CC BY
2
УДК 101.1
DOI 10.24147/1812-3996.2023.28(3).17-22
О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ РАЗМЕРНОСТИ ФИЛОСОФИИ И НАУЧНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ
Н. А. Черняк
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, г. Омск, Россия
Информация о статье
Дата поступления 02.05.2023
Дата принятия в печать 02.05.2023
Дата онлайн-размещения 31.08.2023
Аннотация. В статье анализируется проблема взаимоотношения естествознания и философии с точки зрения их роли в решении фундаментальных, значимых для человека общемировоззренческих проблем - смысла человеческого существования, цели и предназначения человека, его истории и свободы. Анализируются основополагающие принципы классического рационализма, на почве которого шло развитие новоевропейской философии и естествознания. Дается оценка тому варианту разрешения кризиса науки и философии, который был предложен трансцендентальной феноменологией Э. Гуссерля.
Ключевые слова
Рационализм, телос, объективизм, натурализм, трансцендентальная феноменология
ON THE HUMAN DIMENSION OF PHILOSOPHY AND SCIENTIFIC RATIONALITY
N. A. Chernyak
Dostoevsky Omsk State University, Omsk, Russia
Article info
Received 02.05.2023
Accepted 02.05.2023
Available online 31.08.2023
Keywords
Rationalism, telos, objectivism, naturalism, transcendental phenomenology
Abstract. The article analyzes the problem of the relationship between natural science and philosophy from the point of view of their role in solving fundamental worldview problems that are significant for a person - the meaning of human existence, the purpose and purpose of a person, his history and freedom. The fundamental principles of classical rationalism are analyzed, on the basis of which the development of New European philosophy and natural science took place. An assessment is given of the variant of solving the crisis of science and philosophy, which was proposed by E. Husserl's transcendental phenomenology.
В одной из своих ранних работ К. Маркс, касаясь взаимоотношения философии и науки, констатирует: «естественные науки развернули колоссальную деятельность и накопили непрерывно растущий материал. Но философия осталась для них столь же чуждой, как и они оставались чужды философии. Кратковременное объединение их с философией было лишь фантастической иллюзией. Налицо была воля к объединению, способность же отсутствовала. Но зато... практически естествознание посредством промышленности ворвалось в человеческую жизнь,
преобразовало ее и подготовило человеческую эмансипацию, хотя непосредственно оно вынуждено было довершить обесчеловечение человеческих отношений» [1, с. 124]. Итак, технико-технологическая экспансия мира, в которой естествознание получило свое полномасштабное предметное воплощение, довершила то, что Маркс назвал обесче-ловечением человеческих отношений. Может показаться, что то, о чем говорит молодой Маркс, является метафорой или преувеличением. Но то, что Маркс имел в виду, позднее стало вполне очевид-
ным фактом: наука постепенно превращается в служанку материального производства. Целью науки становится постоянное и систематическое обновление, модернизация технической базы материального производства, разработка общетеоретических и специальных знаний для создания технических инноваций. Появляется необходимость в «технических науках», непосредственно связанных с нуждами материального производства.
Безусловно, изменение социально-экономической структуры общества нашло свое отражение в формировании специфического статуса науки. Как пишет Г. Волков, «общество, которое центром притяжения всех своих интересов сделало вещь, товар, а человека - лишь средством увеличения этого богатства, такое общество закономерно культивировало и соответствующую науку: науку как объект эксплуатации, средство увеличения прибылей» [2].
Осуществленный Марксом анализ глубинного социально-исторического явления - отчуждения -показал всю степень обесчеловечения человека в условиях господства промышленного и финансового капитала, выросшего на технико-технологической базе с использованием научных достижений. Капитал, как умноженная производительная сила, превращается в вещную силу, вышедшую из-под контроля человека и подчинившую его себе. Он «представляется индивидам уже не как их собственная объединенная сила, а как некая чуждая, вне их стоящая власть, о происхождении и тенденциях развития которой они ничего не знают; они, следовательно, уже не могут господствовать над этой силой» [3, с. 26]. Маркс, проанализировав различные формы отчуждения, резюмирует: «отчужденный труд, принижая самодеятельность, свободную деятельность до степени простого средства, тем самым превращает родовую жизнь человека», все богатство человеческой родовой сущности «в средство для поддержания его физического существования» [1, с. 94].
Возникает вопрос: этот феномен обесчеловече-ния человека - случайный, побочный эффект эмансипации или закономерный продукт развития науки, техники, технологий, вторгшихся в человеческую жизнь? Следует сказать, что сам Маркс в период раннего творчества не избежал романтических иллюзий: он считал, что техническая ориентация науки привела к революционным последствиям не только в сфере техники и науки, но и в истории становления человечества в целом. Техника становится опредме-ченной силой знания и всех сущностных сил человека. «Мы видим, что история промышленности и
предметное бытие промышленности являются раскрытой книгой человеческих сущностных сил,.. поэтому природа, какой она становится - хотя и в отчужденной форме - благодаря промышленности, есть истинная антропологическая природа. ... Сама история является действительной частью истории природы, становления природы человеком. Впоследствии естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука» [1, с. 123-124].
Проблема, обозначенная Марксом, - взаимоотношение философии и науки и их роль в европейской истории - почти сто лет позднее стала предметом специального исследования в последних произведениях Э. Гуссерля, в частности, в его трактатах «Кризис европейского человечества и философия» и «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология».
Гуссерль отмечает, что тема последнего трактата - кризис европейских наук - может на первый взгляд показаться надуманной: успехи естествознания конца XIX - начала XX в. продемонстрировали исключительную значимость влияния позитивных наук на мировоззрение современного человека. «Это завораживающее влияние растет вместе с "благосостоянием", зависящим от позитивных наук». Но «вместе с тем констатация этого влияния влечет за собой равнодушное самоотстранение от вопросов, действительно решающих для всего человечества. Наука - и это постоянно можно слышать - ничего не может сказать нам о наших жизненных нуждах. Она в принципе исключает вопросы, наиболее животрепещущие для человека, брошенного на произвол судьбы в наше злосчастное время судьбоносных преобразований, а именно вопросы о смысле или бессмысленности всего человеческого существования. .Но можно ли смириться с этим? И можно ли жить в мире, где историческое событие - непрерывная цепь иллюзорных порывов и горьких разочарований?» [4, с. 547-548].
Следует отметить, что причина, которая побудила Гуссерля говорить о кризисе наук, - это не собственно состояние современного естествознания с его впечатляющими результатами, а ситуация «радикального жизненного кризиса европейского человечества», немаловажную роль в котором сыграло естественнонаучное знание и философия. В чем же нашел свое выражение этот кризис и каковы его причины?
Для поиска ответа на эти вопросы Гуссерль обращается к истории становления духовной Европы:
«Европа» здесь имеет не узко географический смысл, и к ней принадлежат, например, Соединенные Штаты и не относятся эскимосы или индейцы. Суть установки европейского человечества, сформировавшейся еще в древней Греции, - нацеленность на бесконечное. «Наше европейское человечество. -отмечает Гуссерль в Венском докладе. - обладает врожденной энтелехией, господствующей в измененных образах Европы и придающей ему смысл развития к идеальному образу жизни и бытия как к вечному полюсу. ... Духовный telos европейского человечества... лежит в бесконечности, это бесконечная идея, к которой в сокровенности. устремлено все духовное становление. Поскольку в ходе развития он был осознан как telos, он становится необходим и практически, как желаемая цель, в результате чего введена новая, высшая ступень развития, состоящая под водительством нормы, нормативной идеи» [4, с. 633].
Уже бескомпромиссный Ф. Ницще почти за полвека до последних работ Гуссерля вынес приговор западноевропейской культуре своим вердиктом «Бог умер», уже О. Шпенглер в своем знаменитом произведении состояние европейской цивилизации отчеканил в формулу «закат Европы», уже Х. Ортега-и-Гассет выявил и аттестовал масштабные социально-исторические изменения в западной Европы как «восстание масс». Однако Гуссерль идет дальше. Его интересуют глубинные причины того состояния европейского духа, которые привели к кризису. «Величайшая опасность для Европы - это усталость», следствием которой может стать «закат Европы в отчуждении ее рационального жизненного смысла, ненависть к духу и впадение в варварство» (там же). В этой связи он и предпринимает масштабное исследование «кризиса европейского существования».
План этого предприятия таков: «чтобы постичь противоестественность современного "кризиса", нужно выработать понятие Европы как исторической телеологии бесконечной цели разума; нужно показать, как европейский "мир" был рожден из идеи разума, т. е. из духа философии. Затем кризис может быть объяснен как кажущееся крушение рационализма. Причина затруднений рациональной культуры заключается. не в сущности самого рационализма, но лишь в его овнешнении, в его извращении натурализмом и объективизмом» (там же). В письме Р. Ингардену от 10 июля 1935 г. Гуссерль пишет о своем венском докладе: «Вторая часть: основание кризиса, развернувшегося с конца XIX века, основание несостоятельности философии и ее ветвей,
современных частных наук, - их неспособности исполнить свое призвание (свою телеологическую функцию): дать нормативное руководство более высокому человеческому типу, который как идея должен был развиться в Европе исторически [5, с. 6].
Исследование условий этого фундаментального экзистенциального кризиса и составляет главную цель последних работ Гуссерля. Поскольку духовный мир Европы родился из «идеи разума», философии, то и причины кризиса европейского существования следует искать в специфическом состоянии философии и рационального познания. И, как вытекает из вышесказанного, одной из причин его явилось искажение сущности рационализма как принципа, лежащего в основании философии и естествознания и, в целом, европейского духа. «Кризис науки» рассматривается Гуссерлем как утрата ею своей жизненной значимости.
Еще в античности, по мнению Гуссерля, сформировалась особая «философская» форма существования, получившая свое полновесное воплощение в европейском духе, - «стремление сделать свободным себя и свою жизнь, построить ее правила, исходя из правил чистого разума, из философии. ... Разумное постижение мира, свободное от всякой связи с мифом и традицией вообще, должно быть реализовано в универсальном познании мира и человека, абсолютно лишенном каких-либо предрассудков и постигающем в самом мире исключительно разум, ему внутренне присущий, его телеологию и его высочайший принцип - Бога» [4, с. 549].
В эпоху Ренессанса и на заре Нового времени эта установка получила концептуальное оформление на фоне развивающегося естествознания с его идеалом логически и математически обоснованного знания, принципами объективности и доказательности истины. Элементами этой установки были, во-первых, идея рационального бесконечного универсума, мира идеальных объектов, согласно которой целостность мира - это рациональная целостность, во-вторых, идея математизации естествознания, распространяющейся на бесконечность. В этих условиях «новая философия, начиная с Декарта, стремилась к тому, чтобы все вопросы о смысле постичь строго научно, построить единую теоретическую систему с помощью аподиктически очевидной методики и рационального исследования, бесконечно развертывающегося и иерархически упорядоченного» [4, с. 550]. Значение этой эпистемологической установки чрезвычайно велико: она, по существу, определила стандарты и критерии научного и фило-
софского мышления на последующие три века. Важную роль в формировании этих стандартов сыграла математика с ее особой способностью к идеализации. Посредством идеализации стало возможным «создавать чистые идеальные сущности, конструировать новые формы с помощью уже данных ранее элементарных фигур, превратить операции, с помощью которых они создаются в однозначные, интерсубъективные и продуктивные методы, а также конструктивно создавать все общие мыслимые идеальные формы с помощью априорного, всеохватывающего системного метода» [4, с. 572]. Гуссерль далее замечает, что благодаря этому, математика «создала идеальную объективность с помощью идеализации физического мира и ее пространственно-временной оформленности... она создала объективный мир в подлинном смысле слова, а именно бесконечную тотальность идеальных предметностей, определяемых методически всегда однозначно [4, с. 578-579].
Особая роль в математизации научных представлений о природе, по мнению Гуссерля, принадлежит Галилею. Именно он осуществил замещение единственно реального, опытно воспринимаемого и данного в опыте мира - мира нашей повседневной жизни - миром идеальных сущностей, который обосновывается математически. Галилей утвердил мысль, «согласно которой все специфически чувственные качества должны рассматриваться как реальное обнаружение математических индикаторов, процессов, присущих идеальным формам, всегда принимаемых как нечто само собой разумеющееся. Бесконечная природа - этот конкретный универсум каузальности, стала своеобразной прикладной математикой» [4 с. 585]. Следствием все более утверждающихся в науке математических методов исследования, явилось, по мнению, Гуссерля, «систематическое, априорное мышление, полностью свободное от всякой связи с чувственно воспринимаемой действительностью, размышление о числах вообще, числовых отношениях, числовых законах» [4, с. 594-595].
Однако так понимаемая рациональность и основанная на ней натуралистическая и объективистская методология науки несли в себе определенную ограниченность. Гуссерль пишет, что этот рационализм был наивным, овнешненным, натуралистическим, физикалистским. Как следствие и продолжение этих недостатков на рубеже XIX - начала XX в. формируется позитивистская методологическая установка, которая связывает рациональность, объ-
ективность и истинность знания исключительно с фактичностью мира и отбрасывает все вопросы, относящиеся к метафизике как ненаучные. Это - так называемые высшие и предельные вопросы, которые «выходят за границы мира, отождествляемого с универсумом фактов». Сведение науки к «фактологии» лишает ее всеобщей значимости и универсальности. Как пишет Гуссерль, «загадкой всех загадок» становится проблема разума: «при этом разум - это общее обозначение "абсолютных", "вечных", "надвременных" и "безусловно" значимых идей и идеалов» [4, с. 551]. Скепсис науки относительно возможности самой метафизики, крах веры в универсальную философию привело к крушению веры в разум, а вместе с этим - в смысл и телос (цель) человечества. Построение естественнонаучного и философского знания на почве рационализма, принявшего ограниченную форму натурализма (физика-лизма) и объективизма, и стало причиной кризиса западноевропейского естествознания и философии.
Существенным проявлением кризиса естествознания рубежа веков стала отдаленность науки от непосредственного человеческого опыта и утрата ею связи с жизненным миром. Гуссерль замечает, что с самого своего возникновения естествознание, а также связанная с ним геометрия должны были служить целям, которые заключены в этой жизни и должны быть соотнесены с жизненным миром. Но в геометрической и естественнонаучной математизации идеализация предметности приводит к замещению жизненного мира таким образом, что подлинный смысл методов, формул, теорий остается непонятным. При этом естествоиспытатель не отдает себе отчета в том, что основанием субъективной работы его мысли является окружающий жизненный мир. Жизненный мир предполагается как почва, поле его деятельности, в котором только и имеют смысл его проблемы и способы мышления. Гуссерль заключает: «отсутствовал и до сих пор отсутствует подлинно очевидный самоотчет активно-познающего субъекта не только о том, что он сделал нового, о том, чем он занимается, но и о всех импликациях смысла, .он не отдает себе отчета в устойчивых предпосылках своих конструкций, понятий, принципов, теорий» [4, с. 605].
Итак, кризис науки заключается в том, что наука оставляет без прояснения собственные допущения и импликации, отрывает их от жизненного мира как универсума смыслов, натурализирует мир.
Выход из кризиса науки Гуссерлю представляется в трансцендентальной феноменологии, которая
«преодолевает натуралистический объективизм единственно возможным способом, а именно: философствующий начинает от собственного Я, понимаемого чисто как производитель всех смысловых значений, по отношению к которым он становится чисто теоретическим наблюдателем» [4, с. 664]. Задача философии заключается в том, чтобы прояснить остающиеся вне поля внимания научного и обыденного мышления предпосылки - как мир «дается» человеку в актах сознания. С точки зрения Гуссерля, невозможно рассматривать мир вне его корреляции с сознанием. Он пишет, что «бессмысленна попытка постичь универсум истинного бытия как нечто находящееся вне универсума возможного сознания, возможного познания, возможной очевидности, соединяя друг с другом эти два универсума лишь внешним образом. Они оба сущностно связаны друг с другом» [4, с. 427].
Нужно сказать, что в своем обосновании трансцендентальной феноменологии Гуссерль следует за Кантом: о предметах мы знаем не иначе, чем через посредство познавательной деятельности (другого способа «пробиться» к миру не дано), поэтому следует признать неотделимость предметности от деятельности сознания и начать с этой неразложимой целостности, когда их единство дано как очевидный факт.
Для Гуссерля является безусловным тот факт, что в познавательном процессе предметность как таковая проявляет себя как определенное сущее исключительно в соотнесении его с сознанием и только в такой корреляции оно становится очевидным и понятным. А для этого необходимо изучение всего сознания, так как оно во всех своих образованиях переходит в возможные функции познания. Опираясь на трансцендентальную философию Канта, Гуссерль заключает: «если теория познания хочет. исследовать проблемы отношения между сознанием и бытием, то она может иметь при этом в виду только бытие как коррелят сознания, как то, что нами "обмыслено" сообразно со свойствами сознания. .Всякий род предметов, которому предстоит быть объектом разумной речи. и научного познания, должен сам проявиться в познании, т. е. в сознании и, сообразно смыслу всякого познания, сделаться данностью». Отсюда следует, что «изучать какой-нибудь род предметности в его общей сущности. - значит проследить способы его данности в сознании и тем самым исчерпать его существенное содержание в соответствующих процессах "приведения к ясности"» [4, с. 684-686]. Тем самым, именно
наука о сознании (феноменология) должна предварять всякое другое научное знание.
Таким образом, исходным пунктом феноменологического анализа являются «данности сознания» или «феномены». Автор феноменологии отдает отчет в том, что предметности сознания и предметы «сами по себе» не одно и то же, но считает разговор о последних, как обладающих независимым от сознания существованием, нонсенсом. Поэтому, с точки зрения Гуссерля, говорить о каких-либо бытийных структурах вне сознания бессмысленно. Мир, предметность в феноменологии могут быть представлены лишь как корреляты сознания или смысловые образы.
Характеризуя основные пункты трансцендентально-феноменологической установки, Гуссерль выражает надежду на то, что именно «в этой установке возможно построение абсолютно независимой науки о духе в форме последовательного самопонимания и понимания мира как продукта духа. Ratio, о котором мы рассуждаем, есть не что иное, как действительно универсальное и действительно радикальное самопознание духа в форме универсально ответственной науки, развивающейся в новом модусе научности, где находят себе место все мыслимые вопросы - о бытии, о нормах, о так называемой экзистенции» [4, с. 664]. В заключении первой части своего доклада «Кризис европейского человечества и философия» Гуссерль указывает на роль и основную функцию философии, это - «функция свободной и универсальной теоретической рефлексии, охватывающей также все идеалы и всеобщий идеал, т. е. универсум всех норм. Философия должна всегда выполнять в европейском человечестве свою функцию - архонта всего человечества» [4, с. 652].
Подводя итоги, следует сказать, что ни до Гуссерля, ни после него в новейшей философии никто так прямо и открыто не ставил проблему ответственности науки и философии перед произведшим их человечеством. Ни у кого из представителей философии этого периода так трагично не звучала нота о самоответственности философов. «В философии мы -функционеры человечества, как бы мы не хотели отречься от этого. Полная личная ответственность за наше собственное личное бытие как философов одновременно включает в себя личностное призвание и ответственность за истинное бытие человечества, предстающего как бытие, направленное к цели (Telos)» [4, с. 561]. События первой половины ХХ в. показали всю правоту и значимость манифеста Гус-
Вестник Омского университета 2023. Т. 28, № 3. С. 17-22
-ISSN 1812-3996
серля о необходимости формирования новых принципов научной рациональности и философии как универсума всех норм и смыслов в деле служения идеалам разума, истины и свободы. И эти принципы
должны быть человекоразмерны, т. е. соотнесены с жизненно-значимыми смыслами и ценностями человека.
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Маркс К., Энгельс Ф, Экономическо-философские рукописи 1844 года // Соч. 2-е изд. М. : Госполитиздат, 1974. Т. 42. 535 с.
2. Волков Г. У колыбели науки. URL; https://kniga-onNne.com/books/nauchnye-i-nauchno-populjamye-knigi/istorija/page-45-186616-genrih-volkov-u-kolybeli-nauki.html.
3. Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв. : в 3 т. М. : Политиздат, 1979. Т. 1. 640 с.
4. Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философия. Философия как строгая наука. Мн. : Харвест ; М. : АСТ, 2000. 752 с.
5. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. СПб. : Владимир Даль, 2004. 399 с.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ
Черняк Наталья Алексеевна - доктор философских наук, доцент, профессор кафедры теологии, философии и культурологии, Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, 644077, Россия, г. Омск, пр. Мира, 55а; e-mail: chernjaknatalya@rambler.ru.
INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Chernyak Natal'ya Alexeevna - Doctor of Philosophical Sciences, Docent, Professor of the Department of Theology, Philosophy and Cultural Studies, Dostoevsky Omsk State University, 55a, pr. Mira, Omsk, 644077, Russia; e-mail: chernjaknatalya@ rambler.ru.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ
Черняк Н. А. О человеческой размерности философии и научной рациональности // Вестн. Ом. ун-та. 2023. Т. 28, № 3. С. 17-22. DOI: 10.24147/1812-3996.2023.28(3).17-22.
FOR QTATIONS
Chernyak N. A. On the human dimension of philosophy and scientific rationality. Vestnik Omskogo universiteta = Herald of Omsk University, 2023, vol. 28, no. 3, pp. 17-22. DOI: 10.24147/1812-3996.2023.28(3).17-22. (in Russ.).
