CC BY
167
А.А. Тишкин, П.К. Дашковский
Алтайский государственный университет, Барнаул О ГОСУДАРСТВЕННОСТИ «ПАЗЫРЫКЦЕВ»*
Вопрос о политической организации кочевников Горного Алтая скифской эпохи в определенной степени начал рассматриваться после исследования знаменитых «элитных» комплексов Катанда, Берель, Шибе, Пазырык, Туэкта, Башадар (Руденко С.И., 1952, 1953, 1960; Грязнов М.П., 1939, 1950; Киселев С.В., 1951). В советской археологии история «пазырыкцев» была вписана в традиционные концепции политогенеза номадов евразийских степей. Так, в свое время С.С. Черников (1975), представляя эволюцию общественного устройства кочевников, в том числе «пазырыкцев», выделил период «военной демократии» (VII-IV вв. до н.э.) и «время примитивной государственности в степях» с III в. до н.э. Сходную позицию занял В.М. Массон (1979), а Л.С. Ельницкий (1977) полагал, что государственность у номадов скифской эпохи имела патриархально-рабовладельческий характер. М.П. Грязнов (1975, 1979) и М.И. Артамонов (1977) настаивали на ограниченном общественном развитии кочевников, характеризуя его военно-демократическим уровнем. Эту точку зрения поддержали Н.А. Боковенко (1981) и Е.П. Бунятян (1985), считавшие, что хозяйственно-культурный тип кочевников и полукочевников обусловливал консервативность социально-экономической системы номадов и даже ее стагнацию. В целом же большая часть ученых (А.Д. Грач (1980), А.К. Акишев (1993), Д.Г. Савинов (1993), А.И. Мартынов (1985) и др.) выступала с обоснованием существования у кочевников, включая «пазырыкцев», раннеклассового («раннегосударственного») образования. По мнению С.А. Васютина (1998, с. 13), такая концепция наилучшим способом выражала представления исследователей об особенностях генезиса кочевников, находясь в рамках общей теории переходных (от доклассовых к классовым) обществ. Более того, обозначенный подход сторонниками так называемых традиционных взглядов допускал возможность эволюции кочевых объединений от раннеклассовых к рабовладельческим или феодальным.
В 90-е гг. XX в. Д.Е. Ануфриевым (1997) было высказано мнение, нашедшее поддержку у других исследователей (Васютин С.А., 1998, с. 35; Дашковский П.К., 2000, с. 42), о существовании на территории Горного Алтая в пазырыкский период нескольких политарных зон в рамках единого политического объединения. В это же время в отечественном кочевниковедении благодаря работам Н.Н. Крадина (1991, 1992, 1994, и др.) широкое распространение получила теория вождества. Авторы данной статьи в рамках указанной теории в совместной монографии пришли к выводу, что «пазырыкцы» в своем развитии прошли период «позднего вождества» и встали на путь поиска формы раннегосударственного образования (Тишкин А.А., Дашковский П.К., 2003, с. 223). В настоящей работе мы хотели бы остановиться на критериях определения государственности и возможности их атрибутации применительно к социуму кочевников Горного Алтая скифской эпохи.
Существует обширное количество литературы, посвященной проблеме выделения признаков государственности, в том числе применительно к обществам номадов в исторической ретроспективе (Крадин Н.Н., 1991, 1992, 1994, 2001а; Кушкумбаев А., 1994; Кыча-нов Е.И., 1997; Хазанов А.М., 2002; Кочевая альтернатива..., 2001; и др.). Важно отметить, что в ряде случаев одни и те же показатели используются исследователями для характеристики и государства, и цивилизации (Мартынов А.И., 1980,1989, 2000; Оразбаева А.И., 2004; и др.). Это свидетельствует как о взаимосвязи указанных понятий, так и о недостаточной методологической разработанности проблематики. Следует, вероятно, согласиться с мнением Н.Н. Крадина (20016, с. 142) о том, что вряд ли можно выделить какие-то универсальные критерии государственности, как, впрочем, и дать единое определение государству. В современной политической антропологии есть разные точки зрения на дефиницию термина «государство». При этом используется история происхождения данно-
‘Работа выполнена при поддержке гранта Президента России МК-1973.2005.6.
го феномена. Однако практически все позиции исследователей укладываются в два основных подхода на обазначенные проблемы - «интеграционный» и «конфликтный» (Кра-дин Н.Н., 1995, 20016; Хаас Дж., 1995; Амброзино Дж. Н., 1995; и др.). В рамках первого подхода государство рассматривается как политическая система, сформировавшаяся для решения различных организационных нужд коллектива. Второе направление предполагает возникновение государства как средства предотвращения борьбы между различными группами за ресурсы жизнеобеспечения. Современные ученые, в частности Н.Н. Крадин (20016, с. 140, 210), указывают на взаимосвязь обозначенных подходов и определяют государство как специализированный институт, осуществляющий управление сложным обществом и обладающий монополией на узаконенное применение силы. Тогда государство, с одной стороны, выполняет важные социальные функции (защиты от врагов, преступников и др.), а с другой - элита общества имеет более расширенный доступ к ресурсам и благам, чем остальная часть населения.
Среди многообразия признаков государственности, в том числе применительно к кочевым социумам, можно отметить следующие показатели: территориальное деление, численность и плотность населения, хозяйственно-культурные типы, ремесленная деятельность, наличие крупных центров консолидации населения (города, а у кочевников отдельные районы), социальная стратификация, включая аппарат управления, налогооблажение, внешнеполитическое контакты, знаково-коммуникативная система (или письменность), система мировоззрений, положение женщин, наличие монументальной архитектуры и др. (Хазанов А.М., 2001, с. 362-460; Крадин Н.Н., 2001, с. 140-146; Кочевая альтернатива..., 2002; и др.). Попытаемся рассмотреть основные обозначенные параметры в отдельности применительно к «пазырыкскому обществу» для уяснения вопроса о наличии или отсутствии необходимой качественной суммы показателей государственности.
1. Пространственно-территориально-географический фактор. Пазырыкская культура занимала довольно обширную территорию (больше современной Республики Алтай) и имела довольно четкую границу, которую маркируют погребально-поминальные комплексы. В рамках Горного Алтая, который характеризуется специфическими орографическими и природно-климатическими особенностями, выделяется несколько ландшафтных зон: степные участки (островные степи и долины), тайга, альпийские луга, предгорья (Кирюшин Ю.Ф., Тишкин А.А., 1997, с. 93-98). Наибольшее количество «царских» и «элитных» комплексов сосредоточено в Центральном Алтае (Кирюшин Ю.Ф., Степанова Н.Ф., Тишкин А.А., 2003, рис. 3), что позволяет считать этот район центром «пазырык-ского» объединения. Значительное число памятников зафиксировано и изучено на территории Юго-Восточного Алтая, а также в некоторых других частях обширной культурноисторической области (Кирюшин Ю.Ф., Степанова Н.Ф., Тишкин А.А., 2003, рис. 4, 5). Границы пазырыкской культуры в отдельных случаях располагались на стыке гор и предгорий (Шульга П.И., 1997; Дашковский П.К., 2004; и др.) или определялись труднопроходимыми хребтами. Не исключено, что они (границы) довольно хорошо контролировались социумом.
2. Численность и плотность населения. В настоящее время разработаны методики подсчета численности населения на основе учета различных, главным образом экологических, показателей (Железчиков Б.Ф., 1987; Гаврилюк Н.А., 1999; Тортика А.А., Михеев В.К., Кортиев Р.И., 1994; Крадин Н.Н., 2001а; и др.). Все они в определенной мере отражают условные результаты, которые тем не менее дают возможность уловить имевшие место тенденции. Применительно к номадом Горного Алтая такие расчеты не производились, за исключением отдельных попыток восстановить численность населения в районе среднего и нижнего течения Катуни (Миронов B.C., 1997), которые, правда, нуждаются в уточнении и корректировке. Это связано с тем, что B.C. Миронов использовал методику Б.Ф. Железчикова, в которой ученые выявили несколько серьезных изъянов (Халдеев В.В., 1987; Крадин Н.Н., 2001а, с. 73). О плотности населения в пазырыкский период свидетельствует большое количество зафиксированных погребально-поминальных памятников (свыше 140), на которых исследовано уже более 600 объектов (Кирюшин Ю.Ф., Степа-
нова Н.Ф., Тишкин А.А., 2003; Тишкин А.А., Дашковский П.К., 2003). Наибольшая концентрация курганов отмечена в нескольких зонах по долинам следующих рек и их притоков: Катунь, Чуя, Урсул, Аргут, Чулышман, Бухтарма, Чарыш, а также на плоскогорье Укок.
3. Хозяйственно-культурные типы. Проведенные исследования (Шульга П.П., 1994; Тишкин А.А., Дашковский П.К., 2003, с. 207-214; и др.) показали, что в рассматриваемый период на Алтае существовало несколько хозяйственно-культурных типов, которые довольно хорошо сочетались между собой: кочевое скотоводство, оседлое земледельческо-скотоводческое и охотничье-собирательское хозяйство, существовавшие в рамках соответствующих ландшафтных зон. Преобладающий тип хозяйства на Алтае в скифскую эпоху можно обозначить как яйлажно-горно-долинный, характерный также для районов Тувы, Тянь-Шаня, Памира. Его основу составляло скотоводство, приспособленное к конкретным условиям гор и горных долин (Мартынов А.И., 1986, с. 11-14). При этом ведущее место в структуре стада занимала лошадь. Развитию табунного коневодства способствовали не только потребности населения и относительно благоприятные природно-климатические условия, но и биологические данные этих животных. Кони были практичны в разведении, так как могли содержаться круглый год под открытым небом на подножном корму. В таком процессе использовалась отработанная схема организации всего экстенсивного процесса содержания и размножения животных, сохранившаяся до сих пор (Кирюшин Ю.Ф., Тишкин А.А.. 1997, с. 102-104). Относительная эффективность хозяйственной деятельности способстовала не только достойному существованию членов общества, но и получению прибавочного продукта, обогащению верхушки социума. Это хорошо демонстрируется особенностями погребального обряда «пазырыкцев».
4. Ремесленная деятельность. В основе ремесла, как и хозяйственной деятельности, в пазырыкский период лежало домашнее производство (особая форма промышленного труда (Колчин Б.А., Сайко Э.В., 1981, с. 24)), основанное на переработке материалов и сырья в том хозяйстве, которое их и добывает (Гаврилюк Н.А., 1989, с. 3). В то же время у «пазырыкцев» наметилась тенденция к преобразованию отдельных ремесел в специализированные виды производства (Дашковский П.К., 2005в). Прежде всего речь идет о металлургии и металлообработке. Изучение металлических предметов показало, что «пазы-рыкцы» владели различными приемами обработки изделий (лужение, амальгамирование и др.), а в качестве сырьевой базы использовали богатые залежи Саяно-Алтайского полиметаллического центра (Кундо Л.П., Щербаков Ю.Г., Рослякова Н.В., 2000, с. 176-187; Мартынов А.И., Алексеев В.П., 1986, с. 78-79). Широкое распространение среди населения получило изготовление различной керамической посуды (Молодин В.И., Ламина В.В., 2000, с. 140-143; Степанова Н.Ф., 1998, 2000, с. 18-20; Кирюшин Ю.Ф., Степанова Н.Ф., Тишкин А.А., 2003; Кирюшин Ю.Ф., Степанова Н.Ф., 2004), шерстяных, полотняных тканей и пошив из нее одежды (Глушкова Т.Н., 1994, с. 114-121; 2000, с. 158-161; Полосьмак Н.В., 2001; Полосьмак Н.В., Баркова Л.Л., 2005), косторезное дело (Бородовский А.П., 1997, с. 121-129; 2000, с. 144-157), деревообрабатывающее производство (Семенов С.А., 1956; Мыльников В.П., 1999, 2000; Самашев З.С., Мыльников В.П., 2004; и др.). В этом же плане отметим воплощение в погребально-поминальных комплексах знати монументальной архитектуры (Грязнов М.П., 1950; Руденко С.И., 1953, 1960; и др.), требующей соотве-ствующей суммы разносторонних знаний, умений и навыков. Особое место в пазырыкс-кой культуре занимают художественные ремесла, сформировавшиеся и развивавшиеся по потребностям общества.
5. Наличие крупных центров консолидации населения. Городских центров у номадов Алтая скифской эпохи по объективным причинам не существовало. Правда, исследователи выделяют отдельные, крупные по тем масштабам поселенческие комплексы (Шульга П.П., 1995, 1996, 1997), однако вопрос об их культурно-хронологической атрибу-тации в полной мере еще не решен (Абдулганеев М.Т., 1998; Дашковский П.К., 1998). Как указывалось выше, в рассматриваемом регионе можно выделить несколько политарных зон, где консолидировалось население (Ануфриев Д.Е., 1997). Главным показателем этого является наличие так называемых царских и элитных погребально-поминальных комп-
лексов, вокруг которых располагались остальные многочисленные объекты. Таким образом, в Горном Алтае можно отметить следующие территории с обозначенной концентрацией: Урсульская (центральная) группа - бассейн Урсула и среднее течение Катуни с некрополями Улита, Шибе, Талда, Туэкта, Курота, Башадар, Боочи, Нижняя Соору, Кер-Кечу и др. (Кирюшин Ю.Ф., Степанова Н.Ф., Тишкин А.А., 2003, рис. 3); Чуйская (юго-восточная и восточная) группа - бассейн Чуй, Чулышмана с могильником Пазырык и другими объектами; Бухтарминская (юго-западная) группа формировалась вокруг памятника Бе-рель в верховьях Бухтармы; Укокская (южная) группа близка к предыдущей и фиксируется в бассейне Аргута, на плато Укок и прилегающих районах Северо-Западной Монголии с «элитными» некрополями Ак-Алаха-1, 3, Кутургунтас и др. Можно указать еще Чарыш-скую (северо-западную) группу в бассейне верхнего и среднего течения Чарыша с комплексом в долине Сентелека (ШульгаП.И., 2000; Кирюшин Ю.Ф., ШупьгаП.И., Демин М. А., Тишкин А.А., 2001), а также два объекта Катанда и Кастахта, больше тяготеющие к центральной группе памятников (Кирюшин Ю.Ф., Степанова Н.Ф., Тишкин А.А., 2003, рис. 3). На основе изучения географического расположения памятников пазырыкского времени Д.Е. Ануфриев (1997) высказал мнение о существовании пяти племенных центров. Не исключая этого, следует все же более детально установить время формирования предполагаемых локальных политарных зон.
Важно отметить, что в пазырыкский период население Горного Алтая было полиэт-ничным. Об этом свидетельствуют особенности погребального обряда (Марсадолов Л.С., 1996; Тишкин А.А., Дашковский П.К., 2003; Кубарев В.Д., 1987; Суразаков А.С., 1988; Кирюшин Ю.Ф.. Степанова Н.Ф., Тишкин А.А., 2003; и др.). Антропологические материалы также наглядно демонстрируют разные этнические группы, проживавшие в отдельных районах, и их смешение (Чикишева Т.А., 1994, 1996-1998, 2000а-б, 2003; Тур С.С., 1999, 2003). Консолидирующей силой, по-видимому, выступал этнос-элита, который вырабатывал материальные и духовные ценности, а также оказывал значительное влияние на все сферы жизнедеятельности. Наличие этого показателя хорошо демонстрируют разные характеристики, но главное отражение мы находим в реализации погребального обряда по преобладающему «пазырыкскому» канону.
6. Социальная стратификация, включая аппарат управления. В основе общественной организации кочевников лежала половозрастная структура, определяющая место номада в зависимости от его физико-генетических показателей. Вертикальная иерархия базировалась на имущественной, профессиональной, ранговой и других структурах. В отличие от раннескифского времени для пазырыкского периода можно отметить высокую степень милитаризации общества и возможное сложение дружины. Кроме того, у номадов стала формироваться особая категория «служители культа», хотя определенные ритуальные действия по-прежнему отправляли главы патриархальных семей или кланов. Важно обратить внимание, что для «пазырыкского» общества характерно высокое положение женщин (Полосьмак Н.В., 2001). Имеющиеся данные позволяют считать, что женщины наравне с мужчинами участвовали в ведении хозяйства, а может быть, в определенные моменты жизни, когда «сильная половина» отсутствовала (военные действия, охота и др.), именно им приходилось нести груз ответственности за содержание скота и охрану своей территории (Тишкин А.А., Дашковский П.К., 2003, с. 195-207). К этому следует добавить, что представительницы «прекрасного пола» были допущены к сакральному знанию, поскольку в так называемых погребениях служителей культа большая часть обнаружены останки именно женщин (Дашковский П.К., 2003).
Важную роль в развитии кочевого социума играла элита (Тишкин А.А., 2005а-б), включающая в себя представителей властного, религиозного и военного слоя. Эти типы элит определяли социокультурную динамику номадов фактически во всех сферах жизнедеятельности (Дашковский П.К., 2005а). Учитывая полиэтничность пазырыкского объединения, можно, вероятно, говорить о том, что лидирующее положение занимала пришлая этническая группа, поставившая под свой контроль остальное население разного происхождения. Для реализации многочисленных потребностей элиты требовалось зна-
чительное количество рабочей силы, которая могла формироваться из числа зависимых людей (военнопленных, рабов, бедных и др.). Для организации и контроля этой массы, а также для поддержания порядка в объединении был необходим аппарат управления. Проведенное авторами исследование продемонстрировало сложную иерархию «пазырыкско-го» социума (Тишкин А.А., Дашковский П.К., 2003), однако необходимо продолжение данной работы для углубленного анализа обозначенных социальных групп.
7. Налогообложение. Вопрос о формах налогообложения и распределения материальных богатств (военных трофеев) в кочевых обществах - один из наиболее сложных (Крадин Н.Н., 1992, 2001а; Хазанов А.М., 2002; и др.). В каждом конкретном случае формы налогообложения или «повинностей» могли быть различны. Так, при возведении крупных элитных погребально-поминальных комплексов использовались огромные людские ресурсы. Например, для сооружения Второго Башадарского кургана требовалось примерно затратить 3000-3500 рабочих человеко-дней, не считая тягловой силы животных (Руденко С.И., 1952, с. 55-56). В связи с рассматриваемым вопросом примечательно и мнение М.П. Гряз-нова, который, внимательно изучив материалы из Первого Пазырыкского кургана, сделал предположение о том, что там «.. .были дары племенному вождю от десяти родовладык». Он также отметил, что практика подношения даров родоначальников вождю существовала и в повседневной жизни. Это в свою очередь являлось «нормой экономических отношений» между массой основных производителей и должностными лицами в роде и племени (Грязнов М.П., 1950, с. 69-71). Позднее С.И. Руденко (1960, с. 240-241) попытался привести доказательства того, что вещи из Первого Пазырыкского кургана - это не дары, а личные предметы умершего. Тем не менее практика подношений и подарков была достаточно широко распространена в кочевом мире начиная с раннескифского периода (Грязнов М.П., 1980; Крадин Н.Н., 2001а, с. 107-110; и др.). Не стоит исключать широкое использование и других форм «непрямого» налогообложения. Кроме этого, наличие импортных престижных вещей (ковры, ткани, предметы быта и др.) в захоронениях элиты свидетельствует о том, что она получала значительную часть военной добычи или дохода от обменов.
8. Внешнеполитические контакты. Многочисленные находки в курганах пазы-рыкской культуры переднеазиатских, китайских и других изделий, а также милитаризированный характер общества свидетельствуют об активной военно-политической деятельности кочевников (Руденко С.П., 1952, с. 60-63; Марсадолов Л.С., 1996). Материалы из Пятого Пазырыкского кургана позволяют говорить о практике заключения брака между «правителем» номадов и китайской «принцессы». Кроме этого, если принять во внимание точку зрения ряда ученых об отождествлении «пазырыкцев» с юэчжами (Руденко С.И., 1960; Савинов Д.Г., 1993; Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г., 1998; и др.), то китайские хроники относительно подробно характеризуют культурно-исторические и политические аспекты развития кочевников в конце I тыс. до н.э. Следует указать еще на один важный момент. В ходе контактов с восточными и западными державами «пазырыкцы» были знакомы с государственностью и могли заимствовать отдельные формы подобной организации в зависимости от имевшихся потребностей элиты, а также существующих возможностей и необходимых условий.
9. Знаково-коммуникативная система. В более поздний период основным носителем социокультурной информации выступает письменность. Достоверных данных о существовании письменности у кочевников Евразии в скифскую эпоху практически нет. В то же время, согласно одной из наиболее распространенных концепций - «гипотезы информационного взрыва», важнейшим источником коммуникации в дописьменный период являлось искусство, с помощью которого хранили и передавали различную информацию, касающуюся всех сфер жизнедеятельности коллектива (Первобытное искусство, 1998, с. 27-28). Полисемантизм сюжетов и образов пазырыкского искусства, в котором прослеживается переднеазиатское и китайское влияние, хорошо известен по многочисленным находкам в погребальных памятниках ипетрогрифам (Руденко С.П., 1961; Кубарев В. Д., 1991; Кубарев В.Д., Маточкин Е.П., 1992; Переводчикова Е.В., 1994; Полосьмак Н.В., 2001; и др.). Информационную нагрузку как отдельных элементов, так и синкретичных образов
еще предстоит выяснить. Это большая работа потребует долгих лет расшифровки. Однако уже сейчас вполне очевидно большое мировоззренческое значение «звериного стиля» кочевников и выполнение им роли знаковой системы, носителя, передатчика и хранителя информации.
10. Система мировоззрений. Основу мировоззрения номадов в пазырыкский период составляла господствующая религиозно-мифологическая концепция (Полосьмак Н.В., 1997, 2001; Дашковский П.К., 2002; Тишкин А.А., Дашковский П.К., 2003). Религия «па-зырыкцев» в силу особенностей культурно-исторического развития носила синкретичный характер, что проявляется в погребально-поминальной обрядности, обычаях и верованиях. Важными ее компонентами выступали шаманизм и маздаизм (вероятнее всего, в мит-раистском варианте). Существенное место в жизни кочевников, как и у земледельцев (Брагинская Н.В., 1994, с. 614-616), на мировоззренческом и идеологическом уровне занимала сакрализация правителей. Это связано с тем, что уже в скифскую эпоху правитель выступал как олицетворение единства и гармонии не только общества, но и всей Вселенной, поскольку мифологическое (космологическое) и социальное в нем не разделимы (Дашковский П.К., 20056). Отсюда вполне понятно, что гибель правителя (позднее правящего клана или династии) для общества означала наступление переломного этапа, разрушение мира. Приход очередного «царя» с «небесным мандатом» должен был ознаменовать наступление порядка в мироздании. После похорон «царя» символом такого единства кочевников наряду с новым правителем выступает погребальный комплекс. Такие объекты номады часто начинают использовать для проведения сложных ритуальных действий. Показательными в этом отношении являются «царские» курганы могильника Пазырык на Алтае, которые могли неоднократно использоваться как своеобразные камеры-часовни (Савинов Д.Г., 1995-1997). Другим примером является погребально-поминальный комплекс Урочище Балчиково-3 (Шульга П.П., 2000; Кирюшин Ю.Ф., Шульга П.П., Демин М.А., Тишкин А.А., 2001). К этому нужно добавить, что погребальный комплекс в кочевом обществе рассматривался как своеобразная модель мира (Дашковский П.К., 1997; Ольховский B.C., 1999; Марсадолов Л.С., 2000; Мартынов А.И., Герман П.В., 2001). В этом случае захоронение правителя выступало как своеобразный мировоззренческий центр для всего социокультурного объединения. Поэтому не случайно некоторые исследователи склонны видеть в Пазырыкском некрополе своеобразные сакральные центры кочевого мира (Курочкин Г.Н., 1993), а в погребенных - героизированных и обожествленных «вождей» номадов (Мотов Ю.А., 1998).
Подводя итог, отметим, что имеющиеся в настоящее время фактические данные и методические принципы характеристики государственности позволяют говорить о процессе формировании у «пазырыкцев» Горного Алтая одной из ранних форм политического образования рассматриваемого уровня. Дальнейшие теоретические исследования позволят конкретизировать критерии кочевого государства и наполнить обозначенные признаки дополнительным информационным материалом. В заключение заметим, что, по мнению С.Г. Кляшторного, юечжи уже имели во Внутренней Азии свою кочевническую империю - полиэтническое образование, созданное военной силой в процессе завоевания, управляемое военно-административными методами и распавшееся после упадка политического могущества создателей (Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г., 2005, с. 9, 25).
Библиографический список
Абдулганеев М.Т. Поселение Майма-1 и культурно-хронологическая атрибутация земледельческих поселений Горного Алтая // Древние поселения Алтая. Барнаул, 1998. С. 165-171.
Акишев К.А. Социальная структура сакского общества в VI-IV вв. до н.э. // Археологические памятники на Великом шелковом пути. Алматы, 1993. С. 45-58.
Амброзино Дж. Н. Внешние контакты между обществами и возникновение государства // Альтернативные пути к ранней государственности. Владивосток, 1995. С. 69-76.
Артамонов М.И. Возникновение кочевого скотоводства // Проблемы археологии и этнографии. Л., 1977. Вып. 1. С. 4-13.
Боковенко Н.А. Ранние кочевники по археологическим и этнографическим данным // Методологические аспекты археологических и этнографических исследований в Западной Сибири. Томск, 1981. С. 50-53.
Бородовский А.П. Древнее косторезное дело юга Западной Сибири (вторая половина II тыс. до н.э. - первая половина II тыс. н.э.). Новосибирск, 1997. 224 с.
Бородовский А.П. Технология изготовления предметов из полого рога // Феномен алтайских мумий. Новосибирск, 2000. С. 144-157.
Брагинская Н.В. Небо // Мифы народов мира. М., 1994. Т. 2. С. 206-208.
Бунятян Е.П. Методика социальных реконструкций в археологии (на материале скифских могильников IV—III вв. до н.э.). Киев, 1985. 320 с.
Васютин С.А. Социальная организация кочевников Евразии в отечественной археологии: Дис. ... канд. ист. наук. Кемерово, 1998. 288 с. / Архив библиотеки АптГУ (методический кабинет кафедры АЭИ). №451.
Васютин С.А. Проблемы изучения социальной организации кочевников скифского времени Горного Алтая по материалам погребений // Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий. Барнаул, 1999. С. 31-35.
ГаврилюкН.А. Домашнее производство и быт степных скифов. Киев, 1989. 112 с.
Гаврилюк НА. История экономики Степной Скифии. VI—III вв. до н.э. Киев, 1999.
Глушкова Т.Н. Плетение и ткачество в раннем железном веке (по материалам Ак-Апахи-1) // Полосьмак Н.В. «Стерегущие золото грифы». Новосибирск, 1994. С. 114-121.
Глушкова Т.Н. Традиции изготовления пазырыкских тканей // Феномен алтайских мумий. Новосибирск, 2000. С. 158-161.
Грач АД. Древние кочевники в Центре Азии. М., 1980. 256 с.
Грязнов М.П. Ранние кочевники Западной Сибири и Казахстана // История СССР с древнейших времен до образования древнерусского государства (макет издания АН СССР). М.; JI., 1939. 413 с.
Грязнов М.П. Первый Пазырыкский курган. JL, 1950. 90 с.
Грязнов М.П. Некоторые вопросы хронологии ранних кочевников в связи с материалами кургана Аржан // Ранние кочевники Средней Азии и Казахстана. JL, 1975. С. 6-10.
Грязнов М.П. Об едином процессе развития скифо-сибирских культур // Проблемы скифосибирского культурно-исторического единства. Кемерово, 1979. С. 4-7.
Грязнов М.П. Аржан - царский курган раннескифского времени. JL, 1980. 62 с.
Дашковский П.К. Космологическая модель пазырыкского кургана // Четвертые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Омск, 1997. С. 44-47.
Дашковский П.К. Основные проблемы изучения поселений скифской эпохи Горного Алтая // Поселения: среда, культура, социум. СПб., 1998. С. 183-185.
Дашковский П.К. Проблемы изучения социальной организации пазырыкцев Горного Алтая // Пятые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Омск, 2000. С. 40-42.
Дашковский П.К. Социальная структура и система мировоззрений населения Горного Алтая скифского времени: Автореф. дис... канд. ист. наук. Барнаул, 2002. 24 с.
Дашковский П.К. Синкретизм религиозно-мифологической системы и служители культа у кочевников Горного Алтая скифской эпохи // Древности Алтая. Горно-Алтайск, 2003. №11. С. 59-72.
Дашковский П.К. Чинетинский археологический микрорайон: некоторые итоги и перспективы исследования // Археологические микрорайоны Северной Евразии. Омск, 2004. С. 34-37.
Дашковский П.К. Формирование элиты кочевников Горного Алтая в скифскую эпоху // Социогенез в Северной Азии. Иркутск, 2005а. Ч. 1. С. 239-246.
Дашковский П.К. К вопросу о формировании мировоззренческого статуса правителей кочевых обществ Евразии в скифо-сакский период // Археология Южной Сибири: идеи, методы, открытия. Красноярск, 20056. С. 147-149.
Дашковский П.К. Производственная деятельность кочевников Горного Алтая в скифскую эпоху // Урал-Алтай: через века в будущее. Уфа, 2005. С. 163-166.
Ельницкий Л.А. Скифия евразийских степей. Новосибирск, 1977.
Железчиков Б.Ф. Вероятная численность савромато-сарматов Южного Приуралья и Заволжья в VI в. до н.э. - I в. н.э. по демографическим и экологическим данным // Древности Евразии в скифо-сарматское время. М., 1984. С. 65-68.
Кирюшин Ю.Ф., Степанова Н.Ф. Скифская эпоха Горного Алтая. Ч. III: Погребальные комплексы скифского времени средней Катуни. Барнаул, 2004. 292 с., ил.
Кирюшин Ю.Ф., Степанова Н.Ф., Тишкин А.А. Скифская эпоха Горного Алтая. Ч. II: Погре-бально-поминальные комплексы пазырыкской культуры. Барнаул, 2003. 234 с., ил.
Кирюшин Ю.Ф., Тишкин А.А. Скифская эпоха Горного Алтая. Ч. I: Культура населения в раннескифское время. Барнаул, 1997. 232 с., ил.
Кирюшин Ю.Ф., Шульга П.П., Демин М.А., Тишкин А.А. Исследование и музеефикация «царского» кургана в долине Сентелека // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Барнаул, 2001. Вып. XII. С. 29-36.
Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. М., 1951. 642 с.
Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Пазырыкская узда. К предыстории хунно-юечжийских войн // Древние культуры Центральной Азии. СПб., 1998. С. 169-177.
Кляшторный С .Г., Савинов Д.Г. Степные империи древней Евразии. СПб., 2005. 346 с. (Исторические исследования).
Колчин Б.А., Сайко Э.В. Особенности развития и организации скотоводства // Становление производства в эпоху энеолита и бронзы. М., 1981. С. 9-34.
Кочевая альтернатива социальной волюции. М., 2002. 260 с. (Серия «Цивилизационное измерение». Т. 5).
Крадин Н.Н. Особенности классообразования и политогенеза у кочевников // Архаическое общество: Узловые проблемы социологии развития. М., 1991. Ч. II. С. 301-324.
Крадин Н.Н. Кочевые общества (проблемы формационной характеристики). Владивосток, 1992.
240 с.
Крадин Н.Н. Кочевые общества (проблемы формационной характеристики): Автореф. дис. ... докт. ист. наук. М., 1994. 37 с.
Крадин Н.Н. Введение. От однолинейного взгляда на происхождение государства к многолинейному // Альтернативные пути к ранней государственности. Владивосток, 1995. С. 7-18.
Крадин Н.Н. Империя хунну. М., 2001а. 312 с.
Крадин Н.Н. Политическая антропология: Учеб. пособие. М., 20016. 213 с.
Кубарев ВД. Курганы Уландрыка. Новосибирск, 1987. 302 с.
КубаревВД. Курганы Юстыда. Новосибирск, 1991. 270 с.
КундоЛ.П., Щербаков Ю.Г., Рослякова Н.В. Особенности бронзолитейного дела и сырьевые ресурсы металлургии скифской эпохи Горного Алтая // Феномен алтайских мумий. Новосибирск, 2000. С. 176-178.
Курочкин Г.Н. Сакральный центр ранних кочевников Алтая (археолого-этнографическая реконструктивная модель) // Проблемы культурогенеза и культурное наследие. Ч. II: Археология и изучение культурных процессов и явлений. СПб., 19936. С. 93-98.
Кушкумбаев А. Проблема государственности евразийских кочевников // Известия НАН РК. Серия обществ, наук. 1994. №6.
Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М., 1997. 320 с.
Марсадолов Л.С. История и итоги изучения археологических памятников Алтая VIII-IV веков до н.э. (от истоков до начала 80-х годов XX века). СПб., 1996. 100 с.
Марсадолов Л.С. Археологические памятники 1Х-Ш вв. до н.э. горных районов Алтая как культурно-исторический источник (феномен пазырыкской культуры): Автореф. дис. ... докт. культурологии. СПб., 2000. 56 с.
Мартынов А.И. Скифо-сибирское единство как историческое явление // Скифо-сибирское культурно-историческое единство. Кемерово, 1980. С. 11-20.
Мартынов А.И. О древней государственности у народов Южной Сибири (к постановке проблемы) // Проблемы этногенеза и этнической истории аборигенов Сибири. Кемерово, 1985. С. 28-33.
Мартынов А.И. О хозяйственном освоении территорий скифо-сибирского мира // Исторический опыт освоения Сибири. Новосибирск, 1986. С. 11-14.
Мартынов А.И. О степной скотоводческой цивилизации I тыс. до н.э. // Взаимодействие кочевых культур и древних цивилизаций. Алма-Ата, 1989. С. 284-292.
Мартынов А.И. Два этапа развития степной скотоводческой цивилизации // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Улан-Удэ, 2000. Т. 1. С. 80-84.
Мартынов А.И., Алексеев В.П. История и палеоантропология скифо-сибирского мира. Кемерово, 1986. 144 с.
Мартынов А.И., Герман П.В. Сакральная архитектура кургана (проектное моделирование в древности) // Историко-культурное наследие Северной Азии. Барнаул, 2001. С. 92-97.
Массон В.М. Экономика и социальный строй древних обществ. Л., 1976. 191 с.
Миронов B.C. К вопросу о численности населения долины средней Катуни в скифское время // Археология и этнография Сибири и Дальнего Востока. Улан-Удэ, 1998. С. 58-60.
Молодин В.И., ЛаминаВ.В. Технологический анализ керамических сосудов // Феномен алтайских мумий. Новосибирск, 2000. С. 140-143.
Мотов Ю.А. Героизация и обожествление вождей ранних кочевников Алтая (по материалам могильника Пазырык) // Военное искусство кочевников Центральной Азии и Казахстана (эпоха древности и средневековья). Алматы, 1998. С. 28-48.
Мыльников В.П. Обработка дерева носителями пазырыкской культуры. Новосибирск, 1999.
232 с.
Мыльников В.П. Технология изготовления погребальных сооружений из дерева // Феномен алтайских мумий. Новосибирск, 2000. С. 125-139.
Ольховский B.C. К изучению скифской ритуалистики: посмертное путешествие // Погребальный обряд: Реконструкция и интерпретация древних идеологических представлений. М., 1999. С. 114-136.
Оразбаева А.И. Цивилизация кочевников евразийских степей // SHYGYS (Восток). Алматы, 2004. Вып.1. С.65-75.
Первобытное искусство: проблема происхождения. Кемерово, 1998. 211 с.
Переводчикова Е.В. Язык звериных образов: Очерки искусства евразийских степей скифской эпохи. М., 1994. 206 с.
Полосьмак Н.В. Пазырыкская культура: Реконструкция мировоззренческих и мифологических представлений: Автореф. дис. ... докт. ист. наук. Новосибирск, 1997. 54 с.
Полосьмак Н.В. Всадники Укока. Новосибирск, 2001. 336 с.
Полосьмак Н.В., Баркова Л.Л. Костюм и текстиль пазырыкцев Алтая (IV—III вв. до н.э.). Новосибирск, 2005. 232 с.: ил.
Руденко С.И. Горно-алтайские находки и скифы. М.; Л., 1952. 268 с.
Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.; Л., 1953. 402 с.
Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.; Л., 1960. 359 с.
Руденко С.И. Искусство Алтая и Передней Азии (середина 1тыс. до н.э.). М., 1961. 68 с.
Савинов Д.Г. К изучению этнополитической истории народов Южной Сибири в скифскую эпоху // Проблемы археологии и этнографии. Вып. 4: Историческая этнография. СПб., 1993. С. 128-135.
Савинов Д.Г. О ритуальном назначении погребальных камер Больших Пазырыкских курганов // Сакральное в культуре. СПб., 1995. С. 6-8.
Савинов Д.Г. Об обряде погребения Больших Пазырыкских курганов // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху. СПб., 1996. С. 107-111.
Савинов Д.Г. Погребальные камеры-«часовни» Больших Пазырыкских курганов // Сакральное в истории культуры. СПб., 1997. С. 30-39.
Самашев З.С., Мыльников ВП. Деревообработка у древних скотоводов Казахского Алтая. Алматы, 2004. 312 с.
Семенов С.А. Обработка дерева на древнем Алтае // СА. 1956. Т. 26. С. 204-230.
Степанова Н.Ф. К вопросу о терминологии и типологии керамики раннего железного века Горного Алтая // Древние поселения Алтая. Барнаул, 1998. С. 137-145.
Степанова Н.Ф. Погребальные комплексы скифского времени Средней Катуни: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Барнаул, 2000. 26 с.
Суразаков А.С. Горный Алтай и его северные предгорья в эпоху раннего железа. Проблемы хронологии и культурного разграничения. Горно-Алтайск, 1988. 165 с., 49 ил.
Тишкин А.А. Элита в древних и средневековых обществах скотоводов Евразии: перспективы изучения данного явления на основе археологических материалов // Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ, 2005а. Кн. 2. С. 43-56.
Тишкин А.А. Элита кочевых обществ Алтая скифской эпохи и проблемы ее изучения // Древние кочевники Центральной Азии (история, культура, наследие). Улан-Удэ, 20056. С. 105-107.
Тишкин А.А., Дашковский П.К. Социальная структура и система мировоззрений населения Алтая скифской эпохи. Барнаул, 2003. 430 с.
Тортика А.А., Михеев В.К., Кортиев Р.И. Некоторые эколого-демографические и социальные аспекты истории кочевых обществ // Этнографическое обозрение. 1994. №1. С. 49-62.
ТурС.С. Об уралоидном компоненте в антропологическом составе населения Горного Алтая скифского времени // Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий. Барнаул, 1999. С. 203-205.
Тур С.С. Антропологический состав населения средней Катуни скифского времени (внутригрупповой анализ) // Кирюшин Ю.Ф., Степанова Н.Ф., Тишкин А.А. Скифская эпоха Горного Алтая. Ч. II: Погребально-поминальные комплексы пазырыкской культуры. Барнаул, 2003. С. 137-169.
Хаас Дж. Пути к государственности // Альтернативные пути к ранней государственности. Владивосток, 1995. С. 19-22.
Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. Алматы, 2002. 604 с.
Халдеев В.В. Сколько было сарматов // СА. 1987. №3. С. 230-231.
Черников С.С. К вопросу о хронологических периодах в эпоху ранних кочевников // Первобытная археология Сибири. JL, 1975. С. 132-136.
Чикишева ТА. Характеристика палеоантропологического материала памятников Бертекской долины // Древние культуры Бертекской долины (Горный Алтай, плоскогорье Укок). Новосибирск, 1994. С. 157-174.
Чикишева ТА. К вопросу о формировании антропологического состава населения пазырыкской культуры Горного Алтая // Новейшие археологические и этнографические открытия. Новосибирск, 1996. С. 249-252.
Чикишева ТА. К вопросу об антропологическом сходстве населения пазырыкской культуры и сакской этнокультурной общности // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск, 1997. Т. III. С. 314-320.
Чикишева ТА. Особенности динамики антропологического состава населения Горного Алтая в древности (от эпохи неолита до нашей эры) // Сибирь в панораме тысячелетий. Новосибирск, 1998. Т. 1. С. 631-643.
Чикишева ТА. Антропология носителей пазырыкской культуры // Феномен алтайских мумий. Новосибирск, 2000. С. 35-49.
Чикишева ТА. Вопросы происхождения кочевников Горного Алтая эпохи раннего железа по данным антропологии // Археология, этнография и антропология Евразии. 2001. №1. С. 107-121.
Чикишева ТА. Население Горного Алтая в эпоху раннего железа по данным антропологии // Население Горного Алтая в эпоху раннего железного века как этнокультурный феномен: происхождение, генезис, исторические судьбы (по данным археологии, антропологии, генетики). Новосибирск, 2003. С. 63-120, 182-278.
Шульга П.И. Хозяйство племен Горного Алтая в раннем железном веке // Археологические, фольклорные источники по истории Алтая. Горно-Алтайск, 1994. С. 48-60.
Шульга П.И. Поселение Элекмонар-4 на Средней Катуни // Известия лаборатории археологии. Горно-Алтайск, 1995. №1. С. 59-75.
Шульга П.И. Поселение Чепош-2 на Средней Катуни // Археология, антропология и этнография Сибири. Барнаул, 1996. С. 106-123.
Шульга П.И. Поселение Куротинский Лог-1 // Известия лаборатории археологии. Горно-Ал-тайск, 1997а. №2. С. 73-81.
Шульга П.И. Погребальные конструкции скифского времени в долине р. Сентелек // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Барнаул, 19976. С. 136-139.
Шульга П.И. Поселение Партизанская Катушка на Катуни // Древние поселения Алтая. Барнаул, 1998. С. 146-164.
Шульга П.И. Погребально-поминальный комплекс скифского времени на р. Сентелек // Святилища: археология ритуала и вопросы семантики. СПб., 2000. С. 215-218.
