CC BY
4
S.I. Sharina
The Participle in Ver^^^^ms^ Dialect of the Even Language
The article deals with the composition of participle forms in not having systematic description of VerkhnekolymskiY dialect of the Even language. It turns out that the consist of participle forms in Verkhnekolymskiy dialect has a very distinct differences by Ola dialect and other dialects of the Eastern dialects Even language, and also it has similarities with Western dialects Even language. When analyzing the functioning of participial forms in the dialect is revealed the absence of three participial forms. The use of the participle of possible action which is earlier not noted in grammatical descriptions of a form with an obligation shade is fixed. This article was written on the basis of material which collected during field expeditions in the Verkhnekolymskiy region of the Republic of Sakha (Yakutia) in 2014.
Keywords: the Even language; Verkhnekolymskiy dialect; participle of present, past and future time, the perfect participle, Participle of a possible action with a shade of obligation.
УДК 398(571.56)
Н.В. Покатилова
О фольклорном наследии А.А. Саввина: интеллектуальный контекст и исследовательский подход
Богатейшее рукописное наследие А.А. Саввина большей частью воспринимается как этнографическое по своей общей направленности. Однако экспедиционные материалы А.А. Саввина по «вилюйской» и «северной» группам районов включают в себя фиксацию уникальной фольклорной традиции в ее жанровом многообразии и «живом» тогда еще бытовании. В статье специально рассматривается и уточняется фольклорная составляющая наследия А.А. Саввина - ученого и собирателя. В этой связи актуализируются системные представления исследователя: о фольклоре как определенной целостности, имеющей особые, устные, механизмы функционирования; о соотношении вербальных и невербальных форм проявления традиционной культуры. Впервые ставится вопрос об особенностях исследовательского подхода А.А. Саввина при фиксации им фольклорной традиции, высказывается в связи с этим предположение о влиянии на него идей и методологических принципов Г.В. Ксенофонтова. Все это следует рассматривать в качестве одного из истоков и контекстов формирования исследовательской методологии Саввина-фольклориста. Фольклорная часть наследия А.А. Саввина охватывает разные национальные традиции (якутская, русская старожильческая, эвенская, эвенкийская) в их взаимодействии на Северо-Востоке Сибири, отличается консервацией наиболее архаических текстов традиции.
Ключевые слова: устная традиция, устный текст, научное наследие, методология исследования, исследовательский подход, полевая фольклористика, архаические тексты, традиции, культурные артефакты.
Андрея Андреевича Саввина большей частью воспринимают в качестве собирателя традиционной культуры и преимущественно как этнографа, о чем неоднократно указывал он сам в своей автобиографии [РФ АЯНЦ СО РАН. Ф. 4. Оп. 12. Ед. хр. 90. Л. 16-22] и в анкетных дан-
ных [Там же. Ед. хр. 96. Л. 5-5об.]. Однако огромное рукописное наследие, которое оставил А.А. Саввин, представляет собой не только этнографический, но и богатейший фольклорный материал, зафиксированный им вместе с С. И. Боло в ходе двух экспедиций - Вилюйской
*РФ АЯНЦ - Рукописный фонд Архива Якутского научного центра. © Н.В. Покатилова, 2017
и Северной. К этому следует добавить материалы, собранные А.А. Саввиным самостоятельно по вилюйской группе районов еще в 1934-1935 гг. Тем самым еще задолго до первых экспедиций института, работая учителем (19341936 гг.), а затем инструктором Бюро краеведения в научно-исследовательском Обществе изучения Якутского края (1937 г.), А.А. Саввин самостоятельно занялся собирательской деятельностью. Приступая к экспедиционной деятельности в рамках НИИ языка и культуры при СНК ЯАССР, А.А. Саввин был уже вполне сложившимся исследователем, выработавшим собственные подходы к полевой работе. А.А. Саввин, как вполне сформировавшийся исследователь, фактически определял стратегию научного собирательства в ходе первых экспедиций института. Судя по программным и отчетным документам Вилюйской экспедиции, научное лидерство принадлежало именно ему. Однако до сих пор в должной мере не оценено значение собранного им фольклорного материала, который даже не введен в полном объеме в научный оборот. В достаточной мере не определена ни научная, ни тем более культурная значимость фольклорной составляющей этого материала. Исключением в этой связи является то, что начало системной разработки материалов Вилюй-ской экспедиции А.А. Саввина и С.И. Боло впервые предпринято в рамках одного из базовых проектов НИР сотрудников ИГИиПМНС СО РАН (проект 2017-2020 гг. «Вилюйская экспедиция и ее рецепция в исследовательской традиции ХХ в.»). Одна из целей указанного проекта - научная оценка результатов Вилюй-ской экспедиции и их влияния на становление методов полевой фольклористики и последующее развитие научного собирательства на территории Якутии и шире - всего Северо-Востока Сибири.
В задачи настоящей статьи не входит рассмотрение всего объема фольклорного материала, собранного А.А. Саввиным. На данном этапе разработки рукописного наследия А.А. Саввина более значимым представляется обозначение хотя бы круга методологически важных вопросов, определяющих фольклорную составляющую этого наследия. К этому кругу следует отнести: 1) выявление научной и культурной значимости того широкого контекста, который сто-
ит за первым экспедиционным проектом Института языка и культуры (по документам 1938 г.); 2) постановку, хотя бы в его первом приближении, вопроса об особенностях исследовательского подхода А.А. Саввина при фиксации им фольклорного материала; 3) определение научной значимости собственно фольклорной части рукописного наследия А.А. Саввина. Обсуждение указанных моментов определяет содержание данной статьи.
Долгое время огромная работа, которую проделал А.А. Саввин, рассматривалась только в качестве сугубо собирательской деятельности. Именно такое отношение к А.А. Саввину, как к одному из собирателей, отмечается даже в одной из первых работ историографического плана - «Очерках по якутскому фольклору» Г.У. Эргиса. Неслучайно глава о А.А. Саввине и С. И. Боло была названа автором «Собиратели С. И. Боло и А. А. Саввин» [Эргис, 1974, с. 79-83].
О научном и культурном контексте первого экспедиционного проекта Института языка и культуры (по документам 1938 г.). На самом деле за одним из первых и в то же время достаточно масштабных проектов Института языка и культуры, несмотря на малое число участников экспедиции, стояла длительная и незаметная работа почти всех его сотрудников. В течение двух лет разрабатывались инструкции и программа собирания фольклора, определялся маршрут и наиболее интенсивные ареалы распространения устной традиции. С самого начала планируемая экспедиция носила комплексный характер, соединяя в себе цель фиксации этнографического, фольклорного и языкового (диалектологического) материала. В целом следует признать, что та исследовательская команда, которую создал основатель института -П.А. Ойунский, принципиально не укладывалась в рамки узкой специализации. В приоритетных для института проектах участвовали все сотрудники, независимо от того, в каком секторе они работали. Сама идея значительного по своим целям и задачам проекта, заметим -не по собиранию, а именно по фиксации существующей традиции - принадлежала первому директору ИЯиК - П. А. Ойунскому. За тем или иным приоритетным мероприятием и его тщательной подготовкой стояла вся команда первого директора-организатора. Так было с под-
готовкой первого экспедиционного проекта ИЯиК (1936-1938 гг.), так было и с разработкой проекта по созданию «сводного текста» олонхо (1940-1941 гг.). Именно в контексте этой ситуации, связанной с личностью и идеями П. А. Ой-унского, следует рассматривать реализацию целей и задач Вилюйской экспедиции Саввина -Боло. В Рукописном фонде Архива ЯНЦ СО РАН сохранились документальные подтверждения «последствий» для института ареста П. А. Ойунского - в виде резолюции Общего собрания, где первым пунктом шло постановление о необходимости «немедленно уволить Саввина и Боло» [РФ АЯНЦ СО РАН. Ф. 5. Оп. 5. Д. 23. Л.14]. Показательно, что оба кандидата на увольнение находились в это время в научной командировке - в экспедиции по вилюй-ской группе районов. Хотя в приказе по институту официальной формулировкой значилось «несоответствие по образованию» [Там же. Л.14об.], А.А. Саввина должности младшего научного сотрудника, в действительности же подразумевалась идейная близость исследователя взглядам и научной позиции первого директора ИЯиК.
Г. В. Ксенофонтов и А.А. Саввин: к проблеме научной преемственности. В указанном контексте следует учесть еще один, немаловажный фактор, предопределивший результаты экспедиционной деятельности А.А. Саввина. Речь идет о влиянии на исследователя идей Г.В. Ксе-нофонтова. В своей автобиографии А.А. Саввин подчеркивает роль самообразования в формировании его исследовательского подхода. В самостоятельном изучении «теоретических работ» по этнографии на первом месте был, по всей видимости, Г.В. Ксенофонтов и «круг иркутских этнографов». Есть смысл в некотором предположении, что именно исследовательская позиция Г.В. Ксенофонтова, полевая практика 1920-х гг., обобщенные в ряде его работ того времени, во многом повлияли на становление Саввина-исследователя, а затем - и собирателя. Разумеется, у нас нет каких-либо прямых свидетельств того влияния на личностном уровне. Однако имеющиеся данные, хотя и достаточно косвенные, все же свидетельствуют об определенных перекличках между Г.В. Ксенофонто-вым и А.А. Саввиным в методологических подходах при изучении традиционной культуры в
полевых условиях. Изначальный интерес Саввина-собирателя к комплексным явлениям культуры, типа шаманского камлания, по всей видимости, сформировался не без влияния целостных, методологически значимых, представлений Г.В. Ксенофонтова о характере научно-исследовательской работы и о специфике полевой работы. Однако тема «Г.В. Ксенофонтов и А.А. Саввин» требует специальной научной разработки и может быть освещена в отдельных статьях.
«Шаманские мистерии» и вербальные тексты фольклора: об особенностях исследовательского подхода А.А. Саввина. Еще не
вернувшегося с Вилюйской экспедиции А.А. Саввина (в конце октября 1938 г.) не только уволили из числа научных сотрудников Института языка и культуры, но и часто упрекали в особой избирательности при сборе фольклорного материала. Вплоть до 1940-х гг. ему вменяли в вину «буржуазный уклон» при фиксации «тойонатского» фольклора преданий, записи наиболее архаических форм и жанров вместо «советского» фольклора, но самым значительным обвинением стали записи так называемых «шаманских мистерий».
В первоначальном, кратком варианте «Отчета Вилюйской экспедиции в 1938 году», написанном А.А. Саввиным сразу по возвращении из экспедиции, содержится ряд моментов, определивших его исследовательский подход к фольклору. Показательно, что отчет написан на русском языке. Приведем несколько выдержек из него:
1. «Фольклор, как и сама жизнь и идеология народа, постоянно видоизменяясь как по своей форме, так и по содержанию, требует систематического и постоянного сбора» [РФ АЯНЦ СО РАН. Ф. 4. Оп. 12. Ед. хр. 90. Л. 8].
2. «/.../ Некоторые уголки Вилюя, как Ма-стах и Сунтар, по своим специфическим условиям являются местами, где шаманизм более, чем в других местах, сохранил свои первоначальные черты» [Там же].
3. Говоря о специфике обрядовых песен, А.А. Саввин замечает: «Очевидно, этот своеобразный вид устного народного творчества, мы застали в стадии угасания» [Там же. Л. 10].
4. В конце своего краткого отчета автор высказывается достаточно лаконично, но в то же
время емко: «По вопросам сбора фольклора и методики его записи в ряде мест сделаны доклады» [Там же. Л. 14]. Последнее замечание свидетельствует о системном характере всей полевой деятельности А.А. Саввина, включавшего разные стороны собирательской деятельности, в том числе подразумевается создание целой сети корреспондентов института, уже в ходе экспедиции получивших научные консультации и определенные навыки научного собирательства.
5. Фольклор, в его наиболее «пережиточном состоянии», сохраняет, по мнению А.А. Саввина, «первоначальные черты» шаманизма. Причем, речь идет о сохранении этих черт в конкретных местностях (в данном случае Мастах и Сунтар), где очевидно наличие мифологически выраженной локальной ритуальной традиции. Концептуально то, что исследователь не столько описывает эту традицию, сколько поднимает в связи с ней вопрос об особенностях носителей этой традиции. На первый план в его концепции выдвигается фигура «исполнителя» шаманской мистерии, человека, совмещающего в себе функции шамана и сказителя, обладающего «хорошей памятью и поэтическим талантом». Именно такие люди «вполне объяснимо» ставились слушателями («населением», то есть воспринимающей средой) «выше рядовых шаманов». Саввин-исследователь показывает и объясняет на примере одного лишь эпизода из полевой практики, почему запись шаманского камлания была сделана у кутуруксутов, своеобразных «профессиональных помощников», в роли которых выступали практикующие сказители. Именно они «могут лучше запоминать и заклинания, и обрядную сторону мистерий, чем какой-нибудь рядовой шаман и, безусловно, стоять выше его» [Там же. Л. 11-12].
В приведенных фрагментах предварительного отчета А.А. Саввина речь идет о специфике фольклорного собирательства, о понимании фольклора как целостности традиционной культуры, наконец, впервые А.А. Саввин «стягивает» в одно целое как вербальные, так и невербальные формы проявления этой целостности. Плоскостью же их сопряжения становится ритуальное действо шаманского камлания, обозначаемого понятием «шаманской мистерии», восходящим к представлениям Г.В. Ксенофон-това в его работах 1928-1929 гг., где обобщены
его полевые записи и дневники [Ксенофонтов, 1992]. По многочисленным комментариям к записям фольклорных вариантов, сделанным Саввиным-собирателем, можно судить о тех представлениях, которые уже сформировались у него как исследователя традиционной культуры. Устойчивыми в этих представлениях оказываются глубина понимания неразрывного единства обрядово-ритуальной и мифологической целостности устной традиции и культуры в целом, взаимосвязанность всех ее элементов и форм проявления (обрядовых, словесных и др. составляющих), видоизменяемость самой традиции, разграничение в ней «прошлого» и «настоящего», особенности отражения в «создаваемых» и воспроизводимых устных «текстах культуры» личности носителя / сказителя / шамана.
О научной значимости собственно фольклорного наследия А.А. Саввина.
Фольклорная составляющая наследия А.А. Саввина до сих пор еще остается в тени общей этнографической направленности научных поисков исследователя. Между тем по документальным и текстовым данным экспедиций А.А. Саввина вырисовывается достаточно полная картина его собственно фольклорного наследия. Его полевые исследования сыграли исключительно важную роль в развитии фольклористики в Якутии, в особенности в период ее становления и самоопределения в кругу гуманитарных наук, изучавших традиционную культуру. Однако до сих пор корпус фольклорных артефактов, собранных А.А. Саввиным, представлен в научном освещении фрагментарно и в достаточно дискретной форме репрезентации лишь отдельных жанров (сказка, эпос олонхо) и вне общего контекста функционирования всей жанровой целостности традиции, ее текстовых и, в особенности, внетекстовых реалий. Между тем материалы, прежде всего, первого экспедиционного проекта Института языка и культуры, представленного в документах и текстах Ви-люйской экспедиции, свидетельствуют о комплексном характере этого проекта, о полифункциональности именно его «фольклорной» части. Связано это было с тем, что в основе исследовательской стратегии А.А. Саввина обнаруживаются черты преемственности с такой концептуальной идеей Г.В. Ксенофонтова, как целостное понимание «устной культуры» бес-
Н. В. Покатилова
письменного народа. В понятие «устной культуры» (по Ксенофонтову) входит целый комплекс представлений о традиционной культуре в целом, о соотношении «бесписьменного» и «письменного» периодов цивилизации, о сохранении якутским этносом «древней степной культуры» в «северных» условиях, о синкретическом единстве шаманской и поэтической традиций, их общих истоков в культуре. Показательно, что обзор «современного шаманизма аборигенов Сибири» в типологической соотнесенности с мифологическими воззрениями народов Средиземноморья Г.В. Ксенофонтов заканчивает символическим заключением: «Крылатый пегас и вопросы культуры» [Там же, с. 304-309].
Полевая работа в условиях сплошной «бесписьменной» традиции методологически оказывается производной от исходного понимания специфики «устности» традиционной культуры. Именно поэтому Г.В. Ксенофонтов одним из первых разработал принципы научной паспортизации, сохраняя имена носителей традиции и впервые фиксируя «внетекстовые» данные устных памятников и культурных артефактов. В полевых исследованиях Г.В. Ксенофонтова доминировало изучение шаманского фольклора и впервые представлены целостные записи шаманских камланий. Драматическое действие «шаманских мистерий» впервые фиксируется как сложный, полифункциональный процесс. В основе этого процесса - понимание целостного характера устной культуры, системность ее функционирования и фигура носителя этой традиции, в определенных моментах соотносимого со сказителем в фольклоре. Все эти представления нашли продолжение в исследовательской позиции А. А. Саввина, в его понимании устной традиции и культуры в целом. Те же принципы научной работы с носителем / исполнителем / сказителем и кропотливая фиксация многих факторов вне самого «текста» в виде примечаний (хос бэлиэ) и замечаний собирателя после сеанса исполнения (хос этии) доведены у А. А. Саввина до логической завершенности записи. Если в записях Г. В. Ксенофонтова именно «личность шамана, как центральной фигуры шаманистических представлений» [Ксенофонтов, 1992, с. 37] становится определяющей, то у
А. А. Саввина, независимо от жанра и объема записываемого текста, такой фигурой может стать любой носитель традиции в том случае, если его «текст» отличается «древностью происхождения», а также характеризуется удержанием и консервацией наиболее архаических представлений мифоритуального прошлого. Именно такой принцип работы был характерен, например, для А. А. Саввина при записи им малых жанров. Следует в этой связи подчеркнуть, что А. А. Саввин одним из первых зафиксировал малые жанры и формы фольклора, было отмечено еще Г.У. Эргисом в его историографическом обзоре [Эргис, 1974, с. 82]. Выбор А. А. Саввиным якутского чабыргах и его наиболее архаических разновидностей (детские считалки с «яйцом», лабысха, балтаса и др.) был связан с тем, что они восходят, по мнению исследователя, к древнейшему слою ритуальных заклинаний.
Таким образом, в полевой практике А. А. Саввина были задействованы сходные с методологией Г. В. Ксенофонтова принципы работы над артефактами «устной культуры». Когда-то еще в 1928 г. Г.В. Ксенофонтов заметил по поводу будущих исследователей устной традиции: «На издаваемые материалы собиратель смотрит как на научную разведку и общую программу для работ следующих, более счастливых исследователей, которые смогут работать при лучших условиях как в смысле общественной поддержки, так и сочувствия научных органов» [Ксенофонтов, 1992, с. 38]. Эти слова в полной мере относятся к продолжателю его научных традиций - Андрею Андреевичу Саввину, о чем свидетельствует коллекция культурных артефактов, собранная им уже в первую -Вилюйскую - экспедицию 1938 г.
Литература
Ксенофонтов Г.В. Шаманизм. Избранные труды (Публикации 1928-1929 гг.). - Якутск: ТПФ «Север-Юг», 1992.
РФ АЯНЦ СО РАН - Рукописный фонд Архива Якутского научного центра СО РАН. Ф. 4. Оп. 12; Ф. 5.
Оп. 5.
Эргис Г. У. Очерки по якутскому фольклору. - М.: Наука, 1974. - 402 с.
N.V. Pokatilova
About the Folklore Heritage of A.A. Savvin: Intellectual Context and Research Approach
The richest manuscript heritage of A.A. Savvin is mostly perceived as ethnographic in its general orientation. However, the expedition materials of A.A. Savvin's "Viluy" and "Northern" groups of districts include the fixation of a unique folklore tradition in its genre variety and "living" then existence. The article specifically examines and clarifies the folklore component of the heritage of A.A. Savvin-scientist and collector. In this regard, the system's representations of the researcher are updated: the folklore of a certain integrity, with having specific, oral, mechanisms of functioning; the ratio of verbal and nonverbal forms of expression of traditional culture. For the first time the question is raised about the features of the research approach of A.A. Savvin when fixing them folk tradition, in this connection, the hypothesis about the influence of ideas and methodological principles of G.V. Ksenophontov. All of this should be considered, as one of the sources and contexts of the formation of the research methodology of Savvin-folklorist. Folklore part of the heritage of A.A. Savvin covers different national traditions (Yakut, Russian old-timer, Even, Evenk) in their interaction in North-Eastern of Siberia, is characterized by the preservation of the most archaic texts of the tradition.
Keywords: oral tradition, oral text, scientific heritage, research methodology, research approach, field folklore, archaic texts of tradition, cultural artifacts.
