CC BY
21
ЯЗЫКИ МИРА
2020.01.022. Э.Б. ЯКОВЛЕВА. О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ РЕГИОНАЛЬНОГО НАЦИОНАЛИЗМА И РЕВИТАЛИЗА-ЦИИ УРАЛЬСКИХ ЯЗЫКОВ. (Обзор).
Ключевые слова: уральские народы; уральская языковая семья; региональный национализм; лингвистический национализм; лингвистическая палеонтология; этнополитика; карельский язык; создание письменности; ревитализация письменности.
В настоящее время на уровне государственной идеологии и массового сознания влиятельной становится идея российской гражданской идентичности, которая в российских республиках воспринимается отдельными этническими активистами и культуртрегерами как угроза сохранению этнического отличия.
В своем экспертном докладе [Шабаев, 2018] Ю.П. Шабаев освещает проблему регионального национализма и этнополитики на примере уральских народов России. Он отмечает, что уральские народы объединяются в единую общность по языковому признаку. Многочисленные этнические группы Северной Евразии от финнов, саамов и венгров на западе до нганасан и селькупов на востоке говорят на языках, обнаруживающих между собой значительные сходства. Это дает основания полагать, что все эти языки образовались в результате разделения и исторической эволюции единого уральского праязыка, на котором говорил единый уральский пранарод. Название «уральский» закрепилось за этим праязыком и пранародом в связи с тем, что, как полагают ученые, территория расселения говорившего на этом праязыке пранарода располагалась в Уральском регионе.
Отмечается, что уральская языковая семья делится на две большие ветви - финно-угорскую и самодийскую. Самодийская ветвь включает современные ненецкий, энецкий, нганасанский и
селькупский языки. Финно-угорская ветвь делится на две менее крупные ветви - угорскую и финно-пермскую. Угорская группа включает венгерский и более близкие друг к другу мансийский и хантыйский языки (последние объединяют под общим названием обско-угорских). Финно-пермские языки делятся на несколько групп, каждая из которых объединяет более близкородственные между собой языки. Пермская группа включает коми (коми-зырянский и коми-пермяцкий) и удмуртский языки. В волжскую группу входят марийский и два мордовских языка - мокшанский и эрзянский. К прибалтийско-финской группе принадлежат финский, эстонский, карельский, а также языки ливов, вепсов, ижоры, води. Языки саамов, которые раньше часто считались диалектами единого саамского языка, представляют собой особую группу, обнаруживающую наиболее тесные связи с прибалтийско-финской группой.
Идея о том, что саамы, финны и венгры являются потомками одного древнего народа и у них была общая прародина, первоначально была высказана и обоснована путем языкового сравнения еще в XVIII в. венгерским ученым Я. Шайновичем [Шабаев, 2018, с. 210].
Сообщается, что значительное влияние на изучение проблемы прародины уральских этносов оказала разработка приемов и методов лингвистической палеонтологии, суть которых состояла в том, чтобы на основании имеющихся в современных языках уральской семьи названий животных и растений, происходящих из общеуральского языка-основы, вычленить ареал расселения предков уральских народов. Этот прием впервые был использован русским ученым Ф.П. Кеппеном, который пытался определить общую прародину финно-угорских и индоевропейских народов.
Автор отмечает, что дальнейший прогресс в поисках прародины уральских народов связан с появлением в 1961 г. работы венгерского профессора археологии Д. Ласло «Самые ранние периоды нашей древней истории», в которой он обратил внимание на то, что под влиянием климатических изменений менялись условия жизни и ареалы распространения отдельных представителей флоры и фауны.
Указывается, что известный венгерский языковед Петер Хайду предложил другую версию определения прародины уральских народов. Хайду, в первую очередь, проанализировал слова,
относящиеся к общеуральскому языковому пласту. Не рассматривая названия из мира фауны, он отобрал всего десять названий растений, принадлежащих к общеуральскому лексическому фонду: семь из них он отнес к эпохе прауральского языкового единства, а остальные три, не имеющие самодийских аналогов, отнес к эпохе финно-угорской общности. Все избранные им для установления прародины угрофиннов растения представляют собой названия деревьев, которые одинаково характерны для сибирской тайги и для европейской зоны смешанных лесов. Особую роль при определении прародины уральских народов, по мнению Хайду, играет дерево вяз. Его название является общим для всех финно-угорских народов. Согласно данным анализа цветочной пыльцы, в предшествовавшие новой эре тысячелетия ареал произрастания вяза простирался по Европе в восточном направлении до северных границ Уральского хребта и верховьев Печоры. Для этих же территорий были свойственны хвойные древесные породы, названия которых являются общими по своему происхождению в современных языках уральской семьи.
П. Хайду высказал мысль о том, что уральскую прародину нужно искать там, где все эти породы встречаются рядом на относительно компактной территории. В VI-IV тыс. до н.э. эти породы деревьев могли произрастать вместе в Западной Сибири и на северо-западных склонах Уральских гор.
Уральские языки обладают очень большим разнообразием и сегодня заметно отличаются друг от друга, что связано с общей историей развития уральских народов и обширной территорией расселения их носителей.
Далее сообщается, что традиционно историю уральских языков принято представлять в виде последовательного дробления цепочки праязыков, которые совместно с современными языками составляют родословное древо языков. Прауральский язык-основа, от которого собственно и берут начало все уральские языки, согласно традиционной точке зрения, которая продолжает доминировать в финноугроведении, распался на прафинно-угорский и прасамодийский не позднее VI-IV тыс. до н.э. Прафинно-угорский существовал до конца III тыс. до н.э. и затем распался на прафин-но-пермский и праугорский. Примерно в середине II тыс. до н. э. прафинно-пермский язык, в свою очередь, распадается на прафин-
но-волжский и прапермский, и к VIII в. н.э. из прапермского формируются коми и удмуртский языки (из прафинно-волжского языка до конца I в. н.э. сформировался прибалтийско-финский, впоследствии также распавшийся на финский, эстонский, карельский и другие языки). Из праугорского в середине I тыс. до н.э. выделяются венгерский и обско-угорские языки.
Восстанавливаемая праязыковая лексика позволяет представить в общих чертах специфику материальной культуры носителей праязыка.
Указывается, что применение метода лингвистической палеонтологии дает основание полагать, что уральская прародина все же находилась в зоне сибирской темнохвойной тайги, а для тыс.
до н.э. это означало территорию, расположенную в основном восточнее Урала: между бассейном нижней и средней Оби и верхним течением Печоры. Но уже для прафинно-угорской эпохи характерен сдвиг территории расселения древних финно-угров в район Прикамья. Именно отсюда впоследствии финно-угры расселились по местам своего нынешнего проживания. Одни племена мигрировали отсюда довольно рано, другие, как, например, венгры, достаточно поздно, что позволило зафиксировать этот процесс в письменных источниках. Сегодня общая численность уральских народов составляет 23-25 млн человек, крупнейшими из них являются венгры, финны, мордва и эстонцы. Но определить точную численность некоторых из этих народов довольно трудно из-за большого количества переходных маргинальных групп, находящихся в процессе аккультурации или ассимиляции [Шабаев, 2018, с. 214].
Далее говоря о нынешней идеологии этнических организаций финно-угров и паннационализме, Ю.П. Шабаев останавливается на «языковом вопросе» в республиках России, где проживают уральские народности. Отмечается, что власти Мордовии сразу же после выступления Путина в Йошкар-Оле1 отменили практику обязательного изучения мордовских языков в школах республики всеми учениками.
В Республике Коми напротив подписанный министром образования приказ о добровольном изучении коми языка в школах
1 Выступление В.В. Путина на заседании Совета по межнациональным отношениям в 2017 г.
республики был приостановлен распоряжением главы республики. Это произошло после нескольких скоординированных акций: одиночных пикетов в защиту языка, писем в адрес главы от местной национальной интеллигенции, выступлений этнических активистов, публикаций в Интернете. Но, как отмечает автор, в администрации главы республики явно переоценили значение и влияние этих акций, а равно и влияние самого коми движения. Большинство людей в целом позитивно восприняли решение о добровольном изучении коми языка, а русскоязычное большинство долго добивалось этого. Тем не менее приказ был «заморожен», и все осталось, как прежде, что вызывает обоснованное недовольство русскоязычного большинства, включая и русскоязычных коми.
Автор сообщает, что в Удмуртии так и не было введено всеобщее обучение удмуртскому языку. Многие представители удмуртского истеблишмента остались на позициях, выражаемых формулой «сделаем позже, когда все заинтересуются удмуртским языком и полюбят его» [Шабаев, 2018, с. 226].
Отмечается, что язык и языковые проблемы становятся сегодня ядром идеологии этнонациональных движений и их лидеров и на смену этническому национализму приходит лингвистический национализм.
Этнический национализм маскируется языковой проблематикой и заботами о сохранении родных языков. При этом в качестве культуртрегеров, которые решают за простых граждан, какие ценности они должны выбирать (включая язык), выступают именно этнические активисты и этнически ангажированные эксперты [там же, с. 230].
Автор указывает, что общая позиция этнических активистов и примкнувших к ним представителей национальной интеллигенции состоит в том, что региональные языки, а точнее языки титульных этнических групп, находятся в бедственном положении и надо оказывать им всяческую государственную поддержку. «В принципе, с идеей государственной поддержки никто не спорит и программ развития языков и мероприятий, направленных на их поддержку, в республиках проводится достаточно, а сами языки почти повсеместно объявлены государственными. Не имеет этого статуса только карельский язык, но, скорее всего, в ближайшее время и он его получит» [там же].
Ю. П. Шабаев отмечает, что, как правило, ратующие за сохранение родных языков культуртрегеры сами ими не владеют: «...в условиях глобализации и серьезной культурной конкуренции, которая имеет место в поликультурных регионах, влияние региональных языков продолжает слабеть. И самое примечательное это то, что дети многих представителей национальной интеллигенции и известных деятелей этнонациональных движений, которые ратуют за сохранение и развитие языков российских финно-угров, этими языками либо не владеют, либо владеют плохо. При этом именно семья является главным транслятором культурных ценностей, главной ареной, где сохраняются традиции» [Шабаев, 2018, с. 230].
Этнические активисты и местные культуртрегеры хотят придать языку не только значение носителя культуры, но также и политического маркера, исходя из идеи «язык есть власть». Как отмечает автор, «именно поэтому они добивались (и в ряде республик им это удалось), чтобы языки титульных этнических групп стали обязательными предметами для изучения в средней школе, хотя иноэтничное население такую идею не поддерживало, о чем свидетельствовали данные массовых опросов» [там же, с. 231].
Далее отмечается, что в идеологии этнических движений финно-угров изначально присутствовала идея «коренных народов» как символических собственников территорий республик, которые названы их именами. При этом «коренной народ» рассматривался ими как ГЛАВНЫЙ НАРОД (выдел. Ю. Шабаевым), который должен был политически доминировать на территории той или иной республики. Но поскольку идею политического доминирования не удалось реализовать, то родились альтернативы политическому доминированию, которые связаны с формированием представлений о республиканских сообществах как иерархически организованных социумов, где на вершине культурной пирамиды находятся представители «коренного», т.е. главного народа. И если это главный народ, то его культурные ценности, и прежде всего язык, должны не только уважаться всеми остальными жителями, но их можно и нужно всем остальным навязывать насильно. «Когда же эта практика была осуждена на федеральном уровне, этнические активисты начали активно сопротивляться практике добровольного изучения языков, называя ее попыткой уничтожить региональные языки, что было откровенной ложью. Практически
повсеместно имели место некие попытки сопротивления» [Н. Ша-баев, 2018, с. 231].
Автор заключает, «тем не менее надо признать, что идея коренного народа как главного, чьи ценности должны иметь безусловный приоритет, глубоко укоренилась в сознании достаточно большой части коми населения, и эта доля за последние годы возрастала, как показали наши исследования (но это не большинство)» [там же, с. 232].
Ю.П. Шабаев указывает, что принципиальная ошибка республиканских властей в Коми и в других республиках с финно-угорским населением состоит в том, что не была создана необходимая информационная среда, обеспечивающая адекватное понимание идеи добровольного изучения языков титульных этнических групп. Речь не шла о наступлении на языки титульных групп, а лишь о защите законных прав всех других граждан, также живущих в северных российских республиках. А поскольку все граждане РФ обладают равными правами, постольку навязывание культурных ценностей одной группы другим недопустимо. Более того, это противоречит нормам международных документов, в частности принятому ООН в 1966 г. Пакту об экономических, социальных и культурных правах, так как в числе культурных прав есть право на культурную свободу, т. е. на свободный выбор языка обучения и общения, свободный выбор культурных ценностей. «Реальной и содержательной дискуссии по поводу региональных моделей этнополитики и проблем этнокультурного образовании власти регионов организовать не смогли, что способствует сохранению в массовом сознании культурных стереотипов, прямо противоположных идее гражданского единства россиян и идее гражданской российской нации» [там же].
Статья [Бойко, 2019] Т.П. Бойко посвящена проблеме реви-тализации письменности карельского языка. Отмечается, что возрождение карельской письменности на основе латинской графики началось в конце 1980-х годов. В процессе ревитализации карельского языка были определены основные задачи, заключающиеся в создании новой терминологии и внедрении ее в социальную практику, в издании новейших словарей карельского языка, и в целом -в подъеме карельского языка до уровня литературного, способного функционировать в различных сферах общения.
Указывается, что у истории формирования письменности карельского языка довольно сложный и противоречивый характер. Развитие письменности, начавшееся в 1920-е годы, было прервано, а карельский язык был объявлен непригодным на новом витке развития общества.
Первый этап создания карельской письменности относится к 1930-м годам и связан с именем известного ученого-лингвиста, профессора Д.В. Бубриха. В конце 1937 г. был утвержден алфавит карельского литературного языка на основе русской графики письма. Однако первый опыт создания письменности на карельском языке успехом не увенчался. Этот период функционирования языка был очень коротким, что не позволило ему стать родным и узнаваемым. Изменилась политическая ситуация в стране, в том числе и в Карелии. Преподавание местных языков было объявлено национализмом, мешающим полноценному овладению русским языком. Таким образом, письменная традиция карельского языка была прервана почти на полвека, и долгие годы карельский язык оставался в стороне от новых реалий жизни, использовался только в бытовой сфере сельской среды.
Перемены в жизни коренных народов наметились лишь в конце 1980-х годов. Тогда на фоне типичного для всей страны бурного всплеска общественно-политической активности в Карелии впервые открыто заговорили о возрождении карельской письменности. В мае 1989 г. в Петрозаводске состоялась конференция «Карелы: этнос, язык, культура, экономика, проблемы и пути развития в условиях совершенствования межнациональных отношений в СССР». Одним из важнейших вопросов, обсуждаемых на конференции, был вопрос о возрождении карельской письменности и возможностях обучения карельскому языку в школах Республики Карелия. Главный акцент был сделан на создание предпосылок для перехода от устной языковой традиции к письменной. После проведения конференции в рекомендации от 25 мая 1989 г. в области языкового строительства было принято решение создавать карельскую письменность на основе латинской графики на двух наречиях - собственно карельском (северном) и ливвиков-ском (южном), поскольку эти два наречия карельского языка обладают существенными различиями во всех областях.
Автор сообщает, что для того, чтобы облегчить изучение родных языков школьникам и студентам, позднее было принято решение о создании единого алфавита. Ученым, преподавателям, писателям и журналистам, пишущим на национальном языке, удалось выполнить эту задачу - был создан единый алфавит карельского языка, утвержденный правительством Республики Карелия в 2007 г.
После того как были написаны и изданы буквари, стали выходить в свет книги для чтения на карельском языке, были созданы словари и грамматики карельского языка. С возрождением новописьменного языка потребовались словари нового типа -словари новописьменных языков.
С 2007 г. началась работа над составлением «Большого русско-карельского словаря (ливвиковское наречие)», который был издан в 2011 г. Своеобразным ответом на «Большой русско-карельский словарь» является «Большой карельско-русский словарь (ливвиковское наречие)», увидевший свет в 2016 г. В 2015 г. был издан также «Русско-карельский словарь (севернокарельские диалекты)».
В 2009 г. началась работа по созданию корпуса вепсского языка. Корпус является информационно-справочной системой, в которой все диалектные тексты даются с подробной паспортизацией. В 2016 г. на основе корпуса вепсского языка было начато создание «Открытого корпуса вепсского и карельского языков», программное обеспечение которого позволит учитывать особенности двух родственных языков.
Создание таких словарей является важным шагом в развитии новописьменного карельского языка, так как словарь закрепляет норму, утверждает письменную форму языка, что непосредственно отражается на процессе преподавания и овладения языком. Наличие письменности повышает статус всякого языка как у тех, кто им владеет, кто соприкасается с языковыми и этноязыковыми проблемами, так и у тех, кто его изучает.
Сообщается, что в процесс языкового строительства активно включились сотрудники Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН. Ими были созданы буквари, грамматики, учебные пособия, составлены словари младописьменных языков Карелии. Выявлены основные проблемные момен-
ты при создании новой лексики и терминологии, отраженных в двуязычных русско-карельском и карельско-русском словарях, учебных пособиях.
В заключение указывается, что актуальность данного исследования обусловлена тем, что развитие карельского языка продолжается на современном этапе, язык не только функционирует в традиционных сферах коммуникации, но и осваивает новые сферы, например Интернет.
Список литературы
Бойко Т.П. Ревитализация карельской письменности // Учен. зап. Петроза-вод. гос. ун-та. - Петрозаводск, 2019. - № 1 (178). - С. 97-101.
Шабаев Ю.П. Уральские народы в этнополитическом ландшафте России: региональный национализм и этнополитика // Этнические и языковые проблемы в современной России: Региональные аспекты. - М., 2018. - С. 209-265.
2020.01.023. Э.Б. ЯКОВЛЕВА. СОВРЕМЕННЫЕ ДАРГИНСКИЙ И КУМЫКСКИЙ ЯЗЫКИ В КОНЦЕПТУАЛЬНО-СОПОСТАВИТЕЛЬНОМ АСПЕКТЕ. (Обзор).
Ключевые слова: даргинский язык; кумыкский язык; куба-чинский язык; аштынский говор; кайтагский диалект; русский язык; английский язык; арабский язык; омоформы; сопоставительный анализ; лексико-семантические классы; исконная лексика; фразеологизм; прототипическая ситуация; концептуализация; композиционная семантика; этническое сознание; термины родства; апеллятив.
Проблема сопоставительного изучения типологически раз-носистемных языков вызывает постоянный интерес лингвистов. В данном обзоре представлены нахско-дагестанские языки в сопоставлении друг с другом, а также с английским, арабским и русским языками.
В статье [Никатуева, 2019] З.Ш. Никатуева представила сопоставительный анализ грамматических омонимов даргинского1 и английского языков. Автор отмечает, что в даргинском и англий-
1 Даргинский язык - один из нахско-дагестанских языков. - Прим. наше.
