"НОВЫЕ МЕДИА" И ОБЩЕСТВО "ПОСЛЕ НОВОГО ТИПА" Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

Ю.В. Казаков

УДК 179.1

«Новые медиа» и общество «после нового типа»

В статье выявляются общие и особенные аспекты в этике «новых медиа», возможные «точки срыва» коммуникации людей, представляющих одновременно и «традиционные», и «новые» медиа.

Рассматриваются риски, связанные с утратой профессиональных авторитетов в ситуации, когда профессиональный журналист уже является не единственным создателем контента в медиапространстве, а рядом с журналистом стоит создатель «пользовательского контента» - не перегруженный профессиональными нормами.

Ключевые слова: традиционные медиа, новые медиа, профессиональная этика журналиста, новые технологии в СМИ, моральный выбор.

Новый мир в лице не очень четких по контуру «новых медиа» в мои двери - и личную, частную, и профессиональную, публичную -скребется, постукивает, стучит всего-то с позавчера, максимум с середины «нулевых». Пока еще, вроде бы, и стуки и грюки его (их) не настолько навязчивы, чтобы, откладывая в сторону все действительно срочное, начинать направленно разбираться, в том числе, со спецификой этики этих самых «новых», но уже определенно настойчивы: и захочешь - не пройдешь мимо.

«Новые СМИ или новые медиа (New media) - термин, который в конце ХХ века стали применять для интерактивных электронных изданий и новых форм коммуникации производителей контента с потребителями для обозначения отличий от традиционных медиа, таких как газеты. Этим термином обозначают процесс развития цифровых, сетевых технологий и коммуникаций. Конвергенция и мультимедийные редакции стали обыденными элементами сегодняшней журналистики» (Википедия).

От Х1Х к ХХ1: через продолжающийся ХХ

Если не смотреть на прессу (или медиа в целом) совсем уж из космоса, полагая произведенное СМИ такой же продукцией, как и любая другая (позиция эта живуча), то речь неизбежно заходит о производстве смыслов, а не просто о передаче информации, а следом и о функциях или даже миссиях СМИ. И коли так, есть резон восстановить для начала в памяти не только совершенно замечательное представление о функциях, но и о миссии СМИ в современном ему демократическом обществе Алексиса де Токвиля:

«Газета - это советчик, которого не надо искать; она сама приходит к вам... Поэтому издание газет приобретает все большее значение по мере того, как люди становятся все более равными и опасность индивидуализма возрастает. Полагая, что газеты служат гарантией свободы, мы приуменьшили бы их значение: они поддерживают существование самой цивилизации... Газета не только способна предложить множеству людей единый план действий, она предоставляет им возможность совместного исполнения тех замыслов, к которым они приходят сами... В демократических странах... часто бывает так, что большое количество людей, испытывающих желание или необходимость объединиться, не могут сделать этого потому, что все они, будучи крохотными, затерянными в толпе, не видят один другого и не могут друг друга найти... Газета, сблизив их, остается необходимым средством поддержания их союза»1.

«Газеты поддерживают состояние цивилизации»: заметим и отметим эту реплику замечательного француза. И другую тоже заметим и отметим: «газета способна предложить множеству людей единый план действий». Это уже Просвещение, но еще не медиа в понимании ХХ века. Информация пока только условно массова, журналистики же как профессии, предполагающей существование выделенной профессиональной этики, еще нет в природе.

Через добрую сотню (с хвостиком) лет знаменитая Комиссия Хатчинса (США, 1947 г.) функции прессы в демократическом обществе (опять-таки сочетая при этом функцию как практическую задачу с миссией как общественным благом, «выработка» которого вменена, поручена, но ведь и доверена СМИ в целом и журналисту, в частности) изложила следующим образом: предоставлять правдивый, полный и понятный отчет о текущих событиях в том контексте, в котором они приобретают смысл; служить форумом для обмена мнениями и критическими высказываниями; показывать типичную картину представительства различных общественных групп; представлять и разъяснять цели и ценности общества; предоставлять полный доступ к текущей информации, содействуя праву граждан на доступ к информации.

Обращаю внимание здесь - как и в любой журналистской аудитории, в которой цитирую этот едва ли не центральный для первого (и, возможно, последнего) журналистского профессионального века документ, - на две позиции-задачи из пяти: «служить форумом для обмена мнениями и критическими высказываниями» и «представлять и разъяснять цели и ценности общества». Первая позиция в

л

1 Токвиль, Алексис де. Демократия в Америке. М.: Прогресс, 1992. С. 381.

пояснениях не нуждается, мне кажется: дистанция от горнего токви-левского «газета способна предложить план действий» - цивилиза-ционная, по большому счету; журналист уже не светоч, не просветитель, не хранитель истины в последней инстанции, но, прежде всего, связной, носитель функции модератора в гражданском обществе. Что касается второй позиции, то я обычно прошу обратить внимание фактически на конкретизацию в ней первой позиции в очень важном вопросе о целях и ценностях: СМИ и журналисты представляют и разъясняют цели и ценности «общества», но не «обществу».

Две эти позиции, цитируя документ, публично я выделял последний раз в мае 2013-го, под Новосибирском: работая с сильно продвинутой в том, что касается «новых медиа», аудиторией заключительной конференции проекта «Новые медиа для нового обще-ства»2.

Свои три часа на площадке этой конференции я потратил на то, чтобы выстроить пилотное представление об общем и особенном в

о

этике «новых медиа» - и о возможных «точках срыва» коммуникации людей, представляющих одновременно и «традиционные», и «новые» медиа. Мои сугубо личные, эмоциональные ощущения модератора от групповой рефлексии зала, до конференции размышлявшего над проблемами и лакунами профессиональной этики журналиста в России определенно не каждый день, были бодрящими: мы взаимно «услышались», адресаты моего «месседжа» задумались; что-то в особой своей, высокой «подёнке» увидели определенно иначе, чем до нашей встречи.

Подарком, опередившим на пару часов общение с аудиторией-мечтой, для меня стал буклет проекта «Новые медиа для нового общества». На обложке его был изображен планшетник, текст на экране которого пробуждал от сна: «Средства журналистского производства захвачены обычными людьми». Ниже (столбиком, с нарастающим по кеглю шрифтом строк) обозначались вопросы: Надолго? Навсегда? И что же делать?

Трехстраничная развертка буклета (лист формата А4) завершалась на каждой условной страничке тематической репликой и фотографией её автора. Первой стояла реплика Галины Коморниковой

о

2 Проект Института региональной прессы-Сибирь (Новосибирск).

3 Или же «новых СМИ»: как они обозначаются - в переводе на русский - в мало кому известном в российских медийных сообществах, включая экспертные, рамочного европейского документа Рекомендация СМ (2011)7 «О новом понятии СМИ».

(директор издательского дома «БукЪвица», главный редактор газеты «Курьер. Среда. Бердск»): «Раньше мы были газетой, у которой был свой сайт. Теперь мы сайт, у которого есть газета».

Второй была реплика Стива Баттри (директор по взаимодействию с сообществом и социальными медиа в Journal Register Company): «Я не знаю, во что превратятся гражданская журналистика или новые профессиональные медиа, но я знаю, что сейчас мы наблюдаем возрождение медиа, ценность которых нельзя измерять меркой несовершенной вчерашней прессы».

Третья реплика принадлежала Оксане Силантьевой (директор по взаимодействию с сообществом и социальными медиа в Journal Register Company): «Что же можно посоветовать журналисту, которого волей судьбы занесло в интернет? Прежде чем стать сетевым писателем, нужно стать квалифицированным сетевым читателем».

К репликам я рискнул бы отнести также открытую, но без вторых кавычек (то ли грех корректора, то ли стилистический приём, останавливающий внимание читателя) фразу на первой, с планшетом, полосе буклета; есть у меня предположение, что сказано это склонным к афоризмам Виктором Юкечевым (директор Института развития прессы-Сибирь, организатор конференции): «Если принять метафору, что медиа - это кровеносная система общества, то нужно признать: когда она нездорова, то отравляет все другие социальные институты. И сама себя она вылечить не способна. Это можно сделать только вместе с гражданами».

Сентенции о «квалифицированном сетевом читателе» и «кровеносной системе» приберегу на потом, а с двумя первыми поработаю как с существенно важными для перехода к теме «этика новых СМИ».

Текст печатный, эфирный, сайтовый: крестики-нолики и «ничейная смерть»

В конце мая 2013-го Общественная коллегия по жалобам на прессу провела подряд два заседания, по-разному выходивших на детскую тему в СМИ.

Адресатом одной жалобы был региональный телеканал: «традиционное», пусть и электронное средство массовой информации. Выбросив в эфир сюжет о многодетной семье, которая (так уж получалось у авторов сюжета) плодится и умножается бездумно и безответственно, надеясь на наше бедное государство как на богатого дядю, телеканал затем на своём сайте нагнал (задал, поддержал, развил, сконцентрировал: промодерировав определенным образом

полилог граждан) волну остросоциальной дискуссии. Пример «расширения» пространства влияния электронного СМИ через сайт, нужно сказать, далеко не нов уже и в России, но вот вопрос, на который у меня, например, нет пока четкого ответа. Когда и если сайт средства массовой информации начинает жить, что называется, отдельной жизнью, превращаясь, в том числе, в самостоятельную площадку, на которой не только поддерживается диалог граждан, но активно, интенсивно вырабатывается общественное мнение, способное переходить в гражданское действие по вопросам или темам поднятым, но часто и не поднимавшимся «традиционной» частью СМИ - полагать ли сам этот сайт по факту относящимся к «новым медиа», этикой которых нужно заниматься, по сути, специально и отдельно? Или рассматривать это самое превращение (изменение качества!) именно и всего только расширением поля или же прибавлением канала влияния «традиционного» СМИ?

Конкретизирую вопрос, чтобы стал понятнее предмет беспокойства эксперта по медиаэтике, обнаруживающего пробел, лакуну в собственных знаниях и представлениях. Если в результате интенсивного обмена мнениями на сайте некоего СМИ какая-то часть граждан придет к убеждению, что многодетным семьям, предположим, приезжим, не место в небольшом городе, то будет ли на «традиционном» СМИ лежать профессионально-моральная ответственность за последствия неудачной или невнятной модерации процесса «обмена мнениями» на собственном сайте? Должно традиционное СМИ отвечать (я не о законе говорю) за разогрев «тематической дискуссии граждан» (свобода выражения мнений самоценна, а не просто защищаема законом) до условной нижней границы «языка вражды», за нарастание уплотнения на этой самой «нижней границе»?

Адресатом другой жалобы стала журналист регионального издания популярной газеты, рискнувшая публично вмешаться в долгую тяжбу двух семей за обладание ребенком (на разрыв ребенка, но - из любви к нему). Как можно предположить, стремившаяся избежать одиозности, предвзятости взгляда на вещи, но всё же занявшая сторону одной из семей - той, в которой ребёнок находится по решению суда, - журналист была обвинена другой стороной, что называется, в смертных профессиональных грехах. На заседании Коллегии (которое эта самая «другая сторона», заявитель, попыталась использовать для заглазного предельного очернения «захватчиков» - как бы оспаривая конкретные позиции автора публикации) речь зашла, в том числе, и о тематической страничке, созданной

целевой группой в сети «ВКонтакте» и модерируемой, предположительно, представителем той же «другой стороны». Страничка эта, активно использующая гражданский ресурс сочувствия, сострадания, но также и морального осуждения, фактической травли тех, на кого модератор постоянно показывает пальцем как на злодеев (с конкретными именами, адресами и телефонами), представляет собой, по моей оценке, одну из моделей именно «новых СМИ»: в известном смысле, конкурируя во влиянии на общественное мнение в маленьком городе со СМИ традиционными.

Публичная детализация и мало-мальски серьезное обсуждение двух этих различных, но обнаруживающих некий общий корень ситуаций для меня невозможны до принятия Коллегией решений по двум конкретным информационным спорам. Привлечены же, обозначены штрихом они, однако, не только в подкрепление сказанному о том, что мимо «новых медиа» уже фактически невозможно пройти, но и для того, чтобы обозначить еще одну проблемную тему, напрямую связанную с феноменом «новых медиа»: тему сближения публичных и частных «дверей».

Надеюсь, что мимо читателя не прошёл конкретный пример её проявления: в пространстве, которое не является личным, на страничке сети «ВКонтакте», модератор, представляющий интересы определенной группы лиц (квазикорпорации, если угодно, потому как реальные отношения там выстроены по формуле «семья плюс») распространяет (да еще и с инструкцией, как ими пользоваться) личные, в том числе относящиеся по закону к «персональным», данные людей, которым квазикорпорацией объявлена информационная и судебная война.

Можно обсуждать (и это будет правильно) вопрос о характере средств и методов, выбранных «группой лиц» для достижения конкретной, не маскируемой цели: возвращения девочки в семью, в которой она провела годы раннего детства. Можно (и это тоже будет правильно) обсуждать моральность оснований самой этой цели: высокой, жизненно важной или даже святой для членов квазикорпорации, но определенно оцениваемой совсем иначе многими другими людьми, прежде всего - членами той, другой, семьи, где ребёнок находится в настоящий момент.

Но это всё - задачи для других людей и, возможно, других текстов. Здесь мне важно зафиксировать сам факт невыносимой лёгкости усилия, с которой порог защиты персональных данных, личной безопасности преодолевается в сетях вообще - и в рассматриваемом случае методом создания в конкретной сети целевой груп-

пы, в частности. И задумаемся над формулой Галины Коморнико-вой: раньше мы были газетой, у которой был свой сайт, а теперь мы сайт, у которого есть газета. Мой вопрос к тем, кто полагает эту формулу безусловным благом: а есть ли гарантия, что журналисты и СМИ, именно «новые медиа» и именно в России, с её по определению низкой гражданской культурой (да ведь и профессионально не самой высокой), не пропустят того момента, когда хвост начнёт управлять собакой, - не отвечая, что характерно для хвостов, за достигнутый эффект?

Переформулирую вопрос: закладывается ли, в частности, там, где речь идет о принятии в качестве ориентира действительно «новомедийной» и действительно инновационной концепции «Полное подключение сообщества»4 (и задаётся ли в качестве критерия качества «новомедийного» субъекта) система профессиональных фильтров, предохраняющих конкретное СМИ, а с ним и общество, от превращения «умной толпы» (Г. Рейнгольд) в какой-то момент в «бешеную армию» (Д. Бримсон).

Тему эту всего лишь обозначаю (с оглядкой на два конкретных примера из жизни Общественной коллегии по жалобам на прессу), предполагая вернуться к ней в будущем.

Здесь возвращаюсь к принципиально важному для меня «или» Стива Баттри. Повторю сказанное им, потому как одна эта фраза даёт основание сделать сразу три серьезных акцента, развернутых одновременно и в прошлое, и в будущее журналистики, судьба которой не может не волновать человека, отдавшего ей четверть века. Итак: «Я не знаю, во что превратятся гражданская журналистика или новые профессиональные медиа, но я знаю, что сейчас мы наблюдаем возрождение медиа, ценность которых нельзя измерять меркой несовершенной вчерашней прессы».

Снимаю шляпу. Обращаю внимание на то, что Стив Баттри разделяет абсолютно новые, отсутствовавшие в природе, в большинстве своём, еще буквально вчера, в конце ХХ века, субъекты интернет-пространства, выполняющие функции, схожие с медийными, на собственно «гражданскую журналистику» - и на «новые профессиональные медиа». Это первый пункт. Второй пункт. Стив Баттри говорит о «возрождении медиа». Третий: Стив Баттри говорит о медиа, ценность которых «нельзя измерять меркой несовершенства вчерашней прессы».

4 0отр!е1е ОоттыпНу ОоппееНоп.

Мой комментарий к сказанному - с расчетом на понимание и опыт именно российского журналиста и гражданина. Пункт первый. Стив Баттри отделяет субъекты медиапространства, тон в которых задают «журналиствующие граждане» (называя их работу «гражданской журналистикой»5), от субъектов, активно работающих с пользовательским контентом, но при этом остающихся под профессиональным контролем журналистов (или же под контролем профессиональных журналистов, тут нюансы).

Пункт второй. Стив Баттри говорит о возрождении медиа, т.е. средств массовой коммуникации, скорее в логике представлений о функциях прессы в документе Комиссии Хатчинса (выдержавших испытание второй половиной ХХ века и, как мне представляется, не только не устаревших в нашей части XXI, но еще только маячащих на российских горизонтах), чем в понимании «путеводном», корни которого легко прочитываются в замечательном представлении о газете А. де Токвиля. И уж определенно не в логике медиакратиче-ской, образец которой на протяжении многих лет являла, к примеру, стремившаяся дать обществу свою повестку дня и сгоревшая на скандале с «прослушками» британская NOTW.

Пункт третий. Стив Баттри, говоря о «несовершенстве вчерашней прессы», имеет в виду, надо полагать, не столько технико-технологические, сколько именно социальные (дефицит гражданского присутствия) и собственно профессиональные журналистские «несовершенства». Касаясь последних на конференции в Новосибирске, я напомнил коллегам о замечательной книге Ника Дэвиса «Новости с плоской земли». О колоссальных проблемах, в частности, которые связаны для граждан стран т.н. устойчивых демократий с низкой профессиональной культурой журналиста, с вытеснением журналистики из СМИ, с замещением собственно журналистских текстов текстами, а значит позициями, представлениями, интенциями организаций, служб, специалистов по связям с общественностью, разрастанием пластов т.н. «миксерной журналистики» и т.д.

Разумеется, это я так трактую сказанное Стивом Баттри: имея к такой именно трактовке серьезные основания с позиции профессиональной этики журналиста.

с

5 Всего-то 10-15 лет назад под «гражданской журналистикой» понималась прежде всего именно граждански, социально ориентированная, но при этом вполне классическая журналистика. «Новые медиа» в понимании самих «жур-налиствующих граждан» - это всё же скорее нечто иное, выстраиваемое в логике явного преобладания «пользовательского контента» или только на его основе.

Слово против слова? Картинка против картинки?

О природе этой особой, обязанной сохранять критическую функцию, журналистской профессии, о моральном кризисе и «моральном междуцарствии», о ситуациях морального выбора и специфике такого выбора в журналистике, о прочтениях медиаэтики поговорить с участниками конференции по «новым медиа» мне показалось тем более важным, что участники эти были в значительной части своей практикующими журналистами, излишними знаниями по части теории не обремененными.

Их-то, не перегруженных «этическим», главным в моём понимании профессии, но плотнейшим образом загруженных проблемой соединения медийного с гражданским, вооруженных знаниями и умениями, которых у меня нет и уже не будет, имеющих опыт разного и при этом успешного проживания в условиях конвергенции медиа, я и пригласил на своей трёхчасовке к обсуждению темы старых и новых вызовов журналистике. Обозначив для начала именно проблемной полосой для журналистики и общества (а вовсе не безоговорочным торжеством для них) приход в СМИ новых технологий, оказывающих безусловное влияние, далеко не всегда положительное, на недостаточно устоявшуюся - в России так совершенно точно - этику журналиста и медиаэтику. И предложив не просто с интересом всматриваться в новые и светлые горизонты, но внимательно приглядываться к не всегда очевидным сложностям, затруднениям, ограничениям, связанным с пробуждением и приходом в медийное пространство «журналиствующего гражданина»6.

Вот, например, конкретная (одна из многих) ситуация, заслуживающая общественного внимания, но нуждающаяся еще прежде во внимании или даже сосредоточении, что точнее, но заведомо труднее, людей профессии. На протяжении десятилетий журналистика как профессиональная среда, очевидно испытывающая одновременно и дефицит профессионально-моральных авторитетов, и потребность в них, ориентировалась (прямо или косвенно) на действительно лучших, что называется, «по гамбургскому счету», составляющих предметное воплощение этоса профессии, говоря языком В.И. Бакштановского и Ю.В. Согомонова. Серьёзно или даже трепетно относившиеся к избранному делу всегда ориентировались на тексты, но и на опыт проживания профессиональной жизни (как

6 См. блестящий «Путеводитель по саморегулированию сетевых СМИ», изданный Представителем ОБСЕ по свободе СМИ (Вена, 2013). Адрес документа: http://www.osce.org/ru/fom/99561

опыт сопротивления обстоятельствам, в том числе), на подтверждённые представления о достойном, сильном, высоком в журналистике конкретных, с личным и профессиональным именем моральных авторитетов, признававшихся именно журналистами (а не «почтенной публикой», при всём к ней уважении) профессионалами «с большой буквы».

Но вот в жизни и профессии, и общества наступает полоса, в которой обнаруживается, что и понятие «профессиональный авторитет» размыто, и профессиональный журналист - уже не единственный, кто создаёт массив контента в медиапространстве. Что рядом с журналистом стоит создатель «пользовательского контента». Получается: как бы тоже журналист, но не обременённый излишними для него знаниями, представлениями, размышлениями о тех же свободе и ответственности в журналистском понимании одного и другого. Не перегруженный профессиональными нормами и правилами. Освобожденный от множества «недостатков» (по его мнению - ненужных ограничений) сотрудника традиционного СМИ, но ведь и лишенный множества его настоящих, именно профессиональных , а не сугубо личных достоинств.

Схематически воссоздавая его условный портрет, я бы сказал, что «журналиствующий гражданин» (я бы всё же не рекомендовал называть его «гражданским журналистом», а продукты его труда «гражданской журналистикой») - человек, как правило, просто по жизни лишенный знания того, что именуется профессиональной этикой журналиста, имеющий (в лучшем случае) приблизительное представление о медийных нормах - и достаточно произвольно толкующий «правила игры» на вновь открываемом для себя (уже в качестве актора) медиаполе.

«Журналиствующий гражданин» - носитель бытующей в той среде, в которую он входит или к которой себя причисляет, условно-общественной (рыхлой, лишенной устойчивых ориентиров - кроме разве что самых явных запретов) морали, с одной стороны. С другой же - носитель некоего личного (как мама воспитала) или полуобщественного, нажитого «по случаю» комплекса представлений о нравственном и безнравственном, допустимом и невозможном, в том числе, в гражданской коммуникации. Не исключено, что субъект, интересующий нас, обнаруживается носителем неких профессиональных (но не журналистских) или корпоративных ценностей, принципов, правил, норм.

Что важно и о чем стоит сказать специально: являясь (в отличие от какого-нибудь «рабкора», «селькора» или более позднего

«нештатного корреспондента» советских времен) изначальным «се-тевиком», субъект этот имеет определенное, порой - относительно устойчивое, опирающееся, в том числе, на некоторое представление, а то и специальное, почерпнутое где-то знание о принятом или же не принятом поведении в сети. Речь идет о собственно сетевых правилах, уточним, основанных на «мягком праве», на пользовательской традиции, т.е. о том, что именуется ЫвШв1.

Чтобы стало понятно, где начинаются и насколько серьезными могут оказаться проблемы (и для журналистики, и для общества, по большому счёту) ситуации, в которой фактически рядом, в максимально сближенном положении при производстве контента оказываются две фигуры: представитель именно этосного начала в журналистской профессии, а не человек пришедший в редакцию, что называется, с улицы, - и «журналиствующий гражданин», обратим внимание на некоторые базовые позиции, по которым подходы этих акторов определенно расходятся или же не стыкуются. Исходить при этом будем, для чистоты сравнения, из того, что оба наших условных актора исходят из примерно одинакового представления об «общечеловеческих ценностях», с уважением относясь к правам и свободам человека в их современном международно-правовом прочтении.

Навскидку: для журналиста конфиденциальность - норма особая, высокая, исключительная по природе (и потому безусловно соблюдаемая, если дано соответствующее слово); хороший журналист всегда стремится назвать источник. Ждать ли аналогичного подхода от «журналиствующего гражданина», если сетевой Netiket держится на безусловной изначальной конфиденциальности источника информации?

Качественная журналистика (выше было упомянуто слово «этос»; в качественной журналистике этос обнаруживает себя присутствующим в достаточно высокой плотности, в концентрации, непрерывно поддерживающей эту самую «качественность») считает профессиональными достоинствами высокой пробы нейтральность и беспристрастность позиции журналиста; полагает нормой не просто достоверность, верифицированность информации, направляемой журналистом пользователю, но и внятность, понятность пользователю контекста, с этой информацией связанного; опирается на доброе имя журналиста, связанное, в том числе, с безусловным уважением чести и достоинства людей, становящихся объектом его профессионального внимания, с его ответственностью за честность своих и точность передачи им чужих мне-

ний; предполагает готовность дать слово другой стороне, когда речь идёт о конфликте или об обвинениях, предъявляемых кому-то публично; считает обязательным исправление допущенной ошибки и т.д.

Для «журналиствующего гражданина» профессиональные этические нормы, что называется, по определению не писаны. Та же пристрастность для него - нормальное, естественное состояние; в своих взаимоотношениях с другими людьми он готов опираться разве что на внятные и достаточно жесткие ограничения чего-то законом (не обязательно, кстати сказать, ему знакомым). Ожидать от «журналиствующего гражданина» публичного признания допущенной ошибки гипотетически возможно (тут - проблема совести, личного самоуважения), но вот «предоставления слова другой стороне» - трудно, если за таким предоставлением не стоит польза или выгода в усилении собственной позиции: ровно потому, что позиция эта в журналистском прочтении (там ведь за ней выражение принципа справедливости, предотвращение возможного урона: общественному ли благу или же общественному интересу, частному ли человеку) в глазах сетевого «человека с улицы» недопустимо затратна. Плохо согласуема, если называть вещи своими именами, с тем главным, на что всегда или почти всегда «заточен» этот актор, утверждающий или отстаивающий определенные позиции: личные, малой группы, квазикорпорации и т.д.

Из сказанного, но прежде всего из наблюдаемого сегодня в сети, в тех же блогах, я делаю вывод (и буду рад, сказать по правде, если вывод этот будет квалифицированно опровергнут), что культура «журналиствующего гражданина», по крайней мере, предоставленного самому себе - именно в России, т.е. на наблюдаемом мной пространстве, - сплошь и рядом обнаруживает себя культурой, скажем так, радикально иной, чем профессиональная журналистская7. Не утверждаю, что именно в ней преобладает (поскольку не знаю исследований, на которые мог бы сослаться), но говорю, что в значительной части из доступного мне лично режет глаз «тоже культура» клипа, рывка, сенсации. Попытки завоевания, а не достижения результата (принятия своей позиции другим человеком, другой группой, другим сообществом) простейшим путем: отбрасыванием «этикеток», освобождением от самоограничений, неизбежных и обязательных для журналиста...

7 Не ищу ей определения, чтобы случайно не попасть в развешивающие ярлыки, тем более на малознакомом поле, но постоянно чувствую привкус запретного для журналистики пропагандистского начала.

«Новая этика» - призрак и признак

Многоточие в конце предыдущего параграфа - стилистический приём, обозначение незавершенности и самой ситуации, и, должен сразу сказать, моего отношения к ней.

Спасибо насторожившимся на перечислении «клипа, рывка, сенсации, попытки завоевания»: позвольте, да это же перечисление признаков той самой «масскультуры», которая характерна сегодня для не признаваемой рукопожатной «культуртрегерами» т.н. «желтой прессы».

Всё так, и тут, на мой взгляд, нет ничего случайного. Клише, стереотипы, дурные привычки и традиции тоже журналистики, «заточенной» на вкусы и интересы обывателя, формирующей эти самые вкусы и интересы, играющей и зарабатывающей на них (играя попутно и неизменно на повышение запроса на понижающее), вводящей и закрепляющей в обществе определенный стиль поведения и общения усвоены, присвоены, вовлечены в повседневную межличностную и межгрупповую коммуникацию значительной частью населения; они активно закрепляются («развиваясь», в том числе) в качестве «нормативных поведенческих», в том числе, в молодежной, технико-технологически самой продвинутой среде. Об этом впрямую было сказано Общественной коллегией по жалобам на прессу в решении, посвященном одному из выпусков высокорейтинговой программы «Пусть говорят» на Первом канале. Цитирую:

«Не пытаясь разделить программы на "плохие" и "хорошие", работающие "на добро" или же "на зло", Коллегия обращает внимание граждан, но прежде всего профессионального телевизионного сообщества, руководства Первого канала на то, что программа "Пусть говорят" с её описанными выше особенностями, день за днём и на протяжении многих лет задаёт определенный стандарт поведения обществу, в том числе - и об этом решительно нельзя забывать, -подросткам. Стандарт поведения и стиль общения этой, безусловно, важнейшей части российского населения создаётся и по телевизионному образцу, в том числе: даже и в полосе высокой интернети-

о

зации страны»8.

Напомнить о сказанном тем более полезно, что при подготовке проекта решения я достаточно долго просидел на сайте Первого ка-

8 Решение №83 от 29 января 2013 г. «О жалобе Совета прессы Республики Молдова на программу "Пусть говорят" (Первый канал) и её ведущего Андрея Малахова в связи с выходом в эфир выпуска "Проси прощения!" (24.09.2012 г.)».

нала, на страничке малаховской программы: поденно всматриваясь задним числом - там всё, вышедшее в эфир, висит опрокинутым в вечность - в то, во-первых, в каком контексте и с каким содержанием в общенациональный эфир выходит с этой площадки «детская» тема, для программы «Пусть говорят» - одна из наиболее активно эксплуатируемых. И, во-вторых, что представляет собой переписка наиболее активных граждан-телезрителей по поводу каждой из передач. Чтение не для слабонервных, но тут ведь тоже ничего удивительного: какие зрители, такая и переписка. Или: какая страна, такие и зрители? Или же - какие зрители, такая и страна? Наконец, какая страна и какие зрители, такие и «новые медиа»?

Возвращаясь к оставленному временно без продолжения многоточию, разворачиваю текст ровно таким же образом, как сделал это на конференции под Новосибирском: в известной мере - под воздействием обаяния (это достаточно точное слово) тех конкретных людей, по большей части - молодых, которые на три дня участия в конференции оторвались не просто от работы в своих СМИ, но от повседневной работы, по большей части - именно с «журна-листвующими гражданами».

Заинтересованный и ориентированный на результат настрой зала, та живая, не занудная основательность, с которой очень разные люди докапывались до корней тех проблем, которые обсуждались, задавая множество зачастую очень грамотно сформулированных вопросов, та серьезность, с которой представлялись проекты, направленные на расширение и углубления эффекта «полного подключения сообщества» к своим СМИ, побудили меня к тому, чтобы во многом по-другому, по-новому посмотреть на привычный круг забот и задач медиаэтика, до сих пор фактически не выходившего в интересах за пределы «традиционных» СМИ. Именно в Новосибирске я понял, что нужно наверстывать упущенное, начинать с повышенным вниманием относиться, во-первых, к профессионально-моральным проблемам «конвергенции» традиционной журналистики в России, превращения ее в то, что я, вслед за Стивом Бат-три, готов определять понятием «новые профессиональные медиа», - уделяя повышенное внимание угрозам конвергенции и, что тоже важно, угрозам, связанным с конвергенцией. И именно в Новосибирске, во-вторых, я понял, что изменяющаяся практика нуждается в возвращении на радикально обновляющиеся поля теории. (Одну сугубо умозрительную, завиральную гипотезу я попытался сформулировать для себя по ходу конференции и даже предъявил её залу, но это - к слову.)

Некоторых угроз, исходящих от «дурной» конвергенции, я уже так или иначе касался, продолжать эту тему пока нет резона: поле нуждается в исследованиях.

Что же касается угроз конвергенции перспективам становления «новых профессиональных медиа» именно достойными собственных граждан, то в качестве очевидных, лежащих на поверхности, что называется, и требующих самого серьезного внимания и самих журналистов, и общества в целом, и в известной степени - государства, я бы назвал для начала пять проблемных позиций.

Первая - продолжение массированной возгонки российского, в известной мере - «потерянного» общества к обществу традиционного типа, с преимущественно традиционалистской моралью. Акторов, участвующих в этом процессе, множество: от государства до церкви, от сгустков самого общества в лице общественных организаций и объединений до части самой прессы, полагающей себя национально и патриотически ориентированной. Тема эта серьезная, особая, в данный текст не вписывающая. Сказано, как сказано, дальше - или тишина, или, что куда предпочтительнее, серьезная общественная дискуссия.

Вторая - это продолжение массированного наступления (на основных каналах российского ТВ оно идет в режиме захлёба) на всё либеральное, включая ценности. Политическая маргинализация граждан, достигаемая таким путём и вымывающая из среды нормальной, поднимающей конкуренции естественных носителей либеральных ценностей, неизбежно ведет к тому, что заслуживающее внимания предупреждение Г.Рейгольда о грядущих попытках управления правительствами и корпорациями привычками граждан будет активно сбываться, но без возможности реализации (за «отжимом» с поля лишних, ориентированных на свободу игроков) объединения граждан для сопротивления тому, что мешает развитию страны.

Третья - это культивирование в России, прежде всего - молодой, типа сознания, мышления, поведения потенциального бойца «осажденной крепости»: человека, на которого со всех сторон смотрят коварные враги. Попытку определить, кого именно относить к врагам России, в том числе внутренним, «Комсомолка» предприняла впервые едва ли не десять лет назад, с тех пор поиск врагов и их происков - фирменный, брэндовый «фокус» этого издания. Одного из самых заметных «новых профессиональных медиа», на всякий случай: к вопросу о том, что сами «новые профессиональные медиа» могут быть совершенно разными, на различное ориентирован-

ными и под разное, в том числе, пропагандистское, «заточенными» своими владельцами и командами, именуемыми редакциями.

Четвертая - это старая-новая беда самих «традиционных» российских СМИ, от федеральных до муниципальных: сервильность, готовность неизбывно дружить с властью. Смотреть в ту сторону, куда она рекомендует, не заглядывать, куда не просят, не докапываться, куда не велели, - и копать глубоко именно там, где попросили.

Пятая - размывание культуры профессионального журналиста и основ профессиональной этики - фактически была названа выше, но заслуживает пояснения. Создание успешных моделей (думаю, что их может быть много) «новых профессиональных медиа» требует непрерывного профессионального самоконтроля журналистов - и безусловно серьезного изменения в том, что касается институтов саморегулирования. Подрастание «массы» «гражданствующих журналистов», собирающихся при традиционных СМИ, может утопить, перегрузить поплавок профессионализма, и лишить смысла привычные представления о подотчетности СМИ. Какая-то часть «традиционных» СМИ почти наверняка, надо полагать, пойдет по пути наименьшего сопротивления: «новые» хотят задавать повестку дня? Пусть задают. «Новые» выбирают определенную, свою, определяемую «массой» позицию в конфликтных ситуациях? Ну, и ладно, пресса должна быть с народом; идём за «журналиствующими гражданами». Повторю сказанное выше: виляющий собакой хвост не несет ответственность за результат, отвечать за всё - головой -собаке в целом. Бывшему «сторожевому псу», если эта метафора ближе, которого дурной хвост способен превратить и в бродячего, и в цепного, и в ручного и еще бог знает в какого.

Не настаиваю на том, что пять названных угроз (в моём представлении, конечно же; допускаю, что для кого-то это - пять пунктов прорыва в искомое будущее) действительно первоочередные или самые серьезные. Но, полагая угрозы именно угрозами, говорю: на мой взгляд, существует и нарастает проблема отсутствия механизмов неразрушающего профессионального, но и гражданского контроля за становлением и состоянием «новых медиа» вообще - и «новых профессиональных медиа», в частности.

Что касается «становления», то я очень надеюсь, что и в России тоже представители медийных организаций и профессиональных журналистских ассоциаций, но также и полномочные представители власти начнут, наконец, хотя бы обсуждать

этапный европейский документ: Рекомендации СМ/Нес{2011)7 Комитета министров государствам-членам о новом понятии СМИ.

В самом этом документе (с его разделами «Задачи СМИ», «СМИ и демократия», «Стандарты и нормы, регулирующие СМИ», «Развитие медийной экосистемы»), но прежде всего в обширном приложении к этой Рекомендации («Критерии для идентификации СМИ и методолгические принципы градуированного и дифференцированного подхода») есть достаточно много нового, не просто интересного, но именно этапного, ориентированного на перспективу: начиная от того, что обретает новую системность, обнаруживаясь «Критериями и индикаторами СМИ», и заканчивая «Стандартами, применяемыми к СМИ в новой экосистеме».

Не имея ни возможности, ни намерения подробно цитировать, тем более - обсуждать Рекомендации, открывающие, в моём представлении, двери в новый медийный мир (начиная с введения циви-лизационного понятия «медийная экосистема»), уточню здесь всего одну, но серьёзную, значимую позицию.

Основательно опаздывая к обсуждению (даже и узкому, спе-циалистскому) документа, фактического поворачивающего Европу в мир завтрашних медиа и подтягивающего будущие медиа к европейским ценностям, европейскому пониманию связи СМИ и демо-кратии9, наша страна по факту продолжает заплыв на отдельном плоту по «акватории», параметры которой её как бы не интересуют: не обсуждая проблем построения у себя самой «новой медийной экосистемы» и не проявляя озабоченности по поводу нарастания рисков, связанных с отставанием от формирования новой структуры и новой культуры европейского информационного пространства.

Не задаю вопроса (за заведомым отсутствием правильного ответа): отстанем надолго или навсегда? Полагаю, что отставание надолго превратит Россию в страну, где «новые профессиональные СМИ» постепенно, но уверенно двинутся в сторону «смычки партии с народом», превратятся или в инструмент пропаганды, или в большую интерактивную игру. Но, возможно, и в смесь того и другого: со всё более глубоким удовлетворением сокращающихся информационных потребностей.

На случай, если всё же ситуация начнет разворачиваться в

9 Всего одна цитата из соответствующего раздела Рекомендации: «Любое содержание, предоставляемое в СМИ, потенциально влияет на общество, независимо от той ценности, которая придаётся такому содержанию. Властью средств массовой информации могут и злоупотреблять, особенно в условиях сильной концентрации СМИ, при этом в ущерб плюрализму и демократии».

лучшую сторону, постараюсь успеть проверить на сбываемость ситуативный прогноз, сгоряча названный «гипотезой», который на конференции в Новосибирске я озвучил, что называется, с утреннего листа, спотыкаясь о собственный почерк. Перевожу в электронный вид то и так, что и как было написано и зачтено, предупреждая, что сказанное ниже относится не к профессиональным журналистам, а именно к «журналиствующим гражданам», встраивающимся, но ведь и встраиваемым в радикально обновляющуюся с их приходом медиакультуру: с предполагаемым повышением в ней градусов солидарности и сотрудничества, с модернизацией понятия «услуга».

Можно предположить, что мы присутствуем при зарождении в медийном пространстве, на стыке контента и усилий профессиональной журналистики с контентом и усилиями «журналиствующих граждан», давно ожидаемой проявлениями пострациональной морали, преодолевающей многие ограничения морали рациональной и в известной мере снимающей противоречия между моралями рациональной и традиционной обращением к наиболее жизнеспособному в каждой из них: с постепенным образованием совершенно нового продукта в результате конвергенции их медийных «клонов».

К этой новой, гражданской медийной морали изначально не применимы многие запреты морали традиционной. Это мораль, в то же время, вне- или наднормативна в сравнении с нормами морали рациональной, профессиональной журналистской; в известной мере с ней в журналистику возвращается не просто допрофессиональ-ное, но доремесленное состояние, поскольку прямыми запретами для «журналиствующего гражданина» на начальном этапе могут выступать только те прямые запреты (детская порнография и запрет на контент, содержащий «язык вражды» в сфере межэтнических и межкофессиональных отношений), которые действуют в сети. Важно отметить, что для «журналиствующего гражданина» с выходом в медиапространство резко расширяются границы собственно морального (не профессионально-морального) выбора и риска: с прямой ответственностью конкретной личности и за определение ситуации такого выбора, и за его реализацию.

Речь в известном смысле идет о перекоммутации знаков ме-диаинформационного поля, об освобождении его «гражданской» части от «заклятья» достаточно жесткого профессионального кода (профессионально-моральных императивов): при вступлении в действие именно на этом пространстве некоего конвенционального, определяемого непосредственно сотрудниками медиа и «журналист-

вующими гражданами» минимального стандарта социальной ответственности нового субъекта массово-информационного поля.

Стартовый («детский») набор условий и правил поведения на медиатерритории внутренне, логикой нарастания присутствия этого нового субъекта, ориентирован, однако, на то, чтобы расширяться и уточняться: по мере закрепления «правил игры» в сознании «жур-налиствующего гражданина» и с помощью носителей профессиональной этики журналиста».

По правде говоря, сильно сомневался: оставлять ли в данном тексте этот сумбур, записанный на берегу новосибирского «моря». Решил оставить: признаком поворота в новом для себя направлении размышлений, результатом встречи с носителями практической «смычки» профессионального с гражданским в сфере российских медиа.

Какие претензии к парикмахерской, или почему я не в сети

Был такой анекдот во времена моей юности: к человеку, который написал жалобу на дурное обслуживание в парикмахерской (времена были уже «не людоедские»), выходит директор, прочитавший написанное. «Я понимаю, - говорит он жалобщику, - что вы не согласны с советской властью. Но почему начинать борьбу с ней именно с нашей парикмахерской?».

Сетевая коммуникация - акт сугубо добровольный, попытка объяснять, да еще и до опыта, априори, что тебя в специфике этого кросскультурного по природе и характеру процесса не устраивает или настораживает, вроде бы, бессмысленна изначально. Не устраивает - освободи место.

Выше я приводил в качестве примера две конкретных жалобы, рассмотренные Коллегией, но на данный момент еще не имеющие формально завершенного, опубликованного и вступившего в силу решения.

Проверить своё предположение о том, что обе-две, как минимум, пограничны с «новомедийностью» как новым социокультурным явлением, самым простым и точным образом я мог бы, возможно, прямым обращением к целевой же выделенной группе специалистов по саморегулированию СМИ, общающихся между собой в фейсбуке. На резонный вопрос: почему не обращаюсь? отвечаю: потому, что не могу преодолеть внутренние барьеры на выход в конкретную социальную сеть, - нарушая теперь уже и собственное

обещание присоединиться к коллегам. Я всё еще пытаюсь понять: приемлем ли, желателен ли, да и просто - возможен ли для меня, конкретного, сетевой выход даже и в как бы по определению своё профессиональное экспертное сообщество.

Выход - с заведомо большими возможностями, кто спорит. Но ведь и со многими затруднениями, связанными, в том числе, со спецификой сетевого общения.

Так уж случилось, что всего-то через день по возвращении в Москву из Новосибирска ко мне попал - через третьи руки - первый «отклик участника»: размещенный в «ЖЖ» краткий отчет (дневник -в лицах и репликах) о самой конференции и о возвращении с неё журналиста из небольшого сибирского города. Лёгкому, стёбному стилю «отчёта», живости фотокадров и свободе реплик автора я радовался ровно до момента, когда споткнулся о свободно же вставленное в строку матерное «лыко»: мимоходный, влёгкую употребленный «коммент» не к конференции, правда, а к воспроизведенной на фото табличке-дразнилке «пива нет», согревающей народ уже в домашней для автора, стильной, судя по фото, «пивнушке». Оценочная, в одно слово реплика (мол, «<враньё», что пива нет!) была проходной, призванной вызвать улыбку, позитивную эмоциональную реакцию адресатов.

Автор «отчета» усмехнулся, подмигнул своим - и пошел дальше: на своё рабочее место. А я, ощутив на своём рабочем месте сбой системы координат, нарушение существенного для меня порядка («этикетного» или эстетического: «некрасиво!»), гадаю: само-то бранное слово, резанувшее глаз, считать проколом автора, сбоем нормы общения в сети «своего со своими» - или элементом игры, приемом оживления коммуникации, вписывающимся, увы, в российскую интернет-традицию?

Не имея надёжного ответа на эти простейшие вопросы, признаю сам этот трудный для меня частный случай казусом: конкретным свидетельством раскованной/рискованной легкости перехода сетевой коммуникации, что называется, «от хлебного к хлевному». Признаком опасной безболезненности смены норм поведения, речевого, в том числе: не «вообще» (это бы недорогого стоило: мой забор, что хочу, то и пишу на нём, тем более, что забор - виртуальный), а в применении к сотруднику реального СМИ: как бы освобождающему себя - сразу за пределами рабочего стола, но, возможно, и за ним, если позволяют или же требуют обстоятельства, - от устоявшегося представления о неделимости имени, образа, репутации журналиста.

Допускаю, что в формально публичной сфере, в своем конкретном издании, автор странички в «ЖЖ» безукоризнен во всём, что касается словоупотребления, в том числе.

Специально уточняю, более того (с оглядкой на контекст использования худого слова в случайно ставшем известном мне «отчетном» варианте), что за словом таким в данном случае не просматривалось и тени языковой агрессии, что само обращение к этому слову было, полагаю, выражением чуть завышенной свойскости, экспрессивности обращения к адресатам именно из своего круга, своей компании.

Проблема-то в том, что сама необходимость в такого рода допущениях и уточнениях возникает там и тогда, где и когда под сомнение уже поставлено доверие к журналисту как к личности целостной, не меняющей лица и маски в зависимости от ситуации.

Не настаиваю - категорически - на исландском прочтении журналистской ответственности, согласно которому журналист «отдает себе отчет в том, что в первую очередь воспринимается как журналист, - даже не выражая именно журналистскую позицию пером или словом»10. Это ведь дружба, как заметил когда-то М. Светлов, «понятие круглосуточное»; журналист имеет право не состоять «круглосуточно» в профессии, ощущать себя и частным человеком.

Но где она, эта граница сугубо частного в сети и сетевом? И как объяснить «журналиствующему гражданину», наткнувшемуся в той же сети (какая разница, как именно? Попал же ко мне не мне предназначенный текст) на журналистское «домашнее» или «квазикорпоративное», что ему нельзя того же, дворового, - весело же, оживляет картинку, и что можно в сети журналисту?

Что делать, тут проблема и в самом деле: культуры, воспитания, складывающихся норм общения. Но еще ведь и стандарта поведения профессионала: существенной части профессионального стандарта.

К вопросу о стандартах (вместо заключения)

В уже цитировавшемся выше замечательном документе - Рекомендации СМ/Яео(2011)7 Комитета министров государствам-членам о новом понятии СМИ - «критерием 4» обозначены «профессиональные стандарты», а «индикаторами» к ним определены «обязательство», «процедура соблюдения», «процедура жалоб» и «утверждение прерогатив, прав и привилегий». Полагаю, что посту-

1П

Профессиональная этика журналиста. Документы и справочные материалы. М.: Медея, 2004. С. 125.

плю наилучшим образом, приведя после личного и часто смутного, спонтанного, официально выверенное, рекомендованное Комитетом министров всем государствам-членам Совета Европы.

«На протяжении длительного времени СМИ завоевали доверие благодаря компетентности и профессионализму своих сотрудников, в частности, журналистов. Коллективным образом они выражали свою приверженность сохранению своих ценностей в многочисленных заявлениях, хартиях и кодексах, которые они стремились продвигать во всей этой сфере, в частности, новичкам в этой профессии. (...)

В каких бы формах это ни выражалось, соблюдение собственных этических норм, профессиональной этики и стандартов является сильным индикатором СМИ; стандарты, часто упоминаемые в этом контексте, - это правдивость, ответственность, свобода выражения мнения, равенство, справедливость и журналистская независимость. В новых СМИ наличие этого критерия может быть менее очевидно, однако это можно выявить в заявлениях о задачах, в нормах, регулирующих поведение сотрудников, а также в постановлениях и условиях пользования. Определенное значение могут иметь подбор сотрудников, доверяемые им задачи, рекомендации в отношении их работы или их профессиональная карьера или навыки. (...)

Что касается, в частности, новых СМИ, то кодексы поведения или этические стандарты для блогеров уже были приняты, по крайней мере в части журналистского сообщества в Интернете. Тем не менее, блогеры должны рассматриваться в качестве СМИ только в том случае, если они в достаточной степени отвечают установленным критериям. В отсутствии саморегулирования национальные и международные решения или прецедентная практика (например, решения национальных судей или органов по защите данных или международных органов, включая Европейский суд по правам человека) также способствуют разработке стандартов (например, в отношении частной жизни или защиты персональных данных, или защиты детей от вредного содержания).

Честное слово, очень недурной набор, как минимум, точек пригляда и самоконтроля для тех, кто стремится самоопределиться по отношению к «новым медиа».

РЗ.

На моём рабочем столе во время написания этого «черновика отчета» лежали, были пролистаны, но не оказались открытыми всерьез (по не обнаружению в оглавлении «этической» компоненты) два заведомо полезных учебных пособия11, которые уж теперь-то, определившись с новым для себя интересом к «новому медийному», точно буду читать внимательно.

11 Интернет-СМИ: Теория и практика. Учеб. пособие для студентов вузов / под ред. М.М. Лукиной. М.: Аспект-пресс, 2010; Калмыков АА, Коханова Л.А. Интернет-журналистика: Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности 021400 «Журналистика» / А.В. Калмыков, Л.А Коханова. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005.