CC BY
10«способствовать дальнейшей интенсификации нашего практического сотрудничества, в частности в рамках проектов военного сотрудничества».
Один из вопросов вызвал существенный интерес в России — это вопрос энергетической безопасности. Лидеры стран Альянса обозначили стремление проанализировать возможности НАТО, которые могут быть сфокусированы на защите инфраструктуры и морских путей обеспечения энергоресурсами. Состоявшееся обсуждение было не более чем повторением сказанного в Стратегической концепции 1999 г. и имело отношение лишь к использованию НАТО в целях защиты энергетической инфраструктуры от возможных террористических актов. Иными словами, Североатлантический союз не имеет конкретных намерений ставить вопросы энергетической безопасности во главу угла своей повестки дня.
Такие механизмы, как «интенсивный диалог» и План действий Украина-НАТО подняли отношения между ними на более высокий уровень. Эти инициативы, однако, не предопределяют решение Альянса, связанное с интеграционными ожиданиями какой бы то ни было страны. В Рижской декларации подчеркнут вклад Украины в операции, проводимые НАТО, и ее усилия по укреплению региональной безопасности. Альянс намерен также помогать украинским властям по продвижению реформ, особенно «в области национальной безопасности, обороны, ВПК и борьбы с коррупцией».
В Рижской декларации также уделено особое внимание Грузии, был признан ее вклад в международные миротворческие операции: «Реформы необходимы, и поэтому Альянс выражает свою поддержку тому прогрессу, которого достигла Грузия в области политического, экономического и военного реформирования страны». Что касается региональной стабильности, страны-участницы НАТО поддерживают усилия по достижению мирного решения «замороженных конфликтов» в Абхазии и Южной Осетии. В документе приветствуется старт интенсивного диалога с Грузией, который был начат в сентябре 2006 г., однако вновь было подчеркнуто, что механизм интенсивного диалога не является гарантией членства.
Двери НАТО остаются открытыми, но Генеральный Секретарь и другие высшие руководители Альянса ясно давали понять, что не следовало ожидать, что во время саммита в Риге будут сделаны какие-либо приглашения о вступлении в члены этой организации. Однако главы государств и правительств стран Североатлантического союза недвусмысленно высказались в поддержку ожида-
ний Албании, Хорватии и Македонии1, которые ждут приглашения вступить в Союз во время следующего саммита в 2008 г., при условии, что реформы в них продолжатся высокими темпами. В рамках Плана действий по подготовке к членству (MAP) НАТО активно поддерживает усилия этих стран по подготовке к обязанностям, связанным с членством в организации и с проведением неотложных реформ. Помимо всего прочего, все эти три страны уже вносят свой вклад в дело обеспечения безопасности и принимают активное участие в миссии по поддержанию мира в Афганистане, осуществляемой под руководством НАТО.
Во время встречи на высшем уровне в Риге были также приняты решения, касающиеся других балканских стран: Босния и Герцеговина (БиГ), Черногория и Сербия получили приглашение присоединиться к программе НАТО Партнерство ради мира. Государства-члены Альянса признали, что эти три страны могут внести «важный вклад в региональную стабильность и безопасность». Разумеется, решение пригласить Сербию, а также БиГ к участию в этой программе не означает отказ от требований к этим странам по поиску лиц, подозреваемых в совершении военных преступлений. НАТО ожидает, что «Сербия и Босния и Герцеговина будут в полной мере сотрудничать с Международным трибуналом по бывшей Югославии (МТБЮ)» и намерена «внимательно следить за их усилиями в этом отношении». НАТО по-прежнему заинтересована в том, чтобы эти две балканские страны предприняли все необходимые меры по задержанию бывшего лидера боснийских сербов Радована Караджича и его бывшего начальника — генерала Ратко Младича. Однако, в то же время, НАТО продолжает оказывать этим странам поддержку в проведении военных реформ в рамках Целевых программ сотрудничества.
Саммит в Риге был первым крупным мероприятием НАТО, прошедшим в одном из государств, присоединившихся к организации весной 2004 г., он стал еще одним шагом на пути непрерывной трансформации Североатлантического союза. Основные вопросы, обсуждавшиеся там — трансформация в военной и политической сферах, операции и партнерские отношения — служат убедительным доказательством постоянно растущей роли НАТО. Следующий саммит намечен на 2008 г., а 60-летний юбилей НАТО будет отмечаться в 2009 г. Такой плотный график мероприятий поддержит внутреннюю динамику организации и будет способствовать прогрессу в преобразованиях Альянса. В целом, Рижский саммит стал большим успехом НАТО, продолжающей отвечать на вызовы безопасности в наши сложные и бурные времена.
1 Турция признает Республику Македония под ее конституционным названием.
НОВЫЙ ЭТАП
ТРАНСАТЛАНТИЧЕСКИХ
ОТНОШЕНИЙ?
Наталья Тузовская,
Научный сотрудник, Институт Европы РАН
Последние три года были очень непростыми в истории трансатлантических отношений (военная операция в Ираке явилась толчком к проявлению разногласий между США и частью Европы). Это дало повод некоторым экспертам говорить о том, что трансатлантическая солидарность осталась в прошлом.
Тем не менее, кризис был преодолен. С лета 2004 г. НАТО стала оказывать поддержку контин-гентам отдельных стран в Ираке, проводить тренинги специалистов иракских сил безопасности. Альянс стал играть все более активную роль в операции Международных Стабилизационных Сил Безопасности (МССБ) в Афганистане, которые с августа 2003 г. перешли под командование НАТО. С лета 2005 г. союзники начали поддержку миротворческой операции Африканского Союза в Судане. Продолжилась реализация реформ, предусмотренных Пражским саммитом 2002 г. — «Пражское обязательство о потенциале», завершилась реформа структуры командования. Активно велась работа над главным проектом трансформации Альянса — созданием Сил Реагирования (CP) НАТО.
Поэтому саммит в Риге, прошедший 28-29 ноября 2006 г., должен был стать подходящей возможностью для демонстрации солидарности атлантических союзников и общности их позиций. Формально так и произошло, и это фиксирует итоговая декларация саммита. Кроме того, члены Альянса одобрили концепцию «Всеобъемлющей политической директивы» (Comprehensive Political Guidance), где не только подтвердили все основные положения Стратегической концепции НАТО 1999 г., но и зафиксировали общие подходы к противодействию новым вызовам безопасности, уделив особое внимание терроризму. Объявлено о боеготовности Сил Реагирования НАТО — проекта, который призван стать практическим воплощением совместной трансформации вооруженных сил государств-членов Альянса.
Вместе с тем, доминантой повестки дня стали проблемы, связанные с проведением текущих операций, в первую очередь операции НАТО в Афганистане. Означает ли это, что возникшие ранее противоречия союзников преодолены?
Является ли работа над общими проектами свидетельством того, что трансатлантические отношения вышли на новый уровень?
Спустя пять лет после начала военной кампании США и союзников, ситуация в Афганистане не только не улучшилась, но за последние полтора года стала серьезно ухудшаться. Сопротивление талибов оказалось гораздо сильнее, чем изначально предполагалось. Правительство X. Карзая не контролирует ситуацию на всей территории страны: на юге фактически идет гражданская война и только за последний год в Афганистане погибли более 3 тыс. человек, большинство из которых мирные жители.
На этом фоне усилия 32-тысячного контингента МССБ, проводящих военную операцию под командованием НАТО, и работа так называемых Групп Восстановления Провинций (ГВП — Provincial Reconstruction Teams, PRT), чьи усилия направлены на постконфликтное регулирование, оказываются недостаточными.
Только для проведения военной операции, по словам бывшего Верховного главнокомандующего НАТО генерала Дж. Джонса, по состоянию на сентябрь 2006 г. требовались дополнительно 2.5 тыс. солдат, боевые вертолеты и транспортные самолеты. Всего в распоряжении Альянса имелось 85% военного потенциала из обещанного странами НАТО. Более того, большинство из 37 стран, чьи контингенты задействованы в МССБ, установили жесткие ограничения (caveats) на использование своих сил в ходе военных действий. Как отметил генерал Дж. Джонс, члены Альянса определили около 50 условий, которые серьезно ограничивали возможности их контингентов и касались районов дислокации, возможности участия в открытом бою, в ночных операциях и ряда других аспектов. В то же время американский контингент до октября 2006 г. находился под независимым от НАТО командованием и был задействован в антитеррористической операции «Несокрушимая свобода» на юге страны.
По сути, в ходе проведения операции в Афганистане сформировались две модели применения военной силы: с одной стороны, США, Канада, Великобритания и Дания вели активные боевые
действия, с другой, — европейские союзники по НАТО сконцентрировали свои усилия на стабилизационной фазе операций. Это серьезно сказывалось на эффективности миссии МССБ, поскольку такое разделение формально не признавалось, и стало источником постоянной напряженности между союзниками как на оперативно-тактичес-ком, так и на политическом уровне. При этом летом 2006 г. сопротивление талибов резко возросло и, по сути, на юге страны начались открытые бои.
В этой ситуации Рижский саммит давал исключительную возможность решить возникшие проблемы на самом высоком уровне.
С точки зрения решения военных проблем проведения операции в Афганистане, результаты Рижского саммита можно оценивать по-разному, в зависимости от того, как применить известную формулу: «стакан наполовину полон, или наполовину пуст». Однако нельзя не отметить, что на уступки пошли и европейские, и американские союзники, причем движение навстречу началось еще до начала встречи в латвийской столице.
После длительных переговоров, тянувшихся фактически с конца 2003 г., администрация США согласилась передать большую часть американского контингента — 11 тыс. человек — под командование Альянса, что произошло еще в начале октября 2006 г. Однако 8 тыс. военных продолжают действовать под прямым командованием Пентагона. Со своей стороны, незадолго до саммита европейские союзники обещали предоставить необходимые боевые вертолеты и совместно закупить транспортные самолеты С-130. В сентябре 2006 г. Польша обязалась предоставить тысячный контингент, а на встрече в Риге о готовности послать в Афганистан дополнительные воинские подразделения объявили Болгария, Испания и Македония. Более того, Дания, Чехия, Венгрия, Греция, Словения, Литва и Люксембург полностью сняли ограничения на использование своих войск. Германия и Франция, чьи контин-генты представляют существенную часть МССБ2, накануне заявляли об отказе снять ограничения, но согласились, что их контингенты могут быть задействованы в военных операциях «в чрезвычайных ситуациях». Кроме того, Париж согласился с возможной передислокацией своего контингента из Кабула, где тот находится в настоящий момент.
Однако полностью вопрос комплектации МССБ в Риге решить не удалось. По словам военных, для эффективного проведения операции необходимы еще как минимум 1 тыс. солдат и дополнительные транспортные средства и техника. Кроме того, союзники так и не смогли согласиться относительно определения «чрезвычайных ситуаций», в которых могут быть задействованы войска, что в итоге грозит существенно
затруднить их использование в боевых операциях. Тем не менее, успех действий НАТО в Афганистане будет зависеть не только от проведения самой операции, но и от того, насколько быстро пойдет процесс восстановления страны. И в данном случае приходится учитывать, что речь идет о долгосрочной перспективе.
Различия в подходах союзников к решению афганской проблемы проявились не только на оперативно-тактическом, но и на военно-полити-ческом уровне. Если США отдавали приоритет военным средствам и акцент в своих действиях делали на эффективности военной операции «Несокрушимая свобода», то их союзники сосредоточили свои усилия на работе ГВП. Наряду с военными в них используются элементы гражданского кризисного регулирования, при этом роль последних, как признают военные, за последние три года существенно возросла. Появилась необходимость более четко осуществлять контроль и координацию между военными и гражданскими компонентами ГВП, последовательно координировать общее политическое руководство действиями Альянса в операции и вести диалог с другими международными организациями, работающими в Афганистане. Именно поэтому в октябре 2003 г. генеральный секретарь НАТО Яап де Хооп Схеффер назначил Верховного Гражданского Представителя по Афганистану, которым стал высокопоставленный турецкий дипломат Хикмет Секин, а в августе 2006 года его пост занял посол Даан Эвертс.
На саммите в Риге рассматривалась французская инициатива о создании Контактной Группы по Афганистану, куда могут войти не только представители стран-участниц НАТО, но и соседних с ним государств. Показательно, что США согласились с подобной инициативой, хотя ранее политическая составляющая и использование гражданского потенциала кризисного регулирования в Вашингтоне не рассматривались как вопросы компетенции НАТО. Альянс выступал в качестве механизма, располагающего в первую очередь военными средствами, и обеспечивающего в общем плане широкую политическую поддержку действиям США. Однако положение дел в Афганистане, равно как и ситуация в Ираке, привели к необходимости выработки новых подходов, более активному привлечению союзников по НАТО, других международных организаций и выстраиванию широкого политического диалога со всеми сторонами конфликта. Если раньше антикризисная стратегия формулировалась как «противодействие терроризму» (counterterrorism), то постепенно она начинает осмысливаться как «противоповстанческие действия» (counterinsur-gency).
Подобное изменение позиции Вашингтона частично нашло свое отражение в итоговых
2 На сентябрь 2006 г. численность германского контингента составляла 3 тыс. чел, французского — 1.700 чел.
документах Рижского саммита. В документе «Всеобъемлющая Политическая Директива» напрямую говорится о необходимости обеспечить эффективное управление всеми средствами кризисного регулирования, включая гражданские компоненты, и наладить диалог с заинтересованными международными организациями. Среди последних особо выделяются ООН и ЕС как институты, обладающие «широким спектром военных и гражданских средств'».
В ходе саммита в Риге Вашингтон пошел еще на один компромисс, — частичный отказ от выдвинутой за неделю до встречи с союзниками так называемой «Инициативы глобального партнерства». Речь шла о необходимости выстраивать интенсивный диалог с партнерами в глобальном масштабе и привлекать другие страны к интенсивному сотрудничеству. В частности, предлагалось формализовать отношения с участвующими в операции в Афганистане Австралией, Японией, Южной Кореей, Финляндией и Швецией. Подобная идея обсуждалась в апреле 2006 г. на встрече министров иностранных дел НАТО в Софии, и уже тогда выявила существенные расхождения позиций союзников. В частности, Франция резко критиковала американскую инициативу, полагая, что тем самым Альянс превращается в «глобального полицейского» и следует в фарватере политики США.
С одной стороны, необходимость подобного диалога, учитывая глобальный характер угроз безопасности в целом, и, в частности, активизацию роли НАТО в Афганистане, действительно существует. С другой, — не вполне ясно, какие именно формы будет принимать это сотрудничество и не приведет ли оно к распылению и без того ограниченных ресурсов государств-членов. К тому же, нельзя исключать, что подобная активность Альянса в отношении азиатских стран вызовет как минимум пристальное внимание Китая. И если с точки зрения США подобная переориентация НАТО — безусловный плюс, то для европейцев преимущества такого взаимодействия менее очевидны.
В итоговой декларации Рижского саммита вместо терминов «глобальное партнерство» и ссылок на азиатские страны сформулированы общие положения по выстраиванию диалога в рамках уже существующих форумов (ССАС НАТО), по действующим программам Средиземноморского диалога, Стамбульской инициативы о сотрудничестве и с так называемыми «контактными странами» (Contact Countries). В целом, в Декларации зафиксирован «прагматичный подход», нацеленный на развитие сотрудничества ad hoc с заинтересованными странами4. Это, безусловно, звучит менее амбициозно, чем «Иници-
атива глобального партнерства», но сохраняет достаточно возможностей для сотрудничества с государствами в различных регионах мира.
Определенные разногласия между европейскими странами НАТО и США выявились и в ходе обсуждения Сил Реагирования (СР) НАТО, которые сегодня официально признаются самым успешным «проектом» трансформации Альянса. На саммите в Риге было объявлено о боеготовности СР, однако как в военном, так и в политическом плане их оперативное развертывание выглядит проблематичным.
Если обратить внимание на состав этих сил, то окажется, что о военном трансатлантическом сотрудничестве можно говорить весьма условно. Основная часть СР — контингента европейских стран НАТО, которые предоставляются на основе ротации на срок в один год5. Американское участие сводится в основном к технической поддержке, хотя также предполагается участие небольшого корпуса (750 человек — из общего числа 25 тыс.). Европейские военные не раз обращали внимание на тот факт, что при таком подходе США осуществить оперативную совместимость европейских и американских контингентов фактически невозможно. Позиция европейцев в данном случае осложняется тем, что участие в СР необходимо координировать с планами по развитию строительства собственных военных структур и участия государств ЕС в так называемых опера-тивно-тактических группах (Battlegroups). По сути, речь идет об одних и тех же контингентах национальных вооруженных сил, которые будут использоваться и в СР НАТО, и в силах ЕС.
Однако даже в перспективе более активное американское участие в СР не снимает главную проблему: где и для выполнения каких задач они будут использоваться. Решение о развертывании СР принимает Североатлантический Совет НАТО (NAC), и в данном случае неясно, насколько решения Альянса будут связаны с позицией ООН. Также нельзя не учесть, что любое политическое решение о развертывании сил для выполнения сложных боевых задач (которые предположительно должны выполнять СР) достигается крайне сложно. Но даже если сегодня в Брюсселе обсуждаются более простые с военной точки зрения задачи, это вовсе не означает, что Североатлантический Совет НАТО действует автоматически. Так, решения об использовании контингентов СР при ликвидаций последствий землетрясения в Пакистане и урагана Катрина в США принимались не без труда. Некоторые члены НАТО критиковали подобные шаги, считая, что таким образом Альянс берется за выполнение не свойственных ему задач, — а это свидетельствует о серьезном расхождении взглядов
3 Comprehensive Political Guidance. 26, November 2006, Paragraph 6.
4 Riga Summit Declaration, 29, November 2006, Paragraphs 11-16.
На период 2005-2007гг. в CP задействованы подразделения Великобритании, Франции, Италии, Испании, и совместный германо-голландский корпус.
на роль НАТО между союзниками. Все эти факторы становятся существенным ограничением для развертывания СР в будущем и ставят под вопрос их успешность как основного проекта военной трансформации Альянса в том виде, в котором он заявлен на сегодняшний день.
Трансатлантические отношения за последние три года действительно вышли на новый уровень, — уровень конкретного сотрудничества в реализации крупных военно-политических проектов, которые основаны на активном взаимодействии военного и гражданского компонентов кризисного урегулирования и подразумевают процесс политической стабилизации и реконструкции. Особенно ярко это проявляется в ходе операции НАТО в Афганистане, однако операции в Косово, проектам оказания помощи в Ираке, Судане, Боснии и Герцеговине и в Македонии свойствен-
После состоявшегося обмена взаимными обвинениями, скрытыми и неприкрытыми угрозами российско-грузинские отношения опустились до самой низкой в своей истории точки падения. Похоже, что сегодня в корзину летят уже не СНГ и не СССР, по которому кое-кто ностальгирует по обе стороны границы, а и сам Георгиевский трактат, датируемый 1783-м годом.
Совершенно очевидно, что нынешний характер отношений России с Грузией явно не увязывается с их историческим фундаментом. Не все в этих отношениях было гладко и ранее, но история Российской империи и Советского Союза была бы неполной без упоминания того вклада, который в нее внесли грузины — полководцы, ученые, дипломаты, деятели культуры. Грузия же через посредство России и русского языка приобщилась к достижениям европейской культуры, на что в свое время справедливо указывал выдающийся грузинский ученый академик Н. Я. Марр.
Еще важнее то, что российские и грузинские интеллектуалы издавна ощущали внутреннюю общность мировоззренческих основ, что способствовало совместному поиску путей противодействия деспотизму и авторитаризму. Это было и во времена Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, и после 1917г., когда многие передовые деятели русской культуры обосновались в Тбилиси в поисках убе-
ны те же характеристики. Таким образом, сегодня на этом уровне отношений союзников проявляются не только старые противоречия, но и возникают в ходе операций новые, причем как в оперативно-тактическом, так и в военно-поли-тическом плане. На саммите НАТО в Риге США и европейским союзникам удалось найти лишь частичные решения накопившихся проблем. Основные компромиссы касаются военных аспектов проведения операции в Афганистане, но даже их недостаточно для обеспечения эффективности действий военных. На более широком, военно-политическом уровне расхождения позиций союзников еще более очевидны, и принятые решения не снимают вопроса, способны ли европейские страны НАТО и США прийти к общему пониманию будущей роли Альянса.
жища от кровавой российской смуты, и, наконец, в годы перестройки, знаковым явлением которой стал фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние».
Что же случилось с нами, если сегодня, согласно данным социологов, более 60% россиян негативно относятся к Грузии, а грузины воспринимают Россию как недружественное государство? Для того чтобы понять это, необходимо возвратиться на полтора десятилетия назад и попытаться ответить на вопрос об истоках конфликта — чего в них было больше — межнациональной неприязни или, все же, политики?
На чем мы споткнулись?
Конец 1980-х — начало 1990-х гг. стали временем повсеместного открытого проявления гражданских позиций, уже не укладывавшихся в рамки, определенные идеологами перестройки. В Грузии это обрело форму массовых выступлений за демократию и независимость, кульминацией которых стали события 9 апреля 1989 г. И именно в Тбилиси союзный центр впервые решился на применение самых жестких силовых мер для разгона мирной демонстрации.
По поводу мотивов принятого решения существовали различные версии. По мнению А. Собчака, возглавившего созданную в связи с грузински-
РЕСУРС ДИАЛОГА С ГРУЗИЕЙ ПОКА НЕ ИСЧЕРПАН
Наталья Тузовская,
Научный сотрудник, Институт Европы РАН
ми событиями комиссию, авторитарная система «попыталась 9 апреля спровоцировать такое обострение событий, которое привело бы к свертыванию перестройки». Но случилось как раз обратное — на фоне общего взрыва возмущения пришлось вскоре уйти в отставку В. Чебрикову, а через год и «второму лицу в КПСС» Е. Лигачеву, на которого была возложена ответственность «за тбилисские события». А после того, как на Съезде народных депутатов были оглашены шифрограммы, направленные из Тбилиси в Москву с просьбой о выделении войск для наведения порядка, свои посты вынуждены были покинуть и руководители ЦК КП Грузии Д. Патиашвили и Б. Никольский.
Апрель 1989 г. стал знаковым, ускорив, наряду с последовавшими за Тбилиси событиями в Баку, Риге и Вильнюсе, агонию коммунистического режима. Одновременно шла резкая поляризация в руководстве СССР.
Публично заявленная 20 декабря 1990 г. отставка с поста министра иностранных дел СССР Э. Шеварднадзе поставила точку в его общесоюзной карьере. И с тех пор его обвиняют в том, что он «сдал Восточную Европу» и «способствовал разрушению берлинской стены», ему не могут простить и того, что он предвидел августовский путч в Москве и предупреждал об этом М. Горбачева, того, наконец, что в тяжелые августовские дни 1991 г. он был в числе защитников Белого дома.
Приход Э. Шеварднадзе к руководству Грузией совпал с одним из самых драматических эпизодов в ее истории — началом гражданской войны и свержением 3. Гамсахурдиа, поначалу харизматического, а затем опального лидера, бывшего диссидента, ставшего на волне всеобщей экзальтации президентом получившей независимость Грузии. Провозгласив лозунг «Грузия для грузин», 3. Гамсахурдиа тем самым раскрутил опасную спираль национализма и межнациональной вражды, вольно или невольно став пособником неоимперских сил в Москве. Воспользоваться этим им тогда помешало совпадение пика националистической истерии в Грузии с финалом распада СССР. Но и поныне этот лозунг воспроизводится российскими СМИ как свидетельство якобы свойственного грузинам «исконного национализма».
Э. Шеварднадзе пришел к руководству республикой в марте 1992 г. в качестве Председателя Госсовета и быстро договорился о прекращении развязанных режимом 3. Гамсахурдиа вооруженных столкновений в Южной Осетии (бывшая Юго-Осетинская АО), подписав 24 июня 1992 г. с Б. Ельциным действующие по сей день Дагомысские соглашения. При проявлении Россией доброй воли можно было бы в бытность президентства
Э. Шеварднадзе разрешить и другие спорные проблемы. Но его явное нежелание пойти на сговор с сохранившейся в Москве у власти частью бывшей советской номенклатуры еще более восстановило против него, по его собственной оценке, «красно-коричневые силы имперского реванша». Не случайными, поэтому, были события лета 1992 г., развернувшиеся на территории Абхазии.
Абхазский тупик
На фоне активно развивавшихся в конце 1980-х — начале 1990-х гг. процессов национального самоопределения советских республик реакционная часть партийного и государственного аппарата, военно-промышленного комплекса и силовых министерств, прежде всего КГБ, в противовес национально-освободительным движениям приступила к организации подвластных себе «интернациональных фронтов». Особенно это коснулось «проблемных» республик, к числу которых, наряду со странами Балтии, относилась также и Грузия.
По свидетельству последнего председателя КГБ В. Бакатина, логика была предельно проста. «Комитет безопасности, — писал он, — стоял у истоков создания «интернациональных фронтов» в союзных республиках, проявлявших строптивость в отношениях с Центром... Действовала схема: не хотите подчиниться — получите интерфронт, который призовет к забастовкам, поставит вопрос о границах республики и о законности избранных там органов власти». По этому же образу и подобию создавались, в противовес Тбилиси, общественные, а затем и властные структуры в Сухуми.
В советские времена межнациональные противоречия в Абхазии не были острыми, хотя проблемы, несомненно, существовали. Как об этом писал в изданной в 1998 г. книге известный абхазский ученый и общественный деятель академик Лорик Маршания (абхаз по этнической принадлежности), Абхазия была в СССР единственной Автономной республикой, конституция которой содержала упоминание о государственном абхазском языке, на ее территории функционировали 73 абхазские (или смешанные) школы, а 41% семей было создано на основе межнациональных браков. Грузино-абхазский конфликт изобилует парадоксами, замечал Л. Маршания, и главный из них заключается в том, что «не массовая дискриминация породила в данном случае сепаратизм, наоборот сепаратизм вызвал к жизни отчуждение и непримиримость».
Для того чтобы реализовать план раскола и подчинения Грузии необходима была ключевая, харизматическая фигура — и таковая нашлась
