CC BY
143
© В.И. Бородулин, А.В. Тополянский, 2013 УДК 616.1/.4:93:92 Плетнев
В. И. Бородулин1, А. В. Тополянский2 О КЛИНИЧЕСКОЙ ШКОЛЕ Д.Д. ПЛЕТНЕВА: ПРОФЕССОР Б.А. ЕГОРОВ (1889—1963)
1НИИ истории медицины РАМН, 109028, Москва, Россия; 2ФГОУ ВПО Московский государственный медико-стоматологический университет Минздравсоцразвития России, 127473, Москва, Россия
Предмет исследования — клиническая школа, созданная в первой половине прошлого века одним из основоположников терапии в СССР Д.Д. Плетневым. В статье впервые представлены научная биография и сложный жизненный путь одного из ведущих представителей школы — Б.А. Егорова.
Ключевые слова: Д.Д. Плетнев, Б.А. Егоров, научная клиническая школа
ABOUT THE CLINICAL SCHOOL OF D.D. PLETNIYEV: PROFESSOR B.A. YEGOROV (1889—1963)
V.I. Borodulin1, A.V. Topoliyaskiy2
'The Research Institute of History of Medicine of the Russian Academy of Medical Sciences, 109028 Moscow, Russia; 2The Moscow state medical stomatologic university, 127473 Moscow, Russia
The article considers the issues of clinical school created in the first half of XX century by D.D. Pletniyev, one of the founders of therapy in the USSR. The article for the first time presents the scientific biography and complicated course of life ofB.A. Yegorov, one of the leading representatives of this school. Key words: D.D. Pletniyev, B.A. Yegorov, scientific clinical school
В 1911—1934 гг. под руководством профессора Д.Д. Плетнева в клиниках Высших женских курсов, 1-го МГУ, МОКИ, ЦИУ врачей и в Институте функциональной диагностики и терапии работали многие десятки сотрудников. Все они в той или иной мере испытали влияние необычайно яркой творческой личности руко-
водителя. Кого из них следует считать представителями научной клинической школы Плетнева, развивавшими начатые учителем направления исследований и определившими научное лицо школы? Имеющиеся в распоряжении авторов статьи литературные и архивные материалы позволяют назвать семь прямых и безогово-
Рис. 1. Профессор Д.Д. Плетнев с сотрудниками: во 2-м ряду третий слева — Д.Д. Плетнев, четвертый слева — Б.А. Егоров.
рочных учеников Плетнева, разрабатывавших его идеи в области патологии сердца и составивших его научную кардиологическую школу: М.С. Вовси, Б.А. Егоров, П.Е. Лукомский, В.Г. Попов, Л.П. Прессман, А.З. Чернов, И.С. Шницер. Эта статья посвящена старейшему, исключительно яркому и несправедливо забытому представителю школы Плетнева.
Потомственный врач, наблюдательный клиницист, тонкий психолог, выдающийся исследователь-кардиолог, Борис Аркадьевич Егоров был любимым учеником Д.Д. Плетнева и, по воспоминаниям Н.С. Ободовской (внучки жены Д.Д. Плетнева от ее первого брака, воспитанной в их семье) [1], любимцем всей его семьи. Он родился в Москве, в дворянской врачебной семье. Отец, Аркадий Александрович Егоров, невролог, рано скончался от чахотки. Борис воспитывался в доме деда по материнской линии действительного статского советника Николая Ивановича Стуковенкова, выпускника Военно-медицинской академии, доктора медицины, работавшего хирургом в Голицынской (1-й Градской) больнице. Известным врачом был и брат деда, киевский профессор кожных и венерических болезней Михаил Иванович Стуковенков, а сын — Александр Николаевич — работал хирургом и педиатром [2]. Согласно семейной традиции, по окончании в 1908 г. 10-й московской гимназии Борис Егоров поступил на медицинский факультет Московского университета, окончил его в 1913 г., зачислен экстерном в факультетскую терапевтическую клинику (где директором был профессор Н.Ф. Голубов). С началом первой мировой войны служил полковым врачом на Западном фронте (1914— 1917), затем терапевтом в госпиталях Красной армии
(1917—1919). В эти годы он написал свою первую научную работу о цинге.
У Д.Д. Плетнева он работал ординатором (с 1919 г.) и ассистентом (1922—1924 гг.) в факультетской терапевтической клинике 1-го МГУ. Когда профессор перешел с кафедры факультетской на кафедру госпитальной терапии, он взял с собой двух сотрудников: ассистента-рентгенолога Л.Л. Гольста и Б.А. Егорова, который с 1928 г. был старшим ассистентом, сменив Б. А. Черно-губова [3], и приват-доцентом (читал курс лечения внутренних болезней). Трагическая судьба учителя оказала огромное влияние на всю дальнейшую жизнь Бориса Аркадьевича. В 1929 г., когда при очередной "чистке" профессорско-преподавательского состава Плетнева отчислили из университета "по классовому признаку", вслед за учителем навсегда покинули стены университета Б. А. Егоров и Л.Л. Гольст. Началась страница трудовой биографии Егорова, которую трудно прочитать без оглядки на события политической истории страны и без учета жизнелюбивого сангвинического склада этой яркой личности.
В 1929 г. в связи с переходом М.П. Кончаловского в 1-й МГУ освободилась кафедра госпитальной терапии 2-го МГУ; претендентов на нее оказалось много, в их числе был и Б. А. Егоров. Однако в мае того же года Совет медфака 2-го МГУ заслушал поступившие заявления профессоров С.И. Ключарева и Ф.А. Андреева и приват-доцента Б.А. Егорова о том, что они снимают свои кандидатуры, на кафедру был избран В.Ф. Зеленин [4]. С 1929 г. Б. А. Егоров — консультант МОКИ, с 1932 г. — профессор Научно-исследовательского педагогического института, с 1934 г. — начальник лечеб-
Рис. 2. Президиум II съезда терапевтов. В первом ряду сидят слева направо профессора Н.И. Лепорский, Н.Д. Стражеско, Ф.О. Гаусман, М.П. Кончаловский, Ван Времен (генеральный секретарь Международной лиги по борьбе с ревматизмом), С.И. Ключарев, Р.А. Лурия, Л.Б. Бухштаб, Д.Д. Плетнев, В.А.Егоров стоит во втором ряду пятым справа.
Рис. 3. Профессор Б.А. Егоров, конец 1930-х годов.
но-терапевтической части, профессор Лефортовского госпиталя (Первый красноармейский коммунистический, затем Главный военный клинический госпиталь им. Н.Н. Бурденко), работал в клиниках ВИЭМА и Цу-страха, в поликлинике ЦЕКУБУ и других лечебных учреждениях Москвы. Эта "охота к перемене мест", как ни странно, мало сказалась на его научной продуктивности. Об этом свидетельствуют его публикации, защищенная им диссертация и выступления на съездах терапевтов, научных конференциях; к концу 1930-х годов у него уже было больше 150 научных работ [5].
Первые работы Б.А. Егорова были посвящены проблемам гематологии: он изобрел аппарат для определения свертываемости крови (1919 г.), изучал свертываемость крови при сыпном тифе, разрабатывал лабораторные методы исследования крови, применявшиеся при диагностике внематочной беременности, малярии. В клинике Плетнева его исследования приобретают преимущественно кардиологическую направленность. В 20-е годы XX века к вершинным достижениям кардиологической мысли в СССР следует отнести прежде всего труды Д.Д. Плетнева по проблемам дифференциальной диагностики тромбоза венечных артерий и лечения сердечной недостаточности дигиталисом. Блестящим пропагандистом концепций учителя, творчески развивавшим его взгляды, выступил ассистент Плетнева Б.А. Егоров. Коллеги познакомились с ним как с программным докладчиком еще на 8-м Всесоюзном съезде терапевтов в 1925 г.; тема доклада — эндокардиты и их патогенез. На следующем съезде (1926 г.) он делает доклад "О прижизненном диагнозе инфарктов миокарда", который в 1927 г. публикуется в журнале "Клиническая медицина" [6].
Д.Д.Плетнев не разграничивал инфаркт миокарда и стенокардию, объединяя эти клинические состояния термином грудная жаба. В то же время он достаточно близко подошел к современному пониманию патогенеза ишемической болезни сердца: "... возникает вопрос: является ли тромбоз причиной развития болевого припадка, или же он развивается в связи с длительным спазмом склеротически измененных венечных артерий как явление вторичное. Я лично предполагаю последнее ..." [7]. Его ученик и ближайший сотрудник в отличие от учителя четко дифференцировал приступы грудной жабы и инфаркт миокарда: кратковременность, обрывистость болевых приступов в грудной клетке и светлый
промежуток между ними характеризуют грудную жабу, в то время как необычно продолжительная и интенсивная боль (status anginosus), реже боль в подложечной области (status gastralgicus), нарушения ритма (status tachysystolicus) и, главное, внезапное развитие острой сердечной недостаточности у людей среднего и пожилого возраста (особенно, если периоду декомпенсации предшествовал болевой синдром), свидетельствуют о развитии инфаркта миокарда.
Б.А. Егоров внес необходимую терминологическую поправку: "Строго говоря, Образцов, Стражеско, Плетнев и другие диагностировали, конечно, не тромбоз. Кровяную пробку диагностировать, как таковую, нельзя ... описанный синдром принадлежит не тромбозу артерий, а инфаркту миокарда". Он впервые ввел понятие об эпистенокардиальном тромбоэндокардите (по аналогии с эпистенокардиальным перикардитом) и на основании наблюдений в госпитальной клинике 1-го МГУ заявил, что прижизненный, сугубо клинический (без использования ЭКГ) диагноз инфаркта миокарда не представляет больших затруднений и только в виде редкого исключения не может быть поставлен при жизни пациента. В материалах съездов терапевтов имя Б.А. Егорова фигурирует последний раз на 11-м съезде (1931 г.), где им предложен прибор для определения венозного давления крови и давления спинномозговой жидкости.
Первый номер журнала "Клиническая медицина" (1920 г.) его редактор Д.Д. Плетнев открыл собственной статьей о тактике лечения сердечной недостаточности наперстянкой, где отстаивал необходимость вести лечение многими месяцами и даже годами без всяких перерывов. Спустя 12 лет он выпустил книгу "Основы терапии хронической недостаточности сердца". Тогда же Б.А. Егоров указал: "...у Плетнева и у меня больные ведрами пьют дигиталис", — с сожалением отметил, что у врачей страх перед кумуляцией по-прежнему преобладает над страхом перед преждевременной отменой дигиталиса и уточнил показания к непрерывному лечению этим препаратом [8].
В отечественную справочную литературу Б.А. Егоров вошел, описав тонзиллогенную миокардиодистро-фию — синдром, получивший его имя [9]. В 1930 г. он опубликовал монографию "Сердце и гриппозное воспаление зубов и миндалин", которую посвятил "моим больным, страдавшим сердцем после ангины и гриппа, и товарищам врачам, которым придется лечить таких же больных" [10]. В этой книге он описал результаты своих клинических наблюдений за пациентами, у которых воспаление миндалин осложнилось не ревматизмом или эндокардитом, а развитием "вегетативно-септического синдрома". Описанный им синдром проявлялся нарушениями сердечного ритма, приступами боли в грудной клетке, удушьем, мышечной слабостью. По мнению автора, в основе синдрома лежало раздражение шейных симпатических узлов (в такой трактовке прослеживается прямое влияние Д.Д. Плетнева). По современным представлениям, речь идет о постинфекционной астении и вегетативной дисфункции, которую и сегодня клиницисты иногда путают с тяжелыми инфекционными и аутоиммунными осложнениями ангины.
В 1934 г. был опубликован написанный Б.А. Егоровым третий том руководства по ревматизму (о ревматизме сердца), изданный под эгидой Комитета по изучению ревматизма и борьбы с ним в СССР. Эту книгу автор посвятил памяти отца, доктора А. А. Егорова, деда Н.И. Стуковенкова и его брата М.И. Стуковенкова. Сквозная идея, пронизывающая работу, со второй половины ХХ века представляется бесспорной: "ревматизм Буйо есть
общая реакция сосудов и мезенхимы всего организма ... Ревматизм сосудов (гЬеишай8шш уа80гит) и, в частности, центрального их участка (сердца) является важнейшей локализацией ревматизма" [11]. Выдающийся одесский терапевт, ученик В.П. Образцова Л.Б. Бухштаб так оценил значение этой книги: "Если до сих пор было распространено мнение, что при ревматизме поражаются главным образом суставы, то опыт и наблюдения автора воочию доказывают, что при ревматизме дело вовсе не в поражении суставов, а в поражении, главным образом, сердца и сосудов ...Все это имеет огромное значение для лечения сердечных больных, так как всякое ухудшение их состояния мы можем рассматривать как обострение ревматического процесса и лечить соответствующим образом" [12]. Как член Московского комитета Международной антиревматической лиги Б. А. Егоров был членом организационного комитета IV Международного конгресса по борьбе с ревматизмом, проходившего в Москве в 1934 г.
Большой интерес вызывали у коллег и другие работы Б.А. Егорова, посвященные различным вопросам диагностики и лечения внутренних болезней: постинфарктным аневризмам миокарда и их разрывам (совместно с А.А. Герке), прижизненному диагнозу тромбоза нижней полой вены, эндокардиту с поражением трехстворчатого клапана, септическим ателектазам и инфарктам легких, аллергическим болезням и др.
Борис Аркадьевич Егоров был человеком глубоко верующим, критически относился к порядкам, установленным советской властью. Неуемным честолюбием он не страдал и карьерным успехам в чуждой ему среде предпочел обеспеченную жизнь популярного частнопрактикующего врача (среди своих домашних его учитель сокрушался, что Егоров "вот кто настоящий талант; жаль, что так разменивается на частную практику" [13]). Весомая доля его обширной частной практики приходилась на высшее духовенство российской православной церкви. По воспоминаниям его племянника Ю.Л. Егорова, "Бориса Аркадьевича очень любили больные. Он входил в палату улыбаясь и сразу завоевывал полное доверие больного. Самое главное ... это выслушать больного". При этом имелся в виду не стетоскоп, а терпеливое выслушивание всего, что хочет доверить врачу больной. Иначе врач может что-нибудь не учесть! И больные, как говорится, валили к нему валом. В кабинете, где он принимал больных, был огромный киот с иконами и портрет Патриарха с добрыми пожеланиями дяде" [14].
Когда Д.Д. Плетнева смешали с грязью как "профессора — насильника, садиста" в скандальной статье, опубликованной в газете "Правда", и предали суду (1937 г.), а затем в 1938 г. он снова предстал перед судом на главном процессе так называемого антисоветского право-троцкистского блока Н. И. Бухарина — А. И. Рыкова, и обвиненный в соучастии в убийстве В.В. Куйбышева и
А.М. Горького был приговорен к 25 годам тюремного заключения, а в 1941 г. расстрелян, Б.А. Егоров в числе немногих учеников отказался "обличать" своего учителя. Более того, он помогал семье репрессированного профессора, несмотря на то, что его брат Л.А. Егоров также был арестован в 1937 г. Это свидетельство абсолютной преданности учителю, глубокой порядочности, редкой по тем временам смелости.
Очередь самого Б. А. Егорова подошла в начале 1952 г.: во время подготовки органами госбезопасности знаменитого дела врачей он был арестован и помещен в одиночную камеру на Лубянке. После смерти И.В. Сталина его, как и других участников этого сфальсифицированного дела, в апреле 1953 г. выпустили на свободу, вернув отобранный у него Орден Ленина. Он прожил еще больше 10 лет. Но здоровье его было расшатано, его мучили сахарный диабет и коронарная недостаточность.
Он умер от инфаркта миокарда. "Его отпевали в церкви Иоанна воина, которая стояла на углу его родного переулка, и где его крестили когда-то. Стечение народа было очень большим. В церкви не все могли поместиться, многие стояли снаружи ...", — вспоминал его племянник Ю.Л. Егоров. Имя этого талантливейшего представителя кардиологической школы Плетнева к концу ХХ века оказалось совсем забытым. О нем уже не упоминают в статьях, посвященных истории терапевтических клиник 1-го ММИ — ММА им. И.М. Сеченова [15]. Нам представляется, что пришло время вернуть это имя на страницы истории отечественной медицины.
ЛИТЕРАТУРА
1. Запись бесед с Н.С. Ободовской. Личный архив В.И. Бородулина.
2. Тополянский В.Д. Именной указатель. В кн.: Юдин С.С. Воспоминания. М.; 2012: 587—8.
3. ЦАГМ. — Ф. 1609. — Оп. 1. — Д. 1263. — Л. 42 об.
4. Протокол № 7 заседания Учебного совета медфака 2-го МГУ от 7.5.1929 г. ЦАГМ. — Ф. р-714. — Оп. 2. — Д. 889. — Л. 390.
5. К 25-летию врачебной, научной и общественной деятельности проф. Б.А. Егорова. Врачебное дело. 1939; 6: 449.
6. Егоров Б.А. О прижизненном диагнозе инфарктов миокарда. Клиническая медицина. 1927; 5 (4): 229—42.
7. ПлетневД.Д. Болезни сердца. М.; Л.; 1936: 277.
8. Егоров Б.А. О непрерывном лечении дигиталисом в продолжении нескольких месяцев и лет. В кн.: Сборник к 35-летию научной деятельности профессора Д.Д. Плетнева. М.; 1932: 258.
9. Лазовскис И.Р. Справочник клинических симптомов и синдромов. М.; 1981: 104.
10. Егоров Б.А. Сердце и гриппозное воспаление зубов и миндалин. М.; 1930.
11. Егоров Б.А. Ревматизм сердца и сосудов: Руководство. М.; Л.; 1934; т. 3.
12. БухштабЛ.Б. Рецензия на книгу Егорова Б.А. Ревматизм сердца и сосудов (1934). Советская врачебная газета. 1934; 21: 1627.
13. Плетнев Д.Д. Избранное. М.; 1989: 343.
14. Егоров Ю.Л. Не дворянское дело — деньги считать. Вечерняя Москва. 2003; № 134 от 24 июля.
15. Благова О., Недоступ А. Факультетская терапевтическая клиника: 200 лет истории и современность. Врач. 2008; 10: 2—10.
Поступила 26.06.13
