CC BY
34
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 12 (227). История. Вып. 45. С. 40-46.
С. А. Дианов
ПРАКТИКИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ МЕСТНЫХ ОРГАНОВ ГЛАВЛИТА И ПАРТИЙНЫХ КОМИТЕТОВ ВКП(б) НА УРАЛЕ В 1920-1930-е ГОДЫ
В статье рассматриваются формы участия партийных комитетов ВКП(б) в организации деятельности органов политической цензуры, в том числе в формировании кадрового аппарата цензурного ведомства. Автор выясняет особенности отчетности цензоров по результатам своей деятельности. Приводятся примеры конфликтных ситуаций между цензорами и партийными функционерами.
Ключевые слова: Урал, Главлит, цензура, уральские цензоры, партийные комитеты.
Вопрос о взаимоотношениях Главлита1 и Центрального Комитета ВКП(б) достаточно хорошо исследован в трудах А. В. Блюма, Г. В. Жиркова, Т. М. Горяевой2. Все цензу-роведы сходятся во мнении, что с самого начала организации аппарат Главлита контролировался партийными органами: сначала агитационно-пропагандистским отделом ЦК ВКП(б), затем отделом печати ЦК и ЦК в целом. В то же время М. В. Зеленов обозначил проблему взаимовлияния партийного аппарата и Главлита. По его мнению, вряд ли имеет смысл представлять Главлит только исполнителем цензурной воли ЦК ВКП(б)3. Действительно, в 1920-е гг. Главлит как главное цензурное ведомство вырабатывал основные нормативные акты: инструкции по цензуре, списки запрещенных и разрешенных произведений, информационные письма и т. д. Партийный аппарат, в свою очередь, становился исполнителем некоторых постановлений цензурного ведомства. В 1926-1929 гг. аппарат ЦК отказался от института личного представительства в коллегии Главлита. Вместо этого реализовывалась идея коллективного представительства: по просьбе Главлита данный аппарат участвовал в формировании среднего звена в управлении цензурным органом, посылая через орграс-предотдел для работы в нем «проверенных коммунистов». Вместе с тем агитпропотдел ЦК выступал в качестве арбитра, расследуя жалобы на цензуру со стороны самих цензоров.
В середине 1920-х гг. руководитель Главлита П. И. Лебедев-Полянский активно отстаивал самостоятельность органов цензуры и без малейшего сомнения вступал в конфликты с региональной партийной властью. Примером его бурной деятельности
может служить жалоба Главлита в агитпроп ЦК от 23 ноября 1925 г. В этом документе П. И. Лебедев-Полянский протестовал против действий Дальневосточного бюро ЦК ВКП(б). Суть протеста состояла в том, что, несмотря на запрет Главреперткома на постановку пьесы «Николай II», в межсоюзном клубе Хабаровска эта пьеса была несколько раз сыграна. Разрешение на постановку пьесы выдало ДБ Цк ВКП(б). П. И. Лебедев-Полянский потребовал от агитпропа ЦК принять меры принудительного воздействия на местные партийные органы. «Считая, что такое вклинивание в деятельность государственных органов контроля за репертуаром нежелательно, так как оно умаляет авторитет советских органов и нарушает административно-организационную функцию, ГРК просит не отказать разъяснить вышеизложенное ДБ ЦК ВКП(б) с просьбой на будущее <...> в случае же расхождения с местными органами контроля - направлять спорные вопросы на разрешение ГРК», - писал П. И. Лебедев-Полянский4.
В начале 1930-х гг. ситуация стала меняться. Главлит практически утратил свою самостоятельность, аппарат цензурного ведомства был реорганизован и существенно сокращен. Как справедливо отмечает Г. В. Жирков, в это время функции цензуры были узурпированы партийным аппаратом. Официально Главлит продолжал функционировать как особое цензурное ведомство и в последующие годы, вплоть до конца 1980-х гг., однако он уже полностью был под опекой партийных органов, контролировавших все стороны его дея-тельности5.
Таким образом, логично утверждать, что история отношений аппаратов Главлита и ЦК ВКП(б) в 1920-1930 гг. в какой-то мере изу-
чена. Вместе с тем проблема взаимоотношений низового звена цензуры и местных партийных комитетов остается малоизученной. В рамках настоящего исследования реконструируем процессы, протекающие между аппаратом уральской цензуры и партийными комитетами Урала.
Прежде всего, обозначим параметры, по которым можно судить о степени влияния местных партийных органов на деятельность уральских цензоров. Во-первых, необходимо выяснить, какова роль парткомов в организации органов цензуры на местах. Особый интерес представляет вопрос о возможностях влияния парткомов на процесс формирования кадрового аппарата цензуры. Во-вторых, принимали ли парткомы решения о финансовом обеспечении органов цензуры. В-третьих, определяли ли парткомы сферы влияния органов цензуры в области контроля над распространением информации. В-четвертых, в каких формах цензоры отчитывались перед парткомами по результатам своей деятельности. В-пятых, имели ли место случаи конфликтных ситуаций между цензорами и парткомами.
Начнем с вопроса о месте и роли партийных комитетов Урала в процессе организации органов цензуры в регионе. Уралобллит как центр политической цензуры на Урале был образован 15 декабря 1922 г. решениями Наркомпроса и Главлита РСФСР, а также постановлением Екатеринбургского гу-бисполкома6. В учреждении Уралобллита напрямую партийные органы участия не принимали. Однако уже 6 марта 1923 г. Секретариат Уралбюро ЦК РКП(б) утвердил постановление № 20. На этот документ ссылался А. Д. Ослоновский, первый руководитель Уралобллита, в своем обращении к заведующему Екатеринбургским губоно А. Звереву с предложениями по проекту плана Уралобллита по руководству гублитами. А. Д. Ослоновский, в частности, отмечал, что в проекте были учтены все указания Уралбюро ЦК по вопросам регламентации деятельности гублитов Урала7. Проект содержал также положение, согласно которому на гублиты и обллит была возложена обязанность представления в губкомы РКП(б) и Уралбюро ЦК «регулярных докладов» и «протоколов» с заключениями о работе органов цензуры. В свою очередь в уездах надзор за деятельностью цензоров возлагался на уездные коми-
теты РКП(б). Вскоре этот проект был утвержден в губисполкоме и губоно.
Таким образом, с весны 1923 г. общий надзор за деятельностью аппарата уральской цензуры возлагался на партийные органы. Вместе с тем на первоначальном этапе парткомы не принимали непосредственного участия в формировании кадрового аппарата цензуры. На должности уездных цензоров в 1923 г. Уралобллит с формального согласия губоно назначал заведующих местными отделами народного образования. По всей видимости, процедура назначения на должность цензора не предусматривала утверждения кандидата партийным комитетом РКП(б). В своих первых отчетных докладах улиты, в свою очередь, подчеркивали установление тесной «связи» с уездными парткомами. Например, курганский уездный цензор А. З. Неупокоев в отчете за март 1923 г. писал: «Уком и ГПУ всегда идут навстречу в работе цензуры. Никаких конфликтов и недоразумений не было»8. Его коллега, цензор Ирбитского уезда А. Г. Арыкин, в докладе за тот же период времени был более многословен. «Цензуру в уезде, - писал А. Г. Арыкин, - предполагается возложить на секретарей волкомов РКП, выделенных Укомом для этой цели»9. Уездные цензоры вели себя как равноправные партнеры с партийными комитетами.
В отчетном докладе в Главлит за июнь 1923 г. заведующий Уралобллитом А. Д. Ослоновский также, в частности, отмечал: «Взаимоотношения с областными партийными организациями за отчетный месяц, как и прежде, были полны взаимного доверия. Никаких конфликтов и недоразумений не было»10. Важно подчеркнуть, что каких-либо форм учета и контроля за деятельностью улитов, а позднее окрлитов местными партийными органами выработано не было. Кроме того, заметим, что в 1923-1924 гг. сам Главлит редко поставлял в ЦК ВКП(б) какие-либо отчеты. Это затрудняло понимание аппаратом ЦК сути деятельности Главлита и его местных органов и делало цензуру повсеместно в определенной степени бесконтрольной. Логично предположить, что до второй половины 1920-х гг. уральские цензоры руководствовались исключительно распоряжениями Главлита, который и определял сферы влияния своих местных органов в области контроля над распространением информации.
В середине 1920-х гг. ситуация стала постепенно меняться. В июле 1925 г. было принято Постановление ЦК ВКП(б) «О политике партии в области художественной культуры». С этим документом началось наступление партийного аппарата на «автономию» органов цензуры. В 1925-1927 гг. главным конкурентом Главлита выступил Отдел печати ЦК. Между его руководителем С. И. Гусевым и П. И. Лебедевым-Полянским шла скрытая борьба за передел цензурных полномочий между ведомствами11. На Урале отдел печати Уралобкома ВКП(б) делал попытки установить различные формы контроля над Уралобллитом. С его подачи в начале 1925 г. окрлитам была вменена обязанность «строго следить» за своевременной отсылкой типографиями и издательствами обязательных 8 экземпляров газет в отдел печати обкома ВКП(б)12. 8 октября 1925 г. Уралобллит издал циркуляр № 431/с, адресованный не только окрлитам, но и окружкомам ВКП(б). В циркуляре А. Д. Ослоновский отмечал факт «хронической» задержки окрлитами печатных материалов как в Уралобллит, так в «подотделы печати Обкома РКП». Особой критике подверглись Верхне-Камский, Кунгурский и Сарапульский окрлиты, начальники которых с января 1925 г. не присылали подшивку местных газет. «Такое положение ставит Уралобллит и подотделы печати Обкома РКП в затруднительное положение, лишая возможности не только изучения печати, но даже простого ее учета», - писал А. Д. Ослоновский13. Адресуя циркуляр окружным партийным комитетам, А. Д. Ослоновский тем самым просил поддержки с их стороны. Кстати, на циркуляре отделом печати Уралобкома ВКП(б) была проставлена отметка «Согласовано». Логично предположить, что и издание самого циркуляра было осуществлено по инициативе этого партийного органа.
В 1926 г. некоторые окружные комитеты ВКП(б) обратили свое внимание на деятельность окрлитов. Так, агитационно-пропагандистский отдел Шадринского окружкома ВКП(б) обязал окрлит представить отчет о состоянии библиотечного фонда в округе, а также о результатах контроля за книготорговой сетью. В начале мая 1926 г. Шадринский окрлит представил в агитпроп докладную записку «О положении с книгой в округе и продвижении книги в массы»14. В ней цензоры привели статистические данные,
сведения о «вкусах» читателей, а также отметили имевшие место случаи поставки в библиотеки округа книжными агентствами «недоброкачественной» продукции. Аналогичную работу провел и Ирбитский окрлит, представив сведения в окружком ВКП(б) о том, каким был цензурный контроль за репертуаром городского театра15.
В свою очередь Уралобллит со второй половины 1920-х гг. был обязан регулярно направлять в отдел печати Уралобкома ВКП(б) доклады о состоянии политической цензуры в округах. Кроме того, Коллегия отдела печати Уралобкома заслушивала доклады заведующего обллитом и была правомочна выносить постановления. Так, 21 февраля 1927 г. руководитель Уралобллита М. Р. Ланге направил в окрлиты секретный циркуляр, который начинался следующей формулировкой: «Препровождая при этом выписку из постановления Коллегии Отдела Печати Обкома ВКП(б) по докладу Уралобллита, Уралобллит предлагает принять меры к проведению этого постановления на местах.»16. Речь шла о принципах надзора окрлитами за деятельностью своих уполномоченных при редакциях местных газет.
Вместе с тем общий партийный надзор оставался по-прежнему лишь формальным. На заседаниях бюро окружных комитетов ВКП(б) фактически не обсуждались вопросы, связанные с цензурой, не заслушивались и доклады окрлита. Цензоры были предоставлены самим себе. Например, в «Плане работы инспектора по делам печати и зрелищ на 1929-1930 год» Курганского округа М. Захарова было запланировано проведение нескольких совместных мероприятий с районными исполкомами Советов, уполномоченным отдела политконтроля ОГПУ, а также выступление окрлита на заседании президиума окрисполкома. Однако М. Захаров ни словом не упомянул о возможности выстраивания отношений с тем же агитпропом окружкома ВКП(б)17.
Период 1930-1932 гг. стал для уральской цензуры переломным. В это время на Урале прошла административно-территориальная реформа, было ликвидировано окружное деление Уральской области. Прошла кампания и по реорганизации аппарата уральской цензуры. Низовой ячейкой системы цензуры стал райлит. Период реорганизации несколько затянулся, не во всех районах были вы-
делены работники в райлиты. В Ишимском районе несколько месяцев подряд полномочия цензора осуществляли служащие местной типографии. В Шадринске, Надеждинске и Первоуральске номера райлита выдавались беспартийными служащими ОНО редакциям газет сразу же на несколько месяцев вперед. В Перми обязанности горлита исполняли в течение 1932 г. «поочередно» трое служащих гороно, не имея на то полномочий от Уралобллита18. Таким образом, мы сталкиваемся со следующим парадоксом. Аппарат ЦК ВКП(б) уже к 1931 г. «поглотил» относительную независимость Главлита. На местах же вплоть до середины 1930-х гг. райлиты сохраняли свою самостоятельность. Партийные органы вяло, в буквальном смысле «из-под палки», следуя грозным директивам ЦК ВКП(б), начинали брать под контроль органы цензуры. На Урале первые шаги в этом направлении были предприняты Уралобкомом ВКП(б) не ранее зимы 1933 г.
14 января 1933 г. вышло в свет постановление Уралобкома «Об укреплении органов цензуры и улучшении их работы на местах». В этом постановлении главный партийный орган Урала требовал от городских и районных комитетов ВКП(б) провести на местах «практические мероприятия к немедленному улучшению ведения военно-экономического и политико-идеологического контроля печати и радио»19. На парткомы возлагались задачи не только общего руководства за деятельностью райлитов. Отныне им было предписано принимать непосредственное участие в формировании кадрового аппарата цензуры, в том числе утверждать в должности работника райлита. Следующая задача заключалась в определении парткомами сфер влияния органов цензуры в области контроля за распространением информации в районе. Наконец, перед парткомами ставился вопрос о материальном обеспечении деятельности цензуры.
7 октября 1933 г. Уралобком ВКП(б) издал постановление, в котором признал работу райлитов на Урале «неудовлетворительной»20. Резолютивная часть документа содержала поручение городским и районным комитетам ВКП(б) «подобрать для работы в райлитах партийно-выдержанных работников». Кроме того, партийным комитетам запрещалось «перебрасывать» работников райлита без разрешения Уралобкома на «другую работу». В свою очередь цензоры на местах предупре-
ждались о применении к ним карательных санкций со стороны обкома ВКП(б) за «пропуск антипартийных контрреволюционных изданий» и за разглашение государственных тайн в печати.
В начале 1934 г. Уралобллит был упразднен. Вместо него в областных центрах Уральского региона создавались обллиты, аппарат управления которых был всецело подотчетен обкомам ВКП(б). В своих циркулярных распоряжениях местным органам об-ллиты особо подчеркивали статус парткомов. Так, Свердловский обллит в июне 1934 г., вызывая цензоров в г. Свердловск с целью проведения для них инструктажа, требовал представления всех сопроводительных документов, в том числе и «постановление РК ВКП(б) о назначении на работу начальника райлита»21. Немногим ранее, 27 мая 1934 г., в приказе № 41 по Свердлобллиту его начальник С. И. Тубанов, отмечая участившиеся случаи рассекречивания государственных тайн в районной печати, сообщал о своем намерении обратиться в райкомы ВКП(б) с просьбой «о наложении на виновных лиц соответствующих партийных взысканий». Начальник обллита просил парткомы в первую очередь наказать начальников Первоуральского, Шалинского, Кушвинского и Оханского райлитов22. Таким образом, именно на бюро райкома ВКП(б) теперь проходила процедура назначения на должность райлита, процедура применения мер взысканий к цензору, а также процедура его отстранения от занимаемой должности. Партийные органы получили возможность перетасовывать кадровый состав уральской цензуры.
Передача партийным комитетам таких полномочий, в свою очередь, не могла не привести к возникновению конфликтных ситуаций между цензорами и партийными чиновниками. Цензоры оказались в очень сложной ситуации: грозные циркуляры обллита, с одной стороны, и вмешательство в их работу партийных органов - с другой. Не каждый райлит мог умело маневрировать между требованиями своего непосредственного начальника - обллита и интересами партийной элиты района, где он осуществлял цензурный контроль. Некоторые райлиты стали открыто выражать протест против «незаконных» действий райкомов ВКП(б). Так, в начале июля 1934 г. на заседании Свердловского областного совещания работников цензуры начальник
Пермского горлита Г. С. Казанцев выступил с жесткой критикой деятельности секретаря Пермского горкома ВКП(б). Г. С. Казанцев, в частности, обвинил чиновника в том, что он, используя свое высокое положение, воспрепятствовал привлечению к уголовной ответственности заведующего пермской городской типографией. Типография игнорировала предписания горлита и часто допускала в печать материал, содержащий «гостайны». Совещание заняло позицию цензора. В принятой им резолюции говорилось: «Основной причиной неудовлетворительной работы Пермского горлита Совещание считает непроведение Пермским ГК ВКП(б) в жизнь постановления Уралобкома ВКП(б) от 7 октября 1933 г. об органах цензуры. Нормальных условий для работы Горлита не создано»23. Кроме того, Свердловскому обллиту было поручено поставить в известность о данном факте обком ВКП(б), а также аппарат уполномоченного областной партийной контрольной комиссии. Не всегда, однако, обллит в споре с партийным органом отстаивал правоту своих цензоров. Яркий пример тому - конфликт между цензором Троицкого района Челябинской области и местным районным комитетом ВКП(б), случившийся в декабре 1934 г.24
Цензор Н. Андрющенко написал в Челябинский обллит несколько докладных записок, в которых жаловался на противодействие местных властей. Так, без визы цензора тиражом в 350 экземпляров в районной типографии был опубликован отчет о работе Троицкого райисполкома за 1931-1934 гг. «В указанном отчете, - писал Н. Андрющенко, -рассекречены государственные тайны: помещены цифровые данные происшествий на железной дороге, падеж конского поголовья от эпизоотии, пожары, что является совершенно недопустимым согласно инструкции по охране гостайн»25. Процедуру конфискации тиража ему провести не удалось. Решением Троицкого райкома ВКП (б) он был с удивительной поспешностью командирован в деревню на «сельскохозяйственные» работы. В отсутствии цензора весь тираж отчета был распространен. Вернувшись из командировки, Н. Андрющенко взял объяснение с заведующего типографией Алексеева, который утверждал, что номер райлита был проставлен им в произвольном порядке по указанию секретаря райисполкома Потапова. В своем
докладе в Челябобллит от 31 декабря 1934 г., сообщая указанные обстоятельства, цензор подытоживал: «Все вместе взятое отношение создают чрезвычайные трудности в работе»26. Однако обллит никак не отреагировал на эти обращения.
Вместе с тем не все партийные комитеты Урала спешили прибрать к рукам органы цензуры. В докладной записке в Свердловский обком ВКП(б) «Отчет о работе райли-тов за 1935 г.» начальник Свердлобллита С. И. Тубанов отмечал такое явление, как нежелание многих райкомов и горкомов заниматься проблемой формирования кадрового аппарата цензуры. С. И. Тубанов прямо указывал на то обстоятельство, что партийные комитеты сознательно не исполняли директивных постановлений обкома ВКП(б). «На телеграмму зав. культпропотдела Обкома ВКП(б) тов. Узюкова от 4 октября 1935 г., - писал С. И. Тубанов, - о выделении работников в райлиты большинство из РК не ответили, а секретарь Пермско-Ильинского райкома тов. Пыхтин прислал такой ответ: "Кандидатуры работы райлита выделить не можем"»27. Далее он обращал внимание руководства Свердловского обкома, что только несколько райкомов выполнили постановление обкома от 8 июня 1935 г. об укреплении органов цензуры на местах в целях предотвращения публикации в печати материалов контрреволюционного содержания. «Таким образом, имеется определенная недооценка работы райлитов ГК и РК ВКП(б), - писал в заключении С. И. Тубанов, - и игнорирование ими директив обкома ВКП(б) по вопросам руководства печатью и органами цензуры»28. Лишенный права самостоятельно формировать низовой аппарат цензуры, Свердлобллит был вынужден постоянно обращаться в обком ВКП(б). Просьбы о «давлении на парткомы» будут раздаваться от обллитов Урала всю вторую половину 1930-х гг.
23 сентября 1937 г. на бюро Челябинского обкома ВКП(б) был заслушан доклад начальника обллита П. Н. Шмелева «О состоянии цензуры в области». Шмелев говорил не только о проблеме текучести кадров в аппарате цензуры, о результатах работы его ведомства в деле предварительного и последующего контроля за объектами цензуры. Начальник Челябобллита просил партийную власть помочь решить проблему материального обеспечения органов цензуры. В част-
ности, П. Н. Шмелев просил повлиять на Челябинский облисполком, который, по его словам, «практически мало помогает» об-ллиту в предоставлении отдельных помещений горрайлитам. По результатам доклада бюро Челябинского обкома ВКП(б) приняло постановление, в котором было «предложено Облисполкому в месячный срок представить Обллиту и Горлиту оборудованные помещения»29. Итак, логично сделать вывод о том, что кроме решения проблемы «кадрового голода» обкомы ВКП(б) Урала в рассматриваемый период времени занимались и вопросами материального обеспечения органов политической цензуры.
В 1938-1940 гг. обллиты Урала в своих отчетах в Главлит особо подчеркивали вклад областных комитетов партии в строительство районных органов цензуры. Так, начальник Пермского обллита М. Н. Пермякова в отчете за 1939 г. писала о помощи, оказанной Пермским обкомом ВКП(б). Этот партийный орган своим специальным распоряжением запретил райкомам без разрешения Пермобллита «по своему усмотрению» смещать с должностей начальников райлитов, а также отправлять их в командировки30. В отчете Пермского обллита за 1940 г. Пермякова отмечала, что именно при помощи отдела кадров обкома ВКП(б) «текучесть цензорских кадров по области значительно снизилась». Главлит, в свою очередь, в ответном письме инструктировал М. Н. Пермякову и далее активно взаимодействовать с Пермским обкомом ВКП(б). «Постановку Вашего отчета на обкоме ВКП(б) считаем правильным и необходимым мероприятием, которое должно явиться переломным моментом в деле улучшения работы Обллита», - писал заместитель начальника Главлита П. Н. Пронин31.
В Свердловске в 1939 г. обком ВКП(б) не нашел времени заслушать на заседании бюро отчет начальника Свердлобллита. Несмотря на это, в принятой 25 сентября 1940 г. «Резолюции кустового совещания уполномоченных Обллита промышленных районов Свердловской области» все надежды цензоров по-прежнему были возложены исключительно на Свердловский обком ВКП(б). Цензоры просили партийную власть обратить внимание на их материальные нужды, «наладить систематическую учебу редакторов и уполномоченных». Кроме того, в «Резолюции» был поставлен актуальный для цензоров вопрос о
возможности проведения «областного совещания уполномоченных Обллита с участием представителей Обкома ВКП(б)»32.
Подведем итог. На протяжении 19201930-х гг. партийные комитеты Урала не проявляли ярко выраженный интерес к деятельности органов Главлита. До середины 1930-х гг. низовой аппарат уральской цензуры формировался без прямого участия партийных органов. Рассмотренные выше примеры убеждают нас в том, что и в 1934-1940 гг. на местах, в подавляющем большинстве случаев, партийное «участие» в области цензурной политики оставалось формальным.
Примечания
1 Главлит - Главное управление по делам литературы и издательства, высший цензурный комитет; Главрепертком (ГРК) - Главный репертуарный комитет, подразделение Глав-лита (до 1928 г.), занимавшееся цензурой зрелищ; Уралобллит - Уральское управление по делам литературы и издательства, высший цензурный орган на территории Уральской области в 1922-1933 гг.; губоно - губернский отдел народного образования; гублит - губернское управление по делам литературы и издательства в 1923 г.; обллит - областное управление по делам литературы и издательства, на Урале обллиты были созданы в 1934 г. в Свердловске, Перми, Челябинске; улит - уездный цензор, подчинялся гублиту и обллиту, осуществлял цензурные функции в уезде; окрлит - окружной инспектор по делам печати и зрелищ в 1924-1930 гг., подчинялся Уралобллиту; райлиты и горлиты -районные и городские цензурные органы, исполнявшие директивы Главлита и обллитов.
2 См.: Блюм, А. В. За кулисами «Министерства правды». Тайная история советской цензуры. 1917-1929. СПб., 1994; Жирков, Г. В. История цензуры в России Х1Х-ХХ в. : учеб. пособие. М., 2001; Горяева, Т. М. Исключить всякие упоминания о цензуре... : очерки истории советской цензуры. Минск, 1995.
3 Зеленов, М. В. Аппарат ЦК РКП(б) - ВКП(б), цензура и историческая наука в 1920-е годы : монография. Н. Новгород, 2000. С. 301.
4 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Д. 751. Л. 25.
5 См.: Жирков, Г. В. История цензуры. С. 292-294.
6 ГУ «Государственный Архив в г. Ирбите». Ф. Р-472. Оп. 1. Д. 1. Л. 8-8об.
7 ГАСО. Ф. Р-577. Оп. 1. Д. 2. Л. 14.
8 ГАКО. Ф. Р-47. Оп. 1. Д. 198. Л. 14.
9 ГУ «Государственный Архив в г. Ирбите». Ф. Р-472. Оп. 1. Д. 1. Л. 51.
10 ГАСО. Ф. Р-577. Оп. 1. Д. 2. Л. 2.
11 См.: Зеленов, М.В. Аппарат ЦК РКП(б) -ВКП(б)... С. 280.
12 ГАПК. Ф. Р-165. Оп. 1. Д. 1. Л. 18.
13 ГАСПИТО. Ф. 46. Оп. 1. Д. 239. Л. 25.
14 ГУ «Государственный архив в г. Шадринске». Ф. Р-213. Оп. 1. Д. 805. Л. 7171 об.
15 ГУ «Государственный Архив в г. Ирбите». Ф. Р-472. Оп. 1. Д. 5. Л. 6.
16 ГАПК. Ф. Р-684. Оп. 3. Д. 111. Л. 91.
17 ГАКО. Ф. Р-48. Оп. 3. Д. 6. Л. 126.
18 ГАПК. Ф. Р-684. Оп. 3. Д. 123. Л. 12.
19 Там же. Д. 70. Л. 10.
20 Там же. Д. 111. Л. 91.
21 Там же. Л. 29.
22 Там же. Л. 72 об.
23 Там же. Л. 49.
24 ОГАЧО. Ф. Р-496. Оп. 1. Д. 3. Л. 5.
25 Там же. Л. 6.
26 Там же. Л. 5.
27 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 13. Д. 443. Л. 94.
28 Там же. Л. 95.
29 ОГАЧО. Ф. Р-496. Оп. 1. Д. 8. Л. 105.
30 ГАПК. Ф. Р-1156. Оп. 3. Д. 1. Л. 3.
31 Там же. Л. 1.
32 ГАСО. Ф. Р-577. Оп. 3. Д. 20. Л. 3-4.
