CC BY
103
УДК 82 (091) ХОМЯКОВ В.И.
доктор филологических наук, профессор, кафедра журналистики и медиалингвистики, Омский государственный университет имени Ф.М. Достоевского E-mail: [email protected]
UDC 82 (091) KHOMIAKOV V.I.
Doctor of philological sciences, professor, department of journalism and medialingvistiki, Omsk State University
named after F.M. Dostoyevsky E-mail: [email protected]
НРАВСТВЕННО-ФИЛОСОФСКАЯ МОДЕЛЬ «ДЕРЕВЕНСКОЙ ПРОЗЫ» СЕРЕДИНЫ 1950-Х ГОДОВ MORAL-PHILOSOPHICAL MODEL OF «VILLAGE PROSE» MID 1950-IES
В статье предпринимается анализ основных компонентов социально-философской модели русской литературы 1920-1930-х гг., определены параметры литературы этого периода, связанные с трансформацией традиционных тем, проблем: взаимоотношение человека и общества, проблема «нового» человека, материальное и духовное. В работе используется комплекс дополняющих друг друга методов исследования: культурно-исторический, системный, историко-литературный. Проделанный анализ позволяет прийти к выводу, что «деревенская проза» представляет собой сложную структуру, соединившую разные идеологические и культурные парадигмы.
Ключевые слова: «деревенская проза», национальный характер, народные традиции, образ «праведника»
In the article it is carried out the analysis of the main components of moral and philosophical model of the Russian literature of the 1950-1960. The parameters of literature of this period connected with transformation of traditional subjects and problems such as the relationship of humankind with nature, the problem of «new» person, spirituality and morality have been determined. In the work it was used the complex of the research methods supplementing to each other: historic and literary, system, cultural and historical.The analysis what we have done allow coming to conclusion that the «village prose» represents the complex structure which has connected with different ideological and cultural paradigms.
Keywords: «village prose», national character, folk traditions, image of «righteous».
Формирование единого литературно-критического пространства вокруг «деревенской прозы» началось с публикаций в 1952 г. в «Новом мире» очерка В. Овечкина «Районные будни» и последовавшего за ним критического отклика В. Померанцева «Об искренности в литературе» (1953), признанного критиками одним из значительных документов того периода. Рассуждая о пагубности шаблона в литературе, критик ясно давал понять, что очерк В. Овечкина - это новое слово в литературе о деревне. «И тут-то я понял, что до Овечкина во многих книгах по колхозной тематике всё было затёрто-притёрто, острия все отпилены, углы пообломаны. Я понял, что Тутаринов преодолевал препятствия лёгкие, подлинно сложными проблемами жизни села не занимался и даже не видел их. Он выглядит сегодня не столько героем, сколько ангелочком на куличе. Славой он, как цветным маком, обсыпан, а лизнёшь его - и растает» [6, с. 234]. «Наоборот, герои Овечкина - это искатели, - писал В. Померанцев. - Они глаза открывают. Политику делают. У них не только своя мысль не связана, но и нашу они ещё пробуждают. Писатель проясняет нам жизнь, изменяет её. И после этого мы ощущаем, что жизнь переросла роман С. Бабаевского, а эмоционально тонким персонажам Г. Николаевой не хватает того поиска мыслей, тех находок и неожиданностей, которыми нас всё время удивляет Овечкин» [6, с. 234].
В апреле 1954 г. журнал «Новый мир» опубликовал критическую статью Ф. Абрамова «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе». Абрамов указывал типичность романов и повестей столь разных, казалось бы, писателей - С. Бабаевского, Е. Мальцева, Г. Медынского, И. Рябокляча, Ю. Лаптева, С. Воронина, Г. Николаеву - между собой. Это «общее» о жизни послевоенной деревни «изображалось в художественной литературе односторонне и в прикрашенном виде» [1, с. 9]. В своей статье Ф. Абрамов называл литературу конца 40-х-начала 50-х гг. «сусально-романтической», «лакировочной», приукрашивающей и замалчивающей тяготы народной жизни. Он выступал против «сглаженных конфликтов и упрощенных характеров». Идеализации действительно подлежала все: герои, характеры, взаимоотношения, условия труда. Даже природа, по мнению Абрамова, лишалась спорного несовершенства «грязь, слякоть, всякое ненастье - почти исключено. Зато повсюду разлито лунное сияние» [1, с.23]. «Слащавый романтизм», «пастушеская идиллия», «писательская пастораль» - такими терминами Ф. Абрамов определял художественный строй анализируемых романов и повестей. Изображение героев, «которые стройным шагом прошли мимо часовых...», создавало из персонажей некие «книжные совершенства», поддерживая сглаженное и благодушное пред-
© Хомяков В.И. © Khomiakov V.I.
10.01.01 - РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ), 10.01.03 - ЛИТЕРАТУРА НАРОДОВ СТРАН ЗАРУБЕЖЬЯ (С УКАЗАНИЕМ КОНКРЕТНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ) (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ) 10.01.01 - RUSSIAN LITERATURE (PHILOLOGICAL SCIENCES), 10.01.03 - LITERATURE OF THE PEOPLES OF FOREIGN COUNTRIES (WITH INDICATION OF SPECIFIC LITERATURE) (PHILOLOGICAL SCIENCES)
ставление о развитии колхозной деревни после войны. «Такой подход к действительности способен погубить любое произведение» [1, с. 20].
Современные исследователи назовут статью Ф. Абрамова «программным документом «новой литературы» [2, с. 47], появление которого потребовало время. На смену «пасторальному романтизму» колхозной литературе приходил подлинный реализм с обязательным изображением характеров, взглядов и судеб людей.
По мнению критика В. Чалмаева, былой деревенский роман, будь то С. Бабаевский, Е. Мальцев или Г. Николаева «с его размеренным восхождением героев от безвестности к почёту, от низшей должности к высшей, «руководящей», - имел один коренной порок: он был «антипсихологичен», нормативен, лишен внутреннего самовыдвижения [12, с. 93]. Впрочем, не только деревенский роман в условиях сталинской эпохи отличался «механицизмом». Эти претензии можно отнести и к литературной критике. О том, что у романа есть душа, о том, что он «кричит, как человек» [12, с. 94] многие скажут только в 80-е годы с приходом гласности и «перестройки».
Первоначально тема деревни решалась в основном в социально-экономическом плане. «Овечкинская» линия, связанная в первую очередь с социально-аналитическим началом, нашла отражение в очерках Е. Дороша, Ю. Черниченко, В. Тендрякова и др. Но уже в те годы появились оппоненты, которые предлагали иное решение деревенской темы. Принципиальное значение имела статья В. Солоухина «Диалог», вызвавшая громкий общественный резонанс и положившая начало бурной полемике среди писателей и критиков. Диалог с воображаемым собеседником (в котором без труда узнавался сам В. Солоухин) обозначал две полярные точки зрения на вызревавший в 60-е годы конфликт двух моделей в «деревенской прозе»: социальной и нравственно-философской.
Прежде всего, автор повестей «Владимирские проселки» и «Капля росы» критиковал стремление современного поколения «загородиться радиоприемником и телевизором» от «того, что уже накоплено веками». Рассуждая об «активной духовной жизни человека», он убеждал читателя в том, что духовная жизнь - это прежде всего «красота, которой окружает себя человек, проникновенное понимание этой красоты, глубокая удовлетворенность, глубокая радость от ее понимания. Пуще же всего - активное участие в создании красоты» [11] .
«Монологом страстного приверженца старины» назовет откровения Солоухина писатель А. Борщаговский. В статье «О хороводах и дне нынешнем» он решительно оспаривал устаревшие представления «лирика» о духовной жизни села, критикуя В.Солоухина за «моду на хороводы», подмену понятий «духовной жизни народа» и «народного художественного творчества» [3]. Критически отнесся к позиции В.Солоухина и писатель Б. Можаев в статье «Продолжим диалог». Он призывал «трезво взвешивать реальную действительность» и «го-
ворить не вообще о духовной жизни народа, а поставить себе более скромную задачу - поговорить о культуре села». Последняя, по Можаеву, «прежде всего материальна», тесно связана с бытом, банальным бездорожьем и материальным достатком сельских жителей. А достойный колхозник успевает и телевизор посмотреть и в поле поработать - говорил он в конце статьи [5] .
Однако уже с конца 50-х-начала 60-х гг., когда появились рассказы и повести А.Солженицына, В. Белова, В. Солоухина, А. Яшина, С. Крутилина, Ю. Казакова,акцентделался на уникальности и неповторимости крестьянского мироощущения, на первый план вышли вопросы сохранения в качестве непреходящего достояния традиций русской деревни: ее многовекового уклада, связи с природой, трудовых навыков, народной крестьянской морали.
Позднее свое видение наболевших проблем и их решение предложил А.И. Солженицын. В работах, написанных по возвращении из эмиграции, таких, как «Россия в обвале», «Русский вопрос к концу XX века», «Как нам обустроить Россию» и др., он сформулировал свое понимание национальной идеи. Для него она заключается в духовном возрождении общества, которое находится в «предпоследней потере духовных традиций, корней и органичности нашего бытия», во «внимании к существенным нуждам русского народа», в «Сбережении Народа» [10]. Данное словосочетание, емкое по объему, включает в себя проблемы как геополитические, так и национальные. В Нобелевской лекции Солженицын подчеркивает, что «нации - это богатство человечества ... самая малая из них несет свои особые краски, таит в себе особую грань Божьего замысла» [8, ч. 1, с. 15].
Одна из первостепенных и насущных задач по выведению России из глубокого кризисного состояния заключается, по мысли А.И. Солженицына, в возрождении деревни и «реабилитации крестьянства». В сельском мире, в крестьянстве видит он средоточие моральных ценностей, потому что оно, по мысли писателя, живет в «созвуке и сочувствии» с природой и ее ритмом: «Корневая, душевная связь народа с землей... дорога нам, как сама Родина и сама душа» [9, с. 94]. Проблема возрождения крестьянства есть органичная часть русской идеи. Не случайно феномен «деревенской прозы» в первую очередь связывают с национально-культурным самосознанием, своеобразием русского национального мира, исторической памятью.
Данная ветвь деревенской прозы фиксировала уникальность и неповторимость национального мира: от предметов быта до народных типов. Лиризм, испове-дальность, глубина нравственно-философского обобщения отделили эту прозу от проблемно-публицистической «деловой» прозы о деревне
Яркими явлениями этого периода стали «Привычное дело» В.Белова и «Матренин двор» А. Солженицына; «Рычаги» и «Вологодская свадьба» А. Яшина; очерки Ф.Абрамова «Чем живем - кормимся», «Ответ землякам»; «Владимирские проселки» и «Капля росы»
В. Солоухина; «Последний срок» В. Распутина и «Последний поклон» В. Астафьева и др. В центре внимания писателей-«деревенщиков» находилась личность сельского жителя как воплощение нравственной, бытовой, эстетической традиции народной жизни.
Центральным в повести «Привычное дело» является образ Ивана АфрикановичаДрынова, прошедшего войну, испытавшего «раскрестьянивание», нужду послевоенных лет, воспринимающего все как «дело привычное». Но это не пассивность и не социальная аморфность, как утверждали некоторые критики, а стремление жить «в ладу» с миром и природой. Своеобразными маркерами выступают в повести дом, семья, крестьянский мир. Поэтизацию дома можно найти и у Ф. Абрамова (последний роман его тетралогии так и называется «Дом»), В. Распутина «Последний срок» и «Прощание с Матерой», В. Астафьева «Последний поклон». В. Шукшин не случайно свой первый сборник назвал «Сельские жители». Писатель показал сельскую жизнь такой, какая она есть. Но за бытовым скрывается глубокое содержание. «Для Василия Шукшина деревня - не столько географическое понятие (хотя и географическое тоже), сколько социальное, национальное и нравственное, где сходится весь сложнейший комплекс человеческих отношений. Она стала тем необходимым «материалом», в котором нашли отражение коренные проблемы современности» » [4]. Именно с этими произведениями критика связывает первые обсуждения идеала христианской этики и концепции «пассивного гуманизма», образцом которого были нравственно устойчивые и вместе с тем, по мнению некоторых исследователей, «инертные крестьяне» - Иван Африканович и старуха Матрена.
Применительно к деревенской прозе этого периода можно попытаться построить типологию народных характеров. Так, первым наиболее известным упоминанием образа праведника в художественном тексте становится героиня рассказа Солженицына «Матренин двор». Жизнь Матрены граничит с аскетизмом: ее отличает доброта, смирение, нестяжательность. Праведничество Матрены можно понимать как протест против бездуховного материалистического (читай коммунистического у Солженицына) мира. С развитием сюжета заданная тема нарастает и трансформируется, приобретая разнообразные формы и расширяя масштаб. Рассказ насыщен материальными деталями: табуретки, лавки, горшки и кадки с фикусами, колченогая кошка, шуршание мышей под обоями, грязно-белая криворогая коза и т.д. Подробно описана социальная сторона послевоенной жизни деревни Тальнова: новый председатель всем инвалидам обрезал огороды, нехватка топлива, сена и т.д. Все это образует линейное время рассказа. Однако с определенного момента линейное время начинает прерываться новым уровнем художественной реальности, связанной с духовным началом. Автор пишет: «Она поднялась с убогой тряпичной кровати и медленно выходила ко мне, как бы идя за своими словами. Я откинулся - и в первый раз совсем по-новому увидел
Матрену. Верхнего света не было в нашей большой комнате, как лесом заставленной фикусами. От настольной же лампы свет падал кругом только на мои тетради, - а по всей комнате глазам, оторвавшимся от света, казался полумрак с розовинкой. И из него выступала Матрена. И щеки ее померещились мне не желтыми, как всегда, а тоже с розовинкой» [7]. Кульминацией рассказа является история Дома Матрены. Для героини это не просто жилище. Дом приобретает некое метафизическое значение. «Не спала Матрена две ночи. Нелегко ей было решиться. Не жалко было саму горницу, стоявшую без дела, как вообще ни труда, ни добра своего не жалела Матрена никогда. И горница эта все равно была завещана Кире. Но жутко ей было начать ломать ту крышу, под которой прожила сорок лет. Даже мне, постояльцу, было больно, что начнут отрывать доски и выворачивать бревна дома. А для Матрены было это - конец ее жизни всей. Но те, кто настаивал, знали, что ее дом можно сломать и при жизни» [7].
Образ героини является синтезом традиций житийной литературы и психологической прозы. История Матрены в какой-то степени соответствует житийному жанру. Особенное внимание уделяется автором непохожести Матрены на односельчан. Налицо противостояние сакрального и профанного. Правда, Солженицын, возможно, из цензурных соображений, выносит православную линию на периферию, лишь мельком сообщая, что, «может быть, она и молилась, но не показно, стесняясь меня или боясь меня притеснить. Был святой угол в чистой избе, и икона Николая Угодника в кухоньке. Забудни стояли они темные, а во время всенощной и с утра по праздникам зажигала Матрена лампадку» [7]. Важно учитывать то обстоятельства, что героиня наделена важнейшими качествами православного человека - смирением и всепрощением. Автор сумел через бытовое подняться до осмысления трагедии России. Он подчеркивает, что с гибелью Дома связано не только уничтожение генетической связи человека с землей, но главное - это утрата духовности и необратимое перерождение русского народа. Поэтому трагическая смерть Матрены, как уже не раз отмечалось, символизирует гибель русской деревни. И финал рассказа, несколько морализаторский, подчеркивает высший смысл жизни героини, состоящий в праведничестве, в стремлении «жить не по лжи», быть в гармонии с миром.
В статье была рассмотрена культурная и литературная ситуация конца 50-начала 60-х гг., связанная с феноменом «деревенской прозы», проанализирована национальная идея как путь выхода России из духовного кризиса. Отмечено, что комплекс праведничества в деревенской прозе был впервые использован в творчестве Солженицына. В рассказе «Матренин двор» праведни-чество осмысляется автором как некая мифологема, как вектор движения национальной идеи. В дальнейшем эта тема получит продолжение в творчестве таких писателей, как В. Распутин, А. Варламов, М. Тарковский, Г. Шульпаков, Г. Титов и др.
10.01.01 - РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ), 10.01.03 - ЛИТЕРАТУРА НАРОДОВ СТРАН ЗАРУБЕЖЬЯ (С УКАЗАНИЕМ КОНКРЕТНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ) (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ) 10.01.01 - RUSSIAN LITERATURE (PHILOLOGICAL SCIENCES), 10.01.03 - LITERATURE OF THE PEOPLES OF FOREIGN COUNTRIES (WITH INDICATION OF SPECIFIC LITERATURE) (PHILOLOGICAL SCIENCES)
Библиографический список
1. Абрамов Ф. Люди колхозной деревни в послевоенной прозе // Слово в ядерный век. Москва, 1987.
2. Большакова А. Феномен деревенской прозы (вторая половина XX века). Автореф. дисс... д.филол.н. Москва, 2002.
3. Борщаговский А. О хороводах и дне нынешнем // Литературная газета, 1964, № 152.
4. Горн В. Характеры Василия Шукшина // [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.host2k.ru/library/harakteri-vasiliya-shukshina3.html
5. Можаев Б. Продолжим диалог //Литературная газета , 1964, №152.
6. Померанцев В. Об искренности в литературе // Новый мир, 1953, №12.
7. Солженицын А. Матренин двор // [Электронный ресурс] Режим доступа: http://rushist.com/index.php/ rus-literature/2971-solzhenitsyn-matrenin-dvor-polnyj-tekst
8. Солженицын А.И. Публицистика: В 2 ч. Вермонт, Париж, 1974.
9. Солженицын А.И. Россия в обвале. Москва, 1998.
10. Солженицын А.И. Русский вопрос к концу ХХ века // Новый мир, 1994, № 7 //[Электронный ресурс] Режим доступа: http:// magazines.russ.ru/novyi_mi/1994/7/solgen.html
11. Солоухин В. Диалог // Литературная газета, 1964, № 143.
12. ЧалмаевВ. «Воздушная воздвиглась арка...» // Вопросы литературы, 1985, №6.
References
1. AbramovF. People of the collective farm village in postwar prose // The word in the nuclear age. Moscow, 1987.
2. BolshakovaA. Phenomenon of village prose (second half of the XX century). Author-sabstract. Dis. ... doc. philol.sciences. Moscow, 2002.
3. BorschagovsiyA. About round dances and present day // Literary newspaper, 1964, № 152.
4. Gorn V. Characters of VasiliyaShukshina// [Electronic resource] Access mode: http://www.host2k.ru/library/harakteri-vasiliya-shukshi-na3.html
5. MozhaevB.Will continue the dialogue //Literary newspaper, 1964, №152.
6. Pomerancev VAbout sincerity in literature // New world, 1953, №12.
7. Solzhenitsyn A. Matrenin courtyard // [Electronic resource] Access mode: http://rushist.com/index.php/ rus-literature/2971-solzhenitsyn-matrenin-dvor-polnyj-tekst
8. Solzhenitsyn A. I. Journalism: In 2 p/. Vermont, Paris,1974.
9. Solzhenitsyn A. I.Russia in collapse. Moscow, 1998.
10. Solzhenitsyn A. I.The Russian question by the end of the XX century // New world, 1994, № 7 // [Electronic resource] Access mode: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1994/7/solgen.html
11. SolouhinV. Dialogue// Literarynewspaper, 1964, № 143.
12. ChaimaevV. «Airial arch was erected...» // Literature questions, 1985, №6.
