CC BY
139
Н. Н. Клепиков *
О некоторых аспектах секретного делопроизводства в Советской России в 1920-х - начале 1940-х гг.
(на примере деятельности цензурных органов)
В статье рассмотрен процесс засекречивания деятельности органов цензуры, организации секретного делопроизводства и описан уровень сохранности этих документов на примере Архангельского губернского и окружного органов цензуры.
This article describes the process of classifying activities of censorship, secret organization records and describes the level of security of these documents by the example of the Arkhangelsk province and district of censorship.
Ключевые слова: секретное делопроизводство, деятельность цензурных органов.
Key words: the secret office work, the activities of the censorship authorities.
Как известно, к числу ключевых проблем, с которыми сталкиваются исследователи советской политической цензуры, относятся ограниченность источниковедческой базы, а также трудность вычленения из нее (расшифровывания) необходимой информации. В связи с этим остановимся на некоторых нормативных актах, разработанных Г лавным управлением по делам литературы и издательств (Главлит) или его структурными подразделениями в 1920-1930-е гг. в рамках действовавшего тогда советского секретного делопроизводства и призванных свести к минимуму любое упоминание о деятельности как самих цензурных органов, так и различных ее проявлений.
Так, еще в 1926 г. в одной из инструкций Главлита указывалось на необходимость сокрытия любой информации, касающейся осуществляемых в стране цензурных ограничений. По этому поводу говорилось следующее: «В некоторых местах до настоящего времени практикуется обозначение - “цензор”, “цензура”. Это неправильно и с точки зрения официальной - у нас нет цензурных органов, а есть органы контроля и таковыми они должны являться. Кроме того, и по качеству Окрлиты, Улиты,
* Кандидат исторических наук, Архангельский государственный университет.
194
Гублиты и Обллиты - не цензура и в своих видах работы резко отличаются от последних. Поэтому и употребление этого термина было бы несомненно ошибкой»1. Отсюда появление таких эвфемизмов как «РВЦ» (разрешено военной цензурой, до 1922 г. - Н.К.), «гублит», «обллит», «окрлит», «гор-лит» и т. п. Правда со временем и эти мало привлекающие внимание обозначения были упразднены. В соответствии с цензурным письмом от 1940 г. с целью «ужесточения контроля» над единым порядком «выдачи органами цензуры разрешительных номеров на издания по всем Глав/край/обллитам» и повышения «ответственности каждого цензора за их выдачу» в качестве цензурных обозначений вводились специальные литеры и номера. Так, например, обозначение «СЛ 60780», зашифровывало в себе наименование Глав/край/облита (в данном случае, «СЛ» - Архангельская область) и порядковый номер цензора. Как говорилось по этому поводу в циркуляре: «литер с номером», должен был печататься «на последней странице любого издания, мелким шрифтом, не выделяясь от шрифта всего издания»2.
Следует отметить, что советская цензура, охраняя государственные тайны, сама являлась тайной из тайн, зорко следя за своей конспирацией. Об этом свидетельствует целый ряд инструкций, одна из которых: «О существовании различных видов цензуры» (1923) запрещала раскрывать сущность форм и методов работы цензурных органов3. В соответствии с другим документом (1925) указывалось на непозволительность «печатания всякого рода статей, заметок и объявлений, обращающих внимание на работу органов предварительного и последующего контроля печатного мате-риала»4. Кстати, не желая вызывать ненужные параллели и сравнения советской цензуры с цензурными установлениями дореволюционной России, Главлит запретил «печатание на обложках пьес, книг и т. п. царские цензурные рекомендательные пометы»5.
Одновременно происходило ужесточение требований, предъявляемых к секретному делопроизводству, а также работающим с ним лицам. Так, любой материал с грифом «секретно» или «совершенно секретно» после ознакомления с ним подлежал пересылке обратно или уничтожался на
1 Государственный архив Архангельской области (ГААО). Ф. 2242. Оп. 1. Д. 16. Л. 3.
2 ГААО. Ф. 2795. Оп. 5. Д. 25. Л. 18-19.
3 Там же. Ф.2242. Оп.1. Д.20. Л.15.
4 Цитируется по: Блюм А.В. За кулисами «министерства правды». Тайная история советской цензуры. 1917-1929. СПб., 1994. С.124.
5 ГААО. Ф.2242. Оп.1. Д.11. Л.16.
месте. Показателен в данной связи циркуляр, отправленный Архангельским губернским отделом по делам литературы и издательств (Архгубли-том) в соседний Северо-Двинский гублит (1927). В соответствии с ним в губархив разрешалось сдавать «только секретную разную переписку» за прошлые годы. Правда, при этом делалась серьезная оговорка: «сдавать не следует следующие материалы: совершенно секретные директивы Главлита по печати, как-то: циркуляры, перечни, инструкции, отношения Главлита по оперативной работе Гублита и другие руководящие распоряжения, которые необходимы для последующего руководства в работе»6.
Не подлежали сдаче в архив и печатные материалы, находящиеся на хранении в органах местной цензуры - гранки и тексты рукописей, предоставляемые для предварительной цензуры, а также экземпляры разрешенных изданий или конфискованные тиражи книг, газет или брошюр. По истечению одного года в соответствии с указаниями Главлита все конфискованные материалы («макулатурного» характера) должны были передаваться в Г лавбум или утилизироваться на местах7. Подлежали уничтожению гранки и тексты рукописей, «как имеющие следы делопроизводства в виде ремарок сотрудников цензуры и штампов о выпуске в свет»8, а также карточки с цензурными вычерками из рукописей, допущенных к печати. Что же касается обязательных экземпляров, то по истечению срока хранения в архиве цензуры по усмотрению заведующего Гублитом они могли быть распространены между партийными органами или ответственными партийными товарищами, а также сданы в библиотеки, школы и т. д.9
Как правило, осуществление фильтрации документов, передаваемых цензурным ведомством в архив, производилось лично начальником цензурного органа или секретарем губ/край/облита. При этом существенную роль здесь играл субъективный фактор, позволяющий отбирающему и передающему документацию лично решать судьбу того или иного документа. В связи с этим некоторые неожиданные находки, обнаруживаемые исследователями цензурной деятельности 1920-х - 1930-х годов в областных (краевых, республиканских) архивах, на наш взгляд, непосредственным образом связаны с тем, что отбор делопроизводственных документов для передачи на архивное хранение производился в условиях частой сменяемо-
6 Там же. Д.20. Л.46.
7 Там же. Оп.2. Д.2. Л.15.
8 Исключить всякие упоминания...Очерки истории советской цензуры / сост. Т.М. Горяева. Мн.-М., 1995. С.11.
9 ГААО. Ф.2242. Оп.2. Д.1. Л.27.
сти руководства цензурных органов. Так, по мнению Т.В. Олейниковой, проанализировавшей материалы фондов Государственного архива Новосибирской области - Сибкрайлита и Запсибкрайлита, эти документы «представляются нам на сегодняшний день, в виду их лучшей сохранности и большей доступности, едва ли не более ценными, чем документы ЦГАОР (ныне - ГАРФ - Н.К.)»10. Не оспаривая это утверждение, согласимся с тем, что на местах, в отличие от центра, подобное положение дел в принципе возможно хотя бы потому, что где-то (например, в Новосибирской области) могли случайно сохраниться документы, подлежащие уничтожению, но не ликвидированные. Кроме того, вместо них могли отложиться их копии (или подтверждающие документы) - важный источник в реконструкции изучаемого явления.
Но даже и после того, как цензурные делопроизводственные документы попадали в архив, допуск к ним был строго ограничен. В соответствии с «Правилами пользования архивными материалами ЕГАФ» (1926) ведомства получали возможность самим определять степень доступа к своим материалам, произвольно относя свои документы к категории секретных или открывая их для пользования11. Очевидно, что последнее происходило гораздо реже, а в отношении даже изрядно вычищенных документов цензурных фондов это было заведомо невозможно. Данная ситуация привела к тому, что к началу 1930-х гг. едва ли не треть всех документов, находившихся в архивах, стала практически недоступной12. Такое необоснованное засекречивание информации в СССР было одним из главных средств манипулирования общественным сознанием и осуществления тотального контроля за поведением советских граждан.
Тщательный отбор документов, подлежащих передаче в архив, а также «выемки», т. е. уничтожения документов, производимые по указани-
10 Олейникова Т.В. Деятельность специальных органов идейно-политической цензуры литературных произведений в СССР в конце 1920-х - начале 1930-х гг. (По материалам Сибири) // Развитие книжного дела в Сибири и на Дальнем Востоке (Советский период): сб. науч. тр. Новосибирск, 1993. С.69. Данную мысль подтверждает С.А. Дианов, проанализировавший деятельность цензурных ведомств в Пермском крае / «Без визы не допускать...»: Политическая цензура на Урале в период НЭПа Урале в период НЭПа: сборник архивных материалов. Пермь, 2009. К настоящему времени в научный оборот введены архивные материалы, раскрывающие деятельность местных цензурных органов на территории нынешних Ленинградской, Московской, Нижегородской, Омской, Свердловской, Ярославской областей, республики Карелия и др.
11 Хорхордина Т.И. История и архивы. М., 1994. С.105-106.
12 Козлов В.П. Публичность архивов и свобода архивной информации / Советская историография. М., 1996. С.523.
ям властей, в том числе вышестоящих цензурных инстанций13, списание документов в ходе работы специальных архивных комиссий14, не могло не сказаться на изучении деятельности политической цензуры. Можно всецело согласиться со словами А.В. Блюма, предвосхищающими в качестве своеобразного рефрена первое отечественное монографическое исследование по истории советской цензуры (1994): «Главная проблема нашей работы - это проблема источника, вернее - проблема доступа к нему»15. Правда, в настоящее время, благодаря кропотливой работе отечественных и зарубежных исследователей удалось ввести в научный оборот большое количество документов, восполняющих лакуны в изучении советской политической цензуры.
13 Dewhirst M. Censorship in Russia, 1991 and 2001 // The journal communist studies and transition politics. 2002. № 1. P.24.
14 О массовых уничтожениях архивных материалов «разборочными комиссиями» в провинциальных архивах см.: Сорина Л.М. Архивное дело в российской глубинке в советский период (на примере Вышневолоцкого госархива) // Отечественные архивы. 1993. № 2. С. 13-24.
15 Блюм А.В. Там же. С.8.
