CC BY
0
DOI: 10.24412/2074-5036-2024-262-24-30 УДК: 619:616-002
Ключевые слова: эпизоотология, паразитизм, паразитозы, паразитоидизм, паразитоценозы
Key words: epizootology, parasitism, parasitosis, parasitoidism, parasitocenosis
«Душа и тело слиты нераздельно. Так отчего же тесный их союз Не оградил их от вражды смертельной?»
Иоганн Вольфганг Гете
Макаров В. В.
О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ ПАРАЗИТИЗМА ВОЗБУДИТЕЛЕЙ ИНФЕКЦИЙ
(научно-теоретическое исследование)
ABOUT SOME ASPECTS OF PARASITISMTHE CAUSATIVE AGENT OF INFECTIONS
(scientific and theoretical research)
ФГБУ «Центр ветеринарии», 129344, Россия, Москва, ул. Лётчика Бабушкина, д. 20
FSBI "Veterinary Center", 129344, Russia, Moscow, Letchika Babushkina st., 20
Макаров В. В., доктор биологических наук, профессор. E-mail: vvm-39@mail.ru
Makarov V. V., Doctor of Biological Sciences, Professor. E-mail: vvm-39@mail.ru
Аннотация. Сообщение посвящено малообсуждаемым в отечественной эпизоотологии аспектам паразитизма как явления инфекционной патологии общего порядка. Кратко рассмотрены элементы происхождения и эволюции паразитов, феномены паразитоидизма и паразитоценозов. В последнем случае обосновывается убиквитарность коинфицирования/инвазирования биологических видов-хозяев, приведены и обсуждаются уникальные примеры эпидемиологических последствий существования множественных паразитарных систем.
Summary. The report is devoted to the aspects of parasitism, which are little discussed in national epizootology, as a phenomenon of infectious pathology of a general order. The elements of the origin and evolution of parasites, the phenomena of parasitoidism and parasitocenosis are briefly reviewed. In the latter case, the ubiquitous nature of coinfection/invasion of biological host species is substantiated, and unique examples of the epidemiological outcomes of the existence of multiple parasitic systems are given and discussed.
В самом простом определении паразитизм -это использование одним организмом другого в качестве источника пищи и территории обитания, буквально «жизнь за чужой счет». Однако в своей биологической сути паразитизм не взаимодействие пары «паразит + хозяин», а прежде всего система «популяция паразита + популяция хозяина», т. е. существование организмов в составе паразитарных систем. Паразитизм -преимущественно экологическое понятие, относящееся не к самим паразитам и их хозяевам, а к их взаимоотношениям, к функционированию паразитарных систем. В числе многих стереотипов симбиоза в экосистемах (аменсализм, комменсализм, мутуализм, протокооперация и др.) паразитизм - тип отрицательного межвидового взаимодействия, когда один вид односторонне использует другой, нанося ему
при этом определенный вред [7, 15, 17, 18, 23,
26, 32] (рисунок 1).
«Паразитизм - чуть моложе жизни на Земле» (Е. Н. Павловский, 1934). Его возникновение и развитие неразрывно связаны с основными этапами предбиологической и биологической эволюции биосферы, это своеобразная точка отсчета формирования симбиотических отношений организмов. Паразитизм присущ жизни вообще, паразиты встречаются в каждом организме всех существующих на Земле видов. С самого зарождения жизни, на ранней стадии эволюции паразитизм был воспринят протоорганизмами как необходимый вектор и механизм развития, основой чего послужило единство их биохимического состава и общее происхождение миллиарды лет назад.
Свидетельства молекулярного паразитизма еще в «мире РНК»1, задолго до появления гене-
1 Гипотетический этап возникновения жизни на Земле, когда как функцию хранения генетической информации, так и катализ химических реакций выполняли ансамбли молекул рибонуклеиновых кислот [Гипотеза_мира_РНК. https://ru.wikipedia.
Таблица 1
Стереотипы симбиоза в экосистемах [35]
Мутуализм - тип взаимополезного симбиоза, когда присутствие партнера становится обязательным условием существования каждого из них.
Комменсализм - симбиоз, при котором популяция комменсалов извлекает пользу от взаимоотношения, а популяция хозяев не получает ни пользы, ни вреда, метаболические взаимодействия и антагонизм между партнерами отсутствуют.
Паразитизм - тип отрицательных межвидовых взаимоотношений, когда один вид односторонне использует другой, нанося ему при этом определенный вред.
Хищничество - тип отрицательных межвидовых отношений, когда один вид атакует другого, обычно убивает и питается его плотью.
тического кода и трансляции генов (4-3,5 млрд лет назад), воспроизводятся экспериментально, многочисленные остатки древних паразито-хо-зяинных ассоциаций на уровне современной жизни достаточно известны в генетике в целом, особенно в вирусологии. Это мобильные элементы геномов (транспозоны) про- и эукариотов, плазмиды, их транспозиции и горизонтальный обмен генами, многочисленные ретровирусы и их эндогенные варианты, обратная стратегия генома которых представляет предел эволюционного совершенства паразитизма с сохранением их биологических видов на уровне только генотипа и полной утратой фенотипических признаков (структура, морфология, размножение), вирусы-сателлиты и вирофаги, структурный полиморфизм вирусных популяций и «вездесущие» дефектные интерферирующие частицы вирусов (дефектные варианты вирусных геномов, «успешно» паразитирующие на родительском вирусе), многие другие феномены. В частности, внехромосомные трансмиссивные генетические детерминанты патогенности бактерий (плазми-ды и бактериофаги), зависящие от размножения клетки-хозяина, представляют собой реликты примитивных молекулярных паразитов.
Возникновение паразитов - неизбежное последствие эволюционного процесса, в котором имеется различие между генотипом (видовая стабильность) и фенотипом (внутривидовая вариабельность), неотъемлемое свойство репликации генома, подверженной ошибкам. Именно парази-
то-хозяинный образ существования был и остается главным «двигателем» био- и морфообразо-вания, начиная с молекулярного уровня жизни, последующего появления клеточных форм и развития внутриклеточной среды как экологической ниши более совершенного ранга, дальнейшей диверсификации форм жизни и расселения видов вплоть до популяционного и экосистемного уровней современного мира. Даже сложный состав эукариотической клетки обусловлен сопара-зитизмом предшественников органелл (ядра, митохондрий, хлоропластов), вследствие чего сама клетка трактуется как полигетерогенная химера, возникшая в результате долгой, но продуктивной ассоциации паразитов [11, 19, 30].
Возбудители заразных заболеваний, ведущие паразитический образ жизни, на основании различий в их биологии подразделяются на микропаразитов и макропаразитов [5]. К первым относятся субклеточные патогены, в основном «настоящие» вирусы как капсидные организмы, а также безкапсидные сиротские репликоны типа вироидов и плазмид - трансмиссивных генетических детерминант патогенности, и одноклеточные про- и эукариотические паразиты -бактерии, грибы, простейшие [29, 36]. Они существуют непосредственно внутри своих хозяев, размножаются в короткие сроки, намного короче, чем продолжительность жизни хозяев, поэтому вызывают, главным образом, недолговременные, ограниченные в течении инфекции, которые приводят к смерти хозяина или выздоровлению
с приобретением иммунитета. В естественных паразитосистемных отношениях на популяцион-ном уровне в эпизоотическом процессе распространение микропаразитов не контролируется механизмами, присущими их биологии, а зависит прежде всего от состояния восприимчивой популяции (главным образом, плотности).
Напротив, представители второй группы, эндо- и эктопаразиты — возбудители инвазий и инфестаций, в основном паразитические черви и членистоногие, крупнее, дольше живут, их существование и размножение имеет преимущественно кумулятивный поликсенный характер (с чередованием внутрихозяинной и внешней среды). Они редко завершают свой жизненный цикл в пределах организма одного хозяина, взрослые макропаразиты выделяют в окружающую среду инфекционные стадии (яйца, личинки), которые являются агентом заражения очередного хозяина. В отношении этих патогенов иммунный ответ хозяина обычно бывает неполным или кратковременным, что приводит к стойким инвазиям и постоянному повторному перезаражению. Именно макропаразитов в естественных паразитосистем-ных отношениях в эпизоотическом процессе, главным образом и наиболее демонстративно, характеризует агрегативное, рассредоточенное «перерассеянное» распределение экстенсивности как атрибут паразитизма вне зависимости от состояния восприимчивой популяции, контролируемое механизмами, присущими их патобиозу (преимущественно интенсивности инвазии).
Акад. В. Д. Беляковым [8] предложено общее определение паразитозы для заразных болезней всех групп (инфекций, микозов, инвазий, инфе-стаций) в том случае, если их возбудители являются паразитами восприимчивого хозяина, образуют с ним устойчивую паразитарную систему с уровнем взаимодействия «популяция возбудителя + популяция восприимчивых животных». В этом качестве тривиальный паразитизм в истории жизни на Земле, вероятно, возник также достаточно рано, когда первобытные микроорганизмы «научились» выживать в других клетках, в которые они вторгались пассивно или активно (фагоцитоз, инвазия). Появляющиеся многоклеточные организмы с пищеварительными трактами неизбежно питались свободноживущими микроорганизмами и позже свободноживущими животными (гельминтами). Если последним удавалось выжить в новой среде, богатой питательными ресурсами, сэкономленная на поиске пищи энергия могла быть направлена на размножение и преодоление усилий хозяина по освобождению от них.
Со временем эти протопаразиты приспособились к жизни в организме хозяина и «разучились» выживать вне его. Чтобы добиться окончательного успеха, им было необходимо воспроизводить потомство и общаться с внешним миром в поисках новых хозяев для расселения и реализации жизненных циклов. Таким образом вектор филогенеза патогенных паразитов, исходящий из (I) сложившихся экологических связей и симбиоти-ческих отношений предшественников будущих сочленов биосистем, в качестве первого этапа предполагал адаптации к (II) инвазии по путям естественных потребительских связей хозяина с окружающей средой (дыхание, питание, поверхности тела, репродукция, органы которых становятся банальными воротами инфекции), (III) оптимальным разрешающим условиям размножения (органный, тканевой, клеточный тропизм) и экскреции (выделение продуктов метаболизма), (IV) цепной трансмиссии (для этого потребовались патологические симптомы, провоцирующие экскрецию потомства - кашель, диарея, паразитемия) (рисунок 2). Паразитами исключительно эффективно использованы основные вегетативные элементы морфологии и физиологии хозяина, а паразито-хозяинные отношения на уровне макроорганизма представляют гармонично отлаженный патогенез. При существовании, обеспеченном всем необходимым, вполне логичным прогрессом, как это ни парадоксально, становится морфофункциональный регресс и структурная олигомеризация (уменьшение числа органов по В. А. Догелю) [9], вероятным пределом которой может служить эндогенез ретрови-русов [12].
В отношениях с хозяевами разных групп (животные, растения и др.) паразиты используют несколько общих стратегий реализации жизненных циклов: паразитизм, передающийся прямо, век-торно либо трофически, паразитарную кастрацию, микрохищничество, паразитоидизм. Это стабильные стратегические пути их эволюцион-
Рис. 2. Естественно-историческая логика поэтапного филогенеза паразитов - возбудителей заразных болезней
ной адаптации; хотя возможны промежуточные варианты, паразиты различных групп последовательно сходятся на шести перечисленных [32]. В их числе в инфекционной патологии животных достаточно представителен паразитоидизм с облигатным фатальным исходом для хозяина на организменном уровне, близкий к хищничеству [33, 34]. Это широко распространенный в природе тип отрицательных межвидовых симбио-ценотических взаимоотношений, при котором совместная жизнь паразитоида с хозяином происходит не на всем ее протяжении у последнего, а ограничивается ранними стадиями физического роста с наибольшими пластическими потребностями, его летальность обязательна для освобождения паразитоида и последующих, независимых от хозяина стадий биологического цикла. Такой тип симбиоза принципиально отличается от канонического паразитизма тем, что, в противоположность последнему, в данном случае взаимовыгодная эволюционная коадаптация не затрагивает обычные для паразитов фенотип и микроэволюционные процессы, направленные в сторону благоприятной стабилизации отношений и мутуализма. Ультимативная летальность как критический механизм влияния на хозяина в биологическом цикле паразитоида касается только межпопуляционного уровня статистических отношений «паразитоид + хозяин».
Стереотипные примеры паразитоидизма в эпизоотологии - сибирская язва и другие анаэробные почвенные летальные инфекции. Образ жизни их возбудителей (бацилл и клостридий) как паразитоидов объясняет абсолютную летальность, фатальный исход естественного заболевания травоядных животных, в основном КРС и мелких жвачных, как симбиосистемного хозяина, и сапрофитизм свободных возбудителей в споровой форме. Данные обстоятельства относительно сибирской язвы, вместе с почвенной локализацией источника Вас. anthracis, обусловливают очаговый, вспышечный, квантовый характер внезапного возникновения инцидентности безотносительно к количеству случаев, но не занос и распространение инфекции канонического цепного типа, отсутствие контагиозности и непосредственного участия в эпизоотической цепи больных животных, эволюционно отработанный диморфизм существования в вегетативной патогенной форме внутри организма и споровой форме вне его [13, 34].
Как и для всего живого, условия существования паразитов включают не только абиотические факторы среды обитания, но и живых негосталь-ных организмов собственного и других видов,
с которыми формируются биоценотические отношения. В биоэкологии и эволюции паразитизма важное место отведено паразитоценозам -совокупностям паразитов, населяющих организм хозяина в целом, его отдельные органы, системы или сообитающих в его популяциях, обусловленным определенными патобиологическими, микро-, макроэкологическими и иными связями между собой и характеризующимися поэтому определенным динамическим постоянством. Все хозяева (животные, растения, членистоногие, микроорганизмы, человек) имеют паразитов нескольких видов, заражение более чем одним паразитом (коинфекция) является обычным явлением и даже правилом в природе. Взаимоотношения между паразитами, как конкуренция, так и содействие, могут иметь далеко идущие последствия для распространения, эволюции паразитов, жизни и здоровья хозяев. Академик Е. Н. Павловский, создавший учение о природной очаговости болезней, «рассматривал населяющих организм хозяина паразитов как своеобразный космос, вселенную для обитающих в нем и использующих его ресурсы вирусов, бактерий, простейших и гельминтов» [2, 3, 16].
Явления в паразитологии и эпизоотологии, относящиеся к паразитоценозам, вполне определенны терминологически и содержательно: мультипа-разитарные хозяева, множественный паразитизм, полипаразитизм, гиперпаразитизм, коинфекция, суперинфекция, ассоциированная, смешанная, сопутствующая, множественная, двойная, вторичная (секундарная), интеркуррентная инфекции. Но по современным представлениям это прежде всего микробизм - буквально жизнь микробов, экологический феномен, означающий существование специфического микробиоценоза условно-патогенных и патогенных микроорганизмов в крупных, относительно стабильных хозяйственных группировках или популяциях животных, атрибут промышленных животноводческих предприятий, с целым комплексом условий его возникновения, формирования, сохранения, развития и эволюции. Микробизм, или стойловая микрофлора, - основной фактор так называемой внутренней, стадной патологии промышленного животноводства, массовых инфекций молодняка, ассоциированных экзо- и эндогенных инфекций, предопределяющий напряженность эпизоотологических ситуаций, их этиологическую и нозологическую структуру. Видовой состав циркулирующих в условиях микробизма возбудителей динамически стабилен и специфичен, он зависит от эпизоотического «перемешивания» животных из разных хозяйств (искусственные процессы комплектования, вос-
полнения, обновления, приобретения, продажи, экспозиций группировок и отдельных продуктивных и синантропных животных), включения и закрепления таким образом в биоценотическом кругообороте новых возбудителей [14].
Очевидно, что тривиальны более известные паразитоценозы макропаразитов [20, 24, 37], но в контексте инфекционной патологии животных, особенно при современных масштабах зоотехно-логии, чрезвычайно важны самые «причудливые» и непредсказуемые этио- и патогенетические комбинации возбудителей (вирусы, бактерии, гельминты, членистоногие). В этом случае микро-биоценотические полиэтиологичные комплексы формируются преимущественно при инфекциях не острого течения, прежде всего латентных, хронических, подострых, с вовлечением иммунной системы хозяина как в конкуренционные и антагонистические (вплоть до защиты хозяина от других инфекций), так и синергетические отношения.
В качестве первых следует привести известный феномен параиммунитета к тому или иному сопутствующему микробу (парамикробу), возникающий параллельно с иммунитетом к основному возбудителю (например, адъювантный эффект микобактерий) [10], индукцию интерферона и других универсальных эффекторов врожденного противовирусного иммунитета, конкурентное исключение в органах-мишенях. Сюда, с долей условности, можно отнести бактериоци-ногенную в целом эффективность нормофлоры различных систем макроорганизма.
Патогенетические ассоциации синергизиру-ющего типа представляют классические оппортунистические инфекции и инвазии с ретро- и лентивирусными иммунодефицитами, развитие вторичных, интеркуррентных, гнойных инфекций и осложнений вследствие патогенетической активации первичным возбудителем условно-патогенной микрофлоры (демодекоз + стрептококковая пиодерма, чума собак + секундарные инфекции), многочисленные вирус-индуциро-ванные эффекты супрессии иммунитета, экзальтации при коинфекциях.
К популяционному, эпизоотическому «макросинергизму» относятся все механизмы возникновения, заносов, распространения трансмиссивных инфекций и резервации их возбудителей с участием одушевленных кровососущих и иных переносчиков, коциркуляция вируса ящура с образованием метапопуляционных пулов -устойчивых оригинальных территориальных комбинаций серотипов [28], генетических и негенетических взаимодействий вирусов при смешанных инфекциях (рекомбинация, реактивация,
комплементация, рекомбинационная природа вирусных лейкемии и перитонита кошек) [39], особенно актуальной экоэпизоотологии многочисленных антигенных субтипов вируса гриппа в популяциях водоплавающих птиц с реассорта-цией фрагментарного генома, прогрессивной изменчивостью и пандемическим распространением, взаимосвязи канцерогенеза с паразитарными инвазиями (Opisthorchis viverrini - холангиокар-цинома, Schistosoma haematobium - рак мочевого пузыря) [21].
Несмотря на очевидность и признание в настоящее время коинфекций, т. е. одновременного заражения несколькими патогенами, естественным состоянием большинства хозяев и нормой в реальном мире, особое значение приобретают взаимоотношения между микро- и макропаразитами. Сильные иммуномодулирующие эффекты гельминтов, их повсеместное распространение в популяциях животных и людей, вероятность со-четанного влияния феномена коинфицирования/ инвазирования на здоровье хозяина, в целом на эволюцию паразитов создают основу для взаимодействий, потенциально «эффективных» в отношении восприимчивости к микропаразитам, течения микропаразитарных инфекций, в конечном счете результативности стратегий контроля последних [27].
Взаимооотношениям этого типа уделяется мало внимания, поскольку макропаразитарные системы (например, «гельминт + хозяин») существуют преимущественно без особых патологических, тем более эпидемиологических эффектов, а их экспериментальное моделирование практически нереально в лабораторных условиях и некорректно в зоосоциально фиксированных, эпизоотологически упорядоченных и контролируемых популяциях сельскохозяйственных и иных домашних животных. Поэтому особый интерес представляют эксквизитные результаты исследований «макро- + микропаразитарных» коинфекций в природных популяциях при свободном, без вмешательств, течении инфекционных и эпизоотических процессов, которые могут быть экстраполированы на прочие подобные ситуации.
В безукоризненно аранжированных многолетних наблюдениях было установлено, что у африканских буйволов - тривиальных резервуаров возбудителей фасциолеза и туберкулеза, естественно зараженных Fasciola hepatica и Mycobacterium bovis, развиваются иммуноопос-редованные взаимодействия за счет ключевых эффектов гельминтов на иммунные реакции, важные для защиты от туберкулеза. Их усиление
не приводило к защите от заражения туберкулезом, но сопровождалось девятикратным ростом выживаемости хозяина и, соответственно, численности инфицированного поголовья, что потенциально повышает эпизоотологические «возможности» и способствует распространению туберкулеза на популяционном уровне (расчетное значение R0 оказалось выше контрольного почти в десять раз)2 [25].
У диких грызунов совместное течение кишечных нематодных инвазий и эймериозной инфекции сопровождалось отрицательным влиянием на желудочно-кишечных простейших (Eimeria spp), а при снижении распространенности нематод возрастала интенсивность инфекции. Такого эффекта не наблюдалось в отношениях нематод с микропаразитами родов Bartonella (бактерии) и Trypanosoma (простейшие) внеки-шечной локализации - свидетельство того, что наиболее сильное взаимодействие между паразитами обусловлено их общим местоположением в организме хозяина [25].
Эти уникальные результаты приводят к далеко идущим интригующим выводам, что асимметричное воздействие макропаразитов на различные элементы тривиальной микропаразитарной инфекции (восприимчивость, вероятность заражения по сравнению с инфекционно-индуциро-ванной заболеваемостью или смертностью), которое бывает обычным явлением в естественных условиях, потенциально сопровождается серьезными эпидемиологическими последствиями. При нарушении устойчивых взаимоотношений возбудителей инфекций с макропаразитами в естественных условиях удалением последних из природных ассоциаций возникает вероятность непредвиденных эффектов антигельминтных обработок на микропаразитов, которые живут в том же паразитоценозе. Стратегии вмешательства и борьбы с гельминтозами, программы дегельминтизации домашнего скота, других животных, людей могут, с одной стороны, улучшить индивидуальные эффекты в отношении коинфицирующих паразитов, но одновременно усугубить распространение их на популяционном уровне [25].
Примером эффекта противоположного направления, т. е. иммуноопосредованного воздействия инфекции на паразитозы, на основании клинических и эпидемиологических данных, служит изменение индивидуальной восприимчивости и заразности паразитов-возбудителей ма-
лярии, лейшманиоза, шистосомоза, трипаносомоза, стронгилоидоза при коинфекции человека с вирусом иммунодефицита. В частности, усиление тяжести шистозоматоза при совместном заражении человека ВИЧ и Schistosoma mansoni обусловлено вирусиндуцированным истощением Т-лимфоцитов фенотипа CD4 (хелперов) [37]. Иммуноопосредованные процессы при мик-соматозе свободно живущих кроликов способствовали изменению восприимчивости хозяина к нематоде Trichostrongylus retortaeformis таким образом, что при коинфицировании наблюдалась более высокая интенсивность инвазии, при сезонных вспышках инфекции возникали высоко-инвазированные хозяева-источники, заразные в течение более длительного времени, коинфекция вируса и нематод увеличивала неоднородность восприимчивой популяции и потенциально оказывала большое влияние на трансмиссию паразитов [22].
Согласно идее Е. Н. Павловского о «парази-токосмосе», паразитоценотические явления при трансмиссивных инфекциях представляют воздействие патогенов на переносчика и друг на друга, множественность заражения переносчиков различными патогенами, постоянно обновляющийся состав паразитоценозов переносчиков, возможность одновременной передачи восприимчивым животным и человеку нескольких возбудителей [1, 3].
Антагонистические отношения в системах «клещ - патоген» возможны как между родственными (лейшмании, риккетсии), так и далекими в таксономическом отношении видами. Поскольку на территории РФ практически все очаги иксо-дового клещевого боррелиоза (ИКБ, болезнь Лайма) и клещевого энцефалита (КЭ) являются сопряженными, принципиально важным является установленный антагонизм между Borrelia burgdorferi и вирусом КЭ; коинфицирование сопровождается снижением числа клещей-вирусо-носителей в десятки раз, что имеет несомненное значение в существовании многокомпонентных паразитарных систем и эпидемическом процессе КЭ [4].
Синергетические отношения в паразитоцено-зах с участием клещей заключаются в том, что некоторые сочетания микропаразитов стимулируют двигательную и поисковую активность хозяина, влияют на гендерное поведение, способны изменять его реакции на факторы окружающей
2 В данном случае асимметричная активация противотуберкулезного иммунитета при такой диаде инфекции + инвазии проливает свет на механизм хорошо известных отечественной ветеринарной практике «ложно-положительных» аллергических реакций на туберкулин за счет перевода туберкулеза в скрытое течение с иммунным ответом хозяина, но без клинического и патоморфологического проявления, традиционно учитываемых в диагностике.
среды (температуру, влажность), что в целом находит отражение в эпидемиологическом проявлении коинфекций и паразитозов и повышает риски их инцидентности. Антагонистические и синергические связи в многокомпонентных паразитарных системах реализуются на орга-низменном, тканевом, клеточном, субклеточном уровнях; примерами механизмов могут служить блокада клещевой овариолы, разрушение кишечного эпителия и блокада клеточных рецепторов, интерференция вплоть до абсолютного антагонизма и нечувствительности хозяина к потенциальному партнеру по микробиоценозу [2].
Список литературы
1. Алексеев А. Н. Система «клещ - возбудитель» и ее эмерджентные свойства / А. Н. Алексеев. СПб.: ЗИН РАН, 1993, 204.
2. Алексеев А. Н. Концептуальный подход к феномену антагонистических и синергетических взаимодействий в мно-гокомпонентых паразитарных системах / А. Н. Алексеев // Доклады академии наук, 2001, 379, 6, с. 827-829.
3. Алексеев А. Н. Плодотворность идей Е. Н. Павловского об организме хозяина как «паразитокосмосе»: микстин-фекции в переносчике / А. Н. Алексеев, Е. В. Дубинина // Известия Оренбургского государственного аграрного университета. 2007, 2 (14), с. 139-141.
4. Алексеев А. Н. Боррелии как вероятные антагонисты вируса клещевого энцефалита: паразитологический и клинический аспекты проблемы / А. Н. Алексеев, Е. В. Дубинина, М. А. Вашукова и др. // Мед. паразитол. 2001. №3. С. 3-11.
5. Андерсон Р. Инфекционные болезни человека. Динамика и контроль / Р. Андерсон, Р. Мэй. М.: Мир, 2004, 784 с.
6. Бакулина Э. В.Теория паразитоценозов и генетический обмен у бактерий / Э. В. Бакулина, И. И. Олейник. М.: Медицина, 1970, 216 с.
7. Балашов Ю. С. Термины и понятия, используемые при изучении популяций и сообществ паразитов / Ю. С. Балашов // Паразитология, 2000, 34, 5 с. 361-370.
8. Беляков В. Д. Саморегуляция паразитарных систем / В. Д. Беляков, Д. Б. Голубев, Г. Д. Каминский и др. Л.: Медицина, 1987, 240 с.
9. Догель А. А. Олигомеризация гомологичных органов / А. А. Догель. Л.: ЛГУ, 1954, 368 с.
10. Домарадский И. В. Проблемы перекрестного иммунитета / И. В. Домарадский. М.: Медицина, 1973, 135 с.
11. Кунин Е. В. Логика случая. О природе и происхождении биологической эволюции / Е. В. Кунин. М.: Центрпо-лиграф, 2014, 527 с.
12. Макаров В. В. Эпизоотологические аспекты ретро-вирусной патологии / В. В. Макаров // Ч.1. Ветеринария, 2023, 8, 3-7; Ч.2. Там же, 2023, 9, 3-9.
13. Макаров В. В. Сибирская язва: учебное пособие / Макаров В. В., Махамат Н. Я., Петров А. К. и др. М.: РУДН, 2022, 68 с.
14. Макаров В. В. Основы учения об инфекции: учебное пособие / В. В. Макаров, А. К. Петров, Д. А. Васильев. М.Ульяновск: РУДН/УлГАУ, 2018, 160 с.
15. Макаров В. В. Паразитизм, патогенность, инфекционная паразитарная система / В. В. Макаров, Б. А. Тимофеев // Ветеринарная патология, 2006, 4 (19), с. 174-181.
16. Павловский Е. Н. Природная очаговость трансмиссивных болезней в связи с ландшафтной эпидемиологией зоо-антропонозов / Е. Н. Павловский. М.-Л.: Наука, 1964. 212 с.
17. Циммер К. Паразиты. Тайный мир / К. Циммер. М.: АНФ, 2011, 362 с.
18. Чайка С. Ю. Паразитизм - существование организмов в составе паразитарных систем / С. Ю. Чайка // Ветеринарная патология, 2004, 3, с.19-27.
19. Araujo A. Parasitism, the Diversity of Life, and Paleoparasitology /A. Araujo, A. Jansen, F. Bouchet et al.// Mem Inst Oswaldo Cruz, Rio de Janeiro, Vol. 98(Suppl. I): 5-11, 2003 5.
20. Bayisenge U. Parasite associations predict infection risk: incorporating co-infections in predictive models for neglected tropical diseases / U. Bayisenge, J. Nicholas, K. Owada, E. Ruberanziza et al.// Parasit Vectors. 2020 Mar 16;13(1):138. doi: 10.1186/s13071-020-04016-2.
21. Carcinogenic parasite. https://en.wikipedia.org/wiki/
22. Cattadori I. Variation in host susceptibility and infectiousness generated by co-infection: the myxoma-Trichostrongylus retortaeformis case in wild rabbits / I. Cattadori, R. Albert, B. Boag // J R Soc Interface. 2007 Oct 22;4(16):831-40. doi: 10.1098/rsif.2007.1075.
23. Crofton H. A quantitative approach to parasitism / H. Crofton // Parasitology, 1971, 62, 179-193.
24. Dallas T. Detecting parasite associations within multi-species host and parasite communities / T. Dallas, A.-L. Laine, O. Ovaskainen et al. // Proc Biol Sci. 2019 Oct 9;286(1912):20191109. doi: 10.1098/rspb.2019.1109.
25. Ezenwa V. Helminth-microparasite co-infection in wildlife: lessons from ruminants, rodents and rabbits / V. Ezenwa // Parasite immunology. Vol. 38, Is. 9 Special Issue:One Health 2016. P. 527-534. https://doi.org/10.1111/pim.12348
26. Haskell E. A natural classification of societies / E. Haskell // New. York Acad. Sci. Trans. 1947, Series 2, 9: 186-196.
27. Gazzinelli-Guimaraes P. Helminth parasites and immune regulation / P. Gazzinelli-Guimaraes, T. Nutman // F1000Res. 2018 Oct 23;7:F1000 Faculty Rev-1685. doi: 10.12688/ f1000research.15596.1.
28. Jamal S. Foot-and-mouth disease: past, present and future / S. Jamal, G. Belsham // Vet Res 44, 116 (2013). https:// doi.org/10.1186/1297-9716-44-116
29. Koonin E. Virus World as an Evolutionary Network of Viruses and Capsidless Selfish Elements / E. Koonin, V. Dolja // Microbiol Mol Biol Rev. 2014. 78. https://doi.org/10.1128/ mmbr.00049-13
30. Krupovic M. A classification system for virophages and satellite viruses / M. Krupovic, J. Kuhn, M. Fischer // Arch Virol (2016) 161:233-247. DOI 10.1007/s00705-015-2622-9
31. Lloyd-Smith J. HIV-1/parasite co-infection and the emergence of new parasite strains / J. Lloyd-Smith // Parasitology. 2008 Jun;135(7):795-806. doi: 10.1017/S0031182008000292.
32. Parasitism. https://en.wikipedia.org/wiki/
33. Parasitoid https://en.wikipedia.org/wiki/
34. Predators, Parasites, Parasitoids and Pathogens. http:// gen.uga.edu
35. Pathogen_Saprophytae_PP.pdf. https://www.uog.edu/_ resources/files/extension/publications/
36. Raoult D. Redefining viruses: lessons from Mimivirus / D. Raoult, P. Forterre // Nat Rev Microbiol 6, 315-319 (2008). https://doi.org/10.1038/nrmicro1858
37. Rigaud T. Parasite and host assemblages: embracing the reality will improve our knowledge of parasite transmission and virulence / T. Rigaud, M.-J. Perrot-Minnot, M. Brown // Proc. R. Soc. B (2010) 277, 3693-3702 doi:10.1098/rspb.2010.1163
38. Secor W. Interactions between schistosomiasis and infection with HIV-1 / W. Secor // Parasite Immunol. 2006 Nov;28(11):597-603. doi: 10.1111/j.1365-3024.2006.00887.x.
39. Segredo-Otero E. Cooperative Virus-Virus Interactions: An Evolutionary Perspective / E. Segredo-Otero, R. Sanjuan // Biodes Res. 2022 Aug 9;2022:9819272. doi: 10.34133/2022/9819272.
