CC BY
192
5.2. О НЕДОСТАТКАХ КОНСТРУКЦИИ СТ. 321 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Саруханян А.Р., к.ю.н., доцент, докторант ГОУ ВПО «Российская правовая академия Министерства юстиции Российской Федерации» E-mail: pppu@iail.ru Уваров И.А., к.ю.н., доцент. Должность: доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин. Место работы: Невинномысский государственный гуманитарно-технический институт. E-mail: uvauov.igou@maii.uu
Аннотация: В статье рассматриваются проблемные вопросы конструкции ст. 321 Уголовного кодекса Российской Федерации ««Дезорганизация нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества». Авторами также проводится уголовно-правовой анализ составов преступлений, предусмотренных ст. 321 Уголовного кодекса Российской Федерации, на основе которого предлагается ее новая редакция.
Ключевые слова: дезорганизация нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества; пенитенциарная преступность; осужденный; преступность в местах лишения свободы.
ON THE DRAWBACKS OF THE FRAMEWORK OF ARTICLE 321 OF THE RUSSIAN FEDERATION
Sauukhanyan A.R., PhD at law, associate professor, competitor fou doctoral degree at the Russian Law Academy of Ministry of Justice of Russian Federation. E-mail: pppu@mail.uu
Uvarov I.A., PhD at law, associate professor. Position: associate professor at Criminal Legal Disciplines chair. Place of employment: Nevinnomyssk State Humanitarian-Technical Institute. E-mail: uvarov.igor@mail.ru
Annotation: The article deals with the issues of the framework of Article 321 of the Russian Federation Criminal Code “Disorganization of the normal activity of incarceration institutions”. The authors also carry out a criminal legal analysis of the crime components provided for by Article 321 of the Russian Federation Criminal Code. Based on the analysis a new statutory wording is suggested.
Keywords: disorganization of the normal activity of incarceration institutions; penitentiary crime; convict; crimes in places of confinement.
Лишение свободы на определенный срок, как вид наказание занимает ведущее место среди наиболее применяемых отечественным правосудием. Эффективность его применения напрямую зависит от уровня организации исправительного процесса в пенитенциарных учреждениях. Существенным препятствием для реализации назначенного судом наказания может служить возможность противоправных проявлений со стороны осужденных. Преступность в местах лишения свободы, к сожалению не такое уж и редкое явление. По мнению И.И. Карпеца: «Преступность в местах лишения свободы не только велика по масштабам (относительно, конечно, с учетом того, что, вроде бы, в этих местах не должно быть преступлений, ибо именно за совершение таковых туда направляются люди), но и
опасна по характеру и жестокости»1. В структуре пенитенциарной преступности, наибольшую общественную опасность представляют собой деяния, предусмотренные ст. 321 УК РФ.
Законодатель устанавливает уголовную ответственность для обеспечения нормального функционирования учреждений, в ведении которых находится изоляция отдельных лиц от общества. Именно в этом заключается смысл введения такой уголовно-правовой нормы. В теории уголовного права, уровень общественной опасности отграничивает преступление от иных правонарушений, но для квалификации самого преступления необходимо определить его состав -«совокупность установленных законом признаков, наличие которых характеризует данное общественно опасное деяние как конкретное преступление»2.
Проблемам, связанным с преступной активностью осужденных, направленной на дезорганизацию нормальной деятельности учреждений обеспечивающих изоляцию от общества, специалисты всегда уделяли довольно много внимания. Только за последнее десятилетие, было защищено более пятнадцати диссертаций, предметом которых являлась либо сама дезорганизация, либо пенитенциарная преступность, в структуре которой было уделено внимание и дезорганизации. Анализ периодических изданий, дает показатель более пятидесяти публикаций, посвященных этой теме. При таком насыщении научного интереса к вышеупомянутой проблеме, дает основание, полагать, что все задачи правового характера здесь решены. Тем не менее, мы позволим себе высказать предположение о том, что есть вопросы, которые рассмотрены не достаточно полно.
Авторы данной работы гипотетически исходят из того, что ключевое значение для постановки вопроса об уголовной ответственности и правильной квалифи -кации содеянного по ст. 321 УК РФ, имеют факультативные признаки состава преступления. По на -шему мнению, именно факультативные, а не основные признаки определяет конструкцию всех трех (основного и квалифицированных) составов преступлений, предусмотренных ст. 321 УК РФ.
Необходимо отметить, что ст. 321 УК РФ к настоящему времени претерпела некоторые изменения,3 по сравнению с первоначальной редакцией 1996 года.
Объекты предусмотренных ст. 321 УК РФ составов преступлений одинаково характеризуется такими основными признаками как общий признак, родовой признак и видовой признак.
Общий признак объекта представляет лишь теоретический интерес и никакой практической нагрузки не несет. Он указывает на все поставленные под охрану уголовного закона интересы, которым существует угроза причинения вреда содеянным.
Родовой признак объекта указывает на интересы государственной власти как охраняемые уголовным законом и ставящиеся под угрозу причинения вреда совершением общественно опасного деяния.
Видовой признак объекта указывает на интересы порядка управления как охраняемые уголовным зако-
1 Карпец И.И. Преступность: иллюзии и реальность. М., 1992. С. 285.
2 Кадников Н.Г. Квалификация преступлений и вопросы судебного толкования. М., 2009. С. 8.
3 Федеральный закон от 09.03.2001 № 25-ФЗ; Федеральный за-
кон от 08.12.2003 № 162-ФЗ.
ном и ставящиеся под угрозу причинения вреда совершением общественно опасного деяния.
Непосредственный основной признак объекта состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 321 УК РФ указывает на интересы, обеспечивающие физическую и психическую неприкосновенность осужденного как охраняемые уголовным законом и ставящиеся под угрозу причинения вреда совершением общественно опасного деяния.
Потенциальные расхождения во мнениях могут быть связаны, прежде всего, с пониманием этих об -стоятельств. Мы исходим из того, что факультативный признак объекта указывает на конкретные социальные интересы, охраняемые уголовным за -коном, которым фактически причиняется вред в результате совершения общественно опасного дея-ния4. Причем этим интересам вред причиняется только наряду с теми конкретными социальными интересами, на которые указывает непосредственный основной признак объекта. О наличии факультативного признака можно говорить лишь в случае, когда предметом анализа выступают конкретные обстоятельства дела. Он никогда не обозначается в диспозиции уголовно-правовой нормы.
В этом смысле прямую противоположность факультативному признаку объекта представляет другой неосновной признак объекта - дополнительный признак, о котором можно вести речь лишь тогда, когда он прямо обозначен в диспозиции уголовно-правовой нормы.
В рассматриваемом нами случае дополнитель-ный признак объекта состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 321 УК РФ, определяет в качестве потерпевшего от преступления - осужденного, оказывающего содействие администрации учреждения. Здесь дополнительный признак объекта выполняет одно из трех значений, характерных для неосновных признаков состава преступления, когда они прямо обозначены в диспозиции уголовно-правовой нормы, описывающей основной состав того или иного пре -ступления. Поэтому значение дополнительного непосредственного признака объекта проявляется в том, что при его отсутствии в диспозиции уголовноправовой нормы, описывающей состав преступления, предусмотренный ч.1 ст. 321 УК РФ, мы не могли бы говорить о содеянном собственно как о преступлении вообще.
В связи с этим интересным будет мнение С.Ф. Милюкова: «Далеко не бесспорным представляется решение законодателя поместить нормы, ныне заключенные в статье 321 УК РФ, в главу о преступлениях против порядка управления. Думается, что объект действий, дезорганизующих нормальную деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию осужденных от общества, аналогичен общественным отношениям, охраняемым ст. 295, 296, 313 и 314 УК РФ, включенными в главу о преступлениях против правосудия. В связи с этим, данный состав целесообразно переместить в последнюю из названных глав»5. Однако мы не согласны с этим утверждением автора, по-
4 Например, в редакции аналогичной уголовно-правовой нормы, предусмотренной УК РСФСР (1960 г.), в качестве такого признака называлось отношение осужденного к исправлению - «осужденные, вставшие на путь исправления» (ст. 771). Это обстоятельство вызывало дискуссию среди специалистов (подробнее см.: Писарев В., Пономарев П. Ответственность за действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений // Советская юстиция. 1984. № 8).
5 Милюков С.Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. СПб., 2000. С. 271.
скольку уже говорили о смысле криминализации деяния за нарушение нормальной деятельности учреждений и введения соответствующей уголовно-правовой нормы. Хотя, по мнению отдельных авторов, «... вряд ли факт терроризирования нескольких осужденных может повлиять на безопасность государства. С юридической точки зрения объектом данного преступления являются общественные отношения, возникающие в сфере управления определенными узкообусловлен-ными процессами - организации работы по исправлению ... осужденных»6.
Объективная сторона состава преступления, предусмотренного ч.1 ст. 321 УК РФ, представлена исключительно одним основным признаком - общественно опасным деянием, которое, судя по диспозиции уголовно-правовой нормы, может принимать только активную форму (действий). Часть 1 ст. 321 УК РФ говорит о применении насилия неопасного для жизни и здоровья осужденного, либо об угрозе применения насилия в отношении его с целью воспрепятствовать исправлению осужденного или из мести за оказанное им содействие администрации учреждения или органа уголовно-исполнительной системы. Часть 2 321 УК РФ, называет деяния, предусмотренные частью первой, в отношении сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей в связи с осуществлением им служебной деятельности. Тут необходимо остановится на двух, важных на наш взгляд условиях:
Первое. Надо сказать, что в ныне действующей редакции ст. 321 УК РФ удачно объединила в одной части применение насилия неопасного для жизни и здоровья и угрозу применения насилия, нежели в предыдущей, где угроза была в первой части, а фактическое применение насилия - во второй. Здесь также просматривается пробел, поскольку не установлена уголовная ответственность за угрозу убийством осужденного (за оказанное им содействие администрации учреждения) или сотрудника.
Второе. Непонятно, почему законодатель описал действия по отношению к осужденным в части первой статьи, а действия по отношению в отношении сотрудников мест лишения свободы и мест содержания под стражей - во второй. Ведь в прошлой редакции часть первая статьи логично объединяла в своих рамках все вышеназванные категории потерпевших. По мнению С.Ф. Милюкова рассматриваемый состав преступления: «... подвергся той же операции, что и состав бандитизма, то есть выхолощен, оскоплен. Из него искусственно изъята самая сердцевина - посягательство на жизнь сотрудников мест лишения свободы и осужденных»7. Складывается парадоксальная ситуация, несоразмерная защита
(разница в объемах санкций), формирует условия, при которых выпадает непосредственный объект преступного посягательства.
Субъективная сторона преступления представлена виной в форме прямого умысла. Если названные действия совершаются в отношении осужденного, то обязательно наличие, либо специальной цели -воспрепятствовать его исправлению, либо мотива мести за оказанное содействие администрации учреждения или органа уголовно-исполнительной системы (например, осужденный помог охранникам колонии разнять осужденных в специально затеянной драке).
6 Гуров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. М., С. 261.
7 Милюков С.Ф. Указ. раб. С. 271.
Действия в отношении сотрудника учреждения или его близких должны быть в связи с осуществлением служебной деятельности.
Сознание виновным фактической стороны деяния выступает, в качестве необходимой предпосылки сознания социальных элементов этого деяния, которые характеризуются признаками, включенными в определение преступления. С социальной стороны рассматриваемого деяния, умыслом виновного охватывается асоциальная сущность самого насильственного действия, а также особые качества потерпевшего. Виновный сознает общественную противоправность воздействия на организм другого человека, совершаемого против воли потерпевшего, так как своими действиями стремится причинить последнему физическую боль, нанести телесные повреждения, различной степени тяжести и др.
Последним элементом состава рассматриваемого преступления, является субъект преступления. На первый взгляд может сложиться впечатление, что здесь нет никаких сложностей, тем не менее, в специальной литературе есть мнение, согласно которого, субъектом данного преступления может быть не только осужденный8.
Квалифицирующим признаком, который закреплен в ч. 3 ст. 321 УК РФ, являются совершение деяния организованной группой либо с применением насилия, опасного для жизни и здоровья.
По справедливому, на наш взгляд, утверждению А. В. Бриллиантова, «не секрет, что в местах лишения свободы преступные группировки играют весьма значительную роль. Их лидеры не только устанавливают и обеспечивают соблюдение осужденными неформальных правил поведения, но и пытаются воздействовать на поведение администрации исправительных учреждений, в том числе иногда и путем организации посягательств на жизнь и здоровье сотрудников администрации. Лидеры и подчиненные им преступные группировки в местах лишения свободы организуют связь с членами преступных организаций, находящимися на свободе, поступление в места лишения свободы денег, алкоголя, наркотиков, участвуют в организации совершения преступлений за пределами исправительных учреждений. Нередко они вершат суд и расправу над осужденными, не подчиняющимися их правилам поведения. Все перечисленные и иные действия преступных группировок в учреждениях, обеспечивающих изоляцию от общества, крайне отрицательно воздействуют на нормальную работу этих учреждений»9.
Анализ ст. 321 УК РФ позволяет указать нам на некоторую абсурдность самой формулировки диспозиции части третьей. Там сказано: «Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, совершенные организованной группой либо с применением насилия, опасного для жизни и здоровья. Убира-
8 См., например: Петренев Д.В. Дезорганизация работы государственного органа как уголовно-правовое последствие должностных преступлений // Актуальные проблемы правотворчества и правоприменительной деятельности. Иркутск, 2009. С. 180; Кер-наджук И.В. Субъект дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества // Особенности реализации уголовно-правовой политики в условиях Дальневосточного федерального округа. Хабаровск, 2009. С. 144.
9 Бриллиантов А.В. Вопросы квалификации дезорганизации нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества // Российский следователь. 2000. № 1. С. 17.
ем словосочетание «организованной группой». Получается, к примеру, «применение насилия не опасного для жизни и здоровья в отношении осужденного, совершенное с применением насилия, опасного для жизни и здоровья».
Таким образом, возникает необходимость изменить формулировку ч. 3 ст. 321 УК РФ, которая в измененной редакции должна преобразоваться в часть вторую. Считаем нужным после слов «организованной группой» продолжить словами «либо применение насилия, опасного для жизни и здоровья в отношении лиц и по тем же основаниям, указанных в части первой настоящей статьи».
Исходя из всего вышесказанного, предлагаем следующую редакцию ст. 321 УК РФ.
«Статья 321. Дезорганизация нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества.
1. Применение насилия, не опасного для жизни и здоровья либо угроза убийством или применения насилия в отношении сотрудника места лишения сво -боды или места содержания под стражей в связи с осуществлением им служебной деятельности либо его близких, а равно в отношении осужденного с целью воспрепятствовать исправлению осужденного или из мести за оказанное им содействие администрации учреждения или органа уголовноисполнительной системы -
наказываются лишением свободы на срок до пяти лет.
2. Деяния, предусмотренные частью первой настоящей статьи, совершенные организованной группой либо применение насилия, опасного для жизни и здоровья в отношении лиц и по тем же основаниям, указанным в части первой настоящей статьи, -
наказываются...».
Список литературы:
Бриллиантов А.В. Вопросы квалификации дезорганизации нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества // Российский следователь. 2000. № 1.
Гуров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. - М., 1993.
Кадников Н.Г. Квалификация преступлений и вопросы судебного толкования. М., 2009.
Карпец И.И. Преступность: иллюзии и реальность. М., 1992.
Кернаджук И. В. Субъект дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества // Особенности реализации уголовно-правовой политики в условиях Дальневосточного федерального округа. Хабаровск, 2009.
Милюков С.Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. СПб., 2000.
Петренев Д.В. Дезорганизация работы государственного органа как уголовно-правовое последствие должностных преступлений // Актуальные проблемы правотворчества и правоприменительной деятельности. Иркутск, 2009.
Писарев В., Пономарев П. Ответственность за действия, дезорганизующие работу исправительнотрудовых учреждений // Советская юстиция. 1984. № 8.
References:
Brilliantov А.У. Issues of qualification of disorganization of the normal activity of incarceration institutions // Russian investigator. 2000. № 1.
Gurov А.1. Professional crimes: past and present. - М., 1993.
Kadnikov N.G. Qualification of crimes and issues of judicial interpretation. М., 2009.
Karpets I.I. Crime: illusions and reality. М., 1992.
Kernadzhuk I.V. The subject of disorganization of the normal activity of incarceration institutions // Peculiarities of criminal legal law policy in the conditions of Far Eastern Federal District. Khabarovsk.2009.
Milyukov S.F. Russian criminal law: experience of critical analysis. SPb., 2000.
Petrenev D.V. Disorganization of work of a governmental body as a criminal law consequence of official malfeasance // Relevant issues of law-making and law enforcement activities. Irkutsk, 2009
Pisarev V., Ponomarev P. Responsibility for action disorganizing the work of corrective labour institutions // Soviet justice 1984. № 8.
Рецензия
на научную статью «О недостатках конструкции ст. 321 Уголовного кодекса Российской Федерации», подготовленную А.Р. Саруханяном и И.А. Уваровым
В представленной на рецензирование научной статье А.Р. Саруханяна и И.А. Уварова «О недостатках конструкции ст. 321 Уголовного кодекса Российской Федерации» исследуется проблема уголовной ответственности за действия, дезорганизующие деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества. Справедливо отмечается специфический характер уголовно-правовых отношений, на которые посягает лицо, совершающее данное преступление.
Авторы рецензируемой статьи проанализировали состав преступления, предусмотренного ст. 321 УК РФ, в нынешней редакции и пришли к выводу, что в определении объекта преступного посягательства имеет место некоторое несоответствие между общественными отношениями, на которые фактически посягает лицо, совершающее преступление, и общественными отношениями, которые определены в диспозиции нормы. Это обстоятельство существенно снижает возможности для справедливой постановки вопроса об уголовной ответственности по данной статье уголовного закона и по своевременному привлечению к ней лиц, совершающих такого рода преступные посягательства.
Анализ всех остальных элементов состава преступления предусмотренного ст. 321 УК РФ, позволяет авторам, предлагать свой вариант конструкции нормы предусматривающей уголовную ответственность за действия, дезорганизующие деятельность учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества. Авторы не ограничиваются только акцентированием внимания на переносе нормы с учетом выявленного несоответствия в другую главу Уголовного кодекса. Предлагаемая конструкция позволит не только правильно определить объект преступного посягательства, предусмотренного рассматриваемой нормой, но и дифференцировать ответственность в зависимости от предмета такого посягательства.
Имеющиеся в работе ссылки свидетельствуют о том, что при ее написании авторы использовали необходимую научную литературу по соответствующей проблематике. Статья соответствует современному состоянию законодательства, регулирующего отношения
в указанной сфере и в целом отражает позиции уче-ных-юристов по данному вопросу.
Представленный к рецензированию научный материал дает основание утверждать, что достоверностью, оригинальностью и новизной обладают сформулированные авторами статьи теоретические положения, которые могут оказаться весьма полезными при последующих исследованиях рассматриваемой проблемы.
На основании вышеизложенного считаю, что научная статья «О недостатках конструкции ст. 321 Уголовного кодекса Российской Федерации» соответствует требованиям, предъявляемым к работам подобного рода, и рекомендуется к опубликованию в журнале «Пробелы в российском законодательстве».
Рецензент: доктор юридических наук, профессор Г.Ю. Лесников
