CC BY
61
Вестник ПСТГУ III: Филология 2006. Вып. 1. С. 5-9
О ЛИНГВОДИДАКТИЧЕСКИХ ОСНОВАХ ПРЕПОДАВАНИЯ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА
Л.И. Маршева
к. фил. н., зав. кафедрой теории и истории языка ПСТГУ, докторант МПГУ
Содержащиеся в статье наблюдения представляют собой обобщение преподавательского опыта автора. Их появление вызвано методологической несогласованностью, которая характерна для нынешнего состояния «школьного» подхода к изучению церковнославянского языка, и являют попытку предложить принципиальные ориентиры, в отношении которых могло бы наблюдаться дидактическое единство.
1. Очевидным научным фактом является родство русского и церковнославянского языков — родство генетическое, эволюционное, структурное, функциональное. Наш язык с конца Х века живет за счет соседства двух стихий: устно-разговорной и книжно-литературной. Последнюю по безусловному преимуществу являет церковнославянский язык.
2. Однако эту бесспорную близость на современном этапе нельзя переоценивать — в силу ряда внутрилингвистических и внелингвистиче-ских причин, о которых много и подробно писалось. Социокультурная востребованность церковнославянского и русского языков — разная, грамматика на многих — зачастую ведущих — участках отличается, лексико-семантический фонд подвергся весьма причудливым изменениям.
3. Таким образом, в задачу преподавателей входит именно обучение церковнославянскому языку, а не соучастие в его «припоминании», какой бы заманчивой ни была идея о генетической лингво-предрасположенности.
4. Овладение любым языком, пусть даже и начальное, ставит перед собой большое число разноплановых целей: чтение, письмо, грамматика, понимание, воспроизведение, продуцирование и т.д. и т.п.
5. Надо признаться, в нарождающейся методике церковнославянского языка нет единого взгляда не только на то, как этому всему обучить, но и на то, в какой степени значимо любое из перечисленных положений.
Плюрализм подходов, разумеется, — явление совершенно естественное, а вот сущностные несогласия уже вызывают тревогу.
6. Неожиданной, ненужной (но легко решаемой) проблемой стала терминология церковнославянского языка, которая нуждается в беспощадной ревизии, особенно та, что используется в учебно-методической литературе.
Специальной лексики не надо бояться, как не надо ее упрощать, архаизировать, подслащивать. Вполне доступные сведения о праславянских палатализациях помогут не смешивать буквы и звуки; термин «нетематические глаголы» избавит от вопросов типа «разве глагол ясти древнее глагола любити»; трезвое осознание того, что грамматические категории — это прежде всего крайне обобщенные значения, которые выражаются с помощью систематизированных формальных показателей, не даст повода говорить о неопределенном и молительном наклонении и т.п.
7. Кажется, меньше всего хлопот и разногласий доставляет церковнославянское чтение. Но это лишь тогда, когда человек «с младых ногтей» постоянно читает в храме, причем читает грамотно.
Сполна овладеть таким навыком дано не каждому. Здесь приходится сталкиваться с трудностями двойного рода: чисто психологическими (с непривычкой воспроизводить письменный текст вслух), артикуляционными (нередуцированной природой церковнославянской орфоэпии).
И все же надо приучиться читать книги, напечатанные стилизованным славянским шрифтом, и освоить буквенную цифирь.
8. Некоторые учащиеся и учащие с легкостью отмахиваются от церковнославянского письма — как кажется, совершенно напрасно.
В первую очередь полезно просто что-то изображать буквицей, ведь каллиграфический навык, почти утраченный современниками, играет, как и чтение, важную психолого-терапевтическую роль (это и усидчивость, сосредоточенность внимания, правильная осанка, положение руки и т.д. и т.п.).
9. Но писать надо не только красиво, но и грамотно.
Широкой православной общественности, в том числе и педагогической, очень дорог тезис о сходстве церковнославянской и русской орфографии и графики — сходстве, которое усиливается многократно, если иметь в виду дореволюционное правописание.
К сожалению, родство это сегодня очень приблизительное. Навязываемая мысль о нем приводит к результатам, которые явно противоположны тем, о которых мечтают пропагандисты орфографической старины. Желая писать по-церковнославянски, но не желая учиться, многие просто-напросто упражняются в копировании и стилизации, что неминуемо рождает катастрофическое число ошибок.
10. Действительно, в современном русском и богослужебном языке есть общие традиции, общие буквы и общие орфографические принципы.
Но в распоряжении церковнославянского правописания находятся совершенно оригинальные графемы, которые, кстати, отнюдь не в полном объеме сохранялись в «гражданке» до 1917 года. Кроме того, в современной русской графике совсем не развиты надстрочные знаки — титла, ударения, звательце и некоторые др.
Приведенные факты накладывают существенный отпечаток на субординацию орфографических критериев. Конечно, ведущим всюду является морфемный принцип: в независимости от произношения морфема (часть слова) должна писаться единообразно. С этим знакомят в общеобразовательных школах: водный — вода — водяной.
Однако в церковнославянском вступает в действие дифференцирующий критерий, согласно которому одинаково звучащие грамматические формы отличаются по написанию. Отсюда с трудом поддающиеся теоретическому заучиванию и постоянно забываемые на практике замены она узкого на омегу, естя узкого — на есть широкий, острого, тупого ударений — на облеченное.
С разной качественной и количественной силой действует в двух языках символический критерий, и т.п.
11. Следовательно, рассуждать о схожести русского (пусть даже и дореформенного) и церковнославянского правописания и уж тем более преподносить ее как одно из оснований в изучении богослужебного языка неплодотворно.
12. Однако, несмотря на многие сложности, при обучении церковнославянскому письму преподаватель обязан помнить о следующих методических моментах.
Во-первых, существенно и удобно то, что бесперебойно работает взаимообратный механизм «читай так, как написано».
Во-вторых, орфографическая запись нередко «поддерживает» морфологию, помогая различать винительный и родительный падежи, наречия и краткие прилагательные и т.д.
В-третьих, правописание способствует уяснению смысла.
В-четвертых, едва ли не самое главное — все эти и некоторые другие моменты исподволь помогают в овладении современным русским языком во всем его многообразии.
13. Множество вопросов вызывает церковнославянская пунктуация. Конечно, ознакомиться с ее азами нужно — прежде всего с перечнем знаков препинания и их историей. Но говорить о методике преподавания пунктуации преждевременно, ибо сначала необходимо решить связанные с ней кодифицирующие задачи.
14. Сочувствуя стратегическим задачам изучения церковнославянской лексики и принимая отдельные методы работы с ней (в том числе и увлекательное моделирование лексико-семантических полей — конечно, в финале основного курса), тактическим средством семантизации следует считать пословный перевод с подробнейшими грамматическими комментариями — с многоразовыми повторениями в мельчайших деталях.
15. Приходится настаивать и на том, что в нынешней научно-методической ситуации первейшим и главнейшим инструментом изучения церковнославянского языка является грамматико-переводной метод.
16. Неудачность терминологического сочетания «перевод церковнославянских текстов на русский язык» — из-за своеобразия лингвистической ситуации — слишком очевидна. Однако за ним остается несомненное методическое удобство и (опять же — с массовыми оговорками) большая, нежели у мнимо компромиссного «переложения» или претенциозного «толкования», научная весомость.
17. Несмотря на то, что русский и церковнославянский языки имеют около 80 процентов сходных грамматических структур, всерьез уповать на них, как показывает учебная практика, нельзя. А уж что говорить о сугубо оригинальных 20 процентах?
18. Так, при изучении морфологии любой учащийся «спотыкается» на каждом шагу: словоизменение, связанное с семантикой, соотношение мягкой, твердой разновидностей, существование смешанного подтипа, наличие четырех склонений, двойственного числа и звательной формы, поразительная вариативность флексий и многое др. И это только безобидное с виду существительное. А глагол с буреломом прошедших времен и прихотливостью наклонений, а причастия, образование и изменение которых накрывает пугающей волной?
Таким образом, объективным центром приложения основных сил преподавателей и учащихся становится церковнославянская морфология (части речи, категории, флексии, структурная и коммуникативная вариативность, «сопутствующая» орфография).
19. Как заклинание повторяется мысль о фантастической запутанности церковнославянского синтаксиса, перед которой многие преподаватели беспомощно опускают руки.
Боязливое пренебрежение в данном случае прямо-таки преступно, ибо при этом ученики по сути дела не знают языка: им неведомо, как устроен его скелет, каковы связи и отношения между словами и предложениями.
Между тем ничего сверхъестественного нет: вполне посильно найти грамматическую основу — подлежащее и сказуемое, не спутать глагол и причастие, выстроить единицы в привычный для современ-
ного уха и глаза порядок, «поймав» семантическую нить, увидеть конструкции с двойными падежами и др.
20. Итак, чтобы добиться ясного, непротиворечивого смысла, надо бесстрашно преодолеть морфологические и синтаксические препоны.
21. В настоящее время на занятиях по церковнославянскому языку почти не изучается словообразование. Между тем поле деятельности здесь необозримое — как практически, так и теоретически: словообразовательные русско-церковнославянские соответствия, триада «лексическое значение — грамматическое значение — словообразовательное значение», приемы расширенного толкования слов, потенциал сложных дериватов и проч.
22. Особо надо сказать о так называемых словообразовательноэтимологических гнездах, которые дают зримое, а не умозрительное представление о лексической и деривационной бездонности церковнославянского языка, о крепких системных отношениях на этих традиционно мало организованных пространствах, об их напряженном динамизме.
23. Неторопливое «прочувствование» церковнославянской самобытности навсегда отобьет охоту составлять молитвословия, акафисты, службы по сути дела на русском языке, только записанном стилизованными церковнославянскими буквами, что, к несчастью, наблюдается в настоящее время.
24. Перспективная цель преподавателя церковнославянского языка заключается в том, чтобы его ученики сумели создать грамотные богослужебные тексты, в которых тонко различается перфект, аорист и имперфект, в которых на своих местах стоят личные местоимения, а существительные безошибочно согласуются с прилагательными.
25. Наконец, владение церковнославянским языком нужно поднять на такую высоту, чтобы он не на словах, а на деле стал пропедевтическим курсом для современных и древних славянских языков.
TO LINGVODIDACTIC BASES OF TEACHING THE CHURCH SLAVONIC LANGUAGE
L.I. MARSHEVA
The article contains notes which tend to be a generalization of author’s teaching experience. They are provoked by methodological inconsistency which is characteristic for a present condition of the “school” approach to studying Church Slavonic language and they show attempt to offer some basic reference points which could shape a didactic unity.
