CC BY
94
УДК 811.161.1
Г. М. Васильева
О ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОМ ПОДХОДЕ К ОПИСАНИЮ НОВЫХ МЕТАФОРИЧЕСКИ МОТИВИРОВАННЫХ ЗНАЧЕНИЙ В КОНТЕКСТЕ ЗАДАЧ УЧЕБНОЙ ЛЕКСИКОГРАФИИ
Аннотация. Актуальность и цели. Лингвокультурологический подход к описанию новых метафорически мотивированных значений, возникающих в современном русском языке, позволяет эксплицировать для иностранных студентов имплицитный аспект семантики русского слова. Актуальность лингвокультурологического подхода к описанию метафорически мотивированных новых значений слов в учебных целях обусловлена тем, что их значительная часть характеризуется национальной спецификой и потому в восприятии представителей иной культуры имеет культурно маркированное, «закодированное» содержание. В статье предлагаются различные пути экспликации национально-культурных коннотаций, лежащих в основе актуальных для носителей языка метафорических переносов. Материалы и методы. Для достижения целей в исследовании применяются: анализ и сопоставление материалов лексикографических источников; компонентный анализ лексических значений; анализ ассоциативно-вербальных полей; свободный ассоциативный эксперимент; анализ данных Национального корпуса русского языка с точки зрения контекстного использования лексики. Результаты. Значительный ряд семантических неологизмов, возникших на рубеже ХХ-ХХ1 вв., содержит в своих значениях те коннотации и оценки, которые отражают аксиологическую иерархию русской лингвокультуры, но не выражены в словарном толковании слова и потому должны быть эксплицированы в учебных словарях, ориентированных на иностранную аудиторию. Выводы. Именно лингвокультурологический подход, направленный на выявление основания возникновения национально-культурных коннотаций, «закодированных» для представителей иной культуры, позволяет выработать пути экспликации содержания новых метафорически мотивированных значений в учебных целях.
Ключевые слова: лингвокультурология, метафора, культурные коннотации, национально-культурные ассоциации, языковая оценка, основание оценки, учебное описание метафоры.
G. M. Vasil'eva
ON THE LINGUO-CULTURAL APPROACH TO THE DESCRIPTION OF NEW METAPHORICALLY MOTIVATED MEANINGS IN EDUCATIONAL PURPOSES
Abstract. Background. Linguo-cultural approach to the description of new metaphorically motivated meanings that are emerging in the modern Russian language allows to reveal to foreign students the implicit aspect of the semantics of Russian vocabulary. Relevancy of the linguo-cultural approach to the description of new metaphorically motivated meanings in educational purposes is based on the fact that the majority of new word meanings is characterized by national and cultural specifics and therefore comprises an implicit, «encoded» aspect of the Russian word semantics for foreign students of philology. The article offers different explication ways of national and cultural connotations which underlie the figurative meanings relevant
for native speakers. Materials and methods. Analysis and comparison of materials from lexicographical sources; component analysis of vocabular meanings; analysis of associative and verbal fields; free association experiment; Russia National Corpus data analysis with the approach of contextual use of vocabulary. Results. Many semantic neologisms that have emerged at the turn of XXI century contain in their meanings connotations and assessments that reflect the axiological hierarchy of Russian linguoculture however have not been expressed in the dictionary definition of a word. This is why these connotations and assessments need to be revealed in the educational dictionaries oriented at foreign students. Conclusions. It is the linguocul-tural approach aimed at discovering the reason of the national and cultural connotation emergence (that are «encoded» for foreign students) which allows to develop ways of revealing the content of new metaphorically motivated meanings in educational purposes.
Key words: cultural linguistics, metaphor, cultural connotation, national and cultural association, linguistic assessment, the ground for an assessment, educational description of a metaphor.
Введение
Поскольку «динамика семантического развития фиксируется структурой многозначного слова, причем в большей степени, чем другие производные значения, ее отражает языковая метафора» [1]. Она должна быть представлена в учебном словаре новых значений, ориентированном на иностранных студентов-филологов. При этом необходимо учитывать, что описание и разработка метафоры в словаре любого типа связаны с большими теоретическими и практическими трудностями.
Осознание сложности феномена метафоры заставило исследователей идти к его описанию различными путями. Г. Н. Скляревская в известной работе «Метафора в системе языка» отмечает, что если два десятилетия назад можно было вычленить четыре направления (или аспекта) исследования языковой метафоры (номинативно-предметное, формально-логическое, психологическое и лингвистическое), то теперь таких направлений значительно больше: семасиологическое, ономасиологическое, гносеологическое, логическое, собственно лингвистическое (выявляющее и классифицирующее морфологические, словообразовательные, синтаксические свойства метафоры), лингво-стилистическое, психолингвистическое, экспрессиологическое, лингволитературоведческое направление, лексикологическое и лексикографическое направления изучения языковой метафоры [1, с. 8-10].
На наш взгляд, можно говорить и о целесообразности выделения лингвокультурологического [2] или учебно-ориентированного аспекта исследования метафоры, направленного на описание метафорически мотивированных значений с целью объективного представления национальной языковой картины мира в иностранной аудитории и учитывающего результаты и выводы других направлений изучения метафоры.
1. Принимая во внимание различные взгляды на саму сущность метафоры, необходимо отметить, что в фокусе исследователей находится инте-ракционистская теория метафоры, предложенная А. Ричардсом и развитая в трудах М. Блэка, Р. Стенберга и других ученых. Эта теория предполагает, что в метафорическом процессе взаимодействуют два разнородных референта, один из которых - основная или первичная сущность, обозначаемая
в процессе метафоризации, а второй - вспомогательная или вторичная сущность, соотносимая с обозначаемым уже существующего в языке наименования. В процессе метафоризации представления об основной сущности проходят через фильтр ее ассоциативного комплекса, которым является вспомогательная сущность. При этом разнородность двух участвующих в метафорическом процессе сущностей и сопутствующие им ассоциативные комплексы позволяют выходить за пределы как старого, так и нового круга представлений, синтезируя принципиально новую информацию.
Несмотря на убедительность и плодотворность интеракционистской теории для исследования метафоры, в ней отмечалась недооценка собственно человеческого, субъективно-личностного фактора. Антропометричность метафоры была учтена в концепции метафоры В. Н. Телии, во многом восходящей к интеракционистской теории, но включающей в процесс рождения метафоры субъект метафоры с его «новым знанием о мире», знанием языковых значений и их ассоциативных комплексов, т.е. «личностным тезауросом», а также фактор адресата метафоры [3, с. 46].
В большинстве работ отечественных лингвистов, лежащих в основе теории метафоры, метафоризация предстает как многоуровневый и многокомпонентный процесс, куда как составляющие входят многие компоненты: основная или первичная сущность, вспомогательная сущность, сопутствующие обеим сущностям ассоциативные комплексы, а также субъект метафоры и даже фактор адресата. В результате детального рассмотрения процесс ме-тафоризации предстает в виде некоей затопленной модели, айсберга, видимой, надводной частью которого является готовая семантическая единица.
Безусловно, объектом учебного лексикографического описания должна стать лишь видимая часть айсберга, т.е. готовые семантические единицы, однако учебная лексикография, ориентированная на иностранную аудиторию, на наш взгляд, должна опираться на основные, методически значимые этапы и составляющие элементы рождения метафоры, ибо, как известно, недооценка размеров и значимости подводной части айсберга может создавать серьезные проблемы.
2. На особую роль метафоры в создании национальной языковой картины мира указывают многие исследователи. Например: «...нельзя не согласиться с тем, что разные языки создают свою специфическую картину мира, существенным компонентом которой является и неповторимость образных средств, прежде всего метафорических переосмыслений. В этой образной неповторимости и уникальности - путь к дальнейшему развитию творческого духовного начала личности» [4, с. 137]. Человеку по духу близки семантические процессы, - читаем в работе М. Н. Лапшиной, - в частности, семантические переосмысления, опирающиеся на национальное богатство складывающегося веками культурно-исторического наследия. Через образность родного языка человек неосознанно впитывает национальные формы культуры, материальной и духовной. В силу общности восприятия языковых явлений у людей появляется чувство внутреннего родства, так как благодаря языку фиксируется идентичность, отличающая одну общность от другой [4, с. 138].
Именно как «призма», через которую совершается акт миропонимания, формирующий национальную ценностную языковую картину мира, метафора становится актуальным объектом лингвокультурологии и, соответственно, развивающейся на ее принципах учебной лексикографии.
Являясь «призмой» не только национального миропонимания, но и мировоззрения, метафора отражает и различия в категоризации действительности, поскольку «представление, или отражение, мира построено на принципе пиков. Иными словами, отражению подвергается не мир в целом, а лишь его пики, т. е. те его составляющие, которые представляются говорящему наиболее важными, наиболее релевантными, наиболее полно характеризующими мир» [5, с. 111].
По мнению лингвистов, одним из основных требований, которому должна удовлетворять языковая метафора, является «наличие осознаваемой современным языковым коллективом семантической двуплановости» [1, с. 30;
6, с. 131]. На наш взгляд, учет двуплановости или двойной соотнесенности метафоры является ее принципиальной характеристикой при включении в учебные лексикографические описания. Именно «присутствие» вспомогательной сущности в новом значении дает возможность увидеть новый предмет «в свете» другого предмета, поэтому оно является необходимым для понимания национальной логики мышления и национального видения мира, частью «призмы», сквозь которую конструируется национальная языковая картина мира.
Кроме того, двуплановость метафоры особенно актуальна для семантических неологизмов, еще не утративших в силу своей «новизны» яркой двойной соотнесенности, т.е. метафорической «живости», в сознании данной лингвокультурной общности, что требует и ее адекватной презентации в иностранной аудитории.
3. Однако обращение в работах лингвокультурологической направленности к живой метафоре требует выработки особых форм ее учебного описания для презентации в иностранной аудитории. Для этого далее будут использоваться данные «Словаря русского языка» под редакцией А. П. Еврень-евой (МАС), а также материалы словарей новой лексики: «Толкового словаря русского языка конца ХХ в. Языковые изменения» под редакцией Г. Н. Скля-ревской, (1998) и «Толкового словаря русского языка начала ХХ1 в. Актуальная лексика» под редакцией Г. Н. Скляревской (2006).
Если в метонимических и функциональных переносах осознанию их двуплановости иностранными учащимися способствуют регулярность, мотивированность связи первичного и производного значений, а в некоторых случаях и определенная межъязыковая симметричность, то в значительной части метафорических переносов мотивированность связи значений существенно затемнена или вовсе отсутствует. Сравним, например, новые значения слов: некрофилия («об опубликовании в СССР во второй половине 80-х годов ранее не издававшихся по идеологическим причинам произведений» - перен., в разг. проф. речи), кукла («пачка нарезанной бумаги с верхними и нижними настоящими купюрами, выдаваемая мошенником за пачку денег»), деревянные («рубли, российские денежные знаки»).
В приведенных и подобных им примерах метафорически мотивированные значения не имеют выраженной, эксплицированной для иностранных студентов связи с исходным значением слова, что затемняет их двуплано-вость, являющуюся важнейшей характеристикой живой метафоры в сознании данного языкового коллектива, поэтому «живость» метафоры должна быть учтена и отражена в учебной лексикографии.
Поскольку, согласно известной концепции И. Ричардса, метафорический процесс представляет собой взаимодействие «двух мыслей о двух разных вещах» [8, p. 90], то в сложном процессе метафоризации участвуют не только исходная и производная сущности, но и субъект метафоризации, который концентрирует внимание на тех компонентах исходного значения, которые, на его взгляд, отвечают условиям подобия, то «затемненность» метафорически мотивированного значения возникает и на основе подключения к значению новой единицы комплекса национально-культурных ассоциаций, типичных для субъекта метафоризации. Современная наука признает бесспорным тот факт, что в основе метафоры лежат «определенные ассоциативные представления» [7, с. 13], создающие принципиальную «алогичность» большинства метафорически мотивированных значений.
Базу для учебного лексикографического описания живой метафоры создает известная концепция Ю. Д. Апресяна [9], который выделяет две группы метафорически мотивированных значений: в первой группе метафо-ризация достигается либо вычеркиванием одного из компонентов исходного значения, либо заменой одного компонента другим при сохранении у исходного и производного значений достаточно большой общей части. Например, дорожка: в лесу / из льняной ткани (с общим компонентом «полоса»); пробка: в бутылке / на дороге (с общим компонентом «препятствие») и т.д.
Ко второй группе он относит такие метафорически мотивированные значения, словарное толкование которых не обнаруживает даже частичного сходства со словарным толкованием исходного значения. Например, уподобление на основе ассоциаций или коннотаций: гребень для волос и горный гребень, комкать бумагу и комкать изложение.
Данная классификация метафорически мотивированных значений, учитывающая различный уровень семантических преобразований, а также ассоциативное влияние в процессе возникновения нового значения, может быть положена в основу выработки принципов эксплицирования всех затемненных и скрытых компонентов значения метафоры в учебном словаре для иностранной аудитории.
На наш взгляд, словарная статья к новому метафорически мотивированному значению, относящемуся к первой группе, где новое и исходное значения содержат общие семантические компоненты, должна включать отсылку к исходному значению, причем следует изменить общую схему семантической характеристики слова таким образом, чтобы сходство (общий компонент) в толкованиях легко обнаруживалось иностранными учащимися. Это условие представляется необходимым также ввиду того, что семантические объемы корреспондирующих слов в разных языках, как правило, не совпадают и актуализированный в метафоре компонент значения может отсутствовать или быть редуцированным в родном языке учащихся. Например, толкование нового значения слова валюта («о том, что дорого ценится, чем можно расплатиться вместо денег») может получить наглядную семантическую связь с уже существующими значениями (1. «Денежная система страны, а также денежные единицы этой системы. 2. Иностранные деньги») при введении в словарную статью пояснений о «низком, неустойчивом курсе рубля в данный период относительно денежных единиц экономически более стабильных стран».
Для адекватного восприятия второй группы новых значений (уподобление на основе семантических ассоциаций, или коннотаций) недостаточно изменить толкование исходного значения слова, а необходимо эксплицировать национально-культурный ассоциативный комплекс, стереотипный или достаточно общий для данного языкового коллектива.
Следует отметить, что понятие семантических ассоциаций, как правило, отождествляется с понятием коннотаций слова, уходящих в имплицитную для иностранных учащихся область национальных ценностных ориентаций, и представляет для них наиболее идиоматичную часть языковой компетенции, или точнее - лингвокультурную компетенцию, владение которой представляет собой объективный критерий высокого уровня владения языком. Об этом пишет У. Гохуа: «Социолингвистические и лингвострановедческие исследования показывают, что владение языком определяется компетенциями: собственно лингвистической, энциклопедической, ситуативной и национально-культурной, среди которых наиболее важной является последняя. А существенным компонентом данной компетенции должно быть знание коннотаций слова - стандартных, общепринятых в определенном социуме культурно-исторических ассоциаций. Практика показывает, что владение коннотациями слова является одним из критериев высокого уровня владения языком» [10, с. 45].
Имплицитность национально-культурных ассоциаций для иностранных учащихся обусловлена не только «невыраженной» природой коннотации вообще, но и разноуровневостью коннотативного содержания. Так, Г. Н. Скля-ревская говорит о трех уровнях коннотации, где коннотативные семы I уровня репрезентируют ассоциативные признаки, общие для всего языкового коллектива; скрытые, вероятностные, нечеткие семы II уровня обнаруживаются лишь при интегральном анализе, а коннотацию III уровня составляют окказиональные семы, отражающие индивидуальные ассоциации, которые служат инструментом образования поэтических тропов [1, с. 16].
Поскольку в процессе метафоризации может актуализироваться любая сема, как бы далеко она ни отстояла от денотативного ядра, метафорически мотивированные единицы имеют и различную степень «прозрачности» для восприятия в иностранной аудитории. Следует отметить, что метафорические единицы, образовавшиеся в результате актуализации III уровня коннотаций, вряд ли могут быть предметом широкого изучения в иностранной аудитории, составляя факультативный учебный материал на занятиях по литературе и поэтике, в то время как новые значения слов, возникшие в результате актуализации II и в первую очередь I уровня коннотаций, попадая в тексты периодики, изучаемой студентами, телевизионные передачи и т.д., должны найти адекватное описание в учебных материалах, и прежде всего в учебной лексикографии, базирующейся на лингвокультурологическом подходе к преподаванию русского языка как иностранного.
Скрытость культурных ассоциаций может быть обусловлена не только ее невыраженностью в словарном толковании слова, но и значительным несовпадением ассоциативного фона в различных языках.
4. Выявление специфики национально-культурных ассоциаций, на наш взгляд, позволяет не только выработать пути экспликации мотивировки образования новых значений, но и определить, насколько это возможно, культур-
но обусловленные причины возникновения этих ассоциаций, отражающих специфику национального мировоззрения, что в свою очередь является одной из важнейших задач лингвокультурологии и дает ключи к интерпретации новых значений в учебных целях [11, с. 22].
Рассмотрим метафорически мотивированное значение лексемы «кукушка». Исходное значение этого слова в русском языке - «лесная перелетная птица, обычно не вьющая гнезда, не высиживающая птенцов и кладущая яйца в чужие гнезда», в американском варианте английского языка - «коричневая птица с длинным тонким телом: европейский вид подкладывает яйца в чужие гнезда», в китайском языке - «птица с черной спиной и желтыми ногами, имеющая размер около 13 см».
Для выявления ассоциативно-вербальных полей к рассматриваемым в статье метафорически мотивированным значениям был проведен свободный ассоциативных эксперимент среди представителей различных культур. Эксперимент проводился на филологическом факультете Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена (в нем приняли участие 20 русских и 20 китайских студентов и аспирантов), а также на факультете свободных наук и искусств Санкт-Петербургского государственного университета (в эксперименте приняли участие 20 американских студентов). Как показал проведенный эксперимент, наиболее частотные ассоциации к слову «кукушка» у носителей русского языка: «птица», «серая», «сколько мне жить», «плохая мать», «одиночество», «предсказательница», «судьба», «вдова» и др.; у американцев: «птица», «настенные часы», (редко) «сумасшедшая»; у носителей китайского языка: «птица», «весна».
Переносные значения: в русском языке - «о женщине, оставившей рожденного ею младенца в родильном доме на попечение государства», в американском варианте английского языка - «сумасшедшая или дурочка», в китайском - «символ весны и начала активных сельскохозяйственных работ». Следует отметить, что реакцию «crazy» американцы аргументируют большей частью так: «потому что много кукует и прыгает туда-сюда».
Как видно, ни в китайском языке, ни в американском варианте английского языка в исходном значении слова не содержится информации о слабом материнском инстинкте кукушки, потому в новых значениях происходит актуализация других компонентов значения, являющихся основанием национально обусловленной оценки: (-) - в русском языке, (-) - в американском варианте английского языка, (+) - в китайском языке.
Следует добавить, что кукушки в США очень мало распространены, и особенности их жизни американцам не знакомы. Кукушка известна в Америке большей частью как изображающая птицу завезенная переселенцами из Европы деталь настенных часов, издающая повторяющийся звук «ку-ку».
Этот пример наглядно демонстрирует отсутствие знаний энциклопедического, фонового или этнологического характера об особенностях жизни русской кукушки у американских и китайских студентов, без которых невозможно «раскодировать» основание негативной оценки, содержащейся в исходном значении и актуализировавшейся в переносном.
Высокий уровень взаимопонимания в межкультурном диалоге, конечно же, не формирует у американского или китайского студента потребность назвать плохую мать кукушкой, но позволяет увидеть своеобразие иной
культуры, присутствующее даже в обычных образных оценочных переосмыслениях.
5. Как известно, уникальность любого языка в большой степени проявляется именно в том, что коллективное языковое сознание по-разному распределяет достаточно универсальный набор эмоциональных оценок относительно тех или иных реалий.
Примером, содержащим «оппозиционные» коннотации, может служить новое значение слова кукла - «пачка нарезанной бумаги с верхними и нижними настоящими купюрами, выдаваемая мошенниками за пачку денег (жарг.)», которое, на первый взгляд, не обнаруживает очевидной связи с его исходным значением - «фигура, воспроизводящая человеческое тело».
Основой образования этого нового значения стали специфические ассоциации, связанные со словом кукла в его исходном значении. В повторяющихся реакциях на стимул «кукла», зафиксированных в «Русском ассоциативном словаре» под редакцией Ю. Н. Караулова и полученных нами в свободном ассоциативном эксперименте («Маша», «кокетка», «нарядная», «немецкая», «пустая», «глупая», «красивая», «Барби»), прослеживается определенное противоречие: «внешняя красота» (реакции «красивая», «нарядная»), но «отсутствие внутреннего содержания, пустота» (реакции «пустая», «глупая», «фальшивая»), которые не совпали с ассоциациями американцев на то же слово. Самыми типичными реакциями на слово doll были: «nice», «beauty», «friendly», «Barbie», причем негативных оценочных характеристик зафиксировано не было.
На наш взгляд, здесь можно говорить не только о несовпадении отдельных ассоциаций, но и о различной аксиологической модальности, заключенной в русской и английской лексемах. Приведенный пример подтверждает значимость для современного языкового сознания оппозиции «внутреннего» и «внешнего», «содержания» и «формы», «сущностного» и «поверхностного», «подлинного» и «мнимого», где безусловным ценностным приоритетом обладает «внутреннее», «сущностное» начало.
«Нравственный императив», лежащий в основе ценностной системы русской культуры, обусловливает существование философского взгляда на мир, стимулирующего постоянные поиски глубинного смысла полного противоречий мира и неизбежно рождает осознание его двойственности, а также двойственности окружающих явлений, представляющих единство «подлинного» и «мнимого», которое, по словам Н. Д. Арутюновой, является «итогом двоения мира и орудием двоения понятий, спасающим их от деградации» [12].
Эту специфику ценностной модальности отражает содержание ассоциаций и к другим словам (обертка, упаковка, пена, витрина и др.), получивших новые значения в русском языке. Близкие в своих исходных значениях слова обертка («то, чем обернуто что-нибудь») и упаковка («материал, в который что-либо завернуто») получили тождественное общее значение -«что-то внешнее, несущественное, по сравнению с внутренним, более значимым».
К этой же группе лексики можно отнести новое значение слова пена -«о чем-либо несущественном или отрицательном на фоне чего-либо значительного, важного» (сравним исходное значение: «поверхностная пузырчатая масса, образуемая жидкостью»), которое возникло на основании актуализации семантического компонента «поверхностная».
Заключение
Безусловно, не только постоянно живая оппозиция «поверхностного» и «сущностного», но и другие ценностные ориентации влияют на семантику, ассоциативную составляющую и общую оценочную модальность новых значений. Однако представляется, что значительный ряд семантических неологизмов, возникших на рубеже ХХ-ХХ1 вв., содержит в своих значениях те коннотации и оценки, которые отражают аксиологическую иерархию русской лингвокультуры, но не выражены в словарном толковании слова и потому должны быть эксплицированы в учебных словарях, ориентированных на иностранную аудиторию.
Именно лингвокультурологический подход, направленный на выявление основания возникновения национально-культурных коннотаций, «закодированных» для представителей иной культуры, позволяет выработать пути экспликации содержания новых метафорически мотивированных значений в учебных целях.
Список литературы
1. Скляревская, Г. Н. Метафора в системе языка / Г. Н. Скляревская. - СПб. : Наука, 1993. - 151 с.
2. Юр ков, Е. Е. Метафора в аспекте лингвокультурологии : моногр. / Е. Е. Юрков. - СПб. : МИРС, 2012. - 254 с.
3. Телия, В. Н. Метафора как модель смыслопроизводства и ее экспрессивнооценочная функция / В. Н. Телия // Метафора в языке и тексте. - М. : Наука, 1988. -С. 26-51.
4. Лапшина, М. Н. Семантическая эволюция английского слова / М. Н. Лапшина. - СПб. : Изд-во СПбГУ, 1998. - 159 с.
5. Почепцов, О. Г. Языковая ментальность: способ представления мира / О. Г. Почепцов // Вопросы языкознания. - 1990. - № 6. - С. 110-122.
6. Ваулина, Е. Ю. Метафорическое значение: соотношение семантики и прагматики / Е. Ю. Ваулина // Лингвистическая прагматика в словаре: виды реализации и способы описания : сб. ст. / под ред. Г. Н. Скляревской. - СПб. : ИЛИ РАН, 1997. - 112 с.
7. Балашова, Л. В. Метафора в диахронии (на материале русского языка XI-XX вв.) / Л. В. Балашова. - Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 1998. - 216 с.
8. Richards, I. A. The Philosophy or Rhetoric / I. A. Richards. - New York : Oxford University Press, 1936. - 138 p.
9. Апресян, Ю. Д. Значение и оттенок значения / Ю. Д. Апресян // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. - 1974. - Т. 33, № 4. - С. 320-330.
10. Гохуа, У. Коротко об особенностях культурных коннотаций слова / У. Гохуа // Русский язык за рубежом. - 1994. - № 2. - С. 45.
11. Васильева, Г. М. Лингвокультурологические основания изменения языковой оценки / Г. М. Васильева // Мир русского слова. - 2012. - № 1. - С. 22-25.
12. Арутюнова, Н. Д. Истина: фон и коннотация / Н. Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Культурные концепты. - М. : Наука, 1991. - С. 21-30.
References
1. Sklyarevskaya G. N. Metafora v sisteme yazyka [Metaphor in the language system]. Saint Petersburg: Nauka, 1993, 151 p.
2. Yurkov E. E. Metafora v aspekte lingvokul’turologii: monogr. [Metaphor from the aspect of linguoculturology: monograph]. Saint Petersburg: MIRS, 2012, 254 p.
3. Teliya V. N. Metafora vyazyke i tekste [Metaphor in language and text]. Moscow: Nauka, 1988, pp. 26-51.
4. Lapshina M. N. Semanticheskaya evolyutsiya angliyskogo slova [Semantic evolution of the English word]. Saint Petersburg: Izd-vo SPbGU, 1998, 159 p.
5. Pocheptsov O. G. Voprosy yazykoznaniya [Problems of linguistics]. 1990, no. 6, pp. 110-122.
6. Vaulina E. Yu. Lingvisticheskaya pragmatika v slovare: vidy realizatsii i sposoby opi-saniya: sb. st. [Linguistic pragmatics in dictionaries: types of realization and description]. Saint Petersburg: ILI RAN, 1997, 112 p.
7. Balashova L. V. Metafora v diakhronii (na materiale russkogo yazyka XI-XX vv.) [Metaphor in diachrony (by the materials of the Russian language of XI-XX centuries)]. Saratov: Izd-vo Sarat. un-ta, 1998, 216 p.
8. Richards I. A. The Philosophy or Rhetoric. New York: Oxford University Press, 1936, 138 p.
9. Apresyan Yu. D. Izvestiya AN SSSR. Seriya literatury i yazyka [Proceedings of the Academy of Sciences of USSR. Series: literature and language]. 1974, vol. 33, no. 4, pp. 320-330.
10. Gokhua U. Russkiyyazykza rubezhom [Russian language abroad]. 1994, no. 2, p. 45.
11. Vasil'eva G. M. Mir russkogo slova [World of Russian language]. 2012, no. 1, pp. 22-25.
12. Arutyunova N. D. Logicheskiy analiz yazyka. Kul’turnye kontsepty [Logical analysis of language. Cultural concepts]. Moscow: Nauka, 1991, pp. 21-30.
Васильева Галина Михайловна
доктор филологических наук, профессор,
кафедра межкультурной коммуникации,
Российский государственный
педагогический университет
им. А. И. Герцена
(Россия, г. Санкт-Петербург,
Набережная реки Мойки, 48)
E-mail: [email protected]
Vasil'eva Galina Mikhaylovna Doctor of philological sciences, professor, sub-department of intercultural communication, Russian State Pedagogical University named after A. I. Gertsen (48 Moika river embankment, Saint-Petersburg, Russia)
УДК 811.161.1 Васильева, Г. М.
О лингвокультурологическом подходе к описанию новых метафорически мотивированных значений в контексте задач учебной лексикографии / Г. М. Васильева // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2013. - № 4 (28). - С. 147-156.
