CC BY
93
К. К. СЕЙТЕНОВ,
директор Института судебных экспертиз, доктор юридических наук, профессор (Казахский гуманитарно-юридический университет)
K. K. SEYTENOV,
Director of the Institute of Forensic Examination, Doctor of Law, Professor (Kazakhstan Humanities and Law University)
УДК 343.852
О некоторых проблемах судебного и прокурорского санкционирования при применении мер пресечения в Республике Казахстан
Pre-Trial Restriction of Offenders as Practiced in the Republic of Kazakhstan: Problems in Judicial and Prosecutorial Authorization of It
С введением в казахстанский уголовный процесс нового независимого участника досудебного расследования - следственного судьи - в теории и практике судопроизводства появились проблемы, связанные не только с реализацией указанным субъектом возложенных на него полномочий, но и с разграничением компетенций между ним, прокурором и начальником следственного отдела. Особое внимание в статье обращается на неиспользованные резервы досудебного расследования, предлагается усилить активность начальника следственного отдела, вменив в полномочия последнего осуществление деятельности, связанной с организационно-согласительными процедурами. Предлагается оптимизировать процесс судебного санкционирования мер пресечения путем четкого разграничения компетенций всех его участников, а также внести в Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан изменения, регламентирующие применение залога в качестве альтернативы содержанию под стражей.
Уголовное судопроизводство, судебное санкционирование, прокурорский надзор, ведомственный процессуальный контроль, досудебное расследование, полномочия следственного судьи, применение мер пресечения, залог, домашний арест, содержание под стражей.
Now that Kazakhstan has the investigating judge as an important independent player in the pretrial phase of its criminal procedure, problems arise in exactly how this judge discharges his or her duties and how he or she shares powers with the prosecutor and the chief investigator in the case. The author devotes particular attention to drawing on dormant reserves of pretrial investigation by empowering the chief investigator to act as an architect and a moderator of the pretrial phase. The article contains a proposal to improve the judicial process of imposing pretrial restrictions on the offender by clearly defining who does what in this process and also by amending the Criminal Procedural Code of the Republic of Kazakhstan to embrace bail as a potent non-custodial restriction measure.
Criminal procedure, judicial authorization, prosecutorial supervision, agency-level procedural supervision, pretrial investigation, powers of investigating judge, imposition of restriction measures, bail, house arrest, detention, custody.
В Концепции правовой политики Республики Казахстан на период с 2010 до 2020 года была заложена идея дальнейшего реформирования судопроизводства путем усиления состязательных начал в досудебном расследовании и расширения сферы предупредительного судебного контроля за действиями и решениями прокурора, органов предварительного следствия и дознания [3]. В рамках поставленных перед законодателем задач в уголовный процесс был введен новый независимый участник — следственный судья, полномочия которого ограничены лишь действиями и решениями участников досудебного расследования [1]. Анализ указанных полномочий позволил нам провести их разграничение на три самостоятельные группы: судебное санкционирование, судебное доказывание и судебная проверка.
Судебное санкционирование, или предупредительный судебный контроль, включает в себя деятельность суда по даче разрешения на производство отдельных следственный действий и применение определенных мер уголовно-процессуального принуждения, ограничивающих конституционные права и свободы участников ^ расследования.
С Содержание судебного доказывания заключа-
ется в полномочиях, связанных с организацией
'5
2 и проведением депонирования показаний сви-
1 детеля, потерпевшего, а также в оказании со-щ действия адвокату-защитнику при разрешении ^ его мотивированных ходатайств.
^ Судебная проверка (последующий судебный
^ контроль) представляет деятельность следственного судьи по проверке законности следственных действий неотложного характера, проведенных без судебного разрешения и проверки судом апелляционной инстанции постановлений, вынесенных самим следственным судьей.
Главное условие реализации указанных полномочий — соблюдение соразмерности предполагаемых действий с конечной целью судопроизводства, определяющей предмет предварительного и последующего судебного контроля, т. е. круга процессуальных действий, за границы которого следственный судья (суд) не вправе выходить.
Исходя из темы предложенной публикации, интерес представляют полномочия следственного судьи, связанные с санкционированием мер пресечения по ходатайству органов досудебного расследования и соотношением судебного контроля, прокурорского надзора и процессуального контроля со стороны начальника ~ следственного отдела.
2 Субъектами санкционирования мер пресечения являются следственный судья районного и приравненного к нему суда, в случаях отказа в даче санкции на содержание подозреваемого под стражей, экстрадиционного ареста, до-
машнего ареста, залога или отказа в продлении срока содержания под стражей, домашнего ареста — судья областного и приравненного к нему суда [1, ч. 1 ст. 148; п. 2, 3 ч. 7 ст. 107]. Процедура судебного санкционирования мер пресечения предполагает рассмотрение ходатайства органа досудебного расследования, поддержанного процессуальным прокурором, с участием подозреваемого, обвиняемого, его защитника. При этом закон ограничивает исследование материалов уголовного дела только обстоятельствами, послужившими основанием для выбора соответствующей меры пресечения. Вопрос о виновности или невиновности подозреваемого (обвиняемого) исключается. Однако в случае необходимости следственный судья вправе истребовать уголовное дело и исследовать все обстоятельства, предшествующие вынесению ходатайства о применении меры пресечения. Санкционирование мер пресечения осуществляется по правилам, предусмотренным для проведения главного судебного разбирательства.
В то же время проведенный анализ действующей процедуры применения мер пресечения показывает, что она значительно усложнилась по сравнению с порядком, установленным в прежних уголовно-процессуальных законах. В этой связи громоздкость действующих процедур существенно отвлекает следователя от выполнения основной функции — расследования преступлений. Так, срок процессуального задержания составляет 72 часа [1, ч. 4 ст. 131], из которых три часа отводится на доставление [1, ст. 129]. Постановление об избрании меры пресечения, ходатайство перед судом о санкционировании ее применения со всеми приложенными материалами должны быть представлены прокурору не позднее чем за восемнадцать часов до истечения срока задержания. Согласованное прокурором постановление лица, осуществляющего досудебное расследование, о возбуждении ходатайства о санкционировании содержания под стражей, а также подтверждающие его обоснованность материалы должны быть представлены следственному судье не позднее чем за двенадцать часов до истечения срока задержания, о чем уведомляются заинтересованные лица. Возникает вопрос, каким временем располагает следователь, если из 72 часов необходимо вычесть время на сбор материалов и процессуальное согласование с начальником следственного отдела, время ночного отдыха задержанного и время на свидание с защитником наедине и конфиденциально — после первого допроса. Этими обстоятельствами обусловлено мнение практических работников о необходимости упрощения процедуры судебного санкционирования. Анке-
тирование практических работников показало следующее: более 25 % респондентов считают, что установленная законом процедура не вызывает каких-либо сложностей, около 55 % считают, что следует исключить двухступенчатую систему санкционирования с предоставлением права следователю непосредственного обращения к следственному судье с одновременным уведомлением прокурора, остальные респонденты затруднились ответить.
Схожая позиция существует и в науке уголовного процесса. В частности, И. Л. Петрухин предлагает не просто расширить сферу судебного контроля за предварительным следствием, но и ликвидировать прокурорский надзор. Судебный контроль, по его мнению, — более важный гарант прав личности на предварительном следствии. Суд независим и, соответственно, нет смысла иметь двойной заслон от ошибок и злоупотреблений, отсутствует необходимость и в том, чтобы одни и те же контрольные функции выполняли разные органы [4]. В связи с этим он предлагает, чтобы при обращении за судебным санкционированием следственный орган ставил в известность прокурора и при отсутствии возражений последнего передавал материалы в суд, где сам обосновывал бы необходимость проведения следственного действия. При этом прокурор оставляет за собой право участвовать в суде, если его участие будет способствовать принятию законного и обоснованного решения [5]. Между тем исключение прокурора из числа обязательных участников судебного санкционирования неизбежно повлечет его замену следователем, дознавателем. Полагаем, что в таком случае ситуация не стабилизируется, так как будет отрывать следователя от расследования, существенно тормозя его ход.
Безусловно, закон не исключает присутствия следователя в зале судебного заседания при рассмотрении вопроса о санкционировании меры пресечения (если судебное заседание объявлено открытым), но только в качестве стороннего наблюдателя или же в качестве свидетеля, специалиста, консультанта. На наш взгляд, указанная деятельность следователя больше относится к организационным процедурам, выходящим за рамки его функциональных обязанностей. Поэтому мы возражаем против возложения на следователя полномочий по поддержанию вынесенного им ходатайства о применении меры пресечения перед следственным судьей. Представляется, что и в настоящее время есть неиспользованные резервы, позволяющие освободить следователя от организационно-согласительных процедур судебного санкционирования мер пресечения. В частности, эту деятельность можно возложить на начальника
следственного отдела как на должностное лицо, на которое возложен ведомственный контроль за деятельностью следователя, в том числе предварительное изучение уголовных дел перед принятием следователем решения о применении такой меры пресечения, как содержание под стражей [1, ст. 59]. Полагаем, что роль начальника следственного отдела не должна сводиться лишь к проверке и согласованию решения следователя, его полномочия следует распространить на всю последующую процедуру судебного санкционирования. Именно он, как лицо, несущее персональную ответственность за деятельность подчиненного следователя и за результат проводимого им расследования, должен отстаивать позицию о необходимости ареста перед прокурором и судом. Тем самым начальник следственного отдела освободит следователя от необходимости повторного изложения своей позиции в указанных инстанциях и позволит ему заниматься своими непосредственными обязанностями — доказыванием по уголовным делам — без отвлечения на процессуальные вопросы организационного характера. Поэтому мы считаем, что постановление о возбуждении ходатайства следователя перед судом о санкционировании содержания под стражей должно содержать и согласие начальника следственного отдела с необходимостью применения указанной меры пресечения. Хотелось бы также отметить, что предлагаемая деятельность начальника следственного отдела в ходе судебного санкционирования не противоречит положениям действующего уголовно-процессуального законодательства, а лишь повышает его роль как активного участника расследования, осуществляющего ведомственный контроль за всеми решениями следователя (дознавателя).
Кроме того, процесс судебного санкционирования мер пресечения должен оформляться единым уголовно-процессуальным актом расследования, что существенно сократит бюрократические процедуры в расследовании. При этом полномочия следственного судьи должны распространяться только на обеспечение конституционных свобод личности, а компетенция прокурора — на соблюдение законности на всех этапах досудебного расследования.
Рассмотрим это на примере применения залога.
В настоящее время применение залога возможно не только по постановлению следственного судьи, но и с санкции прокурора [1, ч. 2 ст. 145]. В остальных случаях судебного санкционирования прокурор выступает в качестве своеобразного «фильтра» между решениями органов досудебного расследования и судом: прокурор может отказать в ходатайстве следователя, дознавателя, признав его недостаточно
аргументированным или необоснованным, поскольку они не вправе в такой ситуации напрямую обращаться в суд за санкционированием таких решений. В случае отказа в применении содержания под стражей следственный судья сразу же должен рассмотреть требования прокурора о применении меры пресечения в виде домашнего ареста, а в случаях отказа и в этом — залога. На отказ следственного судьи удовлетворить данные требования прокурор реагирует актом прокурорского надзора — протестом. Если же ходатайство о применении меры пресечения в виде содержания под стражей является обоснованным, то следственный судья при вынесении постановления о ее санкционировании (за исключением дел об особо тяжких преступлениях) обязан определить размер залога, достаточного для обеспечения выполнения подозреваемым, обвиняемым обязанностей, предусмотренных ч. 3 ст. 140 Уголовно-процессуального кодекса Республики Казахстан (далее — УПК РК) (дополнительные обязанности могут быть возложены на подозреваемого в связи с применением меры пресечения, не связанной с лишением свободы), кроме случаев, исключающих применение залога.
Между тем неопределенность подхода законодателя к конкретному субъекту санкционирования залога и отсутствие в законе четких критериев разграничения возложенных на его компетенций послужили основанием для различных подходов к применению указанной меры пресечения и даже для ее неприятия. Так, проведенный опрос 30 следственных судей, 40 процессуальных прокуроров, 45 адвокатов и 150 следователей показал, что залог как самостоятельная мера пресечения малоэффективен и применяется только в качестве альтернативы содержанию под стражей. Если же такая угроза отсутствует, то даже при наличии санкции прокурора подозреваемый не торопится вносить залоговую сумму. Помимо этого, возникают проблемы с определением субъекта принятия залога в случае, если он был установлен следственным судьей при применении содержания под стражей. Во-первых, закон не прописывает механизм такого внесения, а просто указывает, что залогодатель обязан внести залоговую сумму на депозит суда и представить подтверждающий документ лицу, осуществляющему досудебное расследование, прокурору, суду. Подозреваемый (обвиняемый) освобождается из-под стражи только после фактического внесения залога. Однако при этом не совсем ясно, кто выносит постановление об освобождении из-под стражи и замене указанной меры пресечения залогом. Фактически следственный судья направляет залогодателя к прокурору для составления протокола принятия залога, а тот перенаправляет его
к следователю (т. е. к участникам, которые ранее настаивали на применении меры пресечения в виде содержания под стражей). Последний составляет протокол, который вместе с подтверждающим документом и сопроводительным письмом направляет прокурору. Прокурор, удостоверившись в факте внесения залоговой суммы, ставит об этом в известность следственного судью, который как лицо, санкционировавшее содержание под стражей, своей резолюцией выражает согласие с постановлением прокурора об изменении меры пресечения. Только после этого указанный документ направляется начальнику учреждения, где осуществляется содержание под стражей, который после объявления постановления и разъяснения подозреваемому соответствующих прав и обязанностей освобождает последнего. Как видим, механизм достаточно сложный и длительный. Порой на все указанные процедуры залогодатель или адвокат-защитник затрачивают от одного до трех дней, хотя в законе прямо указано, что подозреваемый (обвиняемый) освобождается сразу же после фактического внесения залога. Практически 85 % опрошенных высказались за упрощение процедуры санкционирования меры пресечения содержания под стражей и изменение ее на залог. Если же вопрос о применении залога возникает в ходе судебного санкционирования меры пресечения или в ходе главного судебного разбирательства, то подобных проблем обычно не возникает.
Изложенное позволяет сделать вывод о том, что действующая процедура санкционирования прокурором меры пресечения в виде залога не соответствует современному состоянию уголовного процесса и должна быть полностью передана в полномочия следственного судьи, аналогично другой, альтернативной содержанию под стражей мере пресечения — домашнему аресту. В связи с этим предлагается дополнить ч. 8 ст. 148 УПК РК (рассмотрение следственным судьей ходатайства о санкционировании меры пресечения в виде содержания под стражей) новым абзацем следующего содержания: «После внесения залога на депозит суда залогодатель предоставляет следственному судье подтверждающий документ, на основании которого следственный судья выносит постановление об изменении меры пресечения содержание под стражей на залог, которое незамедлительно, в том числе посредством научно-технических средств связи, направляется начальнику учреждения, осуществляющего содержание под стражей для исполнения. Электронный документ скрепляется электронной цифровой подписью следственного судьи. О принятом решении уведомляется прокурор и орган досудебного расследования».
Одновременно необходимо внести изменения в действующую ст. 145 УПК РК, изложив ч. 2 указанной нормы в следующей редакции: «Залог применяется как альтернативная мера пресечения содержанию под стражей и только по постановлению суда, следственного судьи», а также привести в соответствие с этим предписанием остальные части ст. 145 УПК РК.
Если же оставить прежнюю редакцию нормы, то в подобной ситуации применение залога по ходатайству прокурора, по мнению В. В. Хана, можно рассматривать не в качестве ограничения судом конституционных прав и свобод личности, а в качестве обеспечения реализации прокурором карательных функций. В. В. Хан пишет, что фактически применение залога используется в качестве альтернативной меры пресечения в тех случаях, когда следственный судья не желает удовлетворять необоснованные амбиции прокурора, выраженные в ходатайстве о применении к подозреваемому, обвиняемому меры пресечения в виде содержания под стражей [6]. Думается, что в данном случае речь идет не о конкуренции прокурорской и судейской компетенций, а о сложении компетенций, на что в свое время обращал
Список литературы:
1. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан от 4 июля 2014 г. № 231-V. URL: http: // online.zakon.kz/Document/?doc_ id=31575852 (дата обращения: 17.01.2017).
2. Головко Л. В. Новая роль судьи при производстве полицейского расследования в уголовном процессе постсоветских государств // Зангер. Вестник права Республики Казахстан. 2010. № 1 (102).
3. Концепция правовой политики Республики Казахстан на период с 2010 до 2020 года // URL: http:adilet.zan.kz/rus/docs/U090000858 (дата обращения: 17.01.2017).
внимание Л. В. Головко, поскольку в основу разграничения прокурорского и судебного санкционирования положена целевая направленность их деятельности: у следственного судьи — защита индивидуальных прав и свобод личности, а у прокурора — обеспечение публичного интереса [2]. В связи с этим утверждение В. В. Хана о том, что следственный судья лишь обеспечивает реализацию карательной функции прокурора, на наш взгляд, является не вполне аргументированным, так как главное отличие судебного контроля за досудебным расследованием от текущего прокурорского надзора — это возможность рассмотрения вопросов, отнесенных к его компетенции по правилам судебного разбирательства.
Полагаем, что предложенный механизм санкционирования мер пресечения, учитывающий соотношение полномочий следственного судьи, прокурора и начальника следственного отдела, позволит существенно сократить время, затрачиваемое на различные согласительные процедуры, и будет способствовать ускорению досудебного производства, а также неукоснительному соблюдению прав личности в уголовном процессе.
4. Петрухин И. Л. Частная жизнь (правовые аспекты) // Государство и право. 1999. № 1.
5. Петрухин И. Л. Прокурорский надзор и судебный контроль за следствием // Российская юстиция. 1998. № 9.
6. Хан В. В. Полномочия следственного судьи в новой модели уголовного процесса Казахстана: сущность и классификация // Казахстан Республикасы 11М Алматы академиясынын гылыми ецбектерк 2014. № 4 (41).
E-mail: [email protected]
115
