CC BY
34
тексте, и составляют основу социализированных мироощущения, мировосприятия, мировоззрения членов социума - носителей конкретного языка. Национальная значимость той или иной реалии как конденсат когнитивного опыта данного языкового коллектива становится известной носителям данного языка из практики функционирования знака. Если «слово, - как пишет Л.С.Выготский, - проходя сквозь какое-либо художественное произведение, вбирает в себя все многообразие заключенных в нем смысловых единиц и становится по своему смыслу как бы эквивалентным всему произведению в целом» [1: 350], то значение языкового знака вбирает в себя весь предшествующий и современный опыт той сферы деятельности, в которой он функционирует.
Таким образом, язык как система конвенциональных ориентиров - это знак внешнего мира в сознании носителей языка со своим означаемым - семантикой как логико-аксиологическим представлением о мире - и своим означающим - системой языковых знаков, обслуживающей развитие, сохранение и реализацию этого представления в процессе коммуникации.
Литература
1. Выготский Л.С. Мышление и речь / Л.С. Выготский. М., 1996.
2. Гумбольдт В. фон. О различии организмов человеческих языков и о влиянии этого различия на умственное развитие человеческого рода / В. фон Гумбольдт. СПб., 1859.
3. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры / В. фон Гумбольдт. М., 1985.
4. ЛосевА.Ф. Языковая структура / А.Ф.Лосев. М., 1983.
5. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения / М.В. Никитин. М., 1988.
6. Сепир Э. Язык. Введение в изучение речи / Э. Сепир. М., 1934.
7. Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике / Ф. де Соссюр. М., 1990.
8. Стросон П. Грамматика и философия / П.Стросон // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. Логический анализ естественного языка. М., 1986. С. 160-173.
9. Фаст Дж. Язык тела / Дж.Фаст // Фаст Дж. Язык тела. Холл Э. Как понять иностранца без слов. М., 1995.
Т.Ю. ТАМЕРЬЯН
о некоторых дискуссионных вопросах теории прецедентности
исследовательское поле настоящей статьи входят несколько аспектов проблемы ЫЪрецедентности. Ракурсы изучения данной проблемы охватывают практически все актуальные направления современной лингвистики - когнитивную лингвистику, лингвокультурологию, психолингвистику, литературоведение и культурологию. Теория прецедентности, впервые заявленная Ю.Н. Карауловым, представляет собой широкую область для обсуждения дискуссионных вопросов, среди которых: разграничение прецедентных феноменов и других явлений, прецедентности и интертекстуальности, определение структуры и значения прецедентных феноменов,
выявление способов их актуализации и, наконец, уточнение сферы «пребывания» и способов функционирования данных феноменов.
Национальная культура понимается как совокупность общественных отношений и принятых ценностей. В системе ценностей обычно выделяются две группы: нравы, обычаи, традиции, стереотипы вербального и невербального поведения, стереотипы восприятия, механизмы мышления и артефакты как совокупность вербальных, визуальных и других произведений культуры.
Следует иметь в виду, что ценности культуры рассматриваются сквозь призму определенной эпохи как в синхронном, так и диахроническом ракурсе. В силу чего каждый пласт прецедентных феноменов является отражением ценностей той эпохи, на базе которых сложились свои механизмы ментальной обработки действительности, закрепленные в соответствующих паттернах.
Концептуальная картина мира и концептуальная система представляют собой совокупность моделей, структурирующих знания о мире. Помимо знаний сознание индивида включает его мнение о действительном и виртуальном мире [Каминская 1990].
Индивидуальная когнитивная система функционирует на двух уровнях, осуществляя фиксирование когнитивными моделями стереотипных ситуаций, отражающих субъективный опыт индивида, а также введение новой информации, переработку и образование новых познавательных структур [Баранов 1993].
«Этническая картина мира является фрагментом концептуальной и языковой картин мира. Она включает этнические стереотипы и установки, этнические портреты и автопортреты (представления о себе как этносе и о других этносах), всевозможные ассоциации, связанные с конкретными этносами, фоновые знания и культурные концепты, которые фиксируются как в ментальном, так и в языковом поле этноса. В этническую картину мира также входят основные ценностные ориентации этноса, которые на уровне культуры и языка выражаются в основных концептах данной лингвокультурной общности» [Буряковская 2000:6].
Совокупность знаний и представлений актуализируется в процессе коммуникации, образуя пресуппозицию, - зону пересечения информационных пространств и концептосфер коммуникантов. Таким образом, пресуппозиция (макро-, микро- и со-циумная) совпадает с общими основаниями [см.: Гудков, Красных 1998:130-131].
Общее основание (common ground) является контекстуальным фоном коммуникации, включающим знания, верования, образы, предположения, ожидания, разделяемые участниками общения. Г. Кларк выделяет два вида общих оснований -коллективное (communal common ground) и личностное (personal common ground). Коллективное общее основание соотносится с культурным сообществом, в котором функционируют коммуниканты, личностное общее основание обусловлено личными отношениями участников общения, их персональным совместным опытом [Clark 1996:120-121].
Особым видом коллективных общих оснований является культурная грамотность (cultural literacy) [Hirsch 1987]. Культурная грамотность включает в себя общую информацию об истории, науке, искусстве, литературе, необходимую среднему носителю данной культуры для успешной коммуникации.
В структуру фоновых знаний входят знания, которыми располагают все члены лингвокультурного сообщества, региональные сведения и общечеловеческие, универсальные или энциклопедические знания, которые могут оцениваться по-разному в различных типах культур [см.: Верещагин, Костомаров 1976:210].
Содержание фоновой информации охватывает прежде всего те специфические факты, которые называются реалиями.
На уровне лексико-семантической системы языка фоновая информация понимается как культурный компонент значения слова - т.е. экстралингвистическое содержание слова, отражающее взаимосвязь языка и культуры [Верещагин, Костомаров 1983:55-58].
В.С.Виноградов понимает фоновую информацию как «социокультурные сведения, характерные лишь для определенной нации или национальности, освоенные массой их представителей и отраженные в языке данной национальной общности» [Виноградов 2004:37].
Понятие фоновой информации связано с имплицитной информацией. Имплицитные сведения содержатся в так называемом вертикальном контексте, «под которым понимается не явно выраженная историко-филологическая информация, содержащаяся в тексте» [Виноградов 2004:41].
Фоновые знания обеспечивают вертикальный контекст коммуникации, создавая общность информационного поля общения. Общее основание составляет горизонтальный контекст коммуникации как условие осуществления совместной деятельности.
Общие основания формируются на базе содержания концептосферы. Концепты, существующие в коллективом сознании, в отличие от индивидуальных и микрогрупповых, представляют совокупность концептов национально-культурной общности. Национальная концептосфера является фактором коммуникативной компетенции, которая предполагает умение выбрать концепты, необходимые для реализации перлокутивного эффекта, то есть для воздействия на адресата, и умение найти языковые соответствия, адекватные ситуации общения [Слышкин 2000:25].
Культурное пространство выступает в качестве формы существования культуры в человеческом сознании, включая все существующие и потенциально возможные феномены в границах данной культуры. Когнитивная база, его центр содержит и структурирует совокупность знаний и представлений - модели восприятия и переработки информации, сформировавшиеся на основе конкретных явлений культуры [см.: Гудков 2003:91-98].
Текстосфера как совокупность текстов культуры поставляет в национальное культурное пространство образцы обработки информации, ситуационные модели, связанные с некоторыми сведениями о мире. Ментальные репрезентации, объективированные в тексте, аксиологически маркированы, опираются на национально-культурные стереотипы, представления и преференции, фоновые знания и пресуппозиции.
Важнейшие для культуры смыслы интерпретируются и реинтерпретируются в текстах культуры. В русской культуре особая роль принадлежит художественной литературе.
Тексты культуры находятся между собой в отношениях интертекстуальности, под которой подразумевается диалог между всеми ранее созданными и современными текстами.
Если рассматривать интертекст в широком смысле как вербальный или невербальный культурный объект, то прецедентный текст выступает в роли одного из заданных образцов, эталона текста, отражающего стереотипные способы реперезен-тации этнического мышления, культурно и исторически детерминированный канон
как специфический способ означивания. Он транслируется, претерпевая трансформации, характерные для межтекстовой семиотики.
Семиотические системы внутри лингвокультуры тематизируются по сферам культуры, конституируясь из соответствующих текстуально значимых элементов -мотивов, топосов, образов, символов, мифологем, архетипов, клише и т.д.
Произведения живописи функционируют в поле культуры как массив визуально-вербальных текстов с вербальным компонентом в виде названия. Они приобретают статус прецедентности главным образом благодаря модельности сюжетов - ситуаций, на них изображенных (например, «Возвращение блудного сына» Рембрандта, «Явление Христа народу» А.Иванова или «Последний день Помпеи» К. Брюлова).
С позиции лингвокультурологии прецедентный текст служит изучению механизмов воплощения и межпоколенной трансляции стереотипов национального мировоззрения в обыденном сознании. В рамках семиотического подхода, при котором культура рассматривается как особая знаковая система, прецедентные тексты понимаются как некоторый объем знаний и представлений представителей определенной лингвокультуры, представленный в виде интерпретационных моделей, закрепленных в артефактах культуры. Каждая группа артефактов образует свою знаковую подсистему, функционирующую внутри общего национально-культурного кода.
С точки зрения психолингвистики, прецедентные тексты рассматриваются в аспекте способов функционирования текстовых единиц в тезаурусе языковой личности и национальном коммуникативном пространстве.
В ракурсе изучения дискурса остается до сих пор открытым вопрос о типах дискурса и речевых жанрах, допускающих функционирование прецедентных феноменов. Г.Г. Слышкин называет композиционные структуры и совокупности языковых штампов, знакомые членам определенной культурной группы и обладающие определенной ценностью, прецедентными жанрами [Слышкин 2000]. Если художественный, публицистический, политический, педагогический и другие типы дискурсов характеризуются символьностью, мифологичностью и широким диапазоном выразительных средств, то особенности научного дискурса сводят до минимума возможность функционирования в нем прецедентных феноменов.
Некоторые авторы считают, что прецедентный текст является совокупностью сведений из многих текстов, созданных в русской культуре по поводу и в связи с произведением [Гришаева 2004:27]. Это соотносится с тем, что Г.Г. Слышкин называет внетекстовыми аспектами прецедентности, выделяя в структуре прецедентного текста внутритекстовые (названия произведения, отдельные отрывки, имена персонажей и др.) и внетекстовые аспекты. А сам прецедентный текст автор трактует как основную единицу текстовой концептосферы. Такое понимание не согласуется с определением прецедентного феномена как образца переработки информации о мире.
Восприятие прецедентного текста осуществляется по двум направлениям: внутритекстовому - в соответствии и с принятыми в данной культуре текстовыми образцами - и внетекстовому, т.е. соответствует ли данный способ обработки фрагмента действительности эталонным критериям его интерпретации. Второй, экстралингвистический аспект, является базовым при оценке текста. Поскольку смыслы, отраженные в текстах культуры различны, то восприятие одних и тех же артефактов в различных типах культур будут отличаться.
По мнению Д.Ю. Гудкова, за каждым прецедентным феноменом стоит особое представление, называемое национально-детерминированным минимизированным
представлением. Но, поскольку, выражаясь в терминах автора, алгоритм минимизации элементов «поля» культуры осуществляется на основе механизмов и моделей, выработанных данной культурой, то он одинаково действует по отношению ко всему корпусу феноменов и явлений, а не только получивших статус прецедентно-сти. А. Вежбицкая называет эти интуитивные законы, формирующие особенности мышления, чувствования, речи и взаимодействия моделей «грамматикой» культуры [Вежбицкая 2001:123]. Таким образом, национально-детерминированное минимизированное представление стоит за всеми культурными единицами, а владение ими является вопросом культурной компетенции.
В каждой культуре на современном этапе глобализации присутствуют универсальные, общечеловеческие ценности, приобретающие дополнительные характеристики на национальной почве или меняющие вектор оценки. На уровне прецедент-ности - это универсальные прецедентные феномены как единицы международного культурного фонда (заимствуемые или транслируемые в несколько культур одновременно). Однако отличие аксиологических установок и механизмов, действующих в различных культурных пространствах, приводит к различной когнитивной обработке универсальных культурных единиц или фактов культуры, построенной на национально обусловленной когнитивной системе, что, в свою очередь, способствует формированию разных моделей интерпретации действительности в культурах разного типа.
Кроме универсальных прецедентных феноменов в каждой лингвокультуре функционируют прецедентные инокультурные феномены, созданные средствами другого языка, в границах другой культуры, характеризующие иную ментальность. Тогда воссоздание фрагментов чужой картины мира осуществляется через национальную призму восприятия носителей принимающей культуры, через семантическую сеть другого языка.
Особый случай представляет двуязычие/многоязычие, когда язык и национальное сознание превращаются «из абсолютной догмы, какими они являются в пределах замкнутости и глухого одноязычия, - в более гибкую и податливую новым понятиям мировоззренческую систему» [Бахтин 1986:227]. Двуязычие - это диалог мировоззрений, систем мира. При нем, указывает Г. Д. Гачев, приобретается «стереоскопичность зрения, объемность мышления» [Гачев 1998:37]. Для двуязычного носителя язык и культура живут все время в двух аспектах: «свой родной» (в котором он вырос) и «свой - чужой» (в котором он приобщился к образованию и цивилизации и который стал для него вторым языком мышления).
В процессе взаимовлияния культур в сознании представителей так называемой пограничной идентичности формируются полифункциональные модели восприятия и обработка действительности.
Вербальные прецедентные тексты образуют межуровневую семиотическую подсистему, представленную модельными культурно маркированными ситуациями и образами-символами, которые объективируются в дискурсе как прецедентное имя или прецедентное высказывание. Название текста, вопреки распространенной точке зрения, мы не рассматриваем в качестве «свертки» текста. Название произведения - имя, или высказывание, указывающие на ситуацию или комплекс ситуаций, связанных с сюжетом прямо или косвенно, - представляют собой отдельный случай употребления, прецедентного феномена.
Художественные произведения и некоторые другие виды текстов составляют прецедентные комплексы, включающие несколько прецедентных феноменов - пре-
цедентных имен, ситуаций, высказываний, каждый из которых может функционировать самостоятельно как отдельный узел в составе фрейма прецедентного текста или текста-источника. Узлы могут наполняться другими фреймами, а сам фрейм входить в другой, более высокий по иерархии фрейм.
Знания в составе фрейма в совокупности описывают некий стереотипный, стандартный набор, с которым человеку приходится иметь дело в повседневной практике. Фрейм связывает знания, описывающие определенный концепт. Например, прецедентный текст «Три мушкетера» как одна из репрезентаций концепта «дружба», составляют узлы, представленные прецедентными именами Атос, Портос, Арамис, ДАртаньян, рядом прецедентных ситуаций и высказываний.
Д.Б. Гудков, И.В. Захаренко, В.В. Красных и некоторые другие лингвисты подразделяют прецедентные феномены на прецедентный текст, прецедентное имя, прецедентное высказывание и прецедентную ситуацию. Одно и то же языковое средство может означать разнородные референты - предмет, лицо, ситуацию, комплекс ситуаций, артефакт в виде текста. Например, Дон Кихот - имя, текст и комплекс ситуаций, а «Переход Суворова через Альпы» - предмет (картина), ситуация и высказывание. Если позиция некоторых лингвистов, объединяющих все прецедентные феномены, связанные с текстом под термином «текст», кажется обоснованной, то основания, на которых Л.И. Гришаева полагает, что прецедентный феномен Иван Сусанин может быть интерпретирован не только как ситуация или имя, а как текст, а Печорин - как текст или ситуация, не вполне обоснованы [Гришаева 2004:25].
Отсутствие четкой дифференциации видов прецедентных феноменов обусловлено в первую очередь диффузностью их границ. Прецедентный текст - законченный и самостоятельный продукт речемыслительной деятельности - является артефактом, культурным знаком. в отличие от прецедентной ситуации или прецедентного высказывания, прецедентный текст не изофункционален названию произведения, выступающего в качестве прецедентного имени, которое одновременно может реализовываться в различных дискурсивных условиях как прецедентная ситуация или прецедентное высказывание. Скажем, название повести Дж.К. Джерома «Трое в лодке (не считая собаки)», пьеса Г. Горина «Чума на оба ваши дома», повесть В. Распутина «Живи и помни», рассказ А. Солженицина «Последний день Ивана Денисовича», в различных контекстах реализуются как прецедентные имена, прецедентные ситуации или прецедентные высказывания. Ситуация, понимаемая как положение дел, фрагмент внеязыковой действительности, связанная с определенными коннотациями, может обозначать совокупность обстоятельств, процесс и сценарий как последовательность развития событий.
Собственно прецедентными текстами как разновидоностью прецедентных феноменов являются тексты малой формы, иногда не имеющие названия. Прецедентные тексты крупных форм выступают всего лишь в качестве источников прецедент-ности, а их названия по своей сущности относятся к прецедентным именам или высказываниям и/или ситуациям.
Критерии выделения прецедентных феноменов среди других явлений культуры обусловлены теми закономерностями, по которым существует национальное культурное пространство, порождая новые смыслы и реинтерпретируя старые в рамках выработанных образцов. Ни историко-культурная значимость, ни аксиологические потенции феноменов, ни общеизвестность или частотность их употребления не являются определяющими.
Актуальность, яркость и насыщенность образов, персонифицированность, маркированность, лаконичность и меткость языкового выражения служат некоторыми предпосылками возможной прецедентности.
Отличие прецедентных феноменов от других культурных единиц заключается в том, что последние функционируют в качестве фоновых сведений/знаний, в то время как прецедентные феномены имеют семиотический способ обращения, предполагающий, что определенная единица является знаком для представления некоторой другой единицы. Знаки-индексы и знаки-символы, по Ч. Пирсу, соотносимы с двумя видами знакообозначения прецедентных текстов, поскольку прецедентные феномены могут или служить указанием на прецедентный текст, или быть его символом. По сравнению со стереотипом, эти знаки персонифицированы, они всегда связаны с конкретным фактом (ситуацией, лицом, текстом) и обладают собственными значениями, что отличает их от стереотипов, которые не персонифицированы и/или обладают нулевой значимостью.
Прецедентные феномены, употребляющиеся денотативно как номинаторы отдельных фрагментов действительности, переходят в разряд знаков первого порядка - фактов и явлений культуры. Апелляция к ним может осуществляться в виде прямого упоминания, цитации, иносказаний, аллюзии, реминиции и т.п.
Признаком прецедентности является использование прецедентного имени интен-ционально, в характеризующей функции. Прецедентное высказывание отличается от интертекстемы по функциональному признаку, означивая эталонную ситуацию. В сознании индивида реальная ситуация речи воспроизводит некоторую прецедентную ситуацию, связанную или не связанную с прецедентным текстом (при этом под «прецедентным текстом» подразумевается источник сведений, сюжетная линия).
В научной литературе к числу прецедентных феноменов часто относят культурные единицы широкой тематической отнесенности, не являющиеся знаками-символами.
Прецедентные феномены как знаки второго уровня, по Р. Барту [Барт 1989:78], структурируются по определенным признакам, образуя синонимические ряды
(Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро, комиссар Мегре; мисс Март, миссис Флетчер; Фрекен Бокк, Мэри Поппинс) и антонимические пары (Пушкин - Дантес; Моцарт -Сальери; Обломов - Штольц), связанные имена (Ромео и Джульетта; Тристан и Изольда; Антоний и Клеопатра; Бобчинский и Добчинский; Дон Кихот и Санчо Пансо; Шерлок Шолмс и Доктор Ватсон) и кластерные группы (Атос, Портос, Арамис, Д^Артаньян; Трус, Балбес, Бывалый). Такие же внутриструктурные отношения связывают прецедентные высказывания и прецедентные ситуации.
Подытоживая рассмотренные вопросы, следует признать, теория прецедентно-сти открывает не только широкие перспективы для разработки многочисленных ракурсов по данной проблематике, но обнаруживает многие дискуссионные моменты.
Литература
1. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М.: Художественная литература, 1986.
541 с.
2. Буряковская В.А. Признак этничности в семантике языка (на материале русского и английского языков): Автореф. дисс. .. канд.филол.наук. Волгоград, 2000.
i. проблемы теоретической лингвистики
3. Вежбицкая А. Японские культурные сценарии: психология «грамматики» культуры//Со-поставление культур через посредство лексики и грамматики.
4. Виноградов В.С. Перевод. Общие лексические вопросы. М., 2004.
5. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Курс лекций. М.: Академия, 1998. 429 с.
6. Гришаева Л.И. Прецедентные феномены как культурные скрепы (к типологии прецедентных феноменов) // Л.И. Гришаева, М.К. Попова, В.Т. Титова. Феномен прецедентности и преемственность культур. Воронеж: Воронежский гос.ун-т. 2004.
7. Гудков Д.Б., Красных В.В. Русское культурное пространство и межкультурная коммуни-кация//Научные доклады филол.фак-та МГУ Вып. 2. М., 1998.
8. Каминская О.Л. Текст и коммуникация. М., 1990.
9. Леонтович О.А. Россия и США: введение в межкультурную коммуникацию. Волгоград: Перемена, 2003.
10. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты процентных текстов в созании и дискурсе. М.: Academia, 2000.
11. Clark H.H. Using language. Cambridge: Cambridge University Press, 1996.
12. Hirsh E.D. Cultural lieracy (what every American needs to know). Boston, 1978.
Т.С. ЧЕХОЕВА
дифференциация афоризмов и других текстов малой формы
H современном этапе афоризм определяется неоднозначно и понимается по-раз-ому. Расхождения в определении понятия «афоризм» касаются следующих моментов: 1) наличие или отсутствие автора у афоризма; 2) акцент на содержательной стороне афоризма (афоризм - глубокая (мудрая) поучительная мысль в краткой образной форме) или на неожиданности и оригинальности суждения с целью произвести «ошеломляющее» действие; 3) наличие или отсутствие народных афоризмов. В общем, анализ словарных дефиниций афоризма определяет афоризм (греч. apho-rismos) как изречение, выражающее в лаконичной форме обобщенную, законченную мысль («Служить бы рад, прислуживаться тошно», А.С. Грибоедов) [7:78].
Отсутствие устоявшейся терминологии, то есть сложившихся и широко признанных дефиниций афоризма, является причиной нечеткой дифференциации афоризма и других текстов малой формы. Не очерчены четко границы афоризмов и их дифференциация от других текстов «малой формы» - пословиц, поговорок, крылатых выражений и т.д. Сборники, в которых встречаются афоризмы, как правило, озаглавлены «Сборник цитат и афоризмов», «Крылатые изречения», «В мире мудрых мыслей», «Жемчужины мыслей» и т.д. Таким образом, в название сборника может включаться расширительный термин. Народные афоризмы представлены в сборниках пословиц и поговорок. Иностранные издания ограничиваются названиями quatations, citations (цитаты).
Таким образом, проблема дифференциации афоризма и других текстов малой формы является актуальной. Причина нечеткой дифференциации афоризмов заключается в том, что афоризмы, так же как и пословицы, поговорки, грегории, трюизмы, парадоксы относятся к категории универсальных высказываний, которые «обладают предельно широкой семантикой, отсутствием непосредственной связи с реальностью, с переходом в область «чистой идеи» [2:56].
