CC BY
119
БУРЯТОВЕДЕНИЕ
УДК 811.512.31:008
© ЕА. Дадуева
О функционально-семантических разрядах каузативных глаголов в бурятском языке
Автор рассматривает семантику разрядов каузативных глаголов в тесной связи с характеристиками субъектов и объектов действия.
Ключевые слова: каузативность, акциональный глагол, каузатор, акционально-каузативный глагол.
E.A. Dadueva
On functionally semantic discharges of causative verbs in the Buryat language
The author examines the semantics of causative verbs discharges in close connection with the characteristics of subjects and objects of action.
Keywords: causativity, actional verb, causer, actional-causative verb.
Бурятский глагол и его грамматические категории всегда являлись предметом пристального изучения ученых [Санжеев; Цыдендамбаев; Дамбуева; Егодурова, 2003, Харанутова и др.]. Исследование бурятского глагола в функционально-семантическом аспекте на сегодня остается одной из актуальных проблем бурятской лингвистики. К одной из таких проблем относится изучение класса каузативных глаголов. Тема каузативности мало исследована в работах бурятских языковедов. Некоторые сведения о каузативности содержатся в работах В.М. Егодуровой, Ю.Д. Бадмаевой, Е.К. Скрибник [Бадмаева; Егодурова, 1995; Скрибник]. Первое самостоятельное изучение каузативности предложено в нашей монографии [Дадуева]. Исследование семантических разрядов каузативных глаголов -тема, достаточно изученная в лингвистике, однако и здесь существует много нерешенных вопросов, а в бурятоведении данная проблема не отражена совсем.
Каузативные глаголы по своим характеристикам чаще всего выражают акциональное значение, что связано с семантикой воздействия на объекты. Как известно, акциональность глагола связана прежде всего со значениями активности субъекта, контролируемости, целенаправленности и воли-тивности его действий. Акциональными глаголами признаются все глаголы, характеризующиеся данными семами. Неакциональность характеризуется через отрицание значений акциональности. Лингвисты констатируют тот факт, что многие глагольные лексемы не поддаются адекватной квалификации, по одним признакам они могут быть отнесены к акциональным, по другим - к неакциональным [Кильдибекова, 1983].
В работе «Проблемы функциональной грамматики» в классе акциональных глаголов выделены две категории глаголов: собственно акциональные глаголы (с субъектом-агенсом действия) и кауза-тивно-акциональные глаголы (с субъектом-агенсом и каузатором). К неакциональным глаголам отнесены глаголы, обозначающие процессы, свойства, состояния и отношения [Проблемы функциональной грамматики, с. 60]. Как видим, каузативные глаголы обозначены в кругу только акциональных глаголов, т.е. подразумевается, что все каузативные глаголы выражают только акциональную семантику, но, как отмечают другие исследователи, в разряде каузативных глаголов оказываются и акцио-нальные и неакциональные глаголы [Золотова, 2004].
На наш взгляд, каузативные глаголы как в русском, так и бурятском языках способны выражать два разных значения - акциональные и неакциональные. В связи с этим предлагаем следующую классификацию для обозначения каузативных глаголов, выражающих данные семантические типы глаголов: акционально-каузативные и неакционально-каузативные глаголы. Эти термины обозначают разряды каузативных глаголов, тогда как термин «каузативно-акциональные глаголы», упоминаемый выше, отражает семантику разрядов акциональных глаголов.
Любой бурятский каузативный глагол имеет как минимум две валентности. Левый актант - субъект действия, правый актант - объект действия. Субъектом действия, названного каузативным глаголом, является каузатор, способный выполнить определенное действие или оказать такое воздействие, которое послужит толчком к ответному действию объекта воздействия (Тэрэ дары Балданиие
еруулбэд (Ч. Цыдендамбаев) 'Они немедленно вызвали Балдана'). Под субъектом-каузатором понимается не только человек, но и неодушевленные предметы, события, хотя, как указывает Е.В. Падучева, «большинство действий может в нормальных условиях выполнять только человек, который и является естественным субъектом для большинства действий. Хотя, скажем, свить гнездо может и птица» [Падучева, с. 72].
Как указывают исследователи, многие семантические признаки, отражающие логико-денотативные аспекты события и его источников остаются «скрытыми» на уровне синтаксиса [Проблемы функциональной грамматики, с. 56]. В бурятском языке на уровне синтаксиса не проводится различий между агенсом и неагенсом. Все семантические признаки содержатся в глаголе, но не получают поверхностного выражения. Конструкции с каузативными глаголами формально являются идентичными, но не являются идентичными по семантике, хотя и выражают общую семантику каузативности. Разница в значениях каузативных глаголов лежит в семантике субъекта-каузатора. Нам представляется, что необходимо учитывать семантику левого актанта каузативного глагола, независимую по отношению к данной ситуации, а именно - принадлежность актанта к определенному семантическому классу, например, лицо/нелицо, одушевленный/неодушевленный и т.п. Хотя считается, что каузативная семантика ориентирована только на объектную интенцию глагола, т.е. главным в семантике каузативного глагола всегда признавалась только его объектность [Кильдибекова, 1985, с. 45]. Мы же считаем, что необходимо учитывать еще и семантику субъекта действия (каузатора). Если в качестве каузатора выступает действующий субъект, оказывающий определенное воздействие и обладающий признаками активности, волитивности и контролируемости, то глагол выражает акционально-каузативное значение, т.е. каузативный глагол в данном случае содержит акциональные значения и включается в класс акциональных глаголов. Как указывал А.М. Пешковский, «всякий глагол прежде всего обозначает действие... Но ведь «действовать» могут только живые существа, все же остальные предметы не «действуют», а только движутся. Живые же существа «действуют» потому, что они движутся по своей воле, произвольно» [Пешковский, с. 98]. Сема активности является одной из ведущих сем данных глаголов. Активность исходит от действующего лица, наделенного волей, определенными намерениями, целями для направления воздействия на выбранный объект. Например: Эжы ухибуугээ кэрюулнэ 'Мать будит ребенка'; Бидэ айлшадаа столдо Иуулгабабди 'Мы усадили гостей за стол'.
Таким образом, субъектом при акционально-каузативном глаголе является действующее лицо. Как пишет В.В. Богданов, «каузация не связана с агентивностью жесткой зависимостью, однако при наличии каузативного предиката чаще всего в качестве одного из аргументов можно ожидать агентив [Богданов, с. 82]. Например: Клоун маниие ехэ баярлуулба 'Клоун очень порадовал нас'. Глагол баяр-луулба имеет в данном примере акционально-каузативное значение, т.е. имеется в виду, что клоун как каузатор делал все возможное для того, чтобы развеселить зрителей, оказывал целенаправленное воздействие активными, контролируемыми действиями. Ср.: Багша ухибуудээ музейдэ асарба 'Учитель привел детей в музей'; Эжы намайе магазинда эльгээбэ 'Мать отправила меня в магазин'; Хубуун номоо стол дээрэ табиба 'Мальчик положил книгу на стол'.
Акционально-каузативные глаголы обозначают целенаправленные действия. Целенаправленность является одним из основных семантических характеристик акциональных глаголов. «Особенность внутрилексических каузативных отношений состоит в том, что они перспективны, т.е. обозначают целеустремленное действие. Каузативное отношение в них запланировано», предусмотрено агентом действия». Каузация «обращена к будущему, к результату действия, его цели, последующему событию» [Арутюнова, 1980, с. 238].
В роли каузаторов также могут выступать не только агенсы, но и отвлеченные понятия - явления, события, действия, качества [Золотова, 2004, с. 166]. В таком случае на первый план выходит неак-циональная семантика глагола. Ср.: Дети радуют нас своей непосредственностью - Непосредственность детей радует нас. Такие глаголы не выражают действий вообще, а лишь обозначают то воздействие, которое оказало то или иное событие, явление на субъект. Акционально-каузативные глаголы обозначают события, предполагающие некоторую динамику, требующую активности субъекта-каузатора. Неакционально-каузативные глаголы не требуют от субъекта-каузатора активности и не обладают признаком целенаправленности. Они обозначают эмоциональные состояния, предусматривают собой реакцию человека на события и явления. Источником эмоций, чувств могут служить люди, их поведение, поступки. Если они выступают в роли каузаторов, то это не значит, что люди своими действиями специально, целенаправленно добивались проявления определенной эмоции объекта.
Акционально-каузативные и неакционально-каузативные глаголы выражают разные типы кауза-
Е.А. Дадуева. О функционально-семантических разрядах каузативных глаголов в бурятском языке
ции. Акционально-каузативные глаголы выражают тип контролируемой или произвольной каузации, а неакционально-каузативные - тип неконтролируемой или непроизвольной каузации. При контролируемой каузации действующее лицо является агенсом, а при неконтролируемой каузации каузатор «не производит действия, а является носителем признака или состояния» [Золотова, 1982, с. 292]. При неконтролируемой каузации предмет, лицо, событие или состояние, актуализированное в контексте как каузирующий субъект, только самим своим существованием вызывает реакцию объекта воздействия, возникновение того или иного состояния. Неодушевленные предметы и явления не способны к произвольному, активному и контролируемому действию. Например: Хабарай наран тэрээниие ехэ баярлуулна 'Весеннее солнце радует ее'. В таких конструкциях каузатор, «выраженный отвлеченным именем (события, явления, качества, состояния), самим своим существованием вызывает непроизвольную реакцию лица - объекта воздействия каузатора и вместе с тем субъекта каузированного состояния» [Золотова, 1982, с. 292]. М.Я. Гловинская называет непроизвольные каузативы «нецеленаправленными» и пишет, что они обозначают те же процессы, что и некаузативные глаголы. Субъект при этих глаголах указывает не деятеля, а причину изменения состояния» [Гловинская, с. 82]. Мы же их называем неакционально-каузативными глаголами и не относим к некаузативным глаголам, т.к. семантика воздействия (основной признак каузативного глагола) у них сохраняется, но при отсутствии сем акциональности - целенаправленности, активности и волитивности.
Таким образом, очевидно, что такие каузативные глаголы, как баярлуулха [обрадовать], гайхуулха [удивлять], кайхашаалгаха [восхищать], зобоохо [утомлять], имеют неакциональное значение в сочетаниях с предметными каузаторами. Здесь уместно привести определение неакциональных глаголов: «... неакциональные глаголы в большей мере выражают события, характерные для внутреннего мира человека: его ощущения, эмоции, желания, умозаключения» [Проблемы функциональной грамматики, с. 60]. Как указывает Т.А. Кильдибекова, «сема каузативности является настолько сильной, что, приобретая ее, в сферу глаголов действия втягиваются глаголы эмоционального состояния и психического воздействия типа взволновать, испугать, расстроить и т.д.» [Кильдибекова, 1985, с. 58]. Нам думается, что невозможно включить в состав акциональных глаголов глаголы эмоционального состояния и психического воздействия, так как они не отвечают признакам акциональности, поэтому предлагаем новый термин - неакционально-каузативные глаголы, который позволяет включить их в разряд каузативных глаголов.
Определенное подтверждение своей позиции находим у Л.М. Васильева, который пишет, что «в класс предикатов состояния входят и их семантические дериваты - каузативы» [Васильев, с. 124]. Он выделяет оппозиции по семам каузативности/некаузативности в структуре лексических классов, входящих в поле глаголов состояния: глаголы эмоционального состояния с каузативным значением «вызывать эмоциональное состояние» (расстроить, сердить, утомлять и т.д.), глаголы со значением «вызывать то или иное ощущение у кого-либо» (раздражать, дразнить, беспокоить и т.д.) и др. Н.Д. Арутюнова также считает, что глаголы психологического воздействия совмещают «логическое значение каузации с указанием на психологическое (эмоциональное, интеллектуальное) состояние объекта (лица), возникающее под влиянием причины, названной в субъекте» [Арутюнова, 1976, с. 153]. В бурятском языке глаголы эмоционального (психологического) воздействия также могут выступать в неакционально-каузативном значении. Например: Дамбын хэлэИэн YгэнYYД камгыень (вин. п.) сошордуулба 'Сказанные Дамбой слова встревожили его жену'; Айлшадай гэнтэ ерэлгэ маниие (вин. п.) ехэ гайхуулба, нYгвв талакаа, баярлуулба 'Внезапный приезд гостей очень удивил, с другой стороны, обрадовал нас'. Субъект, испытывающий эмоции, занимает здесь также позицию прямого дополнения в форме вин. п., а позицию субъекта-каузатора занимает название события, ситуации, которые стали стимулом для появления определенной эмоции, чувства. При помощи неак-ционально-каузативных глаголов сошордуулха, гайхуулха, баярлуулха передается эмоциональная реакция человека на внешние события.
Нами также замечено, что конструкции с акционально-каузативными глаголами могут выражать и непроизвольную каузацию. Происходит это в таких случаях, когда в качестве каузаторов выступают имена стихийных явлений, технических средств, которые одним своим существованием воздействуют на объект (дождь, гроза, буря, автомобиль, поезд и т.п.). Г. А. Золотова называет их «стихийными каузаторами» [Золотова, 2004 с. 192]. Такой субъект не может совершать произвольных, целенаправленных действий. Например: Ьалхин модоной Иалаа хухалба 'Ветер сломал ветку'; Шуурга Иалхин машина XYмэрюулбэ 'Буря опрокинула машину'.
В данных предложениях акционально-каузативный глагол выражает воздействие псевдоактивно-
го субъекта-каузатора на каузируемый объект. К псевдоактивным каузаторам можно отнести такие явления природы, которые воспринимаются как обладающие некоторой силой.
Довольно часто в тексте собственно акциональные глаголы переосмысливаются как неакциональ-но-каузативные глаголы. Значение состояния субъекта можно выразить разными способами. Каузативная конструкция с неакционально-каузативным глаголом в художественной литературе встречается достаточно часто для обозначения состояния человека. Каузативный глагол здесь как бы участвует в дополнительном информировании о глубине и остроте состояния. Ср.: Тэрэ хунэй муу хэкэн ажа-байдал ехэ бэеыень зобоогоо 'Плохие поступки этого человека мучили его совесть'; Дуран гээшэ нэгэ басаганиие ехэ зобоогоо, анхаралтайгаар юумэ хаража шадахагуй болгоо 'Любовь измучила девушку, ослепила ее '. Акциональные в своем исходном значении глаголы мучить и ослепить не выражают в данных примерах акциональное значение. Каузатор здесь не обозначает деятеля. Такие конструкции могут служить в качестве художественных средств, например, гиперболы. Здесь налицо гиперболизация определенного состояния человека (Она очень сильно влюблена). Ср. также: Ненависть буквально съедала ее изнутри; Трудное детство убило все лучшее в нем и т.п.
Еще одним признаком неакционально-каузативных глаголов со значением эмоционального воздействия, замкнутых на характеристике субъекта состояния, можно назвать невозможность сочетания с неодушевленными объектами. Эмоциональные воздействия могут испытывать только одушевленные лица, поэтому предметное дополнение в качестве каузируемого объекта недопустимо. Например, допустимо: Эгээ туруушын сакан ухибуудые ехэ баярлуулба 'Первый выпавший снежок обрадовал ребят'; и недопустимо: Эгээ туруушын сакан энэ гэр ехэ баярлуулба 'Первый выпавший снежок обрадовал дом'. Также каузируемый объект не может быть «действующим объектом», так как при не-акционально-каузативных глаголах объект является всегда одушевленным лицом, который не совершает никаких ответных действий, а только испытывает определенное воздействие пропозиционального каузатора. Например: Узэсхэлэн кайхан хада ууланууд болон баян олзонь тэрэниие гансата баяр-луулхаяа болишобо (М. Жигжитов) 'Прекрасные горы и богатая добыча вдруг перестали его радовать'.
Итак, каузативные глаголы в бурятском и русском языках представляют собой разряд глаголов, включающий в себя глаголы, способные иметь семы акциональности и неакциональности. Если представить понятие действия в виде полевой структуры, то к ядерному типу действия относится «целенаправленное воздействие субъекта на объект, представленное обычно в предложениях трехчленной структуры. Ядерная акциональная структура включает подлежащее, обозначающее конкретный активный, наделенный волею субъект, конкретный объект, подвергающийся воздействию, конкретное время и место действия» [Гак, с. 79]. Акционально-каузативные глаголы находятся именно в ядре поля глаголов действия. Неакционально-каузативные глаголы входят в класс глаголов состояния, обозначающих нецеленаправленные, неактивные, неконтролируемые процессы.
Таким образом, каузативный глагол способен обозначать два совершенно разных смысла - акцио-нально-каузативное и неакционально-каузативное значение. Акционально-каузативные глаголы обозначают активные, целенаправленные, контролируемые (кроме глаголов со стихийными каузаторами) воздействия на каузируемый объект. Неакционально-каузативные глаголы обозначают состояния субъектов, вызванные воздействием пропозициональных каузаторов (событий, явлений). Зона функционирования каузативности не ограничивается только акциональными глаголами, но и включается в обозначение состояния субъектов. В этом и заключается, на наш взгляд, универсальность и уникальность каузативности в языке. Именно уникальность семантики каузативности позволяет выделить каузативные глаголы как самостоятельный функционально-семантический класс глаголов, состоящий из двух разрядов - акционально-каузативных и неакционально-каузативных глаголов.
Литература
1. Арутюнова Н.Д. К проблеме функциональных типов лексического значения // Аспекты семантических исследований. - М., 1980.
2. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. Лексико-семантические проблемы. - М., 1976.
3. Бадмаева Ю.Д. Грамматические категории языка «Сокровенного сказания монголов» (в сопоставлении с бурятским языком). - Улан-Удэ, 2003.
4. Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. - Л., 1977.
5. Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика. - М., 1990.
6. Гак В.Г. Номинация действия // Логический анализ языка. Модели действия / Ин-т языкознания РАН. - М., 1992.
7. Гловинская М.Я. Семантические типы видового противопоставления русских глаголов. - М., 1982.
8. Дадуева Е.А. Функционально-семантическая категория каузативности в русском и бурятском языках. - Улан-Удэ, 2011.
9. Дамбуева П.П. Категория модальности в современном бурятском языке. - Улан-Удэ, 2000.
Л.Д. Шагдаров, Д.Ш. Харанутова. О границах бурятского словообразовательного гнезда
10. Егодурова В.М. Бурятский глагол. - Улан-Удэ, 2003.
11. Егодурова В.М. Типология глагола в бурятском и русском языках (на материале глаголов движения). - Улан-Удэ, 1995.
12. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. - М., 1982.
13. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. - М., 2004. - 544 с.
14. Кильдибекова Т.А. Глаголы действия в современном русском языке. - Саратов, 1985.
15. Кильдибекова Т.А. Структура поля глаголов действия. - Уфа, 1983.
16. Падучева Е.В. Глаголы действия: толкование и сочетаемость // Логический анализ языка. Модели действия / Ин-т языкознания РАН. - М., 1992.
17. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. - М., 1938.
18. Проблемы функциональной грамматики. - СПб., 2003.
19. Санжеев Г. Д. Современный монгольский язык. - М., 1959.
20. Скрибник Е. К. Полипредикативные синтетические предложения в бурятском языке (структурно-семантическое описание). - Новосибирск, 1988.
21. Харанутова Д.Ш. Категория залога в бурятском языке [словообразовательная или формообразующая категория] // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Филология. - 2013. - Вып. 10.
22. Цыдендамбаев Ц.Б. Грамматические категории бурятского языка в историко-сравнительном освещении. - М., 1979. - 148 с.
Дадуева Елена Александровна, преподаватель Бурятского филиала Сибирского государственного университета телекоммуникаций и информатики, кандидат филологических наук.
Dadueva Elena Aleksandrovna, lecturer of the Buryat Branch of the Siberian State University of Telecommunications and Informatics, candidate of philologycal sciences. Тел.: +7-9503861346; e-mail: [email protected]
УДК 811.512.36
© Л.Д. Шагдаров, Д.Ш. Харанутова О границах бурятского словообразовательного гнезда
На материале бурятского языка рассматривается проблема определения границ синхронного словообразовательного гнезда. Представлена точка зрения, что рамки современного словообразовательного гнезда необходимо расширять за счет лексем, исторически связанных с вершиной гнезда и не утративших с ней семантических связей.
Ключевые слова: словообразовательное гнездо, этимологическое гнездо, мотивационные связи, корневая морфема.
L.D. Shagdarov, D.Sh. Kharanutova On boundaries of the Buryat word-formative family nest
The problem of determination the boundaries of the synchronous derivational family nest is considered on the basis of the Buryat language. The position is presented that the scope of the modern word-formative family nest is necessary to expand by lexemes, historically associated with the top of the family nest and that have not lost semantic relations with it.
Keywords: word-formative family nest, etymological family nest, motivational connection, the root morpheme.
В агглютинативных языках корневая морфема может быть формально равна слову, поэтому в бурятском языке проблем с выделением корневой морфемы в большинстве случаев не возникает. Например, в дериватах словообразовательного гнезда с вершинным словом газар легко выделяется корневая морфема газар-: газарша 'проводник', газаргYй 'безземельный', газархдалга 'приземление, безвыходное положение', газарлиг 'приземистый', газархуу 'изобилующий землей', газаршаха 'привыкать к местности', газаршалха 'быть проводником' и т.д. Следует учесть, что такая ситуация наблюдается лишь в некоторой части бурятских слов, в частности, в лексемах, оканчивающихся на согласные, кроме -н, а также на долгие гласные и дифтонги. Например, в современном бурятском языке функционируют слова хажуур 'коса, инструмент', хайша 'ножницы', хазуур 'клещи-кусачки', находящиеся в разных словообразовательных гнездах. По мнению У.-Ж.Ш. Дондукова, эти слова когда-то имели одну корневую морфему ха- со значением «резать что-либо» [Дондуков, 1964, с. 59].
На современном синхронном срезе хажуур 'коса, инструмент' возглавляет словообразовательное гнездо дериватов хажуурдаха '1) косить (косой); 2) ударять косой', хажуурдуулха 'побуд. от хажуурда-ха , хажууршан 'косарь'. Слово хазуур 'клещи-кусачки' находится в одном гнезде с хазаха '1) кусать, откусывать; 2) кусаться; 3) зажать, защепить', хазашаха 'откусывать (быстро, жадно, часто)', хазуулха 'побуд. от хазаха ', хазасагааха 'покусывать, многокр. от хазаха ' У деривата хайша '1) ножницы; 2) режущая часть у косилки, «ножницы»' - другие однокоренные слова: хайшалха '1) обрезать, резать ножницами; 2) стричь', хайшалжархиха 'остричь', хайшалуулха 'побуд. от хайшалха 1) стричься, вырезаться', хайшалагдаха 'страд. от хайшалха 1) стричься, вырезаться', хайшалалга 'стрижка', хайша-
