CC BY
11
УДК 613.6.001.11
О ГИГИЕНИЧЕСКОМ НОРМИРОВАНИИ И КРИТЕРИЯХ БЕЗВРЕДНОСТИ ФАКТОРОВ ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ СРЕДЫ 1
Член-корр. АМН СССР проф. Г. X. Шахбазян, доктор мед. наук. И. М. Трахтенберг (Киев)
На состоявшемся в конце прошлого года в Киеве пленуме правления Всесоюзного научного общества гигиенистов было признано целесообразным созвать в ближайшее время специальную конференцию, посвященную гигиеническому нормированию и критериям вредности факторов внешней среды. Эти же вопросы явились предметом обсуждения на последнем заседании комиссии по установлению предельно допустимых концентраций (ПДК) в воздухе производственных помещений.
Широкий обмен мнениями по указанным вопросам необходим прежде всего потому, что принципы и методы исследований с целью обоснования гигиенических нормативов находятся сейчас в центре внимания специалистов всех отраслей гигиены. Подобный интерес к вопросам гигиенического нормирования определяется в первую очередь запросами практики, возрастающими с каждым днем в связи с дальнейшим развитием народного хозяйства СССР, а также отражает возросшую ответственность гигиенистов за научную обоснованность рекомендуемых санитарных норм. Основную задачу, стоящую перед гигиеной и санитарией, — разработку и осуществление оздоровительных мероприятий — невозможно разрешить без понимания, что такое «норма», к чему должна стремиться гигиеническая наука и санитарная практика, осуществляя оздоровительные мероприятия.
Современное представление о гигиене как науке диктует необходимость установления условий, обеспечивающих нормальные взаимоотношения между организмом и средой, и допустимых уровней воздействия факторов, которые, встречаясь во внешней среде, могут представлять угрозу здоровью, нормальному развитию и жизнедеятельности человеческого организма.
Обоснование гигиенических нормативов и разработку оздоровительных мероприятий для их осуществления следует рассматривать как органически связанные между собой задачи. Постановка вопроса о том, что следует считать «главным направлением» в этих исследованиях — гигиеническое нормирование или «изучение и разработку оздоровительных мероприятий, т. е. способов, мер, методов, позволяющих устранить неблагоприятное действие тех или иных факторов» (Я. X. Нейштадт), не имеет оснований. Тем более неоправдана попытка их противопоставления.
Разнообразные факторы внешней среды, подлежащие изучению с точки зрения гигиенического нормирования, можно разделить на 2 группы: факторы, в постоянном взаимодействии с которыми протекает жизнь человека, и факторы, наличие которых в среде обитания человека нежелательно или вредно.
Подход к решению задач по нормированию тех и других факторов различен; различны и критерии их гигиенической оценки. Прежде всего возникает следующий принципиальный вопрос: как оценить наблюдаемые сдвиги, что принять за критерий вредности, точнее говоря, безвредности. Нам представляется, что при гигиеническом нормировании факторов внешней среды термин «критерий безвредности» более правильно отражает сущность подхода к оценке выявляемых сдвигов. Если по
1 Печатается в порядке обсуждения. — Ред.
отношению к первой группе указанных выше факторов основная задача заключается в том, чтобы определить оптимальные (в ряде случаев минимальные или максимальные) гигиенические нормативы микроклимата, освещения, нормы физической и умственной нагрузки и т. д., и при этом решение их базируется на поисках физиологически благоприятных для организма условий, то при оценке факторов второй группы основное значение приобретает установление пределов допустимости их в среде обитания человека (токсические вещества, ионизирующая радиация, пыль, вибрация и т. д.).
Человеческий организм в процессе эволюции выработал по отношению к первой группе факторов внешней среды ряд сложных приспособительных механизмов, позволяющих в известных пределах сохранять нормальное (комфортное) состояние организма; при этом физиологические методы позволяют определять соответствующие показатели, характеризующие указанное состояние.
Как известно, с помощью именно физиологических критериев установлены действующие сейчас гигиенические нормы микроклиматических условий, освещения, трудовых нагрузок и т. д. По мере развития науки, однако, приходится часто говорить о степени доверия к уже принятым физиологическим методам и критериям. В самом деле, если в качестве показателя комфорта для микроклимата принять устойчивым тепловой баланс организма, то следует иметь в виду, что нередко он> достигается высоким напряжением терморегуляторных приспособительных механизмов. Как это было показано нами ранее (Г. X. Шах-базян, 1952), в последнем случае такой устойчивый баланс не может рассматриваться как «оптимум», а следовательно, и метод теплообмена отнюдь не является единственным надежным средством обоснования гигиенических нормативов микроклиматических условий.
Более поздние исследования в области изучения производственного микроклимата, предпринятые нами и сотрудниками лаборатории микроклимата Киевского института гигиены труда и профзаболеваний (Г. X. Шахбазян и Ф. М. Шлейфман; И. Г. Векслер; А. И. Добровольский), показали, что после воздействия на организм резких температурных перепадов в углеводном, белковом обмене и в иммунобиологической реактивности еще долго сохраняются значительные сдвиги, выходящие за пределы обычных колебаний; между тем терморегуляция осуществляется в рамках физиологического оптимума и теплообмен между организмом и средой происходит нормально. При воздействии высокой температуры воздуха в условиях эксперимента во время 3—5-недельной экспозиции у подопытных животных наблюдается лишь небольшой подъем температуры тела, тогда как в их внутренних органах выявляются иногда дистрофические изменения.
Очевидно, вопросы выбора критериев для определения оптимальных условий по мере расширения и углубления наших знаний всегда будут пересматриваться, так же как будут пересматриваться и сами гигиенические нормативы. В последнем случае понадобится применять методы, позволяющие выявлять глубоко протекающие в организме биохимические, нейро-гуморальные, иммунобиологические, патоморфо-логические и другие процессы. Поскольку речь идет о факторах первой группы, с которыми организм постоянно взаимодействует, гигиенические нормативы устанавливаются не в строго определенных величинах, а в пределах колебаний в соответствии как с диапазоном приспособительных возможностей организма, так и с учетом в одних случаях географических, климатических условий, а в других — применительно к возрастным, профессиональным группам и т. д. Иное положение, когда речь идет о факторах второй группы, в частности, когда задача заключается в установлении ПДК потенциально вредных веществ, попадающих в среду обитания человека.
При изучении влияния на организм факторов первой группы мы наблюдаем выработанные в процессе филогенеза специфические приспособительные механизмы, физиологические пределы колебаний которых более или менее известны. Между тем аналогичные закономерности применительно к факторам второй группы, в частности к токсическим воздействиям, выявить и определить сложнее.
При действии токсических веществ на организм могут возникать 2 формы ответных реакций — одни из них как следствие повреждения и другие как противодействие этому повреждению. При токсических воздействиях малой интенсивности элементы «полома» и физиологическая мера против него нередко проявляются таким образом, что трудно! решить, какой процесс она отражает: повреждение или проявление защитной реакции. Известно, что задача отграничения в организме, подвергающемся действию различных раздражителей, реакций «защити-тельно-физиологических от чисто патологических» была выдвинута еще И. П. Павловым1. Детализируя эту задачу, Г. В. Фольборт справедливо подчеркивает, что решение ее представляет интерес не только дЛя патофизиологов, но и гигиенистов; по его мнению, они всегда должны учитывать, в какой мере можно постоянным воздействием факторов внешней среды напрягать защитно-компенсаторные механизмы, не рискуя перейти тот рубеж, за которым начинается патологический процесс.
Опыт токсикологических исследований показывает, что в процессе длительного эксперимента, нередко на фоне видимого благополучия, можно обнаружить ряд скрытых изменений биохимического, нейро-гуморального и иммунобиологического характера. Некоторые из них возникают как результат воздействия токсических веществ на интеро-рецепторы, особенно тканевые, обладающие высокой чувствительностью к изменениям тканевого обмена. Отсюда важное значение придается нами сдвигам со стороны отдельных звеньев обменных процессов.
Так, опыт нашей лаборатории (И. М. Трахтенберг; И. В. Савицкий; Г. И. Кулик) свидетельствует, что сдвиги в белковом обмене при воздействии различных химических веществ в концентрациях, не вызывающих видимого токсического эффекта, — весьма чувствительные показатели возникающих в организме скрытых изменений. Они проявляются в виде сдвигов в динамике реосинтеза белков, обнаруживаемых с помощью метода радиоактивных изотопов (включение метионина, меченного S35, в белки плазмы крови и печени), изменений в соотношении белковых фракций крови, снижения содержания свободных SH-rpynn тканевых белков, сдвигов в структуре самой белковой молекулы (опыты с включением радиоактивных аминокислот в белки плазмы in vitro) и т. д.
Выбор соответствующих показателей и тестов для оценки сдвигов, происходящих в организме, а также их последующий анализ в значительной мере определялись механизмом действия вещества, степенью отклонений исследуемых показателей от принятых физиологических стандартов, особенностями последействия яда и т. д. Так, в одних случаях это были сдвиги в активности холинэстеразы сыворотки крови, эритроцитов, мозга и печени (исследования фосфорорганических соединений в концентрациях 0,2—0,7 мг/м?), в других — изменения в содержании свободных и связанных сульфгидрильных групп клеточных протеинов (тяжелые металлы и их неорганические и органические производные — 0,006—0,1 мг/м3); нарушения функции печени, выявляемые методом функциональных нагрузок (хлорорганические соединения — 5—9 мг!м3); гематологические сдвиги (нитропроизводные бензола — 4—9 мг/м3) и т. д.
1 И. П. Павлов. Полное собрание трудов, 1946, т. II, стр. 353.
Судя по опыту нашей лаборатории, под влиянием нерезко выраженных токсических воздействий функциональная активность коркового слоя надпочечников, как правило, вначале повышается, причем регистрируемые сдвиги бывают неодинаково выражены у животных разных возрастных групп. Так, у старых животных характер выявляемых сдвигов свидетельствует об ослаблении и известной инертности общего адаптационного синдрома. При последующем анализе реакций со стороны системы гипофиз — кора надпочечников (по мере дальнейшего токсикологического воздействия), как и со стороны ряда других реакций (условнорефлекторных, вегетативных, иммунных), отмечена фаз-ность развивающихся изменений, что обычно не выявляется при действии токсических веществ в относительно высоких концентрациях. Надо полагать, что при воздействиях малой интенсивности появление указанных выше функциональных сдвигов, последующее исчезновение их, новое возникновение, затем нормализация и т. д. свидетельствуют о ком-пенсаторно-приспособительном характере этих изменений.
Однако, чтобы решить вопрос о «безвредности» наблюдаемых изменений, следует в подобных случаях попытаться оценить предел напряжения развивающихся компенсаторных реакций, иными словами, установить, какой «ценой» достигается адаптация к токсическому воздействию. Ответ на этот вопрос, как нам кажется, может дать анализ результатов проб с функциональными нагрузками.
Вмешиваясь в течение защитно-приспособительных реакций, совпадая по времени с «фазой компенсации», наступающей после действия токсического раздражителя, функциональные нагрузки оказываются своеобразными контролерами «надежности» этих реакций.
Мы допускаем, что если при нагрузке в организме животного возникает патологическое состояние, значит достигнутое при токсическом воздействии «равновесие», обусловленное напряжением компенсаторных защитных механизмов, находится на грани «повреждения». В данном случае это «равновесие» (фаза «мнимой нормализации», по Э. Б. Курляндской) недостаточно, чтобы противостоять дополнительным внешним воздействиям, а следовательно, очевидно, и дальнейшему усилению токсического эффекта из-за продолжающегося контакта с действующим веществом. Если же при функциональной нагрузке реакции организма не отличаются от таковых у животных, подвергшихся токсическому воздействию, то можно предполагать, что эти сдвиги находятся в пределах физиологических норм защиты.
При рассмотрении вопроса о гигиенических критериях безвредности действующих на организм факторов внешней среды не может быть однотипного подхода к установлению степени «вредности», так как в одних случаях даже чрезвычайно широкие колебания исследуемого показателя укладываются в «физиологическую норму», а в других даже весьма незначительные колебания уже свидетельствуют о развитии патологического процесса.
В практике исследований, как и большинство гигиенических лабораторий, мы широко используем иммунологические показатели. При этом в качестве критерия изменения реактивности учитываются сдвиги ряда иммунобиологических реакций: титра агглютининов, комплементарной активности сыворотки крови и фагоцитарной активности нейтрофилов периферической крови. Исследуются также превентивные свойства сыворотки крови. Последнему показателю мы придаем особое значение, так как в этом случае, вызывая заражение животных патогенными микробами, возможно определить напряженность иммунитета. Так, при воздействии малых концентраций ртути (порядка 0,01—0,03 мг/м3) удалось показать, что у подопытных животных, подвергшихся длительному токсическому воздействию, вырабатываемые антитела не обеспечивают защиты организма от инфекции (И. М. Трахтенберг).
Следует согласиться с точкой зрения О. Г. Алексеевой, утверждающей, что «крайняя лабильность иммунологических реакций требует осторожности при трактовке полученных результатов». Действительно, такой иммунологический показатель, например, как фагоцитарная реакция нейтрофилов крови, может изменяться под воздействием внешних агентов, влияние которых на организм не сказывается какими-либо неблагоприятными последствиями. Отсюда вызывается необходимость при использовании этого показателя принимать во внимание в качестве критерия вредности лишь стойкое снижение фагоцитоза (А. Ф. Стоянов-ский и Т. В. Рассказова), оценивать указанную реакцию не по одному, а по нескольким показателям (фагоцитарный индекс, процент фагоцитирующих клеток и др.).
С точки зрения оценки возникающих в организме сдвигов должны быть свой «количественный критерий», четкие представления о степени лабильности соответствующего показателя, определенный, строго обоснованный круг сопоставляемых с ним других показателей, величины, характеризующие пределы «физиологических колебаний» изучаемых реакций.
На нашей кафедре (В. Е. Балашов) в целях суждения о состоянии гемопоэза при воздействии токсических веществ пользовались индексом созревания нейтрофилов и эритробластов в костном мозгу, а также индексом ядерного сдвига нейтрофилов в периферической крови. Исследования на белых мышах позволили предположить, что когда величина индекса ядерного сдвига нейтрофилов периферической крови становится выше 0,2, показатель созревания нейтрофилов в костном мозгу выходит за пределы 1,2—2,1, а показатель созревания эритробластов-находится вне пределов 0,35—0,7, то такие колебания можно считать-выходящими за пределы физиологических (опыты с этилмеркурхлори-дом и этилмеркурфосфатом в концентрациях порядка сотых долей мил-> лиграмма в 1 м3).
В другой серии исследований (Г. X. Шахбазян и И. В. Савицкий) установлено, что под влиянием свинца и ртути, действующих изолированно или в комбинации с высокой температурой воздуха (40°), происходят выраженные изменения в содержании БН-групп сыворотки крови и печени. При этом снижение БН-групп в сыворотке крови в пределах 30—40% совпадало, как правило, с изменениями в соотношении белковых фракций и падением веса животных (концентрации рту-т"и и свинца в воздухе 0,01—0,1 мг/м3). При воздействии соединений кадмия снижение БН-групп на 20—25% в большинстве случаев совпадало со значительными изменениями веса и даже гибелью животных.
По данным М. М. Гимадеева, приведенным им в совместной с нами-работе (И. М. Трахтенберг, 1963), снижение содержания БН-групп, выявляемое под влиянием паров ртути в концентрациях 0,01—0,015 мг/м3, уже со 2-й недели эксперимента предшествует изменениям условнореф-лекторной деятельности; при этом уменьшение БН-групп на 12—-21% не проявлялось какими-либо нарушениями. Сдвиги в условнорефлектор-ной деятельности обнаруживались значительно позже (к концу 2-го месяца), когда снижение содержания БН-групп достигало максимума в этом опыте (в отдельных случаях 56% исходного уровня).
Таким образом, даже при известной вариабильности величин, характеризующих степень уменьшения БН-групп (нередко различную при воздействиях различных веществ), достоверно выявляемый количественный сдвиг со стороны БН-групп клеточных протеинов следует рассматривать как специфический показатель токсического эффекта, возникающего под влиянием тиоловых ядов. Определение подобных показателей диктует необходимость выявления в реакциях организма на токсическое воздействие не только специфических биохимических реакций, но и неспецифических функциональных сдвигов, анализ их
•взаимосвязи. В связи с этим особый интерес может представить экспериментальный анализ кардиотоксического действия химических веществ, в частности тяжелых металлов, занимающих в исследованиях нашей лаборатории одно из ведущих мест.
Накоплен определенный материал, свидетельствующий о том, что тиоловые яды могут оказывать существенное влияние на обмен и функцию разных систем саморегуляции сердечной деятельности Известно, например, действие этих ядов на чувствительность сердца к медиаторам и экстракардиальным нервным влияниям на сократительную способность миокарда, его электрическую активность и т. д. Очевидно, сдвиги, возникающие в разных звеньях сердечно-сосудистой системы, неравнозначны. Между тем они тесно взаимосвязаны. Изменения в деятельности сердца, как известно, могут возникать не только при воздействии тиоловых ядов, но и под влиянием других повреждающих факторов, причем они по своим проявлениям носят в значительной мере однотипный неспецифический характер, так как сердце отвечает на раздражения только присущими ему изменениями сократимости, проводимости, возбудимости и ритма.
Однако в основе изменения деятельности любого органа, как и сердца, лежат вполне определенные биохимические механизмы. Различные раздражители могут влиять на разные, специфические для каждого из них звенья той цепи биохимических процессов, которые обусловливают соответствующие функциональные (неспецифические) изменения в деятельности органа. В частности, в механизме токсического эффекта, возникающего под влиянием тиоловых ядов (ртуть, мышьяк, их производные и др.), как уже подчеркивалось выше, существенное значение имеет взаимодействие их с БН-группами тканевых белков. Экспериментальные наблюдения показали, что под влиянием малых концентраций ртути (до 0,03—0,05 мг/м3) на протяжении первых двух месяцев не наступает изменений в ЭКГ. В начальной стадии действия яда отмечается заметное снижение зубцов РЯ и Т, в дальнейшем — снижение и уширение зубца Р, дальнейшее уменьшение вольтажа Я и Г, а в другом отведении смещение интервала Т относительно изоэлектрической линии (И. М. Трахтенберг).
Обнаруженные изменения нередко сочетаются с артериальной гипотонией. Все это носит общий (неспецифический) характер реакции сердца на внешнее вредное воздействие, однако опыты с введением унитиола (2,3-димеркаптопропансульфонат натрия) свидетельствуют о специфическом генезе регистрируемых расстройств благодаря блокированию БН-групп ионами металла. При этом следует иметь в виду, что активность БН-групп в известной мере определяется и активностью соседних группировок.
X. С. Коштоянц показал, что под влиянием инактивации БН-групп, обусловленной другим тиоловым ядом — хлористым кадмием, в эксперименте на сердце лягушки наступает выраженное изменение ЭКГ, причем под действием цистеина эти изменения исчезают и показатели электрокардиографии возвращаются к исходным величинам.
Таким образом, в оценке действия химических веществ на сердце следует учитывать 2 взаимосвязанные между собой категории специфичности. Имеются в виду, с одной стороны, первичный механизм действия токсических веществ на те или иные энзимохимические процессы, с другой — связанные с ними изменения функции, являющейся специфичной для органа. В то же время этот «специфичный» (в данном случае для функции сердца) механизм может страдать при действии самых различных повреждающих факторов. Обычно в таких случаях говорят о «неспецифическом» характере регистрируемых сдвигов. При этом они исходят из того, что .внешние проявления нарушений соответствующих функций носят однотипный характер.
Очевидно, такое разграничение чрезвычайно условно. Подобно-тому, как существует единство и противоположность специфического и неспецифического в изменениях на молекулярном уровне, то же самое имеет место и на клеточном и системном уровнях. Именно единство специфического и неспецифического в том и состоит, что существует многообразие механизмов, которые в конечном итоге могут вести к однотипному функциональному эффекту. С этой точки зрения и следует рассматривать изменения функций сердца, возникающие при действии токсических веществ.
В заключение остановимся на одном общем вопросе.
Нормирование содержания тех или иных токсических веществ в различных объектах внешней среды сейчас осуществляется представителями отдельных отраслей гигиены (профессиональной, коммунальной, гигиены питания) независимо друг от друга. Вместе с тем возможно поступление этих веществ одновременно через воздух промышленных предприятий, атмосферный воздух, воду или пищевые продукты. Очевидно, порог напряжения защитно-компенсаторных механизмов в таких условиях будет иным, чем тот, который может быть установлен при поступлении токсических веществ в организм из какого-либо одного объекта внешней среды.
Вместе с тем взаимодействие организма с токсическим фактором принципиально остается единым независимо от того, в каких объектах среды он находится; отличие выражается в основном в продолжительности времени контакта человека с этим фактором, различных путях, поступления токсического вещества в организм. В связи с этим, по нашему мнению, заслуживает обсуждения вопрос о необходимости единого подхода к постановке санитарно-токсикологического эксперимента,, методов изучения влияния токсического фактора на здоровье и заболеваемость населения, комплексного решения ряда задач, определения' коэффициента поправки для ПДК при поступлении токсических веществ с атмосферным воздухом, воздухом промышленных предприятий, водой или пищевыми продуктами.
ЛИТЕРАТУРА
Алексеева О. Г. Гиг. и сан., 1964, № 11, стр. 99. — Балашов В. Е Ток-сиколого-гигиеническая оценка инсектофунгицида меркурана. Автореф. дисс. канд. Ки ев, 1962. — В е к с л е р И. Г. Материалы к гигиенической оценке температурных перепадов воздуха в горячих цехах. Автореф. дисс. канд. Киев, 1960. — Добровольский А. И. Материалы к гигиенической оценке температурных перепадов воздуха. Автореф. дисс. канд. Киев, 1962.—К о ш т о я н ц X. С. Белковыые тела, обмен веществ и нервная регуляция. М., 1951. — К у л и к Г. И. К вопросу об индивидуальной профилактике ртутных интоксикаций. Автореф. дисс. канд. Киев, 1961. — К у р л я н д-ская Э. Б. Вести. АМН СССР, 1964, № 7. - Нейштадт Я. X. Гиг. и сан., 1964, № 11, стр. 8. — Савицкий И. В. Гигиеническая и токсикологическая характеристика новых фунгицидов — гексахлорбензола и пентахлорнитробензола. Автореф. дисс. канд. Киев, 1959. — СтояновскийА. Ф., Рассказова Т. В. Гиг. и сан., 1961, № 10, стр. 70. — Трахтенберг И. М. В кн.: Рефераты докл. конференции, посвящ. 80-летию со дня рождения А. А. Богомольца. Киев, 1961, стр. 232.—Трахтенберг И. М., Гимадеев М. М. Врач, дело, 1963. № 6, стр. 103. — Трахтенберг И. М. Мнкромеркурнализм как гигиеническая проблема (вопросы гигиены труда, экспериментальной токсикологии и профилактики). Автореф. дисс. докт. Киев, 1964.— Ш а х б а з я н Г. X. Гигиеническое нормирование производственного микроклимата. Киев, 1952. — Шахбазян Г. X., Шлейфман Ф. М. В кн.: Физические факторы внешней среды. М., 1960, стр. 204.—Ш а х б а з я н Г. X Савицкий И. В. Вести. АМН СССР, 1963, № 2, стр. 38.
Поступила 3/111 1965 г.
HYGIENIC STANDARDS AND SAFETY CRITERIA OF INDUSTRIAL ENVIRONMENT FACTORS
G. Kh. Shakhbazyan, I. M. Trakhtenberg
The paper deals with the principles governing the determination of hygienic standards for the factors of industrial environment. It points out to the necessity of differential substantiation of hygienic standards for various factors closely related to the everyday life of man and for factors whose action is undesirable and harmful in the environment of man.
On the basis of the work done at the Occupational Hygiene department of the Kiev Medical Institute certain data are presented on the criterial that may evaluate the harm and safety of the investigated effects. Interpretation of the experimental findings on the effect of toxic substances on the immunobiological reactivity, the protein metabolism and the cardiac functioning is given. The relationship of specific and nonspecific reactions of the body in reply to the action of toxic substances is analyzed.
УДК 614.72 : 668.7*
К ВОПРОСУ О ДЕЙСТВИИ НА ОРГАНИЗМ МАЛЫХ КОНЦЕНТРАЦИЙ ФЕНОЛА И АЦЕТОФЕНОНА ПРИ СОВМЕСТНОМ ПРИСУТСТВИИ ИХ В АТМОСФЕРНОМ ВОЗДУХЕ
НАСЕЛЕННЫХ МЕСТ
Ю. Е. Корнеев
Институт общей и коммунальной гигиены им. А. Н. Сысина АМН СССР, Москва
Изучение комплексного воздействия атмосферных загрязнений на организм является в настоящее время одним из важных направлений исследований в области гигиены атмосферного воздуха. В связи с этим перед нами была поставлена задача изучить характер совместного действия на организм фенола и ацетофенона в целях экспериментального обоснования их предельно допустимого содержания при совместном присутствии в атмосферном воздухе.
В промышленности сочетание действия этих 2 веществ отмечается при получении фенола кумольным способом. В этом случае в атмосферный воздух выбрасываются пары фенола, ацетофенона и других токсических веществ, комплексному воздействию которых может подвергаться население. В литературе нет данных о комбинированном действии фенола и ацетофенона. Одновременное же действие нескольких ядов может значительно отличаться от действия каждого из них в отдельности, проявляясь полной или частичной суммацией, потенцированием действия или антагонизмом, или же независимостью действия составных частей смеси друг от друга. Таким образом, только с помощью эксперимента в каждом отдельном случае можно получить достаточно полное и исчерпывающее решение этого вопроса.
При изучении изолированного действия фенола и ацетофенона установлены предельно допустимые максимальные разовые и среднесуточные концентрации в атмосферном воздухе для фенола — 0,01 мг/м3 (Б. Мухитов) и ацетофенона — 0,003 мг/м3 (Н. Б. Имашева). Токсикологические свойства фенола широко освещены в литературе.
По ацетофенону только работа Н. Б. Имашевой наиболее полно вскрывает действие малых концентраций его на организм.
Для определения фенола в атмосферном воздухе мы использовали 2 метода: 1) определение фенола в реакции с диазотированным паранитроанилином. Чувствительность метода 0,2 мкг в 5 мл; 2) определение фенола с 4-аминоантипирином. Чувствительность метода 0,2 мкг в 2 мл (М. В. Алексеева).
