CC BY
290
Романова И.В.
Смоленский государственный университет
О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ ПОЭТИЧЕСКОГО СИНТАКСИСА И. БРОДСКОГО
Поэтический синтаксис Бродского характеризует тенденция к дисгармонии. Яркие средства ее выражения - enjambement и синтаксическое свертывание. Бродский вдвое чаще прибегает к использованию enjambement по сравнению со средним показателем по русской и европейской поэзии. Самая простая форма оказывается у него самой редкой, самая сложная - самой распространенной. Enjambement становится не только мощным средством поэтической экспрессии, но начинает выполнять и коммуникативную функцию.
Объектом настоящего исследования стали: одна из самых частотных в поэтике Бродского риторических фигур - enjambement (синтаксический перенос) и одна из самых редко встречающихся в его поэтическом творчестве стилистических фигур синтаксическое развертывание. Они наиболее ярко представляют особенности стиля поэта.
Материалом исследования стали стихотворения Бродского 1970-х годов. Общее количество стихотворений этого периода - 112. Общее количество стихов - 5767.
В своем понимании синтаксического переноса (enjambement) мы опираемся на определение и описание этой фигуры В.С. Баевским [1; 268-272]. Синтаксический перенос (СП) возникает при одновременном соблюдении двух условий: когда 1) отсутствует синтаксическая пауза в конце стиха и 2) имеется синтаксическая пауза в середине стиха. Иначе можно сказать: когда синтаксическая пауза с конца стиха переносится на середину данного или последующего стиха.
Синтаксическая пауза - это пауза, вызванная объективными требованиями синтаксической конструкции, в отличие от чисто интонационной паузы, вызванной, по мнению читателя, требованиями передачи смысла и/или выражения чувства. Как правило, синтаксическая пауза на письме обозначается знаком препинания.
Большинством исследователей СП рассматривается как маргинальное явление, подведомственное теории стиха. Однако с таким же правом он должен быть отнесен к риторике как одна из фигур. Подобно другим риторическим фигурам, СП представляет собой некоторое насилие над строго рациональной речью; целями этого насилия
являются остраннение текста и повышение экспрессивности речи.
В исследованиях, посвященных изучению синтаксического переноса, не отмечалось, что наряду с экспрессивной функцией он выполняет и коммуникативную функцию. При СП происходит несовпадение ритмического и смыслового членения (интонирования) фразы, в результате чего слова (их части или сочетания слов), оказавшиеся «на острие» СП -в конце первого стиха и в начале следующего, сильно остранняются, задерживают на себе читательское внимание и - как следствие
- дополнительно семантизируются и ремати-зируются. Стих, традиционно «утяжеляющийся», семантизирующийся вправо, по направлению к своему концу (благодаря в первую очередь рифме или ее ожиданию, а также композиционной и графической выделен-ности), семантически «уравновешивается» слева, в своем начале. По выражению Л. Баткина, «анжамбеманные «реляционные» лексемы, сродняясь с соседними звуками, а также часто втягивая в ауру рифмовки все окрестное звуковое пространство, конструируют собственный смысл» [3; 51]. Кроме того, СП сродни явлению парцелляции, которое тоже является средством речевой экспрессии и выполняет коммуникативную функцию. Парцелляция, как и СП, выявляет относительную независимость формально-структурного и интонационно-смыслового аспектов речи, асимметрию языковых и речевых (текстовых) единиц. Парцеллянты, как и части соседних стихов, составляющие СП, всегда резко акцентированы и рематизированы. Парцелляция рассматривается как одно из средств смыслового членения содержания сообщения. СП тоже может перенять на себя эту функ-
цию. В ряде случаев нетрудно себе представить взаимозаменяемость явлений парцелляции и СП, например: в стихотворении Бродского «Натюрморт» строфу
Дерево. Тень. Земля
под деревом для корней.
Корявые вензеля.
Глина. Гряда камней.
(II; 273)1
легко представить в следующем виде:
Дерево. Тень. Земля.
Под деревом для корней.
Корявые вензеля.
Глина. Гряда камней.
Для изучения СП мы, вслед за В.С. Баевским, используем французскую классификацию СП, так как простая констатация присутствия / отсутствия СП дает слишком грубую характеристику синтаксической конструкции фрагмента стихотворного текста. Французские филологи-стиховеды среди СП различают rejet, contre-rejet и rejet-contre-rejet. Введем соответствующие им русские терми-ныреже, контррежв ирежв-контррежв (соответственно Р, КР, РКР).
Пример Р:
Когда ты вспомнишь обо мне в краю чужом - хоть эта фраза <...>
(II; 233)
В первом стихе синтаксической паузы нет; в конце первого стиха синтаксической паузы нет тоже; зато есть синтаксическая пауза во втором стихе.
Пример КР:
Такое впечатленье, что пловец
не там причалил и бредет задами <...>
(II; 227)
В первом стихе синтаксические паузы есть, в конце первого стиха синтаксической паузы нет и во втором стихе синтаксической
паузы тоже нет. Конструкция противоположна предыдущей.
Пример РКР:
Июльский полдень. Капает из вафли на брючину. Хор детских голосов.
(II; 317)
В первом стихе синтаксическая пауза есть, во втором тоже, а в конце первого стиха синтаксической паузы нет.
Мера отклонения от строго рационального синтаксиса зависит от двух факторов: 1) от типа СП и 2) от силы связи между синтаксической конструкцией, остающейся в первом стихе, и синтаксической конструкцией, перенесенной во второй стих. Чем реже (при прочих равных условиях) данный тип СП встречается в тексте, тем сильнее он нарушает строго рациональный синтаксис; и чем сильнее связь между синтаксической конструкцией, остающейся в первом стихе, и синтаксической конструкцией, перенесенной во второй стих, тем сильнее нарушение строго рационального синтаксиса.
Опираясь на наше коллективное исследование в соавторстве с В.С. Баевским и М.С. Новиковой [2; 5-11], мы имеем возможность сопоставить материал по СП у Шекспира, Гете, Пушкина, Хлебникова, Ахматовой, Цветаевой, Пастернака, Бродского и вывести общие закономерности. Они находят выражение в убедительных статистических соотношениях и могут быть сформулированы как два постулата СП.
1. Естественная частота форм СП: больше всего КР, меньше Р, еще меньше РКР.
2. Интенсивность СП в данном типе стихотворной речи поэта (эпическом, драматическом, лирическом декламативном, лирическом напевном, лирическом говорном) есть органически присущее ей в данный период свойство и мало зависит от жанра.
Синтаксическому переносу Бродского посвящена замечательная статья Б. Шерра [8; 180-193], в которой он останавливается на примерах из некоторых стихотворений 1970-х гг. Хотя Б. Шерр не придерживается
1 Бродский И. Сочинения. В 4-х т. СПб., 1992-1998. В дальнейшем при оформлении ссылок на это издание в скобках римская цифра означает номер тома, арабская - номер страницы.
французской классификации СП, представляется полезным соотнести его данные с нашими. Л. Баткин в книге «Тридцать третья буква: Заметки читателя на полях стихов Иосифа Бродского» помещает отдельные наблюдения над связью в стихотворениях Бродского СП (он называет СП «перешагиванием») в сочетании с рифмой и фоникой - с семантикой [3; 47-66].
Вот некоторые основные тенденции, которые нам удалось обнаружить.
Вовсе нет СП в стихотворениях «Октябрьская песня», «Набросок» и «Это - ряд наблюдений. В углу - тепло». Их объединяет описательный характер, стремление к наглядности, изобразительности. В этом смысле слова «Это - ряд наблюдений» вполне подходят ко всем трем текстам.
Характер использования Бродским разных типов СП отражен в следующей таблице:
р % КР % РКР % Всего СТ. Всего СП % СП
475 27.6 500 29.1 745 43.3 5767 1720 29.8
Наши данные по 1970-м гг. в целом оказались близки наблюдениям Б. Шерра об использовании Бродским СП в отдельных стихотворениях или циклах 1970-х гг.
Обращает на себя внимание высокий процент СП в поэзии Бродского. Данные В.С. Баевского и др. по обращению к СП поэтов разных эпох и разных культур позволяют судить о среднем уровне использования СП: это 16% от общего количества стихов. Бродский почти вдвое превышает этот показатель.
Мы видим, что Бродский уверенно ломает традицию, согласно которой чаще всего используется КР, реже Р, еще реже РКР. Самая простая и распространенная форма становится у него самой редкой, самая сложная и редкая - самой распространенной. Согласно имеющемуся в нашем распоряжении сравнительному материалу эта тенденция была характерна до Бродского для Цветаевой, являясь показателем «нео-футуристического», «постфутуристическо-го» стиля. О влиянии на творчество Бродского цветаевской поэтики говорится и пишется много. Приведенные наблюдения -
еще один убедительный аргумент в пользу подобных исследований.
Бродский нечасто начинает или завершает стихотворение СП. Если текст все же открывается СП, то сохраняется общая закономерность, противоречащая традиции, -чаще всего первых два стиха связывает РКР, затем Р и, наконец, - КР. Если стихотворение заканчивается СП, то чаще всего оно закачивается у Бродского КР, в полтора раза реже - Р и РКР (в равной степени).
И в статье Б. Шерра, и в коллективной работе В.С. Баевского и соавторов обращается внимание на наиболее сложные случаи СП. Приведем подобные примеры и мы:
- использование в конце первого стиха предлога, союза, частицы:
Через тысячу лет живущая в нише мышь с ломаным когтем, не одолев гранит <..>
(II; 310)
<...> Господне и вздохнешь - о не вздыгхай!- обозревая это <..>
(II; 232)
<...> в который вдарить? Портила не дрожь, но задумчивость. Черт! Все не по-людски!
(II; 339)
В нашем материале встретилось 38 таких случаев, из них на Р приходится 6 случаев, на КР - 8, на РКР - 24 - снова самая сложная форма преобладает;
- разрыв внутри слова, приходящийся на границу первого и второго стихов:
<...> пространства - и представив пропорцию - а нам по силам <...>
(II; 235)
Таких случав в нашем материале 10: один приходится на Р и 9 - на РКР, КР не встречается вовсе (тенденция к усложнению сохраняется);
- СП приходится на границу между строфами (нам встретилось 69 случаев: 18 Р, 20 КР и 31 РКР). Надо признать, что этот прием мы встречаем еще у Пушкина, но его силу за давностью использования умалять не сто-
ит. Строфа представляет собой семантическое, синтаксическое, ритмическое и графическое единство. Оно разрушается СП, соединяющим последний стих предыдущей строфы с первым стихом последующей. Этот эффект усиливается, если строфы пронумерованы и если автор использует сложные формы СП, напр., РКР, или разрыв слова на границе стихов и т.п.:
<...> холодном пробуждаться, полубезумных лезть под кран, дабы <..>
(II; 234)
Впечатление от этого приема еще более усиливается, если помнить, какое значение Бродский (под влиянием Ахматовой) придавал строфе и изобретению новых строфических форм [5; 233]. Таких усложненных случаев СП, в которых разрыв между строфами сочетался бы с окончанием первого стиха предлогом или союзом или разрывом слова, в нашем материале оказалось 6, 5 из них пришлись на РКР;
- добавим к ним еще случаи употребления в СП идиоматического выражения, ощущение разрушения которого вызывает не только инверсия, но и сам факт СП:
За хлебом юриста - земель за тридевять пустишься: власти <..>
(II; 312)
В озерах - и по-прежнему им несть числа - явились монстры (василиски) <..>
(II; 3345);
- вставки иноязычного выражения, приведенного в оригинале или в русской транскрипции:
<...> все, что помнит твердое тело pro vita sua - чужого бедра тепло <...>
(II; 346)
<...> подрывную активность, бродяжниче ство, менаж-
а-труа, и толпа бы, беснуясь вокруг, крича ла <...>
(II; 396);
- эффект СП усиливается за счет риторического умолчания, которое опоясывает самый сложный вид СП - РКР:
<...> то было----не могу тираду
закончить-----в общем, твой парик <...>
(II; 344);
СП может выступать как одно из мощных средств прозоизации стихотворной речи, имитации разговорной речи со всеми характерными для нее интонационными особенностями, некоторой непоследовательностью, сбивчивостью. Вместе с тем Е. Петру-шанская рассматривает СП у Бродского как влияние джазовой поэтики и сравнивает его с синкопой: «Синкопа являет собой некое целомудренное избегание банальных, ожидаемых акцентов; она достигает эффекта естественно-непроизвольного, как бы импровизируемого высказывания. Так и анжамбеман <...> не только вуалирует четкие цезуры, образующиеся вместе с концом строки и подчас создающие условность, искусственность поэтического членения речи, но создает квазинарушения ритма, внутренние, на интонационном разломе, смысловые акценты и внутренние рифмы с конр-реже» [7; 259].
Рассмотрим на конкретном примере, как работает в тексте СП.
Стихотворение «Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря...» (II; 397), открывающее цикл «Часть речи», начинается с указания на жанр послания и на признаки сумасшествия лирического персонажа. Сохраняя видимость формы письма - обозначения от кого, кому, когда и откуда отправляется послание, Бродский тут же ее ломает, точнее, лишает четкого содержания. Неясно, к кому обращено послание - к мужчине или женщине, близко- или малознакомому человеку, облик которого забыт адресантом, в связи с чем определенность адресата теряет смысл. Черты отправителя и его статус тоже неопределенны: он верным друг, но не по отношению к адресату и даже к людям вообще. Можно предположить, что герой одинок, а самопрезентация верным друг больше характеризует его привязанность к прошлому, зависимость от него. В проти-
вовес заявленной дружбе начинается послание со слов любви. Датировка письма выходит за рамки объективной реальности и отсылает к гоголевским «Запискам сумасшедшего». Обозначение места отправления послания колеблется от полной неопределенности (более того, ниоткуда, стоящее рядом с ирреальным временем, вызывает ассоциацию с небытием, с посланием из загробного мира) до перифрастического обозначения Америки. Вся эта часть, отделенная от последующего текста точкой с запятой, представляет собой некое синтаксическое и семантическое единство, главная задача которого - создание впечатления сумасшествия героя. На эти 6 стихов приходится 4 СП, расположенных по принципу ослабления сложности: два РКР, затем КР, осложненный разрывом после союза, наконец Р. В данном случае СП являются одним из средств имитации сбивчивой, захлебывающейся речи помешанного. Начиная с седьмого стиха, текст проясняется. Туманное выг меняется на ты. За ним угадывается не просто женщина, а возлюбленная, разлука с которой для героя мучительна и которую он не в силах забыть. В этой второй части стихотворения прояснению мысли соответствует большая синтаксическая и интонационная стройность, подобная восстановлению сбившегося по началу от волнения дыхания. Здесь СП нет - за исключением одного случая: «<...> я взбиваю подушку мытащим «тыг» / за морями, которым конца и края <...>». СП нужен для выделения образа мытащего «тыг», в котором отразилась вся боль лирического персонажа, его сдавленный ночной всхлип отчаяния, приглушенный подушкой, а «тыг» получается мытащим, так как хочется сказать, как прежде, -«мы». Если произносить эти два стиха вслух, как раз к концу уже не хватает воздуха и требуется вдох, что усиливает эффект всхлипа. Кроме того, образ «мычащего «ты», объединенный в рамках СП с образом бескрайних морей, усиливает драматизм мотива разлученности. Отметим попутно, что Бродский остраняет идиоматическое выражение «конца и края нет» путем усечения последнего слова, что создает впе-
чатление, будто герою страшно представить и произнести, как далеки они с возлюбленной друг от друга.
СП в целом ориентирован на дисгармонию, поэтому он так «прижился» в намеренно затрудненной поэтической речи Бродского. Поэт широко и совершенно сознательно использовал этот прием, следуя своему принципу использовать строгую форму для вполне современного содержания [6; 32]. К современности содержания необходимо добавить еще и современность интонации. В этом смысле СП - одно из мощнейших средств ее создания.
Синтаксическое развертывание (СР) мы, вслед за В.С. Баевским [1; 272-278], рассматриваем как ранее не описанную стилистическую фигуру, которая состоит в последовательном удвоении количества и/или протяженности синтаксических единиц по отношению к стиху как единице стихотворной речи. СР наслаивается на синтаксическое, метри-ко-ритмическое и строфическое членение стихотворного текста, еще более усложняя его синтагматический план.
Первый стих СР делится синтаксически и интонационно на два полустишия. Следующий стих представляет собой синтаксическое и интонационное единство. Третий и четвертый стихи совместно образуют единую синтаксическую конструкцию. Пятый -восьмой стихи также составляют единое синтаксическое и/или интонационное целое.
Полная формула такова: СР = (12+ х/г) + 1
+ 2 + 4. Пример - стихотворение Д. Самойлова «Таланты».
СР может быть редуцированным и иметь
вид: (12 + 12) + 1 (стих с синтаксической
паузой плюс один стих без паузы). Такая простейшая разновидность СР часто совпадает с КР и встречается практически на каждой странице стихов.
Разновидность СР вида (12 + 12) + 1 + 2 называется малыгм СР и почти столь же распространена.
Как исключение встречается и большое
СР: (X + X) + 1 + 2 + 4 + 8.
Стилистическая фигура, противоположная СР, синтаксическое свертывание (ССв),
встречается значительно реже и почти только в редуцированном виде. Движение от конструкций, охватывающих четыре или хотя бы два стиха, объединенных синтаксически и интонационно, к конструкциям объемом в два стиха, один стих и две половинки стиха противоречит естественному строю стихотворной речи.
Характер использования И. Бродским разных типов СР и ССв отражен в следующей таблице:
Всего стихов СР ред. СР мал. СР полн. Всего СР .д е л и С С 2 и С С Всего ССв
Колич. 5767 50 34 5 89 15 3 18
% 100 0,87 0,59 0,09 1,54 0,26 0,05 0,31
Из таблицы видно, что для стихотворной речи Бродского СР и ССв не характерны. Можно предположить, что эта фигура, как и ССв, мало органична для неофутурис-тического стиля, идущего вразрез с естественной речью. Прием СР (в противовес СП) в целом ориентирован на гармонию, поэтому оказался в известной мере чужд поэтическому стилю Бродского.
Абсолютное большинство малых и полных СР и ССв имеет форму, не соответствующую строго нашему описанию. По мнению В.С. Баевского, подобные случаи не следует отбрасывать, так как они обогащают общую картину. У Бродского поэтический синтаксис чрезвычайно сложен, синтаксических пауз у него больше, чем в идеальной форме СР или ССв; в таких случаях мы учитывали более сильные из них, обозначенные в тексте точками, например, малое СР:
Правильно! Тело в страстях раскаялось.
Зря оно пело, рыдало, скалилось.
В полости рта не уступит кариес
Греции Древней, по крайней мере.
(II; 290);
малое ССв:
Испепеленные скалы, почва в мертвой коросте.
Череп в его оскале!
И в лучах его - кости!
(II; 370)
Несмотря на то, что ССв встречается крайне редко, у Бродского есть случаи использования не только редуцированного ССв, как, например:
Набережные напоминают оцепеневший поезд.
Дома стоят на земле, видимы лишь по пояс.
(II; 384),
но и малого ССв:
Она достала чашку со стола и выплеснула в рот остатки чая. Квартира в этот час еще спала.
Она лежала в ванне, ощущая <..>
(II; 223)
Стихотворение «Дебют», из которого приведен последний пример, условно делится на две равные части: 1) девушка в ожидании любовного свидания и 2) девушка стала женщиной; после свидания. Эти два состояния контрастируют друг с другом не только на уровне семантики, но и на уровне формы. Первая часть открывается редуцированным СР, которое с натяжкой можно расширить до малой формы (учитывая, что синтаксическая пауза между вторым и третьим стихами сильнее, чем синтаксическая пауза в середине третьего стиха):
Сдав все экзамены, она к себе в субботу пригласила друга; был вечер, и закупорена туго была бутылка красного вина.
(II; 223)
Вторая часть начинается с процитированного выше примера ССв.
СР чаще встречается у Бродского в катренах и в более традиционных жанровых
формах, как, например, стихи на случай, ода, послание («Ничем, Певец, твой юбилей...», «На 22-е декабря 1970 года Якову Гордину от Иосифа Бродского», «Похороны Бобо»). Возможно, его тяга к изобретению оригинальной строфы повлияла на отказ от разного рода твердых строфических
форм, с которыми СР имеет самую тесную связь.
Так, пристрастие к самым сложным формам синтаксического переноса и к синтаксическому свертыванию, установка на затрудненную поэтическую речь становятся приметами неофутуристического стиля Бродского.
Список использованной литературы:
1. Баевский B.C. Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы. М.: Языки славянской культуры, 2001.
2. Баевский B.C., Новикова М.С., Романова И.В. Синтаксический перенос (ENJAMBEMENT) // Филологический вестник Ростовского государственного университета. 2004. №3.
3. Баткин Л.М. Тридцать третья буква: Заметки читателя на полях стихов Иосифа Бродского. М., 1996.
4. Бродский И. Сочинения. В 4-х т. СПб., 1992-1998.
5. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. М., 2000.
6. Иосиф Бродский. Большая книга интервью. М., 2000.
7. Петрушанская Е. Джаз и джазовая поэтика у Бродского // Как работает стихотворение Бродского. Сборник статей. М., 2002.
8. Scherr B. Beginning at the End: Rhyme and Enjambment in Brodsky’s Poetry // Brodsky’s Poetics and Aesthetics / Eds. by L.Loseff & V.Polukhina. London: The Macmillan Press, 1990.
