86
РУСИСТИКА И СЛАВИСТИКА / RUSSIAN AND SLAVIC STUDIES
УДК 81-2 ББК 81
Б01: https://doi.Org/10.17308/lic.2021.2/3422
О КЛАССАХ ФОНЕМ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ*
А. Л. Шарандин
Тамбовский государственный университет имени Г. Р. Державина
ABOUT PHONEME CLASSES IN RUSSIAN
A. L. Sharandin
G. R. Derzhavin Tambov State University
Аннотация: в статье представлен нетрадиционный взгляд на состав классов фонем в русском языке. Выделены четыре класса фонем: 1) консонанты (шумные согласные) - являются неслоговыми и имеют фонологические признаки звонкости/глухости и твердости/мягкости; 2) сонанты - реализуют фонологический признак твердости/мягкости и не реализуют фонологического признака звонкости/глухости, а также оказываются нейтральными по отношению к признаку слоговости/неслоговости; 3) глайды -являются неслоговыми и не реализуют фонологические признаки звонкости/глухости и твердости/мягкости; 4) гласные - им присущи слоговость и отсутствие звонкости/глухости и твердости/мягкости. Наиболее ярким представителем глайдов является [j]. Это особая фонема, в которой ослаблены признаки согласного и сонора, но в то же время не реализуются в полном объеме и признаки гласного (слоговость). В качестве его аллофона выступает [й] - «и-неслоговой», а также «йотовый нуль» в позиции перед гласным [и]. Основной вариант глайдовой фонемы представлен [j]. Этот звук может быть произнесен изолированно, тогда как звук [й] возможен только в фонетической связке с другими звуками. В классе консонантов признаки глайда имеют аллофоны [в] и [в']. В случае различения шумных согласных по звонкости - глухости перед [в] мы имеем дело с сонантом [в], а в случае оглушения [в] и его смешения с [ф] - перед нами консонант. Это позволяет охарактеризовать их как переходные звуки - консонант-но-сонорные.
Ключевые слова: фонема, аллофон, фон, классы фонем, русский язык, сонанты, глайд.
Abstract: the article presents an unconventional view of the composition of phoneme classes in the Russian language. Four classes of phonemes are distinguished: 1) consonants (noisy consonants): are non-syllabic and have phonological signs of sonority/deafness and hardness/softness; 2) sonants: implement the phonological sign of hardness/softness and do not implement the phonological sign of sonority/deafness, and are neutral in relation to the sign of syllabicity/non-syllabicity; 3) glides: are non-syllabic and do not implement the phonological signs of sonority/deafness and hardness/softness; 4) vowels: they are characterized by syllabicity and lack of sonority/ deafness and hardness/softness. The most prominent representative of glides is [j]. This is a special phoneme in which the signs of the consonant and sonor are weakened, but at the same time the signs of the vowel (syllabici-ty) are not fully realized. Its allophone is [y] - "and-non-syllabic", as well as"yot zero " in the position before the vowel [and]. The main variant of the glide phoneme is represented by [j]. This sound can be pronounced in isolation, whereas the sound [y] is only possible in phonetic conjunction with other sounds. In the consonant class, glide features have allophones [b] and [b']. In the case of distinguishing noisy consonants by sonority-deafness before [b], we are dealing with a sonant [b], and in the case of deafening [b] and mixing it with [f], we are dealing with a consonant. This allows us to characterize them as transitional sounds - consonant-sonor. Key words: phoneme, allophone, background, phoneme classes, Russian language, sonants, glide.
* Автор выражает искреннюю признательность профессору А. А. Кретову за предварительное обсуждение материалов статьи, которое позволило автору более четко и аргументированно представить результаты исследования.
© Шарандин А. Л., 2021
Контент доступен под лицензией Creative Commons Attribution 4.0 License. The content is available under Creative Commons Attribution 4.0 License.
cc
®
Введение. Об актуальности фонологических исследований
Фонологическая проблематика в настоящее время не является широко распространенной в исследовательском пространстве языковых проблем. Об этом наглядно свидетельствуют немногочисленные публикации в полидисциплинарных журналах и в неспециализированных сборниках, а также нечастое проведение конференций по данной проблематике. Поэтому вполне естественным и закономерным был вопрос, сформулированный в «Фонологической анкете -2019»: «В чем причины спада интереса к фонологии?» [1].
Ответы на него отразили разные стороны причин. Прежде всего выделяются причины, связанные с развитием новых лингвистических направлений и с тем, что обращение к фонологии в них стало «немодным», а также с тем, что методология фонологии оказалась несовместимой с их методологиями. Показательным в этом плане был ответ А. А. Кретова: «Фонология была эталоном строгости научного мышления и гармонировала с пафосом структурализма... С пафосом когнитивной лингвистики фонология и ее методология несовместимы» [1]. Немаловажным фактором спада интереса к фонологическим проблемам стало и широкое распространение экспериментальной фонетики, которая, по мнению Н. В. Супрун-чук, «дает ощущение большей объективности» [Там же], что, скорее всего, достаточно спорно. При этом, с точки зрения М. Джусупова, в самой «фонологической системе медленно происходят изменения» [Там же], которые обусловливали бы их осмысление в контексте развития языка.
На наш взгляд, снижение внимания к фонологическим проблемам вообще и русского языка в частности обусловлено тем, что, во-первых, произошла смена научных парадигм - системоцентрическое описание языка уступило место антропоцентрическому описанию. Фонология наиболее ярко демонстрировала достижения системоцентрического (структурного) изучения языка. Во многом это определялось природой фонологических единиц - фонем и аллофонов, которые, имея лишь план выражения, позволяли достаточно строго структурировать их, используя оппозитивный метод. Во-вторых, фонология выполнила свое предназначение. Она представила в лучших своих исследованиях результаты структурного подхода к описанию фонологического (фонетического) уровня, которые достаточно полно отразили состояние экспериментального (фонетического) и функционального аспектов как в плане их отдельного изучения, так и в плане их единства. В-третьих, фонология с ее оппозитивным методом и учением о нейтрализациях определила дальнейшее исследовательское направление на других уровнях
языковой системы и с точки зрения их самостоятельного описания, и с точки зрения описания в межуров-невом взаимодействии. Тем самым она позволила увидеть перспективы дальнейших исследований на других уровнях. В этом смысле фонология оказалась как бы уже исчерпавшей себя в значительных результатах теоретического характера. Поэтому в большей степени стали востребованными практические изыскания в этой области, детализирующие или конкретизирующие те или иные теоретические установки (положения) и представленные в экспериментальной фонетике, а также исследования по поэтической фонологии (фонетике), где антропоцентризм как ведущий принцип исследования обусловливает их научную востребованность.
Поэтому естественным и закономерным был один из заключительных вопросов этой анкеты: «Каковы перспективы развития фонологической теории?». На наш взгляд, можно выделить ответ А. А. Кретова, который связывает перспективы с возвращением к синтезирующим синхронию и диахронию, речь и язык фонологическим идеям Бодуэна и С. И. Бернштейна [1]. Необходимость повышения системности (упорядочить термины и понятия) и увеличения связи с практикой (с достижениями экспериментальной фонетики и психолингвистики, речевыми технологиями, дефектологией) отмечает Н. В. Супрунчук [Там же]. В этом плане важны и связи с орфографической практикой, направленной на решение проблемы совершенствования русской орфографии.
О соотношении терминов «звук» и «фонема»
В рамках настоящей статьи рассмотрим проблему выделения основных классов фонем в русском языке, а также некоторые особенности корреляции (соответствия) фонетического и фонологического подходов к определению их состава. На первый взгляд, данная проблема всегда в той или иной степени присутствует при рассмотрении фонетического и фонологического материалов. Однако в нашем случае обращение к ней связано со стремлением уточнить существующую традиционную классификацию, выделяемую, прежде всего, в учебных источниках.
Основополагающим вопросом в данной проблематике является вопрос о соотношении терминов «звук» и «фонема». Казалось бы, именно он достаточно подробно и детально рассматривается в фонологических штудиях, но тем не менее, в материалах «Фонологической анкеты - 2019» данный вопрос присутствует в следующем виде: «Как соотносятся понятия "фонема" и "звук языка"»? Казалось бы, ответ на него очевиден и был дан еще Н. С. Трубецким, который, по существу, видел их тождественность, т. е. звуки языка и есть фонемы, тогда как «звуки речи» оказывались единицами фонетики. По
его мнению, «целесообразно вместо одной иметь две "науки о звуках", одна из которых ориентировалась бы на речь, а другая - на язык... Мы будем называть учение о звуках речи фонетикой, а учение о звуках языка - фонологией» [2, с. 9]. Ср.: «Совокупность всех, как фонологически существенных, так и несущественных, признаков, которые обнаруживаются в той точке звукового потока, где реализуется фонема, мы называем звуком языка» [2, с. 45].
Поэтому мы полностью согласны с мнением А. А. Кретова о том, что «"звук языка" — оксюморон. В языке... нет и не может быть "звука". Может быть "образ звука"...» [1]. Поэтому большинство исследователей признают «неудачность» (Н. В. Супрунчук), «некорректность» (А. М. Белов) данного сочетания. Однако в научной и учебной литературе по-прежнему присутствует и сохраняется недостаточно четкое (амбивалентное) употребление термина «звук». Так, Л. В. Щерба определял соотношение звука и фонемы таким образом: «Мы видим, что в живой речи произносится значительно большее, чем мы это обыкновенно думаем, количество разнообразных звуков, которые в каждом данном языке объединяются в сравнительно небольшое число звуковых типов, способных дифференцировать слова и их формы, т. е. служить целям человеческого общения. Эти звуковые типы и имеются в виду, когда говорят об отдельных звуках речи. Мы будем называть их фонемами. Реально же произносимые различные звуки, являющиеся тем частным, в котором реализуется общее (фонема), будем называть оттенками фонем» [3, с. 18]. По мнению Н. В. Супрунчука, «не совсем понятно соотношение единиц языка и речи у Л. В. Щер-бы и М. И. Матусевич в «Грамматике русского языка»: «Наконец, слоги делятся на отдельные звуки речи, или фонемы...»; и ниже: «Фонемы с лингвистической точки зрения не делятся на самостоятельные части, а потому и оказываются простейшими единицами языка» [1]. При этом Н. В. Супрунчук обращает внимание и на отождествление понятий «звук речи» и «фон» у Л. Р. Зиндера, цитируя следующее его высказывание: «Звук речи (фон) - это продукт единичного произносительного акта, поэтому он разнится от индивидуума к индивидууму, от произнесения к произнесению. Гласный в одном и том же слове, например дом, неодинаков в произнесении». Это будут все разные фоны, но представляющие один и тот же аллофон фонемы /о/. Фоны как единицы материальные целиком относятся к речи. В них представлены языковые единицы - аллофоны соответствующей фонемы, определяемые той или иной позицией, а через аллофоны и сами фонемы. Итак, фонема представлена в каждой фонетической позиции определенным аллофоном, воплощенным в реальной речи в виде звука речи (или, иначе, фона)» [4, с. 60-61].
В этой цитате примечательно также то, что аллофон считается не речевой, а языковой единицей.
Вывод, к которому приходит Н. В. Супрунчук, следующий: «Чтобы избежать терминологической путаницы, лучше, думается, ограничиться парой "фонема - звук". Фонема - это минимальная языковая единица, лишенная значения и служащая для образования и различения морфем и слов. В речи фонема представлена рядом позиционно чередующихся звуков. В крайнем случае, при доказанной целесообразности терминологически допустимой представляется тройка "фонема - звукотип - звук"» [1].
В этом противопоставлении учтены следующие моменты: фонема - единица языка, которая является отвлечением («образом») от аллофонов («образов» единиц речи = звуков = фонов) как единиц речи, образующих своего рода парадигму фонов фонемы, т. е. звуков в речи носителей языка, а фон - индивидуальный звук, произносимый отдельным носителем языка, т. е. один из аллофонов той или иной парадигмы фонемы. Однако если не учитывать коллективное и индивидуальное произношение, то целесообразно иметь противопоставление «фонема - аллофон (фон)». В рамках настоящей статьи мы отождествляем понятия аллофона и фона, хотя в будущем не исключаем закрепления за этими терминами содержательных различий: аллофон - «коллективный образ звука», что придает ему, по существу, статус языковой единицы, а фон - индивидуальный звук речи, входящий в аллофон на правах члена звуковой парадигмы.
Первые попытки определить соотношение фонемы и звука (фона) мы находим уже в работах Бодуэна де Куртенэ, который отмечал несовпадение материальной субстанции с лингвистической сущностью фонемы. Он рассматривает звук как преходящее явление, а фонему как непреходящее, постоянное явление. Ср.: «Пока мы имеем дело с преходящим говорением и слушанием, нам достаточно термина "звук", обозначающего простейшую фонационную произносительную единицу, вызывающую единое фонетическое впечатление» [5, т. 1, с. 351]. Утверждая, что фонема - не физическая единица, Бодуэн де Куртенэ считает тем самым, что фонема - единица языковая, имеющая абстрактную природу. Это означает, что фонема и звук полностью не тождественны, ибо, по его мнению, фонема - это психологический звук. Он пишет: «Фонема - единое представление, которое возникает в душе посредством слияния впечатлений, полученных от произнесения одного и того же звука -психический эквивалент звуков языка» [Там же, с. 271]. В этом высказывании, как легко заметить, присутствует соотнесенность фонемы со звуком, но при этом восприятие звука, выступающего в качестве представителя фонемы, обусловлено психологическим фактором, который предполагает выбор на ос-
нове «впечатлений, полученных от произнесения одного и того же звука», которые создают своего рода психологический образ («эквивалент звуков языка») фонемы. Понятие «психологический» в этом случае подчеркивает субъективность объективно произнесенных звуков. Но эта субъективность оказывается объективной в восприятии носителей языка. Поэтому, скорее всего, сочетание «звуки языка» у Бодуэна де Куртенэ не имеет строгой терминологической соотнесенности с понятием фонемы и с разграничением языка и речи. Показательным в этом плане является следующее высказывание Бодуэна де Куртенэ: «Понятие "фонема" разлагается на два существенно различные: 1) просто обобщение антропофонических свойств, 2) подвижной компонент морфемы и признак известной морфологической категории» [5, т. 1, с. 122]. В первом понимании фонема получила развитие в фонетических трудах ленинградцев, а во втором - в трудах москвичей.
В работах Н. С. Трубецкого противопоставление «звуки языка» - «звуки речи» обусловило выделение двух самостоятельных аспектов - фонологического и фонетического и различное их понимание с точки зрения функциональности. Согласно Н. С. Трубецкому, «фонолог должен принимать во внимание только то, что в составе звука несет определенную функцию в системе языка» [2, с. 18], и поэтому фонему он определяет как совокупность «фонологически существенных признаков, свойственных данному звуковому образованию» [Там же, с. 45]. Это значит, что звуковое образование, наряду с фонологически существенными признаками, имеет и фонологически несущественные признаки, т. е. собственно фонетические. Следовательно, понятие «звук речи» оказывается шире понятия «фонема», поскольку фонема - это звук (в фонетическом смысле), только функционально нагруженный. Если же звуки будут различаться фонетическими признаками (т. е. фонологически несущественными), то они будут представлять собой не различные фонемы, а различные звуки речи, аллофоны (фоны) одной фонемы. Но при этом немаловажно то, что эти аллофоны формируют звуковую парадигму фонемы в случае ее фонологической не-нагруженности. Для того чтобы определить, какой из звуков речи представляет фонему, необходимо рассмотреть их представленность в сильной позиции, в которой функционально нагруженный звук будет выполнять смыслоразличительную функцию. И тот звук, акустические характеристики которого реализуют в сильной позиции фонологически существенные признаки, оказывается фонемой. Другими словами, фонема совпадает с одним из аллофонов (фонов), представленных в составе звуковой парадигмы.
Основанием для разграничения понятий «фонема» и «звук» может служить и разграничение понятий
«парадигматика» и «синтагматика», которые также в определенном смысле коррелируют с понятиями «язык» и «речь»: «язык - это парадигматика»; «речь - синтагматика». При этом следует помнить, что полной тождественности между ними не обнаруживается (о степени правомерности и обоснованности такой взаимосвязи в фонологии см.: [6, с. 19-22]. По отношению к разграничению фонемы и звука это проявляется в следующем.
Фонема - это явление парадигматического плана, ибо представляет собой «класс физически сходных и функционально тождественных звуков» [7, с. 219]. Звук же - явление синтагматического плана, поскольку представляет собой сегмент речевого потока, ко -торый характеризуется как «непрерывная линейная последовательность звуков» [8, т. 1, с. 14]. В этом разграничении проявляется, по существу, различие между позициями говорящего и слушающего. Гово -рящий использует ту или иную парадигматику фонемы, из состава которой он осуществляет выбор реализации фонемы в речи. Для слушающего в большей степени фонема предстает в синтагматическом плане, в результате чего фонема отождествляется с определенным фоном (звуком).
На наш взгляд, парадигматический характер фонемы находит отражение в распространенном определении фонемы как «звукотипа». Л. В. Щерба писал: «... в живой речи произносится значительно большее, чем мы это обыкновенно думаем, количество разнообразных звуков, которые в каждом данном языке объединяются в сравнительно небольшое число звуковых типов, способных дифференцировать слова и их формы, служить целям человеческого общения. Эти звуковые типы и имеются в виду, когда говорят об отдельных звуках речи. Мы будем называть их фонемами» [9, с. 132].
Классы фонем в русском языке
Рассмотрим, прежде всего, какие классы фонем выделяются исследователями, поскольку традиционное представление этих классов не совсем точно отражает положение дел с их выделением в фонологической системе русского языка.
Прежде всего, однозначно выделение класса гласных фонем, а не отдельных фонем в этом классе. Основополагающим моментом для исследователей оказывается слоговой характер, который присущ гласным звукам. При этом они являются слогообразующими не только в составе звуковых комплексов (слогов) с согласными, но и в качестве одиночных представителей слога. Поэтому гласные по существу оказываются силлабо-фонемами, т. е. самостоятельный гласный звук одновременно представляет собой и фонему (звук), и силлабему (слог). Это обусловливает выполнение гласными слогообразующей функ-
ции, а также их статус как минимальных произносительных единиц - слогов в составе морфемы (слова).
В других классах фонем такой однозначности в отношении их роли в слогообразовании нет. Правда, если иметь в виду системный (собственно языковой), а не функциональный (речевой) аспект, то в принципе однозначность можно видеть у класса шумных согласных, которым присуща неслоговость как системный признак.
Что же касается соноров (сонантов), то они нейтральны в отношении слогообразования: при определенных условиях они могут быть слогообразующими (жи-знь, смо-тр), хотя в соседстве с гласными всегда бывают неслогообразующими (жи-зни, смотри). Поэтому на основе признака слоговости - нес-логовости можно выделить три класса фонем (звуков ): гласные (слоговые) - консонанты (неслоговые) - соноры (нейтральные).
Учитывая то, что в русском языке минимальной речевой произносительной единицей является слог, то произношение фонем в той или иной акустико-ар-тикуляционной форме осуществляется только в составе слога. Другими словами, звуковые соответствия фонемы (т. е. фоны) мы воспринимаем в качестве речевых представителей слога или представляющих собой слог как единицу речи. Именно в его рамках реализуются такие фонологические признаки (категории), как звонкость/незвонкость (глухость) и твердость/нетвердость (мягкость). Причем фонологическая категория твердости/мягкости характеризует и шумные, и сонорные согласные, тогда как фонологическая (различительная) звонкость/глухость присуща только шумным согласным. Следовательно, признак звонкости/глухости является маркированным, более важным в отношениях между этими категориями. Поэтому русский язык и определяется как консонантный.
В классификационном плане деление фонем на три класса коррелирует с выделением классов по признакам твердости/мягкости и звонкости/глухости. Релевантность обоих признаков, т. е. имеющих фонологическую (смыслоразличительную) существенность, присуща консонантам (шумным согласным). Например, дом - том, сок - с Увк, ос - ос ' и т. д. Сонорные, в отличие от шумных, не реализуют фонологическую категорию звонкости/глухости, но им присуща категория твердости/мягкости (мал - м'ал, знаком - знаком\ ом - ом' и т. д.). В результате с учетом слогового характера и фонологических признаков мы имеем представление фонологической системы русского языка, включающей три класса фонем - консонанты (шумные согласные), сонанты (соноры) и гласные.
Данная классификация, в принципе, может быть получена и на основе только признака слоговости -
неслоговости, поскольку в системном плане консонанты характеризуются отрицательно, сонанты -нейтральны по отношению к нему, а гласные имеют положительное значение данного признака.
О выделении глайдов
Однако и данное выделение классов может быть уточнено в связи с рассмотрением фонемы [)], которая традиционно включается в состав соноров. Эта фонема является единственной в своем роде: среднеязычная согласная (других среднеязычных в русском языке нет). Кроме того, она не имеет фонологически значимых противопоставлений по звонкости - глу -хости и твердости - мягкости. При этом мягкость (палатальность, а не палатализованность) - это ее природное свойство, которое присуще фонеме [)] в любой позиции.
Имеет [)] и синтагматические (дистрибутивные) ограничения, которые обычно преодолеваются подлинными сонорами. В частности, [)] в качестве фона (звука) не может выступать в начале слова перед согласной и между согласными, тогда как соноры в этой позиции представлены (ср.: «досмо[трш]ик»; «о[т-мш]ение»; «бе[знр]авственный» и т. д.).
По отношению к [/] в лингвистической литературе высказано два принципиальньх мнения о его статусе в системе звуков речи. Большинство лингвистов считают, что [)] - это согласный (сонант, сонор) - среднеязычный щелевой. Наиболее ярко он проявляется перед ударным гласным (ср.: [Гама] и [суд^'а]). Первоначально [)] на учете таких его свойств, как фрикативность и наличие голоса как такового (безотносительно к преобладанию шума над голосом или голоса над шумом), относили к согласным в широком смысле, понимаемом фонетически. Однако, как отмечает Н. А. Еськова, «фонема [)] должна быть зачислена в разряд сонорных, что и сделано, например, в "Очерке грамматики" Р. И. Аванесова и В. Н. Сидорова». По ее мнению, «[)], являясь звонким согласным звуком в фонетическом смысле (т. е. произносимое с голосом), не противопоставлено в звуковой системе русского языка соответстсвующему глухому. Его звонкость, таким образом, не является фонематическим признаком. А под сонорностью, как нам кажется, как раз и следует понимать «нефонологическую звонкость» [10, с. 18].
В контексте данного вывода целесообразным представляется разграничить термины « сонорность» (и соответственно соноры) и «сонантность» (сонанты), закрепив за сонорами фонетический статус, а за сонантами - фонологический (фонематический) статус. Другими словами, соноры - это звуки речи (фоны), характеризующиеся теми или иными акусти-ко-артикуляционными признаками. Сонанты же - это фонемы, противопоставляемые консонантам (акусти-
ческий класс шумных согласных). Они выделяются на основе фонологических противопоставлений в системе русского языка.
Однако статус [j] как сонанта (сонора) также вызвал определенные возражения в его противопоставлении уже таким сонантам, как (р, л, м, н). Прежде всего, отсутствием у [j] фонологического противопоставления по признаку твердости - мягкости, поскольку он ни в одной из возможных фонетических позиций не представлен в твердом варианте, являясь по своей природе изначально палатальным (мягким) звуком. Кроме того, [j] обнаруживает во всех словах неслоговой характер, т. е. он никогда не выполняет функцию слогообразования, тогда как другие соноры таким функциональным свойством в некоторых позициях обладают (ль-да, жи-знь и т. д.). Естественно, в этом случае признак неслоговости системно отличает [j] и от гласных. Поэтому сторонники другого подхода к статусу [j] рассматривают его как особый звук, отличный как от согласных, включающих соно-ры, так и от гласных.
Это дало повод обособить его терминологически и назвать «глайдом», т. е. звуком, обладающим признаками негласного и несогласного [11]. В русской терминологии в отношении [j] часто встречались термины «полусогласный» и «полугласный». Такая статусная двойственность, нашедшая отражение в терминологии, свидетельствует о его особом положении в системе фонем русского языка. Это фонема переходного типа. Она не входит в фонологические корреляции согласных по звонкости - глухости и твердости - мягкости, а также не имеет фонологическую релевантность сонора по признаку твердости - мягкости. Это особая фонема, в которой ослаблены признаки согласного и сонора, но в то же время не реализуются в полном объеме и признаки гласного (слоговость), поскольку [j] имеет неслоговой характер. Поэтому ее, скорее всего, можно квалифицировать как фонему особого класса - «глайдов», т. е. синкретичных фонем переходного типа. В качестве основного варианта выступает [j] - в позиции перед ударным гласным.
Правда, графически сильная позиция [j] не закреплена. Мы имеем графему «й» (и-краткое), которая, однако, отражает позицию не [j], а [i] (и-неслогового). Что же касается слов типа майор, район, в которых [j] в сильной позиции перед ударным гласным, то их написание в таком варианте не соответствует нормам литературного произношения. Вопрос, связанный с отсутствием специального графического обозначения для [j], вполне может быть связан с историей его развития. Так, по предположению Н. А. Еськовой, фонема [j] «не всегда занимала то место в фонетической системе русского языка, которое свойственно ей теперь... В эпоху появления письменности это место
было совсем иным, и современное соотношение стало возможным после падения редуцированных. Случаен ли тот факт, что изобретатели славянских алфавитов не создали для [j] особого графического знака? Они обладали достаточной самостоятельностью и "фонологическим чутьем", чтобы не последовать в этом вопросе за греческим алфавитом, если бы факты того славянского диалекта, на основе которого была создана славянская письменность, толкали на это» [10, с. 76].
Таким образом, [j] в системном аспекте оказывается противопоставленным по отсутствию фонологического признака твердости - мягкости сонантам, а по наличию фонологического признака неслогово-сти - гласным фонемам.
Итак, с учетом рассмотрения [j] и категории нес-логовости/слоговости в русском языке можно выделить четыре класса фонем: 1) консонанты (шумные согласные) - являются неслоговыми и имеют фонологические признаки звонкости/глухости и твердости/ мягкости; 2) сонанты - реализуют фонологический признак твердости/мягкости и не реализуют фонологического признака звонкости/глухости, а также оказываются нейтральными по отношению к признаку слоговости/неслоговости; 3) глайды (ниже этот класс будет представлен и другими своими представителями) - являются неслоговыми и не реализуют фонологические признаки звонкости/глухости и твердости/мягкости; 4) гласные - им присущи слого-вость и отсутствие звонкости/глухости и твердости/ мягкости. Однако в составе этих классов некоторые фонемы обнаруживают специфику, которая позволяет учитывать ее в их характеристике в составе этих классов фонем и тем самым выделять эти специфические фонемы.
Специфика фонем [в] и [в]
В классе консонантов в этом плане выделяются фонемы [в] и [ в], которые в слоге проявляют свойства сонантов (соноров). Это выявляется в сочетаемости с ними шумных согласных. Как известно, в сочетании шумных друг с другом не реализуется различие по звонкости/глухости в плане смыслоразличения (ср. подбить, подтопить (поттопить), подпить (пот-пить), отбить (одбить). Однако перед [в], [в4] этого не происходит: [в] и [в] ведут себя как соноры (дворец - творец, дверь - Тверь; ср.: [драва] - [трава]). Но в конце слова и перед глухими согласными [в], [в] оглушаются. Причем в отличие от позиционного оглушения соноров, сопровождающегося количественными, а не качественными изменениями, оглушение [в], [в] носит качественный характер: происходит смешение со звуками [ ф], [ф], которые рассматриваются как глухие по отношению к ним, образуя тем самым соответствующие пары по звонкости -
глухости. Ср.: кров - [кроф], кровь - [кроф], явка -[Т афка], штрафбат - [штравбат].
Судьба консонантной фонемы [в] примечательна тем, что изначально эта фонема представлена в говорах как сонорный звук. При этом в данных говорах отсутствует фонема [ф], которая могла бы участвовать в противопоставлении по звонкости/ глухости. По словам Н. А. Еськовой, «вместо оглушения, характерного для литературного языка, в позиции неразличения глухости и звонкости наступает вокализация, т. е. звучание в виде у неслогового» [10, с. 18]. Она также обращает внимание и на отсутствие у этой фонемы и вообще у соноров глухой пары в разных языках. «Из всех согласных, произносимых с голосом, только для этих существует принципиальная возможность не иметь в системах отдельных языков соответствующих глухих. Все другие звонкие согласные обязательно бывают противопоставлены в языке парным глухим» [10, с. 18]. Причем, замечает она, «обратное соотношение - глухие согласные без парных звонких - встречается по разным языкам» [10, с. 18-19].
Как известно, появление [ ф] в русском литературном языке определяется более поздними временными сроками. Данный звук был заимствован, и с течением времени появились позиционные условия для его противопоставления [в]. В результате это противопоставление стало основываться на признаке звонкости/ глухости, который в слабой позиции - конца слова
- сопровождался оглушением [в]. А. А. Кретов, выделяя глайды, пишет: «Чередование же Ф-В-В': кро/ф/
- кро/в/а - о кро/в'/е и Ф'-В-В': кро/ф'/ - кро/в/авый
- кро/в'/ и свидетельствует о том, что [В] - неслоговой вариант глайда {У}, вступил в сговор с иностранным агентом - греческим согласным /ф/ с целью внедриться в систему консонантов, выдав себя за согласную фонему и создав видимость корреляции по звонкости-глухости, твердости-мягкости». Судя по большинству описаний фонетики русского языка, эта попытка почти что увенчалась успехом. Сонантный характер /в/ выдают только глухие согласные, «не желающие признавать в нем звонкий согласный и озвончаться перед ним, продолжая сохранять перед ним свою глухость, как перед всеми остальными сонантами {Р, Л, М, Н}, не входящими в корреляцию по глухости-звонкости» [12, с. 116]. Поэтому, с его точки зрения, «глайды - это фонемы-"хамелеоны": в слоговом варианте они стремятся скопировать все корреляции гласных (ср. их поведение в и.-е. языке), а в неслоговом - все корреляции согласных. С помощью [Ф] сонант [В] ведет себя как типичный консонант, создавая видимость оглушения перед глухими согласными, но не может "заставить" истинные консонанты озвончаться перед ним, как перед звонким согласным» [121, с. 117].
Таким образом, можно предположить, что мы имеем своего рода две различных фонемы, представленных фоном [в]: 1) сонорный, который оказывается внепарным по звонкости - глухости, (а точнее, вне фонологического признака «звонкость - глухость»); 2) консонантный (шумный), обнаруживающий противопоставление по звонкости - глухости. Эти два типа звуков закреплены за позициями их различения. В случае различения шумных согласных по звонкости - глухости перед [в] мы имеем дело с сонантом [в], а в случае оглушения [в] и его смешения с [ф] - перед нами консонант. Поэтому не замечать данной особенности у звуков [в], [в] в системе согласных было бы неправомерно.
Однако возникает вопрос о том, почему эти особенности не обусловили их выделение в качестве особого типа звуков? Почему они включаются в состав консонантов, а не сонантов? Ответ на него, на наш взгляд, содержится в решении вопроса о том, какой из признаков - звонкость-глухость или мягкость-твердость - является более важным, маркированным? В системе согласных признак звонкости-глухости оказывается более значимым, чем твердость-мягкость, ибо все согласные, характеризующиеся звонкостью-глухостью, реализуют и твердость-мягкость, тогда как наоборот необязательно: признак твердости-мягкости не предполагает реализацию фонологического признака звонкости-глухости. Поэтому фонемы [в], [в'] оказываются в классе консонантов, которые имеют своего рода позиционного представителя в классе соноров в виде данных звуков.
Однако, на наш взгляд, в классификационном аспекте, учитывая синкретизм фонем [в] и [в'], можно их рассматривать как глайды, наряду с [)], т. е. как переходные между консонантами и сонантами, совмещающие в себе признаки тех и других в плане употребления (функционирования) перед ними согласных по признаку звонкости - глухости. Ср.: свить -[св'ыт] и сделать - [зд элът ]. Они оказываются своего рода - консонантно-сонантными (сонорными). Как отмечает Н. А. Еськова, «фонема [в] литературного языка «завершила» путь от сонорной к шумной согласной» [10, с. 76]. На наш взгляд, статус глайда по отношению к [в] позволяет видеть неполное завершение этого перехода в системе консонантов, поскольку фонологические признаки сонантов полностью не были утрачены.
О противопоставлении Ц] и «и-неслогового» ([1])
Дополнительного комментария требует и рассмотрение [Ц] в связи с его фоном и-неслоговым. В
отношении к нему исследователи отмечают, что [)] в определенных позициях, в частности конца слога и перед безударным гласным, утрачивает ту или иную
степень сонорности и предстает как гласный [и], но только в неслоговом варианте, т. е. сохраняет в этом случае сонорный признак неслоговости, утрачивая при этом функциональную слоговость, присущую сонорам.
Отличием [j] от гласного [и] является наличие шума и большее напряжение речевого аппарата в фокусе образования шума. Что же касается отличия между [j] и [i] (и-неслогового), то [i] артикулируется при более широкой щели и с более слабой воздушной струей. Поэтому шум почти совсем не слышен, и [i] воспринимается как неслоговой гласный (или полугласный) [13, с. 157].
Более приемлемой для традиционного подхода является точка зрения, согласно которой [i] - это согласный аллофон сонора [j], фонетически обусловленный употреблением [j] в определенных позициях. В этом случае [j] и [i] представляют собой аллофоны одного класса звуков - соноров. При этом отмечается, что «различие между звуком j русского языка (образуемым при сравнительно широкой щели между языком и небом и потому со слабым трением и шумом) и й на слух не всегда уловимо» [14, с. 59].
По мнению Н. А. Еськовой, в русском языке «мы не можем найти такого случая, где различие этих звуков ([j] и [i]. - А. Ш.) было использовано для разграничения смысла, но легко можем привести одну и ту же морфему то с тем звуком, то с другим: [мой], [маja]; [стаjaт'], [стой]. и т. п. Позиционная обусловленность того и другого звучания несомненна. Из этих двух звучаний (с возможными переходными случаями) и складывается то, что мы определяем как фонему [j] в современном русском языке. При этом основным звучанием для (j) является [j]: этот звук может быть произнесен изолированно, тогда как звук [й] возможен только в окружении гласных; кроме того, только в [j] обнаруживается согласный характер фонемы [j]» [10, с. 20].
Особый интерес вызывает произнесение [j] в позиции перед ударным гласным [и]. В этом плане обращает на себя внимание то, что буква «и» находится в одном ряду с такими буквами, как «е, ё, ю, я», которые, как правило, являются показателем мягкости предшествующего согласного в словах типа мел, мёл, мял, *мюл. Если же слово начинается с них, то мы имеем сочетания типа «^э, j^, j^, j^» (/эл ', /Ълка, / Ук, / ама). Вполне логично предположить наличие [j] и в словах, начинающихся с [ и], т. е. [/их], [/ избы], [/"и] или после гласного перед ударным [и] - [ма/и]. Такое решение, в частности, представлено в учебнике «Современный русский язык» (под ред. В. А. Белошапковой): перед гласной фонемой (после гласной) буквами «я, ё, е, ю, и» обозначают йот [j] + следующая гласная фонема [15, с. 119]. Ср. также примеры из «Русской грамматики - 80»: [воробЦи]
[8, с. 37]; из «Современного русского литературного языка» (под ред. П. А. Леканта): [мо_)и] (но: ива) [16, с. 129].
Думается, в современном произношении перед ударным [и] йот в своем основном варианте не произносится. Об этом свидетельствует тот факт, что слова с «йотовым» началом сохраняют в произношении [)]: он не выпадает. Ср.: [к .Тугу], [в _рам'ъ] и т. д. В словах же с начальным «и» этого не происходит. Ср.: [в ызбу], [в ых] [17, с. 167], хотя допускается и непереход [и] в [ы], т. е. произношение типа [в^'йзбу]. Ср. также: К'ире и К) Ире. Однако у [р], как известно, есть звуковые варианты, среди которых чаще всего называется «и-неслоговое» (нами принято обозначение Г). В частности, его выделяют в следующих случаях: 1) перед безударными гласными (между гласными) (мОТу); 2) перед согласными (мш'ка); 3) на конце слова (сараг\ моГ).
Близость [1] к [и] приводит к тому, что в словах типа Избы, и (название буквы) он почти сливается с фонемой [ и]. Этому есть определенное физиологическое обоснование. Как отмечает Е. А. Еськова, «для восприятияна слух необходимо, чтобы [й] было Уже [и]. При одинаковой степени подъема язык при [и] и [й] последнее ассимилируется гласной и на слух звучит уже не [йи], а просто [и] [10, с. 31]. Поэтому его присутствие оказывается не таким ярким и контрастным, как в словах типа «мОГу». Более того, как замечают фонетисты, перед [и] фонема Ц] по существу выражается нулем [18]. Все это создает возможность его выпадения в формах типа [в ызбу]. Следовательно, вполне логично было бы мягкость предшествующих согласных посредством «и» объяснять «йотированным» характером этой буквы, который, правда, представлен не сильным, а слабым вариантом. И тогда транскрипция слов типа изба будет иметь следующий вид - [Гызба], а слово «и» - [Гы], т. е. слова, обозначающие названия букв «ы» и «и», будут различаться наличием фонемы []], только представленной, согласно традиции, вариантом [Г]: [ы] и [Гы] или йотовым нулем в словах типа моИ, свАи. В последнем случае можно принять следующее обозначение йотового нуля - ]0.
Таким образом, статус []] как глайда позволяет объяснить наличие двух типов аллофонов - согласного (точнее, сонантного (сонорного)), представленного вариантом [)], и гласного (вокального), представленного [1].
Позволяет глайдовый характер [)] объяснить и его факультативность в определенных условиях употребления. Показательно в этом плане функционирование [)] и [1] перед [и]. Большинство исследователей считают, что перед [и] нет [)]. Более того, они отмечают, что в этой позиции [)] реализуется нулем звука [10, с. 20; 16, с. 119; 19, с. 50]. Думается, с этим пол-
ностью согласиться нельзя. Ср.: [судТЫ] и [судЫ]. Наличие морфемного шва достаточно ярко свидетельствует о йотовом присутствии. В данном случае именно наличие [i] оказывается тем, что различает данные слова, поскольку акцентные характеристики у них одинаковые. Однако это не означает, что [j] и [i] - самостоятельные фонемы. По существу, мы имеем дополнительно распределенные позиции, в которых перед ударным гласным выступает [j], а перед безударным - [i]. Следовательно, перед нами аллофоны (варианты) одной фонемы - [j].
Выводы
Рассмотрение вопроса о составе классов фонем русского языка в рамках настоящей статьи показало, что традиционное выделение двух классов - согласных и гласных - требует уточнения. Прежде всего, такое уточнение представлено в отношении сонантов (соноров), которые в настоящее время большинством исследователей выделяются в качестве самостоятельного фонемного класса, поскольку обнаруживают в противопоставлении консонантам (шумным согласным) и гласным специфику в реализации фонологических признаков звонкости/глухости, твердости/ мягкости и неслоговости/слоговости. Однако среди них требует уточнения статус [j], который не реализует признака твердости/мягкости, будучи по своей природе мягким (палатальным, а не палатализованным). Кроме того, он оказывается во всех функциональных позициях неслоговым (неслогообразующим), тогда как соноры могут быть слогообразующими. В результате [j] обнаруживает специфику как представитель класса глайдов. Таким образом, мы имеем четыре класса фонем в русском языке: консонанты (шумные согласные), сонанты (соноры), глайды и гласные.
Что же касается состава фонем в этих классах, то некоторые фонемы в функциональном плане также обнаруживают некоторые особенности, которые как бы отличают их в сравнении с прототипическими аллофонами, представляющими основные варианты фонем. Так, в классе консонантов выделяются аллофоны [в] и [в'], которые обнаруживают свойства сонантов (соноров), что позволяет охарактеризовать их как переходные звуки - консонантно-сонорные. В классе глайдов также можно выделить функциональные звуки в составе аллофонов [j] - [и-неслоговой], который можно квалифицировать как переходный звук - сонорно-вокальный, и йотовый нуль, как правило, в позиции перед неударным [и].
ЛИТЕРАТУРА
1. Фонологическая анкета - 2019. URL: http:// genling.spbu.ru/phonolog/co nference/2019_Programme. pdf
2. Трубецкой Н. С. Основы фонологии. М. : Издательство иностранной литературы, 1960. 372 с.
3. Щерба Л. В. Фонетика французского языка. М. : Высшая школа, 1963. 149 с.
4. Зиндер Л. Р. Общая фонетика и избранные статьи. СПб. : Филол. ф-т СПбГУ ; М. : Академия, 2007. 576 с.
5. Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. М. : Изд-во АН СССР, 1963. Т. 1. 384 с. Т. 2. 392 с.
6. Воронкова Г. В. Проблемы фонологии. Л. : Изд-во Ленинград. ун-та, 1981. 136 с.
7. Солнцев В. М. Язык как системно-структурное образование. М. : Наука, 1977. 342 с.
8. Русская грамматика. Т. 1. Фонетика. Фонология. Ударение. Интонация. Словообразование. Морфология. М. : Наука, 1980. 784 с.
9. Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л. : Наука, 1974. 428 с.
10. Еськова Н. А. Избранные работы по русистике : Фонология. Морфонология. Морфология. Орфография. Лексикография. М. : Языки славянских культур, 2011. 647 с.
11. Якобсон Р., Фант Г., ХамеМ. Введение в анализ речи // Новое в лингвистике. М. : Изд-во иностранной литературы, 1962. Вып. 2. С. 217-230.
12. Кретов А. А. Индекс морфонем И. Б. Иткина и фонемы русского языка // Вестник Воронеж. гос. ун-та. Сер.: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2020. № 4. С. 115-127.
13. Матусевич М. И. Современный русский язык. Фонетика. М. : Просвещение, 1976. 288 с.
14. Аванесов Р. И., Сидоров В. Н. Очерк грамматики русского литературного языка. М. : Гос. уч.-пед. изд-во Наркомпросса РСФСР, 1945. 236 с.
15. Современный русский язык / под ред. В. А. Бе-лошапковой. М. : Высшая школа, 1989. 800 с.
16. Современный русский литературный язык / под ред. П. А. Леканта. М. : Высшая школа, 1982. 399 с.
17. Руделев В. Г., Пискунова С. В. Русские консонанты // Фонология. Тамбов : ТГПИ, 1982. С. 166-170.
18. Панов М. В. Современный русский язык. Фонетика. М. : Высшая школа, 1979. 256 с.
19. Виноградов В. А. Консонантизм и вокализм русского языка : Практическая фонология. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1971. 85 с.
REFERENCES
1. Fonologicheskaya anketa - 2019. Available at: http:// genling.spbu.ru/phonolog/conference/2019_Programme.pdf
2. Trubetskoj N. S. Osnovy fonologii. M.: Izdatel'stvo inostrannoj literatury, 1960. 372 p.
3. SHCHerba L. V. Fonetika frantsuzskogo yazyka. M.: Vysshaya shkola, 1963. 149 p.
4. Zinder L. R. Obshhaya fonetika i izbrannye stat'i. SPb.: Filol. f-t SPbGU; M.: Akademiya, 2007. 576 p.
5. Baudouin de Courtenay I. A. Izbrannye trudy po obshhemu yazykoznaniyu. T. 1-2. M.: Izd-vo AN SSSR, 1963. 384 i 392 p.
6. Voronkova G. V. Problemy fonologii. L.: Izd-vo Leningradskogo un-ta, 1981. 136 p.
7. Solntsev V. M. YAzyk kak sistemno-strukturnoe obrazovanie. M.: Nauka, 1977. 342 p.
8. Russkaya grammatika. T. 1. Fonetika. Fonologiya. Udarenie. Intonatsiya. Slovoobrazovanie. Morfologiya. M.: Nauka, 1980. 784 p.
9. SHCHerba L. V. YAzykovaya sistema i rechevaya deyatel'nost'. L.: Nauka, 1974. 428 p.
10. Es'kova N. А. Izbrannye raboty po rusistike: Fonologiya. Morfonologiya. Morfologiya. Orfografiya. Leksi-kografiya. M.: Izd-vo «YAzyki slavyanskikh kul'tur», 2011. 647 p.
11. YÄkobson R., Fant G., KHalle M. Vvedenie v ana-liz rechi. In: Novoe v lingvistike. Vyp. 2. M.: Izd-vo inost-rannoj literatury, 1962. Pp. 217-230.
12. Kretov Ä. Ä. Indeks morfonem I. B. Itkina i fonemy russkogo yazyka. In: Vestnik Voronezhskogo gosudarstven-
Тамбовский государственный университет имени Г. Р. Державина
Шарандин А. Л., доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры русского языка
E-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 1 марта 2021 г.
Принята к публикации 22 марта 2021 г.
Для цитирования:
Шарандин А. Л. О классах фонем в русском языке // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2021. № 2. С. 118-127. DOI: https://doi.org/10.17308/ lic.2021.2/3422
nogo universiteta. Seriya: Lingvistika i mezhkul'turnaya kommunikatsiya. 2020. No. 4. Pp. 115-127.
13. Matusevich M. I. Sovremennyj russkijyazyk. Fonetika. M.: Prosveshhenie, 1976. 288 p.
14. Avanesov R. I., Sidorov V. N. Ocherk grammatiki russkogo literaturnogo yazyka. M.: Gos. uch-ped. izd-vo Narkomprossa RSFSR, 1945. 236 p.
15. Sovremennyj russkij yazyk. Pod red. V. А. Beloshap-kovoj. M.: Vysshaya shkola, 1989. 800 p.
16. Sovremennyj russkij literaturnyj yazyk. Pod red. P. А. Lekanta. M.: Vysshaya shkola, 1982. 399 p.
17. Rudelev V. G., Piskunova S. V Russkie konsonanty. In: Fonologiya. Tambov: TGPI, 1982. Pp. 166-170.
18. Panov M. V. Sovremennyj russkij yazyk. Fonetika. M.: Vysshaya shkola, 1979. 256 p.
19. Vinogradov V A. Konsonantizm i vokalizm russkogo yazyka: Prakticheskaya fonologiya. M.: Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta, 1971. 85 p.
G. R. Derzhavin Tambov State University Sharandin A. L., Doctor of Philology, Professor, Professor of Russian Language Department E-mail: [email protected]
Received: 1 March 2021 Accepted: 22 March 2021
For citation:
Sharandin A. L. About phoneme classes in Russian. Proceedings of Voronezh State University. Series: Linguistics and Intercultural Communication. 2021. No. 2. Pp. 118-127. DOI: https://doi.org/10.17308/lic.2021.273422
