CC BY
92
Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2016. № 2
Ким Ире,
Стажёр факультета Высшей школы перевода (факультета) МГУ имени
М.В. Ломоносова; e-mail: [email protected]
О ГЕНЕТИЧЕСКОМ ПРОИСХОЖДЕНИИ СТРУКТУРНЫХ ЭЛЕМЕНТОВ ЮЖНОКОРЕЙСКИХ СТРОИТЕЛЬНЫХ ТЕРМИНОВ
В статье проводится генетический анализ современной южнокорейской строительной терминологии, который демонстрирует, что термины, как и слова общелитературного языка можно подразделить на три группы: исконно корейские, сино-корейские (ханмунные) и фонетически адаптированные заимствования. Особенностью строительной терминологии, которая формировалась динамично и хаотично, является множество гибридных терминов. Сино-корейские единицы (морфемы, лексемы) составляют основу терминологии по причине подвижности и вариативности иероглифической семантики, высокой сочетаемости иероглифов друг с другом (агглютинация), в связи с аналитическим характером форм (образование сложных терминов). К основным причинам фонетического заимствования терминов из английского языка можно отнести стремление специалистов к упрощению международных контактов, а также к языковой экономии — предпочтение кратких заимствований описательным оборотам родного языка. Несмотря на то, что строительство в Корее велось испокон веков, терминология начала формироваться и унифицироваться только в XX веке с появлением Института корейского языка. В статье рассматриваются основные исторические периоды, повлиявшие на формирование строительной терминологии в частности и корейской лексики в общем. Южнокорейская терминология, как и сфера строительства, до сих пор динамично развивается, пополняется новыми терминами. Некоторые термины переходят в класс устаревающих, другие остаются в числе неологизмов и профессиональных жаргонизмов и не входят в фонд общелитературного языка. В Республике Корея ведётся активная работа лингвистов по упорядочению и унификации строительной терминологии.
Ключевые слова: южнокорейская строительная терминология, исконно корейская лексика, сино-корейская лексика, ханмунная лексика, терминология, терми-ноэлемент, фонетически адаптированные заимствования.
Kim Yirye,
PhD, Higher School of Translation and Interpreting, Lomonosov Moscow State
University, Russia; e-mail: [email protected]
ON GENETIC ORIGIN OF STRUCTURAL ELEMENTS OF SOUTH KOREAN CONSTRUCTION TERMS
The article deals with the results of a genetic analysis of modern South Korean construction terminology and demonstrates that construction terminology shows the same word formation trends. It can be divided into three groups: Native Korean, Sino-Korean / Hanmun elements and phonetically adapted borrowings. A distinctive feature of South
Korean construction terminology, which has been evolving rapidly and chaotically, is a multiple number of hybrid terms. Sino-Korean morphemes form the basis of terminology due to the mobility and variability of hieroglyphic semantics, high compatibility of Sino-Korean elements with each other (agglutination) and due to the nature of the analytical formation of complex terms. The main reasons for the phonetic borrowings of terms from the English language can be attributed to the desire of experts to facilitate international contacts and the preference for shorter in form borrowings to longer descriptive native terms. Despite the fact that the construction has been carried out in Korea for centuries, terminological unification and systematization started in the middle of the 20th century stipulated by the Institute of the Korean Language. In the article, the main historical periods that influenced the formation of construction terminology in particular, and Korean language in general, are classified. South Korean construction terminology is overcoming dynamic development, new terms replenish professional vocabulary, some terms proceed to the category of obsolescent, some other terms remain in the category of neologisms or professional jargon terms. Nowadays South Korean construction terminology is being actively classified and unified.
Key words: South Korean construction terminology, Native Korean vocabulary, Sino-Korean vocabulary Hanmun vocabulary, terminology, terminological elements, phonetically adapted borrowings, hybrid terminology.
В настоящей статье приведены результаты диахронического исследования с целью выявления структурных компонентов, из которых образуются южнокорейские терминологические единицы сферы строительства.
С генетической точки зрения лексику корейского языка можно подразделить на исконно корейскую лексику1; сино-корейскую или ханмунную2 лексику3, которая потенциально может быть записана иероглифами, и фонетически адаптированные иноязычные заимствования4. Именно такая классификация является наиболее частотной и широко используемой в корееведении и является наиболее оправданной для корейского языка ^м. напр.: Концевич, 2001; Дмитриева, 2002; Скорбатюк, 1975; Пакулова, 2009; Похол-кова, 2007 и пр.].
Сино-корейская лексика обеспечивает функционирование корейского литературного языка в научном, публицистическом, официально-деловом и художественном тексте и является структурной основой любой терминологии. Она неоднородна по своему происхождению. Изобретённые в Китае иероглифы заимствовались странами Дальнего Востока. Однако иероглифическая лексика корейского языка пополнялась не только за счёт лексического фонда китайского языка, некоторые слова были созданы внутри
1 Д^Н [коюо].
2 ^^ [ханмун].
3 [ханчао].
4 [верэо].
корейского языка как отдельные лексические единицы или кальки иностранных слов, многие пришли из Японии. С присутствием сино-корейских значимых морфем в лексике и терминологии связывают такие языковые явления, как омонимия, синонимия, терминологическая метафора, высокая степень детализации понятия.
Началом использования иероглифики и ханмунной лексики (иероглифического происхождения) считается VII век нашей эры, однако некоторые исследователи утверждают, что ещё в III веке иероглифы стали проникать на территорию Корейского полуострова из Японии [Пакулова, 2009; Ли Иксоп, 2009]. Однако в тот период процент лексики китайского происхождения в языке был незначителен, при этом она имела статус иностранных заимствований. На протяжении VII и VIII веков сино-корейская лексика стала занимать достаточно важное место в корейском языке. Этому способствовал целый ряд факторов: заимствование государством Силла системы образования страны Тан и установление в Корее образовательных учреждений для изучения конфуцианских канонов. Во-вторых, «китаизация» корейских топонимических названий и использование китайских названий для обозначения должностей чиновников.
Появившуюся в тот исторический период (Ш—УШ вв.) ханмун-ную лексику можно в целом разделить на две группы: 1) лексика, описывающая учение Конфуция и соответственно государственное устройство и 2) лексика, относящаяся к буддизму. Последнюю, следует разделить на две категории: а) лексика, образующаяся путём транскрипции (т.е. санскритские слова, записанные иероглифами по чтению) и б) лексика, вошедшая в фонд корейского языка через собственно перевод и переводческие трансформации5. Именно первая разновидность буддийской лексики, навела корейских ученых на мысль о возможности создания фонетических систем записи путём использования иероглифов по чтению для записи собственно корейских сначала служебных морфем, а затем и слов вообще. Здесь следует сказать о том, что, хотя в российском корееведении наиболее известной системой фонетической записи является иду, в корейской лингвистике основное внимание уделяется хянгчхаль,
5 Под переводческой трансформацией мы вслед за Н.К. Гарбовским понимаем такой процесс перевода, «в ходе которого система смыслов, заключенная в речевых формах исходного текста, воспринятая и понятая переводчиком в силу его компетентности, трансформируется естественным образом вследствие межъязыковой асимметрии в более или менее аналогичную систему смыслов, облекаемую в формы языка перевода» [Гарбовский, 2004, с. 366]. Поскольку при транскрипции операции совершаются не на смысловом, а на формальном уровне, то есть переводчик оперирует не системами смыслов, а формальными единицами — фонемами и графемами — такой метод заимствования к переводу мы не относим.
поскольку именно последняя была попыткой не кореизации иероглифического письма, а фиксирования корейского языка. С точки зрения источника заимствования ханмунной лексики периоды Трёх государств, Объединенной Силла и Корё обычно отличают от периода Чосон, поскольку если в предыдущий период лексика заимствовалась из вэньяня (древнекитайского языка), то в период Чосон, когда расширились частные обмены сначала с династией Мин, источником ханмунных заимствований стал байхуа (китайский разговорный язык). Чтения иероглифов, которыми записывались слова из байхуа, значительно отличались от тех чтений, которые соответствовали им в лексике, заимствованной из вэньяня, и были очень близки фонетически к собственно китайским чтениям того периода. Большинство слов, заимствованных из байхуа, с течением времени стали так называемыми «мёртвыми словами». Они до сих пор фиксируются словарями, однако не используются в реальной языковой практике, поскольку в основном являлись обозначением тех конкретных предметов, вместе с которыми заимствовались и вслед за исчезновением которых вышли из употребления. Тем не менее, некоторая часть из них по-прежнему имеет хождение в языке и, как правило, относится к простым словам, причём собственно корейским, поскольку их внутренняя структура является непроницаемой для современного корейского языкового сознания. Процесс заимствования лексики из байхуа продолжался вплоть до начала XX века, т.е. до времени выхода на политическую сцену и деятельности «движения просвещения»6, начавшегося в 1894 году после прихода к власти «партии сторонников движения за цивилизацию (просвещение)»7 [Пакулова 2009, с. 160].
Заимствованные в более поздний период слова из байхуа являлись обозначениями предметов, понятий и явлений, принадлежащих западной цивилизации, с которой в тот исторический период стал активно сотрудничать Китай. Эти заимствования относились к различным сторонам жизни, таким как политика, экономика, культура, военное дело и т.д., и потому остались в языке и активно используются в наши дни.
Третий период заимствования, который начался в конце девятнадцатого века и продолжался до середины двадцатого, характеризовался преобладанием в заимствованиях иероглифической лексики, созданной в Японии. Дело в том, что, несмотря на то, что в этот исторический период и Китай, и Япония стали принимать
6 [кабо-кёнъчжанъ].
7 [кэхваданъ].
и ассимилировать достижения западной цивилизации, создание неологизмов для их обозначения в каждой из двух стран шло по собственному пути. Корея же, оказавшаяся вначале в сфере культурного влияния Японии, а затем ставшая на более чем четыре десятилетия японской колонией, воспринимала западную культуру через сино-японскую лексику. Всю сино-японскую лексику, заимствованную в то время, обычно подразделяют на три группы. К первой относится изначально созданная в Китае лексика, которая затем была заимствована в японский язык, а в настоящий момент является общей для китайского и японского языков. Ко второй относятся слова, появившиеся в Японии, основой которых являлись переводы на японский язык голландских письменных источников. К третьей — собственно японские слова, которые в японском языке записывались иероглифами, но читались по-японски8. В корейский язык эти слова были заимствованы как лексические единицы, восходящие к китайским корням, и стали читаться в соответствии с корейскими чтениями соответствующих китайских иероглифов. Приведем несколько примеров заимствований из японского языка иероглифической лексики: ^^ [сухак] «математика»; [чонги] «электричество»; ^^ [мульччиль] «вещество, материя»; ^^ [наксо] «граффити, надписи на стенах». Говоря о процессе заимствования ханмунной лексики в корейский язык и о факторах, приведших к её нынешнему положению в корейском языке, на наш взгляд, следует выделить следующие моменты. Во-первых, последовательная «китаизация» корейских топонимов, а затем и имён собственных, в том числе и с использованием иероглифов по чтению, привела к созданию фонетических систем записи, которые в свою очередь в силу своей ограниченности в плане фиксации корейского языка привели к созданию корейской азбуки, что явилось положительным фактором в развитии корейского языка в целом. Во-вторых, морфологические и семантические особенности сино-корейских слов, прежде всего возможность речевой экономии и семантическая точность, привели к тому, что на протяжении периода с XV по XIX век сино-корейские лексемы последовательно полностью либо частично вытесняли собственно корейские слова, идентичные по значению, но более многосложные. В-третьих, наряду с этим процессом в силу психологического фактора — традиционного предпочтения сино-корейских лексем собственно корейским — ряд собственно корейских слов стали записывать иероглифами, подходящими по чтению и до некоторой
8 В японском языке два типа чтения иероглифов: «онное» (китайское) и «кун-ное» (исконно японское). В данном случае речь идет о кунном, исконно японском чтении.
степени по значению, что также пополнило сино-корейский лексический фонд. Вместе с тем ряд собственно сино-корейских лексем оказался полностью опрощенным и вошел в корейский лексический фонд. В ряде случаев это произошло в силу того, что сино-корейские слова, читавшиеся согласно правилам корейской ассимиляции, стали впоследствии и записываться наперекор правилам морфологической орфографии, т.е. согласно звучанию. Часть подобной лексики была взята из байхуа, поэтому изначально заимствовалась только как фонетическая оболочка, поскольку не могла быть записана иероглифами. Это связано с тем, что уже сформированные к тому времени корейские чтения иероглифов, основанные на тех чтениях, которые были заимствованы из вэньяня, полностью не совпадали с соответствующими китайскими чтениями. В-четвёртых, в результате языковой политики Японии в Корее в период колонизации последней часть ханмунной лексики, уже ассимилированной корейским языком, была частично вытеснена вновь заимствованными сино-японскими словами, в результате чего часть собственно корейских слов перешла в разряд устаревших, а часть продолжает употребляться, однако в другом значении.
Таким образом, история заимствования и развития иероглифической лексики в корейском языке, в целом, сопряжена с тремя основными этапами эволюции корейской культуры, проходившей в тесном взаимодействии с соседним культурами: проникновение китайской культуры (с середины III века по вторую половину XIX века); проникновение японской культуры (со второй половины XIX века по 1945 год); возрождение собственно корейской культуры (с 1945 года до настоящего времени). Неравномерность процесса заимствования, а также разный объём лексики, заимствованный из вэньяня, байхуа и японского языка, привело к тому, что в различных слоях лексики наблюдается преобладание различных генеалогических типов сино-корейских лексем. В корейском языке существуют собственно корейские иероглифы, которые были созданы в Корее в соответствии с конкретными потребностями путём соединения уже существующих иероглифов и присвоения созданному иероглифу нового значения. В корейском языке существуют слова, образованные по отличающимся от китайского (в некоторых случаях и японского) языка словообразовательным моделям.
В современном корейском языке многие слова, заимствованные из китайского языка, используются в значении, отличном от значения этих слов в современном китайском языке. Это связано с тем, что многие подобные лексемы продолжают функционировать в корейском языке в том же значении, в котором они были заимствованы из древних китайских письменных источников, тогда как
значение этих же слов в китайском языке претерпело существенную эволюцию. Кроме того, многие из таких слов в современном китайском языке либо не используются вообще, либо воспринимаются как иностранные слова. Таким образом, подводя итог вышесказанному, мы можем сделать следующие выводы. Во-первых, несмотря на то, что исторически процесс заимствования лексики из китайского языка был более длительным, в результате кореиза-ции части лексики китайского корня, заимствованной собственно из китайского языка, в настоящий момент лексика, заимствованная из японского языка в сравнительно недолгий временной период, занимает доминирующее положение в корейском языке. В частности, лексика иероглифического происхождения повседневной сферы общая для японского и корейского языков в настоящий момент составляет 75% [И Михянъ, 1999, с. 411]. Во-вторых, несмотря на создание в Корее собственно корейских иероглифов, а также собственно корейских лексем, как с применением собственно корейских иероглифов, так и без таковых, доля последней в современной лексике незначительна, а сферы её употребления ограничены. В-третьих, на протяжении всего периода развития подобная лексика подвергалась влиянию словообразовательных моделей и лексики языков соседних государств, что в ряде случаев привело либо к частичному, либо к полному вытеснению как собственно корейских лексем китайского корня, так и слов китайского происхождения более раннего периода заимствования.
Исконно корейская лексика — это самый древний слой лексики корейского языка, который сформировался задолго до того, как устный язык получил письменное выражение. Исконно корейские лексические единицы функционируют в строительной терминологии, однако часто носят характер квазитерминов, полутерминов или терминоподобных элементов. Часто такие единицы имеют эквиваленты из числа сино-корейских терминов.
Приведём несколько примеров из числа исконно-корейских терминов сферы строительства: ^^ [мальттук] «свая», ^^ [умуль] «скважина, колодец», ° [кыси] «маркировка», [кири] «длина», ^^ [патханъ] «основание», ^^^ [кипхынбо] «балка», [наса] «винт», [ккуольдэ] «вагонка», ^^ [кко-им] «кладка», [иым] «соединение, сросток», ^^ [таджим]
«уплотнение», [ккокксве] «зажим», «плинтус». Таким обра-
зом, можно предположить, что слова исконно-корейского лексического фонда обозначают очень древние строительные понятия, которые существовали и которыми пользовались в Корее до влияния китайской и японской культуры.
Следует отметить, что в терминологических предикативных словосочетаниях глагол часто бывает исконно корейского происхождения, и, не являясь термином сам по себе, в устойчивом сочетании он приобретает терминологическую функцию, так как всё словосочетание воспринимается как терминологическая единица. Пр.: [ккоида] «класть, делать кладку», 4*14 [таджида]
«утрамбовывать, уплотнять», ^4 [итта] «соединять, скреплять», [ккоккта] «зажимать».
Идея реформирования родного языка в направлении уменьшения доли сино-корейских слов путём замены их исконно корейскими возникла у корейских лингвистов в 30-е годы XX в., под влиянием подъема национально-патриотической идеологи [Дмитриева, 2002, с. 40].
Благодаря активному сотрудничеству Южной Кореи с другими (особенно англоговорящими) странами, несмотря на постоянные тенденции к очищению языка, фонетическое заимствование является одним из продуктивных способов пополнения лексики и терминологии.
Активизация международных контактов потребовала особого внимания к значительным пластам специальной лексики. Это стало существенным основанием для развития тенденции к интернационализации терминов во многих языках, не только в русском и корейском. Для любой группы терминов, особенно строительных, интернационализация понятий естественна и необходима, так как она помогает межотраслевым и межгосударственным контактам в сфере строительства. Чем теснее межкультурное общение, тем больше возникает причин для языкового заимствования, ибо именно лексика наиболее чутко реагирует на различные внешние влияния. Единство и унификация профессиональной терминологии в угоду эффективного общения специалистов некой области знания становятся важной причиной, влияющей на процесс появления фонетически адаптированных терминов. Причём, зачастую наблюдается тенденция, чем более узкоспециальным является термин, тем больше вероятности появления в нем иноязычных (фонетически заимствованных) элементов.
Термины, заимствованные из английского языка, составляют значительный процент современных терминосистем большинства языков, а сам процесс заимствования характерен не только для общелитературного языка, но и тем более для терминологических подсистем. Большинство фонетических заимствований до сих пор являются неологизмами (несмотря на то, что включены в словари). В условиях постоянно пополнящихся терминологий, всегда остается неясным, станет ли термин частью языка или останется лишь
в сфере фиксации или уйдёт на периферию языка и станет частью профессионального жаргонизма.
Одной из универсальных причин заимствований является необходимость в обозначении новых предметов, понятий и явлений. Заимствованные слова не только заполняют «свободные ниши» в языке, но и вытесняют иногда устоявшиеся или устаревшие лексические единицы. Такой процесс пополнения лексического фонда для обозначения понятий, отсутствующих в когнитивной базе языка-рецептора был свойственен и большинству европейских языков. Это даёт основания рассматривать терминологию как своеобразный «барометр» языковой эволюции, поскольку в ней отражается социальная значимость тех или иных новшеств. Сама эволюция языка может быть представлена через освоение и развитие терминологических систем [Костикова, 2015, с. 114—115].
Наличие заимствованной лексики в строительной терминологии объясняется, прежде всего, международным характером самой деятельности страны. Чем больше вовлечена та или иная сфера деятельности в международное сотрудничество, тем более открыта лексика и терминология этой сферы иноязычным инновациям.
В некоторых российских работах по терминоведению встречается различное понимание термина «заимствование». Иногда под заимствованием понимается процесс терминологизации слов общелитературного языка или заимствование из профессиональных сфер. Такой вид заимствования называют «внутренним» [Супе-ранская, 1989, с. 196]. В данной работе рассматриваются «внешние заимствования», в частности фонетические заимствования из не-ироглифических языков — верэо ).
Что касается основных причин фонетического заимствования, следует выделить причины неязыковые и собственно языковые. К языковым причинам относят: 1) отсутствие в родном языке эквивалентного слова для выражения нового понятия; 2) тенденция к использованию одного заимствованного слова вместо описательного оборота; 3) семантическая загруженность слов родного языка; 4) хорошо выраженная способность к терминообразованию заимствованного слова в соединении с элементами родного языка [Гринев 1982, с. 112]; 5) стремление носителей языка пополнить, углубить и расширить представление о предмете, детализировать понятие признака посредством разграничения смысловых и функциональных оттенков; 6) низкая частотность употребления исконных терминов, стремление избавиться от омонимов, потребность приобрести синонимы.
К неязыковым (так называемым экстралингвистическим) причинам относят: 1) заимствование понятия из языка, где оно впервые
возникло; 2) культурное влияние одного языка на другой; 3) авторитетность языка-источника; 4) упрощение профессионального международного контакта; 5) наличие устных или письменных контактов; 6) повышение интереса к изучению того или иного языка; 7) исторически обусловленное увлечение определенных социальных слоев культурой чужой страны [Гринев, 1982, с. 112].
Итак, фонетическая адаптация — это заимствование иностранного слова в схожей с языком-источником фонетической и семантической форме. Заимствование иностранных слов не является механическим переносом отдельных слов из одного языка в другой. Это процесс органического усвоения новых лексем и семантического приспособления к системе словарного состава языка. Судьба заимствованных слов находится в прямой зависимости от хода процесса адаптации и от того, насколько введение новых слов оправдано потребностью восприятия новых значений и смысловых оттенков. Из числа фонетически адаптированных заимствований можно выделить подгруппу так называемых «вынужденных заимствований», одной из частей которых являются имена или создатели теорий, индексов или узкоспециальные строительные термины, описательный перевод которых только усложнит процесс коммуникации между специалистами.
Все иноязычные понятия переживают процесс адаптации в заимствующем языке и в терминологической системе экономики. Адаптация иноязычных слов является вопросом времени. В процессе адаптации заимствований выделяются два вида ассимиляции: формальная и функциональная. В свою очередь формальная ассимиляция подразумевает фонетическую, графическую и грамматическую адаптацию.
При прямом заимствовании термин на первой стадии претерпевает графические, фонетические, грамматические изменения, но ассимиляция заканчивается лишь тогда, когда он становится частью лексической системы языка, пройдя функциональную адаптацию. Поэтому наряду с формальными признаками выделяют функциональные изменения в принимающем языке, которые проходит заимствование. Лексико-семантическая ассимиляция включает в себя признание заимствованного термина и его регулярное использование, сочетаемость с исконными словами, а также словообразовательными и словоизменительными морфемами.
Иллюстративным примером прохождения всех уровней формальной и функциональной адаптации являются гибридные термины: [кабольтхы] «сборочный болт», [ко-саикхыль-
пхиро] «многоцикловая усталостная прочность», ^
[куджоёнъ-кйонънянь-кхонкхритхы] «легкий конструкционный
бетон», [кымсок-акхыёнъджоп] «дуговая сварка ме-
таллическим электродом», [кисонъ-кхонкхритхы-
пходжанъ] «бетонное защитное покрытие», ^^^ [том-хёнъ-сель] «купольная оболочка».
Расширение словарного запаса за счет интернациональных терминов способствует эффективному и наиболее быстрому процессу международного обмена информацией. Приведем примеры фонетических заимствований в строительной терминологии корейского языка, которые прочно вошли в состав строительной терминологии: bolt — [польтхы] «болт, болтовой», joint — [джо-интхы] «соединение», concrete — [кхонкхритхы] «бетон», valve — ^^ [пэльбы] «клапан, затвор», pump — [ппомпхы] «насос, помпа».
Интернациональная лексика примыкает к заимствованной и имеет с ней много общего. Однако эти лексические группы отождествлять нельзя. Общность интернациональной терминологии и заимствованной лексики проявляется в том, что интернационализмы в своем большинстве являются заимствованиями и поэтому и те и другие подвергаются процессу ассимиляции. Чаще всего круг интернациональных терминов уже круга заимствованной лексики. Интернацио-нализмы становятся лишь относительно сходными друг с другом. В каждом из языков они приобретают национальное своеобразие и специфику. Примеры интернационализмов: panel — ^^ [пхэ-ноль] «панель, щит», system — [сисытхэм] — «система»,
cement — [симэнтхы] «цемент», cyllinder — ^^^ [силлин-
до] «цилиндр», energy — l^i] [эноджи] «энергия».
Генетический анализ южнокорейской строительной терминологии демонстрирует, что термины, как и слова общелитературного языка можно подразделить на три группы: исконно корейские, сино-корейские (ханмунные) и фонетически адаптированные заимствования, особенностью строительной терминологии, которая формировалась динамично и хаотично, является множество гибридных терминов.
Сино-корейские единицы (морфемы, лексемы) составляют основу терминологии по причине подвижности и вариативности иероглифической семантики, высокой сочетаемости иероглифов друг с другом (агглютинация), в связи с аналитическим характером форм (образование сложных терминов). К основным причинам фонетического заимствования терминов можно отнести: стремление специалистов к упрощению международного контакта; предпочтение кратких заимствований описательным оборотам родного языка. Учитывая такой критерий оценки термина, как интернационально
ность (ср. интернационализмы), можно сделать вывод, что это не столько свойство термина, сколько объективная тенденция, к которой он стремится вследствие развития мировой науки.
Несмотря на то, что строительство в Корее велось испокон веков, и существовали слова, описывающие предметы, орудия труда, процесс и пр., терминология начала формироваться и унифицироваться только в XX веке. Храмовое и дворцовое строительство, осуществлявшееся в Корее предположительно со времён проникновения буддизма и конфуцианства, а соответственно и иероглифического письма, с VIII в. и использовало терминологию китайских царств, соответственно опиралось на иероглифические лексемы. «Народное» строительство велось с начала эры, однако письменно терминология не фиксировалась, поэтому число исконно корейских терминов составляет минимум, приближающийся к погрешности (1%). С культурной революцией Мейдзи в Японии в 1860 г. в Японии начались перемены и реформы, а с ними и адаптация к японской жизни элементов западной культуры и цивилизации, японцы первыми освоили западноевропейскую архитектуру из стран Дальнего Востока и уже в начале XX в., когда Корея стала японской колонией и стала строить здания по западному образцу в Корее, лексикон и строительная терминология пополнились ханмун-ными словами японского происхождения. С реформами года Кабо в конце XIX в. Корея ввела смешанное письмо, государство открылось для контактов с иностранцами, начались торговля и приток иностранцев, однако полномасштабное влияние американской культуры и языка на корейский язык началось после освобождения страны от колониализма в 1945 году, а точнее после Корейской войны 1950—1953 гг., когда Корея, с помощью иностранных специалистов, начала восстанавливаться от послевоенной разрухи. Период 60—80-х гг. ознаменовался реформами президента Пак Чонхи, когда корейские строительные компании стали выходить на международный рынок, особенно массово началось строительство в Арабских Эмиратах и других странах Ближнего Востока.
В настоящий момент Южная Корея является лидером в строительстве автомагистралей, небоскребов, где используются самые современные технологии. Таким образом, терминология, как и сфера строительства, не стоит на месте, она пополняется новыми терминами, какие-то термины переходят в класс устаревающих, какие-то остаются в числе неологизмов и профессиональных жаргонизмов и не остаются в общелитературном языке. Ведется активная работа лингвистов по упорядочению и унификации строительной терминологии.
Список литературы
Гарбовский Н.К. Теория перевода. М.: Изд -во Моск. ун-та, 2004. 544 с.
Garbovskij, N.K. Teorija perevoda [Theory of Translation]. Moscow: Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta, 2004, 554 p. (in Russian).
Гринев С.В. Терминологические заимствования // Вопросы заимствования и упорядочения иноязычных терминов и терминоэлементов. М., 1982. С. 108-135.
Grinev, S.V. Terminologiceskie zaimstvovaniya [Loan Words in Terminology], Voprosy zaimstvovanija i uporyadocenija inoyazycnyh terminov i terminoele-mentov, Moscow, 1982, P. 108-135.
Гринев С.В. Учёт особенностей развития терминологии в образовании и заимствовании новых терминов // Проблемы разработки и упорядочения терминологии в академиях наук союзных республик. М.: Наука, 1983. С. 133-142.
Grinev, S.V. UCёt osobennostej razvitija terminologii v obrazovanii i zaimstvova-nii novih terminov [Accounting the Features of Terminology Development in Formation and New Terms' Borrowings], Problemy razrabotki i uporjado-cenija terminologii v akademijah nauk sojuznih respublik. Moscow: Nauka, 1983, P. 133-142.
Дмитриева В.Н. О проблемах развития литературного корейского языка // Филологические науки МГИМО. № 10. М., 2002. С. 25-32.
Dmitrieva, V.N. O problemah razvitija literaturnogo korejskogo jazyka [The Problems of Korean Literary Language Development], Filologiceskie nauki v MGIMO№ 10, Мoscow, 2002, P. 25-32.
Концевич Л.Р. Корееведение. Избранные работы. М.: ИД «Муравей-Гайд», 2001. 640 c.
Koncevic, L.R. Koreevedenie. Izbrannye ravoti [Korean Studies. Selected works], Мoscow: ID "Muravei-gaid", 2001, 640 p.
Костикова О.И. Tantumscimus, quantumtraducimus // Перевод как средство обогащения мировой культуры. Материалы международной научной конференции 21-24 ноября 2015 г.: электронное издание. М.: ООО «Издательство Форум», 2015. С. 113-122.
Kostikova, O.I. Tantum scimus, quantum traducimus.Perevod kak sredstvo obogasenija mirovoj kultuty. Materialy mezdunarodnoj naucnoj konferencii 21-24 november 2015 [Translation as a Means of Interactions among Cultures. Proc. Int. Conf. 21-24 November 2015]. Moscow: Forum, 2015. P. 113-122, available at http://esti.msu.ru/pages/science/conf-materials/
Ли Иксоп, Ли Санок, Чхэ Ван. Корейский язык. М.: РОО «Первое марта», 2005. 484 c.
Li Iksop, Li Sanok, Chae Van. Koreiskiy yazik [Korean language], Moscow: Pervoe marta, 2005, 484 p.
Пакулова Я.Е. Особенности сино-корейской лексики, заимствованной в различные исторические периоды // Вестник Московского государственного лингвистического университета № 551. Языкознание. Страны востока: язык, культура, литература. М., 2009. С. 154-165.
Pakulova, Y.E. Osobennosti-sino-korejskoj leksiki, zaimstvovannoj v razlichnye istoriceskie periody [Features of the Sino-Korean Vocabulary Borrowed from Various Historical Periods]. Vestnik Moscovskogo gosudarstvennogo lingvistice-skogo universiteta № 551. Yazikoznanie. Strany vostoka: jazyk, kultura, literatura, Moscow, 2009. P. 154-165.
Похолкова Е.А. Современная экономическая терминология в Республике Корея — лингвистический анализ: Дисс. ... канд. филол. наук. М., 2007. 231 c.
Poholkova, E.A. Sovremennaja èkonomiceskaja terminologija v Respublike Koreja — lingvisticeskij analiz [Modern Economic Terminology in the Republic of Korea — the Linguvistic Analysis]. Diss. ... kand. filol. nauk, Moscow, 2007, 231 p.
Скорбатюк И.Д. Тенденции развития лексики корейского литературного языка: Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. М., 1975. 24 с.
Skorbatuk, I.D. Tendentsii razvitiya leksiki koreiskogo literaturnogo yazika [Trends in Korean Literary language vocabulary development], Avtoref. diss. ... kand. filol. nauk, Moscow, 1975, 24 p.
Суперанская А.В., Подольская Н.В., Васильева Н.В. Общая терминология: Вопросы теории. М.: Наука, 1989. C. 246.
Superanskaja A.V., Podolskaja N.V., Vasil'eva N.V. Obsaja terminologija: Vo-prosy teorii [Common Terminology: Questions of Theory], Moskva: Nauka, 1989, 246 p.
Холодович А.А. Очерк грамматики корейского языка. М.: Изд-во литературы на иностранных языках, 1954. C. 320.
Holodovic, A.A. Ocerk grammatiki korejskogo jazika [Essay grammar of the Korean language], Moskva, Izdatel'stvo literatury na inostrannyh jazikah, Moscow, 1954, 320 p.
Sohn Ho-min.The Korean Language, Cambridge, Cambridge University Press, 1999, 445 p.
1999. P. 403-425.
Yi Mihyang. Han-jung-il eohwi bigyoreul tonghan hanguk hanjjaeoui teukseong gochal. Eoneohak-yeongu (Overview of Hieroglific lexis in Korean Language by Comparing the Vocabulary of Chinese, Korean and Japanese Languages), Onokvahakëngu, Seoul, 1999. P. 403-425.
