CC BY
34
□о
ш <
го
и
Новые
научные дисциплины и направления в сфере изучения рисков
никогда не решает вопроса, не поставив при этом десятка новых.
Бернард Шоу
Резюме. Дается аналитический обзор новых типов обществ, сформированных в течение последних десятилетий в разных странах мира. Подчеркивается, что развитие указанных специализированных дисциплин и направлений будет успешным только в том случае, если фактологический материал о существующих и потенциально возможных видах рисков будет нарабатывать «сильная и структурно полная отечественная наука»; а также при широком использовании методологического инструментария, разработанного в рамках таких междисциплинарных направлений, как синергетика, системология, общий социальный анализ и науковедение.
Ключевые слова: тип общества, риски,угрозы, ошибки, опасности, вызовы, дисбалансы.
Вячеслав Щербин,
заведующий сектором инновационного развития отраслей Центра системного анализа и стратегических исследований НАН Беларуси,
кандидат филологических наук
В течение последних десятилетий буквально на наших глазах в разных странах мира сформировались десятки новых типов обществ (в скобках указаны фамилии исследователей, выявивших и описавших тот или иной их тип): биообщество, нанообщество (А.К. Казанцев, В.Н. Киселев, Д.А. Рубвальтер, О.В. Руденский); западнистское сверхобщество (А.А. Зиновьев); интегративное маятниковое общество, конвергированное общество, смешанное общество (Д.М. Гилязитдинов, П. Сорокин); информационное общество (Г. Бехманн, Д.В. Иванов, М. Кастельс); кризисное общество (Н.П. Гончарова, С.Г. Кара-Мурза, И.Н. Протасенко); общество знаний
(Г.Б. Клейнер, В.Л. Макаров, Ф. Махлуп, Н. Штер); общество потребления (Ж. Бодрийяр); общество риска (У. Бек, Г. Бехманн, Т.А. Колесникова, П. Штомпка, О.Н. Яницкий); общество саморазрушения (О.Ю. Бойцова, Л.Х. Гитис, И. Ефремов, Ж.П. Черкасова); общество самосохранения (Э. Глейзер); общество, шокированное будущим (А. Тоффлер); открытое общество (К. Поппер, Дж. Сорос); переходное общество (А.Н. Данилов, У.У. Ростоу); постиндустриальное общество (Д. Белл, В. Иноземцев, Г. Кан, А. Тоффлер, А. Турен, Ж. Фурастьё); рыночное общество (В.П. Макаренко, А. Хиршман); самоорганизующееся общество (Г. Хакен); «солидарное» общество (Э. Дюркгейм); технотронное общество (З. Бжезинский); цивилизованное общество (М. Хоркхаймер) и др.
При этом самой характерной чертой всех указанных новых типов обществ является исключительно высокая роль в их жизни многочисленных экономических, политических, экологических, социальных, инновационных, научно-технических, образовательных и прочих рисков, угроз, ошибок, опасностей, вызовов, ущербов, кризисов, дисбалансов,
провалов, потерь, препятствии, неопределенностей, неудач, социальных настроений, структурных диспропорций, дисфункций и т.п. малоприятных явлений, порождение которых обусловлено различными причинами. В числе последних: а) болезни социальных систем: «Мы считаем возможным утверждать, что ошибки, провалы и неудачи являются следствием болезней систем и в таковом качестве представляют собой ее паразитирующие (патологические) подсистемы» [1]; б) принятие нерациональных, рискованных решений по жизненно важным для общества вопросам: «Такими ограничениями рациональности, порождающими принятие неоправданно рискованных решений, могут являться «упрощение» событий и завышенная уверенность, зависимость от контекста, в котором «подается» рассматриваемая проблема, чрезмерное внимание к опыту недавнего прошлого и ближайшей перспективе в ущерб длительному опыту и долгосрочной перспективе, «стадное поведение», информационные каскады и многие другие обстоятельства» [2].
Активное изучение научной общественностью постсоветских стран перечисленных негативных явлений способствовало быстрому формированию ряда новых научных дисциплин и направлений, главным предметом исследования которых выступает рискогенная составляющая жизненного мира личности и общества.
Начать их обзор хотелось бы с такой весьма широкой по своему содержанию дисциплины, как хоррорология. Ее в монографии М. Эпштейна «Знак пробела: О будущем гуманитарных наук» (2004) автор описывает следующим образом: «Если опасность загрязнения природы, исходящая от цивилизации, окрашивала вторую половину ХХ века, то XXI век может пройти под знаком хоррора - угроз цивилизации самой себе. На смену экологии как первоочередная забота приходит хоррорология (Ьоггого1оду) - наука об ужасах цивилизации как системе ловушек и о человечестве как заложнике сотворенной им цивилизации. Термин «хорро-рология», конечно, ужасен, но не более, чем обозначаемый предмет, а значит, по-своему точен... Хоррорология - наука о саморазрушительных механизмах цивилизации, которые делают ее уязвимой для всех видов терроризма, включая биологический и компьютерный. Хоррорология - теневая наука о цивилизации, это минус-история,
минус-культурология, минус-политология. Все, что другие науки изучают как позитивные свойства и структурные признаки цивилизации, хоррорология изучает как растущую возможность ее самодеструкции, самовычитания» [3].
Менее экзотический, чем хоррорология, и более научный характер имеет так называемая рискология, или общая теория рисков. В справочной и учебной литературе данной дисциплине даются следующие определения: «Рискология - наука о риске, исследующая сущность риска, его причины, формы проявления и роль в жизни людей» [4]. В свою очередь, «общая теория рисков рассматривает общие универсальные правила сравнения, не привязанные к конкретным экономическим ситуациям. При этом апеллирует к некоторым естественным или кажущимся таковыми нормативным правилам (аксиомам), которые отражают те или иные аспекты «экономической интуиции». Формально общая теория рисков занимается предпочтениями или правилами сравнения случайных величин либо распределениями вероятностей (в том числе будущего дохода)» [5].
Одним из наиболее разработанных направлений рискологии сегодня является «риск-менеджмент - система оценки риска, управления риском и финансовыми отношениями, возникающими в процессе функционирования бизнес-структур или предпринимателей» [6]. Отдельное научное направление, связанное с управлением рисками, угрозами, проблемными и кризисными ситуациями, представляет собой «кризисный менеджмент (англ. crisis management): а) технология управления, предусматривающая создание плана реагирования применительно к специфике деятельности государственной или частной структуры; б) совокупность приемов и форм рыночной борьбы» [7].
Весьма широко и всесторонне рассматривает феномен риска такая научная дисциплина, как социология риска, развиваемая, к примеру, в России О.Н. Яницким, который опубликовал ряд работ о российских пожарах, социальных движениях, экологических катастрофах, войнах за ресурсы в XXI веке и т.п. [8]. Достаточно давно изучается феномен риска и в рамках научной дисциплины «психология риска» [9].
В свою очередь, понятийное содержание такой науки о риске, как эвентология, сегодня описывается следующим образом: «В последние
годы, в связи с появлением нового направления теории вероятностей - эвентологии (от англ. event - событие: любое событие состоит из «события-восприятия» и «события-деятельности»),- возникло понятие эвентологического риска, которое можно рассматривать как первую серьезную попытку объединить в одном понятии и теоретический, и эффективный риск. Эвентология предоставляет возможность не только развить эффективные эвентологи-ческие модели различных аспектов человеческого восприятия риска, но и дать такое общее математическое определение «эвентологиче-ского риска», которое, не вступая в противоречие с большинством существующих определений теоретического и эффективного рисков, поглощает их в качестве многочисленных частных вариантов» [10].
С экономическими рисками активно работают не только отдельные направления риско-логии (риск-менеджмент, кризисный менеджмент, эвентология и др.), но и новые типы экономических систем: «Современная экономика, которую характеризуют конкуренция в плавающих границах отраслей, при меняющихся потребителях и конкурентах, росте непредсказуемости, получила название «экономика быстрого реагирования» [11]. По аналогии с ней российские специалисты в области синергетики допускают возможность создания и «социологии быстрого реагирования»: «Материалы предварительных исследований показывают, что можно развить новый подход в области социоэконо-мики - «социологию быстрого реагирования». Именно она может оказаться важной для повышения устойчивости функционирования больших городов и страны в целом, а также для предупреждения социальных нестабильностей» [12]. Наконец, американским футурологом Алвином Тоффлером был описан и такой тип экономической системы, как «экономика быстротечности»: «Когда обычный уровень перемен в обществе повышается, то экономика стабильности должна быть замещена и замещается экономикой быстротечности» [13].
В России усилиями известного науковеда С.Г. Кара-Мурзы создано новое достаточно широкое научное направление - кризисное обществоведение, необходимость формирования которого автор обосновывает следующим образом: «Как и у всякой науки, главная функция общественных наук заключается
в том, чтобы формулировать запреты -предупреждать о том, чего делать нельзя. Обществоведение обязано предупреждать о тех опасностях, которые таятся в самом обществе людей - указывать, чего нельзя делать, чтобы не превратить массу людей в разрушительную силу. Этой функции наше обществоведение не выполнило. Надо сказать, что и западное обществоведение не раз давало сбои в ХХ веке... Оно, например, не увидело и не поняло опасности фашизма - сложной болезни Запада и особенно немецкого народа (хотя симптомов этой болезни было достаточно)» [14].
Наконец, ярким показателем общей зрелости той совокупности научных дисциплин и направлений, которые связаны с изучением рискогенной составляющей жизненного мира личности и общества, является формирование квазинаучных направлений (например, капутологии) и эзотерических религиозных учений (например, «Церкви Святого Страха»), которые близки к указанной совокупности научных дисциплин и направлений по своей антирискогенной направленности. В частности, причины появления капутологии ее основатель, известный украинский науковед Г.М. Добров объясняет следующим образом: «.в системе наук все более явственно обнаруживается и недостающее звено - систе-мология ошибок (капутология), которая взяла бы на себя бремя изучения патологии систем. ...Капутология - прикладной системный анализ неудач; наука и искусство превращать поражения в победы» [1]. В свою очередь, о мотивах создания «Церкви Святого Страха» ее основоположник Дж. Хорган сообщает следующее: «Моей истинной целью написания «Конца науки» было установление новой религии - «Церкви Святого Страха». Если я стану главой культа, то это будет приятной переменой темпа - не говоря
уж о том, что более прибыльным, чем занятия §
журналистикой» [15]. |
Описанный выше конгломерат новых ^
научных и квазинаучных дисциплин и направ- £
лений, включающий даже отдельные эзо- ^
терические религиозные учения (их общее |
число сегодня превышает полтора десятка!), и
тем не менее не охватывает своими иссле- |
дованиями широкий спектр существующих *
негативных явлений. К примеру, составлен- |
ный нами на материале зарубежной и отечественной научной литературы классификатор 47
рисков объединяет в себе более семисот их видов, которые можно расклассифицировать по четырем десяткам групп: валютные, глобальные, имущественные, инвестиционные, инновационные, инфляционные, катастрофические, коммерческие, кредитные, кризисные, макроэкономические, научно-технические, несистематические, нестрахуемые, операционные, организационные, политические, предпринимательские, природные, производственные, процентные риски, риски ликвидности, рыночные, системные, социальные, страновые, стратегические, страховые, технологические, финансовые, экологические, экономические, юридические и др.
На самом же деле общее количество известных рисков, как и их возможных групп, намного больше. Их первичной идентификацией занимается такая научная дисциплина, как рискография, которая, по мнению российского исследователя Юрия Рягина, «позволяет «застолбить ситуацию», очертить основные характеристики рисков в рамках их первичного анализа подобно тому, как это случилось при построении Карлом Линнеем известной классификационной системы, установившей общее структурное деление всего многообразия неживой и живой природы. .Согласно одним оценкам, рискография имеет в своих анналах не менее тысячи значимых рисков. По другим, их общее количество порядка шести тысяч» [16]. Более того, Ю.И. Рягин убежден, что «завтра к уже выявленным рискам наверняка добавятся новые. Они будут иметь свою причину появления и характер влияния. [Отсюда. - В.Щ.] ... вытекает факт бесперспективности прямой инвентаризации рисков. Их учет . подобен пересчету звезд в ночном небе: чем лучше условия наблюдения, тем разительнее результат. Бесконечность множества рисков имеет любопытное следствие. Получается, что их самая развитая классификация ущербна в принципе. Ее результаты нивелируются появлением новых рисков. Сам процесс не имеет ограничений» [16].
Однако созданию единой классификационной системы рисков препятствует не только непрерывное возникновение их новых видов, но и ряд других, не менее серьезных обстоятельств. К их числу можно отнести, например, тот факт, что степень изученности различных групп рисков существенно отличается. В частности, наиболее изученными (то есть представленными в десяти и более исследованиях
различных авторов) являются такие частные виды рисков, как валютные, имущественные, инвестиционные, инновационные, инфляционные, коммерческие, кредитные, критические, несистематические, операционные, политические, предпринимательские, производственные, процентные, риски ликвидности, рыночные, систематические, социальные, страновые, страховые, технические, технологические, финансовые, экологические, экономические риски. В то же время такие наиболее общие виды, как глобальные, интегральные, катастрофические, кризисные, макроэкономические, нестрахуемые, новые, организационные, природные, системные, стратегические риски, представлены, как правило, в работах всего лишь одного или, в лучшем случае, нескольких авторов.
Кроме того, несмотря на существование ряда наук о рисках (рискология, общая теория рисков, риск-менеджмент, социология риска, психология риска, эвентология, риско-графия и др.) до сих пор отсутствуют единое понимание риска и единый понятийный аппарат, позволяющий непротиворечивым образом описывать их существующее многообразие и взаимосвязи с такими рискогенными понятиями, как опасность, ненадежность, угроза, неопределенность, кризис, вызов, диспропорция, дисбаланс, диспаритет и т.п. Из-за отсутствия единообразного описания различных видов риска каждая отрасль знаний стремится сформировать свое отраслевое видение его природы, а также свой отраслевой перечень существующих видов риска. К примеру, только в результате изучения деятельности организаций телекоммуникационной отрасли выявлено и описано более семи десятков различных видов телекоммуникационных рисков [17].
Как справедливо заметили авторы монографии «Стратегические риски России: оценка и прогноз» (2005), «проблема анализа, оценки и прогнозирования рисков, обусловленных отдельными неблагоприятными явлениями или событиями, достаточно успешно решается уже многие десятилетия, особенно в отношении чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера и разработке мер по их предупреждению. При этом были разработаны соответствующий понятийный аппарат, показатели отдельных видов рисков, методы их анализа, оценки и прогнозирования, определены общие методологические подходы
и принципы управления рисками. Вместе с тем следует особо подчеркнуть, что эти исследования и разработки относились к отдельным частным рискам и задачам, а исследования в области стратегических рисков, связанных со всеми основными сферами жизнедеятельности общества - экономической, политической, социальной, научно-технической, при-родно-техногенной и экологической - вообще не проводились» [18].
Знакомство с методами и приемами управления рисками, которые предлагаются представителями конкретных отраслей знаний с целью снижения негативного влияния тех или иных видов отраслевых рисков, показывает достаточно низкую эффективность отдельных методов. В частности, в курсе лекций «Мировая экономика» (2005) описывается ряд новых инструментов, предназначенных для дробления рисков, среди которых наи более быстро развиваются кредитные дерива-тивы. Мировой объем их рынка оценивался в 150-200 млрд долл. в начале 1998 г. и около 500 млрд долл. в 2000 г. [19]. Однако мировой экономический кризис 2007-2008 гг. и последующие исследования в области корпоративных финансов показали губительный характер этих «новых инструментов» управления финансовыми рисками, убедительно продемонстрировав, что именно «рост операций с деривативами приводит к существенному росту финансовых рисков ТНК» [20]. А в качестве наиболее реальных инструментов управления финансовыми рисками в условиях глобального кризиса были предложены совсем иные средства из различных областей финансового менеджмента.
В частности, в области финансового надзора и аудита бывший глава Совета управляющих Федеральной резервной системы США Алан Гринспен предложил использовать следующие методы управления финансовыми рисками:
■ проводить аудит и обеспечивать таким образом соблюдение требований к капиталу и ликвидности;
■ требовать, чтобы финансовые институты выпускали условный конвертируемый долг, превращаемый
в акции в случае проблем с собственным капиталом;
■ устанавливать ограничения или запрет на определенные виды концентрированного банковского кредитования;
■ сдерживать реконсилидацию аффилиатов, ранее проданных инвесторам, особенно структурированных инвестиционных организаций;
■ потребовать от финансовых посредников «завещания на случай смерти» с указанием, каким образом они при необходимости будут ликвидированы быстро и максимально безболезненно для контрагентов и рынков [21]. В свою очередь, в области хеджирования валютных и ценовых рисков белорусский экономист Л. Желтонога предложил «разработать и внедрить эффективную стратегию управления долгами как для государства, так и для бизнеса. Реализация этой стратегии создаст резерв для снижения налоговой нагрузки бизнеса, которому также необходимо выходить на внешние финансовые рынки. Например, только за счет простого хеджирования валютных и ценовых рисков Беларусь могла бы увеличить экспортную выручку в 2014-2015 гг. и первой половине 2016 г. на 8 млрд долл.! Но это требует создания новых структур управления в структуре белорусских компаний, а также обучения руководителей предприятий навыкам работы в изменившихся условиях» [22].
Таким образом, приведенные примеры из области риск-менеджмента и финансового менеджмента убедительно подтверждают мысль Алвина Тоффлера о том, что «решение новых задач находится за пределами узких дисциплин» [13]. Иными словами, назревшие проблемы, связанные с изучением рискоген-ной составляющей жизненного мира личности и общества, требуют использования междисциплинарных подходов, которые сформировались в рамках таких комплексных научных дисциплин, как синергетика, систе-мология, общий социальный анализ, науковедение и др.
В частности, проведению науковедами комплексного, системного изучения различных видов рисков, угроз, опасностей, вызовов, пределов, ущербов, дисбалансов, потерь и неопределенностей максимально способствуют следующие обстоятельства: 1) «разработка проблем
науковедения требует усвоения и творческого §
использования знаний, добытых множеством |
самых различных наук» [23]; 2) в составе совре- ^
менного науковедения успешно развиваются £
десятки различных дисциплин (общее науко- £
ведение, философия науки, методология науки, |
логика науки, этика науки, экономика науки, и
социология науки, организация науки, психо- |
логия науки, право науки, наукометрия, исто- *
рия науки и многие другие) [24]. |
Известный российский философ науки А.И. Ракитов сказал об интегративной роли 49
50
современного науковедения следующее: «Я включаю в состав науковедения знания, относящиеся к философии науки, экономике науки, социологии науки, психологии научного творчества, наукометрии, техноме-трии, а также исследования истории и общей динамики науки, технологий, техники, высшего профессионального образования и т.п. В качестве эквивалента «науковедения» иногда используют термин «метанаука». Это позволяет рассматривать некоторые общие, даже метафизические проблемы, относящиеся к науке в целом, то есть без дисциплинарного членения» [25].
Отнюдь не случайным является и тот факт, что именно российский науковед С.Г. Кара-Мурза, говоря о социальных функциях науки в условиях глобального кризиса, нарисовал тот образ отечественной науки, которая сумеет обезопасить от всевозможных рисков социально-экономическое развитие России: «Только сильная и структурно полная отечественная наука может служить тем механизмом, который «втягивает» в страну нужное для нее знание из всей мировой цивилизации. Страны, не обладающие таким механизмом, получают отфильтрованное и искаженное знание, утрачивают реальную независимость и вовлекаются главными мировыми державами и их блоками в их орбиту в качестве «материала» [26].
В составе такой структурно полной науки, как правило, представлены два ее вида: «.наука бытия - такой тип видения мира и постановки научных проблем, при котором внимание сосредоточивается на стабильных процессах и отношениях, и . наука становления, когда главным объектом исследования становятся именно нестабильность, переходы порядок-хаос, перестройки систем, кризис старого и зарождение нового. Оба эти типа научного знания и научной деятельности необходимы и дополняют друг друга. Однако в различные периоды существования общества приоритеты меняются, в совокупности ведущихся научных работ доминирует тот или иной подход. Сейчас Россия переживает такой этап, когда должны быстро создаваться и поддерживаться исследовательские группы, лаборатории и даже центры, ведущие НИОКР в духе науки становления. Между тем инерция мышления и власти и самой системы науки такова, что существующие лаборатории переключиться на иной тип критериев (и даже иной методологический подход - освоить
философию нестабильности) не могут. Побуждать и стимулировать их должна была бы сознательная научная политика государства, но такой политики нет» [26].
Завершая обзор, считаем целесообразным сделать следующий прогноз: развитие указанных специализированных дисциплин и направлений (хоррорологии, рискологии, общей теории рисков, риск-менеджмента, кризисного менеджмента, социологии риска, психологии риска, эвентологии, экономики быстрого реагирования, экономики быстротечности, кризисного обществоведения, капутологии, рискогра-фии и др.) будет успешным только в случае полноценной реализации в постсоветских странах следующих двух условий:
■ если фактологический материал о существующих
и потенциально возможных видах рисков для указанных специализированных дисциплин и направлений будет нарабатывать «сильная и структурно полная отечественная наука»;
■ если в своей повседневной деятельности ее представители будут широко использовать методологический инструментарий, разработанный в рамках таких междисциплинарных направлений, как синергетика, системология, общий социальный анализ
и науковедение. СИ
http://innosfera.by/2017/07/risks
ЛИТЕРАТУРА
1. Добров Г.М. Капутология, или прикладной системный анализ неудач / Г.М.Добров. Зб1рник. 2-е вид.- К., 2004. С. 86-87, 121.
2. Гринберг Р.С. Кризис и пути его преодоления // Аналитические доклады победителей конкурса «Россия в условиях мирового кризиса».- М., 2009. С. 72.
3. Эпштейн М. Знак пробела: О будущем гуманитарных наук.- М., 2004. С. 766.
4. Яценко Н.Е. Толковый словарь обществоведческих терминов.- СПб., 1999. С. 369.
5. Смагулова Р.И.Управление рисками: учебное пособие.- Павлодар, 2006. С. 35.
6. Касьянов А.А.Словарь-справочник руководителя: Основные управленческие понятия в государственной, социально-экономической и политической жизни.- Ростов-на-Дону, 2007. С. 448.
7. Шарков Ф.И. Коммуникология: Энциклопедический словарь-справочник.- М., 2009. С. 315.
8. Яницкий О.Н. Социология риска.- М., 2003. 192 с.; Его же: Социология риска: ключевые идеи // Мир России. 2003, № 1. С. 3-35; Его же: Пожары в России: экосоциологический анализ //Социс. 2011, № 3. С. 3-12; Его же: «Пасынки» социологии: природные аномалии и катастрофы // Социс. 2012, № 1. С. 67-76; Его же: Социальные движения в современном обществе: вопросы теории // Социс. 2013. № 3. С. 50-59.
9. Bernstein B. The Psychology of Risk // Risk and Decisions / Ed. by W.T. Jingieton and J. Holden.-Willy, 1987; Мечитов А.И., Ребрик С.Б. Восприятие риска // Психологический журнал. 1990. Т. 11. № 3. С. 87-95; Нейман Дж., Моргенштерн О. Теория игр и психология риска / пер. с англ.- М., 2012. 268 с.
Полный список литературы размещен на сайте innosfera.by
