CC BY
54
P.M. Валеев
О КОНЧИНЕ Н.Ф. КАТАНОВА Письмо Б.В. Миллера С.Ф. Ольденбургу
Глубокие сдвиги в обществе и науке после Октября потребовали пересмотра философских, теоретико-методологиче-
ских и особенно организационных основа -ний отечественного востоковедения. С начала 1920-х годов происходила смена основ и направлений отечественного востоковедения1.
В востоковедных центрах нашей страны продолжали, однако, работать представители дореволюционных востоковедных школ. В то же время формировалась новая генерация отечественных востоковедов. Возобновляются или начинают издаваться новые востоковедные журналы и сборники. Во второй половине 1920-х годов востоковедение в СССР начинает испытывать нараставшее идеологическое и политическое давление.
Отечественная историография российского востоковедения в 1920-х годах накопила огромный фактический материал, расширила круг тем и наметила пути развития советского востоковедческого образования и науки о Востоке2.
Становление востоковедения в 1920-е годы представляло собой сложное и многоплановое явление, которое, прежде всего, отличалось «революционными» реорганизациями в науке о Востоке - кардинальной перестройкой организационной, идейной и теоретико-методологической основы преподавания и изучения восточных языков и истории Востока. Новые внутренние и внешнеполитические задачи, поставленные большевиками, потребовали создания новых и реорганизации системы существующих учебных заведений востоковедения в основных его центрах - Петрограде, Москве, Казани, Владивостоке.
Важными чертами этих лет становятся преемственность востоковедных исследований, конфронтация научных и политикоидейных позиций и концепций, изменение
направлений изучения Востока. Этот период выявляет факторы, механизм и формы становления и развития советского востоковедения. Новые организационные изменения востоковедного образования и науки о Востоке происходили и в казанском центре отечественного востоковедения, в то же время здесь сохранялись научные и гуманистические традиции дореволюционного отечественного востоковедения.
Вниманию исследователей предлагается неопубликованное письмо ираниста, профессора Московского университета Б.В. Миллера (1877-1956) индологу, академику С.Ф. Ольденбургу (1863-1834), которое он написал из Казани 11 марта 1922 г. Основным поводом для этого письма стала кончина известного тюрколога, профессора Казанского университета Н.Ф. Катанова (1862-1922). Как известно, 9 ноября 1893 г. Н.Ф. Катанов был назначен преподавателем восточных языков императорского Казанского университета. Годы жизни в Казани (1894-1922) стали значимым периодом его неоценимой научно-педагогической и обще-ственнои деятельности .
К сожалению, мало известна творческая биография Б.В. Миллера, сына известного востоковеда, фольклориста, этнографа, языковеда, археолога и директора Лазаревского института восточных языков в 1892-1911 гг.
В.Ф. Миллера (1848-1913)4.
Следует обратить внимание на следующие вехи биографии Б.В. Миллера.
Борис Всеволодович Миллер - известный ученый-иранист, доктор филологических наук (1939), окончил юридический факультет Московского университета (1900) и Лазаревский институт восточных языков (1904). В 1904-1917 гг. служил в Министерстве иностранных дел, занимал различные дипломатические посты в странах Ближнего Востока (Иран, Турция, Марокко).
В 1919-1922 гг. Б.В. Миллер жил и работал в Казани, куда приехал с женой из Петрограда, спасаясь от голода и погромов осени 1919 г. В 1954 г. в своих воспоминаниях о Н.Ф. Катанове он писал: «Продовольственное положение в Петрограде было ужасное. Я работал в Русском музее, у покойного С.Ф. Ольденбурга, который там директорствовал, работал еще в организуемой тогда же Н.Я. Марром Академии истории материальной культуры, участвовал во “Всемирной литературе” Горького и в других местах, но, увы, все мои многочисленные занятия не обеспечивали мне и жене куска хлеба в буквальном смысле этого слова. Мне грозило серьезное сердечное заболевание, а доктора предписали мне... “усиленное питание”. Тогда приняли во мне участие Марр и Ольденбург, младшие товарищи моего покойного отца по Академии наук, и устроили мне командировку в более “сытую” Казань. Целью командировки было “изучение армянских надписей в Болгарах и в Казани”»5.
В Казани Б.В. Миллер работал научным сотрудником в музее и восточной библиотеке, а также преподавал персидский язык и литературу в Северо-Восточном археологическом и этнографическом институте (создан в 1917 г.), преобразованном в 1920 г. в Восточную Академию.
После переезда в Москву Б.В. Миллер стал профессором, зав. кафедрой иранской филологии Московского государственного университета, работал научным сотрудником Института востоковедения и Института языкознания. Специалистам известны его работы в области изучения живых иранских языков, особенно талышского и татского, составленный им «Персидско-русский словарь» (1950). К сожалению, забыты его статьи в области этнографии народов Кавказа.
Письмо Б.В. Миллера адресовано С.Ф. Ольденбургу6, одной из ключевых фигур российского востоковедения, известному индологу, академику Петербургской АН и непременному секретарю Академии наук (1904-1929), автору трудов, посвященных религии, поэзии и искусству, древности и
истории Индии, а также персидской и западной литературе.
11 марта 1922 гКазань. -Письмо Б.В. Миллера С. Ф. Ольденбургу
Казань, 11/Ш.1922.
Левая Набережная Кабана,
Восточная академия7.
Глубокоуважаемый Сергей Федорович, Спешу сделать Вам грустное сообщение. Вчера (в ночь на 10-е марта) скончался Николай Федорович] Катанов. Он болел уже с осени. С ним сперва случился удар, отнявший у него правую половину тела, когда же он постепенно от этого стал исцеляться, он к несчастью простудился, не выходя из квартиры (которая, конечно, очень плохо отапливалась), схватил плеврит, перетекший в скоротечную чахотку. Доктора, найдя у него гнойник в легких, решили облегчить его, в сущности, безнадежное положение операцией. Она, как часто бывает, удалась блестяще, но через несколько дней его не стало. Завтра мы его хороним. Мне приходилось следить за жизнью Николая Фед[орови]ча в течение с лишком 2 лет, что я здесь проживаю. Трудно ему жилось. Ежедневно он надрывал свое здоровье и свое слабое сердце рубкой дров, ноской воды, летом работой на огороде, тасканием мешков с картошкой, осенью - ночными дежурствами на том же огороде в сырость и холод. Так-то жилось этому первоклассному востоковеду в столице Татарской Республики. Бакинский универ[сите]т его избрал, просил скорее приехать, присылал за ним делегатов. Он все мечтал уехать туда, как только позволит здоровье, и не дождался. А если бы он и выздоровел, то его не выпустила бы все равно Татар[ская] Республика. Ему было сказано, что он нужен для Казани и что его не выпустят. Сколько-нибудь же обеспечить материально, облегчить ему жизнь здешние заправилы не пожелали, хотя неоднократно многие из друзей и коллег Ник[олая] Фед[орови]ча им настойчиво твердили, что
он погибнет. Его ученое наследство (состав библиотеки, рукописи) здесь лучше всего известно, конечно, Серг[ею] Еф[нмовичу] Малову8. Но сейчас С[ергей] Е[фимович] сам лежит в сыпном тифе (да притом с осложнениями). Начальник здешнего Академического] центра9 поручил мне сказать вдове Катанова, что всю библиотеку купит здешний Наркомпрос. Но ведь есть еще рукописи. Помните, Вы поручали мне год назад сказать покойному, что Академия наук желала бы их приобрести. Он тогда мне определенного] ответа не дал, как-то уклонился от этого разговора. Не напишите ли Вы С.Е. Малову, не возьмет ли он на себя разборку рукописей, как только позволит ему здоровье. Было бы желательно, чтобы Акад[емия] наук поддержала также ходатайство о назначении пайка его вдове, которое будет возбуждено в Центре от здешнего университета. (Семья Катанова состоит из жены и взрослой дочери).
Теперь разрешите мне сказать два слова о себе. Условия жизни в Казани стали такими тяжелыми, что я все больше укрепляюсь в своем желании выбраться отсюда и перебраться или в Москву, или назад в Петербург. Я был бы очень Вам благодарен, если бы Вы улучили минутку и мне черкнули, мог ли бы я рассчитывать получить в Петербурге академич[еский] паек (здесь я его получаю), мог ли бы снова устроиться в Русском музее (кстати, кто там сейчас директором вместо А.А. Миллера10), и нет ли еще возможности мне устроиться где-нибудь по библиотечной, например, или преподавательской части? Здесь я преподаю персидский] язык и литературу в Восточной академии (уже 2 года) и состою хранителем этнографического] отделения здешнего музея, кроме того, пробавляюсь переводами с татарского и с европейских языков.
Голод в Поволжье сильно подорвал всякую культурную жизнь. Даже в таких сравнительно крупных умствен[ных] центрах, как Казань. Кто только может, отсюда бежит (все больше в Москву или на юг), ряды интеллигенции все редеют, жизнь на почве голода становится кошмарной; только и
приходится слышать, что про грабежи, убийства, осквернение могил, «трупоедст-во» (сам видел фотографии матерей, съевших своих детей!) и т.п.
Позвольте пожелать Вам, уважаемый Сергей Федорович, всего лучшего.
Искренне преданный Вам
Борис Миллер.
Санкт-Петербургский филиал Архива РАН, ф. 2, от 1, д. 1, л. 132-132 об.
Примечания
1 Хейфец А.Н., Шаститко П.М. В.И. Ленин и становление советского востоковедения // Становление советского востоковедения (сборник статей). М., 1983. С. 3.
2 Азиатский музей - Ленинградское отделение Института востоковедения АН СССР. М., 1972; Азиатский музей Российской академии наук: 1818-1918. Краткая памятка. Пб., 1920; Алексеев В.М. Наука о Востоке: Статьи и документы. М., 1982; Кононов А.Н. История изучения тюркских языков в России. Л., 1972; Кононов А.Н., Иориш И.И. Ленинградский Восточный институт: Страница истории советского востоковедения. М., 1977; Кузнецова НА., Кулагина Л.М. Из истории советского востоковедения. 1917-1967. М., 1970; Лунин Б.В. Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении. Ташкент, 1965; Материалы к хронике советского востоковедения. 1917-1941 гг. // Краткие сообщения Института народов Азии. Вып. 76, 1965.; Ольденбург С.Ф. Востоковедение в Академии наук на новых путях // Вестник Академии наук. 1931, № 2. С. 10-15; Павлович М.П. История и задачи новых востоковедных вузов (К 5-летию Московского института востоковедения) // Новый Восток. Кн. 10-11, 1925.; Пять лет советского востоковедения. Деятельность Научной ассоциации востоковедения СССР. М., 1927; Саид-мурадов Д.С., Мальцев Ю.С. Зарождение советского востоковедения в Таджикистане (19201929) // Известия АН Тадж. ССР. 1984, № 3.
С.78-86; Сладковский М.И. Первый центр китаеведения на Дальнем Востоке и его выпускники в 20-е годы // Проблемы Дальнего Востока. 1979,
№ 4. С. 143-152; Становление советского востоковедения. М., 1983; Тимофеева Н.Н. Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ) (1921-1925) // Народы Азии и Африки. 1976, №2. С. 47-57 и др.
3 См.: Валеев P.M., Тугужекова В.Н. и др. Н.Ф. Катанов и гуманитарные науки на рубеже веков: Очерки истории российской тюркологии. Казань; Абакан, 2008-2009.
4 См.: Миллер В.Ф. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 82. СПб., 1890-1907.
5 См.: Миллер Б.В. Мои воспоминания о Ка-танове // Катановские чтения. Сборник статей. Казань, 1998. С. 174.
6 См.: Сергей Федорович Ольденбург. М., 1986.
7 Восточная академия - высшее учебное заведение в г. Казани, создана решением Наркомата просвещения ТАССР от 30 декабря 1920 г. на базе Северо-Восточного археологического и этнографического института. В составе академии были сформированы историко-археологическое, этнографическое, словесное с разрядами турецкотатарской и финно-угорской словесности и социально-экономическое отделения. Курс обучения составлял 3 года. В 1922 г. академия вошла в состав Восточно-педагогического института.
8 Малов Сергей Ефимович (1880-1957) -тюрколог, языковед, чл.-корр. АН СССР (1939). Выпускник Казанской духовной академии (1904) и восточного факультета Санкт-Петербургского университета (1909). В 1916-1922 гг. преподавал в Казанском университете, Восточной академии, Восточно-педагогическом институте. С 1922 г. в Ленинграде. Труды по языку, фольклору и этнографии тюркских народов.
9 Академический центр Наркомата просвещения ТАССР (1921-1933). Создан для организации научных исследований по истории, просвещению, культуре татарского народа. В состав центра входили Научное общество татароведе-ния (1923-1929), Общество изучения Татарстана (1928-1931), Главархив (1919) и научнополитическая, научно-техническая, научнопедагогическая, художественная комиссии.
10 Миллер Александр Александрович (1875— 1935) - археолог, этнограф и музеевед. Закончил Николаевское инженерное училище в Санкт-Петербурге (1896). Проходил военную службу (1896-1901). Учился в Высшей школе социальных наук и Антропологической школе в Париже (1901-1905). Призван на военную службу (1905). Проводил археологические и этнографические исследования (с 1901) в различных губерниях и центрах России (Донская, Елизаветпольская, Кубанская губернии, Кавказ и т.д.). Работал в Этнографическом отделе Русского музея (с 1906). В 1919-1921 гг. - директор Русского музея, хранитель Этнографического отдела Русского музея (1922), преподаватель, профессор Археологического института (1918-1922), факультета общественных наук Петроградского университета, читал курс этнографии Кавказа в Ленинградском институте восточных языков (1926) и др. Сотрудничал с Государственной академией истории материальной культуры (с 1919). В 1933 г. арестован по так называемому «делу славистов» о принадлежности к мифической «Российской национальной партии». В 1934 г. осужден к 5 годам лагерей в Казахстане. Умер в 1935 г. в карагандинском лагере.
"H<£§g°>s"
