CC BY
11
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
А.А. Бронзов
"Нужно" ли "учиться христианству из Ипполита" -Еврипидовой трагедии?
Опубликовано:
Христианское чтение. 1903. № 8. С. 173-199.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
„Нужно“-ли „учиться христіанству изъ Ипполита“— Еврипидовой трагедіи? *).
ш.
Возвышенныя качества, усвояемыя комментаторами Ипполиту,—Учитель его—Орфей и характеристика орфизма.—Отношеніе Ипполита къ орфизму, какъ пантеиста и проповѣдника аскетическихъ принциповъ (касающихся вопросовъ: о пищѣ и дѣвствѣ).—Другія черты Ипполита (сго хвастливость; отношеніе къ убійцѣ; корыстный элемептъ его этическихъ воззрѣніи).—Сопоставленіе съ Ипполитовыми взглядами по всѣмъ вышеуказаннымъ вопросамъ христіанской точки зрѣнія,—Заключеніе.
ЬІ ДОШЛИ до «героя» разсматриваемой древне-греческой трагедіи, въ которомъ, конечно, и заключается вся суть дѣла. Итакъ, что-же это за герой? Онъ, какъ мы уже видѣли, и религіозный человѣкъ, и «святой», и «отшельникъ», и «постникъ, дѣвственникъ, женихъ небесной Дѣвы, мученикъ цѣломудрія, прощающій и любящій врага сво-его. убійцу»... Пошіднмому, стоитъ поучиться у него, у этого Кврнипдова Ипполита, и намъ. Ирпсмотрнмся-же къ нему поближе...
Онъ. по словамъ русскаго комментатора, «ученикъ Орфея» ’). И Тезеп. дѣйствительно, такъ его—Ипполита—п называетъ: «Орфей—учитель твой»... -). говоритъ онъ. Ио учителю до извѣстной степени можно судить и объ ученикѣ. Итакъ, что же мы знаемъ интереснаго для нашихъ цѣлей объ этомъ Орфеѣ, п.умѣвшемъ «подчинить» своемѵ вліянію до извѣстной степени
:>) Окончаніе. См. май. О „Н. Нр.“, .V 9560.
-) У П. Д. Шестакова, стр. 171.
и такого мыслителя древности, каковъ былъ Еврипидъ, не могшій стать выше «духа господствовавшихъ понятіи» его эпохи, когда «орфическо-пиоагорейская мудрость» заявляла о себѣ въ Греціи довольно ощутительно 1)... Можно выразиться даже сильнѣе: «орфическое міровоззрѣніе имѣло громадное вліяніе на духовную жизнь греческаго народа. Оно сдѣлалось почвой, на которой развивалось греческое сознаніе»,—по справедливому замѣчанію одного ученаго,—«въ продолженіе цѣлаго ряда вѣковъ и, можно сказать, положило свою печать па всѣ послѣдующія явленія греческой жизни» 2). Наиболѣе заявивъ свою «силу въ VI в. до Р. Хр.» а), міровоззрѣніе, извѣстное подъ именемъ «орфическаго», естественно должно было извѣстнымъ образомъ отразиться на взглядахъ мыслителя, жившаго въ слѣдующемъ—Ѵ-мъ столѣтіи.
Сущность интересныхъ для нашихъ цѣлей данныхъ объ Орфеѣ, въ частности—объ его міровоззрѣніи можетъ быть кратко передана такимъ образомъ.
Міровоззрѣніе это носило «пантеистическій» характеръ 4). Оно проводило въ жизнь «аскетическіе» принципы 5), проно-вѣдывало требованія «нравственной жизненной чистоты» 6 *),— настолько было ригористично, что требовало «воздержанія отъ нѣкоторыхъ родовъ нищи: бобовъ, мяса, нѣкоторыхъ рыбъ», «запрещало» пользованіе «кожаной, шерстяной» одеждой, вмѣсто того рекомендуя «предпочтительное употребленіе льняной», а также учило о необходимости «различныхъ упражненій, постовъ, предписывавшихся такъ называемымъ священнымъ преданіемъ, запрещало кровавыя жертвы» ,)... «Удовольствія брака н любви» орфиками, какъ уже можно догадываться на основаніи сказаннаго, конечно, воспрещались 8).„ Взглядъ орфнковъ на настоящую—«земную жизнь» былъ таковъ, что послѣдняя.
') Чит. у И. А. Чистовича: „Древне-греческій міръ и христіанство въ отношеніи къ вопросу о безсмертіи и будущей жизни человѣка“ (Сиб.
1871 г.); стр. 93.
-) Ibid., ctj). 81. 3) Ibid., стр. 46.
4) Zeller. „Die Philosophie der Griechen“... Erster Theil; zweite Aull. Tübing. 1856, S. 70. Cp. у В. Алексѣева: стр. 49, примѣч. 9.
5) Cp. у Чистовича: стр. 43. °) Ibid., стр. 44.
7) Ibid., стр. 76.—Ср. у Еврипида въ „Ипполитъ“: стр. 226 у П. Д.
111—ва; стр. 32 у В. Ал—ва... Стих. 952—953 (цитов. изд. „Иппол.“, сдѣл. Паукомъ).
8) Чистовичъ; стр. 44.
но ііх'і. представленіямъ, являлась лишь «наказаніемъ» чс.іо-н1,і;а «за грѣхи довременнаго бытія» его ‘). Здѣсь мы встрѣчаемся. слѣдовательно, не съ единичнымъ міровоззрѣніемъ въ древности, говорящимъ о домірномъ паденіи душъ, о вселеніи ихъ потомъ въ тѣла, какъ въ «темницы», изъ которыхъ онѣ стремятся освободиться....—и, въ связи съ этимъ, проповѣдующимъ ученіе о такъ называемомъ «душеііереселеніи», раздѣляемое п орфпкамн 2 * 4), въ.чемъ и видятъ разгадку, напр., практиковавшагося у нихъ «запрещенія кровавыхъ жертвъ» *), упоминавшагося у насъ выше... Все, чтб можетъ представлять для нашихъ цѣлей нѣкоторое значеніе въ орфическомъ міровоззрѣніи. нами отмѣчено. Остальное, потому, можетъ быть пройдено молчаніемъ. Мимоходомъ развѣ упомянемъ о томъ, что вт. обращавшихся въ древности «орфическихъ писаніяхъ содержались формы заклинаній» и указаніе «симпатическихъ лечеб-ныхь средствъ» и проч., почему «Тезой и называетъ» Орфеева послѣдователя «Ипполита волшебникомъ и заклинателемъ» '*)...
Мы видимъ, такимъ образомъ, чему могъ научиться у своего учителя Ипполитъ. Но, такъ какъ нѣкоторые ѵсвояють Орфею нѣсколько иные взгляды по тѣмъ пли другимъ вопросамъ, то не излишне сказать два—три слова и по этому поводу. Въ частности, разсматриваемый нами русскій комментаторъ «Ипполита»—Д. С. Мережковскій въ своемъ извѣстномъ «вступительномъ словѣ къ представленію» этой Еврипидовой трагедіи высказываетъ такія, паітр., мысли: «въ религіозныхъ откровеніяхъ... Орфея... чуть брезжитъ въ темной глубинѣ язычества первый лучъ... новаго христіанскаго свѣта»...; «мы знаемъ», говоритъ опъ же, «что первые христіане въ римскихъ, катакомбахъ изображали, подъ видомъ Орфея. Христа» 5)...
Если христіане подобнымъ образомъ относились къ Орфею,— въ немъ, слѣдовательно, было, невидимому, что-то возвышенное, что-то напоминавшее собою новое богооткровеппос ученіе. И, дѣйствительно, съ похвалою по его адресу отзываются, напр., Іустинъ мученикъ, Климентъ Александрійскій, Оеофилъ
Д ibid., стр. 76.
-) Ibidem. Ср. у проф. В. Нарбекова въ его рѣчи (цит. у насъ ниже): стр. 24.
‘) Ibidem, т. е., у Чистовта: стр. 76.
4) Чит. у II. Л. Шестакова: стр. 226—227. Ср. у В. Ал—ва, стр. 55, прп.мъч. 49,--Чит. у Ілірші. въ „Иппол.“ стих. 1038.
’) „ІІов. Время“, № 9560 (15 окг. 1902 г.).
Антіохійскій, Лактапній. б.т. Ангѵстіпгь. бл. Ѳеодоритъ и дрѵг. ’) Что же восхищало нт. Орфеѣ христіанскихъ мыслителей? А то, что въ его «поэмахъ» будто бы «очень положительно и ясно была высказана надежда на будущую жизнь, въ которой грѣшные подвергнутся наказанію, а праведные будутъ вознаграждены»,—а въ его «гимнахъ» будто бы «встрѣчаются также строфы», въ которыхъ имѣются «намеки на пришествіе Сына Божія, па догматы новой религіи, на евангельское ученіе вообще»... 2); то. далѣе, что въ этихъ произведеніяхъ языческой древности будто бы нашло себѣ мѣсто «проявленіе идей монотеистическаго характера, выраженныхъ»-де «иногда очень опредѣленно и поэтично» 3), такъ что самъ Орфей—«послѣдователь монотеизма» является-де «провозвѣстникомъ грядущаго спасенія»... 4), «проповѣдникомъ о Богѣ и Его Сынѣ—Іисусѣ Христѣ» '’)...
Между раньше намѣченными особенностями орфическаго міровоззрѣнія, съ одной стороны, и, съ другой, только что оттѣненными,—какъ всякій читатель видитъ, конечно,—проглядываетъ разница, которая требуетъ нѣкотораго разъясненія. На одной сторонѣ встрѣчаемся съ «пантеизмомъ», съ мрачнымъ взглядомъ на человѣческое тѣло и на его потребности, съ теоріею «душепересслепія»..., а на другой—съ «монотеизмомъ», съ «намеками на евангельское ученіе», слѣдовательно, съ нѣкоторыми задатками христіанскихъ принциповъ по вопросамъ о значеніи человѣческихъ тѣлесныхъ потребностей..., съ проповѣдью о радостныхъ дняхъ христіанскихъ, «о Богѣ и Его Сынѣ»... Поскольку имѣть въ виду эти послѣднія черты орфизма, здѣсь могъ бы многому поучиться Еврипидъ очень хорошему. Поскольку обращать вниманіе на черты первыя, постольку результатъ въ данномъ .случаѣ, какъ уже было нами выше преднамѣчено, получается, конечно, иной вообще. Гдѣ же, спрашивается, видимъ надлежащаго, истиннаго Орфея?
Съ истиннымъ орфизмомъ знакомятъ насъ тѣ черты, какія указаны нами раньше, а не тѣ, какія отмѣчаются уже въ святоотеческій періодъ времени.
’) ІІроф. В. Нардековъ: „Орфей въ древне-христіанскомъ изобразительномъ искусствѣ'1 (актовая рѣчь); Казань, 1900 г.; стр. 22, 38—41.—Чит. также у проф. Н. В. Покровскаго: „Очерки памятниковъ христіанской иконографіи и искусства“; 2-е нзд.; Онб. 1900 г., стр. 34...
-) Проф. В. Нардековъ: ор. eit., стр. 21. Ср. стр. 45.
“) Ibidem, стр. 21. 4) Ibid., сгр. 43. :>) Ibid., стр. 41.
И, во-первыхъ, орфическое міровоззрѣніе не «монотеистическое», а «пантеистическое». Въ данномъ случаѣ большую услугу дѣлу оказало изслѣдованіе щюф. Е. И. Joemimu: «Объ отношеніи писателей классическихъ къ библейскимъ но воззрѣнію христіанскихъ апологетовъ» (Спб. 1872 г.). Здѣсь мы находимъ раскрытыми и достаточно обоснованными слѣдующіе, нанр., выводы п положенія: а) ссылка тѣхъ пли иныхъ лицъ по вопросу объ отношеніи орфическихъ воззрѣній къ христіанскимъ, о нѣкоторомъ какъ бы родствѣ или близости тѣхъ и другихъ на тѣхъ или иныхъ представителей древне-хрнстіан-ской письменности (нанр., на указанныхъ уже выше и другихъ, имъ подобныхъ) уже по тому одному должна быть осторожна, что послѣдніе обыкновенно не даютъ «анализа частныхъ изреченій древнихъ классиковъ», а въ томъ числѣ и изреченій орфическихъ, а скорѣе ограничиваются лишь своимъ «собственнымъ объясненіемъ пхъ, прямымъ нахожденіемъ въ нихъ идей Св. Писанія: но такой пріемъ,» справедливо замѣчаетъ данный ученый, «можетъ порождать одни вопросы и недоумѣнія, а не рѣшать дѣло» ‘)... Дѣлаемыя «апологетами многочисленныя выдержки изъ классическихъ сочиненіи имѣютъ характеръ отрывочности и не представляютъ ничего похожаго на обсужденіе извѣстнаго мыслителя» древности «съ его точки зрѣнія и па основаніи собственныхъ его началъ». Отсюда «можетъ» возникать «поводъ къ преувеличеннымъ выводамъ» и могутъ происходить «еще болѣе важныя отступленія отъ правильнаго взгляда па чужія мысли», чѣмъ какія обусловливаются «недостаткомъ словеснаго анализа» *)... о) Положеніе апологетовъ христіанскихъ, что будто бы Орфей, бывшій сначала «мпого-божникомъ», затѣмъ «раскаялся» въ этомъ своемъ заблужденіи п стал ь «монотеистомъ», подъ вліяніемъ знакомства съ «Моисеевыми» писаніями (чпт. у «Іустина мучеп., Климента Алекс., Квеевія. Кирилла Алекс.. бл. Оеодорита»...),—не можетъ быть принято. Дѣло въ томъ, что «раскаянія» Орфеена нельзя доказать ничѣмъ «фактически»... Пантеистъ пантеистомъ же и остался: «выраженія» орфическія: «.все есть порожденіе одного и въ томъ онъ самъ находится болѣе свойственны пантеистическому... взгляду па первую причину всего видимаго и невидимаго, нежели исповѣднику чистаго ученія о творчествѣ и
') ІІроф. Е. И. Ловягинъ, стр. 127—128 (op. eit.). -) Ibid., стр. 129.
вездѣсущіи Божіемъ»: согласно «пантеистической точкѣ зрѣнія», орфическія воззрѣнія «считаютъ добро и зло совершенно необходимымъ явленіемъ въ міровомъ развитіи божества»: орфическое ученіе о «существѣ», которое «живетъ въ самомъ мірѣ, подобно ему вѣчномъ, неразрывно связано съ нимъ и ограничено имъ», остъ ученіе «не» объ «истинномъ Богѣ,, абсолютномъ Духѣ, Творцѣ н свободномъ обладателѣ вселенной, а» о «песамосозпате.іыюй только п несвободной душѣ видимаго міра»,—и, слѣдовательно, должно быть названо «ученіемъ грубо-пантеистическимъ» и т. д. Кромѣ того,—«дѣйствительнаго сходства съ текстами Св. Писанія, заимствованія изъ итого бого-откровеннаго источника», у Монсея... въ орфическихъ произведеніяхъ усмотрѣть невозможно и противоположнаго атому положенія ничѣмъ доказать нельзя ').
Во вторыхъ, имѣющіяся «въ гимнахъ Орфея строфы, заключающія въ себѣ намеки па пришествіе Сына Божія, па догматы новой религіи, на евангельское ученіе вообще, по всей вѣроятности, вставлены были» сюда. т. е., въ Орфеевы произведенія, «уже въ третьемъ столѣтіи христіанами, преимущественно александрійскими» -). Всецѣлое объясненіе свое здѣсь именно, т. о., въ христіанскомъ источникѣ, и находить наличность въ Орфеевыхъ гимнахъ христологнческаго, новозавѣтнаго элемента. Какія-либо пророческія способности приписывать Орфею въ данномъ случаѣ было-бы намъ странно. .Дѣло, какъ видимъ, рѣшается просто, безъ всякихъ удивительныхъ предположеній н соображеній, толкованій. Чтобъ имѣть нѣкоторое представленіе о томъ, какъ.—помимо позднѣйшихъ «вставокъ», внесенныхъ въ орфическіе «гимны» и охристіанн-зпровавппіхъ послѣдніе,—это хрпстіаппзнрованіе могло быть и результатомъ простого лишь непониманія древнихъ орфическихъ словъ и выраженій, укажемъ одинъ хотя-бы случай. ІІанр., Орфей толковалъ о «/.о-т,- йгТо;». «По изслѣдованіямъ ученыхъ» оказывается, что здѣсь идетъ рѣчь не о «Свяіц. Писаніи (какъ иногда полагали апологеты»), а о «священномъ сказаніи, составлявшемъ необходимую принадлежность мистическихъ культовъ и содержавшемъ въ себѣ объясненіе внѣшнихъ обрядовъ, изложеніе миѳическихъ преданій культа, нзо-
■) Ibid., стр. 131, 137 — 138, 132, 133, 137, 138, 132 (прнмѣч.).
2) Проф. В. Нариекопъ: стр. 21. Чит. ibid., стр. 22. Ср., между проч., стр. 44, иримьч.
бражепіе свойствъ и природы почитаемаго божества»... ') (и ѵжь. во всякомъ случаѣ, ие о «Словѣ Божіемъ», т. е.. не о ііторомъ Лицѣ, Ііресв. Троицы, пророчество о Которомъ нпые. Ги.пь можетъ, бы.тн-бы склонны видѣть здѣсь у Орфея).
Бъ третьихъ, съ усвоеніемъ нѣкоторыми лицами орфизму козвышепнаго міровоззрѣнія, «намековъ па евангельское ученіе»... совсѣмъ нс вяжется орфическое ученіе о тѣлѣ, какъ «темницѣ» души, о «душепереееленіяхъ». о воздержаніи отъ «брачной жизни», о воздержаніи отъ «мясной» пищи и нѣкоторыхъ видовъ даже и «растительной» и проч. Замѣтимъ мимоходомъ, что христіанское ученіе о тѣлѣ, какъ «храмѣ Духа Свитаго», съ которымъ, т. с., тѣломъ, воскреснутъ всѣ люди для безконечной жизни.... стоитъ совершенно особнякомъ отъ орфическаго. Не знаетъ христіанство и «душопсрссс.тепія». а равно и требованія о безусловномъ воздержаніи отъ «брачной жизни», отъ тѣхъ плп иныхъ видовъ пищи, которая «сама по себѣ» «не поставляетъ человѣка предъ Богомъ» п не удаляетъ отъ Него, и т. д. Тѣ немногія слабыя черты въ орфизмѣ, которыя своею симпатичностью моглп-бы нѣсколько сближать орфизмъ съ христіанствомъ, при ближайшемъ съ нпмн ознакомленіи говорятъ о совершенно иной подкладкѣ и совершенно нііомт, духѣ вт, томъ и другомъ случаяхъ (ср. ученіе о «запрещеніи кровавыхъ жертвъ», о «наградахъ» и «наказаніяхъ въ будущей жизни»...). Но. впрочемъ, чтобъ не уклоняться далеко вт. сторону отъ ближайшей пашей задачи, не станемъ (потому что не видимъ въ атомъ надобности) входить здѣсь въ какія-либо дальнѣйшія подробности.
Нт, четвертыхъ, если «первые христіане изображали, подъ видомъ Орфея, Христа», то по слѣдующей причинѣ. Онъ «былъ изображаемъ па памятникахъ христіанскаго искусства нс самъ во себѣ» (что именно важно), «а какъ символъ», «какъ символъ Іисуса Христа или, точнѣе, исходящихъ отъ Него дѣйствій». Здѣсь вся суть дѣла заключалась «именно» вт, «миоѣ 0 силѣ музыки Орфея, укрощавшей дикихъ звѣрей» (подобно Т(»му, какъ и Господь «Своимъ божественнымъ ученіемъ усмирилъ страсти внимавшихъ Его словамъ, возбуждая вт, нихъ милосердіе и любовь кт, ближнему»), но вовсе «ие» вт, «уче-він». Орфею усвояемомъ древностію. Все ото въ настоящее
) Про1/). Е. Л. Ловяптъ: стр. 134—135, 21.
время уже окончательно доказано и обосновано ‘). Такимъ образомъ ссылка нѣкоторыхъ лицъ па то обстоятельство, что Орфеи «изображался первыми христіанами»..., не уполномочиваетъ на какія-либо серьезныя заключенія и должна быть дѣлаема кѣмъ-бы то ни было съ большою осторожностью...
Коротко сказать: уже то одно, что ІІпполптъ былъ «ученикомъ Орфея», заранѣе говоритъ, что намъ—христіанамъ—въ сущности почему будетъ учиться у перваго, поскольку этотъ остался вѣренъ своему учителю.
Онъ вѣренъ послѣднему прежде всего въ своихъ общихъ религіозныхъ воззрѣніяхъ. Такъ, если «пантеистъ»—Орфеи, то таковъ же и Ипполитъ, который, слѣдовательно, уже въ самомъ, такъ сказать, корнѣ расходится съ теистами—христіанами, признающими «личное Божество», промышляющее о мірѣ и проч., отдѣльное отъ послѣдняго... Не безъ основанія комментаторы Еврппидовы усматриваютъ пантеистическія тенденціи, влагаемыя авторомъ «Ипполита» въ уста этого героя, въ словахъ послѣдняго, произносимыхъ имъ предъ «статуей Артемиды»: «я съ тобой», говоритъ онъ Артемидѣ, «всегда схожусь, словами я .мѣняюсь, и слышу рѣчь, не видя глазъ твоихъ. О, еслибъ мнѣ. окончить жизнь, какъ началъ!» *). Да и вообще пантеизмъ Ипполитовъ понятенъ и является вполнѣ естественнымъ въ Орфеевомъ послѣдователѣ.—Это—во первыхъ.
Бо вторыхъ, вѣрнымъ ученикомъ Орфсевымъ остается Ипполитъ и какъ проповѣдникъ «аскетическихъ» принциповъ жизни.
Онъ, вт. частности, является апостоломъ, съ одной стороны, растительной пищи, и, съ другой, дѣвства,—но, насколько поучителенъ онъ вт. этомъ случаѣ, увидимъ.
Что Ипполитъ былъ вегетаріанецъ, объ этомъ узнаёмъ, наир., изъ словъ его отца — Тезея, который, между прочимъ, говорилъ ему: «можешь теперь хвастаться, морочить другихъ своимъ воздержаніемъ отъ животной пищи, какъ послѣдователь Орфея»... Какъ далеко простиралось Ипполитово подражаніе своему учителю, мы опредѣленно не знаемъ. Доходнло-ли оно до «воздержанія» не только отъ растительной пищи, но даже и отъ нѣкоторыхъ ея «видовъ» (напр., «бобовъ» и проч.).— стояло-ли оно въ связи съ представленіемъ о тѣлѣ, какъ «тем-
’) Чит. у проф. В. Нароековсі: стр. 47, 4S, 49, 61, 63. 57.
-) У II. ,11. Шестакова: стр. 126. у В. Алексѣева: стр. 49, прим. 9.
линѣ» души, съ ученіемъ о «дуиіенороселеніп»...,—тіа псѣ эти ,пифосы' можемъ отнѣтпть лишь предположительно и именно іп. утвердительномъ смыслѣ въ виду глубокихъ, пошіднмомѵ, симпатій Ипполита къ Орфею (что будетъ видно и изъ дальнѣйшаго). О томъ, что христіанскій взглядъ па пищу—иной. мы ужо говорили выше, когда шла рѣчь о самомъ Орфеѣ. Въ іпцу общеизвѣстности христіанскаго ученія мы не видимъ въ настоящемъ случаѣ какой-либо надобности входитъ въ тѣ или иныя подробности ‘). Отмѣтимъ лишь то. что здѣсь христіане моглн-бы усвоить себѣ у Ипполита не христіанскіе, а чуждые христіанству взгляды и научплисъ-бы не христіанству, а орфизму. II такъ, дѣло ясно... Однако, прежде чѣмъ покончитъ съ вопросомъ о вегетаріанствѣ Ипполита, не можемъ не сказать нѣсколькихъ словъ о крайней непослѣдовательности этого Орфеева ученика. Вегетаріанецъ, который н потому, конечно, «воздерживается» отъ употребленія животной нищи, что жалѣетъ живыя существа, не желаетъ убивать ихъ въ своекорыстныхъ цѣляхъ, ихъ тѣломъ поддерживать свою жизнь...,— вдругъ страстно любитъ «охоту». «Дочь Леты», восклицаетъ Ипполитъ, «наиболѣе чтимая мною богиня» (разумѣется Артемида), «моя спутница на охотѣ..!» «Пески родимыхъ береговъ, горные лѣса. куда». — взываетъ хоръ объ Ипполитѣ,-—«избирался ты. преслѣдуя съ гончими дикихъ звѣрей, вмѣстѣ съ богиней Артемидой!..» Богиня Афродита говорить объ Ипполитѣ, что онъ «вѣчно съ дѣвой», т. е.. «сестрой Аполлона, дочерью •Зевса, Артемидой, травитъ гончими въ зеленыхъ лѣсахъ дикихъ звѣрей». Умирающій Ипполитъ, обращаясь кт» богинѣ охоты, произносить: «не стало твоего спутника на охотѣ, твоего слуги!».. Даже влюбившаяся въ Ипполита царица Федра, чо его примѣру, желала-бы «уйти въ сосновый лѣсъ, гдѣ гоняются за пятнистыми оленями бичъ звѣрей—собаки», н тамъ «атукать собаки, и. съ желѣзнымъ ѳессалійскимъ копьемъ въ Рунѣ, метать это копье отъ украшеннаго бѣлокурыми волосами писка»... Орфеевъ ученикъ, вегетаріанецъ... съ легкимъ сердцемъ «травитъ» и убиваетъ животныхъ! У .игъ не этому-л и намъ У него учиться? Если одинъ новый богословъ - моралистъ (Мартонсенъ) говорить, что «могло-бы показаться сомпитель-
нымъ. можпо-лп охоту, устраиваемую единственно ради охоты, оправдать какъ гуманное, достойное человѣка удовольствіе, что особенно относится къ такъ называемымъ охотамъ par force или травлѣ собаками»... *). — то мы, да н всякій другой въ наши дни. думаемъ, скажетъ, что подобная охота не находитъ для себя рѣшительно никакихъ разумныхъ основаній, такъ что здѣсь не можетъ быть мѣста и какимъ-либо «сомнѣніямъ». Пора совсѣмъ отказаться отъ старыхъ предразсудковъ!.. И такъ, человѣкъ но возвышеннымъ, невидимому, побужденіямъ отказывается отъ животной пищи п въ тоже время съ увлеченіемъ и собственно безцѣльно мучитъ ( = «травитъ» ) и убиваетъ животныхъ. Кто убиваетъ ихъ съ цѣлію добыть себѣ пищу, имѣетъ, по крайней мѣрѣ, па своей сторонѣ осмысленность своихъ дѣйствій, которой не могутъ отрицать и самые строгіе вегетаріанцы,—разумность.... чего объ охотникахъ ради охоты сказать затрудняемся въ наше время..., что-бы ни стали намъ слѣпотствуюіціе возражать. По посмотримъ дальше на нетто вегетаріанца! Нъ какой мѣрѣ онъ отличался воздержностью. отвѣтъ на этотъ вопросъ далъ самъ-же герой данной трагедіи, когда возвратился съ охоты домой. «Ступайте слуги», говоритъ онъ, «п. въ домы войдя, ѣсть приготовьте: послѣ, ловли столъ пріятенъ полный * 2 *) (-гЛ-гЪ. кЦрт,;) *). Эти слова поучительны. Особенно краснорѣчиво упоминаніе о «полномъ столѣ». Предъ нами скорѣе гастрономъ, чѣмъ восхваляемый «постникъ, отшельникъ, святой»... 4) Христіанскіе «постники» іі проч. совсѣмъ не похожи, да и для рядового (такъ сказать) христіанина «полный столь» не долженъ представлять никакого интереса, какъ именно такой. Если «постникъ, отшельникъ, святой» Іоаннъ Креститель, ходившій въ «одеждѣ изъ верблюжьяго волоса»..., довольствовался самою скудною шнцею—«акридами и дикимъ медомъ» (Маю. ІП, 4), то и всякій христіанинъ, по слову Господнему, долженъ «стараться не о пищѣ тлѣнной, по о пищѣ, пребывающей въ жизнь вѣчную»... (Іоан. VI, 27). «Столъ полный пріятенъ» — это выраженіе въ устахъ христіанина, какъ такого, непонятно... Коротко сказать: Нпполнгь, какъ проповѣдникъ-вегетаріанецъ, не
г) Мортенсенъ: „Христіанское ученіе о нравственности“: т. II; С'нб. -1890 г., стр. 289.
2) У II. Л Шестакова: стр. 128. Ц Трагед. „Ч-т-Лли-:»;“,
'•) Чит. начало нашеіі настоящей статьи.
ст. ПО.
мочаль служить учителемъ для христіанъ, у которыхъ въ атомъ (-.іѵчаѣ есть свой, при том'ь, безусловно авторитетный учитель—Слово Божіе. расходящееся съ Ипполитомъ л его воззрѣніями.
По вопросу объ Ипполитѣ, какъ проповѣдникѣ «дѣвства», «дѣвственникѣ».... въ разсматриваемой нами трагедіи имѣется не мало данныхъ.
Но. прежде, чѣмъ отмѣчать послѣднія, считаемъ необходимымъ сказать нѣсколько словъ о взглядахъ на женщину, принадлежащихъ самому Еврипиду, автору разсматриваемой нами трагедіи, заставляющему Ипполита высказывать авторскія воззрѣнія. Еврипидъ, дѣлающій Иішолпта орфикомъ, самъ, разумѣется, мыслилъ въ подобпомъ-же духѣ 1). Онъ былъ извѣстенъ своимъ «женоненавистничествомъ», которое даже «послужило для Аристофана поводомъ къ комедіи Женщины на праздникѣ Де.метры» ')... Эта «репутація ненавистника женщинъ» прочно установилась за нимъ па его «родинѣ» а). Почему онъ былъ такимъѴ По той-.ти причинѣ, какую указываетъ Юмъ? Послѣдній говоритъ въ частности, что онъ «гдѣ-то читалъ» объ Еврипидѣ, что «на долю» послѣдняго «выпало сочетаться съ двумя сварливыми бабами, которыя до такой степени измучили его своею ревностью и ссорами, что онъ съ лтихт, поръ сдѣлался отъявленнымъ ненавистникомъ женщинъ» и представляетъ собою «единственнаго драматурга, можетъ быть—даже единственнаго понта, относившагося къ прекрасному полу съ отвращеніемъ» ’*). Въ томъ-же смыслѣ отвѣчаютъ па вопросъ и нѣкоторые другіе “). Пли въ настоящемъ случаѣ имѣла мѣсто иная какая-либо причина.—собственно не вт, атомъ дѣло, а—въ фактѣ, который—па лицо и сомнѣнію не подложить.
') Cp. ор. eit. Чистоішча: стр. 93.
2) Ьрокшузъ-Ефіронъ: „Энцикл. Слов.“; ію.тут. 22: СІПУ. 1894 г., стр. 487.
:і) „Еврипидъ въ изложеніи .7. Коллинза11 (СІІБ. 1877 г.: въ перев.
Веіінйерга): стр. (И.
4) Чнт. ibid, у .7. Коллинза: стр. 39.
б Проф. Ѳ. Г. Мищенко, ііапр., говоритъ: „Еврипидъ былъ женатъ дважды... Въ семейной жизни быль несчастливъ, чти не осталось безъ вліянія на его и безъ того певесслый нравъ и на его сужденія о женщинахъ“ (см. цитов. Внн. Слов.“ Брокг. -Etfip:. стр. 487). Ср. „Реальный Словарь классической древности“ Фр. Любкера. (нерсв. „подъ редакц. проф. Б. II. Модестова', С ГІ13. 1884 1887: стр. 386). Чит. и у мног. друг.
Вполнѣ понятно, поэтому, что и Иннолпгь высказываетъ такого-же рода взгляды. Онт. совсѣмъ не склоненъ почитать богиню любви—Афродиту, которая за это. въ свою очередь, платить ему своимъ нерасположеніемъ, роковымъ образомъ потомъ разрѣшившимся. ІІшюлитъ,—говоритъ недовольная Афродита,— «считаетъ меня послѣдней изъ богинь, не вѣрить въ любовь и бѣжитъ брачныхъ узъ»... «Какъ дѣвственникъ» А.— заявляетъ онъ,—«я чту ее только издали»... «Я»,—прибавляетъ онт, послѣ.—«не люблю боговъ, служеніе которымъ происходитъ ночью». Онъ-же затѣмъ иронически посылаетъ «тысячу поклоновъ... Афродитѣ», что вѣдь собственно и значить: «Кииридѣ-же» (т. е. Афродитѣ) «привѣта никакого» 2)... Другими словами: по мнѣнію Ипполита, «во всякой половой любви есть что-то унижающее человѣческое достоинство, что-то стыдное, мерзкое, свиное» (если выразить его взглядъ языкомъ героевъ новѣйшихъ произведеній, въ родѣ «Поздпыше-выхъ», «Нехлюдовыхъ»... я). По словамъ Артемиды, покровительствовавшей Ипполиту н имъ почитавшейся, его «погубила Афродита коварная», которая «сочла себя оскорбленной за то, что» онъ «не чтилъ ея», и которой его «нравственная чистота была непріятна»... Если подобнымъ образомъ Ипполитъ относился къ богинѣ Афродитѣ, то тѣмъ болѣе пренебрежительно долженъ былъ относиться къ женщинамъ вообще. Если онъ соглашался «чтить» ее .тишь «издали», то къ женщинамъ даже и издали онъ попятно питалъ недоброжелательныя чувства, чувства презрѣнія, пренебреженія. Особенно ясно его взгляды выразились въ его словахъ, вырвавшихся изъ его устъ послѣ того, какъ онъ узналъ отъ кормилицы о чувствахъ къ нему мачехи. Онъ вопрошалъ Зевса: «зачѣмъ» топ. «создалъ па горе людямъ фальшивыхъ женщинъ?» Ипполиту хо-
’) Ср., однако, оригинальное мнѣніе В. В. Розановы, въ „Мірѣ искусства:“ 1902 г., Л».Ѵ' 9—10, стр. 2Т2-. Мы не находимъ возможнымъ съ нимъ согласиться въ виду характера тѣхъ факторовъ, подъ вліяніемъ которыхъ сложилось міровозрѣніо Вврипидово и о которыхъ мы въ своей статьѣ говоримъ: они, т. о., факторы, ясно говорятъ, что здѣсь—дѣло не въ „дѣвственности только возраста, нѣсколько застоявшейся, задлив-шейся“, не въ „ііредъ-.тіобовной“ лишь „иорѣ“, а въ особенностяхъ орфическо-еврииидовской точки зрѣнія... Впрочемъ, говоримъ обо всемъ атомъ лишь мимоходомъ.
-) Такъ и перевед. у U. Д. Шестакова: стр. 128; ср. стр. 200—201, ыримѣч. 8. Ср. у Д. С. Мережковскаго: стр. 9.
•') Нов. Вр. № 9560; 1902 г.. 15 окт. (цит. статі.я Д. С. Мережковскаго).
тѣ.юсь-бы, чтобы женщины не существовали вовсе и чтобы Лоисъ прямо давалъ «зародыши дѣтей» каждому по мѣрѣ его заслугь. такъ чтобы въ женщинахъ не было и нужды никакой. «Эта язва—женщина—большое зло.... исчадіе..., бездушный чурбанъ»... «Эти низкія душонки... думаютъ о низостяхъ»... 'Гакъ отзываясь о женщинахъ вообще, составляющихъ бремя для пхт. родителей, затѣмъ «постепенно раззоряющпхъ» своихъ мужей,—особенно дурно выражаясь о женщинахъ - «умницахъ». «болѣе умныхъ, чѣмъ слѣдуетъ женщинѣ», такъ какъ, «благодаря Афродитѣ, умницы»,-де «болѣе способны сдѣлать гадость, чѣмъ женщина недальняго ума, которая не измѣнить» мужу «по своей глупости»,—желая, чтобы женщины «развлекались» лишь «въ обществѣ безсловесныхъ животныхъ» и проч..—Ипполитъ, въ частности, кормилицу, которая заставила его высказаться, называетъ «подлянкой, сводней, негодяйкой, наглой», «проклинаетъ» ее и всѣхъ женщинъ съ тѣмъ вмѣстѣ,—обѣщаетъ, что «не перестанетъ проповѣдыватъ ненависть къ женщинамъ, хотя-бы» ему «говорили, что» онъ «твердитъ одно и тоже» и проч. и проч. 1) 2).
Но—довольно! Чго-же мы видимъ? Дѣлая половина человѣческаго рода признается нежелательною.—такъ сказать, шельмуется и сдается въ архивъ; бракъ съ женщиною—отпмъ «зломъ», неизбѣжный при условіяхъ человѣческаго существованія,—конечно, въ свою очередь, зло неотвратимое, увеличивающееся пропорціонально уму супруги, и т. под. Таковы взгляды Ипполита. Не говоря уже о столь мутныхъ и случайныхъ побужденіяхъ, какія могли объяснять собою (если только они были па лицо) возникновеніе Кврнпидовыхъ «женоненавистническихъ» взглядовъ,— не рѣшая вопроса, насколько и въ отношеніи къ Ипполиту могло имѣть мѣсто что-либо подобное (не въ атомъ дѣло)...,—спросимъ: «пужно»-лн п можпо-лп намъ—христіанамъ, какъ такимъ, чему—либо здѣсь у Ипполита «поучиться?» На такой вопросъ можно дать, конечно, лишь только отрицательный отвѣтъ и по слѣдующимъ очевиднымъ причинамъ.
Нт, христіанствѣ, какъ всякому извѣстно, полъ самъ по
') Ср. выше отзывъ о положеніи женщины, принадлежащій Федрѣ.
2) Чего-либо подобнаго пророчеству Еврипида - Ипполита объ имѣв-чн'мъ „родиться отъ Львы Нст.тышомъ“ мы у него въ дѣйствительности ве видимъ, если не захотимъ быть черезъ чуръ тенденціозными и совершенными фантазерами.
себѣ но имѣетъ никакого значенія въ нравственномъ отношеніи. Здѣсь нѣтъ уже іудея, ни язычника; нѣтъ раба, ни свободна«); нѣтъ мужеснто пола. ни женскаго: ибо всѣ... одно во Хрнстгь Іисусѣ (1'алат. III, 28). Равноправная съ мужчиной по своей духовной сторонѣ, женщина-христіанка можетъ достигать н, какъ знаемъ, достигала многократно высокаго нравственнаго совершенства: христіанская церковь
знаетъ и почитаетъ святыхъ угодниковъ и угодницъ Божіихъ, святыхъ мучениковъ п мученицъ... Ясное дѣло, слѣдовательно, что, съ христіанской точки зрѣнія, женщина не есть «зло» какое-либо,—и обращеніе чье-либо къ Богу съ молитвеннымъ восклицаніемъ о томъ, чтобъ женщинъ совсѣмъ на землѣ не было п проч.. вт» христіанствѣ было-бы совершенно непонятнымъ. Здѣсь сто.ть-же странными представ.тялнсь-бы и чыі-.тпбо ругательства по адресу женщины, какъ таковой именно. «Женоненавистничество», какъ такое, христіанину не знакомо и не можетъ быть понятно. Таковъ христіанскій взглядъ на женщину. Далѣе, поскольку имѣть въ виду взаимоотношенія половъ іть брачной жизни, то и здѣсь христіанинъ не можетъ говорить и не говоритъ ни о какомъ злѣ. Здѣсь можетъ быть рѣчь у христіанина только о чемъ-то добромъ. Бракъ ві» христіанской церкви признается святымъ таинствомъ. Элементомъ, связывающимъ мужа и жену, служитъ любовь: мужья должны любить своихъ женъ, какъ и Христосъ возлюбилъ Церковь...; такъ должны мужья любить своихъ ж'енъ. какъ свои тѣла...; мужъ и жена—двое—одна плоть...; мсены должны повиноваться своимъ мужьямъ, какъ Господу...; какъ Церковь повинуется Христу, такъ и жены своимъ мужьямъ во всемъ... (Ефсс., V, 22 — Зй). Въ бракѣ мужчина и женщина восполняютъ—каждая сторона—себя, выполняютъ Божіе новелѣніе, данное еще нашимъ прародителямъ (Быт. I. 27—28); продолжая человѣческій родъ, мужъ и жена воспитываютъ своихъ дѣтей въ истинно-христіанскомъ духѣ н проч., чѣмъ постепенно подготовляютъ наступленіе «царства Божія» па землѣ, царства, мира, любви... Когда идетъ рѣчь о любви между христіанами - супругами, любви внутренней и любви внѣшней, въ результатѣ чего получается дѣторожденіе..., то даже н мысль о чемъ-либо «мерзкомъ», «свиномъ»... здѣсь является неумѣстною. Утверждать иное—значить не понимать христіанства и освящаемыхъ имъ человѣческихъ отношеній или вт» сужденіи о качествѣ послѣднихъ руководствоваться не Сло-
,;,ім і. Божіимъ, нс голосолъ Церкви, а споимъ испорченнымъ нравственнымъ чувствомъ, которое, т. е.. испорченное, извращенное, какъ таковое, можетъ совершенно ложно освѣтить н д Ьііствнтельно нерѣдко освѣщаетъ фальшиво то, что вполнѣ свято вполнѣ чисто... Добрый христіанскій союзъ мужа и жены—великое явленіе, священное..., становящееся въ дѣйствительности таковымъ тѣмъ болѣе, чѣмъ болѣе иравствсііііо-реліігдозііо развиты и настроены супруги—одинъ и другая. Тотъ, кто избѣгаетъ въ христіанствѣ брачныхъ узъ, дѣлаетъ это никакъ не потому, что женщина сама по себѣ зло, что самч, но себѣ зло—бракъ, что таково-же дѣторожденіе и нроч.,—а по совершенно инымъ побужденіямъ: «исключительно изъ покаянныхъ мотивовъ...; не въ гордыхъ» цѣляхъ «достиженія нравственнаго превосходства надъ прочими христіанами» избираетъ такой modus vivendi, «а какъ наиболѣе пригодный для» него именно «и приспособленный къ» его «индивидуальнымъ особенностямъ видъ тогіже богоугодной жизни, тоюже высшаго нравственнаго совершенства, которыя обязательны для всякаго христіанина на всякомъ мѣстѣ п во всякое время его земного странствованія» (о. I. Л. Янышевъ) ‘) -). Правильность подобной точки зрѣнія не трудно иллюстрировать хотя-бы и многочисленными примѣрами. Святая церковь почитаетъ и прославляетъ и нрен. Антонія, преп. Макарія Великихъ..., н спи. Константина и Елену...,—п нрен. Сергія Радонежскаго..., и св. Александра Невскаго (покровителя русской столицы)... А какъ краснорѣчивъ и характеренъ разсказъ о нрен. Макаріи Великомъ, посѣтившемъ двухъ замужнихъ женщинъ, о которыхъ ему было открыто свыше, что онѣ—выше его въ духовномъ отношеніи! Познакомившись съ ними, онъ рѣшилъ, «что Богъ ищетъ не имени монаха, мірянина, дѣвы, замужней. но... праваго... настроенія и проявленія воли человѣка, и всѣмъ даруетъ Своего Святаго Духа». При «возвращеніи домой, онъ съ горечью сознался себѣ, что стоитъ ниже этихъ мірянокъ», какъ «не соблювшій мира со своимъ братомъ, подобно» имъ :!)... Въ настоящемъ случаѣ мы, разумѣется, не
') „Православно-христіанское ученіе о нравственности“ — о. 1. Л. Япы-аіевге, Москва, I8ST г., стр. 59.
") Чит. классическій стихъ изъ 5 гл. Евапгелія Матѳея: 48-й.
'*) Чит. подробности въ нашей диссертаціи: „Преи. Макарій Египетскій“ etc.; т. I: СПБ. 1899 г., стр. 265.
имѣемъ намѣренія рѣшать вопросъ о сравнительномъ достоинствѣ дѣвства и брачнаго состоянія сколько-нибудь подробно. Выясненіе этого вопроса такое отъ насъ здѣсь и не требуется. ІІамъ необходимо было установить лишь тотъ фактъ, что въ христіанствѣ бракъ—не зло. не зло—дѣторожденіе... Этотъ фактъ нами и отмѣченъ. Другія подробности здѣсь совершенно излишни, тѣмъ болѣе, что всѣ данныя христіанскія истины—«азбука», каждому «христіанину» извѣстная, которая иногда (какъ, напр., теперь) нуждается только въ напоминаніи—не больше.
II такъ, что-же мы въ коидѣ-копцовъ видѣли'? А то. что. если Ипполитъ, весь проникнутый эгоизмомъ, горделивымъ самообольщеніемъ и самопревозношепіемъ, спокойно готовъ вычеркнуть цѣлую половину человѣческаго рода, какъ яко-бы какое-то зло. способное возбуждать къ себѣ лишь одну вообще ненависть,—если этотъ древне-языческій герой признаетъ право па существованіе собственно только за мужчинами, которыс-де нравственнѣе женщинъ и не суть такое, какъ эти, зло.—если здѣсь мы встрѣчаемся съ явленіемъ, въ извѣстномъ смыслѣ аналогичнымъ съ аристократическими въ нравственной сферѣ замашками Платоновъ, Аристотелей, подорванными затѣмъ стоицизмомъ, — если Ипполитъ считаетъ брачную любовь и, какъ ея результатъ, дѣторожденіе—зломъ (онъ, какъ мы видѣли, желалъ-бы, чтобъ дѣторожденіе происходило иначе, независимо отъ участія въ немъ женщинъ, независимо отъ плотской—брачной любви...) и т. под.; то христіанская точка зрѣнія на всѣ эти стороны дѣла совершенно иная: здѣсь нѣтъ мѣста какому-либо безразсудному, прямо-таки дикому, психопатическому (даже и съ самой элементарной точки зрѣнія не потерявшаго разума человѣка) взгляду на женщину, унижающему се, какъ нравственное существо, предъ мужчиною; христіанинъ никогда не попялъ-бы, какъ такой, чьего-либо страннаго желанія о томъ, чтобы исчезъ весь женскій родъ съ лица земли; христіанинъ, понимающій пѣли творенія мужчины п женщины, преклоняющійся предъ безконечной мудростію Творца, проявившеюся, между прочимъ, и въ этомъ обстоятельствѣ. счелъ-бы безумцемъ всякаго, кто. поставивъ свой разумъ выше божественнаго, пожслалъ-бы поправокъ въ установленномъ Богомъ міропорядкѣ и предложплъ-бьт, напр., Ипполитовъ проектъ касательно «зародышей дѣтей»...; христіанинъ относится съ величайшимъ уваженіемъ къ браку, какъ
таинству, связывающему мужа и жену именно для христіанскаго рожденія дѣтой, для воспитанія ііхъ въ христіанскомъ направленіи и проч.; христіанинъ смотритъ па нравственную жизнь христіанки не съ гордостію, а со смиреніемъ (припомните. напр., случай съ нрен. Макаріемъ Египетскимъ) и т. д. Коротко сказать: мы видѣли, что и въ настоящемъ случаи, христіанину учиться у Ипполита нечему, а еслибы онъ, тѣмъ не менѣе, вздумалъ учиться, то научился-бы только тому, что съ духомъ именно христіанскимъ несогласно. Истинные «дѣвственники», «мученики цѣломудрія», «женихи» (у!) «небесной Дѣвы» совсѣмъ не таковы, какъ ІІпнолитъ: они скорѣе согласились-бы вычеркнуть себя самихъ изъ списка живыхъ, нежели цѣлую половину рода человѣческаго, и, кромѣ того, если они—«дѣвственники» и пр., то. какъ уже было сказано выше, по совершенно особымъ, не горделивымъ, основаніямъ...
Далѣе, если мы поближе присмотримся къ этому «дѣвственнику», то увидимъ, что онъ въ дѣйствительности еще менѣе симпатиченъ, нежели какимъ онъ пока намъ казался.
При ближайшемъ ознакомленіи съ нимъ видимъ, что онъ, во-первыхъ, весь проникнутъ какою-то хвастливостью, крайне непріятно дѣйствующею на читателя трагедіи.—во-вторыхъ, если н совершаетъ высокое дѣло—«прощаетъ своего убійцу», то лежащая подъ этимъ актомъ подкладка обезцѣниваетъ его сущность.—въ-третьихъ, нравственное поведеніе его вообще носитъ корыстный характера» и нроч.
И, во-первыхъ, чѣмъ только не хвастается ІІпнолитъ?! Онъ безцеремонно превозносится своимъ дѣвствомъ, о которомъ мы то.ты;о-что говорили. «Я до сихъ поръ еще дѣвственникъ», говорить онъ своему отцу, «я неповиненъ,... въ чемъ ты бросаешь мнѣ упрекъ...; объ этомъ» (т. е., о фактахъ пецѣломуд-рія...) «я не знаю ничего, кромѣ того, что слышалъ или видѣлъ па картинахъ, да и то не люблю смотрѣть на нихъ». Правда, эти слова сами но себѣ еще не содержатъ чего-либо особенно хвастливаго, но за-то непомѣрно хвастливыми являются произнесенныя Ипполитомъ уже умиравшимъ, который назвалъ себя, между прочимъ, «превосходившимъ всѣхъ своимъ Цѣломудріемъ» (ö ош'уг/озоѵт, -аѵ-я; йяерауувѵ *). Дальше этого идти
') У Valcken. и-гргушѵ (ет. 1365), что для существа дѣла, конечно бчщазл ичііо.
хвастливость, конечно, не можетъ. Авторъ такихъ словъ, ставящій себя выше всѣхъ людей въ разсматриваемомъ отношеніи, слишкомъ упивающійся своими достоинствами и низко думающій о другихъ людяхъ, которыхъ онъ будто-бы знаетъ всѣхъ, вызываетъ своею безпримѣрною хвастливостью лишь чувство брезгливости у слушателя, а никакъ не восхищенія, не удивленія... Далѣе, герой трагедіи хвалится «чистотой» своей «души», «чистотой сердца», «чистотой» своихъ «побужденій», своей «скромностью»... и какъ хвалится?! Ужъ всего меньше въ духѣ христіанскаго смиренія... «Прощаясь» со своими «юными товарищами».... онъ горделиво заявляетъ имъ: «вамъ не видать другого человѣка, болѣе меня чистаго душой» '). Какая самоувѣренность, какое удивительное самохвальство! Умирая, Ипполитъ называлъ себя «чистымъ сердцемъ», а еще раньше того въ бесѣдѣ съ отцомъ выразилъ эту-же мысль какъ нельзя болѣе откровенно: «посмотри на этотъ свѣтъ и на землю», говорилъ онъ Тезею, «на нихъ нѣтъ человѣка чище меня сердцемъ» 2). О своихъ «чистыхъ побужденіяхъ» 3) Ипполитъ толковалъ отцу въ этотъ-же раза.. Какъ, однако, онъ увѣренъ іп. «чистотѣ» своего «сердца» сравнительно съ чистотою сердца у всѣхъ остальныхъ людей! Чтобы тѣмъ нагляднѣе обнаружилась его «скромность» 4), по противоположности ей Ипполитомъ дѣлается указаніе на поведеніе мачехи: «разыгравъ изъ себя добродѣтельную женщину», — отзывается онъ о послѣдней.— «опа прикрыла свое безстыдство: мнѣ-же, дѣйствительно скромному человѣку, моя скромность не послужила пи къ чему»... Продолжая хвастливо говорить о себѣ, Ипполитъ особенно подчеркиваетъ свое «благочестіе». Въ частности, онъ аттестуетъ себя, какъ «чтившаго боговъ», какъ «благочестиваго» и въ предсмертной своей бесѣдѣ, и раньше — въ рѣчи къ отцу, гнѣвно обвинявшему его въ преступленіи противъ мачехи: свое «почитаніе боговъ» Ипполитъ въ этомъ случаѣ выдвинулъ па видное мѣсто, какъ свидѣтеля «чистоты» его
') Впрочемъ, и здѣсь говорится въ частности о „цѣломудріи“-;ке (auMffioviaTspov: ст. 1100).
г) Слѣдуетъ сказать то-же, что говорено было въ предыдущемъ примѣчаніи (чит. но-греч. зоjypovssTäpo;: ст. 995).
;|) Перев. не буквальный, впрочемъ (лишь отдаленно указываетъ „суть“ дѣла)...
4) Ср. примѣчанія: два, предшествующія предыдущему (чит. по-гроч.
гзіо-рроѵ^зг... ошйріѵгіѵ: СТ. ] 034).
«сердца»- Онъ хвастается своимъ, «благочестіемъ» и иродъ кормилицей, указывая ой. что «только» его «благочестіе спа сайтъ» ее отъ его гнѣва. Однако-жъ. ото благочестіе не препятствуетъ ему тутъ-же называть кормилицу и «негодяйкой», и «подлянкой». Удивительно! Это благочестіе не мѣшаетъ ему относиться и къ самимъ богамъ совсѣмъ ужъ не благочестиво. Развѣ сколько-нибудь благочестивый человѣкъ можетъ произнести фразу: «о. еелн-бъ и люди могли проклинать боговъ!?» *) Ни въ какомъ случаѣ. Охотникъ до проклятій, какъ до самаго невиннаго яко-бы дѣла, Ипполитъ проклинаетъ и «кормилицу» съ ея «госножей», т. о., Федрою, и даже лошадей, разбившихъ его... Удивительно благочестіе, такъ проявляющееся. Этому благочестивому человѣку не трудно, повидимому, шутить и съ клятвой. По поводу ея онъ говоритъ, что ему вздумается: то, повидимому, несогласенъ нарушить даже и «необдуманной» клятвы 2) (какъ это видно изъ его разговора сг, кормилицей), то спокойно заявляетъ: «клялся мой языкъ, сердце мое—не связано клятвой» :!)... Какъ бы ни пытались софистически оправдать ІІиполита, дѣло слишкомъ ясно. «Мы видимъ»,— говоритъ В. Алексѣевъ,—«что Ипполитъ рѣшается лучше умереть, чѣмъ нарушить клятву. — слѣдовательно, онъ понимаетъ ея святость, и названныя слова» (о «языкѣ» и «сердцѣ») «сказаны были имъ легкомысленно» 4)... Мы, однако, не считаемъ возможнымъ согласиться съ подобною апологіею Иппо-лптовскаго настроенія. И, прежде всего, нѣсколько смущаетъ свободное вообще обращеніе Ипполита съ клятвой (онъ «клянется» и «родной землей», оправдываясь предъ своимъ отцомъ, п «убивающею своими стрѣлами Артемидой», прощая Тезея, и пр.: ер. вышеприведенные случаи). Затѣмъ достаточно ясно, что Ипполитъ, пожалуй, и не прочь-бы нарушить свою клятву, еелн-бъ отъ этого вышелъ-бы какой-либо толкъ, по, такъ какъ на послѣднее онъ нс надѣялся, то и счелъ за лучшее уклониться отъ того нарушенія. «И ты не посмотришь ни па мои клятвы, ни па увѣренія въ невинности»...,—спрашиваетъ Ип-
') ПСУ т(ѵ іохТоѵ jteoToiv уёѵо; (ст. 1415).
~) О томъ, что онъ „снято чтилъ клятву“, говоритъ и Артемида, обращаясь къ Тезею послѣ того, какъ съ Ипполитомъ произошло ііесчастіе.
') Ч. Л- Шестак:. „языкъ поклялся, умъ далекъ отъ клятвы“ (стр. 15Д)=Д уХшаз’ брсороУ.’. fj Sk ippYjv аѵшрото; (етих. 612).
') Ь В. Лл—ва стр. 52—53, прим. 38. Вообще чит. все это иримѣч. и указываемое здѣсь мѣсто изъ „De offic.“ Цицерона и др.
политъ отца, — «и безъ суда выгонишь меня отсюда?.. Боги, зачѣмъ я молчу..?! Нѣть, все равно я ничуть не убѣдилъ-бы тѣхъ, кого мнѣ нужно, а только напрасно престушыъ»-бы «данную мною клятву»... А если-бъ не «напрасно?» Устоя.ть-ли бы тогда Ипполитъ,—это еше вопросъ.
Христіанинъ.—имѣя предъ собою примѣръ въ Лицѣ Самого Спасителя нашего, Который, будучи образомъ Божіимъ...? уничижилъ Себя Самого, принтѣ образъ раба...,—смирилъ Себя, бывъ послушнымъ даже до смерти, и смерти крестной (Фи.тішп. II, 6, 7, 8),—никогда не станетъ хвастливо указывать на свои высокія качества, напр., на свою «дѣвственность», на «чистоту» своей «души», на «чистоту сердца, побужденій», на свою «скромность», на свое «благочестіе» и пр., даже еслибъ всѣ эти свойства п дѣйствительно у него были,—не станетъ «легкомысленно» обращаться съ «клятвой» (которая, конечно, не запрещается въ христіанствѣ ‘) и т. под.: но будетъ молчать обо всемъ этомъ... Мысль, что онъ—христіанинъ—«чище» всѣхъ «сердцемъ», что онъ «превосходитъ всѣхъ своимъ цѣломудріемъ», что нѣтъ «человѣка болѣе» его «чистаго душой» и проч., что съ легкимъ сердцемъ .высказываетъ пресловутый Ипполитъ,—совершенно непонятна даже и дѣйствительно благочестивѣйшему христіанскому подвижнику, который никогда не станетъ трубитъ передъ собою, какъ то дѣлаютъ лицемѣры въ синагогахъ и на улицахъ (и Ипполитъ, напр.), чтобы прославляли ихъ люди (Мато. VI, 2)... Нѣть. ■и въ настоящемъ случаѣ христіанину нгьгнъ возможности чему-либо хорошему научиться у Ипполита; скорѣе—наоборотъ: онъ могъ-бы научиться у послѣдняго только одному дурному (хвастовству...).
Во вторыхъ, восхищаются, какъ мы видѣли, тѣмъ, что Ипполитъ «прощаетъ н любитъ своего убійцу». Фактъ—замѣчательный, если только лежащая подъ ннмъ подкладка такъ или иначе его не обезцѣниваетъ. Присмотрѣвшись кт, нему ближе, однако, къ сожалѣнію, видимъ, что восхищаться здѣсь собственно нечѣмъ,—въ крайнемъ случаѣ—слѣдуетъ дѣлать это весьма осторожно.
г) Говорить о клятвѣ спеціально здѣсь, конечно, не имѣемъ никакой надобности. Желающихъ-же ознакомиться съ дѣломъ можемъ отослать, напр., къ нашей статьѣ: „Сущность христіанскаго ученія объ отношеніяхъ человѣка къ Богу“ іХрнстіанск. Чш.: 1898 г., дек., стр. 774— 782) и нр.
а) Ипполитъ прощаетъ своего отца потому, что убійцею пылъ, строго говоря, пе онъ. а «Афродита коварная», которой «пыла непріятна» его «нравственная чистота» и которая «сочла себя оскорбленной за то. что» онъ «не чтилъ ея». «О. я чііаіо погубившую меня богиню», восклицаетъ онъ въ бесѣдѣ с-i. Артемидой. И послѣдняя, «совѣтуя» Ипполиту «простить своего отца», какъ на основаніе, указывала въ данномъ случаѣ на то. что пе онъ собственно виновникъ Ипполитовой гибели: «ты знаешь, кто погубилъ тебя», говорить она ему, своему любимцу, намекая на Афродиту ’). А еслибъ убійцей оказался только и только Тезей?! Нолучп.ть-ли-бы онъ столь скорое прощеніе? Отчасти сомнительно.
б) Хотя Ипполитъ, по словамъ «вѣстника», принесшаго печальное о немъ извѣстіе, и резонерствовалъ, что «воля отца должна быть священна», однако, рѣшился «простить своего» убійцу—«отца» лишь по «совѣту» Артемиды, о чемъ онъ и самъ заявилъ ей: «я примирюсь съ отцомъ—ты хочешь этого, а твоя воля всегда была для меня священной». II такъ, потребовался сторонній авторитетный «совѣтъ», божественное іфнказаніе, чтобы Ипполитъ «простилъ своего отца», даже собственно и невиновнаго въ ого смерти, какъ именно бывшаго орудіемъ въ рукахъ Афродиты! Хороши и поучительны чувства!
в) Да п какъ мог.тп-бы у Ипполита возникнуть и привиться лучшія, болію благородныя чувства, когда предъ его глазами поступали дурно даже такіе образцы, какова была, панр.. «первая изъ богинь въ его глазахъ—Артемида», какъ ее аттестуетъ въ самомъ началѣ трагедіи Афродита. «Успокойся»,—говорила Артемида умиравшему любимцу. — «даже послѣ смерти я. изъ любви къ тебѣ. не оставлю тебя неотмщеннымъ: богиня Афродита поплатится за свой гнѣвъ противъ тебя...,—я своею рукою... убью... наиболѣе милаго ея сердцу человѣка». Такіе примѣры естественно могли и другихъ возбуждать лишь къ мести, а не къ всепрощенію. II въ данномъ случаѣ настоящій - то убійца Ипполитовъ, такимъ образомъ, прощенія не получаетъ. О чемъ-же н говорить послѣ итого?!
г) Прощая Тезея, Ипполитъ дѣлаетъ ото не со смиреніемъ
') „Ты цогубллъ его-1, т. е.. Ипполита, мнда Тезеіо.
„невольно“, говоритъ Артс-
КаКНМЪ-ЛПбо, а съ очевидною гордостью. ПрОИЗВОДЯЩОЮ въ читателѣ трагедіи безотрадное впечатлѣніе... Когда прощаемый отеит. восхитился «благочестивымъ и добрымъ сердцемъ» сына, этотъ величественно нарекъ ему за какую-нибудь минуту до своей смерти надменнѣйшія слова: «желаю, чтобы твои законныя дѣти были похожи въ этомъ случаѣ на меня». Какъ это краснорѣчиво и согласно съ древне-языческимъ духомъ! Умираетъ человѣкъ, а все-таки твердитъ о своей примѣрности! Эгоизмъ, какимъ проникнутъ язычникъ, сквозитъ всюду и у Ипполита. Даже умирая, онъ спрашиваетъ Артемиду: «вп-дипіь-.ти ты. какъ я страдаю?» Въ своей жизни онъ не знаетъ и, невидимому, не хочетъ знать никакихъ проступковъ, за какіе (если ѵжъ невиновенъ по отношенію къ Федрѣ) могло постигнуть его настоящее наказаніе, и отсюда съ легкимъ сердцемъ заявляетъ, что страдаетъ, искупая «преступленіе» своихъ «предковъ» ’). Какая гордость, какое самообожаніе! Въ его несчастной судьбѣ, по его же заявленію, виновато будто-бы даже то, что онъ—«незаконный сынъ» Тезеевъ (какъ рожденный отъ «матери—иностранки») 2)... Онъ горделиво просить «смерти» (обращаясь къ Зевсу), «если виновенъ въ» данномъ «преступленіи».—какъ будто боги, если въ нихъ вѣровалъ Ипполитъ, сами не знали, какую датъ ему участь.... при чемъ получилось курьезное явленіе: Посейдонъ дѣйствительно «поразилъ» его «смертью». Что же? Значить, Ипполитъ былъ виновенъ ігь том ъ, вт. чемъ его обвиняла мачеха? Нѣтъ, не виновенъ. Тогда его обращеніе кт. Зевсу получаетъ странный характеръ... Въ своей надменности онъ «плевать хочетъ на друзей», такъ какъ онп-де «мерзавцы» (разумѣются — Федра, кормилица...). Онъ-же хвастливо заявляетъ своему отцу, что онъ нс какой-нибудь человѣкъ, такъ-какъ «водитъ дружбу не съ негодяями»... Коротко сказать: гордостью, надменностью, кпчлпвостыо проникнуто все существо Ипполита.
д) Самое сожалѣніе, «состраданіе», какое высказываетъ Ипполитъ своему отцу, скорбѣвшему по поводу несчастій съ сыномъ, послѣ всего сказаннаго выше представляется какимъ-то страннымъ и горделивымъ: «тебя», говоритъ отгіу Иппо-
’) Подобное гоноритъ и Тпзей (о себѣ), страдая при видѣ трупа жены. Чит., между прочимъ, у Н. Лл. стр. 54, ирим. 46.
-) У 11. Д. ІІГепішк. сгр. 17S. Чит. у Н. Лл-ви стр. 50—51, при-мѣч. 24.
іигь. «мнѣ жаль больше (=штавшаго въ ошибку), нежели самого». Говорится все ото прежде, чѣмъ Артемида испросила у сына «прощеніе» для его «отца» и прежде, чѣмъ ч'огь рѣшился «примириться» съ послѣднимъ... Если сынъ «жалѣлъ» такъ сильно своего отца, то зачѣмъ было послѣ •заводить п рѣчь (Артемидѣ, Ипполиту) о «прощеніи»? Оно у,ко само собой предполагалось. А если пѣтъ, то и «сожалѣніе» ото было лишь пустою комедіей...
Но—довольно! И здѣсь христіанинъ не станетъ учиться у Ипполита! Не станетъ потому, что онъ—христіанинъ, какъ ■такойі прощаетъ и дѣйствительныхъ своихъ убійцъ, а не тѣхъ только, кто служитъ лишь невольнымъ орудіемъ этихъ,—■ прощаетъ по собственному своему побужденію, а не по постороннимъ только совѣтамъ и приказаніямъ,—не понимаетъ чувства мести, а тѣмъ болѣе не рѣшится приписывать его Богу.—чуждъ горделиваго самопревозношенія, надменности и кичливости. — «сострадаетъ» другимъ искренно и нелице-мѣрно. какъ братьямъ во Христѣ и нроч. Все это въ христіанствѣ—азбучныя истины. Господь нашъ, распятый на крестѣ врагами, молился: Отче! прости имъ; ибо не знаютъ, что дѣлаютъ (Лук. XXIII, 54). Онъ молча и терпѣлнво сносилъ, когда нѣкоторые начали плевать на Нею, и, закрывая Ему мте, ударять Ею. и говорить Ему: прореки; и слуги били Ею по ланитамъ (Марк. XIV, 05...). Онъ воспретилъ ан. Петру защищать Его оружіемъ (Матѳ. XXVI. 51—55...). Онъ смирилъ Себя, бывъ послушнымъ даже до смерти, и смерти крестной (Филппи. II, 8. Ср. у пасъ выше). Онъ совѣтовалъ получившему ударъ въ правую щеку обратишь для удара и другую (Мате. V, 39) и т. и. *) Имѣя предъ собою такой образецъ въ Лицѣ Самого Богочеловѣка, ужели станетъ христіанинъ учиться у какого-то Ипполита, восхваляемое поведеніе котораго, какъ мы только-что видѣли, па самомъ дѣлѣ далеко не столь привлекательно?! Разумѣется, пгьтъ,—не станетъ
Въ третьихъ, нравственное поступапіе Ипполита проник-
’) Библейскихъ данныхъ въ настоящемъ случаѣ можно оыло-бы привести множество, во не дѣлаемъ этого, потому что сущность дѣда и такъ ясна.
") II" вопросу о грнппіинскомъ смиреніи“ чнт. нашу статью въ яХрист. Чт.“: 1900 г., февр. — мартъ.
нуто корыстнымъ элементомъ. Это проглядываетъ уже изъ его бесѣды съ однимъ изъ «охотниковъ» къ началѣ трагедіи. Ипполитъ. соглашаясь съ послѣднимъ, говорятъ, что «велнкая» «есть прелесть въ ласковыхъ» людяхъ: «при небольшомъ трудѣ большая польза» (ласкою, не требующею большого труда, можно достигнуть многаго). А когда «охотникъ» спросилъ ІІішолнта: «есть»-ли и «у боговъ такой-же обычай», то этотъ отвѣтилъ на вопросъ утвердительно ’). Значитъ рекомендуется ласковость къ богамъ, чтобъ такимъ сравнительно легкимъ путемъ достигнуть большой для себя выгоды. Корыстная точка зрѣнія проглядываетъ, затѣмъ, п во многихъ другихъ мѣстахъ трагедіи. Такъ, Ипполитъ то сожалѣетъ, зачѣмъ былъ «скроменъ», когда его «скромность не послужила пн къ чему» (такъ онъ говорить Тезою), какъ будто «человѣку дѣйствительно скромному» недостаточно одного сознанія своей внутренней чистоты, а необходимы еще и даже первѣйшимъ образомъ матеріальныя за хорошее поведеніе награды; то съ прискорбіемъ замѣчаетъ: «напрасно старался я быть благочестивымъ въ глазахъ людей» (эти слова произнесены имъ уже передъ самою смертью), чѣмъ, конечно, откровенно указываетъ на руководившія имъ въ ого жизни далеко не чистыя побужденія; то хвалится тѣмъ, что «для друзей» онъ «тотъ-же и въ глаза, и за глаза» (это онъ говорить Тезою), какъ будто такое отношеніе требуется отъ человѣка не ко всѣмъ, а лишь къ друзьямъ н какъ будто оно не само собою понятно въ человѣкѣ нравственномъ и должно быть еще особо и хвастливо отмѣчено,—отношеніе, которое у Ипполита говоритъ лишь о корыстной любви только къ любящимъ и которое, какъ такое, не рѣдкость и у кого угодно; то (ужо умирая) призываетъ обратить на его страданія вниманіе свое—Зевса, Артемиду..., спрашиваетъ ихъ: «видятъ-ли» они, что онъ испытываетъ,— какъ-бы ожидая себѣ отъ нихъ сейчасъ-же похвалы п нроч. Корысть, польза личная, похвала...—вотъ тѣ мотивы, которые принимались Ипполитомъ въ расчетъ.
Не указывая другихъ въ данномъ случаѣ мѣстъ изъ трагедіи. спросимъ: че.мі/ надчился-бы хорошему здѣсь христіанинъ? Конечно, ничему, такъ какъ даже и ничтожная доля корыстнаго элемента, проникая въ нравственную .жизнь христіанина, всецѣло ее обезцѣннвала-бы. На похвалу отъ людей 9
9 II. Д. Шссшакз стр. 127. Ср. у В. Ал—ва.
христіанинъ не имѣетъ права расчитывать, совершая добрыя дѣла. Предоставивъ такіе расчеты лицемѣрамъ. дѣлающимъ ;>то или иное съ тою цѣлію, чтобы прославляли ихъ люди щМато. VI. 2). христіанинъ даетъ милостыню, напр.. такъ, что лѣвая руна его нс знаетъ, что дѣлаетъ правая (—3). молится, войдя въ комнату... и затворивъ дверь (—(>. .">)... Гады Христовы, по противоположности человѣкоуюдникамъ. ведутъ себя, исполняя волю Божію отъ души (Ефее. VI. G), по лицепріятствуютъ. Требовать собѣ награды отъ Бога здѣсь пли за гробомъ опн также не имѣютъ основаній. Дѣло въ томъ. что. если бы мы исполнили даже все повелѣнное намъ, то и тогда мы должны были-бы. по слову Господню, -говоришь: мы—рады ничею -н встающіе; потому что сдѣлали, что должны были сдѣлать (Луш XVII. 10). А что мы должны сдѣлать? Будьте, совершенны, какъ совершенъ Отецъ вашъ небесный (Мато. V. 4.8)—вотъ идеалъ, къ осуществленію котораго мы призваны, но осуществить который мы, какъ ограниченныя существа, разумѣется, не въ силах'ь. имѣя возможность только приближаться къ нему. Слѣдовательно, если строго судить, то мы хуже даже и ничею не стающихъ ра-бовъ... Намъ высказана Божія воля. Наше дѣло—только заботиться объ ея исполненіи, не помышляя и не думая сколько-нибудь помышлять о чемъ-либо корыстномъ. Ес.ш-же Богъ какъ-либо и наградить насъ за наше доброе поведеніе, то ото будетъ уже только дѣломъ одной Его милости к'і> намъ... Не одна лишь христіанская нравственность ’). но и нравственность вообще, какъ ото послѣднее хорошо доказано еще Кантомъ н др.. исключаетъ изъ своей сферы всякій нечистый— корыстный атементъ... Христіанинъ — исполнитель Божіей воли—блаженъ въ своемъ дѣііетвованіи (Іак. I, 26). именно въ немъ «ѵже» самомъ н одномъ 2).
Но—довольно! Пора и кончить нашъ очеркъ, тѣмъ болѣе, что мы разсмотрѣли всѣ существенныя стороны дѣла, па какія намъ указываютъ пли могутъ указывать въ настоящемъ
’) Подробности по этому «опросу чит. въ wotiea статьѣ: „Можно-лн ѵ. пужно-ли адпглиіііш.інровіпш. христіанскую :ітнкуи („Миссіонерск. Обозрѣніе“: 1903 г„ апр. и дал.).
") Такую точку зрѣнія высказывалъ еще давно и о. I. Л. Янышевъ.
случаѣ. Мы видѣли, что основные принципы, какіо влагаетъ Еврипидъ въ уста Ипполита, всецѣло расходятся съ принципами христіанскими. А такъ какъ этими принципами всецѣло опредѣляются и окрашиваются всѣ частности міровоззрѣніи—въ одномъ случаѣ—Пшіолптовскаго. а въ другомъ—христіанскаго, то ясно, что намъ не о чемъ больше и говорить. Между сравниваемыми двумя міровоззрѣніями въ существѣ дѣла, какъ и сказано было раньше, «лежитъ бездна», незамѣтная только при близорукой точкѣ зрѣнія или при завѣдомо тенденціозной, пристрастной. А если такъ, то становится совершенно непонятнымъ. какъ и чему христіанинъ, какъ именно христіанинъ, могъ-бы учиться у грека-язычника, хотя-бы-то п Ипполита... Съ одной стороны, онъ видитъ многочисленный сонмъ патріарховъ. пророковъ, видитъ великаго «постника» Илію—пророка, его-же—«отшельника», «дѣвственника»..., видитъ Іоанна Крестителя, Самого Господа I. Христа, безчисленный ликъ подражавшихъ Ему св. мучениковъ, подвижниковъ, отшельниковъ, постниковъ, дѣвственниковъ, людей, не только прощавшихъ врагамъ своимъ все, что сдѣлали зти противъ нихъ, по даже жертвовавшихъ своею жизнію ради спасенія своихъ недруговъ...; а съ другой, предъ нимъ встаетъ въ лицѣ грека-языч-ника совершенно чуждая его христіанскому духу тѣнь, какая-то жалкая въ сущности пародія..., потому что, повторяемъ, каждый разъ надлежитъ имѣть въ виду не отдѣльныя, отрывочно и внѣшне разсматриваемыя чыі-лнбо воззрѣнія, а духъ, проникающій и окрашивающій собою все чье-либо міросозерцаніе; а поскольку разсматривать дѣло именно такъ, иначе отозваться объ Ипполитовомъ міровоззрѣніи, по сравненію съ христіанскимъ, мы ни въ какомъ случаѣ не можемъ. Зачѣмъ-же христіанинъ, видя предъ собой открытую дверь, прямой и ясный путь, будетъ присматриваться къ какой-нибудь маленькой щелочкѣ и безуспѣшно стараться проникнуть чрезъ нее, за которою, при-томъ, лежитъ и кривой, подозрительный, ведущій въ пагубу, путь?! Пѣтъ, здѣсь дѣло ясно. У христіанина вполнѣ достаточно своихъ руководствъ, надежнѣйшихъ и вѣрнѣйшихъ, п ему пѣть никакой надобности и смысла обращаться еще куда-либо на сторону... А если мы въ дѣйствительности живемъ не по-христіански,—быть можетъ, даже не лучше «язычниковъ». на что, какъ мы видѣли, иные не прочь указать,— то это къ существу дѣла нисколько не относится: по отклоненіямъ чьимъ-либо отъ нормы никогда нельзя судить о самой по-
слѣдней: ея достоинство само по себѣ, сами по себѣ и отклоняющіеся отъ нея: и если норма совершеннѣйшая, идеальная, какова именно—христіанская, по всегда неотразимо влечетъ къ собѣ нѣкоторыхъ лицъ, которыхъ нравственная свобода извращена. сила воли ослабѣла и проч.. то тѣмъ болѣе ото-же и, при томъ, въ безконечно большей степени надлежитъ сказать о нормѣ языческой, шаткой, ошибочной, безсильной... Искать «перваго луча христіанскаго свѣта» тамъ, гдѣ итого луча не можетъ быть, напрасный трудъ, — а искать итого луча тому, кто окруженъ самымъ яркимъ и сильнѣйшимъ «христіанскимъ свѣтомъ», трудъ непонятный... «Такого объясненія Ипполита». какое дѣлаетъ Д. С. Мережковскій, но его-же словамъ, «конечно, самъ Еврипидъ не предвидѣлъ» *). Мы скажемъ, что онъ и не моіъ его предвидѣть, какъ приписывающаго его трагедіи смыслъ, какой сознанію Еврипида не предносился и не могъ предноситься и какой современными комментаторами усвояется его произведенію искусственно, вполнѣ насильственно...
Sat!..
А. Бронзовъ.
') „IJoa. Bp“, JV» 9560; 15 окт. 1902 г.; Ипполита1' Д. С. Мер—го.
встуиит. слово къ представл
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
