CC BY
51
SCIENCE TIME
О НАЦИОНАЛЬНОМ ПОЛИТИКЕ И СТАНОВЛЕНИИ БАШКИРСКОГО ТЕАТРА В УФЕ В 1920-1930-Е ГОДЫ
Хайретдинова Наталья Эдуардовна, Уфимский государственный университет экономики и сервиса, г. Уфа
E-mail: tovarisch_mama@mail. ru
Аннотация. В статье анализируются некоторые аспекты национальной политики большевиков на примере взаимоотношений власти и творческого сообщества в ходе становления башкирского театра в Уфе. Установлено, какие условия создавались для профессионализации башкирского театра. Изучены причины и последствия его финансовой дефицитности. Рассмотрены обстоятельства репрессий в отношении элиты театра в период «большого террора».
Ключевые слова: театр, национальная политика Советской власти, профессионализация башкирского театра, репрессии национальной интеллигенции.
С 1990-х гг. в научной литературе, согласно историографическому обзору [1], наблюдается переход от советских исследовательских традиций с их жестким формационным подходом к постсоветским, свободным от социалистической идеи. Апология коммунизма сменилась полной противоположностью - антикоммунизмом, что можно назвать своего рода «болезнью роста». Стала прослеживаться тенденция к разоблачению злоупотреблений Советской власти, показу «задним числом» абсурдности действий большевиков в политике, экономике, национальных отношениях, культуре. Относительно национально-государственного строительства высказывалось мнение, что СССР был полем реализации утопической доктрины этнического национализма. В последние годы в центре внимания оказались процессы формирования административно-командных методов управления, репрессий в отношении национальной интеллигенции. При этом практически не просматриваются особенности, которые отличали бы региональное понимание проблемы от общероссийского.
В настоящей статье предпринята попытка деидеологизированного анализа
некоторых сторон национальной политики Советов в Башкирской АССР на локальном примере взаимоотношений власти и творческой интеллигенции в ходе становления башкирского театра в Уфе.
Государственный национальный театр открылся в Уфе по инициативе губернского отдела народного образования в 1919 г. после подписания декрета «Об объединении театрального дела». Изначально это была татаро-башкирская труппа, исполнявшая в основном пьесы татарских авторов на татарском языке. Причин такой организации оказалось несколько. Во-первых, мусульманское население города составляло численное меньшинство, поэтому молодой коллектив стремился привлечь в театр и башкир, и татар. Во-вторых, страна переживала глубокий экономический кризис, в бюджете не было средств для содержания в Уфе двух мусульманских театров. В-третьих, в 1919 г. Уфа являлась административным центром губернии, а автономная республика, Малая Башкирия, располагалась восточнее и имела другую столицу. То есть формально Уфа не несла ответственности за состояние башкирской театральной культуры [2, с.53, 55, 57]. Башкирский театр в крае тоже появился, но в другом городе -столице Башреспублики Стерлитамаке. Руководил театром актер и режиссер В. Г. Муртазин-Иманский [3, л.36]. В-четвертых, после появления национальной автономии в 1919 г. началась реформа башкирского литературного языка, а пока в силу неразработанности речевых стилистико-изобразительных норм создание литературных трудов на башкирском языке было затруднено [4, с.201].
В 1922 г. был подписан декрет «О расширении границ Автономной Башкирской Социалистической Советской Республики», в соответствии с которым Уфимская губерния упразднялась, а ее территория присоединялась к АБССР. Столицей Большой Башкирии стала Уфа [5, с.395]. Ответственность за художественную культуру принял Башнаркомпрос, республиканское подразделение Народного комиссариата просвещения РСФСР. Основоположник башкирского театра В. Г. Муртазин-Иманский занял в этом ведомстве должность инспектора по художественной работе. Перед Башнаркомпросом встала задача -создать условия для профессионального развития башкирской театральной культуры. Начало было положено в том же 1922 году. Первым шагом стало обращение к проблеме подготовки профессиональных кадров. Следует отметить, что становление национального сценического искусства происходило в условиях ускоренной профессионализации любителей, и это, безусловно, отражалось на качестве постановок. Театру требовалось пополнение, но пополняться в отсутствие школы он мог только самодеятельными исполнителями. Впрочем, условный профессионализм вовсе не означал отсутствия талантов в труппе. Первое поколение актеров, составивших ядро молодого коллектива, признано поколением самородков [6, с.43]. Тем не менее, вопрос профессионализации башкирского театра требовал разрешения. Для организации школы подготовки
кадров нужны были специалисты, которые могли бы осуществлять педагогическую деятельность. С этой целью в 1922 г. в Москву на учебу в Центральный техникум театрального искусства направили М. А. Магадеева, работавшего в уфимской труппе со дня ее основания [7, с.43]. Завершив учебу в 1926 г., он вернулся в Уфу. Тогда же Уфимский музыкальный техникум, учрежденный еще в 1921 г., был преобразован в Башкирский музыкально-драматический техникум. Суть реорганизации заключалась в создании театрального отделения. Для проведения реформы Башнаркомпрос выделил 25 тыс. рублей. Еще 9 тыс. руб. выдало само учреждение из специальных средств [8, л. 18; 9, л.57]. Учебную работу по базовым дисциплинам специальности организовали М. Магадеев и В. Муртазин-Иманский [10, л.5-6]. На обучение актерскому мастерству тогда принимали только башкир из кантонов [11, л.42-43 об.]. В 1930 г. театральное отделение выпустило первое поколение профессиональных башкирских артистов. Коллектив выпускников почти в полном составе вступил в труппу государственного башкирского (уже не татаро-башкирского) театра. Сезон 1930-1931 гг. прошел успешно. М. Магадеев, отмечая успехи труппы, назвал этот сезон переломным [12, с.103-104].
Таким образом, несмотря на зрительский дефицит, обусловленный демографической ситуацией в Уфе, и связанную с ним низкую доходность труппы, местные власти не оставляли башкирское театральное искусство без внимания.
Нет также оснований говорить, что национальный театр излишне опекался. В 1920-е годы он переживал нелегкие времена. С введением нэпа, когда все зрелищные предприятия перевели на хозрасчет, обострилась финансовая проблема. Художественная сфера оказалась убыточной. Уфимский русский театр в этот период был упразднен и замещен гастролерами. Татаро-башкирская труппа сохранилась, но существовала в нужде. У Башнаркомпроса приоритетными были затраты на школы и сиротские дома. В летний сезон 1923 г. труппу «взял на жалованье» горсовет, предоставив площадку два раза в неделю и вычитая в свою пользу 20 % от сборов [13, л.25]. Однако уже 7 декабря 1923 г. заседание горсовета констатировало, что посещаемость татаро-башкирского театра «в 2 раза ниже русской труппы», на нее падает большая часть дефицита. Заседание постановило обратиться в БашЦИК с ходатайством о принятии национальной труппы на содержание государственного бюджета, поскольку материальное положение горсовета не позволяет ему выделять средства на покрытие дефицита труппы, которая имеет «общегосударственное и показательное значение» [14, л.72 об.]. В декабре 1923 г. горсовет отказался выплачивать артистам жалованье, а в апреле 1924 г. стал предоставлять труппе площадку один раз в неделю, сохранив 20-процентный сбор [15, л.114]. С 1924 г. театр в летние сезоны начал осуществлять передвижную деятельность. Гастроли
организовывались за государственный счет. Они проходили в кантонах с высокой плотностью коренного населения. Постановки пользовались у жителей республики большим успехом и способствовали снижению уровня финансового кризиса [16, л.34 об.; 17, л.2; 12, с.103]. Однако проблему окончательного выхода из кризиса гастроли ликвидировать не могли. В 1925 г. пленум Башрабиса признал ненормальным положение театра, вынужденного в зимние сезоны «существовать на 1 спектакль в неделю». Отмечалось, что средств, заработанных летом на гастролях, не хватало на поддержку театра зимой [18, л.6].
И все же государственная культурная политика 1920-х годов была сориентирована на популяризацию национальных культур. В 1927 г. башкирский театр впервые выступил в Москве (3, 5, 7 апреля), Ленинграде (12, 14 апреля), Казани (22, 24, 26 апреля). Московская критика отметила: «Мы должны к ряду восточных театров прибавить еще один, своеобразный по колориту, красочный театр Башкирии» [19, л.15; 20, л.57].
В 1930-е годы кардинально изменилась театральная политика. Последовательно принимались меры по формированию основ художественной методологии, критериев социальных ценностей, которые театру надлежало транслировать массам, а также по изменению структуры управления театрами, созданию материальной базы театра, воспитанию зрителя. Реформы проводились с применением командно-административных методов управления. В событийном аспекте эту тему можно считать изученной, причем современная оценка носит преимущественно негативный характер. Между тем, многие из критически представленных в литературе фактов имеют логическое объяснение [21].
Так, установлено, что еще В. И. Лениным демократия трактовалась в сугубо классовом смысле - в качестве прогрессивных рассматривались исключительно интересы пролетариата (позднее - партии), а «чистая демократия» отвергалась в принципе [22, с.789]. В 1930-е годы на этой теоретической базе осуществлялись так называемые чистки, или репрессии. «Большим террором» названы репрессивные мероприятия 1937 года. В Башкирии одним из главных поводов к их организации стало крупное башкирское национальное движение периода гражданской войны, пытавшееся использовать противостояние Белой и Красной армий в интересах национального самоопределения. Лидер башкирских националистов Заки Валидов, будущий ученый-тюрколог Ахметзаки Валиди Тоган, после разрыва с большевиками был объявлен контрреволюционером, а связь с ним стала рассматриваться как вражеский акт, направленный против Советской власти. В 1937 г. усилиями НКВД было начато дело по разоблачению якобы существующей националистической повстанческой организации, во главе которой стояли руководящие работники республики. Были арестованы, в том
числе, госслужащие, управлявшие художественной сферой, некоторые башкирские драматурги и театральные деятели [23, с.88-90].
Как разворачивались события в башкирской труппе, впоследствии описал знаменитый башкирский танцовщик и хореограф Х. Мустаев: «В театре "суд народа" над кандидатами во "враги" продолжался три дня. "Враги" сидят тут же в зале: Вали Муртазин-Иманский, Макарим Магадеев, его жена Зайтуна Бикбулатова, актриса Бэдэр Юсупова. Артисты их обвиняют: "как баи разъезжают в богатых тройках из деревни в деревню", "он дал мне коленкой под зад" и т. д. и т. п.» [24, с.72]. Поводом для обвинений, как видно из этих строк, становилось и социальное благополучие корифеев. Поскольку тема настоящего исследования связана с реализацией национальной политики, необходимо учесть серьезный момент - благополучие ценных специалистов обеспечивалось самой властью. Так, БашЦИК в 1935 г. по случаю 15-летнего юбилея башкирского театра ходатайствовал перед Наркомпросом РСФСР о поощрении ведущих театральных работников, включая работников русского театра. Оговаривались, прежде всего, государственные звания. Не исключались материальные вознаграждения. Тов. Муртазина предлагалось премировать «легковой машиной» [25, л.26]. В современной научной литературе дана следующая оценка событиям в театре: в 1930-е годы высоким оказался процент молодых людей, желавших повышения своего социального статуса, и чистки открыли перед ними головокружительные возможности. Достаточно было даже абсурдного доноса, чтобы посадить человека. Руководители театра обвинялись без конкретных фактов в том, будто они скрыли свое прошлое, и, маскируясь званием народных артистов, пробрались на руководящие посты, чтобы творить «грязное дело» [26, с.170]. В прошлом национальной театральной элиты действительно не все было однозначно. Правда, о сокрытии речь не шла. Например, В. Г. Муртазин-Иманский в 1935 г. публично описал характер работы театра после революции на территории, подконтрольной Заки Валидову, когда тот еще не принял решение о сотрудничестве с Советской властью. По заказу Валидова создавались и исполнялись пьесы националистического содержания. Так, «Салават-батыр» Ф. Сулейманова ставился «с целью показа восстания Салавата, направленного на освобождение башкирских земель от русского населения, без увязки этого восстания с общим пугачевским движением» [27]. Иными словами, режиссер дал понять, что драматурги и артисты - люди подневольные, зависящие от существующей в конкретный период власти. Нам пока не удалось найти документы, свидетельствующие о реакции НКВД и актеров-разоблачителей на эти признания, но, как отмечено выше, к идейной устойчивости основоположника башкирского театра власть в 1937 г. выразила недоверие.
Причины «большого террора» исследуются. Есть мнение, что внутренняя политика СССР резко изменилась после прихода к власти в Германии национал-социалистической рабочей партии во главе с А. Гитлером. О геополитическом противостоянии с Германией и об угрозе войны И. В. Сталин заговорил на
заседании XVII съезда партии 26 января 1934 года [28]. Тогда же в стране обозначились определенные тенденции: борьба с ведомственным плюрализмом и «кумовством» [29, с. 168-170], или, говоря современным языком, с коррупцией и другими проявлениями неблагонадежности. Механизм разоблачения «врагов народа» опирался на бдительность граждан, даже субъективную. Главное, чтобы никто никого не покрывал.
Национальные культуры в этот период унифицировались параметрами социалистического реализма, однако в требуемой интерпретации они по -прежнему поощрялись. В 1940-1941 гг. в Уфе шла подготовка к Декаде башкирского искусства в Москве, назначенной ЦК ВКП(б) и Совнаркомом СССР на начало 1942 года [30, л.284].
Приведенные документы дают основания для вывода: интерпретация действий Советской власти в трудные для страны 1920-1930-е годы не может опираться на критическое упрощение. В поисках исторической истины нельзя не принимать в расчет созидательные мероприятия государства. Надо также понимать, что различные непопулярные решения, критикуемые вполне справедливо, принимались под влиянием многих обстоятельств. Поэтому нецелесообразно вырывать имевшие место факты из широкого событийного контекста. При системном их изучении вырисовывается историческая картина, которая не подразумевает однозначных оценок («хорошо» или «плохо»), а представляет более сложную ситуацию - «так было». Со всеми плюсами и минусами.
Литература:
1. Матвеева Л. Д. Современные концепции региональной истории в новейшей историографии национально-государственного строительства в Среднем Поволжье и Приуралье / Л. Д. Матвеева // Вестн. БИСТ - 2010. - № 3 (7). - С. 126-132.
2. Хайретдинова, Н. Э. К вопросу о национализации российских театров в 1919 г.: опыт ее реализации в г. Уфе / Н. Э. Хайретдинова // Вестн. Пермск. ун -та. Сер. История. - 2014. - № 2. - С. 51-59.
3. Центральный исторический архив Республики Башкортостан (ЦИАРБ). Ф. Р -798. Оп. 1. Д. 653.
4. Очерки истории башкирского литературного языка / Э. Ф. Ишбердин, Р. Х. Халикова, И. Г. Галяутдинов, З. Г. Ураксин. - М.: Наука, 1989. - 256 с.
5. Раимов Р. М. Образование Башкирской Автономной Советской Социалистической Республики / Р. М. Раимов. - М.: Изд-во АН СССР, 1952. -524 с.
6. Кусимова С. Башкирский государственный академический театр // Ватандаш. - 1997. - № 2. - С. 41-46.
7. Драматическое искусство Башкортостана / сост.: А. К. Карабулатова, З. В.
SCIENCE TIME
Сайфуллина. - Уфа: Китап, 2005. - 240 с.
8. ЦИАРБ. Ф. Р-801. Оп. 1. Д. 92.
9. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 5508. Оп. 1. Д. 663.
10. ЦИАРБ. Ф. Р-798. Оп. 1. Д. 1191.
11. ЦИАРБ. Ф. Р-798. Оп. 1. Д. 1439.
12. Магадеев М. А. Театр и драматургия за 15 лет / М. А. Магадеев // Культурное строительство Башкирии за 15 лет (1919-1934 гг.): юбилейный сборник. - Уфа: Изд. Наркомпроса БАССР, 1934. - С.102-107.
13. Центральный архив общественных объединений Республики Башкортостан (ЦАООРБ). Ф. 8897. Оп. 2. Д. 16.
14. ЦИАРБ. Ф. Р-933. Оп. 1. Д. 242.
15. ЦИАРБ. Ф. Р-394. Оп. 1. Д. 424.
16. ЦАООРБ. Ф. 8908. Оп. 1. Д. 3.
17. ЦАООРБ. Ф. 8908. Оп. 1. Д. 6.
18. ГАРФ. Ф. 5508. Оп. 1. Д. 467.
19. ЦИАРБ. Ф. Р-798. Оп. 1. Д. 1804.
20. Научный архив Уфимского научного центра Российской академии наук (НА УНЦ РАН). Ф. 44. Оп. 1. Д. 12.
21. Хайретдинова Н. Э. К вопросу о формировании театральной среды как института, транслирующего социальные ценности (на примере уфимского театра в 30-е годы XX в.) / Н. Э. Хайретдинова // Интегративная перспектива в гуманитарных науках. Пермь. - 2015. - № 1. - С. 159-171.
22. Янборисов М. Х. В. И. Ленин и доктринальные основы партийно -государственной политики в области культуры / М. Х. Янборисов // Вестн. Башкирск. ун-та. - 2012. - Т. 17. № 1(1). - С. 788-791.
23. Кузнецов С. В. Некоторые страницы репрессий 1930-х годов в Башкирской АССР / С. В. Кузнецов // Вестн. ВЭГУ - 2011. - № 6. - С. 87-92.
24. Мустаев Х. Далекое и близкое. Автобиографический альбом воспоминаний. -Уфа: ООО «Полипак», 2012. - 720 с.
25. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 2310. Оп. 1. Д. 92.
26. Иргалин Г. Д. Политические репрессии в Уфе в 1937 г. / И. Г. Иргалин // Уфа: прошлое, настоящее, будущее: материалы республ. науч.-практ. конф. - Уфа: Гилем, 2000. - С. 166-170.
27. Красная Башкирия. - 1935. - 2 января.
28. Кожинов В. П. Правда сталинских репрессий [Электронный ресурс]. - URL: http://www.uhlib.ru (дата обращения 12.03.2014).
29. Бахтизина М. Р. Политическая элита Башкортостана в послереволюционный период / М. Р. Бахтизина, А. С. Верещагин. - Уфа, 2000. - 212 с.
30. ЦАООРБ. Ф. П-122. Оп. 21. Д. 309.
