917 году. Следует отметить, что и в мирное время русская армия не была достаточно укомплектована военными пастырями. В некоторых частях, где священника не было, командиры были вынуждены раз в год, накануне Пасхи, буквально выпрашивать у епархиальных архие-
70
См.: Иваницкий Т. О мерах религиозно-нравственного воспитания нижних чинов // ВВиМД. 1913, № 7-8. С. 294.
71 См.: Съезд о.о. Благочинных VII Армии 8-9 февраля с.г. // ВВиМД. 1917. № 11-12. С. 258.
72 Там же. С.264.
73 РГВИА. Ф. 2044. Оп. 1. Д. 23. Л. 37.
74 См.: Революционное движение в русской армии,. С. 272.
Кострюков А.А. О некоторых условиях служения военного духовенства
реев священника для совершения исповеди75. В годы русско-японской войны не имели священников артиллерийские бригады, казачьи части, множество отдельных подразделений76.
Подобная ситуация сложилась и во время Первой мировой войны. Хотя артиллерийские бригады в 1914 г. уже имели своих священников, отдельные батареи продолжали оставаться без окормления. В связи с этим, пастырское собрание священников 4-й Финляндской стрелковой дивизии 7 января 1916 г. предписало священникам (так как путь в окопы лежит мимо артиллерийских батарей), хотя бы изредка посещать батареи и «совершать краткое молебствие»77.
Без пастырского окормления остались во время мировой войны дивизионные перевязочные отряды. Только в феврале 1917 г. приказом начальника штаба Верховного главнокомандующего артиллерийским священникам было вменено в обязанность обслуживать дивизионные перевязочные отряды78.
Те части, которые не имели священников в мирное время, оказались без них и в начале войны. Протопресвитер Г. Шавельский писал, что ходатайствовать о новых вакансиях было нельзя «в видах эконо-мии»79. Таким образом, как и в русско-японскую войну, священников в Действующей армии катастрофически не хватало. На полк приходился один священник, а в полку было 2000 человек80. Для сравнения следует отметить, что в целом по России в период с 1907-го по 1914 г. на одного православного священника (из белого духовенства) приходилось 850-900 человек81. Если же прибавить сюда монашествующих священников, то количество православных на одного пастыря будет еще меньшим. Армейский же священник должен был помимо 2 тыс. человек своего полка окормлять и другие части, где народу могло быть не меньше. На судах обстановка была ненамного лучше. Количество нижних чинов на судах доходило до 500 человек82, однако не стоит забывать, что, во-первых, священники были не на всех кораблях и, во-вторых, матросы, нередко более склонные к революционным настроениям, требовали к себе большего внимания со стороны пастыря.
75 См.: ВВиМД. 1913. № 23. С. 827.
76 См.: Шавельский Г., протопр. Указ. соч. Т. 1. С. 201; Шавельский Г., прот. Служение священника на войне // Военный сборник. 1912. № 11. С. 123.
77 Постановления пастырского собрания священников 4-й Финляндской стрелковой дивизии 7 января 1916 г.// ВВиМД., 1916. № 10. С. 309.
78 См.: РГВИА. Ф. 2044. Оп. 1. Д. 21. Л. 159.
79 ШавельскийГ., протопр. Воспоминания. Т. 1. С. 201.
80 См.: Епанчин Н. Указ. соч. С. 363.
81 См.: Фирсов С. Указ. соч. С. 660.
82 См.: Чимаров С. Указ. соч. С. 79.
История Русской Церкви: синодальный период
Кроме того, священникам приходилось служить и на местных приходах.
Епископ Дионисий Кременецкий доносил архиепископу Евло-гию Житомирскому, что военные священники ряда дивизий обслуживают приходы в селах, где своих священников нет83. На бумаге, как водится, все было гладко. «Идеально хорошо было бы, — сообщалось в разосланном военному духовенству циркуляре, — если бы священник ежедневно обходил все окопы своей части; но посещение окопов 2-3 раза в неделю, а в воскресные дни или в большие праздники с крестом и антидором, — обязательно для каждого. Бригадные священники также при всякой возможности должны посещать свои батареи, стоящие на позициях»84.
Однако на деле даже еженедельные посещения оказывались физически невозможными.
Характерны в связи с этим слова протоиерея Порфирия Ру-фимского: «Полк наш разбросан на десятки верст, ютясь по отдельным хуторам, скрывающимся в хвойных лесах. Я же, их пастырь духовный, обслуживаю духовно в будничные дни другие части, которые не имеют своих пастырей»85.
Большой интерес представляет и заметка еще одного военного пастыря, полк которого был также разбросан. «За сегодняшний день прошел 10 верст и посетил 12 рот... Остается еще один батальон; там одна рота помещается на острове, расположенном в полуверсте от берега. Ехать туда можно только лишь ночью, что и пришлось сделать, на второй день Пасхи. Утром служба в церкви. Выезжаю под вечер. По пути заехал к казакам и там совершил краткую службу.. У них нет священников, но зато в каждой сотне есть хороший хор, Итак, за два дня обошел весь полк и исполнил свой пастырский долг. Путешествие не совсем легкое. Сделал не менее 15 верст пешком. Так путешествую вторую Пасху. Сердце мое спокойно. Сделал всё, что мог»86. Итак, как видно из заметки пастыря, объехать свой полк он мог только раз в год, на Пасху. В остальное время целые отряды полка оказывались вовсе без окормления.
Но если даже свою воинскую часть было сложно посещать, то что говорить о тех частях, в которых священников не было и которые окормлялись пастырями соседних частей?
Ощущали потребность в священниках и некоторые командиры подразделений. Вот строки из телеграммы генерал-майора Иванова
83 См.: ВВиМД. 1916. № 8. С. 230.
84 РГВИА. Ф. 2044. Оп. 1. Д. 6. Л. 75.
85 Руфимский П., прот. На ратных полях // ВВиМД. 1916. № 11-12. С. 341.
86 Полковой священник. Великие и Святые дни на позиции // ВВиМД. 1916. № 15—16. С. 477-478.
Кострюков А.А. О некоторых условиях служения военного духовенства
Главному священнику армий Северного фронта от 13 июня 1917 г.: «Вверенная мне бригада разбросана в иноверческой Финляндии и уже почти два месяца без пастырского руководительства, что крайне нежелательно, особенно в настоящее время»87.
Такое положение не могло не влиять на дело окормления воинов. Священник Димитрий Храпко писал, что в его попечении находилось 6 тыс. человек, а, кроме того, он окормлял еще четыре госпита-ля88. Священник Порфирий Руфимский сообщал, что на первой седмице Великого поста он должен был исповедать и причастить за три службы более 4 тыс. человек, с чем ему удалось справиться89. В таких случаях священники прибегали к общей исповеди, которая напрочь лишала пастыря возможности поговорить с каждым солдатом, наставить его, помочь ему.
Случались и более прискорбные случаи, когда солдаты вообще оставались без исповеди и причастия. Священник Иоанн Иванов, назначенный священником 641-го полка 13 февраля 1917 г., по прибытии к месту службы рапортовал, что в полку «очень много солдат, не говевших по несколько лет»90.
О катастрофической нехватке священников в армии говорил и тот факт, что солдаты, желавшие причаститься и не имевшие такой возможности, причащались у униатов. Митрополит Евлогий (Георгиевский) отмечал, что в одном униатском монастыре русские солдаты вместе с униатами восклицали «Святой священномучениче Иосафа-те, моли Бога о нас!», имея в виду известного врага Православия Ио-сафата Кунцевича91.
Еще сложнее была ситуация с запасными батальонами. Здесь скапливались солдаты, еще не побывавшие на позициях и подверженные действию революционной пропаганды. В запасных батальонах в начале 1917 г. порой находилось до 25 тыс. человек92. Однако на критическую ситуацию в таких подразделениях внимания не обращалось.
Ситуация ухудшилась летом 1917 года. В то время, когда армия начала разваливаться, когда дисциплина стала стремительно падать, когда фронт заполонили агитаторы, военно-духовное ведомство было поставлено в такие условия, что было вынуждено сокращать ряды военных священников. Конечно, протопресвитер старался сокращать тех священников, которые оказывались не у дел. Примером может послужить рапорт исполняющего пастырские обязанности при
87 РГВИА, Ф. 2044. Оп. 1. Д. 25. Л. 320.
88 См.: Храпко Д., свящ. Дни говения // ВВиМД. 1916. № 6. С. 186.
89 См.: Руфимский П., свящ. На ратных полях // ВВиМД. 1916. № 8. С. 246.
90 РГВИА. Ф. 2044. Оп. 1. Д. 25. Л. 224.
91 Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. М.: Московский рабочий, 1994. С. 244.
92 См.: Шавельский Г., протопр. Указ. соч. Т. 2. С. 267.
История Русской Церкви: синодальный период
1-м лазарете 135-й пехотной дивизии иеромонаха Вассиана на имя Главного священника армий Северного фронта. Отец Вассиан писал: «Вследствие намеченного Военно-Духовным начальством сокращением штата священников в армии, считаю своевременно ходатайствовать об отчислении меня обратно в Калужскую епархию, так как лазарет, к которому я причислен, еще не сформирован и я фактически нахожусь в полнейшем бездействии»93. И все же сокращению подверглось и множество священников, работы у которых было более чем достаточно. Иногда на несколько госпиталей оставляли одного священника, предполагая, что он сможет окормлять их. При этом не учитывалось, что часто, при перемещениях войск, эти госпитали могли оказаться за десятки километров друг от друга. «Дело, о сокращении штатов священнических, — возмущался протоиерей Андрей Пашин, — поставлено неправильно и, по существу — в корне и в деталях»94. Конечно, нельзя обвинять в этом военно-духовное руководство — в дни всеобщей неразберихи и препятствий для нормальной деятельности со стороны российского руководства оно не всегда могло правильно сориентироваться. Однако факт остается фактом — сокращение военных священников летом 1917 г. несомненно нанесло сильный удар по делу воспитания воинов.
Страшное потрясение, обрушившееся на Россию в 1917 г., Церковь так и не смогла предотвратить, как не смогло воспрепятствовать развалу армии русское военное духовенство. Помня это, мы не должны давать в своем сердце место осуждению военных пастырей. Более того, мы всегда должны помнить обстоятельства их служения, при которых даже самое простое выполнение своих обязанностей было сопряжено с постоянным подвигом.
On some conditions of the military clergy service during the World War I A.A. Kostryukov
The article reveals some of the conditions under which the military clergy service took place during the years of the World War I, as well as spiritual state of the Russian army which had ceased to be Christloving army by 1917, pressure from the state bureaucratic system, financial problems of the military clergycal department, and great shortage of the military clergy in the army. Due to these facts a priest couldn't strongly influence the army's morale and prevent revolutionary propaganda.
93 РГВИА. Ф. 2044. Оп. 1. Д. 25. Л. 183.
94 Там же. Л. 593.
О
