О богословии образования и образовательной политике Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

РЕЛИГИЯ И

Д. В. Шмонин

О БОГОСЛОВИИ ОБРАЗОВАНИЯ И ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ (ИНТЕРВЬЮ)

На вопросы информационной службы Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия (ОЦАД) ответил Дмитрий Викторович Шмонин — доктор философских наук, профессор, проректор Русской христианской гуманитарной академии.

Дмитрий Викторович, благодарю Вас за согласие дать это интервью. Первый вопрос, конечно, касается новости о появлении в структуре ОЦАД кафедры педагогики и теории образования. Подписано соглашение между ректорами ОЦАД и РХГА о ее создании. Как возникла идея кафедры, каковы ее задачи?

Спасибо за приглашение ответить на вопросы. Делаю это с удовольствием. Идея возникновения кафедры вызревала на протяжении последних лет и стала новой ступенью в сотрудничестве Общецерковной аспирантуры и Русской христианской гуманитарной академии. Думаю, проект будет служить решению серьезных задач.

Какие задачи? Зачем создается кафедра? Ее открытие призвано дать импульс исследованиям и таким образом восполнить определенный пробел в теории. Это первое. И второе — необходимость подготовки специалистов на стыке различных областей знания и методологических подходов. Существуют различные подходы к образованию: собственно педагогические, культурологические, философские и, что важно, богословские. Например, есть теория образования, теоретическая педагогика — сложно структурированные области. Они находятся в рамках педагогической науки, это «нива», на которой трудятся научные институты Российской академии образования и педагогические университеты. Многообразны в своей активности культурология образования и философия образования, также претендующие на «веское слово» по поводу фундаментального вопроса: каким быть «нашему завтра»? Кафедры в университетах, конференции, сборники, журналы. Всего много. Отдавая должное исследованиям, дискуссиям, школам, концепциям и т. п., которые работают, говоря образно, в разных «воздушных эшелонах», замечу: мы как-то очень несмело осваиваем богословскую высоту, богословский «эшелон». Другими словами, отсутствует современно и систематически изложенная богословская теория образования.

246

Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2014. Том 15. Выпуск 4

Церковная наука стоит в стороне от теоретических поисков в этой важнейшей сфере. Я говорю не о курсе «Основ православной культуры», встречах священника с учениками школы или молебне по случаю Первого сентября... Такое присутствие Церкви в образовании, просвещении, воспитании — важная практическая составляющая, но недостаточная.

Дело в том, что формирование образовательной политики государства мы оставляем чиновникам, экспертам в образовании, депутатам и т. д. Многие из них полагают, что присутствие религии и Церкви в образовательной среде обусловлено исключительно тем, что в обществе часть людей — верующие. То есть речь идет о том, что нужно учитывать права и интересы определенных групп населения, в духе толерантности. И всё. И в этой логике богословие, представляющее собой квинтессенцию религиозного мировоззрения, оказывается вторичным — просто одним из элементов образовательной среды, «отягчающим обстоятельством», сопутствующим объектом исследования в педагогических дисциплинах.

Отходит на второй план важная и простая мысль: религия и образование составляют фундамент культуры. Они традиционно взаимосвязаны, тесно переплетены. Образование всегда обеспечивало становление личности, общественное развитие. Религия же содержит выверенное, отточенное традицией ценностно-мировоззренческое ядро: в нем — понимание смысла существования человека, основы нравственности, моральный опыт.

То есть нужна богословская теория образования, богословие образования? Благодаря этому участие Церкви в разработке стратегий развития образования будет более успешным?

Да, необходимо современное, богословски обоснованное видение того, что такое образование, какое образование мы хотим иметь. И это основа для теоретических исследований, возможность участия в выработке стратегий.

Еще раз повторю: исследования, дискуссии сегодня ведутся на разных уровнях — философском, культурологическом, теоретико-педагогическом, практическом, причем с разных позиций. Чего только не ищут и не конструируют: «чистую идею образования», которая соответствовала бы постнеклассической эпохе (привет Гегелю!), «интегральные философии образования»; я уже не говорю о «результатах» регулярных атак на образование, которые происходили ХХ в. (идеи «дескуляризации общества», «антипедагогики», «деконструкции образования», постмодернисткие оценки образования как проявлений тоталитаризма, авантюры и т. п.).

Для того, чтобы у Церкви была возможность высказывать свою позицию по поводу образования, среди прочих важных вещей должна быть и собственная теория образования, которую вполне разумно и современно называть богословием образования.

Вы делаете акцент на развитие православной теории образования. Как бы Вы описали то, что она в себя включает? Какие Вы видите направления работы кафедры и на что планируете опираться?

Мне кажется, богословие образования можно рассматривать, используя терминологию американского социолога Роберта Мертона, как «middle-range theory» («теорию среднего уровня»). То есть как теорию, позволяющую выстроить мост между богословием как таковым и практически ориентированной педагогикой. Но это относится к внутреннему состоянию богословия как области знания, обладеющего своими специ-

ализированными отраслями, на этот счет я уже высказывался (Речь идет об интервью Д. В. Шмонина «О богословияхродительного падежа и богословском образовании» журналу «Невский богослов», 2013, № 9. — прим. Инф. службы ОЦАД)

Если же говорить о «внешней стороне», то вновь воспользуемся образом из области авиасообщений. Богословие образования можно сравнить с новым вместительным лайнером, с мощной интеллектуальной начинкой и современной системой навигации, который должен занять предназначенный ему эшелон воздушного пространства.

По поводу опоры (так сказать, интеллектуальной начинки) и направлений. Не рискну сейчас определять направления. Это сложные вопросы, требующие раздумий, обсуждений и согласований, в том числе, на весьма высоких уровнях. Обозначу лишь то, что мне кажется лежащим на поверхности. Необходимо обеспечить целенаправленное приобщение к святоотеческой традиции и ценностно-нравственному, педагогическому опыту Православия, возобновить обращение к фундаментальным трудам отечественных богословов и историков Церкви. Вкупе с новыми исследованиями такая актуализация классического наследия необходима и в более широком — богословско-синтетическом — плане. Кроме того, важное направление — анализ педагогических, культурологических и философских теорий, участие в междисциплинарном диалоге о проблемах образования, о взаимосвязях и демаркации между упомянутыми науками и богословием образования. Далее, поддержка специальных направлений в рамках богословия образования и «на стыках» с другими внутрибогословскими и внешними для богословия, но близкими педагогике науками.

На этот счет очень мудрые мысли высказал митрополит Каллист (Уэр). В прошлом году он дал интервью нашему журналу «Вестник РХГА» (Митрополит Каллист (Уэр). Богословие сегодня: поиск истины и критическое мышление // Вестник РХГА. — 2013. — Т. 14. Вып. 4. — С. 8-12. — Прим. Инф. службы ОЦАД). Владыка Каллист высказался в том смысле, что он поддерживает идею прикладного богословия, хотя сам — специалист в патристике. Существуют различные теологические дисциплины, в них тоже должны работать специалисты (нельзя охватить всё), но каждый из них должен понимать богословие целостно. И в основе любых «отраслевых» теологий лежат Священное Писание, церковная традиция и — не будем забывать! — молитва. Далее, митрополит сказал, что возможно и полезно сопрягать науки (например, психологию) и традицию (например, то, как отцы Церкви трактовали личность человека). Но при этом нужно четко понимать, чем мы занимаемся, с каких позиций смотрим на человека в данный момент.

И еще один урок, извлеченный из той беседы: нельзя сдавать позиции. Не следует соглашаться с тем, что Истина пребывает на одном уровне с абстрактными размышлениями и философскими идеями. Иными словами, в приложение к тому, о чем мы говорим: Церковь не должна устраняться от выработки и продвижения собственной богословско-педагогической теории, от участия в обсуждении «социального заказа» на образование, в формировании «технического задания» (право, которое у нас всегда рады присвоить чиновники). Остальное определится, когда «встанем на маршрут».

И еще вопрос в связи с тем, что Вы сказали: есть ли примеры таких богословско-педагогических учений в инославных Церквах?

Именно прикладные учения? Отвечу кратко: да, немного, но имеются. Можно указать на разработки в католической традиции (в частности в Латинской Америке),

у лютеран (например, у П. Тиллиха), у пресвитериан, представителей других протестантских конфессий. Кое-что можно извлечь из этого опыта, кое-что полезно для критического осмысления.

Вопрос, который не мог не возникнуть. Будет ли кафедра педагогики и теории образования заниматься разработкой программ или написанием пособий по курсам, которые преподаются в школах, таких, например, как «Основы православной культуры»?

В будущем — не исключаю. Вполне возможно, кто-то из тех, кто будет работать или писать диссертации на кафедре, возьмется за решение такого рода задач. Однако пока необходимости в активизации этой работы нет, поэтому я не упомянул ее среди направлений, которые кафедра будет развивать в ближайщее аремя. Накоплен огромный опыт и в светском образовании и в церковном.

Работают множество коллег, замечательных специалистов в религиозной педагогике, катехизации и практике духовно-нравственного просвещения в церковной образовательной системе. Хотя и в этой области наступает, мне кажется, время обобщений, подведения некоторых итогов реализации проектов — федеральных, региональных, авторских. Тут кафедра не должна оказаться в стороне и может выступить одной из дискуссионных площадок. Кстати, замечу в скобках, что на базе РХГА с 2009 г. действует система семинаров для учителей «Духовно-нравственное образование: петербургский вектор».

Интересно, что кафедра будет работать в Санкт-Петербурге. Почему возникло такое решение? Кто на ней будет преподавать?

Общецерковная аспирантура создана и должна развиваться — это очевидно из названия — как общецерковный проект. Размещение новой кафедры в Петербурге позволит расширить географию проекта, так сказать, зафиксировать это расширение и задействовать ресурс города, который сам по себе уникален и притягателен. Мы ведь хорошо знаем, что при всем исторически выраженном этническом и религиозном разнообразии Петербург у многих поколений формировал и формирует уважение к традиционным ценностям отечественной культуры. Культурная среда, интеллектуальная, церковная жизнь. Храмы, университеты, музеи, концертные залы. Возможность задействовать все это в учебном процессе или хотя бы как фон для него — один из мотивов.

Мне приходилось бывать в Вашем кабинете. Вид из окна замечательный.

Да, Вы правы. Можно выйти на балкончик с видом на Фонтанку и Шереметев-ский дворец, правее увидеть одно из зданий Публичной библиотеки, а левее — шпиль колокольни и купол церкви Симеона и Анны...

Конечно, главное — не вид из окна, а люди, кадровый состав. Трудиться здесь будут священнослужители и миряне, имеющие серьезный опыт исследовательской работы, преподавания в духовных школах, организационно-церковной работы, причем не только с петербургской «пропиской». Кроме того, профессора и преподаватели РХГА, Герценов-ского педагогического университета и учреждений РАН и РАО (в том числе московских), СПбГУ, других вузов. Ректор Общецерковной аспирантуры митрополит Иларион уже благословил ряд священников на участие в работе кафедры. Для чтения некоторых курсов предполагаем уже в ближайшее время приглашать специалистов из Минска, Казани,

зарубежных и инославных коллег. Планируем участие госслужащих разных уровней и направлений работы — для ведения некоторых курсов и практических занятий это необходимо. Рассчитываем на традиционное благорасположение Санкт-Петербургской духовной академии, нашего ближайшего партнера и одного из учредителей РХГА. В работе с Духовной академией у нас не бывает конкурентной борьбы — и здесь, не сомневаюсь, будут синергийность и взаимодополнительность усилий.

Первый проект кафедры — подготовка магистерской программы «Теология образования». В чем ее особенность? Хотелось бы услышать об этой программе подробнее. Сам термин, наверное, тоже не всем понятен.

Вы верно заметили, что это первый проект новой кафедры. Точнее, первый образовательный проект в новом формате (поскольку совместное обучение в РХГА и ОЦАД по магистерской программе уже идет, а о научных проектах — они тоже имеются — можно будет поговорить отдельно).

Сначала по поводу термина. Слова богословие и теология мы используем как синонимы, оставляя в стороне смысловые нюансы звучания в русском языке. Хотя, конечно, богословие — ближе нашему уху, мягче, лиричнее, а теология звучит суше, более академично, учёно и, к тому же, «западно». Поэтому, думаю, государственный образовательный стандарт у нас утвержден по теологии, а в православных духовных школах изучают богословие.

Отсюда и названия такие: у программы — «Теология образования», а у профиля (который конкретизирует указанное в программе направление) — «Православное богословие образования и церковная образовательная политика». Говоря о богословии образования, надо исходить из реализации православного проекта, который может быть востребован Русской Церковью и открыт другим традициям.

Вопрос о специфике программы очень важен. Оправданная ли это затея? Нет ли чего-то подобного в духовных учебных заведениях Русской Церкви? В светских вузах? Насколько мне известно, таких программ нет. В академиях и семинариях готовят богословов, библеистов, историков Церкви, специалистов в области церковно-практических наук и т. д.; в рамках системы духовного просвещения, религиозного образования и катехизации учат разрабатывать и практически применять методы религиозной педагогики.

В свою очередь, светские вузы готовят педагогов, культурологов, религиоведов, философов, которым выпадает, среди прочего, преподавать основы религиозных культур со светских позиций, нейтрально и благожелательно рассказывать обо всех религиозных традициях, ставя с ними на одну доску атеистическую этику.

У нас другие задачи. Мы не будем пытаться дублировать работу духовных школ и светских вузов по подготовке пастырей или школьных учителей. Мы предлагаем постепенно, целенаправленно формировать новые подходы к решению проблем образования путем подготовки специалистов в экспертной, управленческой и научно-богословской сферах.

Вы имеете в виду богословское образование, реформу церковных учебных заведений? В названии профиля есть слова «церковная образовательная политика»...

Я имею в виду образование вообще. Разумеется, если на кафедру учиться и заниматься исследованиями придут люди, имеющие отношение к реформе церковного

образования, это может оказаться полезным. Церковное образование давно уже перестало быть изолированным явлением. Оно вплетено в общий контекст. Лицензирование, аккредитация, стандарты, все это входит в жизнь духовных школ, иногда с излишним нажимом, я бы сказал. Это тоже целый комплекс вопросов, которые должны обсуждаться.

Стране, мы уже говорили об этом, нужна интеллектуальная среда, способная объединить церковных и светских специалистов, которые, во-первых, изнутри видят, глубоко понимают ключевую роль образования, во-вторых, осознают его религиозно-ценностные основания, в-третьих, смогут профессионально и творчески — с позиций богословия — осмысливать проблемы теории образования, а также стратегические задачи государственной, церковной образовательной политики (это уже в-четвертых). И, в — пятых, научатся разбираться в современных, перспективных направлениях теоретической педагогики.

То есть Вы собираетесь готовить элиту церковного образования?

Почему бы и нет? И ОЦАД, учредитель кафедры, и РХГА, на базе которой кафедра начинает работу, создавались как элитарные образовательные учреждения. Так что эксклюзивные проекты — наш профиль. Но это, как Вы понимаете, шутка.

Теперь отвечу серьезно: я за адекватность и скромность. Еще почти ничего не сделано. Более того, Русская Церковь располагает сетью вузов (духовные академии, университеты, институты, семинарии), дающих хорошее, качественное образование. Во многих — серьезные научно-богословские школы, уникальные направления и программы подготовки. Надежда на объединение усилий церковных и светских сил при решении сложных, но вполне конкретных задач образования.

Завершающий вопрос. Вы упомянули, что образование подвергалось нападкам с разных сторон. А как бы Вы кратко охарактеризовали его современное состояние?

Непростой вопрос Вы оставили напоследок. Образование существует и развивается внутри общественного организма, оно выполняет «сложносоставной» социальный заказ, но при этом влияет на заказчика, на общество. Другими словами, это многосторонний и многовекторный социальный процесс, в котором действуют разные силы. Сейчас и в нашей стране, и за ее пределами мы видим, что результатом взаимодействия этих разных сил может стать предельно прагматичная и приземленная «идея» образования как набора функций — мыслить, общаться, анализировать, проектировать и т. п. Так и формулируют — откройте образовательные стандарты. Плоско и утилитарно.

В такие стандарты не вписываются традиции духовных школ. С такими стандартами — правдами и неправдами, через кропотливую работу над содержанием образования, борются авторские вузы, например, РХГА, с ее концепцией и научной школой ценностно-культурологической педагогики.

Более того, в последние десятилетия российское (как, впрочем, и западное) образование в целом находится в каком-то неустойчиво-равновесном состоянии. Многие коллеги (и я с ними согласен) говорят о том, что происходит «парадигмальный разлом». Классическая, европейская традиция — назовем ее современной образовательной парадигмой, которая пока продолжает определять теорию и практику образования, постепенно уступает место новой развертывающейся парадигме. Контуры этой новой

парадигмы лишь начинают прорисовываться. Какая она будет? Почему мы должны считать, что от нас эти процессы вообще не зависят?

Следовательно, сейчас в обществе как никогда важны люди, способные оценивать и прогнозировать процессы в образовании с точки зрения богословия, веры, специалисты в научных, экспертных, учебно-методических и других специальных областях, в образовательном менеджменте. Но главное — они должны осмысленно отстаивать свою точку зрения, а значит, им необходимо современное богословие образования.

Задача действительно амбициозная. И вновь повторю: нам необходимо современное богословское учение об образовании как о возможности сохранения и развития культуры, традиции в целом, а в личном плане — о преображении человека, его спасении. Так что задача — не для одной магистерской программы, не для одной кафедры и даже не для двух наших вузов — РХГА и ОЦАД. Но будем делать свое дело, нащупывать проблемные точки. А там — посмотрим.

Спасибо Вам за подробные ответы, Дмитрий Викторович. Остается пожелать Божией помощи в Ваших трудах и работе кафедры ОЦАД в Санкт-Петербурге.

Спасибо за пожелания и вопросы.

Вопросы задавал И. А. Парфенов 12.09.2014. Москва